Теперь я буду героем!

Этим утром меня разбудили не солнечные лучи, не страшные сны, а чужой голос – хотя его обладателя можно было бы назвать настоящим кошмаром наяву. Открывая свои тяжёлые веки, я заметила, что моё несовершеннолетнее тело изнывало от некоторой боли, в горле пересохло, а спать всё ещё хотелось. Я присела, окутанная в смятое одеяло из-за холода в нашем номере. Лицо горело, и мне казалось, что оно опухло от ночных слёз. Глаза болели. – Вставай Ханагаки, пора уходить. – пролепетал давно проснувшийся Изана, надевая на себя водолазку. Он подошёл ко мне и, положив руку мне на плечо и нагнувшись, одарил лёгким утренним поцелуем; так вот с чего начинается моё утро – с поцелуя дьявола. – Выспалась? – его сверкающие очи весело глядели в моё неудивлённое от внезапного пробуждения лицо. Промолчав секунду, я думала, что ответить. И, покамест размышляла, стоит ли говорить о своём дискомфорте, взглянула краем глаз на простыню, испачканную в крови. Мои предположения насчёт девственности Ханагаки Ханамичи были верны. Но внутри меня будто бы что-то йокнуло и перевернулось, вызывая странные ощущения отвращения и вины за содеянное. – Да, очень. Курокава, заметив мой увернувшийся от его зоркого взора взгляд куда-то в сторону, тоже глянул туда, но, не показав ни единой мысли в лике или чувства, вновь взглянул на меня, всё также улыбаясь. – Хорошо, тогда прими ванну и начни собираться. Я подожду тебя на первом этаже. – всё его тело направилось к выходу, и, махнув рукой, он вышел. Не оставалось ничего, кроме как примерно его послушаться – а что делать ещё, когда контракт на твою душу заключён? Встав с кровати и отметив, что халат так и не был снят, я направилась к ванной, где пробыла ещё минут десять, семь из которых просто сидела под напором воды, зарываясь в свои бесконечные мысли. Я не понимаю, о чём думаю. В моей голове словно была каша вместо полноценных мозгов, и эта самая каша не бурлила от слова совсем, заставляя размышлять о всякой фигне, которую даже описать невозможно. Постоянные переходы от одной темы к другой не давали сконцентрироваться на чём-то одном. Вот как можно было сначала думать о том, носил ли когда-нибудь Кисаки линзы, а затем резко вспомнить курицу Гунбао, приготовленную Какучо, потом напомнить себе о той драке "Поднебесья" в ресторане, ну и закончить всё предположениями, что Ран после того, как упал в море, скорее всего, заболел? А закончить пришлось, потому что я слишком долго смотрела на сливное отверстие, куда попадает вся та вода, обмывшая это грязное, грешное тело – но грехи она смыть не в силах. Когда приём ванны подошёл к концу и я вылезла из неё, смогла рассмотреть своё отражение в зеркале: действительно, под глазами всё опухло, на шее, ключицах и ниже виднелись синяки от засосов, некоторые из которых будет трудно скрыть, кожа бледная, как у смерти – вообщем, я ещё больше походила на труп вдобавок с взъерошенными волосами. Моя одежда высохла. И, одеваясь, я поняла, что не знаю, где находятся мои трусы; но потом вспомнила, что Изана кинул их куда-то возле кровати. К счастью, я их нашла. Просто я переживала, что у этого маньяка могут быть какие-нибудь фетиши по типу коллекционирования нижнего белья... Похоже, его такое не интересует. Последний раз взглянув на погрязший номер, в который я, надеюсь, не вернусь, я сделала шаг из порога и пошла на первый этаж, где меня ждёт Курокава.

***

Нельзя понять людей, которые не едят дома, зато завтракают в людном кафе рано утром. Хотя Изану можно понять: его холодильник пустой, а сам он занят "Поднебесьем" – так что времени на готовку у него нет. К тому же зачем стараться, проводя часами у газовой плиты, если у тебя куча денег, а в городе множество ресторанов, где повара готовят лучше, чем твои руки, выросшие, похоже, не из плеч. Разговоры людей так и лезли в ухо, заставляя прислушаться к каждой новой сплетне, жалобе на волос в супе, неприятному чавканью малолеток и попсовой музыке, играющей с колонок. Все мои мысли были сосредоточены на совершенно ненужных вещах. На самом деле она не просто не понимала, о чём думала, но и думать адекватно перестала. А причиной этому был собеседник передо мной, сложивший голову на раскрытую ладонь в ожидании нашего заказа. Я тоже держала свою голову, но в отличие от него, смотрящего мне в душу сквозь голубую пелену, отвернулась, глядя куда-то в сторону, летая в своих мыслях. – Слушай, – начал он, прерывая сладостную тишину между нами, – а ты точно была девственницей? – внезапный вопрос, напоминавший ту ночь, ввёл меня в ступор. Эта тема явно была мне не по вкусу, ведь я пыталась не думать об этом всеми силами – но это сложно, когда у тебя внизу всё болит. – Ты же сам всё видел. – бросив кроткий взгляд, я всё так же не хотела смотреть в эти хитрые глаза, кои уже были более честны со мной. Изана понял, на какую кровавую вещь я намекала. – Просто мне показалось, что ты очень опытная, особенно когда брала в рот мой... – Может не будем обсуждать подобное в общественном месте? – я перебила его, закрывая лицо рукой, дабы скрыться от этого позора. Мне было стыдно. Не хотелось даже, чтобы какие-то незнакомые люди об этом знали. – Ну хорошо, поговорим об этом потом. – мне послышалось, как он хмыкнул и зазвенели его серьги. Курокава не стал насаждать по этому поводу, что очень радовало – а то я думала, что сейчас полетят его фразы по типу "Не стесняйся, Ханагаки", "Какая разница?", "Мне всё равно, что подумают другие", – именно такое он бы и сказал. – Тебе хотя бы понравилось? – опять смущающий всё в теле вопрос. – Нет. – обладать такой честностью, как у меня, надо было ещё уметь, ровно так же, как и смелостью на такой резкий ответ. – Ну, первый опыт не всегда приятный. – Изана легко принял моё неудовлетворение, и это никак его не задело. – Когда я лишался девственности, мне чуть ли член не сломали. – проговорил обычно он, а я резко