Особенная.

      Проехав ещё около четырёх часов, они снова остановились. Сакура сказала, что выдохлась (Юнджин при этом не смогла сдержать ухмылки), а Казуха заявила, что пустить Чэвон за руль только в том случае, если это будет руль детской машинки. Они поссорились. Вернее, ссорилась только Чэвон, которая поливала Казуху потоком настолько отборной брани, что Хо даже пришлось закрыть Ынчэ уши. Брюнетка наблюдала за ней с равнодушием и абсолютной уверенностью в собственной правоте.       – Закончила? – Спросила она, когда Чэвон наконец закрыла рот. – И после этого ты продолжаешь утверждать, что мы преувеличиваем, когда говорим о твоих проблемах с агрессией?       – Я не отрицаю, что часто злюсь, но у меня нет с этим проблем.       – Да, потому что проблемы чаще всего возникают у других.       – Я в состоянии вести машину.       – Может быть, но я скорее сяду на горящий велосипед, чем в тачку, за рулём которой будешь ты.       – Трусиха.       – Чокнутая.       Перебросившись ещё парой ласковых обращений, она разошлись в стороны. Чэвон устроилась на переднем пассажирском, отодвинув его так, чтобы было удобнее закидывать на приборную панель ноги, а Казуха отошла к небольшому столу для пикника. Они припарковались в том месте, которое, очевидно, принадлежало какому-нибудь национальному парку или заповеднику; тут стояли массивные мусорные баки с надписями «утилизация» на боках и столы для пикников, даже бинокли, которые, впрочем, были слишком ржавыми, чтобы нормально работать. Впереди, – за краем пропасти, – тянулся на километры вокруг лес. До слуха доносился шум реки.       Позаимствовав из пакета с покупками любые шоколадки Ынчэ, Юнджин присела рядом с ней и слегка подтолкнула плечом.       – Как ты?       – Как человек, который едет через всю страну с тремя незнакомками и надоедливой сводной сестрой.       – Шутишь. Это хороший знак.       – Думаешь? – Сказала Ынчэ с явным сарказмом в голосе.       – Я… я понимаю, что всё это слишком резко. То есть… всего несколько дней назад мы переживали только из-за того, что в 7/11 рядом с домом закончился наш любимый сыр, а сегодня… это мозг взрывает.       – Я… я вспомнила кое-что, пока мы ехали.       – Что?       Ынчэ неловко поёрзала на деревянной лавке и сцепила дрожащие руки в замок.       – Ещё до того, как мама сбежала, а мы с папой переехали, у меня была любимая игра. В ней я была супергероиней, которая двигала предметы. Я помню, что закрывала и открывала двери и дверцы шкафчиков, не подходя к ним, помню, что стаскивала со стола сладости, хотя была в другой комнате.       – Но Сакура сказала, что…       – Что силы появляются после… эм… эмо…       – «Эмоциональной вспышки».       – Да, но она ведь тоже не всё знает, верно? Нужно спросить у папы. Он наверняка в курсе.       Юнджин опустошённо посмотрела вдаль. В первый день она думала, что самой большой опасностью для неё будут копы и перспектива пожизненного заключения в тюрьме «Синг-Синг», но сейчас за ними, кажется, охотились и на волоске была не просто свобода, а жизнь. И Ынчэ… рано или поздно Хо пришлось бы рассказать, что случилось с отцом, и тогда…       «Она меня не простит», – подумала Юнджин. – «Но я не могу… я просто… нет».       – Мы можем потренироваться, – предложила Хо. – Казуха? – Брюнетка посмотрела на них. – О той энергии… она выделяется только при сильном напряжении, да? Если мы немного потренируемся, нас не увидят?       – Наверное.       – Мне нужен точный ответ.       – Точный ответ – я не знаю. Если хочешь больше информации, разбуди Сакуру, но тогда тебе придётся пройти через очень злую Чэвон. Я бы не рисковала.       – Ясно.       – Я не против потренироваться, – пожала плечами Ынчэ.       Собрав в траве пять стеклянных бутылок, Юнджин выставила их на одном из столов и встала за спину Ынчэ. Рука инстинктивно легла на её плечо и слегка сжала. Напряжение исчезло из тела сестры, когда она опёрлась на обе ноги и вытянула руку, сосредотачиваясь на стеклянных целях всего в нескольких метрах от себя.       Первая поддалась со скрипом. Ынчэ отбросила её всего на метр, а затем опустила руку, с явным разочарованием глядя на оставшиеся на столе четыре бутылки.       – Плохо, – резюмировала она.       – Ты делаешь это в первый раз.       – И что? Если они правы, и на нас охотятся, я должна…       – Не должна.       Юнджин едва не подпрыгнула. Наблюдая за Ынчэ, она не заметила, как Казуха подошла почти вплотную.       – Что?       – Ты ничего нам не должна, Ынчэ, – она скрестила руки на груди, и Хо на секунду выпала из ситуации, разглядывая напряжённые бицепсы. – Ты просто ребёнок, который до вчерашнего дня и о способностях ничего не знал. Никто не ждёт, что ты сразу сможешь отбрасывать в сторону машины и устраивать землетрясения, если это потребуется, чтобы нас защитить. Нет, это мы должны тебя защищать.       – Но вы… вы меня даже не знаете.       – Я знаю, что тебе одиннадцать, и ты владеешь способностями, и этого достаточно. Конечно, ты можешь тренироваться, но тут так же, как и со спортом, – возьмёшь на себя слишком много и свалишься от усталости на два или три дня. Двигайся в своём темпе. Время у тебя есть.       – Я не хочу быть обузой.       – Поверь, в сравнении с сестрой ты просто воздушный шарик.       – Эй! – Хо нахмурилась.       – Что? Ты меня бесишь.       – Ты меня тоже.       – Чудесно, что хоть в чём-то мы сходимся.       Больше не обращая внимания на Юнджин, Казуха подошла к Ынчэ и повернула её лицом к бутылкам. В свои одиннадцать Хон была выше любого из своих одноклассников, поэтому доставала Казухе почти до плеча, но всё-таки, глядя на неё, Хо не могла не думать о той маленькой девочке, которую она каждое Рождество усаживала на плечи, чтобы позволить повесить на ёлку самую большую и красивую звезду. До того, как Юнджин исполнилось четырнадцать, этим занимался Джефф, но затем он торжественно заявил, что теперь за украшение ёлки будут отвечать они, потому что, – цитата, – «я уже сделал кое-что прекрасное, когда привёл в мир Ынчэ, и ничего лучше у меня не получится».       Вспоминая об этом через время, Юнджин подумала, что он странно подобрал слова, но тогда это звучало слишком мило, чтобы отказать.       И сейчас эта девочка, – девочка, которую Хо усаживала себе на шею каждое Рождество, – стояла где-то посреди леса, не зная о том, что у неё больше нет ни дома, ни отца, а сводная сестра вела её к тому, о ком и сама не имела никакого представления.       Чтобы избавиться от мыслей, Юнджин вслушалась в слова Казухи.       – Ты должна расслабиться. Я не знаю, как это работает в твоём случае, но Чэвон описывает свою силу как «поток». Чтобы справиться с ним, ты должна расслабиться.       – А как работают твои способности? Как ты с ними справляешься?       – Они всегда со мной. Вы с Чэвон делаете эти вещи, когда хотите, а я не могу это остановить.       – Как твои перчатки не лопаются, как та чашка? – Вмешалась Юнджин.       – Они созданы из материалов, на которые я не могу влиять.       – Каких?       – Из органики, тупица.       – То есть ты не можешь причинить вред человеку?       На этих словах и без того тёмные глаза Казуху почти почернели. Она пристально посмотрела на Юнджин и сжала руки в кулаке, чтобы затем с тихим выдохом расслабить тело. Её взгляд скользнул от испачканных грязью кед к колечку пирсинга в нижней губе Хо, а затем остановился на её глазах. Ответ стал очевиден. Казуха не просто могла своими силами причинить вред человеку, но наверняка уже делала это.       Юнджин шагнула к Ынчэ, чтобы, как и всегда, завести её за спину, но Казуха уже отступила от неё.       – Тебе я и в перчатках могу личико попортить. Хотя в твоём случае я его, может быть, даже красивее сделаю.       – Мечтай, – бросила Юнджин.       Казуха сделала к ней шаг, будто собиралась ударить, но затем перевела взгляд на Ынчэ. Что-то странное появилось в её взгляде. Она будто смотрела не на неё, а куда-то вдаль, – возможно, в своё прошлое или настоящее, в воспоминания об убежище в Канаде и своём доме, друзьях. Едва различимая улыбка скользнула по её губам.       – Живи пока, – сказала брюнетка.       