Memento Vitae

Дни текли незаметно. Натаниэлю казалось, что ничего не меняется, в ответ на что Рэду заверял его в улучшении состояния. И в правду. Для всех Натаниэль казался каким-то новым. Таким, каким его еще здесь не видели. Но не смотря на многочисленные уверения окружающих, Веснински убегал от этих мыслей. — Вы не заняты? — медсестра засмотрелась на пациента, что сидел на полу и что-то задумчиво писал. — Пишу план тренировок, — после недолгого молчания произнес Младший. — Тут много чего не придумаешь для упражнений, но я стараюсь, — разговорчивость. Она появилась. — Вас просит зайти к себе ваш лечащий врач. Натаниэль незамедлительно поднялся с насиженного места и отошел к зеркалу. — Подождите меня пару минут, — взял с тумбочки расческу и принялся делать хвостик. Волосы отросли. Как же Нат жалеет, что не успел подстричь их перед заточением в эту башню. — Приведу себя в порядок. Женщина почему-то осталась в комнате, а ведь Веснински думал, что его намеки о «подождать» достаточно понятны. Он усмехнулся, сменяя серую неинтересную футболку на уютный свитер приятного оливкового цвета, совсем недавно переданного от Ичиро. Как же давно они не виделись… Слишком, даже для Ната. «Скорее бы на свободу» — начал было мечтать Младший, но его перебили вопросом из вне. — Вы готовы? — невозмутимая работница, имя которой Натаниэль как пару дней уже позабыл, открывала дверь, намекая, что уже пора идти. — Да, — ответил парень, решив, что всё остальное смотрится нормально, и просто пошаркал вслед за сопровождающей. Медленно ступал по коридору, выслушивал собственные шаги. Странно. Он уже и не помнит, когда в последний раз так делал. Неужели все они правы и ему легче? И угнетающие мысли незаметно пропали. Нат дернул головой, смахивая все раздумья в сторону. Ничего не меняется. Голый кабинет. Маленький блокнот. Аккуратный доктор. Голова кружится. — Осталось пять дней. — Доктор перевел взгляд на свои записи. — И их вы проведете с соседом по комнате. Вечером приведут. Не обижайте его. Натаниэль не понял, что это была за претензия, но не посчитал нужным задавать вопросы. — Это все, что вы хотели мне сказать? — Нет, — доктор перевел взгляд на ящик своего стола и открыл его, достав оттуда пару листочков, — ты пройдешь пару тестов. Меня немного смущает твое быстрое восстановление, хочу убедиться, что ты адекватно поправляешься. Нат смиренно кивнул. Все равно особо нечем было заняться, да и тесты… Это интересно. Парень подошел ближе к столу доктора. Насиженный за последнюю неделю пуфик — это, конечно, хорошо, но хочется что-то менять. — Первый раз вижу вас так близко, — оперся о стол и посмотрел в глаза врачу, — видимо мне реально лучше, — Младший развернулся на месте и вернулся к себе. — Давайте сюда свои тесты, не думаю, что это меня напряжёт. Рэду кивнул и передал ему листки, вставленные в хорошо сделанный кожаный планшет. Натаниэль был не прав. У него ушло больше часа, чтобы наконец покончить с задачей. Когда наконец была поставлена последняя точка, доктор, нацепив на лицо довольную маску, стал все проверять, незамедлительно отпустив Ната в палату. Не думал Младший, что настолько устанет от подобного. — Я зайду к вам вечером. Как только эта фраза прозвучала, дверь кабинета закрылась. Осталось ждать вечера. Сон поможет не испытывать себя. Единственное, что заставляет Натаниэля не скучать — встречи с доктором. *** Доктор пришел без опозданий. Натаниэль так и не смог уснуть, прожигая время за планами тренировок. Он старательно пытался высчитывать время, оттого у него получилось приблизительно предугадать, когда Рэду появится в дверях. Младший сидел на кровати, подогнув под себя ногу и считал до десяти. Тахикардия, неприятный липкий страх, закрытые глаза для того, чтобы нормально сосредоточиться. Док успел увидеть, но просто присел рядом, ничего не сказав. Натаниэлю понравилось. — Думаю, это паническая атака. Не знаю. Не разбираюсь. — Натаниэль казался бледным, смотрел на доктора с вымученной улыбкой и его немного потряхивало. — Я старался считать, но… хотя нет, думаю, я справился. Рэду до этого внимательно слушал. Его вид и так успокаивал, а вот слова… — Панические атаки — это нормально. Особенно в твоем случае. Ты еще не в ремиссии, поэтому нам придется с подобным свыкнуться. Но, благо, с подобным справляться легко. И еще. Запомни, что от панической атаки нельзя умереть. Даже если кажется, что скоро тебя покинут органы, что ты сам себе навредишь. Ты не умрешь. Тебе кажется. — Звучит жестко. — Согласен, но это работает. Если появится страх смерти — вспомни мои слова, — Рэду улыбнулся. Натаниэль дрогнул. Холодок по спине пробежал. — Что там с тестами? — решил сменить тему пациент. В нём боролось желание толи начать подыгрывать доктору, толи начать отдаляться. Он старался держаться где-то посередине. Честно. Доктор достал из-за спины планшет с уже знакомыми листами. Нудное объяснения. Подтвердившиеся улучшения. Недовольство. Недовольство обоих. Натаниэль до сих пор не понимал причины своего отрицания, а доктор… Рошу решил пояснить за свою позицию. — То, что ты так быстро выздоравливаешь — хорошо. Я ожидал более медленного улучшения. Но я боюсь, что это далеко не из-за таблеток. Я посоветую вашему отцу увести вас на консилиум или просто на обследование. Предположительный диагноз у меня есть. Думаю, надо сообщить его под конец нашего с вами сотрудничества, как доктора и пациента. Нат просто кивал. Интересно было, но не настолько, чтобы расспрашивать такого закрытого человека, каким был Рэду. Доктор снова довольно улыбнулся. Видимо подобная покладистость для него — редкость. Натаниэля снова чуть начало подташнивать. Вот не нравилось ему быть послушным, и что ему с собой сделать? Доктор покинул пациента после пары вопросов о настроении. Натаниэль решил почитать тоненькую книжечку. Тут много времени. Тут мало контроля. По крайней мере так казалось Веснински. Неожиданно Натаниэль задумался об отце. Ему аж неприятно стало. Передернуло. Стало просто неприятно. Натан всегда не особо сильно пекся о сыне, а тут такая щедрость. Лечение, пустое время, мнимая свобода. Сто пудов Старший сидит где-то в своих любимых потрепанных тёмных джинсах и окровавленной футболке, да проклинает проблемы своего бедового сына. Пусть работает. Натаниэль и потом устать успеет. Сейчас его ждет книга. Сейчас — мимолетное спокойствие. Прекрасно. *** Книга закончилась, но стоило только Веснински отложить ее в сторону и поудобнее устроиться на кровати для легкой дрёмы, как в комнату ввели кого-то кричащего и брыкающегося. Мирное место для реабилитации наполнилось чем-то интересным. Забавные изменения. Наконец-то Нату что-то снова кажется забавным. Будоражит. Всё это казалось Младшему непривычным, хотя он и сам тут порой покрикивал в приступах паники, да и если вспомнить Гнездо… Лучше крики от приступов, чем чьи-то мольбы о