подумала: "Лучше бы сломали". Мы снова замолчали. Но мне казалось, что атмосфера между нами стала куда лучше; по крайней мере, я не ощущала той убийственной ауры, которая была вчера. Да и в лице Изаны больше сопутствовало спокойствие и что-то хорошее, отдалённо напоминающее хорошее настроение – но, вспоминая его утренний поцелуй, скорее всего, так и было. Это не могло не радовать. По сравнению с его вчерашним поведением, сегодняшний Курокава был совершенно другим человеком. Вчера словно не бывало. Это значило, что результат всё-таки смог как-то оправдать средства в виде ночных утех, но насчёт остального я была не уверена: правда ли мне придётся отказаться от всех, кем я дорожу и остаться с Изаной? Это меня пугало. "Если бы он нашёл ещё кого-то близкого, то явно стал бы менее одержимым", – такие мысли посетили мою голову. – Ты бы не хотел встретиться с Эмой? – вопрос, который был таким же неожиданным, как про девственность, без страха слетел с моих губ: мне больше не стоило переживать насчёт того, убьют ли меня или нет. – Я уверена, что она ждёт встречи с тобой. – Курокава говорил мне многое о своей "семье", так что упоминал о младшей сестре во время телефонных разговоров, где он без умолку болтал. Мне думалось, что если они встретятся и Изана примет её как свою сестру, то вряд ли убьёт её и у него появится ещё кто-нибудь, кто будет ему дорог. Это было бы прекрасно. Эта идея увеличивала шансы на счастливый финал. Прошу, просто скажи "да"... – Нет. – твёрдый ответ. – Почему? – я наконец взглянула на него, всего серьёзного, в чьём взоре так и виднелось нежелание этой семейной встречи. – Если ты всё ещё думаешь, что в семье важны кровные... – Дело не в этом. – Курокава меня перебил, вздыхая, точно готовился объяснять что-то очень сложное, по типу квантовой физики. – Если я с ней встречусь, то на меня нахлынут воспоминания и я не могу осуществить свои планы по уничтожению "Свастонов" и Сано Манджиро. Я помолчала. – Какие планы? – Тебе необязательно знать. – он ухмыльнулся моему любопытству. "Гад. Знает же, что я буду против убийства, вот и не говорит!" – мелькало в голове. – Ты всё ещё ненавидишь Майки? – спросила я, надеявшаяся, что Изана поменяет своё мнение после того, как поймёт, что во всём виноват Шиничиро, а не его младший брат, даже не знавший о существовании маленького Курокавы. Я хотела от него здравого смысла, но ответа так и не получила. – Ты же понимаешь, что он не виноват ни в чём... – Я понимаю. – он опять резко оборвал меня на полуслове. – Но даже так я продолжаю ненавидеть его, потому что корень моей ненависти засел слишком глубоко. Понимаешь? Это не так легко: ненавидеть одного человека и боготворить другого на протяжении нескольких лет, а потом в один момент понять, что они на самом деле совершенно противоположны твоим представлениям. Думаешь, раз теперь я понял, каким был Шиничиро, то теперь буду хорошо относиться к Майки? Захочу сблизиться с ним и попытаться снова найти семью? Вновь встретиться с Эмой? Никогда. – Но Майки не хочет с тобой сражаться. Он понимает, что Шиничиро относился к тебе как к младшему брату, поэтому... – Он не считал меня младшим братом. – резкое заявление, как и неожиданно вставший со своего места Изана, ударивший ладонями по столу и глядевший на меня дикими глазами и ужасно недовольным лицом. Мои слова ему не понравились. Она и не поняла, что в такой волнующий душу момент её сердце даже не дрогнуло. – Всё, помолчи, закрыли тему. Даже если бы я и хотел сдружиться с ними, то не стал бы объявлять "Свастонам" войну. Теперь же обратного пути нет. – всё его тело вновь плюхнулось на кресло, а лик приобрёл мирные черты. Уже успокоился. Я не могла молчать. – Тогда ради чего ты сражаешься? Фиолетовые глаза, так и кричащие о том, что я делаю их обладателю нервы, которые предчувствуют, что скоро на них отразиться чья-то кровь, глядели мне глубоко в душу, пытаясь сказать: "Заткнись". – Я уже говорил тебе: я обещал Какучо создать наше королевство. "Поднебесье" непременно должно стать преступной организацией номер один в Японии. – и всё-таки эта их детская мечта выводила из себя, потому что я была уверена, что, когда они давали обещание друг другу, не думали о таких грязных делах, как избиения людей, продажа запретного и многое другое, чем занимаются самые последние мерзавцы. Да и Какучо вряд ли нравится то, что сейчас происходит. – Для этого я готов растоптать "Непобедимого Майки". Впав в раздумья, я вспомнила, что в этой кровавой войне будет ещё один человек. – А что насчёт моего брата? – Изана с настороженностью глядел мне в глаза, в коих отражался страшный вопрос, который задавать не хотелось: "Ты его убьёшь?" – Твой брат... Не знаю. Я пока не думал, что буду делать с "Чёрными Драконами". – он, облокотившись на спинку дивана, повернул голову в сторону, дабы не смотреть на моё вспыхнувшее лицо, и скрестил руки в замке. Я встала из-за стола. – Пожалуйста, Изана, не делай с ним ничего! Он не понимает, что творит! – с этими словами, когда в встревоженных голубых очах, в которых, казалось бы, больше не было бы дикого страха, виднелась мольба, когда я готовилась подойти к этому жестокому человеку, я мыслила, что он также не понимает, на что подписывается, готовясь к нечеловеческой схватке и проливании чужой крови людей, которые мне чужими не были. – Ему всего четырнадцать... – Успокойся и сядь. – Курокава, всполошенный моей резкостью и внезапной заботой о младшем брате, явно почувствовал себя не очень в такой ситуации. Я послушалась его. – Что я, по-твоему, должен сделать? У "Чёрных Драконов" много людей да и сама банда выдающаяся, поэтому её присоединение к "Поднебесью" принесёт нам много связей и отличную репутацию. Отказаться от этого я не могу, а если и попробую, то Кисаки и остальные члены будут против моего решения. Здесь я не в силах помочь. – его слова, в которых подчеркивалась вся та