Memento Vitae

По отцу, быстро оформляющему бумаги, было понятно, что ему хотелось скорее закончить с бедовым сыном и оправиться домой. В голову залетали мысли о том, что же родителя ждет в дали от него. Сто процентов там, где-то в их особняке сидит полуобнаженная Лола, ожидая своего грозного и старого. Младший давно догадывался об их отношениях. Со временем они становились слишком явными. Нат выглядел слишком тихим со стороны. Его взгляд был неподвижен и обращен в пол, он ощупывал голые пальцы, на которых боле не красовались прекрасные кольца мертвой любви. Мысли поглотили его практически полностью, отвлекая от пустого времени. Ичиро наблюдал за Натаниэлем, будто бы взглядом пытался различить что же он все-таки переживает у себя внутри, о чем думает. Но это знание ему не дано. Никому не дано. Наследник старался особо не проявлять чувств ко всему происходящему. Он должен держать лицо, не показывать особого отношения. Это сделать было нелегко. Само его присутствие в этом месте — странность. — Я закончил, — Натан казался слишком блеклым, безразличным. Видимо, он и вправду устал. Младший не сразу услышал чужой голос, оттого чуть не получил под дых, но Мясник остановился лишь на еле заметном поднятии руки. Он сделал это не так высоко, чтобы остальные, кроме его сына, заметили, но вот последний резко поднял голову с волнением и вопросом посмотрел на отца. — Тебе подписи поставить надо, — на выдохе произнес Старший. Все еще витая в мыслях, Натаниэль поднялся с насиженного места и отправился к столу регистрации. Кокетливая девушка объяснила, что и как заполнять, после чего Нат и оставил свой след на больничной документации. При себе Веснински разрешили оставить лишь книги с телефоном, которые ему пообещали выдавать в определенное время, а также пустой блокнот, принадлежности для гигиены и пару комплектов одежды. Выглядело не шибко разнообразно, но что поделать, на лечении в специфическом месте. Отец практически сразу покинул отпрыска, сославшись перед работниками лечебницы на спешку. Морияма же остался с парнем, решивши посмотреть на будущие условия жизни того. Комната Натаниэля не была какой-то особенной. Обычная комнатушка со стенами, выкрашенными в приглушенный желтый, с двумя средними кроватями, да с тумбочками. Так же в палате был выход к душевой, которая была лишена всего острого, например, бритв. — Это ненадолго, — Ичиро взял руки Ната в свои в очередном извинительном жесте. В ответ на эти слова Веснински лишь вздохнул. Ему так не хотелось ни с кем, ни о чем говорить, но нет, надо ответить. — Я знаю, Господин, — перевел взгляд на девушку в дверях, объясняя этим своё более официальное обращение. Ичиро на это не обратил особого внимания. Мужчина прислонился губами к чужим костяшкам, оставив на них пару невесомых поцелуев, так нужных сейчас им обоим. Пусть они и не любовники больше друг другу, но Морияма прекрасно знал, что для Натаниэля не может быть ничего лучше тактильности. — Я буду навещать тебя, мое спасение. Надеюсь, что тут тебе помогут, — теплые пальцы разжались, отпустив чужие ладони, что до неприятного быстро холодели. — Хорошо, я буду ждать, — кивнул Младший, а после оглянулся на комнату. Девушка, что все это время стояла в дверном проеме, подошла к парням, объявив, что скоро время посещения закончится. Ичиро заметно напрягся, но поблагодарил за информацию. — Тогда мне пора, надеюсь, что все наладится, — наследник расставил руки для объятий, после почувствовав тепло чужого тела, с такой усталостью рухнувшее на широкую грудь. — Я тоже надеюсь, — руки Ичиро накрыли плечи Младшего, будто закрывая от различной напасти. — А теперь, — последний отстранился, — вам пора ехать, не хочу, чтобы среди персонала о вас пошел слушок, как о человеке, не следящем за временем, — Натаниэль, как мог, усмехнулся, проводив взглядом внешне невозмутимого наследника. Теперь Веснински осталось лишь разобрать вещи и встретиться с доктором, в котором так нуждался больной мозг. На первое совсем не было сил, поэтому Нат присел на кровать, посмотрел на стену, принялся ждать.

