Особенно страждущим и нуждающимся

      — Я у твоей двери.       Субин расслабленно прислоняется к стене, предполагая, что, если бы ему хотели открыть, уже давно сделали бы это, но Тэхён на том конце провода будто намеренно выжидает паузу, и о том, что он всё ещё не бросил трубку сообщает только шуршание коробки от хлопьев и неаккуратный лязг посуды. Тишина и вправду говорит о возмущении куда лучше, чем базовое «ты на часы смотрел?», особенно — тишина от Тэхёна, который становится болтливым только при крайней расслабленности. Это случалось всего единожды с момента их знакомства, и Субин собирается хранить этот момент в своей памяти настолько долго, насколько сможет.        Дверь квартиры аналитика, в целом, ничем не отличается от остальных на этаже: то же окрашенное дерево, тот же дверной глазок, разве что его почтовый ящик оказался одним из немногих, что не забит пустой рекламой и благодарственными письмами. Хорошая квартира в хорошем районе, хорошая зарплата и хорошая работа, но это всё ничего не стоит, если к тебе не может заявиться один из друзей посреди ночи, чтобы поговорить о том, что его беспокоит. Подобную роль Субин самоотверженно готов взять на себя.       — Вот оно как, — абсолютно ровным голосом говорит Тэхён на том конце провода.       — Ты не впустишь?       — А почему должен? В три часа ночи двадцать четыре минуты, — Субин готов поклясться, что тот специально глянул на часы, чтобы высказывание казалось ещё более язвительным, — ко мне нагрянул незваный гость. Я сейчас ещё и полицию вызову.       — Кан, я знаю, что ты раздражён, мне не стоило тебя будить, но… — Субин делает короткий выдох, оказывается, раздражён не только Тэхён. К сожалению, человек-раздражитель у них один и тот же.       Субину кажется, что приди он поговорить к Ёнджуну, тот ни за что не откажет, даже кофе заварит. Да и никто, если честно, не отказал бы — близких у следователя не так много, поэтому подход к их выбору настолько тщательный, насколько вообще возможно. Но Ёнджун, как иронично, окажется самым последним в списке выбора — то ли от нежелания нагружать того ещё больше, то ли от банального чувства гордости, которое пока что ещё не рассыпалось.       Прежде чем Субин успевает сформулировать что-то убедительное, как ему кажется, то, чего требует момент, Тэхён молча бросает трубку.       Слышится щёлчок двери.       У Тэхёна неуложенные волосы, даже не расчёсанные должным образом — прелестно несопоставимо с той картинкой, которую привык видеть следователь каждый раз, когда выдёргивает того с работы. Тёмная футболка со случайным принтом, открывающая вид на ключицы и уставший пристальный взгляд.       — Прости пожалуйста, — тянет Субин, отмирая.       — Я практически не спал, — это, предположительно, должно было звучать как «всё в норме», но возымело прямо противоположный эффект, порождая только больше вопросов. И к чему тут это «практически»?       Субин замечает на себе долгий взгляд, и может только гадать, что именно он значит. Тэхён снова выдерживает паузу — кажется, неловкие паузы посреди диалога это его специальность — и только после кивает, приглашая войти.       Как и предполагалось, на кухне у Тэхёна тихо и спокойно.       Всё так, как и предполагалось.       В воздухе витает всё тот же мягкий парфюм, из-за которого хочется то ли гирлянду купить, то ли в выпечку податься, Субин занимает место у стола, а Тэхён проходит дальше и ставит чайник. Вокруг минимальное количество вещей, даже на дверце холодильника не висит ни странных магнитиков, ни жёлтых отрывных листов со случайными датами — все окружающие вещи стоят ровно, стоят на своих местах. Это выглядит удобным, но Субин всё равно непроизвольно морщится, когда Тэхён открывает дверцу шкафчика, чтобы достать нейтрально-белую чашку из ряда точно таких же нейтрально-белых чашек. Кажется, он не стал долго думать и просто купил первый попавшийся набор.       — Так что тебя беспокоит? — Тэхён так легко это говорит, теперь и вправду кажется, что Субин очевиден в своей рассеянности. Но самое главное — в его тоне нет ни раздражения, ни упрёка, всё такой же ровный голос, каким люди обычно читают сводку новостей рано утром.       Или тот, каким пытаются создать доверительную атмосферу.       — Эрик Роджерс — самый банальный и наихудший кандидат на роль убийцы.       Субин сразу выдаёт саму суть его непрекращающихся размышлений и закрывает руками лицо. Тэхён со звоном ставит чашку на стол рядом с ним, уже успев заварить чай, и садится напротив.        — Он мог думать, что убивает вампира, из-за этого улики вроде неудобных стрел или места преступления имеют смысл.        Тэхён не отводит взгляд, трактовку которого Субин, наконец, нашёл. Заинтересованность.       — И отпечатки пальцев, и нападение на тебя, да, я помню, — тот разочарованно выдыхает и тянется к чашке. — Меня просто что-то не устраивает в этом деле, я всё не могу понять, что именно.       — Хорошо, — Тэхён растягивает губы в мягкой улыбке, заставляя Субина зависнуть на некоторое время. — Тогда сначала. Убийца хорошо стреляет. Убийца достаточно импульсивен, чтобы принять жертву за вампира и убить.       — Импульсивен? Он убил человека с расстояния на мосту из ужасного арбалета с кривыми стрелами. Разве импульсивным не было бы что-то вроде: ворваться в дом и воткнуть осиновый кол в сердце?       Тэхён задерживает внимание на какой-то случайной точке в пространстве и медленно моргает, кажется, можно даже услышать, как он думает — настолько громко и сосредоточенно. Вкупе с домашним видом удивлённый взгляд выглядит ещё более восхитительно.       — Тогда это не Эрик Роджерс.       