While True

Спрашивал юнга: «Скажи, капитан, отчего мы не видим земли?

Почему над водой не кричит альбатрос? На какой нынче курс мы легли?

Почему старый кок не готовит еды? Почему наши пушки молчат?

Почему нет приказов? Куда мы плывём и когда мы вернёмся назад?»

Дорогая Соня, Происходит что-то странное: въезды и выезды перекрыты, даже поезда отменили. Люди встревожены, никто ничего не понимает. Я пытался позвонить, но со связью неполадки, так что приходится снова обращаться к старой доброй ручке с бумагой — надеюсь, почтовый фургон все же выпустят. Пользуясь случаем, посылаю тебе вторую из имеющихся тут открыток — хотя на самом деле этот городишко не заслуживает двух. Еще раз обними Робби и извинись за меня — похоже, я все же не успею на выставку. Поддержи его там за двоих. Скучаю, люблю, твой Говард. На прикрепленной скрепкой к письму матовой фотографии в центре небольшого скалистого островка желтел маяк, а за ним — бескрайняя темная гладь моря. Что ж, в одном Говард был прав, Аркхем явно не заслуживал двух открыток. Ни одной не заслуживал, если честно. Гарри бросила письмо в ворох пустых упаковок и с тоской посмотрела на заколоченное окно. За досками синел все тот же холодный рассвет, что и два часа назад. Давно должно было наступить утро, но полускрытое густыми облаками солнце отказывалось всходить, ползая вместо этого вдоль горизонта. Очередная аномалия… Банку с огоньком Гарри вытащить не решилась — свет мог их выдать. За неимением другого укрытия, они с Лордом вернулись на почту для обдумывания дальнейшего плана действий. Не сказать, что эта вылазка сильно им помогла, скорее наоборот: узнать они толком ничего не узнали, зато теперь по улице рыскали разодетые в бордовые мантии сектанты. Мрак. Гарри кашлянула, пытаясь разбавить неподвижную тишину, зависшую в воздухе почти осязаемой удушающей взвесью. — Эм-м… Я хотела сказать спасибо. Ну, за то, что прикрыл в баре. Молчание. Волдеморт занял ту же позицию, что и в прошлый раз, внимательно наблюдая за улицей. И, как и в прошлый раз, не горел желанием вести беседы. — Я пыталась замаскироваться, — зачем-то добавила Гарри, пытаясь то ли объясниться, то ли оправдаться. — Заклинание дало сбой, не знаю почему. С беспалочковой так бывает, хоть и редко… Холодный отстраненный голос прервал ее на полуслове. — Проблема не в тебе. Гарри нахмурилась. Не в ней? Но… — Я тоже ничего не смог сделать. Стоп, что? Мысль о том, что Волдеморт внезапно разучился колдовать, была безумной и неправильной. Волшебство давалось ему так же естественно, как дыхание — да он сам чуть ли не весь состоял из магии. — У этих людей есть что-то блокирующее чары. О… О черт! Так вот что случилось в баре… И раньше, в тупике! Тогда ее заклинание так же не сработало, а Волдеморт… в памяти вспыхнуло напряженное, скованное болью лицо и окровавленные ноги. Так вот почему его защита дала сбой. Гарри тихо выругалась. Похоже, этой суперспособностью обладал не только стремный мужик в капюшоне, но и другие члены неведомого культа… Это было плохо. Очень, очень плохо… — Как вообще можно заблокировать чью-то магию? — растерянно спросила она. — Ты мне скажи. Гарри запнулась, застигнутая врасплох столь неожиданным переводом стрелок. — Я… Она не знала, почему до сих пор не рассказала о том, что является хозяйкой Старшей палочки и именно поэтому та упрямо не желает причинять ей вред. Скорее всего, Гарри руководило не совсем еще атрофировавшееся чувство самосохранения. Ей бы не хотелось, чтобы Волдеморт, узнав, в чем секрет ее неуязвимости, просто-напросто сменил Бузинную палочку на свою старую, тисовую, и устроил ей незабываемый денек в отместку за все, что