пощаде. По крайней мере так казалось. «Тот самый новенький, о котором говорил Рэду?» — Нату думалось, что подобный пациент совсем не подходит для такого психиатра, как Рошу. Новенький показался Младшему странным. Одет в «смирительную рубашку», волосы выбиваются ломанными пшеничными колосками, а глаза наполнены злобой ко всему. Занятно. Кто он? Веснински даже не заметил, что взгляд его будто приковался лишь к бьющемуся в приступе агрессии парню. Внимание только на нем, как будто бы никого больше в комнате и нет. В голове уже придумывались клички. Янтарь? От глаз пошло. Оттуда и мёд… Стоит выбрать лучшее. На самом деле, Натаниэль не часто придумывал кому-то прозвища. Он аж чувствовать себя создателем начал. Хотя… Нет. Ему подобное не подходит. Вот разрушение… Не стоит думать об этом, а-то опять загонит себя в апатию. Он наконец поверил, что идет на поправку. Больше не хочется возвращаться в то неприятное состояние. Новенький тяжело дышал. Его привязывали к кровати и медленно вводили транквилизатор. Натаниэль снова начал думать о нём. Анализировать. Пришло в голову неприятное озарение. «Раду сюда больше не придет». Сердце забилось в панике. Подкатила тошнота. Снова счёт. Комната пуста. «Блять» — очередная мимолётная мысль. Нужно успокоительное. Голова гудит. Паника. Паника. Паника. И всё из-за какого-то вроде бы незначительного изменения. Младший усадил себя на кровать. Внутри голос стал твердить: «Ты накручиваешь себя. Ты всё еще будешь приходить в его голый кабинет. Доктор от тебя не сбежит. Не пропадёт. Боишься, что он перестанет проявлять к тебе инициативу? Что ты там надумал себе? Успокойся. Даже если и так. Ты от этого не умрёшь. Не умрёшь. Не умрёшь.» Карусель из назойливых мыслей и вправду успокоила. Нат закрыл глаза. Задремал. В комнате послышался тихий храп. Хорошо. Он не один. *** ОН НЕ ОДИН. Осознание, резкий скачок с кровати. Сбитое дыхание. Спокойный янтарь чужих глаз наблюдает. Следит? Нет. Изучает. Сколько он вот так уже смотрит? Пять минут? Час? Только что проснулся и загляделся? Нет. На Младшего незачем глядеть. Ну вот прям не очень он сейчас выглядит. Щетина, хвост из секущихся волос, мешки под глазами. Неприятная картина. Был бы тут Рико, то уже обозвал бы его бомжом. Натаниэль решил не говорить с новеньким, просто скрылся в ванной. Надо было привести себя в порядок. Увидев реакцию Натаниэля, медок проводил его скучающим взглядом и отвернулся к стене. Натаниэль же в это время занимался собой: расчесывался, чистил зубы и мылся. Самому было неприятно на себя смотреть. Привычная самокритика вернулась, захотелось снова начать влюблять в себя людей. Веснински покинул ванну, вытирая свои яркие волосы. Не удивительно, что снова появилось это чувство прикованного к спине взгляда. Новенький слегка напрягал. Да и плевать в принципе. Скоро встреча с доктором. Хотелось бы привести мысли в порядок. Да и до таблеток недалеко, до обеда… Завтрака? А сколько сейчас времени? Его ведь не будили… А должны. Значит. Еще рано. «Почему этот придурок не спит?» — прилег на кровать и перевел взгляд на златоглазку, — «До сих пор смотрит». Нат решил почитать. Не растрачивать свое внимание на непонятных ему людей. Вскоре к нему пришли, предупредили о скором приеме таблеток. Почему-то новенького игнорировали. Неужели у Рэду к каждому пациенту отдельное отношение и Натаниэлю просто крупно повезло? Ладно. Не время выстраивать догадки. Надо прочистить желудок, чтобы не позорить себя перед новеньким. На самом деле разницы нет. Просто внутри проснулась самокритика. Теперь не хочется показывать слабость и перед персоналом. Таблетки принесли. Снова ком подошел к горлу, но его наконец получилось сдержать. Вновь контролировать себя… он по подобному не скучал. По спине пробежал холодок, когда Натаниэль застопорился перед приемом антидепрессантов. Сердце и так заходилось в неспокойном темпе, а теперь появилось еще и напряжение. Человек с соседней кровати наблюдал. Младший принял таблетки. Проглотил. Доказал это медсестре, и она отпустила его отдыхать. Предупредила о скором походе к доктору. Нат усмехнулся. Она так сказала, будто бы для нее не было само по себе разумеющимся то, что Веснински считает часы до очередной встречи с Рошу. *** Наконец он переступил порог столь полюбившегося за эти дни кабинета. Рэду ждал его. Встретил улыбкой. Натаниэль поставил свой пуф на место и сел. — Как вам ваш новый сосед? — доктор чуть наклонился вперед, прямо-таки сверкая интересом. — Напрягает. — Он спокоен? — Чертовски. Он же под транквилизаторами? — Скорее всего. Меня не информировали, — Рошу пожал плечами. Он будто бы плевать хотел на то чем пичкают пациента. — Я хотел спросить, — Нат встретился со взглядом доктора, ожидал продолжения, видимо. — Вы разве не его врач? — Конечно нет. С чего бы, — он откинулся на спинку кресла. — Я тут только потому что меня нашел ваш отец. Я не хотел никого больше брать. По лицу врача, обычно такому умиротворенному было видно, что он не доволен тем, насколько много информации получилось о себе рассказать. — Понятно, а-то я уже испугался, — произнес пациент, чтобы заполнить странную тишину, которая могла бы возникнуть, если бы он вовремя не спохватился. Рошу не стал ничего отвечать. Просто записал что-то в блокнот. Заставило встревожится. — Хорошо, а теперь давайте снова вернемся к тому вашему сну. Он до сих пор вас заботит? — Нет, доктор. Я сплю без снов в последнее время из-за снотворных. Рэду опять записал что-то и вернулся к диалогу. — Я думаю снять вас с снотворного. Вы не должны привыкать к нему, — слова врача звучали уверенно, поэтому Веснински не спешил с ним спорить. Это пугало, но… Парень кивнул и решил обсудить несколько ситуаций из своей жизни. Рассказал больше подробностей о своей работе, о необычайно тяжелом грузе, который годами оседал на плечах Веснински. Ничего необычного. Классический разговор. Приятный слушатель для Натаниэля. Хорошая возможность для Рэду. — А не хотите попробовать вернуться в детство, проработать травмы оттуда? Метод называется «Возрастная регрессия» — Мне будет страшно. Не хочу. — Давайте тогда все равно обсудим. Это требуется, чтобы вы стали более проработанным, Натаниэль, — он говорил, не давая пациенту выбора. Странное чувство. Отдаленно знакомое. Дальше все как в тумане. Натаниэль не понимал, что происходит. Вроде тот же самый кабинет, тот же самый разговор, но вот атмосфера… Странная. Отчаянная. Жутко неприятная. *** Выжатый из-за диалога с доктором Нат появился в комнате. Новенького не было. Можно было поплакать. Теперь он мог позволить себе это. Голова гудела. Слезы уже накатывались на ресницы. Они застилали обзор. Может это и к лучшему. Он закончил быстро. Умылся. Надо поесть. Настал обед. Таблетки. Новенького всё нет. Книги. Тренировка. Немного переписок с Ичиро. Наконец-то Нат получил в руки телефон. Снова книги. Снова