Голос аналитика тихий, видимо, он слишком увлечён. Субин хочет задать какой-нибудь примитивный вопрос, нацеленный только на продолжение мысли, но Тэхён продолжает:       — Он психически нестабилен, мы же получали выписку его лечащего врача. Он, очевидно, также как и Джастин Симмонс, просто не смог бы попасть из арбалета. Даже профессиональному стрелку будет сложно, — он смотрит на Субина и закатывает глаза. — Вот поэтому я работаю по графику, чтобы меня не выдёргивали поздно ночью. Я плохо соображаю сейчас. Я уверен, что что-то пропустил.       — Значит, у нас хладнокровное убийство, — Субин тоже замечает усталость в теле. — Всё слишком идеально указывает на Эрика Роджерса, не находишь?       Тэхён коротко кивает и тянется к ранее оставленному стакану на столе с чем-то мутновато-прозрачным.       — Что-то сладкое?        — Кокосовая вода, — Тэхён кажется озадаченным из-за внезапного интереса, но всё равно отвечает. — Раньше была только чуть сладковатой, но они стали налегать с добавлением сахара.       Так вот что это было.       — Кан, как так получилось, что ты не садишься в машину к кому-либо, но позволил мне поцеловать тебя на пассажирском сидении?       Субин произносит это, даже не пытаясь сдерживать провоцирующую улыбку. Ему слишком нравится озвученный факт, боже, он даже мог бы распечатать его и повесить в рамочке на стену рядом с наградами сестры, если бы позволил себе быть чуть более раздражающим и язвительным. Кан Тэхён, тот самый Кан Тэхён, который друзей не имеет и косо смотрит на каждого, кто случайно его касается, с этим Кан Тэхёном они настолько близки.       И целуется он, впрочем, неплохо…       — Да, это было опрометчиво, — легко отвечает тот. — Мне стоило сначала выйти. А тебе присесть — мне показалось, что после тебя ноги держать перестали.       Тэхён расслабленно делает новый глоток из стакана, и только по мелким деталям, вроде дёрнувшегося уголка губ или прямого ожидающего взгляда можно понять, что он доволен сказанным ранее. По-кошачьи медленно моргает и наблюдает за чужой реакцией, прекрасно понимая, что в других случаях возвращался к теме или закатывал глаза. Но никогда не подыгрывал.       Субину кажется, будто он прошёл какой-то из уровней Resistance с критической нехваткой патронов, но всё же прошёл, и теперь испытывает приятный прилив сил наравне с желанием позвонить случайному другу, только ради того, чтобы рассказать об этом.        — Откуда такая неприязнь к машинам? — он чуть наклоняет голову в бок, цепляясь за мелочи вместо самой сути.       И всё будто рассыпается. Тэхён с глухим резким звуком ставит стакан на стол, отводит взгляд и выглядит всё также внешне спокойно, как и раньше. Но у Субина каждый раз словно срабатывает в голове сигнализация, моргающая ярко-красным, и он с уверенностью готов сказать, что что-то не так. Возможно, просто видит в мелких деталях перемену в настроении собеседника, пусть и не может собрать эти частички воедино.       Но с уверенностью скажет. Скажет столько раз, сколько понадобится, если это повлияет на их взаимоотношения — будет настолько искренним, насколько совесть позволит, а совесть, как шутил комиссар, следователь меняет на значок в первый день стажировки.       — Есть определённые вещи… — желание разговаривать опережает мысли, поэтому Субин запинается, пытаясь подобрать слова. — Когда я касаюсь определённых вещей, ты даже не говоришь, чтобы я сменил тему. Просто моментально затихаешь.       Точно так же, как в те моменты, когда ему что-то не нравится, но он не может это высказать — из-за неподходящей ситуации или банальной небезопасности. Но было бы намного лучше, выдай Тэхён что-то по шаблону «личное мнение, эмоции, предложения по изменению ситуации», однако он и этого не делает.       Разве они не в безопасном месте?       — Вот как, — тихо выдыхает Тэхён.       — Окей, к чертям причины, поговорим об этом позже, — Субин, наконец, ловит чужой взгляд. — Сейчас мне намного важнее узнать, как ты себя ощущаешь. Если можешь, с красочными описаниями, но базовое «я в норме» тоже сойдёт.       В тишине слышится тихий гул холодильника, а Тэхён, кажется, и вовсе перестаёт дышать, иначе не объяснить, почему Субин может разобрать только своё сердцебиение и шелест ткани, когда аналитик делает и вовсе невообразимое: берёт чужую руку. Субин не знает, для чего этот внезапный жест, но теперь может слабо различить, как подрагивают кончики пальцев, и насколько пульс Тэхёна несоотвествующе замедленный.       Раз.       Два.       Как свет пролетающих фонарей за окном машины, мелькает желание налить тому ещё один стакан кокосовой воды, проследить, чтобы он выпил залпом, но исчезает сразу же, едва Тэхён отпускает руку.       — Именно так я себя ощущаю, — Тэхён отводит взгляд и оставляет расстояние всего в несколько сантиметров между их руками на столе. — Лучше показать, чем объяснить.       — Стресс? Дискомфорт?        Субин всё ещё сверлит взглядом чужие кончики пальцев.       — Спирает дыхание и появляется желание бросить твой номер в чёрный список, да, — на удивление, Тэхён словно сам заинтересован в том, чтобы говорить. — Тебе стоит просто не поднимать эти темы.       — Я не могу. У меня просто не получится.       Потому что Субин видит, что есть проблема, и продолжает о ней думать, даже когда переключается на что-то другое. Потому что Субин не хочет видеть, как Тэхён затихает на полуслове.       — Следователь, и не может держать себя в руках, — Тэхён встаёт с места и подцепляет пустой стакан, чтобы сполоснуть под водой. — Как вы дослужились до такого срока при подобном характере, Чхве Субин?