нажива и польза от выигрыша, скручивали меня с изнанки. "Бессмертный Изана" действительно мыслил как король. – Да мне всё равно! Придумай что-нибудь! – я ощущала, как внутри меня всё просто трещало по швам из-за мыслей, что та проведённая ночь в какой-то степени была бесполезна, если мои близкие пострадают, а Изана ничего делать с моими просьбами не собирается. – Ладно, – он тяжело вздохнул, – давай сделаем так: "Чёрные Драконы" станут частью "Поднебесья", а твой брат просто лишиться своего статуса в криминальном мире. Он не будет нашим членом. Как тебе такая мысль? – хотя говорил это всё Курокава сильно нервничая и негодуя, но было видно, что он правда старался мне угодить. Предложение впринципе было выгодным, если смотреть на то, что меня волновал только Такемичи. Вспоминая Инупи, который состоит в "Чёрных Драконах", я понимала, что как-то повлиять на него не в силах и изменить его судьбу не могу – но это было для меня неважно. – Хорошо, я согласна на такой вариант. – мне было достаточно и этой идеи. – Только давай эта драка обойдётся без жертв. – Ничего не знаю. Это зависит от моих ребят, а они ой как любят ломать другим кости, в особенности Хайтани. Я не в силах усмирить их горячий нрав, но зато могу разобраться с твоим братом лично один на один. – Изана, положив локоть на подоконник окна, а на ладонь – своё лицо, странно улыбнулся. Это заставило меня усомниться с его милосердии, но если он и вправду хочет как лучше, то постараеся никого не убивать. Но я помолчала, так как была недостаточно уверена. – А что будешь делать со "Свастонами"? – ненасытные вопросы один за другим летели в короля, отчего он скривлял недовольную морду. – Меня они интересуют исключительно из-за Майки, но даже так "Поднебесье" их полностью подомнёт под себя после победы. – А если проиграешь? Изана стал серьёзнее, молчал, не желая отвечать, прожигая в моих глазах две дырки, точно говоря, что этот вопрос весьма глуп; но позже он ухмыльнулся, закатывая глаза и ставя одну ногу на другую. – Это невозможно. – всё, что он ответил. Курокава, несмотря на то, что я расспрашивала, почему он так уверен в своём выигрыше, не имел никакого желания раскрывать весь свой злодейский план. Но мне казалось, что в этот план входит не только убийство Эмы, но и ещё что-то ужасное, что придумал Кисаки, дабы я не знала его ходы наперёд. Возможно, Эму даже не убьют, если брать в пример то, как Тетта сделал совершенно противоположное событиям в манге: он сам ушёл из "Свастонов". Это всё не давало покоя, выводило из себя. Я была как на иголках от этого незнания, что будет дальше. Изана вдруг порылся у себя в кармане и, достав что-то, положил это на стол передо мной. Я с ужасом разглядела вещь. "Это же тот самый перочинный ножик, который мне дал Баджи..." – с сильной тревогой прозвенело внутри. Я бросила взор на тирана, который, по всей видимости, рылся в моём пиджаке и нашёл это оружие – вот почему я вчера не обнаружила его в карманах. На моём лице – ожидание чего-то плохого, на лице "Бессмертного Изаны" – что-то ядовито хитрое с гадкой улыбкой и прищуренными глазами. – Я забыл вернуть тебе. – по-обычному молвил тот, бросая глаза на идущего к нам официанта. – Будь осторожна с ним, вдруг поранишься. – Курокава, невзирая на моё состояние сейчас, предвкушал, когда нам принесли заказ, когда официант ставил тарелки на стол, когда я брала в руки этот ножик. – Ну а вообще, лучше верни его владельцу. – посоветовал и, взяв палочки, начал есть какой-то суп с лапшой. Я, прокрутив у себя в руке холодный предмет, раскрыла ножик и заметила, что на металлическом лезвии было подписано "Баджи Кейске". Мои глаза метнулись на блюдо предо мной. Это удон.

***

После того утреннего завтрака с Изаной мы разошлись. Он настаивал на том, чтобы проводить меня, но я не особо горела желанием и напрочь отказывалась; к удивлению, этот парень не стал капать мне на мозги – возможно, он уже не верил, что я способна обмануть его или же сделать что-то против, поэтому решил мне доверять. Я даже и не помню, как вернулась домой, совершив пересадку из одного поезда в другой, пройдясь туда-сюда пешком, не тратя время на рассматривание чьих-то незнакомых лиц, полностью будучи в своих нескончаемых и бессмысленных мыслях, под которые я прошла весь путь до дома. Они были словно музыка: так же заглушали адекватные размышления. Но было ли это хорошо или нет? Я уже не знаю. Единственное, что мне хотелось после этих тяжёлых двух дней, так это хорошенько вздремнуть; поэтому, стоило мне оказаться в своей комнате, как я сразу же плюхнулась на одноместную кровать, не такую скрипучую, как в лав отеле, не сняв с себя ничего, не проверив, есть ли кто дома, не поев и больше не думая о всём том дерьме. Проспала я долго: почти до ночи, – и могла бы проспать ещё больше, но меня разбудил глупый рингтон телефона. "Кому я могла понадобиться?" – недовольно задавался вопрос внутри, когда моя тяжёлая голова повернулась, дабы взглянуть на несчастный телефон, толдычущий невыносимую песню. Рука потянулась к нему и, посмотрев на дисплей, прищуривая от света глаза, я разобрала мутные кандзи "Идиотина". Это был Баджи. Осознание этого факта ещё больше заставляло меня кипеть, потому что Кейске был человеком, с которым разговаривать сейчас хотелось меньше всего. Но я всё равно поднесла телефон к уху, подняв вызов. – Алло? – хрипло спрашивала я, что подмечало моё ещё сонное состояние. – Чего? Прямо сейчас? – несмотря на то, что я не поняла и половины слов, сказанных по ту сторону, всё равно имела силы что-то недовольно отвечать. – Окей. Полежав ещё минут так пять, чуть ли не засыпая, я всё-таки нашла в не своём теле хоть немного воли, чтобы присесть у края дивана, потому что знала, что если не сделаю ничего, то рано или поздно ко мне придёт взбешённая чёрная собака и разорвёт на куски – но я итак не чувствовала себя единым целым. Ну вот, только