***

Кабинет был голым. Казалось, что в этом месте было бы идеально разделывать трупы, покрыв поверхности пленкой, а не оголять душу, чтобы облегчить страдания. Стены однотонные, будто недавно покрашенные, лишенные каких-либо украшений и наград. Полы холодные на вид, сделанные будто под дерево, но не похожие на него. Посередине комнаты был поставлен стол из темной древесины. На нем не было бумаг, что так часто можно было увидеть в кабинетах других докторов, только маленький блокнот, ручка, исписанная золотыми узорами. Помимо этого, там располагалась миниатюрная ваза с колокольчиками. Ничего лишнего не наполняло помещение. Никаких огромных библиотек с тематическими книгами. Ничего. Нагота. На подходящем для стола кресле расположился молодой мужчина. Взгляд Натаниэля зацепился за его идеально выглаженную одежду. Даже галстук доктора был подвержен обработке. Младшему показалось это странным. Парень продолжал робко стоять на пороге, будто бы не решая встретиться со своим «главным» спасением в этом месте. — Здравствуйте, — мужчина сложил руки так, чтобы подпереть ими подбородок, — Натаниэль Веснински? Ваш отец предупредил меня о скором вашем поступлении, — губы психиатра растянулись в приветственной улыбке, что больше походила на ухмылку чеширского кота. «Он все знает!» — громким криком разнеслась мысль по телу. Руки затряслись, а лицо исказилось в неконтролируемом страхе. Доктор сразу же это считал. Молодому мяснику это стало понятно, когда в глазах доктора заиграл интерес. Мужчина продолжал молчать, будто бы чего-то ожидал. Ответа. Было бы глупо продолжать разговор с человеком, который не смог подтвердить свое звание. Второй Балтиморский Мясник. Натаниэль Веснински. — Да, это я, — устало произнес Младший и сделал шаг к новому человеку, — куда я могу присесть? — Вы любите пуфики? — задумчиво произнес Доктор и указал на дверь. — Там вы можете взять либо один из них, либо коврик для йоги. Вздохнув, Натаниэль притащил из «коморки» бледно синий пуф и разместил его напротив стола. Усевшись, Веснински принялся ждать. Сначала доктор прогонял его по популярным среди психиатров тестам, а вот после уже принялся задавать собственные вопросы. — Вас с самого детства начали приобщать к семейной деятельности? — спросил мужчина за столом так, будто он узнавал о жизни какого-то избалованного наследника компании, а не участника мафии. — Отец не скрывал от меня свои дела, — аккуратно начал парень, — и это не было в мою пользу. Многие люди интересовались отцом, а я был не надежен и слишком много знал. — У вас есть история, которую вы бы хотели мне рассказать? Натаниэль снова напрягся и перевел взгляд с доктора на пол, рассматривая древесные узоры. Парень будто бы был не готов раскрыться перед психиатром. Или тому то просто казалось, ведь когда он только начал говорить о переносе темы, как Младший произнес: — Он, когда я еще пешком под стол ходил, посвящал меня, а после каждого прихода полицейских срывал на мне свое напряжение. Один раз в меня прилетел утюг. — Натаниэль чуть наклонился вперед, все еще избегая взгляда доктора. Он постепенно стянул с себя свободный свитер, оголившись. Он указал на плечо с характерным шрамом. — Тут. Врач, что-то отметив в блокноте задал еще пару вопросов на счет прошлого Натаниэля. Мужчине будто бы не казалось ничем странным то, что говорил ему пациент. Рядовая ситуация? Может быть. Вскоре вопросы стали затрагивать уже причины появления Натаниэля в больнице. — Вы долго планировали самоубийство, думали о нем, или это был порыв? — врач будто бы зрел в корень. — Пьяный порыв. — короткий ответ слетел с губ Младшего. Ему было одновременно скучно отвечать на множество вопросов, но с другой стороны его разрывала тревога. Казалось, что доктор обязательно всё и вся расскажет людям снаружи, доложит разговоры отцу или Ичиро, а может еще что-нибудь. — Ясно, значит вас что-то подтолкнуло напиться, — доктор начал понемногу давить на пациента, пытаясь выудить информацию, — могу предположить, что с вами случилось травмирующее событие. Если мое предположение верно, то предлагаю обсудить этот момент сейчас, либо же в следующую нашу встречу. — Событие было, — Натаниэль помрачнел, заметно затрясся, исказив лицо в гримасе отвращения. — Я готов говорить, но… Не сейчас. Мне тяжело. Мне было плохо долгое время. Мне и сейчас плохо. Мне отвратительно. В последний год меня постоянно преследует усталость из-за тех сфер в которых я замешан. К ней примешивается комок хреновых мыслей о семье, отношениях, одиночестве, — Веснински тараторил, даже не замечая, как раскрывается перед доктором все сильнее и сильнее. — Я старался не позволять себе вольности в чувствах, но… Психиатр и пациент сидели в тишине еще пару минут, после того, как последний застопорился. Нат становился все более нервозным, растирая свои пальцы практически до крови. Мужчине за столом уже был известен диагноз, который придется лечить у парня, поэтому он не видел нужды дальше пытаться разобрать причины по кусочкам. — Спасибо за доверие, Натаниэль, — с улыбкой, теперь уже теплой, довольно игривой, произнес доктор, — теперь я могу помочь вам. Холод. Вот что вызвали чистые голубые глаза, с глубокой надеждой смотрящие в чужие, завораживающие уже своей схожестью с молодым весенним лесом, густо покрытым зелеными листьями. — Помочь? — надежда. Она четко прослеживалась в вопросе пациента. — Да, но я еще подумаю над нужными вам препаратами. Вы можете сейчас пойти к себе, чтобы освоиться, успокоиться, даже привыкнуть к этому месту, по возможности, — голос доктора был ровным, спокойным, — мы будем встречаться утром и вечером. Принимать таблетки вы будете три раза в день. У вас есть вопросы ко мне, Натаниэль? Очередная тишина растеклась по кабинету, будто бы покрывая его голые стены. Ната одолевало много мыслей, он пытался выбрать из них самую яркую. — Можно узнать ваше имя? — Конечно, Натаниэль. Мое имя — Рэду Габор — Рошу, — на ответ доктора, пациент отреагировал весьма вяло, устало. — Спасибо вам, — Натаниэлю казалась эта благодарность уместной. Парню давно хотелось кому-то выговориться, — Рэду.