***

      — Мама заезжала, чтобы передать журналы, — голос Кэси на том конце провода прерывается шумом и чьим-то громким смехом, сама же девушка звучит невозмутимо, всё своё внимание отдавая только разговору по телефону с братом. — Ты случайно упомянул тот мастер-класс?       — Было такое.       Субин кивает только для себя и медленно следует за Тэхёном вдоль по мосту. Слабый ветер приятно холодит кожу и жара постепенно спадает, растворяется в загоревшихся фонарях. Теперь место преступления выглядит и вовсе по-другому: оцепление снято, шум проезжающих мимо машин стоит в ушах, а на перилах моста развешены красные ленточки, подрагивающие под ветром. Субин лишь бегло оглядывает на листовку рядом, гласящую об очередной акции какого-то сообщества, и даже не вчитывается — Тэхён останавливается впереди, ожидающий не только, пока тот договорит с сестрой, но и ускорит шаг.       Аналитик в точности помнит, где именно находилось тело и смотрит именно в ту сторону, откуда, по предположениям, стреляли. Субин только думает о сосредоточенности, но сейчас её проявить не может.       — Все вокруг обречены, — драматично вздыхает Кэси, возможно, на ней сказывается главная роль в любительской постановке, но количество выразительных фразочек от неё увеличилось в шесть раз за последнюю неделю. — А ещё она говорит, что терапия пойдёт на пользу.       — Мама оказалась прямолинейнее меня, да? — Субин тихо смеётся, наблюдая, как Тэхён в своей манере задумывается.       — Это же не критично, если я откажусь от неё? Тогда в чём проблема? — она обрывается. На том конце провода слышится грохот и чьи-то громкие возмущения о ценных вещах. — Они обернули что-то. Мне стоит посмотреть, не декорации ли.       Кэси без предупреждения резко отключается, а Субин только медленно выдыхает и мысленно силой себя заставляет сосредоточиться на деле.       — Сестра?       Только Тэхён, кажется, не собирается ему в этом помогать.        — Да, — Субин подходит ближе и бездумно пытается заглянуть в чужой блокнот, заставляя аналитика отодвинуться. — Получила травму на льду и сейчас находится на реабилитации. Ей немного одиноко.       — Так часто звонит.        Тот выводит своим каллиграфическим почерком что-то, но кажется более заинтересованным в диалоге, чем обычно бывает. Субину снова приходится столкнуться с тем, что он не понимает, что творится у Тэхёна в голове.       Или просто он не хочет принимать тот факт, что Тэхёну интересно.       — Лечащий врач говорит, что социализация особенно важна при спортивной травме, — снова выдаёт всё прямо и легко. И почему это каждый раз происходит? — Кэси не против индивидуальной терапии, но групповые сеансы категорически не приветствует. Понятия не имею, как на неё повлиять.       Тэхён поднимает глаза и делает паузу, словно не верит в чужие слова.       — Так тебе интересно её мнение, или ты просто спрашиваешь «для галочки», в итоге планируя сделать так, как считаешь нужным? На кой вообще спрашивать, если всё равно хочешь склонить её к терапии.       Субин понимает две вещи. Первая: советы Кэси по отношениям и вправду работают, даже если они были прочитаны со страниц Космополитена, через пару минут жестоко нарезанного на коллажики. Вторая: спрашивать у Тэхёна о чём-либо, связанным с Кэси — что-то невообразимо правильное.       — У вас взгляд как под венчальной аркой, — Тэхён снова непредсказуемо звучит более уважительно и холодно, просто проявляя язвительность.       — Лучше скажи, зачем мы вернулись на место преступления, — Субин пропускает это мимо ушей и всё же пытается вернуться к следствию.       — Проверить теорию.