подумав об этом, я встрепенулась, резко встала и направилась из своей тёмной комнаты в светлую ванну, отчего голова закружилась, а глаза перестали что-либо видеть. Умывшись, я в какой-то мере пришла в себя. Посмотрев на себя в зеркало, не узнала ту самую Ханагаки Ханамичи, которая всегда сверкала, а в её глазах блестели искры чувств, а не поглощающая душу пустота вместе с нездоровой бледностью кожи мертвеца. Харуки даже понятия не имела, что за всё время её пребывания в этом теле эти голубые глаза никогда не горели. Я была в какой-то степени похожа на труп. Вспоминая, что стало с настоящей владелицей тела, я осознала, что это, впринципе, нормально. Быстро надев свою красную кожаную куртку и кеды, я вышла вон из дома, направившись к переулку, где меня ждали. И, приближаясь к месту встречи всё больше и больше, я ощущала, что корпус перочинного ножика, который сжимали мои пальцы в кармане, становился лишь теплее – жаль, что не моя кровь, которая так и стыла от мыслей о предстоящих разговорах с тем, с кем разговоры никогда не идут так, как хочется. Прошагав ещё пару метров и завернув за угол, я увидела двух членов "Свастонов": командира первого отряда и его заместителя. – Ну наконец ты пришла. – даже не поздоровавшись со мной, кинул Баджи, у которого, судя по его злобной морде, было плохое настроение. Рядом с ним, был Чифую, не желавший смотреть мне в глаза, но хотя бы помахавший мне. Эти двое меня напрягли. – Зачем ты меня позвал? – я перешла сразу к делу, так как чувствовала, что сейчас между нами какая-то мрачная атмосфера. Почему-то я сделала шаг назад. Она испугалась. – Да вот, узнал кое-что интересное и решил сразу с тобой обсудить. – начал было Кейске, но в миг замолчал, а потом, словно опомнился, продолжил. – А! Точно! Ты же и сама знаешь! – его стан начал приближаться ко мне, пока я медленно, не так быстро как он, пятилась назад. Взгляд Мацуно так и выражал то самое беспокойство по поводу того, что происходит, и как будто бы уже понимал, что будет дальше. – Я о Кисаки и о том, что ты хотела с ним встретиться. – меня жестоко схватили за шиворот. – Харуки, ты охренела? Чифую офигел с такого развития сюжета и со словами: "Баджи, это слишком!" – хотел нас рассоединить, но свободная рука его командира сурово закрыла ему рот. А я же уже ощущала, как внутри что-то медленно трескается, как и моё адекватное и спокойное поведение во время таких случаев. – Чифую, ты ничуть не лучше этой обманщицы. – Кейске, который сегодня небывало жесток, бросил кроткий корящий взгляд на своего заместителя, а после вернулся ко мне. – Почему ты скрывала это от меня? – он притянул меня к себе, чтобы я отчётливо видела в его глазах весь тот гнев от утайки, а также невероятную обиду. – Потому что... – язык не выворачивался. – Да потому что вы не ничего не понимаете! – я отпихнула Баджи от себя, к удивлению, довольно легко. Он вопросительно на меня посмотрел, ожидая объяснений. – Вы думаете, что всё будет нормально, если мы втроём попытаемся исправить всё и спасти всех, но даже не задумываетесь о самих себе! Баджи, сколько раз ты говорил мне не влезать в эти разборки, а!? Много раз! А сам? Сам-то готов рисковать жизнью и задницу надрывать, вообще наплевав на свои советы! – Я просто не хочу, чтобы ты пострадала. – прошипел Кейске, сжимая кулаки. Ох, я прям чувствовала его флюиды, кричащие, что он так и хочет вмазать кому-нибудь. – Сама на себя посмотри! У тебя нет ни мышц Дракена, ни мозгов Кисаки, ты больше не состоишь в "Свастонах", нет ничего, что могло бы спасти тебя от Курокавы Изаны с "Поднебесьем" и твоего младшего брата, который сейчас руководит не менее кровожадной бандой! – Такемичи не станет делать кому-то больно! – Это ты так думаешь, но на деле "Чёрные Драконы" готовы убивать и творить хаос! Ты не знаешь, что это за банда и насколько изменился Такемучи. – Заткнись! Мы сбились с темы! – я взяла небольшую паузу, чтобы привести в порядок свои мысли, но не свой безумный взор. В нашей с Баджи крови текло что-то наподобие бешенства. Мацуно с ужасом наблюдал за нашей ссорой, происходящей на совершенно пустой и тёмной улице; и каждый из нас даже представить боялся, во что обернётся этот конфликт. – Я пытаюсь донести до тебя, что не надо меня опекать. Не надо больше лезть в мои дела... – Твои дела не только твои, идиотка. – то, как Кейске меня перебил, заставило мои вены набухать от нервов. – Это общие проблемы! От этого зависит судьба "Свастонов" и всех тех, кого мы хотим защитить! Если мы не будем обмениваться всем, чем знаем, то вряд ли сможем что-то сделать. А ты!.. – он указал на меня пальцем, но почему-то мигом замолчал. Баджи думал, стоит ли ему продолжать это предложение. – А ты ведёшь себя так, словно только твоя жизнь зависит от этого пиздеца, словно ты какой-то герой, способный всех спасти благодаря своим знаниям и супер силе. Но ты обычный человек. И знаешь, какой именно? Эгоистка – вот ты кто. Меня как будто бы выворачивало с внутренними органами. Моя кровь становилась такой горячей, что даже ладони задрожали от всей той злобы, в которую превратились мои отчаяние, печаль, незнание, куда себя деть, совесть, стыд, смущение и страх. Все мои чувства перемещались во что-то ужасное. КАК ОН СМЕЕТ НАЗЫВАТЬ МЕНЯ ЭГОИСТКОЙ ПОСЛЕ ВСЕГО, ЧТО Я СДЕЛАЛА!? ЕСЛИ БЫ ТОЛЬКО БАДЖИ ЗНАЛ, НА ЧТО Я ПОШЛА, ЛИШЬ БЫ ОНИ ВСЕ ОСТАЛИСЬ ЦЕЛЫ, ОН БЫ ДАЖЕ НЕ ДУМАЛ О ТОМ, ЧТОБЫ СКАЗАТЬ ПОДОБНОЕ! НАГЛЕЦ! И ЭТО ЕГО "СПАСИБО" ПОСЛЕ ТОГО, КАК Я ЧУТЬ ЛИ НЕ УМЕРЛА, СПАСАЯ ЕГО ЗАДНИЦУ!? СКОЛЬКО РАЗ МНЕ НАДО ПОВТОРЯТЬ, ЧТО Я ПРОСТО ХОЧУ УБЕРЕЧЬ ИХ ОТ ИЗАНЫ И КИСАКИ!? НО НЕТ! ДАВАЙТЕ БУДЕМ ГОВОРИТЬ ХАРУКИ О ТОМ, ЧТО ОНА СЛАБАЧКА И ЧТО ЕЙ СЛЕДУЕТ ПОСТОЯТЬ В СТОРОНКЕ, ХОТЯ МЫ ДАЖЕ НЕ ЗНАЕМ, ЧТО НА САМОМ ДЕЛЕ ПРОИСХОДИТ В БАШКЕ ГЕНИАЛЬНОГО ТЕТТЫ, КОТОРЫЙ, СКОРЕЕ ВСЕГО, УЖЕ ПРИДУМАЛ НОВЫЙ ПЛАН НАШЕЙ СМЕРТИ! ДАВАЙТЕ НАЗЫВАТЬ ЕЁ ЭГОИСТКОЙ!

ЭГОИСТКА!

ЭГОИСТКА!

ЭГОИСТКА!