тренировка. Новость об отмене второго на сегодня приема у Рэду. — Почему?! — Младший решил просто так не мириться с вот такой вот несправедливостью. — Ему стало не хорошо. Он уехал домой, чтоб у нас не появились случаи внутрибольничного заражения, — как под запись произнесла медсестра. Она будто заткнула непослушного пациента. Тот лишь вздохнул и вернулся на кровать. В ту минуту в палату зашел медок и вновь сел на свою кровать и принялся рассматривать сердитого Веснински. — Что смотришь? — обратился к надоедливому новенькому. Тот молчал. — Странный ты. Смешок. — Не удивительно, придурок. Медок был прав. Они не в том месте, где можно называть людей просто «странными». Натаниэль сейчас не хотел особо озадачиваться. Отвернулся к стене. В голове зашумели мысли. Сон должен был их заглушить. Минут пять и вот. Забвение. Без снотворного. Просто темнота. *** Очередная доза таблеток. Спросонья тошнота будто не хотела приходить. Все прошло без неприятностей. Атмосфера комнаты казалась будто бы… Успокаивающей? Даже новенький по-своему необыкновению просто спал, посапывая. Веснински пошел умываться, надо взбодриться. Потом тренировка по собственному плану. Душ. После нагрузок всегда хотелось смыть с себя неприятные и липкие капли пота. Младший вернулся к кровати минут через пять. Вновь клонило в сон. Глаза так и норовили закрыться, а в их уголках и под ресницами словно скопилась стружка. Парнишка аж вздрогнул от подобных ощущений. Присел на кровать и уставился перед собой. Он даже не заметил, когда спина соседа сменилась его грудью, а после и вовсе глазами. Очередная холодная дрожь. — Теперь уже пялишься ты, снежная королева, — в голосе новенького не было и доли усмешки. Натаниэля он напрягал. Будто что-то внутри кричало, что нельзя связываться с ним. Нат сначала хотел отмолчаться. Просто пропустить все мимо ушей, но… Гребаное шило, которое не дает держать язык за зубами и просто-напросто вновь спокойно лечь спать. — Я просто задумался. Медок не поверил. Он прищурил глаза. Приподнялся на кровати и присел на пол. — Кто ты такой? — вопрос новенького разошелся по комнате и гулким эхом прилетел прямиком в уши Ната, заставив того подозрительно съежиться. — Я не обязан отвечать тебе. В этой больнице должен остаться лишь один человек, который знает. Только Рэду. Больше никто. Веснински стало тяжело дышать. Голова закружилась, а сердце вновь принялось отбивать неприятный ритм. «Надо успокоиться. Просто замолчи. Не говори с ним. Ляг на кровать. Отвернись. Он не должен узнать». Нат даже себя решил не слушать. Тоже опустился на пол и взглянул на новенького. — Понятно. Ты из «Воронов»? — Медок не унимался, — похож на одного из них. Натаниэль Веснински. Младший только сейчас понял насколько его отвращает собственное имя. Спорить не было смысла. Он слишком устал, чтобы в очередной раз кому-либо врать. Кому он врал? Папарацци. За все интервью он ни разу не сказал и толики правды о реалиях «Гнезда». Жану. Нат устал уже говорить, что все будет хорошо. Что с ним все хорошо. Устал притворяться перед Кевином, что тот ему безразличен. Натаниэль Веснински устал. — Да, я Натаниэль. Ты? — голубые глаза зацепились за волосы новенького. Уже расчёсанные. Вымытые. Парень вздохнул. Он осознал, что вновь сконцентрировался на том, за что ухватилось его рассеянное внимание. — А я не обязан отвечать, — вернул слова их хозяину Медок. — Угадай с трёх попыток. — Предлагаешь сыграть на информацию? Кивок. Младший вздыхает. — Ладно, загадочный ты псих, — Нат решил не стеснять себя в выражениях, — я согласен на твои игры. Ты студент? — Не сказал бы. Дальше, — Медок сделал отмашку рукой, призывая Младшего продолжить выдавать догадки. — Ты игрок в Экси? От такого предположения новенький сделал очень обиженное лицо. Натаниэль наконец-то увидел эмоции. — Я бы попросил тебя воздержаться от оскорблений. Я всего лишь приближенный наблюдатель. — Скамейка запасных, — на это предположение от Натаниэля сосед промолчал, вызвав у него улыбку, — похоже, что я угадал. Новенький наконец расслабил лицо, видимо осознав безнадегу, которую на него навлек Веснински. Он посмотрел прямо в холод глаз и произнес очень тихо и мимолетно. — Эндрю Миньярд, — не смотря на все усилия, которые он приложил к тому, чтобы Нат ничего не понял, у новичка не получилось. Сказал слишком четко. Веснински устало улыбнулся. Радость от достигнутого успеха смешалась с утомлённостью диалогом. Эндрю тоже не выглядел человеком, которому хотелось бы продолжать сейчас эту игру. — Я спать, — поставил видимую точку в диалоге Натаниэль. Эндрю просто кивнул, не споря и не желая хорошего сна. Странно было бы хоть что-то от него ожидать. Чужая кровать тоже заскрипела, провожая Младшего в мир сновидений. Странное ощущение. *** Темнота. Именно ее чаще всего во снах видел Натаниэль. Сейчас он ее чувствует. Странно. Непонятно. Оглядывается. Ничего. Пара секунд. Свет. Образ. Тень. Опять «ОН». Нет. Не отец. Тот самый Другой Младший. Давно он его не видел. Голова заболела. В горле ком встал. Образ пропал. Шелест страниц. Веснински снова смотрит на желтые стены комнаты. Привстает на кровати. Оглядывается. — Это моя книга, — единственное, что произносит Натаниэль и снова падает на кровать, поглаживая себя по голове. Тошнота. Комната немного плывет. Эндрю никак не отреагировал, просто переложил книгу Ната в другую руку и продолжил развлекать себя. — Сколько я спал? — Мне то откуда знать? — Миньярд казался раздраженным. — Кстати, мужик какой-то приходил. Рэду назвался. Мозгоправ твой? Младший снова вскочил на кровати. Быстро надел тапочки и помчался к двери. — Куда собрался? — новичок перевел на него вопросительный взгляд, — Вечер уже. — К этому «Мужику», — Нат открыл дверь и позвал приставленную к нему медсестру, чтобы она отвела его к Рэду. Строгое «Нет» заставило парня вздрогнуть. Озадачило, а потом снова вызвало гнев. Он не стал ничего говорить. Просто вернулся в комнату и пнул кровать по твердой ножке. — А ты что ожидал? Что он будет всегда тебя с распростёртыми объятиями ждать и желать встречи? Он тебе не подружка же, — Эндрю опустил Натаниэля на землю, даже не зная, насколько же был прав и нужен сейчас. Младший тяжело вздохнул и уселся на кровать. — Не слишком ли ты разговорился? — А что, — Миньярд отвел взгляд от книги, — хочешь, чтобы я в тряпочку молчал? — Не знаю, — после твёрдого ответа Веснински застопорился, — нет. — Ну тогда сам много не пизди. Они замолчали. Нат прилег, отвернувшись к стене. В голове снова творилась суматоха. Хотелось просто под землю провалиться. Разум одолела эмоциональная усталость. Даже прием таблеток прошел безболезненно. Ни тошноты, ни страха. Ничего. Эндрю всегда так себя чувствует? Выглядит безэмоциональным. Только Младший задумался об Эндрю, как по голове ему легонько шлепнули нагло сворованной книжонкой. — Хрень какая-то. Не зацепила, — дал