***

Натаниэль вернулся в комнату, в которой еще недавно оставил вещи. Разбирать их совершенно не было сил, разговор утомил парня. Радовало лишь то, что это был последний на сегодня диалог с этим странным доктором. Кровать уже была застелена новым бельем. Видно, готовились. Младший разлегся на ней, раскинув руки в стороны. Ему казалось, что так он уснет быстрее, убежит от неприятных мыслей. — Рэду Габор-Рошу, — в полудрёме проговорил Нат. — Звучит. Младший искренне надеялся, что это будут последние слова по ту сторону горизонта сна на сегодня, но нет. Стоило парню закрыть глаза, как перед ними появился он. Странный человек. Похожий. Жизнерадостный на первый взгляд. Невероятно злой на второй. Молодому Мяснику он никак не мог вспомниться. Его нет. — Ты отвратительный. Жалкий. Жестокий, — Натаниэль сквозь дрему зацокал зубами, слушая все это от неприятного образа, что сгенерировал умирающий от хвори мозг. — Ты не тот, кем я должен был стать. Ты не тот, кого должна была породить Мэри. Ты гнилой плод. Младшему хотелось кричать, что нет, но рот будто бы был заклеен. Постепенно рукам становилось тесно. Их не сжимали. Нет. Связывали. Фиксировали на стуле. Непонятный образ рассеивался, постепенно превращаясь в голос. В голос Младшего. Другого Младшего. В место него появилась сцена. — Мама бежала долго, не правда ли? — чье-то горячее дыхание обожгло ухо. — Но отец не промах. Загнал её. Она могла бы прожить на пару лет больше, если бы был помощник. — Она бы не смогла сбежать, если бы я пошел с ней… — он не смог продолжить говорить. Закрыли рот. Сжали, будто бы хотели оторвать. — Замолчи! Не говори это! — голос над ухом продолжал гневаться. В тоже время на сцену что-то упало безмолвным мешком. Миллионы огоньков зажглись, позволив предстать пред глазами белесой ткани, что покрывали кровавые пятна. По спине Натаниэля прокатился холодок, а к горлу подступил ком, в желудке роем бабочек завилась тошнота. За сценой, по ту сторону, показались «зрители». Люди в масках с минами настроений. Кто-то, похожий на взрослого подростка — улыбающаяся гримаса. Наслаждается представлением. Высокий человек с тростью — будто бы злой, озадаченный по выражению на маске. Последний — в пиджаке, лицо его прикрыто удивлением. Еще пара секунд и на сцене появляется он — мальчик без маски. Мальчик без лица. Он отличается, на нем темные джинсы и футболка. Он садится на колени. Открывает лицо в мешке. Напуганное. До боли знакомое. Когда-то искренне любимое. Натаниэля постепенно начинает трясти. Он снова хочет кричать, остановить представление. — Было легче, когда она была мертвенно застывшей, да? — ответом голосу было лишь мычание. Отчаянное. Почему-то приглушенное. Безликий на сцене не останавливался. Он открыл тело полностью. Придвинул к себе стерильный столик. Взял скальпель. — Нет! Не надо! — закричала женщина на сцене, поворачивая голову к невольному зрителю. — Натаниэль! Прошу, н-нет… — марионетка и не смела остановить представление, сделала первый надрез. «Мамочка!» — пытался промолвить Веснински сквозь рыдания и чужую руку, что стала сильнее давить. Она кричала все сильнее, раздирая барабанные перепонки Младшего, с неприкрытыми слезами наблюдающего за постановкой. Он пытался вырваться. Ему хотелось вырвать скальпель. Хотелось вскрыть глотку безликому. Себе. — Было легче, когда она молчала? — голос даже не думал щадить сердце связанного. Постановка набирала обороты. Не обращая внимания на крики, Молодой Мясник на сцене раскладывал органы по банкам. Показывал мастерство искушенным зрителям. Люди в масках то и дело восхищенно вздыхали. «Больные ублюдки» — подумал Нат и мысль разлетелась по всему залу. Звуки со сцены не прекратились, но ему все же ответили. — Да, и одного из них ты полюбил, Мразь. Наконец все остановилось. Безликий встал. — И ведь после этого ты еще и выебывался. Ставил цели. Использовал ее тело как путь наверх. Подальше от отца. — Другой Младший, что стоял сзади, произнес эти слова с огромной неприязнью. Наконец Натаниэль услышал безликого. Механический голос ударился о несуществующие стены. — Тренер Морияма, послушайте, — Молодой мясник поднял грязный тесак, направляя на тренера, — скоро я приду за местом под вашим крылом. Приготовьте его для меня. В ответ на это последовало лишь молчание. Она вновь повернула голову к сыну. На ее лице не осталось практически ничего. Глаза давно плавали в специальном растворе. Волосы сбриты и скоро отправятся на парики. Уши тоже исчезли. Остались лишь язык, да губы. — Сынок… — Начала Мэри, в то время, как сердце Младшего продолжало разрываться на куски. Рвота подступила к горлу. Он снова ждал оскорблений. Он был готов их услышать. — Я люблю тебя. Всегда любила. Спасибо… Занавес закрылся. Хватка ослабла. Голоса больше не было. Только чьи-то крепкие руки на плечах, пытавшиеся разбудить. Натаниэль не помнил кто это был. Его стошнило на пол. Зарыдал. Закричал. Забился в истерике. Почувствовал острую боль. Обмяк. Пропал под действием транквилизатора.