она с ним творила. Но, кажется, сейчас было самое время упомянуть этот маленький нюанс, раз уж они попали в такую передрягу. Хотя с другой стороны… — Понятия не имею. Мой случай особенный, — отвела глаза Гарри, запихивая куда поглубже свою и так подистрепавшуюся порядочность. Ну, не соврала же… Пауза. Гарри поежилась, кожей ощущая немигающий змеиный взгляд. Напряжение все копилось, становясь почти невыносимым, пока, наконец, тишину не прорезал тихий голос: — Не сомневаюсь. Гарри незаметно выдохнула, радуясь, что ее сосед не стал допытываться. Волдеморт вновь отвернулся к окну, его голос звучал пусто и отстраненно. — Существуют ритуалы, позволяющие ограничить магию конкретного волшебника. Есть кандалы, мешающие творить заклинания, — их иногда используют в волшебных тюрьмах для самых опасных преступников. Но ни о чем подобном я не слышал. Гарри тоже не слышала, ни разу за три тысячи лет. Это… напрягало. А еще напрягал тот мужик в капюшоне. Распространяемая им аура чем-то походила на дементорскую, только мощнее, и в ней было больше страха, чем отчаяния. …Полузабытая жуткая сцена: щупальца, выстреливающие из темного зева, сминающие высокую худую фигуру, как бумажный лист… Гарри передернуло. Похоже, но не совсем, иное звучание, дополнительный обертон: столь же мертвенный, но при этом какой-то… сырой. Как слизь на дне колодца. Нет, много глубже, под толщей темных гладких вод, на самом дне… Что же они подняли? Что разбудили?.. А может, она просто спятила. В первые столетия у Гарри часто случались приступы безумия, даже целые периоды — года, заполненные галлюцинациями и голосами, — так что этот вариант нельзя было исключать. Помявшись, она все же решила уточнить: — Ты… ты тоже это слышал? Ответа не последовало. Гарри попыталась еще раз. — Когда тот человек к нам повернулся, я услышала странный шум, что-то вроде радиопомех. Может, мне показалось, но вдруг ты тоже… Она запнулась, чувствуя, как вновь просачивается в душу мерзлая удушливая тоска. Да что ж такое… Обычно она не принимала закидоны Волдеморта близко к сердцу, но этот город постепенно делал свое дело, пробивая брешь в ее самообладании, делая ее беззащитно-восприимчивой. Она уже смирилась с тем, что ее в очередной раз проигнорировали, когда от окна послышалось краткое: — Да. От этого немногословного ответа теплее не стало. Гарри досадливо поморщилась. Тут неведомая хтонь захватила целый город, а ее волнует только то, каким тоном говорит с ней Волдеморт. Она встряхнулась, за шкирку вытаскивая себя из смыкающегося над головой болота. Их приключение начало обретать тревожную форму, а значит, нужно собраться и придумать, что делать дальше. Не могли же они вечно сидеть на чертовой почте. — Местные ученые нашли какие-то древние руины на дне моря, — пробормотала Гарри, обращаясь к самой себе. Если отвернуться от окруженного клубящейся тьмой мага и представить, что она в комнате одна, становилось легче. А если сильно постараться, можно вообще вообразить на месте Волдеморта кого-то менее враждебного — например, Гермиону. — Хозяин бара сказал, что они что-то оттуда подняли — готова поспорить, какой-нибудь проклятый артефакт, которому самое место в лавке Горбина… Думаю, эта штука связана с происходящей тут жутью. Надо сходить в институт — найти кого-нибудь из тех ученых, расспросить… — Каким образом ты планируешь туда добраться? — прозвучал за спиной холодный голос, вмиг разрушив столь заманчивую фантазию о дружелюбном спутнике. Гарри досадливо скривилась, убежденная, что он сделал это специально. Но сам вопрос был хорошим. Идею разделиться, при всей ее привлекательности, Гарри отбросила сразу. Мантия-невидимка у них