краткий отзыв Миньярд. — Ты ее дочитал? — удивление промелькнуло на лице Ната, но он снова постарался вернуть себе безразличие. — Конечно. Если бы не сделал этого, то и не смог бы ее заговнить. — Понятно. Натаниэль вернул книгу на ее законное место и потянулся к средней полке тумбы. Оттуда, немного потрясывающимися руками, Веснински достал крем. Ичиро купил, чтобы смазывать шрам. Младший стянул футболку, напрочь забыв об Эндрю, что уже успел вернуться на свою кровать. Веснински рассматривал первый шрам, нанесенный на тело им самим. Глубокий, слегка побаливающий. Выглядит некрасиво. Но несмотря ни на что, Нат рад, что эта рана не привела к его гибели. В первый раз по-настоящему рад. — А мне казалось, что ты просто нытик, Натаниэль. — Что? — наконец обратил внимание на соседа Нат, но было уже поздно. Все уже сто раз всё увидели. — Я о шрамах, их многовато. Это воспитание в воронах такое? Или дома? Не повезло с родителями? — Слишком много вопросов. Отвечу только если будет правда, которую ты готов обменять на мою, — даже на собственное удивление, Нат быстро взял себя в руки. Приходилось игнорировать сердце, бьющееся слишком сильно, и контролировать голос, который дрожал из-за сбитого дыхания. — Игра в правду? — Игра в правду. Все это звучало максимально подозрительно для обоих, но авантюра требует немедленных решений. — Ты начнешь, — сказал Дрю и в очередной раз вгляделся в Младшего, будто сканируя того. — Как ты получил эти шрамы? Натаниэлю пришлось долго собирать себя в кучку. Живот крутило, а голова забивалась ненужными мыслями. Он понимал, что Эндрю вечно ждать не будет, поэтому поспешил начать, как-никак и у Младшего есть куча вопросов к Новичку. Он встал с кровати, и осмотрел себя. Он бегло прошелся по случайным шрамам и достаточно подробно по тем, что оставил ему отец. Эндрю слушал достаточно пристально. Нат был уверен, что тот все запоминал. Можно было сказать, что это Младшему даже на руку. Надо иметь более-менее заинтересованных в нем личностей за пределами воронов и мафии. Не смотря на все хорошие стороны происходящего, Натаниэлю все равно было некомфортно. Миньярд смотрел слишком пристально. Иногда спрашивал подробнее. Но по-настоящему некомфортно стало, когда дело дошло до Его шрама. — Его оставил себе я. Поэтому меня сюда и упекли. — Причина? — страннее было от того, что Эндрю оставался немногословен. — Сам не понял, но по словам врача — депрессия. Но он говорит, что есть возможность развиться чему похуже, — Младший и сам не знал почему он рассказывает все это. Можно было бы разменять это на ещё одну правду, но… Просто хотелось кому-то выговориться. Внутри оставалось лишь надеяться, что это не выйдет ему боком. — Твой выглядит интересно. Рука набита? — По виду Натаниэля было понятно — не ответит. — Ладно, забей. — У тебя есть подобные? — Нату вправду было интересно. — Это твой вопрос? — Новичку, казалось, стало скучно, но несмотря на это он хотел продолжать. Взвесив все «за» и «против», Натаниэль решил: — Да. — Ясно, — Дрю встал и наконец подошел ближе. Глаза встретились и Веснински засмотрелся, снова запоминая черты: глубокий скучающий взгляд, мешки под глазами, искусанные губы и крепкое тело. Натаниэль даже не заметил, как Медок закатал рукава больничной рубахи. — Вот. Глубокие и не глубокие шрамы были располосованы по всему предплечью. Нат был уверен, что и на других частях тела Миньярда есть парочка подобных. Ему было это не интересно. Ему было важно только увидеть, что человек с соседней койки хоть немного похож на него. Ему даже не нужно было описание. Да, это был не взаимный обмен, но право на выбор важная часть взаимовыгодных отношений. Захочет — сам расскажет. — Мне было плохо и мне никто не спешил помочь, а стоило только расслабиться, как меня засадили сюда. — Понял. Еще вопросы? — Натаниэль правда не хотел слишком сильно напрягать своего соседа. — Что происходит в гнезде? — Подобный вопрос Эндрю значительно осадил Ната. Нельзя. Нельзя говорить. То, что находится под крылом мафии — запретная тема. Но это игра в правду. Хочешь получить ответы — давай их и Миньярду. — Мрак. Команда очень много тренируется и за просчеты каждого из игроков наказывают. Тренер и капитан команды — отбитые немного. Ну, каждый в разной степени. Больше сказать не могу, прости, — извинения Младшему казались лишними. Но… надо было их высказать. Эндрю просто кивнул. Будто бы галочкой отметил важность предоставленной информации. Это немного выбило из колеи. — Теперь я, — начал Натаниэль, — в какой ты команде? Новичок снова поморщился, но взгляда не отвел. Игра требует жертв? Видимо. Как-никак Ната тоже интересовала определённая информация. — Пальметто. По крайней мере, меня отчаянно туда пытались заманить моими братьями. Мои соглашения не дают просто так их там оставить. Я на воротах. — Тяжко? — вопрос Младшего вызвал в Эндрю чуток эмоций, а именно удивление, как будто бы Веснински сказал самую большую в его жизни глупость. — Я откровенно ничего не делаю. Наших просто не берут на матчи дальше нижней лиги. У нас не так много людей, чтобы играть на полную. Да и мне это на руку. Не понятно от чего все трясутся за этот спорт. Глупость, да и только. Внутри Натаниэля будто бы огонь вспыхнул. Изо рта само вырвалось: — Глупость — это лень. А Экси — то, ради чего живут близкие мне люди. Если тебе подобное непонятно, то просто обивай пороги скамей запасных, — в горле запершило. Веснински быстро осушил стакан с тумбы и снова поставил его обратно. — Знаю, что задел, но извинятся не буду. — Если честно — плевать. Наши мнения расходятся, — Миньярд в очередной раз прилег на кровать и произнес: — Последнее на сегодня. Почему ты так за это трясешься? По твоим словам, кажется, что тебе не настолько важен этот спорт. Так откуда же столько эмоций? Это и правда заставило задуматься. — Я слишком сильно старался попасть в него, чтобы теперь выслушивать подобные оскорбления. А теперь последнее от меня: Расскажи о себе и о своей семье. Вопросы ужасно разные по значимости. Да и плевать. Нату интересно именно это. Пусть выкручивается. Эндрю просто вздохнул. Все равно деваться некуда. — Теперь сирота. С детства в приемных семьях. Есть кузен, родной брат. Живем в Колумбии. Люблю сладкое и курить. Ответ сухой, но… Цепляющий. Сигареты… Нат очень по ним скучает. Только что это понял. — Спасибо, — произнес на выдохе Натаниэль, — а теперь, за пределами игры хочу спросить… Здесь можно курить? После своего же вопроса парень спохватился, полез в тумбу и, на удивление, вправду нашел заветную пачку Красного Мальборо. Кто их принёс? Ичиро? Доктор? Да нет… Точно Ичиро. Ладно, не время думать. — Если честно, я даже не искал выхода. Нас запирают ведь. — Правда? Но я же как-то открыл дверь недавно, — произнес недоверчиво и к двери направился, зевая. Она поддалась. — Ты пиздабол, знал? Медсестра была тут как