– Я не эгоистка! – я метнулась на Кейске, давая ему смачный удар под дых, чего он конечно не ожидал. – Ах ты мелкая дрянь! – ответка не заставила долго себя ждать, когда меня схватили за чёлку и, жестоко подняв голову, влепили отличную пощёчину, от которой я пошатнулась куда-то в сторону. Но и этим не закончилось, потому что теперь Баджи взял меня за воротник куртки и резко повалил на землю, одаривая мою спину самыми прекрасными поцелуями твёрдого асфальта. Пощечина прилетела на вторую щёку. – Посмотри правде в глаза! Ты напрочь отказываешься хоть как-то делиться с нами своими переживаниями и тем, что ты вообще планируешь делать с этим шквалом проблем! Ты можешь хотя бы раз нам нормально довериться!?.. Я плюнула ему прямо в глаз. Кейске, не ожидавший такого гадкого трюка, уже был повален мной и одарён градом ударов, от которых он пытался отбиться, покамест я была на нём. – Вы ещё незрелые дети! Что вы вообще можете сделать!? Да вам самим помощь нужна! Прекрати вести себя так, словно меня нужно защищать! Я и сама прекрасно справляюсь!.. Кто-то схватил меня сзади и, держа под локти, оттащил от Баджи. Этим кем-то оказался Чифую, у которого, видимо, появились яйца, чтобы нас остановить. Я начала рыпаться. – Отпусти меня, Чифую! Ты гад! Предатель! Я просила тебя молчать, а ты повёл себя как самая настоящая сучка! Пусти! – на мои слова Мацуно никак не отвечал. Он просто не знал, что делать с человеком, который сам не понимает, что говорит. – Я заставлю тебя понять, что ты не права. – Кейске уже встал, и из его носа текла кровь, которую он утирал, глядя на меня дикими глазами и приближаясь ещё ближе. Со своими короткими взъерошенными волосами и острыми клыками он ещё больше походил на монстра. – Я начала этот путь одна и одна его и закончу! Мне не нужны ни ты, ни Чифую, ни грёбаный Майки! – я пыталась освободиться от оков Мацуно, но не могла, зато слышала, как мой голос хрипнет. Внезапно я ощутила свободу. Впереди встала фигура четырнадцатилетнего юноши. Он стоял между мной и Кейске, а его плечи дрожали, как и его губы. – Прекратите уже, вы оба... – заявил тихим голосом Мацуно, который наконец словил тишину между нашими громкими ругательствами. – Неужели, вы не понимаете, что творите сейчас?.. – он поднял голову и положил на лицо ладонь. – Да вы же оба ненормальные... – его глаза наполнились ужасом. – Чифую, – начал говорить Кейске, – уйди. Ты что, не видишь, что она скрывает от нас всё? Вдруг есть что-то ещё, что мы не знаем?.. – Баджи! – крикнул Чифую, чтобы привести своего командира в чувства. – Я рассказал тебе всё не для того, чтобы перессориться с ней! Я думал, что мы спокойно обсудим всё, как делали всегда... Так почему между нами появилась какая-то стена!? Почему вы сейчас дерётесь, хотя являетесь друзьями!? – Друзья ничего не скрывают друг от друга. – скрипел зубами Кейске, делающий небольшие шаги к своему заместителю. – Если Харуки скрывает от нас что-то, значит на это есть причина. – заявил неколебимый Чифую, глядевший в свирепые глаза человека, которого уважает больше всего. – Может, мы тоже в чём-то провинились, когда пытались как-то отгородить её от всех тех проблем со "Свастонами", "Поднебесьем" и "Черными Драконами". Может, стоило сразу говорить ей правду насчёт Такемучи. Ведь как бы мы ни старались защитить её, всё равно остаётся факт, что она носила на себе непосильный груз ответственности, спасала всех и спасает до сих пор, при этом даже не думая опускать руки. Как мы можем запрещать Харуки что-либо после всего, что она сделала?.. – Мацуно стоял впритык к тому, кто сейчас был готов размазать ему голову об стену за такие пререкания; но этого не происходило по какой-то из причин. Неужели, слова заместителя повлияли на командира? – Но, Чифую, мы действуем заодно, мы одна команда. Как можно просто перекладывать всю ответственность за будущее на свои единственные хрупкие плечи? – на самом деле уже давно было ясно, что Баджи расстраивало, что им и Мацуно пренебрегают. – Я знаю, – также спокойным голосом говорил Чифую. Над моей съежившейся фигурой, когда мне не хотелось смотреть на этих двоих, нависла тень; я поняла, что он подошёл ко мне, – поэтому и не говорю, что это хорошо. Харуки, я ведь тебе повторял много раз, что тебе следует нам говорить обо всём, ведь ты не одна, у тебя есть мы. Я просто просил быть осторожнее. Почему ты продолжаешь нас отталкивать? Это потому что мы с Баджи не даём тебе поступать так, как ты считаешь, будет правильнее? – Мацуно опустился и приобнял меня за плечи. – Давай ты расскажешь нам обо всём, а мы не будем ограничивать тебя в действиях? – он предложил равноценный обмен. Несмотря на внутренние разногласия, я кивнула головой, после ощутила облегченный вздох парня. Кейске, смотревший на эту сопливую картину, цокнул языком, неловко погладил шею сзади, отвернулся и сказал: – Пойдёмте в аптеку. Нам потребовалось немного времени, чтобы полностью прийти в себя, но в основном нас из ужасного состояние вытащил белый свет внутри аптеки, где мы купили пластыри и обезболивающее. После этого мы втроём направились в давно людьми забытый сквер, на лавочке которого Чифую заботливо – а может чувствуя себя козлом отпущения – ухаживал за нашими ранами. Фонарь, к удивлению для этого старого места, заросшего высокими деревьями и кустарниками, работал исправно, давая нам четкий обзор на наши побитые морды. Я то и дело айкала, когда тёплые пальцы Мацуно касались ран, что не скажешь о сильном Баджи, который даже каплю дискомфорта не показал. Пока нас лечили добрые руки, я решила сразу же рассказать этим двоим всё, что могу на данный момент; вдруг у меня опять начнутся приступы недоверия. Начала я с того, что соврала, когда сказала, что не пошла на встречу с Кисаки. Кейске конечно от этого обомлел, назвал дурой, но, на удивление, что-то ещё говорить против не стал; зато Чифую, которому рассказали обратное, дико офигел с того, что его обманули, отчего скривил рожицу. Впринципе, узнав, что я напилась, а с Теттой так и не поговорила – зато поболтала с Ханмой и встретила Майки, – они странно переглянулись, думая, хорошо ли это или нет. Я не стала рассказывать, что очкарик знает о моей истинной сущности, иначе у них был бы инфарк; но я собиралась сделать это чуть позже, преподнести информацию более мягко. – Баджи, мне кажется, тебе следует перестать швырять меня на землю спиной вниз. Последний раз ты делал так на наших тренировках... – я чувствовала, как эти болючие поцелуи асфальта ещё горели. – Заслужила. – просто ответил он, летая в облаках. Складывалось впечатление, что он до сих пор обижен. – Баджи, хватит обижаться. – Да не обижаюсь я! – воскликнул тот в протест. – Я думаю! – Ты умеешь думать? – удивилась я. Кейске очень презрительно на меня глядел. – Я думаю над тем, зачем Кисаки хотел с тобой встретиться. Ему нет с этого никакой выгоды, если только он не планировал вырубить тебя и оставить в заложниках. – Может, Кисаки хотел узнать что-то? – свои идеи начал трактовать Чифую. – Ты сказала, что встретила там Ханму и он предложил тебе выпить. Скорее всего, это был план, чтобы ты напилась, а затем наш преступник пришёл бы и разузнал бы то, что ему нужно, ведь алкоголь отлично развязывает язык. – вау, Мацуно прям точь в точь передал всё то, что Тетта и планировал. Но меня скорее поразило не то, как легко он это понял, а то, что я даже об этом не додумалась, когда только пришла на встречу. "Вот же дура..." – корила себя. – Но что именно его интересовало? – Очевидно же, что Кисаки заметил чрезмерные знания мелкой о его плане и действиях, поэтому он решил лично с ней встретиться, чтобы выведать, откуда ей столько известно. – Баджи бросил такой же логичный вывод, тем самым смущая меня ещё сильнее. – Да хватит! Вы пересмотрели детективных