***

За окном только начали сгущаться сумерки. Младший чувствовал себя отвратительно. Голова болела, а лицо отекло от слез. На душе все ещё тяжелым грузом лежал ком из самых отвратительных чувств, которые только можно испытать. Вновь, где-то около входа на стуле дернулся кто-то в белом халате, прямо как медсестра Мария в той прошлой больнице. — Проснулись? — прозвучал знакомый голос из темной части комнаты. — Мне сказали, что у вас была истерика, когда вас разбудила медсестра, чтобы дать прописанные мной лекарства. Вам снилось что-то неприятное? — произнес Рэду так, будто бы ему самому было странно от глупого вопроса. Говорить Младшему было тяжело. После жуткой, для него самого, истерики горло немного першило, но несмотря на это он поспешил ответить доктору. — Да, — хрипло отозвался парень. — Кошмар. Мое прошлое и какой-то образ. Сейчас Натаниэлю было страшно. Ему было плевать на то, как сильно он остерегался доктора раньше. Сейчас ему были нужны уши, которые выслушают. Нужно было мнение, которое расставит все точки над Ё и объяснит, как справиться. И ему нужны руки, которые будут способны утешить объятием. — Образ? Расскажите мне все. Хочу обсудить с вами все, что может привести к проблемам. Натаниэль сел поудобнее, а после посмотрел по сторонам, в надежде, что другого персонала нет поблизости. — Не волнуйтесь, — начал объяснять Рэду. — Я запретил другому персоналу приближаться сюда во время наших разговоров. Не думаю, что вам нужны лишние слушатели. Веснински выдохнул. Ему и вправду не хотелось подвергать себя даже надуманной опасности в таком состоянии. Он наконец начал рассказ, не упуская никакой подробности. Ему хотелось, чтобы доктор рассмотрел сложившуюся ситуацию в больной голове со всех возможных сторон. Рэду слушал своего пациента как можно более внимательно, лишь иногда задавая вопросы, которые могли бы помочь понять проблему глубже. На лице врача не прослеживалось сочувствие. Натаниэлю это было лишь на пользу. Он не отвлекался. Он успокаивался. Лишь под конец монолога он заметил, что трясется. Доктор тоже это увидел и поднялся со своего места, подходя ближе. Только сейчас Нату удалось разглядеть образ мужчины получше. Расстегнутый халат, темные штаны и черная водолазка. Он не уходил домой? Стоило Натаниэлю задаться этим вопросом, и он его озвучил: — Вы живете поблизости или где-то здесь? — Поблизости, но я еще пока не покидал больницы, — мужчина выглядел уставшим, Нату даже жалко его стало. — Можно я присяду около вас? Веснински ответил лишь кивком. Ему хотелось чувствовать, что рядом есть человек. — А вы слышите голос того человека в реальности? — психиатр вновь принялся анализировать. — Никак нет, — вырвалось словосочетание, — Я… пустой внутри? Только Мой голос внутри. — Но вы говорили, что у другого вас такой же голос. Как вы различаете? — доктор посерьезнел. — Ну… понимаете, у того меня другая манера, быстрый темп, — Младший старался объяснять, как можно более понятно. Доктор смотрел на него слишком пристально. — Ясно, то есть, ты хочешь сказать, что он просто приходит к тебе как страшный сон? — Рэду интересовало все. Нат кивком ответил на вопрос, вынудив доктора озвучить мысль. — А после укола транквилизатором ты его видел? Юноша в ответ вновь промолчал, замотав головой. На Младшего снова начала накатывать паранойя и паника. — Вы тактильный человек? — спросил Габор — Рошу, заметив в поведении Натаниэля очередные плохие детали. Ната эти слова озадачили. Он молчал достаточно долго, просто не находя ответов. Ориентируясь лишь на нынешние чувства, Веснински все-таки нашел силы ответить. — Да, — коротко и ясно. Доктору не надо повторять тысячи раз. Он чуть улыбнулся, присаживаясь ближе и протягивая руку. Натаниэль тоже понятлив. Он ответил тем же жестом. Рэду начал медленно перебирать чужие пальцы, делая определенного рода массаж. — Я думаю прописать тебе еще успокоительные, после выписки, а сейчас тебе нужно снотворное. Ближайшую ночь посмотрим их действие, — незаметно, доктор перешел на «ты». Натаниэль этого даже не заметил, погрузившись в момент. — Буду надеяться, что они помогут, — вздохнул, чувствуя, как по спине бежит холодок, а над ухом снова чувствуется фантомное теплое дыхание. Рэду медленно перешел на плечи, начав разминать и их. — А сегодня, перед отбоем, тебе надо будет принять лекарства. Тебе хочется знать детали лечения? — не смотря на улыбку, которая застыла на губах доктора, приятным тоном проговаривающих эти слова, Нат не чувствовал нужного тепла. Глаза Рэду молчали, застыв в немом отрешении. Горло, напряженное диалогом, болело все сильнее, отчего Младший отвечал на вопросы лишь кивками. В какой-то момент, психиатра это начало устраивать. Медленно, массаж перетек в объятия. — Мы, по приказу вашего отца, обязаны увеличить дозу принимаемых вами лекарств. Если они вам подойдут, то процесс выздоровления пойдет быстрее. — Доктор говорил размеренно, будто бы стараясь подойти как можно легче к неприятным новостям. Несмотря на все попытки мужчины, Натаниэль становился все более напряженным. — Разумеется, нам не удастся избавиться от побочных действий, всему есть своя цена. Он не боится. Доктору не страшно ничего. Ни то, чем занимается Натаниэль, ни то, что он тому говорит. Ему не страшно, потому что выхода нет. Никто в этой комнате не сможет отказаться. Времени слишком мало. — Как вы узнаете, какие лекарства помогут мне больше? — Руки Ната затряслись пуще прежнего. Рэду отпрянул, сняв улыбку. Он начал ходить по комнате. — Думаю выделить три дня. Опять же, слишком мало времени, чтобы я потратил неделю. Три препарата, один, что покажет лучшие результаты, останется с вами до конца. — Мужчина закончил и остановился. — С сегодняшнего дня я начну проверять вас на совместимость с антидепрессантами, — Габор-Рошу посмотрел на часы. — Через час вам принесут первый. Нат снова кивнул. Сейчас не было возможности отнекиваться, требовать. Только соглашаться. Доктору такая покладистость понравилось. Наконец, в его глазах заиграло что-то живое, какой-то блеск. Он покинул комнату, когда убедился, что Нат более-менее стабилен. Прошло совсем немного времени с его ухода. Натаниэль, до этого ходивший кругами по комнате и обдумывавший услышанное, услышал стук о косяк двери, что была приоткрыта. Они не закрывают двери. На них даже замка не было. Он сам подошел. Не хотелось никого видеть внутри обители. Перед глазами парня предстала женщина средних лет, одетая в медицинский халат. Она была вполне подтянутая, внешне грозная, словно скала. Через ее одежду виднелись мышцы, на которых у спортсмена задержался чуть завистливый взгляд. Она принесла почкообразный лоток с салфеткой внутри и выложенными на ней таблетками. Вскоре по комнате разнесся ее высокий голос, призывающий выпить таблетки. Пусть она и не была слишком громкой, Натаниэлю ее обращение било по ушам. Скорее всего дело было в натянутых нервах, а может в привычке слушать спокойных мужчин. — Доктор сказал, что пропишет мне еще и снотворное, — произнес пациент, рассматривая таблетки, парочка из которых была одинакова, а вот последняя чуть поменьше, — скажите, оно где-то, — указал на непохожую, — здесь? Медсестра кивнула. — Да, та маленькая для сна, а остальные — лечение. — Женщина была не многословна. Она внимательно наблюдала за тем как Нат принимал таблетки и запивал их водой, по окончанию этого ошарашила его. — Откройте рот. Мне требуется проверить точно ли вы проглотили лекарства. У Натаниэля не было сил возмущаться, поэтому он послушно исполнил требование, лишь внутри себя задавшись вопросом о своих правах. Такая покорность пациента заставила медсестру улыбнуться, обнажив ямочки на щеках. Она поблагодарила парня, а после покинула комнату с пожеланием спокойной ночи. Странная. Садистка что ли? Натаниэлю не хотелось ни о чем думать. Он слишком устал. Куда бы он не пошел, его преследуют мысли. Плохие, темные и угнетающие мысли. Хотелось бы просто уснуть и забыть обо всей этой страшной реальности, прикрытой дымкой ненависти к себе. Но уснуть не помогает. Страшно засыпать, понимая, что где-то там сидит он. Страшный человек, готовый показать горькую полуправду. Сердце Веснински быстро забилось, стоило лечь на кровать, расслабив тело, что резко ослабло из-за препарата. Страшно не было, поэтому уставшему мозгу происходящее казалось странным. Может дело в страхе снова встретиться с образом. Может в том, что тело пытается справится со всеми нагрузками. Нет. Все. Натаниэль устал. Натаниэлю надо отдохнуть. Наконец уснуть. Наконец забыть о проблемах. забыть о людях, которые создают проблемы. Забыть обо всём. Сконцентрироваться на лечении. Сон захватил Младшего незаметно. В этот раз там не происходило ничего интересного. Ничего страшного. Просто голос. Просто диалог ни о чем. На утро Натаниэль даже не вспомнит его. На утро ему ничего не приснится.