тут. Выглядела уставшей и порядком раздраженной. — Доктор ушел домой. Он не сможет вас принять. Натаниэль снова начал сердиться, до конца, не понимая от чего. Он просто закатил глаза и решил всё-таки сказать реальную цель своих действий. — Я не к нему. Я бы хотел выйти покурить. Можно? — он сам себе казался ребёнком, когда спрашивал подобные разрешения, а уж в глазах медсестры… она сто пудов нормально его не воспринимает. Просто инфантильный пациент. — Да, можно. Можете выйти, как на прогулку, а можете пойти в комнату для курения. Пришлось взвешивать все за и против. Он хотел взять с собой и Эндрю. — Тогда мы, — он кивнул на Дрю, — пойдём на прогулку. Она замолчала и полезла в телефон-раскладушку. Её задумчивый взгляд сменился расслабленным. — Хорошо. Разрешение есть. Я вас провожу. И она проводила. Она же и прикурила их сигареты, ибо личные зажигалки было иметь не положено. Она ушла обратно в здание, предупредив, что будет поблизости. — Зачем ты нас вытащил? — спросил Эндрю, глубоко затягиваясь горьким дымом, чем вызвал истинное непонимание в Младшем. — Мы любим курить, я решил взять быка за рога и дал нам возможность сделать это. — Как-то слишком легко у тебя это получилось, не кажется? — сказал Медок, как-то не впопад. — Я не задумывался… Ну, я тут, так скажем, на проплаченном месте. Но, справедливости ради, неделю назад у меня так легко это сделать не получилось бы. — Правда так думаешь? — Да, — даже не затормозившись произнес Нат, — мне было слишком плохо. Если бы я и задумался о куреве, то и с кровати бы не поднялся. А плюсом к тому, за мной постоянно следили. — Ясно, — Эндрю было плевать. — Сколько бы я не пытался покурить, меня не отпускали, значит мне оно не надо. Миньярд казался слишком нормальным для этого места. Тем более сейчас, при свете луны и с сигаретой в руке, которая окутывала его дымом. Может дело было в успокоительных. А может Натаниэль просто не видел его настоящего. Слишком много спит. Слишком замкнут. Хотя, в этом они похожи. — Ты слишком открытый. Много чего не замечаешь, Натаниэль. — Снова пытаешься опустить меня на землю? Или собираешься компрометировать? — Веснински снова почувствовал то самое, предательское сердцебиение в груди. Оно душило. Показывало, что страшно. Без этого жилось легче. — Ничего. Просто замечание. — Эндрю Миньярд, — обратился Натаниэль, — давай заключим договор. Медок ждал продолжение. Ничего не говорил. Просто пристально смотрел и протягивал руку, ожидая, что вскоре в неё положат очередную сигарету. Нат именно это и сделал. Они оба затянулись и разговор продолжился. — Мы никому не скажем о том, что было здесь: всё, что мы говорили, всё, что видели. И, если увидимся за пределами, сохраним секреты. Я хочу гарант безопасности. — Согласен. Добавлю пункт: мы не лезем в души и дела друг друга. — Оба закрепили договор кивком. — Нам пора обратно, — заключил Натаниэль, увидев идущую в их сторону медсестру. Она зевала, Младший тоже. *** Доктор выглядел не хорошо. На лице больничная маска, светлый костюм изрядно измятый, а глаза чуть замылены. — Простуда? — с некоторой бестактностью произнёс Веснински, присаживаясь на недавно постиранный пуф. — Да, — кивок и Рэду открывает блокнот, делая пометку. — Понятно. — Как вы себя чувствуете? — Нормально. Меня стало меньше тошнить от приема таблеток. Но во снах снова появляется тот образ. — Скорее всего подобный эффект от отсутствия снотворного. — Я тоже так думаю. — Приятно видеть некоторые изменения. А если говорить об этом, то вам точно нужно встретиться с ним ещё раз. Можно даже посчитать это одним из ответвлений шоковой терапии. — Я попробую с ним справиться, — произнёс Натаниэль с запалом в голосе. — Ваша смелость радует. Продолжайте в том же духе и сможете справиться с недугом быстрее, Натаниэль. — Надеюсь на это. — А теперь давайте вернёмся к вашему детству. Нат не отказался. Снова вернулся к самому неприятному. К рассказам о своём подростковом периоде, к первым работам, к бедной девушке из не того времени, не в том месте. Чернь. Мерзость. Наигранность. Младший чувствовал себя напряженным, но сердцебиение спокойно. Он идёт на поправку. Он точно сможет выбраться из ямы. Оставить всё отвратительное за спиной. Он сотворит светлое будущее. Переживет старого себя. *** Он поспешил со словами. Он жестоко себя обманул. Он думал, что справится с другим Младшим. Он надеялся, что тот подобрел. — Расслабился? — звонкий смех заливал тёмную подвальную комнату. — Справился? Голос звучал прямо в голове. Знакомый, но будто из другого мира. Натаниэль надеялся, что забыл его. Младший сидел на полу, а сзади его обнимали грубые женские руки. Лола. Отбитая дамочка. Тогда ещё очень молодая и полная сил. Ей не было особого труда удержать ребенка. Ребёнка, выдохшегося и взволнованного. Провалившегося. Ребёнка, которым когда-то был Натаниэль Веснински. Ребёнка, которого в тот вечер чуть не убили. Отбитая дамочка шептала на ухо слова, вызывавшие холодный пот. Царапающая его руки, но не оставляющая на теле слишком заметных следов. Она не была самым страшным. Страшным был тот, кто открыл дверь. Натан Веснински. Человек в лёгкой рубашке, в старых потрепанных джинсах и с тесаком на перевес. Натаниэль в полной жопе. Сегодня он должен был умереть. Он не умер. Он не умер только потому, что отец отбросил тесак к стене. — Ты — полное ничтожество. Мой сын не должен был облажаться, Натаниэль. А что это значит? — У вас больше нет сына? — встала в диалог Лола, вызвав гнев в глазах мясника. Она больше не открывала рот тем вечером. — Она права, Натаниэль. После этих слов он ударил Ната в живот. В грудину. По голове. Натаниэль чувствовал это по-настоящему. Он ощущал каждое ломающееся ребро. Отец не останавливался битые полчаса. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Бил. Несмотря ни на что Натаниэль Веснински выжил. — Жаль. Жаль, что ты выжил, — очередной раз раздался голос в голове. Младший с ним соглашался. Он правда долгое время так думал. Он появился перед зеркалом. Прямо как в отрывках воспоминаний. Его грудная клетка почернела. Дышать было тяжело. Взрослым было плевать. Они не считали его сыном Мясника. Минута мучений. Заливистый кашель. Окроплённые кровью ладошки. Маленькие. Бледные. Слабые. Он упал. Задыхался. Темнота. Шум в ушах. Темнота. *** Он проснулся. Задыхался. Упал с кровати. Он зарыдал. Его трясло. Его убивал страх. Фантомная боль разливалась по телу. В глазах — только темнота. Сердце слишком быстро стучит. Голова разрывается. В голове шум, голос, крик. Его тошнит. Ему плохо. Он был не готов. Ему страшно. Снова проявилась паранойя. Казалось: еще чуть-чуть и в комнату ворвется отец и добьет его. Мозгу было тяжело думать. Ему не хотелось страдать. Он не мог найти выход. Поэтому выход нашел его. Объятия. Минутный ступор. Он начал отбиваться. Он испугался еще сильнее. Это не были медбратья, никто