Пока Ынчэ за обе щеки уплетала не слишком полезные закуски, Юнджин постукивала пальцами по грубой поверхности стола. Итак, они, очевидно, застряли с этой троицей как минимум до Лос-Анджелеса. И хотя Казуха была грубой, а Чэвон иногда впадала в ярость, с Сакурой у Хо получилось наладить сравнительно адекватный диалог. К тому же им могло бы повезти и меньше. Что, если бы они натолкнулись на те отряды, о которых говорила Казуха? А на людей из правительства? Ответ ожидаемый – ничего хорошего.       – Ты не хочешь спать?       Ынчэ отрицательно покачала головой и вернулась к еде. Юнджин выудила из салона рюкзак и открыла его, разглядывая содержимая, – несколько запасных футболок для Ынчэ лежали на паре спортивных штанов, рядом валялись смятые бумажки, очевидно, домашние задания, которые Хо не успела вытащить, несколько бутылок воды, банка газировка и металлическая коробочка с печеньем. В самом низу, – под кипой вещей, – лежало то, что Юнджин и искала.       Уголки книги уже были сбиты до белой ваты, но буквы на обложке ещё отливали позолотой. Джефф подарил её в первый год их знакомства, когда Юнджин с матерью только переехали к нему. Хо даже не была уверена, что он помнит про её день рождения, но, выйдя из комнаты, обнаружила на столе торт и букет цветов. Мама и Джефф стояли, обнявшись, а Ынчэ держала в руках белую коробочку с красным бантом.       – От нас с папочкой.       Уже позже, – за ужином, – Джефф спросил у неё:       – Ты понимаешь, почему я подарил тебе эту книгу?       Глянув на совсем новый экземпляр «Девочки, которая любила Тома Гордона», Юнджин пожала плечами.       – Потому что мне нравится Стивен Кинг?       – Когда вышла эта книга, мне было пятнадцать, и я проходил через трудные времена. Не буду углубляться в подробности, потому что не хочу портить твой праздник грустными историями, но просто знай, что едва ли понимал, как жить дальше.       Юнджин глянула на шрамы на запястье. Знакомая ситуация.       – В тот день я вышел из дома и попал под дождь и для того, чтобы не промокнуть, вошёл в магазин. Клянусь, когда я вошёл, эта книга просто появилась передо мной. Я никогда не любил читать, но что-то будто подтолкнуло меня к тому, чтобы подойти и взять её в руки. Я читал и читал, наверное, часа четыре, пока не прочёл от корки до корки, и тогда до меня вдруг дошло, что всё на самом деле в моих руках. Та девочка, – Триша, – она заблудилась, но нашла выход, а значит, и я смогу.       – И ты хочешь, чтобы и я так думала?       – Я хочу, чтобы ты была уверена в себе, Юнджин. Помни, если ты умна и умеешь сохранять хладнокровие, то тебе по плечу любое испытание, будь то девять дней в лесу, собеседование или экзамен.       Улыбнувшись одной половиной губ, Хо сильнее сжала книгу и встала. Может, это и было глупо, но с того дня она всегда носила книгу с собой, будь то долгая семейная поездка к границе штата или короткая прогулка до ближайшего магазина. Она чувствовала себя спокойнее, зная, что может в любой момент пролистать знакомые страницы.       – Отличный выбор, – подала голос Казуха, заметив книгу в её руках. – Теперь я знаю, что не стоит бросать тебя в лесу.       – Почему?       – Выживешь. Эта книга как пособие по выживанию, только в художественной форме. Хорошо её знаешь, – повышаешь свой шанс на выживание в дикой местности.       – Вот только у меня нет с собой «Валкмана» и бейсболки «Ред Сокс».       – И как я могла этого не заметить? – Казуха закатила глаза. – Скажи Ынчэ, чтобы села в машину. Сейчас налетят комары, а спрей никто не купил. Если не спрячется, будет чесаться как минимум до Калифорнии.       – А за себя не боишься?       – Меня комары не трогают. А вот как такое дерьмо, как ты, ещё мухи не атаковали, это большой вопрос.       Красноречиво показав в ответ средний палец, Юнджин отправила Ынчэ в машину и поудобнее устроилась за столиком для пикника. Энергетик в открытой банке шипел, выбрасывая в воздух ароматные пузырьки, и Хо потягивала глоток за глотком, взглядом пробегая по знакомым строчкам. Казуха затихла. Она лежала на скамейке у пропасти, свесив ноги с её края, и любовалась россыпью белых жемчужинок на тёмном полотне неба.       «Красивая», – промелькнуло в разуме Юнджин.       – Но характер – дерьмо, – добавила уже вслух.