***

День начался тяжело. Подъём казался пыткой. Тело было вялым, непосильно тяжелым. Хотелось снова лечь спать, но нет. В больнице режим. Пришлось еле как встать с кровати. Что-то было не так. Тело было не просто непослушным. Оно болело. Кости ломило, но температуры не было, это он точно знал. Суставы, они тоже чувствовали себя плохо. Младший еле как выбрался из душа. Просить помощи у кого-то было слишком смущающе. Когда Нат со всем закончил, в комнату уже принесли еду. Вспоминая слова Лиама о восстановлении, Нат все до крошки схомячил, надеясь, что завтрак поможет взбодриться. Питание казалось пресным. Никакого кофе, крепкого чая. Не еда, а легкая пытка, подпитанная очередным приемом таблеток, только теперь без снотворного. На месте Младшему никто посидеть не дал. Медсестра быстро забрала пустые тарелки, а после вернулась со словами о прогулке. Выходить совершенно не хотелось. Улица казалась сейчас слишком солнечной для прогулок. Это отбрасывало к мыслям о последней волне матчей, к которым Нату путь заказан. Пусть спорт и не был чем-то сверхважным для парня, в сравнении с основной работой, но все равно позволял почувствовать окрылённость. Не смотря на строгость Тэтзуси и безбашенность Рико, они все равно не могли сравниться с отбитым отцом Младшего. Он везде. В крови, в голове, в окружении, в зеркале. В прогулке его не оказалось. В прогулке поселилось много мыслей и тошнота. Выйдя на воздух, Нат почувствовал головокружение и подступающую к горлу рвоту. Он дотерпел до комнаты. Вытошнил все, что мог в туалет, включая завтрак. Лег на кровать и снова почувствовал боль в теле. Сердце забилось с невероятной силой, отдаваясь шумом в ушах и покалыванием в кончиках пальцев. Постепенно покалывание перешло в судороги. Больно. Слишком много неприятных явлений. Побочки? Скорее всего. Несмотря на боль, Натаниэль все-таки поднялся с кровати. Парень встал посередине комнаты, принявшись разминать шею. Раз он пропускает тренировки с командой, надо заняться ими в одиночестве. Растяжка, пара приседаний и отжиманий. Приемы на пресс и остальное по шаблону. Все жутко болело, но останавливаться Веснински не привык. Так и подошло время к очередной встрече с доктором.

