Особенно страждущим и нуждающимся

      Когда Субину говорят, что ему придётся посвящать в детали дела постороннего, не имевшего ни малейшего опыта работы в полиции, если честно, он считает это шуткой. В первую секунду. Во вторую уже прикидывает в голове варианты, каким образом можно мягко намекнуть, что в их отделе есть свои аналитики, неплохо справляющиеся с работой. Которые хотя бы знакомы с насильственной смертью не через страницы «Нет орхидей для мисс Блэндиш» или заголовки утренних газет. Но все его озвученные сомнения со звоном разбиваются о «Жертва повязана с главой крупной юридической фирмы, Субин, если мы не примем их условия, то проблем не оберёмся».       А как только называются имена этих глав юридической фирмы, Субин с коротким кивком встаёт, и комиссар провожает его добродушным смешком.       Вопрос закрыт.       Играем по их правилам.       В чужом кабинете пахнет имбирным печеньем (до ужаса по-рождественски, в середине-то марта), приглушённый свет заставляет расслабиться, позволить себе откинуться на спинку кресла, но Субин силён и собран, как бы ни располагала атмосфера. Огромные окна в пол закрыты жалюзи, и всё вокруг находится идеально на своих местах, будто часовой механизм: уберёшь вон ту книгу с полки, и работа остановится. Субин действительно не понимает, по какому принципу организован книжный шкаф.       — Кан Тэхён, — владелец кабинета спокойно представляется первым, облокачиваясь спиной о стол.       — Чхве Субин, — Чхве искренне старается сдерживать раздражение, но самой ситуации, кажется, не терпится выйти из-под контроля: то ли причина в деле, с которым предстоит работать, то ли в том, как Тэхён смотрит, неотрывно и с ноткой надменности. — Скажите, Кан, вы имели дело с убийствами?       — Непосредственно или косвенно?       — Я имею в виду работу следователем.       — В таком случае нет, — Тэхён непринуждённо пожимает плечами и пытается перейти к сути. — Чхве?       — Лучше просто Субин.       — Так вот, Субин. Меня не интересуют пререкания, — Тэхён косится на время, скорее, не потому, что у него что-то запланировано, просто в лёгкий укор, а Субин отмечает, что с настолько пунктуальными людьми обычно сложнее всего. — Давайте пропустим тот этап знакомства, когда мы узнаём любимые цвета друг друга, и я такой «ох, фиолетовый?», и сразу перейдём к деталям убийства.       — А какой у вас любимый цвет? — Субин не до конца понимает, почему продолжает острить, встаёт с кресла и подходит ближе.       — А какой у жертвы любимый цвет?       Чхве посмеивается и подаёт папку, которую ранее держал в руках.       — Мы сделали не так много, только первичный осмотр места преступления, — он немного наклоняется, чтобы самому видеть фотографии в чужих руках. Их и правда довольно мало. — Доминик Джереми Симмонс, 43 года, партнёр вашей юридической фирмы. Убит на мосту Дау Т. Аслин около двух часов ночи выстрелом из арбалета.       — Телефон, бумажник?       — Всё при нём, его таким образом и опознали. Да и арбалет обычно не используют при разбойном с отягчающими. Нож, что-то тяжёлое, но не арбалет.       — Стрелять нужно издалека, — Тэхён сосредоточенно рассматривает фотографии и немного хмурится. — Родственники или друзья?       — Помимо главы, который настолько был не уверен в полиции, что прислал собственного аналитика, — Субин, видимо, правда зациклен на этой теме, — есть сын. Коллеги ещё не опрошены.       Чхве намеренно делает паузу, и поглощённый мыслями Тэхён только спустя пару минут тишины и тиканья часов замечает, что от него чего-то ждут.       — Что? — он словно старается в чужих глазах мысли прочитать, настолько внимательно смотрит, пусть и прослеживается лёгкое замешательство.       — Коллеги. Вы не знали Доминика случайно?       — Не лично. Я не уверен, что мы даже пересекались где-то, — Тэхён аккуратно складывает фотографии назад в папку, и пролистывает дело. — А если и пересекались, то явно не говорили друг другу больше двух слов.