одна, а гулять без нее по городу, заполоненному сектантами — плохая идея. Вдвоем же с Волдемортом под одной мантией они будут ползти вечность, еще и ноги друг другу отдавят… Может, по воздуху? В собранной Мионой сумке точно была «Молния». Нет, не годится, их будет видно снизу, да и лететь с Лордом на одной метле не сильно хотелось. Рассеянный взгляд упал на почтовую стойку: там, посреди груды разорванной бумаги, лежал вскрытый утром конверт. — Открытка! — осенило Гарри. Она схватила конверт и вытряхнула содержимое. — Смотри, тут нарисован институт. Мы могли бы туда аппарировать. Волдеморт приблизился и подхватил протянутую карточку длинными паучьими пальцами. Внимательно рассмотрев изображение, он покачал головой. — Это рисунок. Нельзя аппарировать, зная только примерный вид здания, нужно четко представлять, как выглядит место приземления. Черт… Об этом она забыла. Вновь установилось тягостное молчание, только на этот раз Лорд стоял рядом. В его равнодушном выжидающем взгляде ей чудилось высокомерное презрение, что одновременно раздражало и нервировало. — Может, у тебя есть какие предложения? — не выдержала Гарри. Вопрос прозвучал пассивно-агрессивнее, чем она планировала. — О, но мне казалось, у тебя все под контролем, ведь ты так уверенно взяла на себя роль лидера, — уголки тонких губ приподнялись в неприятной язвительной усмешке. — Разумеется, я могу снять с тебя эту ношу, если она настолько тебя тяготит. Нужно лишь попросить… Правда, тогда тебе придется слушаться и подчиняться моим правилам. Гарри с трудом сдержала рвущиеся с языка ругательства, передав взглядом все, что она о нем думает. И просить его нужно, и слушаться, и подчиняться… Вместо того чтобы поддерживать и помогать, мерзавец ждал, что она облажается, чтобы полностью перехватить управление. Работа в команде явно не была его коньком. — Благодарю за предложение. Сама что-нибудь придумаю. — Ну разумеется. Не буду мешать. Ну да, любезность, скромность и нежелание мешать, вот они — определяющие черты Лорда Волдеморта. Ее отношение к Волдеморту колебалось между чувством вины и раздражением. Одна часть Гарри считала соседа придурком, которому просто нравилось выводить ее из себя, другая часть, старательно взращенная некогда Дурслями, упорно дорисовывала ему нимб и стигматы. Ведь он, получается, пытался защитить ее тогда, в тупике, а она вместо благодарности чуть мозг ему не выжгла. Вот уж действительно: непонятый одинокий герой, несправедливо отверженный неблагодарной девчонкой, не умеющей ценить то, что ей дают. Скорее всего, как-то так он о себе и думает. Что ж, Волдеморт всегда и во всех умел вызывать сильные противоречивые эмоции, в этом ему не откажешь. Но, к счастью, кроме эмоций за эти несчетные годы в Гарри успели отрасти мозги, которые рисовали более объективную картину, и картина эта не радовала. Волдеморт был похож на затаившуюся змею: преследующий ее нечитаемый взгляд, напряженная, собранная поза, плотно закрытый разум. Вчера в Британии и утром в Париже он таким не был… что-то изменилось в Аркхеме, и Гарри, хоть убей, не понимала, что и в какой момент. Он обиделся за ее выходку в тупике? Скорее всего. Собирался отомстить? Возможно. Она понятия не имела, какие мысли крутятся в его психопатичном мозгу, но сомневалась, что мысли эти были хоть сколько-нибудь миролюбивыми. Интуиция советовала не поворачиваться к нему спиной. Нет, это перебор, оборвала она себя, так и до паранойи недалеко. Даже Волдеморт не настолько поехавший, чтобы начать разборки посреди миссии — он же сам твердил о ее важности. Да даже если бы начал, что бы он ей сделал? Бузинная палочка не причинит Гарри вреда, да и ее