Спасти друг друга

      Шуршание газет и тепло утреннего солнца постепенно будили сонного молодого почтальона, который вчера был дворником, учителем и продавцом. И все в один день. Постоянство его убило бы. Но одно постоянство в жизни все же было обязательным и важным — музыка. Барри слышал ее повсюду: дома, когда ложка звонко падает в раковину, на улице, где машины сигналят друг другу, будто споря между собой разными голосами, в мурчании уличной кошки и в голосе Гуннара. В последнем она особенная, непохожая на остальные, но по своему приятная и манящая. Но главное, что Барри мог делать музыку сам. Мог взять инструмент в руки и создавать прекрасное. Мог оставить что-то после себя. Даже если это не что-то материальное, если это нельзя потрогать и пощупать, даже если это просто приятные звуки. Музыка имеет свою силу. Может заставить детей дрыгаться и скакать на уроке, словно ненормальных. Может сделать момент этой жизни лучше, добавив атмосферы, как во время свадьбы Леона и Шейлы. Может разбудить спящего друга, который долгое время не мог проснуться. Может вызвать слезы у матери, когда на сцене дрожащие пальцы осторожно нажимают на клавиши, а из уст вылетают строчки песни. Может заставить зажать рот и уши в попытке не быть найденным, подавляя всхлипы и желание выбежать и помочь родному человеку. Музыка всемогущая, с этим Барри спорить не собирался.       Послышался детский крик. С этим мелким Теркелем снова что-то случилось? Схватив первый попавшийся глянцевый журнал, почтальон свернул его в трубу и направил в комнату мальчишки. Спустя несколько мгновений он понял, что не так — какая-то красная надпись красовалась на стене. Кто же мог такое провернуть? Может Нигель и Саки написали что-то угрожающее кровью? Хотя, скорее всего, это была просто краска. Но это было довольно пугающе. Конечно же первым, кто услышит эту новость будет его кудрявый блондин.                               ***       Сачок, резиновые сапоги, большая палатка, немного еды, контейнер для тритонов. Вроде все для похода за тритонами готово. Хотя кое-что всё-таки забыл. Нож, а лучше два. В воображении заиграли красками картинки, где они прорезают сначала одежду, затем кожу и органы. Разрезать на две части мальчишку. Нет, лучше на пять. На восемь! Именно столько было лапок у паучка. Раскидать их по всему лесу, сделать компост! Данная мысль кружила в сознании, но внезапно возник вопрос: что потом? Возвращаться назад определенно нельзя, ведь пропажу заметят и будут проблемы.       На мгновение захотелось отбросить всю эту затею к чертовой матери, убрать ножи в дальний ящик и просто отправиться с детьми ловить этих тритонов. Ничего не выйдет, стоило побояться за свое будущее и не делать ерунды!       Но почему это ерунда? Почему стоило бояться? Когда в последний раз он испугался за это и посчитал, что убийство не выход, то потерял все. Когда решил, что требования разума стоит заглушить, и поверил в человека, то лишился дома и семьи. Поэтому сейчас стоило прислушаться и сделать то, что нужно.       Придется сбежать, но когда это стало проблемой? Учитывая качество работы полиции в этом городе, Гуннара будут искать лет так десять. Поэтому, взяв карту, мужчина стал намечать маршрут побега. Подготовив чемодан и клетки для попугая и черепахи, Гуннар открыл шкаф с одеждой. Ее было не так уж много, хватило бы на небольшой рюкзак. Из-за частых путешествий было невозможно иметь большой и разнообразный гардероб. Сложив очередную футболку, Гуннар потянулся за следующей вещью. Это оказалась ярко оранжевая кофта с зигзагообразными полосами. Что-то не припоминается, что бы он носил такую.        