***

      Жёлтая оградительная лента слабо колышется от ветра, а нагревшийся на утреннем солнце асфальт неприятно отдаёт духотой. Даже Тэхён, кажется, чувствует это, выбирая находиться в тени настолько долго, насколько можно, но в итоге вылезает под лучи солнца, поражённо морщась, и садится на корточки рядом с телом жертвы. Из сердца мужчины торчит деревянная стрела арбалета, кровь пропитала чёрную футболку с каким-то абстрактным рисунком, и растеклась по тротуару тёмной лужей. На стороне огороженной проезжей части лежат ещё пару стрел — убийца несколько раз промахнулся.       — Как вообще нужно стрелять, чтобы попасть ночью в человека на мосту, — Субин стоит поодаль, немного удивлённый тем, насколько Тэхён подходяще выглядит, осматривая место преступления: так внимательно, словно он всю жизнь этим занимается. Даже дольше, чем сам Чхве.       — Не только, — Тэхён даже не оборачивается, обращая всё своё внимание на стрелу. — Деревянные стрелы не используют из-за их неэффективности и ужасной неточности. Поэтому это немного странно. Деревянная стрела.       Субин слишком заинтересован, чтобы не поддаваться моменту, и только через некоторое время обнаруживает себя стоящим очень близко к Тэхёну, а тот еле заметно вздрагивает и косится снизу вверх. За последние часы после знакомства Чхве слишком часто ловил подобный взгляд, когда протягивал кофе или упоминал кого-то из друзей, чтобы не отметить странную реакцию. Но быстро переключается обратно к телу, краем глаза видя, как Тэхён отодвигается.       — В таком случае, это символизм? Убийце зачем-то нужна конкретно деревянная стрела, что он готов усложнять себе жизнь и рисковать не попасть вообще.       — И конкретно в сердце, — Тэхён добавляет это заметно тише, словно у него уже есть предположение, но он не хочет его озвучивать.       Но Субину это и не нужно.       — У вас, случайно, нет с собой святой воды в термосе? Кажется, нам придётся спасаться от вампиров, — следователь говорит это с лёгким смешком.       — Да, — Кан аккуратно поднимается и медленно моргает, — только опросите всех соседских девочек в округе, вдруг убийцы не учатся на своих ошибках.       Так.       Подождите.       Про что он только что пошутил?       Одно из многих раскрытых дел, на которых Субина обучали во время стажировки — дело о двойном убийстве в 1973. Две жертвы найдены в подворотне с проколами на шее, словно от укусов. В итоге нашли сумасшедшего, считавшего себя вампиром. Свидетелем, поспособствовавшим раскрытию преступления стала десятилетняя девочка, заставшая момент убийства.       Проблема в том, что это дело очень старое и его не любят поднимать в СМИ в последние тридцать лет.       Тэхён мог бы изучать его во время работы в юридической фирме, пусть оно и достаточно специфичное, но всякое же бывает? Да, всё правильно.       — Я опросил миссис, которая драматично курила на мосту. Она и вызвала полицию, когда заметила тело, — рядом оказывается следователь Чхве Ёнджун, выдёргивая Субина из размышлений. Он кидает короткий взгляд на Тэхёна и возвращается к протоколу допроса. — В целом, она ничего не сказала. Просто не застала само убийство.       — Больше свидетелей у нас нет? — Субин трёт глаз и старается снова войти в рабочий режим, хотя прекрасно знает, что быстро переключаться у него никогда не получалось.       — Нет, мы можем понадеяться, что к вечеру одного из проезжавших мимо в момент убийства начнёт терзать совесть, и он позвонит в участок, но я не думаю, что наша карма потянет такую удачу, — Ёнджун пожимает плечами и обращается к Кану, плавно ушедшему в тенёк. — Мистер Кан, аналитик, присланный мистером Паттерсоном, да? Я Чхве Ёнджун, буду рад с вами поработать.       Ёнджун, может, и выглядит сдержанно, но недовольство будто просачивается через стёкла солнечных очков (полицейский, носящий солнечные очки, что за комедия), оно во всём: в интонации, в нервно покусанной губе и даже в формулировках. Обычно к концу вечера Ёнджун срывается, и это уже стало рутиной для Субина — слушать уставшие возмущения старшего и поздно ужинать едой из доставки.       — Взаимно.       — Так по итогу, — Ёнджуна вполне устраивает короткий ответ, и он возвращается к преступлению, чувствуя необходимость пересказать всё Тэхёну. — Доминик выходит ночью на мост. Прогуляться?       — Это не похоже на случайную жертву, — Тэхён мотает головой, не чувствуя скованности в высказывании своего мнения практически незнакомцу. То ли это Ёнджун так располагает, то ли это Кану просто плевать. — Убийство запланированное, стрелы деревянные, и арбалет никто бы не использовал.       — Тогда нам стоит узнать, что Доминик делал ночью на мосту. Итак, он выходит на мост и получает стрелу в сердце, — Ёнджун прикасается кончиком пальца к своей грудной клетке.       — На себе не показывают.       — Да? Тогда я покажу на тебе. Не против стать моей живой анатомической моделью, следователь Субин?       Ёнджун бросает это, совсем не давая времени ответить на колкость, и сразу же продолжает:       — Давайте, я съезжу к его сыну, Джастину, а вы тоже разойдитесь. А то криминалисты хотят уединения, желательно без гражданских, — он кидает короткий взгляд в сторону Тэхёна. — Я не хочу снова выслушивать причитания Флореса по поводу того, что мы не даём им работать.