сериалов! – я вскочила от этой нелепицы: эти два идиота думают лучше, чем я. – Вы не всё знаете! – А есть что-то ещё, что ты не рассказала? – на меня подозрительно посмотрели карие глаза, которые сужались в скептизме. – А, Харуки, думаю, ты должна сказать об Изане... – влез Мацуно, явно начавший нервничать: скорее всего, о моих напряжённых отношениях с "Бессмертным Изаной" он умалчивал. – Потом. Сначала о самом главном. – двое навострили уши. – Кисаки всё знает. Сначала Чифую и Баджи не полностью поняли мои слова, но стоило мне в подробностях осведомить о нашей с Теттой встрече на крыше, как они сразу же приофигели. – Это... Очень усложняет всё. – Кейске нахмурился, покачивал головой туда-сюда, пытаясь придумать что-нибудь, но, смотря на его бегающий в разные углы взгляд, у него плохо получалось. Невзирая на то, в каком положении мы находились, я была невероятно счастлива, что наконец сказал об этом, а не размышляла в одиночестве, сходя с ума от безвыходности из этой ситуации. К тому же меня не отругали, чего я очень боялась; думаю, если бы не наша недавняя драка и слова Мацуно, то наказание всё-таки было бы. – Я боюсь, что Кисаки теперь поменял все свои планы и следит за каждым моим шагом. – молвила я, наконец сев на лавочку. – Если это действительно так, то нам следует быть ещё более осторожными. Но, скорее всего, Кисаки всё так же надеется на победу "Поднебесья", вот только теперь он будет использовать иные методы. То есть, возможно, Эму он и не убьёт. – мысли Кейске были верны, ведь от проигрыша Изаны Тетте не будет никакого прока. Если его изначально интересовала смерть Эмы, о которой мне известно, то она исчезнет из его планов. – Но тогда получается, что пострадает кто-то другой. – и вот именно это не давало покоя. Кто будет обречён на гибель? Майки точно отпадает, ведь он необходим Кисаки для создания сильнейшей криминальной банды. Про Курокаву думать глупо. Это будет кто-то из "Свастонов". Причём кто-то, кто очень важен для Манджиро. Несмотря на то что "Непобедимый Майки" дорожит всеми своими близкими, самыми очевидными вариантами становятся либо Дракен, либо Баджи, либо Мицуя. – Слушайте, – наши мысли перебил Чифую, – а что если Кисаки именно этого и хотел? – мы его не поняли. – Ну, я имею в виду, что он хотел, чтобы мы думали об этом, считая, что его планы поменялись, пытаясь обыграть его и понять его новые следующие действия, сбиваясь с первого пути. А на самом деле Кисаки ничего в своих планах не менял. – То есть он просто хочет сбить нас с толку? – переспросил Кейске, который был довольно удивлён с таких предположений. – Именно! Сами подумайте, Кисаки потратил много сил и времени на свой идеальный план, продуманный на двенадцать лет вперёд. И вы правда считаете, что он просто возьмёт и переделает его так, чтобы он всё так же оставался эффективным? Если он убьёт кого-то помимо Эмы, Майки скорее уж впадёт в ярость, а не в отчаяние, из-за чего "Поднебесье" просто проиграет. Но ему всё равно нужно как-то надавить на нашего главу, чтобы тот не пришёл, потому что одного Майки достаточно против всего "Поднебесья". Иными словами, смерть должна быть, но не просто друга или члена "Свастонов", а та, которая даже не позволит явиться на битву. Я могу представить лишь смерть Эмы. – Чифую, ты... – Кейске подбирал слова. – Ты слишком намудрил при объяснении... Но, думаю, твоя теория имеет смысл. По крайней мере, ты прав, что Майки нельзя приходить на битву и Кисаки всё для этого сделает. – Отлично, наша картина потихоньку складывается. – я вздохнула с облегчением, понимая, что теперь разобраться с этой проблемой будет гораздо легче с нашей командной работой. Но внезапно я вспомнила кое-что. – Спасибо вам, ребят, но, кажется, это последний раз, когда мы можем так спокойно обсуждать такие вещи, да и вообще последняя встреча. – слова, которые неуместно прозвучали между нашими рассуждениями насчёт планов Кисаки и того, как предотвратить худшее, выбили моих маленьких друзей из колеи. Они смотрели на меня, хмуря брови, так и спрашивая: "А что не так?" – Когда я разговаривала с Кисаки тогда, мне встретился ещё и Изана. Вообщем, он сказал, что теперь я член "Поднебесья". Я не хотела поворачивать голову, чтобы не видеть их глаза, полные шока, но я всё равно это сделала. – Ничего страшного. – Баджи схватил моё запястье, видимо, пытаясь успокоить меня – но было видно, что беспокоится он гораздо больше. Его тревогу можно было читать в коричневых очах, полных чего-то дурманящего, в хмурых бровях и сильной хватке. – Если будешь вести себя тихо, то никто не узнает, что ты была частью "Свастонов". – Кейске от всех тех переживаниях, которые заполнили его голову, даже забыл, что на меня может настучать тот же Кисаки. – Изана всегда об этом знал. – я как будто бы сломала все его надежды. – Но если он знал, то почему держал тебя подле себя? – задался вопросом Мацуно, который волновался не меньше своего командира. И что ответить? Сказать, что тот любит одержим мной? – Он говорил, что от меня есть какая-то польза. – я вспомнила ещё кое-что из наших с Курокавой разговоров; он также говорил это Тетте, который не понимал, для чего в "Поднебесье" нужна девушка. – Но я не знаю, какая именно. – Польза?.. – Чифую почесал подбородок. – А что если Изана понимает твою важность для Майки и хочет ею воспользоваться? – сегодня он удивлял нас своими невероятными теориями. – Поразмыслим так: этот парень поддержал убийство своей младшей сестры, чтобы сломить Майки, а эту идею ему подал Кисаки. Ты говорила, что он признавался тебе в любви, – Баджи на этот моменты удивился, – но если Кисаки предложит убить тебя ради победы, то не думаю, что это помешает ему так же воспользоваться тобой, как и Эмой. Твоя смерть введёт Майки в отчаяние, а это именно то, что нужно и Кисаки, и Изане. Плюс, это как раз отвечает на наш недавний вопрос, кого же тогда может убить Тетта, если не Эму. – Нет, это глупо. – я сразу же отклонила его идею. – Изана ни за что не согласится на мою смерть. – это было и ежу понятно, но, впринципе, можно было предположить, что Кисаки такой план и создал, но просто не знает, насколько наши с Курокавой отношения особенные, – тогда это сведёт все его старания к нулю. – Не будь такой уверенной, мелкая. Он и свою сестру не пожалел. – втиснулся мамочка-Баджи, который точно не хотел бы моей кончины. – Изана помешан на мне... Ну... Точнее, он зависим. – наконец-то я это сказала. Вся потная от нервов, с уставшими глазами и изнурённой душой, я нашла в себе смелость рассказать о ненормальной любви. – Из-за того, что я вечно пыталась его понять и сблизиться с ним, Изана начал чувствовать ко мне неоднозначные чувства, переросшие в зависимость. Он не позволит дорогому для него человеку умереть даже ради того, чтобы сломить Майки. – Мне кажется, это не очень хорошо... Ты же сама говорила, что отказала ему, поэтому теперь твоя жизнь под угрозой. – Мацуно продолжал говорить то, чего Баджи не знал. – Почему ты знаешь, а я нет!? Мелкая, неужели, он преследует тебя!? – Эм... Нет, он... – я замялась, когда на меня вновь начали наседать. Может она и не замечала, но после той встречи с ним, она больше не могла нормально воспринимать давление со стороны. Неожиданно, но среди тишины деревьев, чьи ветки даже не качаются из-за отсутствия ветра, зазвенел чей-то телефон. Я ощутила, что что-то тяжёлое появилось в моём горле. Мне стало страшно. – Ч-чей это телефон!? – спрашивала я, не желая верить в один ответ. Парни очень встревоженно на меня взглянули, не понимая, зачем я спросила столь глупый вопрос, ведь мобильник буквально вибрировал в кармане моих шорт – я не могла этого не заметить. С ужасом в мыслях и глазах, я достала его, открыла и увидела, как на дисплее было написано: "Мама". Я обомлела.