вынужденное бессмертие никто не отменял… Она себя накручивает. Ну да, обиделся, теперь небось ждет, что она покается, посыплет голову песком времени и смиренно примет его патронаж. Что ж, удачи. Он сильно ее недооценивает, если думает, что она не справится с задачкой самостоятельно. В свое время, благодаря тому же Лорду, Гарри вдоволь напрактиковалась искать непонятно что, незнамо где, скрываясь при этом от преследования. Бегать за крестражами по всей Британии в разгар пожирательского террора — задача явно посложнее, чем найти какой-то сраный артефакт в одном-единственном рыбацком городке, который, если верить бедняге Говарду, настолько мал, что… Настолько мал, что мог похвастаться всего двумя достопримечательностями. О, ну конечно! Бесцеремонно протиснувшись мимо и не подумавшего отойти с ее пути Волдеморта, Гарри кинулась к стойке, раскидывая в стороны разорванные упаковки. — Постой, есть еще кое-что! Помнишь, бармен упомянул парня, который пытался всех предупредить… Чехов, вроде. Сказал, что тот окопался у себя на острове… Маяк! Он говорил о маяке! Поиски увенчались успехом. Гарри отцепила от письма вторую из имеющихся в Аркхеме открыток и сунула ее Лорду. — Этот Чехов точно что-то знает. Давай начнем с него, а там видно будет, нужно ли нам вообще в институт. Помедлив, Волдеморт взял карточку. В отличие от предыдущего изображения, это был не рисунок, а фотография. Несмотря на потрепанность, скалистый утес возле маяка был хорошо различим. — Мы можем переместиться вот на этот выступ, — ткнула пальцем Гарри, выжидательно посматривая на Лорда. Конечно, она не нуждалась в его одобрении… но и напороться на очередной презрительно-насмешливый взгляд ей сильно не хотелось. Казалось, прошла вечность, прежде чем Волдеморт кивнул. Гарри облегченно выдохнула. — Отлично. Значит, к Чехову. Надеюсь, он будет гостеприимнее остальных местных: я бы не отказалась от чая с печеньками. Теперь у них было хоть какое-то подобие плана, и Гарри мигом воспряла духом. Чехов наверняка окажется отличным парнем, раз уж он пытался предупредить остальных, вместо того чтобы спасаться самому. А плохое настроение своего спутника она как-нибудь переживет. Волдеморт словно бы услышал ее последнюю мысль. Алые глаза сверкнули, и на секунду Гарри почудился промелькнувший на самом дне узких зрачков зловещий отсвет, но уже в следующую секунду все пропало. Ледяные пальцы сомкнулись на ее запястье. Лорд молча накинул на себя мантию-невидимку, взмахнул палочкой, и почта смазалась, исчезая.

***

Промозглая стужа заползла под толстовку мертвенно-ледяными пальцами, в нос ударил склизкий запах тины. Ничего общего с живописными морскими пейзажами Нормандии, к которым привыкла Гарри: вместо шумных, атакующих скалы волн — черная, почти глянцевая поверхность. Слишком спокойная для моря, она напоминала гладь лесного омута, притягивая взгляд, как Арка смерти, похороненная в глубинах Министерства. Неестественность. Хотелось отвернуться и как можно скорее покинуть это место, но что-то не давало — безотчетная удушающая тревога, свернувшаяся плотным клубком в районе солнечного сплетения. Ни в коем случае нельзя отводить взгляд, иначе мертвая вода пойдёт рябью, вспузырится, разойдется в стороны, как незажившая до конца рана, и вытолкнет из себя нечто чуждое, забытое, то, что долгие годы дремало на дне в ожидании своего часа… Гарри встряхнулась, загоняя вглубь непонятно откуда взявшийся иррациональный страх, и огляделась. Они стояли на краю скалистого утеса, от поверхности моря их отделяло футов тридцать. Справа спуск к небольшому причалу. Лодок было не видно, зато чуть поодаль, на мелководье, чернела, притягивая