***

      — Мистер Симмонс, как вы себя чувствуете? — Ёнджун смягчает тон голоса и впивается внимательным взглядом. Пусть это и базовый дежурный вопрос, который должен произноситься перед допросом родственника жертвы, он всё равно надеется, что собеседник будет достаточно благоразумен и убедится, что способен на диалог. Хотя, по Джастину так и не скажешь.       В гостиной стоит запах духов, однако более стойким оказывается алкоголь. Кажется, абсолютно каждая лампа и маленький светильник, которые успел заметить Ёнджун, включены, пусть на улице и день. Через лестницу на второй этаж хорошо видно, что там тоже горит свет. Тишина давит, но Чхве её не нарушает, давая достаточно времени собеседнику на подбор слов, прекрасно понимая, что сейчас у Джастина как минимум тянущая пустота в мыслях, как максимум — настолько много всего, что голова вот-вот взорвётся на манер «Сканнеров».       С парнем случилось самое ужасное, что может произойти рано утром, когда ты только раскрыл глаза: о смерти отца ему сообщили по телефону. Скорее всего, он даже не завтракал и будет огромным счастьем, если в итоге сможет хотя бы перекусить.       — Просто Джастин, пожалуйста, — голос немного хриплый. — Я привык, что «мистер Симмонс» это…       Он запинается и делает медленный вдох, словно пытаясь взять эмоции под контроль, а следователь поджимает губы.       — Хорошо, — Ёнджун хотел бы поговорить на более отвлечённую тему, но будет намного лучше, если ход расследования пойдёт настолько быстро, насколько возможно. — Были ли у вашего отца враги или кто-то, кто желал ему навредить?       — Возможно. Он иногда был довольно вспыльчивым. Спорил почём зря. Но я не помню, чтобы кто-то был настолько зол.       — Даже если не сильно, может, были какие-то серьёзные конфликты в последнее время?       — Я… — Джастин долгое время смотрит в одну точку и впивается ногтями в своё запястье, кажется, это помогает ему сосредоточиться. — Мы ругались вчера.       Ёнджун готов поклясться, что слышит хруст осколков с произнесённой фразой, и быстро старается вспомнить методичку программы подготовки на случай, если у парня начнётся истерика.       — Мы в последнее время часто ругались, — Джастин удивительный. Джастин продолжает говорить, даже если у него дрожит голос, красные глаза, он всё равно старается рассказать настолько много деталей, насколько может. — Из-за всего подряд. Теперь я вижу, насколько мелкими были те пустяки. Я… простите.       Он быстро проходится по глазам рукавом рубашки, и заметно, как искренне старается взять себя в руки.       — Вы вчера сильно повздорили, да? — Ёнджун мягко направляет снова к теме. — В какое время это было?       — Ближе к вечеру. Около восьми, кажется? Я ему столько наговорил и ушёл из дома сразу же.       — Это… был последний раз, когда вы его видели?       Джастин порывисто кивает и ему требуется время и отведённые в сторону глаза Чхве, чтобы снова начать говорить:       — Я напился в ближайшем баре. Я не помню, как добрался домой и что было после.       — Ваш отец не увлекался стрельбой? — Ёнджун искренне старается опустить фактическое отсутствие алиби, потому что сейчас явно не время, но пытается узнать это завуалированно. Самое главное, исключая обвинения, потому что он уверен, что с обвинением в мыслях парень прекрасно справляется сам.       — Стрельба? Мы… — тот явно сбит с толку подобным вопросом, потому что его ещё не посвятили в детали. Или ему просто было сложно воспринимать всё, что шло после слов о смерти. — Мы ходили в спортивный клуб вместе. Он не увлекался конкретно стрельбой, а вот я — да.       — Вы можете дать адрес, пожалуйста? — Ёнджун выдыхает, стараясь не показывать беспокойства. И теперь просто добивает запланированные вопросы, чтобы поскорее оставить Джастина в покое. Хватит с него. — Вы не знаете, что ваш отец делал на мосту в это время?       — Нет, понятия не имею, он обычно не выбирается так поздно.       Когда Ёнджун уже стоит в дверях, он обеспокоенно оглядывает Джастина и комнату, думая о том, что вполне мог что-то упустить, слишком сосредоточившись на допросе.       — Позвоните близким, пожалуйста. Поговорите с ними.