Что со мной не так!?

Я не взяла трубку, но зато вспомнила, как тогда, в клубе, мне позвонил Изана, знавший, где я и с кем. Это заставило меня осознать, что даже сейчас за мной могут следить. – Это не важно! – воскликнула я, резко встав. – Я сказала, что это последняя наша встреча, дайте хотя бы объясню! Я виделась с Изаной вчера, и он дал мне выбор: либо он, либо моя смерть. Очевидно, что у меня не было выбора, но, выбрав его, я буквально отказалась от всего: от своей обычной жизни, от семьи, от "Свастонов", от вас. Если он узнает, что я сейчас с вами, то... – я замолчала, потому что и сама боялась того, что будет. – А Изана точно узнает! Он следит за мной! – Погоди, Харуки, успокойся! – Кейске встал с места и решил осторожно ко мне подойти. – Ты же сказала, что он тебя не убьёт... – Да я тут причём!? О себе подумай! Он на вас живого места не оставит, когда узнает! – я прокручивала в голове то, как умоляла "Бессмертного Изану" оставить моего брата, но даже тогда он не был готов на это решение, несмотря на мою мольбу. – Тогда, получается, ты останешься с ним? Забудешь нормальную жизнь? Позволишь этому подонку делать с тобой всё, что вздумается? – на этих словах моё сердце не выдержало. С глаз потекли слёзы от невыносимого осознания, которое я хотела забыть. – Мелкая, почему ты плачешь? – Кейске смутился от такой резкой смены моего настроя. – Ты... Нависла тишина, рушимая лишь всхлипываниями и утиранием слёз. – Харуки, неужели, он... – Мацуно тоже хотел что-то сказать. – Чифую, иди возьми нам чего-нибудь попить. – его перебил командир. – Но... – Иди. – Кейске повторил, но уже более твёрдым голосом, от чего Чифую стало не по себе. Он не понимал, почему это его выгоняют прямо в разгаре конфликта, но осознал, что его друг найдёт более лучший подход к человеку, который сейчас не в себе и внезапно начинает плакать. К тому же было ясно, что если произошло что-то реально ужасное, то Баджи не хотелось бы, чтобы об этом знал ещё и Мацуно, раз уж я так реагировала. Он ушёл из сквера, оставляя нас одних. – Мелкая, пожалуйста, сядь. – от Кейске, который вечно грубил и вёл себя как настоящий ублюдок, было странно слышать простое "пожалуйста", особенно когда в его голосе присутствовала какая-то осторожность. Его словам было невозможно противится. Он не заставлял меня чувствовать себя неловко перед ним, был готов послушать то, что произошло. Я села. Вслед за мной и мой верный друг. – Что он сделал? – спрашивал Баджи, аккуратно ставя свою ладонь на мою сгорбившуюся спину. – Ударил? Может, заставил сделать что-то, чего ты не хочешь? – по сути, он был в какой-то степени прав в обеих случаях, но это было не то. – Изана... Он... – я не могла это выговорить из-за дрожащего голоса. Я не могла нормально дышать, а слёзы всё текли и текли. – Он повёл меня в лав отель... – я даже не успела заметить, как после этих слов уткнулась лицом ему в грудь, пока его теплая ладонь поглаживала те места, которые сильно болели. Этого было достаточно для Баджи, чтобы полностью понять, что именно произошло между мной и Курокавой. Но он молчал, видимо, не находя слов для утешения. Он не говорил, что предупреждал меня не связываться с "Бессмертным Изаной", не стал поливать того говном словесно. Просто молчал, и всё. – Харуки, я обещаю, что мы вместе положим конец этому и ты больше не будешь никак связана с этим человеком. – Кейске оказался лаконичен в своём утешении, но даже это могло хоть как-то меня успокоить. А ведь он сейчас просто в бешенстве, поэтому говорил мало, чтобы не быть слишком резким. – Тебе не нужно быть с ним. "Свастоны" могут тебя защитить. Нужно только сказать Майки, и он ни за что не позволит этому Изане коснуться тебя. Хотя что там Майки... Я не позволю. – Нельзя ему ничего говорить... Если я попытаюсь найти защиту у вас, то Изана обязательно вас всех прикончит! Он всё сделает, чтобы я была с ним. – И пусть. Внутри меня скоротечно трескалась душа. – И пусть!? – я встала так же резко, как и моё изменчивое настроение. Мне стало не по себе от его слов, мне стало в какой-то степени обидно, я как будто бы сожалела о чём-то, но считала это правильным. Я злилась. – После всего, что произошло, я не могу просто взять и бросить Изану! После всего, что я сделала с Майки, я не могу прибежать к нему, чтобы спрятаться за его спиной! После всех моих страданий и страданий окружающих я не могу позволить себе так поступить! Я же сама себе противна буду! Думаешь, я не размышляла о том, чтобы просить помощи у вас? Ещё как! Но я отказалась! Знаешь, почему? Потому что уже всё для себя решила! – И что ты решила для себя? – Баджи был обескуражен моими словами. Он не понимал, зачем мне заходить так далеко и всё усложнять. – Правда хочешь стать чьей-то игрушкой!? Я, полазив в карманах своей кровавой куртки, вытащила нож, направив его лезвием на Кейске, который удивился ещё больше. Слёз больше нет, а мокрые следы начали высыхать, как и мои убитые глаза. – Я убью Кисаки. – промолвила я в этой тиши. Баджи смотрел на меня, как на умалишенную. В его взоре так и виднелось то самое непонимание. – Сдурела? Ты же хотела спасти его! Да и к тому же как ты его убьёшь!? – Я близкий человек Изаны, а также член "Поднебесья", поэтому могу легко подобраться к Кисаки и пырнуть его этим ножом. – Харуки, ты кукухой поехала! Если ты это сделаешь, тебе не простят этот поступок! – Кейске, несмотря на то что у меня в руках было холодное оружие, начал стремительно