***

— Как ощущения после первого дня на таблетках? — Доктор приветливо улыбался, в остальном оставаясь спокойным. — Мне требуется знать ваши первые ощущения. — Отвратительно, — Натаниэль еле как разместился на пуфике, медленно на нем растекшись в расслаблении. — Тошнит и все тело ломит. Зарядку делать тяжело, — парень продолжал жаловаться, наблюдая за тем, как доктор что-то пишет. — Думаю, что это первый претендент на вылет из нашего списка препаратов, — произнес Нат, спровоцировав доктора лишь на короткий взгляд. — Не смотрите на меня так, — с тяжелым вздохом произнес Веснински. — Можете рассказать о том, как вы себя чувствуете в эмоциональном плане? — спросил Рэду. — Особо ничего не изменилось, — начал Нат, легонько кивая, — ну… мысли стали более четкими. Хотелось бы, чтоб еще и позитивные появились, — Натаниэль казался себе слишком уставшим, мысли в голове путались и выливались в посредственные ответы. Доктор еще немного поинтересовался о внутренних изменениях Натаниэля, а после отпустил его, чтобы вновь встретить через пару часов в своем кабинете. Комната наполнялась ярким светом с улицы, чуть слепя Ната, привыкшего ко тьме Гнезда. Он сел на пол около кровати. Его все равно мутило, от чего тренироваться было тяжело. Он решил немного вспомнить поле, принявшись вырисовывать что-то у себя в блокноте, да расписывать приемы защиты, дабы мозг даже и не мечтал расслабиться и что-нибудь позабыть. Очередные разговоры с тренером Младшему ни к чему. Парня постепенно начало клонить в сон. Он уже собирался прикрыть глаза, уложив искусанную от нервов щеку на исписанный разворот блокнота, но дверь в комнату открылась, впустив внутрь аромат какого-то мяса, гречневой каши и овощного супа. — Время обеда и приема лекарств, — медсестра поставила еду на прикроватный столик, помогла Натаниэлю подняться с пола и скрылась за дверью. В этот раз блюда Нату понравились, он наконец почувствовал себя сытым. Все омрачала тошнота, которая усилилась после повторного приема лекарств. Натаниэль не мог нормально спать на тихом часу. Стены «камеры-одиночки» давили, голова болела, а стоило встать с кровати, на пол выливалось содержимое желудка. Отвратительное состояние передозировки. Помниться, когда в первый раз Нат попробовал наркотики, состояние примерно похожее было. В этот раз просто разум чист. Хотя, на счет чистоты разума Веснински погорячился. Его продолжали загрязнять мысли о собственной никчемности и слабости. Мысли о том, что Жан жил рука об руку с насилием годами, а сам Натаниэль сломался с первого раза. С первого раза поддался чувствам. Потерял репутацию. Сто пудов Рико уже обо всем знает. Он точно всем рассказал. Он бесспорно доволен собой. Пока Натаниэль пропускает игры, этот вороний тиран красуется перед камерами и рассказывает невыдуманные истории, о которых невозможно молчать. В этом паршивом состоянии и с этими отвратительными мыслями Веснински дожил до прихода доктора. Именно что прихода. Психиатру уже донесли о состоянии его пациента. За окном уже начинался закат. Нат пил воду, принесенную врачом. Взгляд парня был направлен в пол, который сотню раз уже драила молчаливая санитарка. Младший до сих пор чувствовал себя плохо, но блевать, перед Рэду, не решался. — Как я вижу, таблетки тебе абсолютно не помогают. Ты говорил мне утром, что и эмоционально тебе лучше не становится. Сейчас все так же? — в ответ на этот вопрос врача, пациент лишь кивнул. — Можешь описать чуть красноречивее или тебе очень плохо? — Габор пододвинул к Молодому Мяснику тазик, дабы не мучить вновь пол и санитарок. — Говорить я могу, просто даже не знаю, что именно рассказать… — Веснински выглядел невозможно уставшим. Рэду попросил обновить воду для пациента и вернулся к диалогу, чуть смягчив тон. — Все, что у тебя на душе. Если у тебя на сердце станет легче, то, я думаю, состояние улучшится, и ты сможете вернуться в строй к назначенному твоим отцом времени, — доктор и вправду выглядел озабоченным столь короткими сроками, — тебе постепенно будет становиться лучше от таблеток, антидепрессанты начинают восстанавливать многих достаточно быстро, но пить их надо курсом. Легче тебе станет, но мне придется прописать тебе нужные таблетки на прием за пределами больницы. Натаниэль слушал, чувствуя тошноту при напоминании о таблетках. Казалось, что у него развивается рефлекс. Это забавляло. Парень старался осмыслить сказанное. Представить, как же придется страдать и за пределами своей одиночной камеры. — Рэду, вы думаете лечение принесет долгоиграющие последствия или мне придется травиться этими таблетками годами? — спросил Веснински с небольшой злобой в голосе, чтобы утолить свои опасения. Глаза, незаметно заслезившиеся от усталости, уткнулись в внимательные зрачки собеседника. — На этот вопрос нам сможет ответить лишь время. Сейчас я могу лишь подобрать таблетки, которые поставят тебя на ноги, — от последней фразы Рошу с губ Веснински сорвался смешок. Уж слишком иронично она звучала, учитывая страдания Ната за этот день. — Мне бы очень хотелось раскопать причину из прошлого и посмотреть на течение твоей болезни, но меня уж слишком ограничивают. Честно скажу. У меня есть подозрения, что у тебя может быть не только депрессия, — взгляд врача устремился на записи в блокноте. Долгое молчание снова вызвало в голове Натаниэля наплыв темных мыслей. Это все же вынудило Младшего открыть рот и начать рассказ. Он старался объяснить доктору, что ему это самое депрессивное состояние кажется неприятно надуманным, взятым с пустого места. Он раскрыл часть того, что произошло в гнезде тем роковым вечером. Так же, Натаниэль рассказал мужчине о том, что сопровождало его всю жизнь: о влиянии отца, об Ичиро, о неприятном расставании. До ушей Рэду даже долетела история Жана и его существование в гнезде. — Думаю я слишком много вам разболтал, — Младший тяжело вздохнул и пригладил чуть грязные волосы, — мне почему-то стыдно за это. Я слишком жалуюсь… — Слишком уж ты принижаешь себя и то, как прошлое привело тебя к такому состоянию, — док сделал отметку в своих записях. — Твоя проблема — далеко не надумана. — Рошу заметил в глазах пациента непонимание. — Я имею в виду, что тебе не стоит стыдиться от того, что ты сломался от одного случая насилия, хотя кто-то терпел его дольше Тебя. В твоей жизни было слишком много событий, что травмировали тебя, а от того что ты их не прорабатывал, они делали это годами. Изнасилование — лишь толчок. Натаниэль был в смятении. Ему казалось, что доктор просто хочет успокоить его, дабы лечение шло быстрее, но с другой стороны это правда работало. Парню вспомнилось много моментов, кода ему было плохо из-за отношения отца к нему или других людей. Он постарался об этом не думать. Не получилось. Мозг прямо-таки разрывался от новых ощущений и раздумий. Натаниэлю надо бы разобрать этот бардак. — Я устал, — резко произнес Веснински под гнетом мыслей и ощущений. Доктор совсем недолго помолчал, а после встал с места, сопроводив это понимающим кивком. — Не игнорируй мои слова. Ты должен принять то, что ты не виноват. Ты много чего пережил. Больше Рошу ничего не сказал. Он покинул комнату с остальным персоналом, перед этим оставив Натаниэлю последнюю за день таблетку. Ещё пару раз Ворон опорожнил желудок и, выпив антидепрессанты, заснул до утра.