***

      Следующую остановку они сделали только в Мейлоне, Флорида, потому что после почти шести часов пути по узким двухполосных дорогам ноги Чэвон затекли так, что она едва ли могла ходить. Заправка в этом городе ничем не отличалась от других так же заправок по стране, поэтому Юнджин, не обращая никакого внимания на архитектуру (если эту бетонную коробку вообще можно было отнести к чем-то архитектурному) и пейзажи подошла к Сакуре. Поездка до Флориды прошла в тишине, потому что Казуха спала, а ссориться с Чэвон было себе дороже, поэтому Сакура выглядела довольной.              – Кажется, ты больше остальных знаешь о способностях. Обернувшись, Сакура улыбнулась и кивнула.       – В некотором роде. Я просто дольше жила в Канаде.       – Ты сказала, что способности проявляются после некой эмоциональной вспышки, но вчера Ынчэ рассказала мне, что и в прошлом испытывала нечто подобное.       – Я уверена, что никогда о таком не слышала.       – Точно? Может, кто-то упоминал впроброс или…       Сакура покачала головой.       – Тот, кто руководит убежищем, в котором живём мы с девочками, всегда рассказывал, что способности проявляются при вспышке эмоций, потому что напуганный организм использует все резервы для того, чтобы спастись даже от теоретической опасности. До встречи с Ынчэ я была уверена, что они не проявляются раньше четырнадцати или пятнадцати лет.       – Но чисто в теории такое возможно?       – Чисто в теории возможно всё. Разумеется, учёные изучают способности, но, как ты понимаешь, эти эксперименты не совсем законны и скрываются от общества, так что я не могу знать, что об этом говорит официальная наука. Возможно, отец Ынчэ сможет рассказать больше, когда мы увидимся.       Юнджин опустила взгляд на мысли своих кроссовок. Если бы она рассказала, что отец Ынчэ мёртв, то они сейчас же повернули бы в сторону Канады, а это значительно снижало шансы на побег. В Лос-Анджелесе был кто-то, кому Джефф доверял, а значит, с ним Ынчэ непременно осталась бы в безопасности. С ним (вернее, с ней) ей не пришлось переживать об отрядах, которые теперь охотились на неё, агентах правительства, проблемах, которые непременно возникли бы при незаконном переходе через границу. С тем человеком она была бы в безопасности.       – Ты уверена, что в Канаде безопасно?       – Я бы сказала, что там безопаснее всего. Сынчоль отлично организовал инфраструктуру, так что у нас есть всё для того, чтобы жить в сравнительно комфортных условиях.       – И как вы переходите через границу?       – Это проще, чем ты думаешь, – отмахнулась Сакура. – Среди нас есть девушка, которая хорошо разбирается в истории, – Джеки. Она разработала несколько маршрутов, основанных на картах ещё девятнадцатого века. Мы используем почти те же маршруты, что и рабы, которые бежали от своих хозяев с юга в северные штаты и Канаду.       – А если поймают?       – Пока не ловили.       Юнджин хотела сказать, что даже в теории переход через границу пяти девушек, одной из которых едва исполнилось одиннадцать, тяжело не заметить, но замолчала. О деталях таких вещей она знала только от Шона, – его родители перешли границу в двухтысячном, но в две тысячи девятом их нашли и депортировали, – но он обо всём говорил с сарказмом и постоянным отвращением. Однажды они болтали о каких-то конфетах, и Шон сказал, что не ел ничего дерьмовее, а на следующий день пришёл на встречу с ещё тремя упаковками этих конфет.       – Я понимаю, что ты беспокоишься, но мы на твоей стороне, – Сакура улыбнулась Юнджин с той же нежностью, что и в комнате мотеля. – Мы все прошли через то же, что и Ынчэ. Через страх и боль, через осознание, что теперь мы как огромная мишень перед сотней охотников, через принятие того, что наша жизнь уже никогда не будет прежней. Мы не избавим Ынчэ от этого, но можем сделать путь куда менее болезненным.       – А как ты узнала о способностях?       – Долгая история.       – У нас есть вре…       Хо закрыла рот на полуслове. Времени не было. Чэвон уже шла к ним через парковку, держа в руках два крафтовых пакета, до краёв набитых упаковками чипсов, газировкой, шоколадками и прочими вещами, от которых есть хотелось только больше. Услышав рядом с собой шорох, Казуха приоткрыла один глаз, но почти сразу снова его закрыла. Юнджин была уверена, что услышала, как та прошипела:       – Это дерьмо того не стоит.       – Она спит, да? – Чэвон ткнула Казуху в щёку.       – Ты всё равно не сядешь за руль, – отозвалась брюнетка. – Только через мой труп.       – Сакура…       – Садись в машину, Чэвон.       – Ты постоянно убиваешь всё веселье.       Ответив на раздражённый взгляд Сакуры нагловатой ухмылкой, Чэвон забралась на переднее пассажирское и закинула ноги на приборную панель. Юнджин села сзади и открыла книгу. Через зеркало заднего вида она поймала на себе пристальный взгляд Казухи и улыбнулась, чтобы её позлить. Однако Казуха продолжила смотреть, пока её не позвала Чэвон.       «Странная», – мысленно решила Юнджин. – «Как и вся эта троица».