Особенно страждущим и нуждающимся

      Субин признаёт, что немного волнуется. Он вообще заметил, что с появлением в его жизни аналитика Кан Тэхёна всё происходящее вокруг складывается в несколько нервный пазл, состоящий исключительно из белых частей одинаковой формы, что ты не знаешь, тебе лучше переставить эту деталь в другое более подходящее место, или всё же перестать общаться с человеком, который его подарил.       Но всё складывается. Это, как ему кажется, самое главное — всё складывается, пусть и медленно, пусть и тратит на попытки разобраться в чужих мыслях намного больше сил, чем обычно. Но он постепенно замечает, что Тэхён всего лишь скрывает свою нервозность под поддельным спокойствием, и выражает недовольство только в том случае, если ему ничего не угрожает и он имеет право диктовать условия. Даже когда высказывает претензии, то делает это очень аккуратно и плавно, так идеально подбирая слова, словно от одной неправильной формулировки моментально словит пулю в голову.       Субин это выяснил, когда столкнулся лицом к лицу с идеально выверенными претензиями Тэхёна, произнесёнными в полицейском участке с кучей людей — безопасном месте, где до кабинета Ёнджуна или комиссара буквально пару шагов. Аналитик тогда своими словами не оставил путей отхода, будто двигаясь по безупречному плану «личное мнение, эмоции, предложения по изменению ситуации». А Субин так и не сказал, что выслушал бы его в любом случае.       Но поначалу тот казался несколько нервным и язвительным, настолько сдержанным, что даже свою агрессию выражает исключительно в сарказме и колких замечаниях. Однако теперь Субин увидел достаточно случаев, когда Тэхён затихает и проглатывает всё недовольство, кажется, не чувствуя себя в достаточной безопасности, чтобы хотя бы закатить глаза, говорит медленно и вежливо. Настолько вежливо, что даже раздражает.       Поэтому Субин обнаруживает себя буквально хватающимся за те моменты, когда Тэхён закатывает глаза или прямо говорит, что ему не нравится. Даже если для этого «прямо» следователь сделал очень многое.       Но они так и не поговорили. У Тэхёна боязнь крови? Труп Доминика он осматривал спокойно. Ему стало плохо? Может, произошло ещё что-то, что Субин упустил из виду?       Предположения и догадки сыпятся на голову похуже августовских ливней, и прекращаются только тогда, когда Субин едет на задержание Эрика Симмонса. Неподалёку от места преступления патрульные нашли арбалет с отпечатками. Ёнджун сетует на то, какой убийца вообще будет так просто кидать орудие, но когда есть прямые улики — они проверяются в первую очередь, а логика откладывается в особенно пыльную коробку, до того момента, пока какого-нибудь бедного стажёра не пошлют разбирать архивы.       А Субин иногда отвлекается и мысленно помечает себе всё же позвонить Тэхёну, как только всё закончится.