взгляд, полуразложившаяся махина — севший давным-давно на мель корабль. На его боку в бордовых разводах ржавчины и отпечатках осыпавшейся краски еще можно было разобрать название: «Неспящий». Какое… уместное имя. В плохом смысле. Обернувшись, Гарри увидела цель их путешествия — коренастый маяк, возвышающийся посреди острова, одинокий, как последний зуб во рту столетнего старика. Окна были заколочены, а облупившаяся дверь выглядела так, будто ее не открывали пару десятков лет. Фонарь маяка, несмотря на царящий кругом сумрак, не горел. Никаких признаков жизни… А может, ну его? Воображение услужливо нарисовало увитый ползучим виноградом закуток, просторное кресло, заваленное подушками, чайник с горячим ароматным эрл греем, лазанью… В животе протяжно заурчало, но Гарри собрала волю в кулак и прогнала заманчивую картину. Сначала дело, а простые человеческие радости подождут. Смотритель маяка — это же как лесник, только на море. Может, Чехов будет похож на Хагрида? Добродушный великан, который всегда рад неожиданным гостям и не прочь побаловать их домашней выпечкой. Так, подгоняя и подбадривая себя, Гарри преодолела небольшое расстояние и остановилась напротив накрепко закрытой двери. Вблизи она увидела, что дверь все же открывали, причем совсем недавно — на земле чернела характерная полукруглая борозда. Гарри решительно постучала. — Есть кто дома? Тишина. Подождав для приличия, Гарри попробовала еще раз. — Мистер Чехов! Вы здесь? Нет ответа. Гарри обернулась к пустому месту поодаль, где, если верить едва ощутимому натяжению связи, стоял ее невидимый спутник. — Никого. Может, он отправился в город за припа… Бам! Дверь резко распахнулась, со всей силы заехав ей по лицу. Послышался тошнотворный хруст, и Гарри отшатнулась, схватившись за сломанный нос. Первое, что она увидела, подняв взгляд, — направленное на нее дуло, второе — безумные вытаращенные глаза и торчащую во все стороны седую бороду. — ТЫ КТО ТАКАЯ?! На пороге, сжимая трясущимися руками двустволку, стоял старик. Зияющий дырами прохудившийся халат распахнулся, демонстрируя растянутые семейники и сухие узловатые коленки; безнадежно рваные тапочки болтались на босых ногах. Несмотря на до жалости забавный внешний вид, намерения смотрителя явно были не шуточными, так что Гарри попыталась придать залитому кровью лицу самое миролюбивое выражение. — Постойте, пожалуйста! Меня зовут Гарри, и я не причиню вам вре… Ее не собирались слушать. — Я спросил, кто ты такая?! Ты из этих? Отвечай!!! — голос старика взлетел и сломался, он зашелся судорожным мокрым кашлем, прикрывая рот рукавом халата. Жизнь в холодном, насквозь сыром маяке явно не способствовала крепкому здоровью, а тут еще такие волнения… — Из каких таких «этих»? — глухо переспросила Гарри, запрокидывая голову и зажимая нос, чтобы задержать кровотечение. Если ее чему и научила жизнь бок о бок с Волдемортом, так это тому, что в разговоре с сумасшедшим следовало сохранять спокойствие. Особенно если у сумасшедшего было оружие. — В любом случае, нет. Я тут и дня не пробыла и не успела присоединиться ни к каким «этим». Старик поборол мучительный приступ кашля и тут же снова покрепче перехватил ружье. Холодное дуло уперлось Гарри в живот, и она поспешно отступила. — Не прикидывайся идиоткой! Как ты сюда попала? Мост поднят! Чехов мотнул головой. Посмотрев в ту сторону, Гарри увидела позеленевший от времени металлический мост, связывающий остров с материком. Две половины и впрямь были разведены — торчали концами вверх, как две сломанные льдины. — Эм-м-м… Гарри замешкалась. Все шло совсем не по плану. Кровь заливала подбородок, нос опух и не давал дышать, но