подходить всё ближе и ближе. – А что ещё мне остаётся!? Мы не знаем, что Кисаки собирается делать! А если он хочет убить меня, то лучше я убью его первой! Такой гнида недостоин жизни! Напомнить тебе, что ты тоже хотел его прикончить!? Так почему против этой идеи!? – Отдай нож! – Баджи ловким движением руки попытался поймать моё запястье, но мои рефлексы оказались быстрее, и тот остался ни с чем. – Если кто и убьёт эту мразь, так это я, а не ты! – он всё пытался вырвать из моих рук опасный предмет, но не выдержал и схватил ладонью острое лезвие, сильно сжав руку, не давая мне и шанса вырвать нож, как физически, так и морально. – Отпусти! – я кричала на него; внутри как будто бы взыгрался шторм, стоило мне увидеть, как на холодном металле начинает выступать алая кровь. – Хватит нести чушь, Харуки! Боишься, что Изана окончательно сломается, если ты бросишь его, и захочет нас всех порешать? Насри ты на это! Он сейчас не главное! Переживаешь, что Майки откажет тебе в помощи? Сама понимаешь, о чём думаешь!? Ничто не заставит его оставить тебя в беде! Мысли трезво или ты уже сошла с ума!? – меня всю скукожило от его слов, полных очевидных вещей. А последнее предложение так вообще всё больше заставляло задумываться о том, правильно ли я вообще воспринимаю всё происходящее. – Кисаки... – На него тоже насри! – Кейске перебил меня, хотя я даже и не успела толком ничего сказать. "Хватит меня перебивать!" – единственное, что звучало внутри. – Ты же сама видела, как мы отлично докапывались до сути его плана! Нам не составит большого труда избавится от него, только если мы будем вместе!

Хватит! Хватит! Хватит! Хватит! Хватит!

Хватит говорить так, словно это так легко!

– Заткнись, Баджи! Да что ты вообще понимаешь!? – я толкнула его тело обеими руками, отчего тот отшатнулся, сделав истошный вздох, а я отдалилась от него на несколько метров, чтобы он снова не полез ко мне со своими решениями проблем. – Ребята... – тишину в воздухе, нарушаемую лишь нашими вздохами, рассёк голос Чифую и звонкий удар об землю пакета, полного банок с газировкой. Он смотрел на нас вытаращенными глазами, кидая взор то на Кейске, то на меня, то на окровавленный из-за порезов ладони нож. – Что вы делаете?.. Мои бешенные очи бегали как под героином, но с приходом ясного рассудка благодаря вдыхаемому кислороду, я начинала видеть картину перед собой более чётко. Я начала понимать, что сейчас Баджи не глядел на меня, не пытался подойти, лишь стоял на месте как вкопанный. Кинув взгляд на кровавое лезвие, я отметила для себя, что крови на ней слишком много. Мои руки сами были испачканы ею. Слыша только собственное дыхание, я медленно направляла свои широко раскрытые глаза на Кейске, который взялся за место чуть левее живота, но не то, чтобы за бок. Из-за его черной куртки не было понятно, что там происходит, но когда он закашлял и изо рта его потекла кровь, я осознала, что натворила. Баджи, напоследок взглянув на меня, упал. – Баджи! – Мацуно сразу же кинулся к телу своего командира. Его тревогу можно было заметить по бледному лицу, дрожащим пальцам и чрезмерно частому дыханию. Как так... Я ведь даже не почувствовала, как задела его... Когда я успела ударить Кейске?.. Почему это произошло?.. Я, простояв на месте пару секунд, мгновенно очутилась рядом со своим другом, даже сама не поняв, как так среагировала. Чифую прижимал кровоточащую рану, я хотела сделать то же самое, но боялась, ведь мои грязные в чужой крови руки бились в конвульсиях. Баджи был ещё в сознании и тяжело смотрел на нас, мучаясь от боли. Я сразу же вспомнила, как он на "Кровавом Хэллоуине" сражался даже с тяжёлой раной; и, если сейчас ему настолько плохо, это означало, что нынешняя рана куда страшнее предыдущей. – Баджи... Я... Я не хотела... – не понятно. Ничего не понятно. Что я должна делать сейчас? Что сейчас думают обо мне эти двое? Что я наделала? Почему всё произошло так внезапно? – Я не знаю... – Харуки, – Кейске, тяжело говоривший, с уставшими, горящими от желания жить глазами глядел в мои пустые, мертвые очи, – ты не виновата... Это я напоролся, ты ничего не сделала... Не смей оставаться с Изаной... Слышишь?.. – на этот момент он вновь тяжело закашлял кровью, пугая нас с Мацуно ещё сильнее. – Не говори ничего! – я умоляла его молчать. Внезапно я взялась за телефон и начала что-то набирать, не попадая по кнопкам из-за дрожания пальцев. – Чёрт! Я сейчас наберу скорую! – Уходи... – Чифую, который переживал не меньше меня, который не ожидал, что при возвращении увидит эту картину, заметив мою неспособность даже набрать номер, взял свой телефон. – Что?.. – я не поняла его слов. – Я сказал, уходи! – теперь он кричал, а из глаз его начали стекать слёзы от нервов. Мой друг даже не хотел смотреть на меня. – Но почему!? – Пожалуйста, Харуки, так будет лучше... – всё его тело тряслось. Пальцы, которые уже по уши были обляпаны в крови, тыкали по кнопкам. Шли гудки. Когда я посмотрела в лицо Мацуно, то не поняла, что он чувствовал сейчас ко мне. Это ненависть? Злость? Сожаление? Что ты чувствуешь сейчас!? Почему я не могу понять!? Почему ты прогоняешь меня, когда наш с тобой друг в смертельной опасности!? Почему ты не смотришь мне глаза!? Почему ты считаешь, что мой уход сделает всё только лучше!? На ватных ногах моё тело поднялось, шатаясь всей своей фигурой. Я начала делать неуверенные шаги назад, но резко бросилась прочь. Она сбежала, сама определив за других их чувства.