***

      Под методичное тиканье часов с сосредоточенным выражением лица, будто уборка это единственное, что сейчас важно, Тэхён проходится немного влажной вискозной салфеткой по полкам и слушает Субина по телефону на манер тех самых ведущих на радио, которые в разговоре рассыпаются на детали только для того, чтобы занять время эфира. А Субин, кажется, слегка нервничает. И потому пытается говорить больше, словно от одной секунды тишины собеседник моментально бросит трубку.       Он постоянно прерывается и перескакивает с темы на тему, и в итоге разговор превращается в вязкую субстанцию, где в непозволительной близости находится важная информация по делу Доминика Симмонса и описание случайного прохожего, даже не связанного со следствием.       Поэтому, именно поэтому и без сторонних причин, Тэхёну тяжело слушать.       — Кан? — слышится низким голосом на том конце провода. — Ты всё ещё здесь?       Тэхён обнаруживает себя безучастно рассматривающим обложку случайной книги с собственной полки, настолько погружённым в себя, что пропустил последние несколько минут монолога следователя. Оставляет томик Диккенса в покое и аккуратно ставит его на место. Когда проходит мимо стола, задевает выключатель настольной лампы, посчитав, что в кабинете стало слишком темно.       — Да. — Тэхён складывает вискозную салфетку несколько раз и убирает её в шкафчик. — Твой голос так похож на Джорджа Нори, мне в какой-то момент показалось, что я включил Coast to Coast.       — Не похож же совсем! — тянет Субин и отвлекается, говоря что-то неразборчивое коллеге. Видимо, поэтому он не успевает отметить вкусы Тэхёна в радио. — Ёнджун мягко намекнул, что мне придётся либо привезти тебя в участок, либо молча вернуться к отработке улик.       — Он тоже нервничает из-за того, что Эрик Роджерс сбежал?       — «Тоже»? А кто ещё?       Кто же, и правда?       — Кстати, его соседка, — Субин прокашливается, не встречая объяснений, и возвращается к делу, — сказала, что не видела его с самого дня убийства. Работу он тоже пропускает.       — Идеальное поведение убийцы, — Тэхён остаётся стоять на том же месте и облокачивается о книжный шкаф.       — Да, это даже жутко. А ты в порядке? Вчера ты так внезапно подорвался.       Прямолинейность Субина разрезает воздух, и Тэхён сдавленно выдыхает. Воцаряется тишина, говорящая намного больше, чем следовало бы, и аналитику кажется, что было бы намного лучше, имей он способность легко выдавать неправду и не чувствовать дискомфорт за каждое неровное высказывание. Нет, врать он умеет, и довольно хорошо.       Но Субину врать не хочется.       — Я не хочу об этом говорить.       — Я просто надеюсь, что у тебя всё в порядке, — Субин произносит это напряжённо, и говорит ещё что-то.       Но Тэхён слышит щелчок открывающейся двери и отвлекается.       Когда в кабинет входит мужчина, которого Тэхён видел разве что на фотографиях в досье, он практически никак не реагирует. Скрывает лёгкий ступор и медленно моргает, рассматривая внешнюю потрёпанность гостя. Тот одет в официально-деловом стиле, словно на работу, но его рубашка разорвана в некоторых местах, волосы взлохмачены, а рукав у запястья пропитан кровью. Свежей кровью, судя по запаху, и собственной, но аналитик только предполагает.       А когда на Тэхёна направляют пистолет, он еле сдерживается, чтобы не приподнять брови.       — Положите трубку.       Субин на том конце провода всё продолжает говорить, а Тэхён еле отрывает глаза от чужого рукава.       — Прости, я перезвоню, — он прерывает Субина на полуслове и откладывает телефон в сторону.       Не сбрасывая звонок. Просто надеясь, что гость недостаточно внимателен и собран, чтобы это заметить. И совсем немного повышает тон голоса.       — Эрик Роджерс, да? У вас кровь, вы в порядке? — Тэхён говорит это безэмоционально, потому что, на самом деле, не собирается волноваться за того, кто направляет на него оружие.       — Мистер Кан, — голос Эрика срывается, а взгляд мечется по комнате. Он проводит ногтями по своему запястью, и теперь Тэхён понимает, откуда кровь, — я никого не убивал, пожалуйста…       — Вы говорили об этом полиции? — аналитик пытается сохранять спокойствие.       Субину понадобится около пятнадцати минут.       А Тэхён тихо клянёт себя за слабость.

***

      «Я просто надеюсь, что у тебя всё в порядке».       Субин говорил это искренне, волнуясь о его самочувствии. Знаете, это вполне нормально — беспокоиться о друге, пусть даже Субина другом могут и не считать.       Но теперь ему кажется, что прошлые причины для тревоги были сущими пустяками. Что-то вроде того момента, когда ты теряешь кошелёк и очень расстраиваешься, но потом близкого сбивает машина, и уже кажется, что на кошельке стоило бы остановиться, и вообще старый тебе надоел, и вообще ты уже давно хотел карту перевыпустить.       Эрик Роджерс выглядит рассеянным, даже его рука, держащая пистолет, периодически подрагивает. Прийти в кабинет к аналитику, работающему над делом — логичный выбор, если не хочешь работать с полицией, но собираешься твердить о своей невиновности.       Брать этого аналитика в заложники и приставлять пистолет к его шее — выбор не логичный.       И как вишенка на торте — Тэхён выглядит нервным. Тот самый Тэхён, который обычно до последнего строит невозмутимость, сейчас мечется взглядом по комнате и практически переходит на «ты» с Эриком, вовремя осекаясь, и старается унять дрожь в голосе.       Субин искренне старается компенсировать это собственной собранностью, говорит словно по методичке ровным голосом и только направляет пистолет на преступника, но в его голове то и дело вспыхивают мысли выстрелить уже наконец. А останавливает его только то, что это может оказаться опасным в первую очередь для Тэхёна, а уже потом можно подумать о побочных вещах вроде работы, превышения полномочий и прочего.       — Эрик, вам не стоит этого делать, — очередная попытка выйти на диалог разрезает воздух.       — Я не виновен! — Эрик твердит это, как мантру, сорванным голосом последние две минуты и мажет светлую рубашку Тэхёна кровью с собственного разодранного запястья.       Тэхён молчит и даже не пытается. Субину кажется, что тот мог бы вырваться, учитывая небрежность Эрика, но отчасти понимает, почему этого не происходит.       — Я знаю, что вам сейчас тяжело, — в голове следователя сейчас перебираются все наставления Ёнджуна насчёт переговоров, и он проглатывает все честные замечания, которые высказал бы в обычной ситуации. Откладывает на верхнюю полку, обещая позлиться немного позже. — Но направлять пистолет на невиновного — не выход. Опустите оружие, и мы всё обсудим. Обещаю, если вы и правда не причастны к убийству — с вами будет всё в порядке.       Эрик колеблется. Уже что-то.       — Полиция не хочет разбираться, вам бы только посадить, а был он убийцей или нет — уже не так важно. У вас же даже ничего нет на меня! — Эрик вскрикивает, а Субин пытается не сказать, что они буквально нашли его отпечатки на орудии убийства.       — И поэтому… вы, — Тэхён встревает в разговор полушёпотом и морщится. Кажется, он собирается обрушить все мостики, которые Субин всё это время трепетно выстраивал, — направляете грёбанный пистолет на человека? Потому что вы невиновны?       Следователь не может его винить.       — Эрик, мы на вашей стороне. У нас есть показания вашей матери. Она тоже уверена, что вы не виновны. Вы можете остановиться сейчас и ничего не усугублять.       Субин готов поклясться, что он не хотел прибегать к дешёвым трюкам с матерью. Но Тэхён резко закрывает глаза, ничего не предпринимая, и следователю кажется, что он должен использовать всё, что у него только есть, выложить все карты на стол в надежде на то, что какая-нибудь из них сыграет.       Хватка Эрика слабеет.