сосредоточиться и вылечить перелом времени не было. Пускать внутрь ее явно не собирались и, судя по всему, на чай тоже можно было не рассчитывать. И все же Гарри не теряла надежды. Подмывало сказать что-то глупое и смешное, чтобы сбить напряжение. А может, лучше сразу запустить в негостеприимного смотрителя мягкое очарование? Да, лучше действовать наверняка… Она так и не успела что-либо сказать или сделать. — Я СКАЗАЛ ИМ, ЧТО ЭТОГО НЕ ПРОИЗОЙДЕТ!!! ТОЛЬКО ЧЕРЕЗ МОЙ ТРУП! — проревел старик и без предупреждения спустил курок. Гарри успела выставить щит за мгновение до того, как раздался выстрел. Пуля со звоном упала на камни, смявшись о невидимую преграду, и одновременно с этим из-за плеча Гарри вылетел ядовито-зеленый луч. Узловатые колени подогнулись, и старик свалился поперек проема пустым неопрятным кулем, его голова стукнулась о порог в резко наступившей тишине. Гарри остолбенела, неверяще смотря на тело — секунду, другую, — затем резко обернулась. Волдеморт стоял за ее спиной: мантия-невидимка небрежно распахнута, всполохи темной магии бьются вокруг, очерчивая наполовину видимую фигуру. Он медленно опустил палочку. — Зачем. зачем ты это сделал?.. — из-за сломанного носа слова вышли глухими и невнятными. На змеином лице не отразилось ни единой эмоции, но она знала его достаточно хорошо, чтобы заметить притаившееся на дне вертикальных зрачков бешенство. — Этот маггл стрелял в тебя. Ты бы предпочла оставить его в живых? Гарри ненавидела то, каким жалким казался ее голос в тот момент. — Мы же хотели его расспросить… — Я заглянул в его разум, там не осталось ни одной связной мысли. Мы бы просто потеряли время. Волдеморт плавно обогнул ее и направился к распахнутой двери. Второй раз за сутки Гарри скрутила волна бессильного злого отчаяния. Неспособная справиться с эмоциями, она выкрикнула ему в спину: — И что? Не обязательно было его убивать! Волдеморт резко развернулся. Тлеющая в алых глазах ярость вспыхнула, исказила белое лицо, расколов маску на части. — Я скажу в первый и последний раз: животное, посмевшее напасть на человека, убивают, с магглами то же самое! Я не собираюсь оставлять за спиной потенциальную опасность, Поттер. Мгновение — и ярость исчезла. Волдеморт вскинул голову, взяв эмоции под контроль. Острый, как скальпель, взгляд, в голосе — ледяная равнодушная угроза: — Тебе стоит запомнить это. Не сказав больше ни слова, он переступил через труп и скрылся в темном проеме. С минуту Гарри беспомощно смотрела ему вслед, потом глубоко вдохнула и выдохнула, пытаясь прогнать поступившую дурноту. Она медленно приблизилась к телу и остановилась, не решаясь сделать еще один шаг. В застывшем взгляде смотрителя больше не было безумия, как не было страха, недоверия, злости, страдания, решимости. Лишь пустота. Пустота и тишина, только ветер со свистом огибает старый маяк, забирается под толстовку, под кожу, колючими, ледяными, как его тон, щупальцами. Даже волн не слышно, будто они не у настоящего моря, а на искусно выстроенной сцене, окруженные картонными декорациями. Интересно, если подплыть к горизонту, упрешься ли в небрежно окрашенную серую стену с узкой лестницей, ведущей к едва заметному контуру двери? А что за дверью? Голодное ничто. Сухая окоченевшая рука бывшего смотрителя до сих пор крепко сжимала ружье. Гарри склонилась ниже. Капля крови сорвалась с кончика ее носа и упала в слепой глаз, окрасив белок алым. Гарри поморщилась, затем, помедлив, протянула руку и закрыла смотрителю веки. Капля крови показалась в испещренном морщинами углу глаза, набухла и скатилась по виску, застряв в седых волосах. Гарри выпрямилась и, переступив через тело, зашла внутрь.