О святой тарантул! Прикрыв глаза ладонью и шумно выдохнув, Гуннар почувствовал острое желание побиться головой об шкаф. Какой же стыд! С этим дряным мальчишкой он совсем забыл о добром Барри, который сохранил в тепле его несчастную тушку, избавив от ужасных последствий в виде пневмонии. Этот чудик одел горе—убийцу в свой смешной свитер. Как Гуннар мог не заметить этого вчера? Неужели навязчивые мысли настолько затуманивают его сознание, что он не замечает во что одет? Избавившись от первой волны позора, Гуннар тут же получил вторую, когда обнаружил в комоде штаны с идентичным со свитером узором. Нужно было срочно сложить вещи и отдать хозяину. Тот был очень великодушен, ведь позаботился и дал свою одежду мужчине. Но почему-то не припоминается, что их именно давали Гуннару. Он проснулся уже в них. Этот факт стал самой большой волной стыда, ведь это значило, что очкастый переодел его, пока тот был в отключке. Лицо Гуннара стало напоминать по цвету саму кофту со штанами. Хмуро глядя на них, он сжал вещи в кулаках и постучал ими по лбу, приговаривая нечто похожее на «идиот». Лёгкий аромат трав и благовоний исходил от одежды. Он дарил спокойствие и казалось, что если прикрыть глаза, то можно увидеть жёлтые огоньки и услышать мелодию гитары и звон ложки от постукивания стенок кружки. Можно было почувствовать присутствие Барри. Его ухмылку и взгляд прищуренных глаз из-под очков, которые смотрят насмешливо, но внимательно. Его крепкие руки, способные унести мужчину к себе. И есть ещё множество деталей этой личности, открытие которых было бы безумно интересным. Но этого не будет. Им придется расстаться. В груди неприятно кольнуло и снова захотелось оставить идею с убийством. Это что, привязанность? Нет, так нельзя. Это никогда не заканчивалось добром. Все люди в жизни приходили и уходили. Никто не помогал справиться с его состоянием кроме его самого. И Барри не исключение.       Звонок в дверь заставил вскочить. Посмотрев в глазок, Гуннар увидел знакомую физиономию. Лёгкое волнение зародилось в груди, а на лице непроизвольно растянулась улыбка. — Сегодня ты почтальон? Серьёзно? Можно играть в игру «Угадай работу Барри сегодня». — пропуская гостя в дом, сказал Гуннар. — Ты же помнишь, что сегодня я буду водителем автобуса? — Барри разулся и вопросительно посмотрел на хозяина.       Гуннар забыл. Это вылетело из головы, как пробка из горлышка бутылки, так как вся голова была забита планом и тревожными мыслями. Но соврать пришлось: — Конечно! Ты уже собрал вещи? — тут Гуннар спохватился. — Кстати, вчера ты одолжил мне свою одежду. Это очень мило с твоей стороны, я ещё не успел постирать их, но… — Оставь себе. У меня этих шмоток полный шкаф. — перебил мужчина, осматривая комнату. — Ты любитель минимализма? Так мало вещей. Все белое, как в психушке. Ого! Это все твои растения? Обалдеть!       Гуннар еле поспевая за гостем, чуточку возмутился. Кто разрешал так врываться и все высматривать? Или это такая черта у Барри? Врываться в личное пространство, в комнаты дома, в жизнь… — Да, мои. — тихо произнес Гуннар, наблюдая за Барри, который разглядывал черепаху и понимая, что с растениями тоже придется расстаться.       Наверное, стоит отдать их кому-то. — Слушай, боюсь они засохнут, пока я приеду. Может отдадим их на время кому-нибудь? Ещё ведь рано, думаю успеем.       На время? Навсегда! Сегодня он совершит нечто непоправимое. Сегодня произойдет то, из-за чего придется расстаться с тем к чему совсем недавно привык. Будет ли это ошибкой? Или лучшим, что происходило в его жизни? Гуннар не знал. — Хей! Все нормально? — Барри стоял напротив, щёлкая перед глазами у собеседника. — Ты что-то в себя ушел и не выходишь. Насчёт растений ты уверен? Всего на пару дней же едем. — Да-да, я уверен. Они могут погибнуть. — мужчина стыдливо опустил взгляд.       