***

Утро для Натаниэля оказалось на удивление чуть лучше, чем прошлое. Боль в суставах спала, от чего принятие душа и зарядка прошли без лишних промедлений, только лишь сильные сокращения сердца заставляли Ворона щадить себя. Только потом появилась небольшая проблема: парня сломила слабость, да такая, что с кровати встать просто до невозможного тяжело. Подняться пришлось только через пару минут, дабы взять тазик и пойти принимать лекарства. Только сейчас Веснински понял, что они следили за ним. За процессом употребления лекарств, за реакцией на препараты… Неприятное осознание. Настолько неприятное, как кислый вкус во рту. До прихода к доктору Нат даже и не старался встать с кровати. Он просто лежал, читая книгу и изредка выпивая по несколько глотков воды. Иногда, когда текст переставал затягивать в себя полностью, в голове всплывали мысли, доводящие до слез.

***

Натаниэлю до жути нравилось, как одевался доктор. Утонченный, пустой стиль. Загадочно. Изыскано. — Доброе утро, Натаниэль, — Рэду улыбнулся, путая чувства своего пациента. Младшему было не понятно то, что накатывало на него изнутри. Эмоции. Депрессия забирала их всю последнюю неделю, а теперь… Казалось, что радость смешалась с влюбленным страхом, что обычно появлялся из нижней области живота. — Как ваше самочувствие? Внимание. Оно было Нату приятно. Он поспешил занять свой пуф. Парень внимательно вгляделся в глаза врача, ненадолго призадумавшись. Ему еще требовалось внутри себя составить правильные по составу рассказы. — Слабость во всех её проявлениях. Я стал неприятно плаксив… — пациент незаметно ля себя сложил руки на груди, — но меня заметно реже пугают и расстраивают мысли. Рэду на скорую руку написал в блокноте пару предложений и вновь заговорил. — Приятно видеть улучшения, — в слух проговорил доктор. Веснински заулыбался, спонтанно выражая эмоцию, да плечи расправляя. — Ваше физическое состояние больше радует сейчас или со вчерашними таблетками? — Сейчас, — Натаниэль ответил быстро. Он ожидал такой вопрос врача и еще вчера для себя это решил. — Боль в суставах не то, что мне нужно. Давайте не будем забывать, что я спортсмен. От своих слов Веснински посмеялся. Это довольно-таки быстро вызвало реакцию от доктора. Он пребывал в удивлении. — Вы не считаете себя спортсменом? — Рэду выглядел озадаченным. Его заметно приподнятые брови сложились в изогнутые линии, а губы чуть поджались. Он в напряжении ожидал ответа, чуть подергивая плечами. Почему это так его озаботило? — Ну, как сказать, — самому Нату этот вопрос казался трудным. На эту сферу жизни было положено на редкость мало мыслей. — Я не вижу своего будущего в этой сфере, — два глубоких вздоха наполнили комнату. Врач и пациент задержали друг на друге взгляды, пока последний не продолжил. — Это как промежуточный этап, к которому я готовился годами. В будущем я не смогу бросить остальные свои занятия, оттого у общественности сто процентов появится множество вопросов. Доктор кивнул на слова своего пациента, а после продолжил диалог. — Можете ли вы сказать, что устали от пребывания в команде? — Рэду взглянул на Натаниэля исподлобья, уже приготовившись писать заметки. Голова Ната вновь наполнилась мыслями. До этого он был полностью сконцентрирован на разговоре, но теперь, когда фокус внимания опустился вглубь самого парня. Напряжно. Достаточно долго Ворон копался в себе, пытаясь найти оптимальный ответ. Это получалось с большим трудом. Доктор терпеливо ждал, пока пациент вновь заговорил. — Я даже сейчас не могу понять свою позицию. Мне кажется то место слишком враждебным, но… Я не думаю, что я от неё устал. Скорее от других работ, да и просто от недосыпа, — Натаниэль чуть дергано пожал плечами. Кивок, пара движений ручкой и все внимание Рошу вновь направленно на человека на пуфе. — Хотите еще о чем-нибудь рассказать мне? — произнес врач, будто бы пробуждая в Веснински короля долгих разговоров. Давно у парня не было такого настроения. Может эти слова так сработали из-за хорошего влияния таблеток и терапии, а может и просто из-за некоторого одиночества и мимолетной тоски. После повторного разговора на тему жалоб и проблем Натаниэля с концентрацией, пациент вернулся в свою палату. Настроение было заметно приподнятое. Появились силы на тренировки. Пара упражнений гнезда, немного отжиманий, приседов и планка. Это показалось Ворону достаточным. Вернулась слабость и громкое сердце. Настроение никуда не ушло. Натаниэль начал говорить с собой. Диалог вовлекал пытливый ум, но не имел сформулированной идеи. Он обсуждал с собой все: от боли в мышцах, до деталей техники тренировки. Тошнота и отвращение. Они перекрыли все хорошие ощущения от уединения. Младшему через дверной проём передали таблетки, заставляющие все тело потрясываться перед неизбежным. Внутри себя Нат успокаивался мыслями о том, что терапия начала помогать, а снаружи не мог справится с приступами рвоты. На медсестру, наблюдающую сие представление больного, не хотелось обращать никакого внимания. Она всегда отстраненная и холодная в такие моменты. Неприятно. Но несмотря на это все, Натаниэль никак не мог сконцентрироваться на происходящем. Он как будто наблюдал со стороны, слушая какие-то странные слова, которые все никак не мог разобрать или просто переварить. Но они помогали. Будто бы заглушали пагубные ощущения. Дарили спокойствие. После принятия лекарств, терпя тошноту, Натаниэль смог на часок погрузиться в сон. Он был пустым, похожим на доктора, пролетел быстро. Когда Младший проснулся, то понял, что прошел далеко не один час. Разбудило ощущение, что на него пристально смотрят. — Ты не пришел в кабинет. Я уже начал волноваться, что тебе снова плохо, — эти слова доктора казались заботой, но тот тон, с которым он их говорил… Отстраненный. — Почему просто не разбудили меня? — зевая, ответил Натаниэль. Рэду выглядел немного озадаченным. В полумраке комнаты его глаза исследовали силуэт Ната. Пара секунд таких молчаливых посиделок и доктор поднялся со своего насиженного места. Он присел уже на край кровати пациента и все-таки решил ответить на вопрос. — Я по началу пытался, но ты так крепко и хорошо спал, что даже не хотелось, — мужчина улыбнулся. Веснински поднялся на месте, присев. Голова Ворона немого закружилась, а тело оперлось о подушку. Врач придержал парня за плечи, продолжив его осматривать. — Голова не болит? Все остальное? — Нет, просто слабость. Таблетки все продолжают давать такое действие. Раздражает. Тошнота еще… — Натаниэля, казалось, это не особо смущает. — Но я привык, не волнуйтесь. Последняя фраза казалась даже самому Младшему лишней. Он не думал, что состояние его настолько требует внимания. — Ясно. Но я думаю, что этот вариант таблеток тебе вполне подходит, а вот от тошноты я пропишу тебе лекарств, только они не смогут постоянно их давать. Не стоит слишком налегать, — на эти слова доктора парень лишь согласно кивнул, продолжая просто слушать и внимать. — Уже вечер, поэтому скоро тебе принесут новые депрессанты. Надеюсь, что от них тебе не станет хуже. Многие пациенты выбирали их, но в твоем случае дело в дозировке. Натаниэль задумался, а после спросил. — Рэду, я бы хотел узнать кое о чем, — Рошу продолжал вовлечено смотреть на своего пациента, давая ему возможность спокойно закончить мысль. — Я, перед каждым приемом таблеток, обильно блюю. Это уже не приписать к побочкам. Меня беспокоит то, что рвота войдет в привычку на телесном уровне. Можно ли как-нибудь этого избежать? — Видимо, твои первые таблетки имели этот нежелательный эффект, как основной. Можно было понадеяться, что с новыми он исчезнет, но этого не случилось, — высказывал свои раздумья доктор в слух. — Думаю, что рвота перешла в разряд психогенных. Если говорить просто, то нервных. Не думаю, что пока ты находишься здесь, она прекратится. Это место, как мне кажется, для тебя больше враждебное. Я, когда мы наконец подберем правильные лекарства, постараюсь сделать его приятнее. Натаниэль не знал, как реагировать на эти слова доктора. Они заставили немного взволноваться, но с другой стороны, появилось и решение проблемы. Вывод — стоит ждать и работать над этим, пусть это место, на самом деле, и не казалось каким-то неприятным. — Надеюсь, что мы с тобой сможем избавиться от неё, Рэду, — сказал на выдохе Веснински, сведя брови к переносице. — Теперь я хочу немного растормошить себя перед приёмом таблеток. Оставишь меня? — Оставлю. Но если понадоблюсь, то сообщи медсестре. Я сегодня останусь здесь на ночь, — Рошу поднялся и подошел к двери. — Спокойной, Док, — Веснински тоже спешил покинуть кровать. — Взаимно, Натаниэль. Дверь в палату закрылась. Натаниэль приступил к разминке.