не вколол транквилизатор. Никто даже не открыл дверь. Нат закричал. Последовала тишина. Шум в голове прекратился. Послышался немного обеспокоенный, но умиротворяющий глубокий голос. Эндрю. Это был он. Его не было в детстве. Всё хорошо? — Всё хорошо, — послышалось из реальности. Рыдания Натаниэля перешли в плачь. Наконец-то он смог успокоится без таблеток и сессии с доктором. В душе зародилось прекрасное ощущение. Они просидели так достаточно долго, пока Младшей не стих. Его глаза уже начинали слипаться из-за отёка. Губы парня казались искусанными и медленно алели от крапинок крови. — Успокоился? — голос соседа был порядком уставшим. После кивка, Эндрю отпустил чужие плечи и пошел мыть руки. Видимо, не в его природе — вот так кого-либо успокаивать. — Спасибо тебе большое, — Веснински снова забрался к себе на кровать и наконец почувствовал непривычную легкость. — Заставляешь уставать от себя, — Дрю и вправду казался измотанным. Но несмотря на это, Нату казалось, что тот озадачен. Нет, глаза его ничего не говорили, да и мышцы лица и тела… Младшему было плевать на всё это. Его волновала атмосфера ожидания. — Детство приснилось, — чужая кровать скрипнула, а сам сосед будто приготовился к длинному и нудному рассказу. — Меня избил отец за первую проваленную попытку вступить вороны, — Натаниэлю казалось правильным рассказать. Он посчитал это платой за ту долю утешения, которую подарил ему Эндрю. — Он избивал меня, пока я не выбился из сил. Потом я вспомнил как кровью перед зеркалом плевался, — Нат сам не заметил, как начал проговаривать всё это с лёгкой улыбочкой. — Потом, когда моя грудная клетка почернела, — вздох, — и тогда перед зеркалом я всё же чуть не сдох, отец вызвал семейного врача. У меня кровь вылилась в плевру лёгких, — Эндрю начал казаться заинтересованным. — Прооперировали. — Да твой отец псих! — вскрикнул Миньярд. Натаниэлю казалось, что его глаза прямо горели чувством. Не ясно каким. Ясно было только то, что своими вскриками подставляет их обоих. — Тише ты! — дальше Младший продолжил шепотом. — Они слышат ведь. — Но это ведь так, даже скрывать нечего. — Псих, не иди простив него вот так вот открывая эту его сторону перед остальными. Это не игра. Медок просто отмахнулся. Они долго молчали, а потом в темноте комнаты что-то сверкнуло. — Это… — замешкался Веснински. — Я стащил у тётки, — расставил все точки над «и» Псих. — В курилку или окно? — Окно. — Ну, это если откроется. — Там ручка лежит, — Миньярд указал на подоконник. — Медсестра принесла, пока ты спал. — Ясно… — Нат почувствовал себя жутко неуютно. Казалось, его могут убить в любой момент. А может он и прав. Даже не знает, кто лежит на соседней койке и когда в голове Эндрю что-либо перемкнёт. Пока Натаниэль думал, Эндрю действовал: открыл окно и вернулся к Младшему, встав аккурат у его тумбочки. Ждёт сучара, пока сигаретку в зубы положат. А Нат так и сделал. Достал пачку, сигарету, да в зубы Психу воткнул, получив шлепок по руке и пару поджопников по пути к окну. Они оба зажгли фитили и засмотрелись в окно, пока в уши задувал неприятный холодный ветер. — Насилие неприятная часть детства, особенно, когда у него появляются вариации, — Эндрю заговорил так внезапно, что Натаниэль подавился дымом, — меня загасили все. Веснински не ждал продолжения. Он просто кивнул и сделал более глубокую затяжку. Медок тоже. Он устремил взгляд в пустоту и замолк. — Меня недавно изнасиловали, — слова Натаниэля стали неожиданностью уже для Эндрю, — я отобрал игрушку у Воронов, а они сделали ею меня, — Младшего затрясло. Сделал затяжку, а на выдохе продолжил со смешком, — и я сломался. — Меня ломали с семи лет. Насилие приводит только в одно место, — Миньярд окинул комнату рукой без сигареты, — а их, — теперь уже сигаретой он указал в землю, сразу же прося вторую. Натаниэль кивнул. Пусть он всё еще и винит себя за слабость, слова Дрю правдивы. Дальше они просто курили. Бросали пепел на траву. Смотрели на луну. В голове Младшего медленно, но верно рождался план. — Эндрю, — привлек внимание парень, — когда выйдешь, приходи в один клуб. Я хочу, чтобы ты помог одному человеку сбежать. — А мне какое до этого дело? Что дашь взамен? — А чего бы ты хотел? — Новенькую Мазерати, к примеру. — По рукам? — Да? — ответ Эндрю звучал слегка неуверенно. — Тогда надо будет съездить в автосалон. — Надо. *** — Ты хоть имя его скажи, — произнёс Медок, забирая у Натаниэля Джокера. — М? — Нат растерялся, уж больно сильно он был увлечен игрой, — Кевин, ты вроде знаешь про членов моей команды. — Это тот приближенный к Рико парень? — Ага. Но у них не всё так хорошо. Ощущение, что скоро придёт время, когда Дэй уже наконец поймёт, что Рико — не лучший из тех, под чьё крыло следует прятаться. — Думаешь моё лучше? — безразлично спросил Дрю, складывая карты обратно в коробку. Натаниэль кивнул. Он правда так считал. Эндрю казался достаточно крепким и ответственным, чтобы дать Кеву ту защиту, которую тот, по мнению Младшего, заслуживает. — Ясно. Эндрю решил не спрашивать о целях Веснински. Слишком тяжко в это лезть. Они уже не маленькие, чтобы поступать как-то слишком опрометчиво. Оставалось верить в то, что у Снежной Королевы всё схвачено и тот не потребует лишних усилий. — Ладно, мне пора, — Нат поднялся с места и пошел к зеркалу, чтобы расчесаться, да волосы заплести. — К доку пойдёшь? — Эндрю вновь приготовился спать, было видно, что тот устал. — Ага, потом на свиданку к Ичиро. — Тот твой бывший? — Ага, он передал, что приедет пару вещей забрать, — Веснински закинул на плечо небольшую сумку. — Скоро твой срок подходит? — неясное беспокойство прозвучало в этом вопросе. — Как раз об этом меня и зовёт поговорить Рэду. — И как ты это понял? — Интуиция, да и время подошло — Натаниэль бегло отсалютовал и покинул их небольшую обитель, аккуратно закрыв за собой дверь. Раздался звук запирающегося замка. Медсестра приказ исполняет. Всё равно не приятно. *** — Послезавтра мы с вами расстанемся, — доктор заметно похорошел. Видимо, у него снова появились силы на укладку, глажку, да и на уборку на своём столе. — Знаю, — Веснински тоже стал приходить в себя. Не было в нём более той восторженности от встреч. Да, он до сих пор был благодарен доку за его труды, но на этом всё. — Как вы оцениваете своё состояние? — Всё лучше и лучше. Энергии через край, силы в мышцах поприбавилось, да и самооценка пришла в норму. Хочется горы свернуть. — Странная динамика… — в слух произнёс Рошу, да записал что-то в своём блокнотике. — Она бесспорно хорошая, но даже слишком. Обычно пациенты с подобным, как у вас, уровнем депрессии восстанавливаются до подобного состояния в более долгие сроки, — решил пояснить. — Мне радоваться или плакать? — немного заносчиво произнёс Натаниэль. — Пока — радоваться, но если у вас всё то, что я предполагаю, вам придётся завести психиатра за пределами