Как он мог не замечать, что происходит вокруг? — У тебя есть знакомые, которые смогут подержать их у себя? — спросил Гуннар. — Хмм… Да, есть одна бабуля, только учти, если ей понравятся твои цветочки, то она может их не отдать. Такой расклад устраивает? — Думаю, что да. Так, а что с твоими вещами? — Так переживаешь за мои вещи? А о своих забыл, да? — доставая зелёную кофту с пандой и джинсы из рюкзака, произнес Барри, ухмыляясь. — Я их постирал, если что.       Волна стыда номер четыре? Гуннар и не пытался считать, забирая свою одежду и пробормотав тихое «спасибо». Теперь треть его одежды будет пахнуть Барри. Этот факт для кудрявого мужчины был и странным, и приятным одновременно.       Пожилая женщина, которой собирались отдать цветы, жила не так уж далеко. Поэтому, поставив четыре горшка в тачку и взяв по одному в руки, друзья направились к ней, при этом ведя диалог: — Сможешь угадать, кем я ещё буду сегодня? — Даже не знаю. Что на этот раз? Дай подсказку хоть. — Ну… Это связано с тобой, с походом и начинается на букву «с».        Сердце пропустило удар. Барри что-то знает? Откуда? А может просто подозревает? Он будет спасать Теркеля? Нет, не может быть. Это просто паранойя, нужно успокоиться. Дыхание. Нужно следить за ним! Вдох, выдох, вдох… — Что ты так долго думаешь? Аж запыхтел. Ладно, скажу ответ. Я буду твоим сожителем. — Что? — Гуннар недоуменно смотрел на друга. — Сожителем по палатке. Ты не против? У меня ее нет, а спать на открытом воздухе или в автобусе как-то не хочется. А я тебе чай сделаю, ужин и завтрак приготовить смогу. Как тебе такая сделка? — О-окей, я не против.       Можно было выдохнуть. Черт, слишком страшно. Даже из-за простого намека сердце ушло в пятки. Нужно перестать переживать просто так! — А вот мы и пришли.        Дом был старым на вид. Гуннар насчитал троих котов, гулящих по саду, и мог лишь предполагать сколько ещё находилось дома. Цветы на клумбе отцветали, а с яблони со стуком падали плоды. Пока биолог представлял, какая участь ждёт его зелёных друзей, Барри подошёл к двери. Давно он не был у мадам Клары. Милая старушка всегда угощала сладкой выпечкой за полив сада или прополку клумбы. Мужчина никогда не брал с нее денег, он считал это кощунством. Разговоры с ней, игры с ее кошками и еда была дороже всяких бумажек. Иногда она бредила о своем умершем муже, несла всякую брехню о пророчествах и своем видении будущего через карты и «магический» шар, но это все не делало старушку сумасшедшей в глазах Барри. Он считал ее приятной женщиной. — Здравствуй, мой дорогой! Как ты? Давно тебя не было. — радостно пролепетала бабушка, открывая дверь. — Здрасьте, мадам Клара. У меня все хорошо, а как вы и ваши милые питомцы? Извиняюсь, что меня долго не было, но сегодня я по важному делу. — Да я вижу, ты не один. — женщина стала вглядываться в Гуннара, стоящего у калитки с тачкой, набитой цветами. — Неужели у тебя появилась дама сердца? Привел знакомиться? — О, нет-нет-нет! Это мой друг Гуннар. — Точно друг? Или друг? — мадам Клара, сделав особый акцент на последнем слове, хитро улыбнулась. — Ой, не начинайте! Просто друг. — Барри закатил глаза и постарался побыстрее перейти к главному. — Сегодня мы уезжаем в поход на пару дней. А у этого кудрявого куча растений. Он боится, что они засохнут, и мы хотели бы попросить вас поухаживать за ними, пока мы не приедем. — Конечно, сынок! Заносите их!       Барри махнул рукой другу, чтобы тот заехал с тачкой в сад. Тот выглядел настороженно, явно не горя желанием оставлять здесь свое сокровище. Но альтернативу Барри предложить не мог — мадам Клара была единственной из знакомых, кому он доверял.       