***

      Глаза слепят мигающие полицейские фонари, а прохладный вечерний воздух оседает на коже. Ёнджун отлучается на встречу к охране здания, чтобы «сказать пару ласковых» по поводу того, каким образом они вообще пропустили преступника в ужасном состоянии аж до кабинета работника и не набрали полицию сразу же, а Субин даёт быстрые показания и ведёт Тэхёна за локоть до своей машины, которую просто бросил неподалёку. Потому что нужно немного уединения.       Но Тэхён даже не сопротивляется. Еле слышно выдыхает, как только они спускаются по ступенькам к дороге и бросает только что-то неразборчивое по поводу чужой крови на своей рубашке, словно это единственное, что сейчас важно.       А Субин наконец отпускает свою собранность и отмечает, что он действительно раздражён. Вот только почему — понять не может, но всё решаемо. Всё было не решаемо примерно пять минут назад, а сейчас вся каша в мыслях и беспокойство — чистой воды пустяки.       У Тэхёна растрёпаны волосы и пустой взгляд, отведённый куда-то в сторону. Он занимает пассажирское сиденье, а Субин так и остаётся стоять снаружи с открытой дверью, опираясь рукой на крышу. Ехать никуда они не собираются, да и аналитик достаточно категоричен, чтобы позволить.       Хочется спросить многое. Но Субин останавливается на очевидном.       — Как ты?       Тэхён не участвует в допросе подозреваемых, а вот следователю нужно быть в скором времени в участке. Значит, у них от силы есть минут двадцать. Не хочется оставлять недавнего заложника одного, и Субин отмечает, что тот определённо подумывает просто поехать домой на метро. А Ёнджун потащит его на повторный допрос. Определённо потащит.       — Вполне, — отвечает коротко и промакивает салфеткой шею, аккурат на том месте, куда был приставлен пистолет.       Нет. Не «вполне». Совершенно.       Субин привыкший. У него много лет опыта работы в полиции за плечами, он много с чем сталкивался за всё это время. И даже он может сказать, что было бы слегка тревожно, угрожай ему кто-то оружием. Просто Субин умеет это скрывать в моменте, потому что паника не сыграет на руку в критической ситуации.       Но у Тэхёна прямо противоположная ситуация: он был очевидно рассеянным в тот момент, а сейчас пытается накинуть маску невозмутимости и сделать вид, что ему не было страшно.       Перед Субином.       Нет, так не пойдёт.       — Ты не хочешь об этом говорить? — расстроенно тянет Субин, всё ещё искренне пытаясь дать тому то время, которое он просит. — Но мне нужно знать, Кан. Это важно.       Постепенно начинают загораться фонари у дороги, и от асфальта тянет прохладой. Стоит тишина, разрываемая только близкими полицейскими сиренами, и Тэхён, кажется, просто молчит, а не пытается подобрать слова.       — Как же раздражает.       — И что же выводит вас из себя, Чхве Субин?       У Тэхёна голос ровный и мягкий, он не видит смысла повышать тон, если собеседник и так сделал бы всё возможное, чтобы услышать каждое его слово.       Во всём стоит винить нервозность или те приторные мелодрамы, которые Субин обычно смотрит, когда приезжает к матери погостить. Она обычно рассказывает весь сюжет наперёд, и они осуждают героев за странные поступки ещё до того, как их покажут на экране.       Субин наклоняется ближе, бережно кончиками пальцев поддевает подбородок Тэхёна, обращая на себя внимание, и касается его губ своими. Требуется секунда ступора, и Субин чувствует отклик.       У губ Тэхёна привкус какого-то сладкого сока, такое чувство, просто разведённой с водой горсти сахара — следователь бы не удивился. Он тянет за край пальто, заставляя наклониться ещё ближе, и Субин упирается рукой уже в спинку сиденья. Где-то на фоне маячит мысль, что им стоило бы сначала поговорить, но Тэхён выбивает весь воздух из лёгких, просто ухмыляясь в перерыве между поцелуем.       И Субина моментально ведёт.

***

      Эрик Роджерс в убийстве не сознался.