больницы, — он посмотрел Натаниэлю в глаза. — Я могу предположить, что у вас Биполярное расстройство, но так как прошло слишком мало времени, я не могу сказать точно. Я передам вашим родственникам эту информацию, но будет лучше, если обратиться к психиатру за пределами этой больницы будет сугубо вашим желанием. — Я понял. Спасибо вам доктор. Как смогу, так сразу обращусь, — Младшему и вправду показалось это важным. Он как-то читал об этом заболевании. Выглядело неприятно. Он надеялся, что подобное ему не светит, но, если доктор выдвигает подозрения… Следует перестраховаться. — На этом всё. Завтра будет наша с вами последняя встреча. Натаниэля всё же очень сильно пугала перспектива вернуться в мир за пределами больницы. Тут доктор, который выслушает, уделит время, за дверьми палаты постоянно бродит медсестра, которая готова в нужный момент придержать волосы, а в палате — Эндрю, который даёт ощущение относительного покоя. И всё же ему нельзя оставаться здесь. Доктору уже надо уходить, медсестре явно хочется в отпуск, подальше от этих психов, а Эндрю… они друг другу ничем не обязаны. — Хорошо. Правда, Рэду, спасибо вам, — их мимолётная встреча подходила к концу. — Вам тоже, Натаниэль. По секрету скажу, вы — один из самых интересных моих пациентов, — произнёс доктор, а Веснински и не знал, что ответить. — Мне это очень льстит, — ему правда нравилось это заключение от доктора. *** Ичиро выглядел всё так же прекрасно. А может даже и лучше, чем до заточения Младшего в больнице. — Ты долго не приходил. Натаниэль казался сердитым, но Морияма знал, что это напускное. Они оба рады этой встрече. Они оба соскучились. — Прости. Принёс вещи? — мужчина улыбался, наблюдая за тем, как Нат передаёт вещи одному из охранников. Отмашка. Они остались в комнате для свиданий одни. Веснински присел на небольшой удобный диванчик и пригласил Ичи, чтобы тот присел рядом. Они долго смотрели друг на друга, молчали. Тем для разговора было непочатый край, но пока они просто решили снова привыкнуть к чертам друг друга. В конце концов, Натаниэль разрушил тишину, которая порядком затянулась. — Рико что-то говорил обо мне журналистам? — лицо парня исказилось, ожидая неутешительный ответ. Холодный взгляд прямо-таки сверлил собеседника. Взволнованность и толика гнева отразилась на молодом лице. — Он всё это время не выступал в СМИ. Ну. Кроме одного раза. После этого он перед журналистами не крутился. — Тэтзуси постарался? — Нат задорно улыбнулся, свободно откинувшись на спинку дивана. — Ага, — Ичиро не выглядел заинтересованным в теме «Рико и его дядя играют в БДСМ с тростью». — Как ты себя чувствуешь? — Прекрасно! Лечение помогло. Доктор прекрасным оказался. Мне повезло. — Рад слышать, что тебе лучше, — края глаз Мориямы, вторя его губам, изобразили восторженность. — Почему не приходил? Мне казалось, что я в дне сурка, — Веснински зевнул и перевёл внимание на окно. — Мне не разрешали. Да и я понимал, что это помешало бы лечению. Теперь я увидел улучшения и доволен. — Мне было плохо. Спасибо тебе за то, что, хотя бы при помощи оставленных вещей был рядом. Ичиро просто молча обнял Натаниэля. Подумалось, что подобное действие лучше разговора. Младшему тоже так казалось. Объятия сейчас — лучшее успокоение, перед прощанием с местом, которое его вытащило из ямы под названием «отчаяние». Ичиро был связью с внешним миром. Был тропинкой. *** — Наговорился? — Эндрю немного подрагивал, лёжа лицом к стене. — Всё хорошо? — Натаниэль решил не отвечать на вопрос. Он был не так важен сейчас. — Вкололи что-то неприятное. Сказали не пить часа три. Прошёл только один. Сушит, — решил разговориться Медок. — Понятно… Их лечение значительно отличалось. Он не знал, что именно принимает Миньярд, но это было не похоже на то, что предоставили ему. Надо было понаблюдать за Дрю. Веснински присел рядом с кроватью соседа. Эндрю молчал. Потрясывался. Натаниэль молчал. Не разрешал себе говорить. У них договор: не лезть другому в душу. Раз Эндрю это так активно выделил, что для него это важно, Младший даже пытаться не будет. — Поиграем в правду? — Эндрю произнёс это так неожиданно, что Нат даже припрыгнул на месте. Миньярд перевернулся к Веснински, ожидая ответа. — Поиграем. — Что ты чувствуешь перед возвращением в Вороны? — Грусть от того, что покину вас и воодушевление. Мне кажется, я должен вернуться с громом и молниями. — Ясно. Так ты у нас мечтатель. Натаниэль не стал ни спорить, ни объяснять. И вновь комнату заполнило молчаливое ожидание молчаливое ожидание. Настала очередь Ната спрашивать. Он не стал долго думать. Приподнялся с места и всмотрелся в глаза напротив. Медок не отвёл их. — Что с тобой происходит? — вопрос прозвучал через чур восторженно. — Что ты сейчас чувствуешь и нужна ли тебе помощь? — Чувствую себя так, будто меня размазало по полу и харкнули на спину, — Эндрю вздрогнул так, будто бы это и вправду происходило. — А помощь ты всё рано не окажешь. Просто говори со мной. — Хорошо. Что ты еще хочешь спросить? — Даже не знаю. Не хочу скатываться в девичьи посиделки, спрашивая, что там у тебя на личном, лишь бы не заснуть. Пусть Дрю и говорил через чур серьёзно, но Натаниэль не смог сдержать смех. — На личном чисто. Он меня бросил, а я остался его охранником и верным другом. Надеюсь мы не изменимся. — О. Так ты в касте голубков, — уставшим голосом произнёс. — Я, собственно, тоже. И мой кузен. Короче, я слишком напизделся. — Видимо, таблетки делают тебя разговорчивым. Не находишь? — Не нахожу, — абсолютно безразличный тон, — тут только тебя посадили на лечение, похоже. — Не знаешь, что тебе дают? — Сильные дозы неприятного препарата. По названиям не скажу. Да и не хочу. — Ещё вопросы? — Веснински слишком любил говорить о себе. Да и подозрения Эндрю на счет доз… Зря третий об этом спросил. Надо было сразу понять, что Миньярд не может ничего знать. Или это вновь пустые предположения. Голова кружится. Надо снова переключиться на приятное. Или не очень. Всё зависит лишь от чужого интереса. — Раз уж начал про отношения, как кончились? — Он сказал, что женится, подарил мне два кольца, а потом мне прострелили плечо и я вернулся к команде. Они поговорили еще немного. Им была интересна жизнь друг друга, но не слишком сильно. В их договоре до сих пор стоял пункт о закрытом пути в душу и это заставляло Ната смущаться. Через час они уснули: Веснински — на краю чужой кровати, а Медок — чуть свисая с неё. Наконец он смог расслабиться. Совсем забыл о том, что скоро грядёт их расставание. На груди Натаниэля будто бы стянулся тугой ком. Он просыпался ночами, бродил по комнате и вновь ложился поближе к голове Дрю. Он не хотел его. Не желал притянуть на свою сторону. Это должен быть только его выбор. Да и нужен ли вообще этот самый выбор? У них уже есть взаимовыгодный договор. Утром. Ранним утром Эндрю схватил блуждающего по комнате