***

Рвота. Прием таблеток. Попытки уснуть. Сон даже не старался настичь Ната. Три часа мучительного ожидания и, наконец, погружение в Царство Морфея. Утро снова началось с подъема, который вызвал звездочки в глазах. Продолжилось зеркалом, в котором Младшему встретилось лицо, покрытое легкой сыпью. Аж смотреть неприятно. Непривычно. Всегда светлая гладкая кожа теперь казалась бугристой и нелицеприятной. Лучше не становилось. Стоило Натаниэлю сходить в душ и выпить первый стакан воды, как внизу живота потянуло. Туалет не отпускал Веснински, пока голова не закружилась и не заболела. Кровать приняла парня объятием мягкого одеяла. Так и хотелось провалиться в сон, но не получалось. Слабость давила, чуть ли не доводила до слуховых галлюцинаций. Порой над ухом Ната проскальзывало ощущения чьего-то дыхания. Тело тряслось. Таблетки. Тошнота. Вода. Усталость. Пуфик. Голый кабинет. — Натаниэль. Доктор сидел скованно. Закинул ногу на ногу. Внимательно смотрел. — М? — пациент выглядел рассеянным. — Вы выглядите не очень. — Это все благодаря вашим таблеткам, док, — Нат, казалось, раздражался от подобных глупых предположений. — Мы можем пропустить этот вид антидепрессантов? Доктор задумался. — После обеденного приема окончательно пропишу вам второй из вариантов, — быстрая запись в блокноте и Рэду снова засмотрелся на Веснински. — С завтрашнего дня вы сможете жить без особых приключений. Мы приобрели еще толику времени, поздравляю, скоро станет легче. По возвращении в комнату, Натаниэлю осталось только лечь на кровать и смотреть в пелену полудрёмы. «Скоро станет легче» — повторил Младший слова доктора, глубоко засевшие в голову.