Натаниэля и вынудил остановиться. Тот вздрогнул, оборачиваясь. Дыхание Веснински ощущалось тяжелым. Волнение чувствовалось в воздухе. Младший прямо-таки ощущал, как мысли о грядущем возвращении занимали все уголки разума. Сложно. — Задрал петлять тут, как муха на сковородке, — заспанные глаза Медка еле открывались. — Не дал доспать даже. — Не могу спокойно сидеть, — руки Веснински сотрясались, привлекая внимание пробудившегося. Он неотрывно смотрел на них, ожидая продолжения, — вот и бегаю по углам. — Н-да, видимо тебе совсем не весело, — Дрю закинул руки за голову, приближаясь к чужой тумбе. — Пошли на улицу. Зажигалка чиркнула рыжеватым пламенем, подражая небесному светилу. Дрожащая рука Натаниэля подчерпнула толику этого манящего огня, заставив желанную смертельную гадость начать тлеть. Он вдохнул манящую дымку и засмотрелся на небо. — Жаль, что в ближайшее время я не смогу это видеть. Эндрю всем видом показывал, что ему эта пустая болтовня совсем не нужна. Слишком уж Нат начал скатываться в ванильную тоску. Он уже тысячу раз рассказал про гнездо. Да, истории были разными, но общий облик этой «клетки» у него установился. — Я дам тебе свой номер. Надо будет с тобой связаться. Натаниэль просто кивнул. Взял номер, когда они вернулись в комнату. Он получил телефон и последнюю порцию таблеток. Сумка в гнездо уже была собрана. Он закинул её на плечи и повернулся к Эндрю, тихо за ним наблюдавшему. — Получается пока? — грустно произнес Веснински через улыбку. — Не разводи сопли. Встретимся еще, — отмахнулся Медок и поднялся с кровати, — пока. Они отсалютовали друг другу. Миньярд плюхнулся на кровать, а Младший захлопнул дверь, направившись прямиком к кабинету доктора. *** Рэду будто бы уже готовился уезжать. Чёрный чемодан, стоящий близь стола, сочетался с идеально выглаженным костюмом своего хозяина. Психиатр стоял около окна и осматривал близлежащие к больнице пристройки, будто бы прокладывая путь к отступлению. Было понятно по взгляду. Многие люди так делают, когда им угрожает опасность. Вот только Натаниэль не знал, чего же всё-таки боится доктор. Так. Стоп. Натаниэль поймал себя на мысли, что снова может анализировать. Всё понемногу возвращалось на свои места. — Здравствуйте, — тихо вошел в комнату Младший. Он не стал раскладывать свой пуф. Да и может ли он до сих пор называть его своим? Наверное, нет. Вместо того, чтобы просто стоять у двери, он встал около стола. — Здравствуй, Натаниэль, — Рошу обернулся, натягивая на лицо спокойную улыбку. — Вот и наша последняя встреча. Доктор приблизился к столу, что всё меньше и меньше говорил о личности своего хозяина. Ваза из-под цветов была пуста, а вокруг неё были разложены бумаги, среди которых расположился тот самый блокнот с записями. Рэду видимо уследил за взглядом Веснински, чтобы понять, что же тот вскоре скажет. — Это всё ваше, — своими словами врач достаточно быстро приковал к себе внимание, — бы можете забрать хоть всё, а можете оставить. Никому в руки ваши отказники не попадут, можете об этом не волноваться. Натаниэль принялся рассматривать тесты и записи. Тесты были замудрёнными и много на что, в голове парня, не отвечали. Он решил большинство из них не брать, особенно после консультации с Рошу. — Эти понадобятся при встрече с вашим будущим врачом, — складывая нужное в стопку, объяснял док. Веснински уже держал в руках маленький блокнотик. Это было то, что Младший истинно хотел. Тут, в аккуратном почерке, содержится всё что парень переживал долгими часами, проведёнными в больнице. Там живёт всё то, что заставляло Натаниэля чувствовать себя невыносимо плохо. — Прошу, посмотрите сюда, — врач протянул пациенту правильную стопку, которую тот послушно взял, — я должен избавиться от этого перед вами. Рэду достал из второго ящика стола зажигалку. Аккуратные пальцы обхватили пластиковую поверхность, а сама рука направила её по ближе к листкам. Натаниэль смотрел неотрывно, как после щелчка огонь зажигалки медленно поглощал листки, как пропадали буквы, а вместе с ними и та информация, которая ни за что не должна была попасться в руки врагам семьи. Их встреча подходит к концу. Натаниэль не знал, что же чувствует на этот счёт доктор, но точно мог сказать одно: они больше никогда не встретятся и не смогут друг по другу заскучать. Внутри себя, Веснински понимал — это просто этап становления. Он вернётся в гнездо абсолютно другим. У него уже трясутся руки, а в груди щемит от нетерпения. Как бы Младшему не хотелось остаться здесь, в царстве относительного покоя, там, в темноте его ждёт только будущее, а не застывшее время. — Вам пора бежать, — констатировал Нат, заметив очередной взгляд дока на окно. — Да, — Рэду кивнул, посмотрев в чужие, озаренные блеском, глаза, — и вам тоже, — произнёс и кивнул на дверь. Они вместе покинули кабинет. Вместе спустились вниз и встретились с Ичиро. Тот болтал с женщиной с регистратуры и казался задумчивым, отвлеченным. Увидев Натаниэля, он улыбнулся, как обычно легко и с толикой заботы. Они с доктором оглядели друг друга. Рэду, казалось, чувствует себя комфортно с большим человеком с верхушки клана. Он передал бумаги и, с вежливым прощанием, убрался из больницы, навсегда поставив свою точку в лечении Натаниэля. — Ты готов? — произнёс Ичиро своим прекрасным низким голосом, в который до сих пор влюблён Младший. — Готов, — с задором ответил Веснински, закрывая за собой дверь больнички. Он вгляделся в окно комнаты, в котором нашел то, что и ожидал — безэмоциональное лицо Дрю и руку, приставленную у виска. Мимолётом, Натаниэль повторил движение и сел в машину, присланную отцом, прощаясь уже с Мориямой. *** Натаниэль вернулся. Было бы странно если б ему удалось сохранить хорошее настроение, подбираясь на автомобиле отца к Гнезду. На лице непроизвольно появилась улыбка, пугая сидячего спереди водителя. В авто были только он, сам Нат и Лола, обнимающая мальчишку сзади. Они оба не могут перестать улыбаться. На лице Младшего это выражение застыло перманентной маской, а Лоле просто не удавалось выбросить из головы схожесть сына и отца. Забавно. Они не говорили. Мыслями забита была голова настолько, что высказать их без путаницы не вышло. Ну вот. Сопровождающие уехали, оставив его и его вещи здесь. На пороге в Обитель Зла. Сигарета горьким дымом расплылась по воздуху, а бледные глаза устремились вниз. Сначала пришлось осмотреть трясущиеся от предвкушения руки, а после потупить взгляд в землю, произнося: — Я вернулся. Я иду. Гнездо не ожидало ничего хорошего, только ребячество Натаниэля и сломанные руки. В темноте, да в полудрёме игроки не успевали уследить за ударами. Все комнаты заливались криком, кроме последних трёх. Там должны спокойно спать, чтобы утром должным образом удивиться подаркам. Рико и Кевину Младший преподнесёт поломанных товарищей, а Жану подарит воссоединение с самим собой. Прекрасно.