Познакомив Гуннара с бабушкой, Барри заметил, что она очень странно рассматривает гостя. После расстановки горшков, пары советов от биолога насчёт полива и угощения от бабушки в виде имбирного печенья было принято прощаться.        Уже собираясь уходить, Барри почувствовал, что его потянули за локоть. Мадам Клара сообщила, что хочет тому что-то показать в соседней комнате. Что же это там такое? Попросив Гуннара подождать за дверью, мужчина отправился обратно в дом. Зайдя в темную комнату, окна которой были зашторенными, а посередине стоял стол, накрытый старой скатертью, на котором покоились карты Таро, переливающийся разными цветами магический шар и свечи, усыпанные каплями собственного воска. Перед столом стояла мадам Клара и что-то шептала. — Что-то случилось, что вы хотели мне показать? — ничего не понимая, спросил Барри. В ответ послышался то ли испуганный, то ли восторженный вздох. Затем бабушка повернулась и быстрым шагом направилась к мужчине. Тот слегка вздрогнул, но остался стоять на месте. — Опасность, Барри! Твой приятель несёт в себе ее! Остерегайся его, прошу тебя! — Какую опасность? О чем вы? Вам стоит завязыв… — Нет! Я не сумасшедшая, ты это знаешь! Просто поверь мне. Тут что-то не так. Он… Не совсем опасен, просто его глаза… В них что-то не так, понимаешь?       Барри попытался вспомнить глаза Гуннара. В отличие от рта, который был постоянно растянут в дружелюбной улыбке, глаза оставались настороженными, считывающими все вокруг. В тот вечер они и вовсе были чутка испуганными и уставшими. Что первое пришло на ум насчёт цвета, так это лайм и лимон. Были там вкрапления жёлтого в зелёном или зелёного в жёлтом? Барри не был точно уверен в этом. Что же эта женщина разглядела в них? — Ну… Окей. Спасибо за все, до свидания! — мужчина быстро развернулся и направился к выходу, стараясь не попасть под еще одни предсказания и догадки. — Следи за ним, но и за собой тоже. Будь осторожен.                                 *** Когда эти чемоданы уже закончатся? Бросая их в старый автобус, Барри думал лишь о том, как бы искупался сейчас в холодной водичке. Будет ли в лесу какое-нибудь озеро или речка? Стоило спросить у Гуннара. Подойдя к тому поближе со спины, он смотрел, как маленький Теркель протягивает учителю дневник с разрешением от родителей. Выглянув из-за плеча мужчины, Барри разглядел лишь надпись «Ты труп», выведенную красными чернилами. Прикрыв широкую улыбку рукой, мужчина похлопал по плечу друга, который отчитывал за глупый поступок ученика. Все же это было забавно, хотя Гуннару это так не показалось. Надо же, впервые за все годы работы в школе такая надпись в собственном дневнике! Мальчишка ещё делает вид, что не знает откуда эта надпись. Вот умора!        Однако, закрывая багажник, Барри вспомнил, что видел нечто похожее совсем недавно. Этот почерк и красные чернила. Та надпись на стене, точно! Значит мальчик не писал этого сам, кто-то пошутил над ним, написав гадости и в дневнике и подставив при этом. Что-то было в этом жуткое и неприятное, не особо напоминающее прикол.       Разбираться в этом не хотелось, но и оставлять все как есть было не по себе. Барри пообещал себе, что поговорит с Теркелем после похода, а сейчас пора ехать.        По недовольному лицу Гуннара было видно, что шум в автобусе и прилетевший в кудрявую голову бумажный самолётик не радовали от слова совсем. В какой-то момент он встал, вытащил из-под своего сиденья что-то и отправился к детям. Барри насторожился и стал прислушиваться. Учитель что-то говорил своим спокойным голосом детям, при этом заставляя их замолчать. В следующий момент водитель услышал то, чего вообще не ожидал от своего друга. Игра на гитаре и песня. Сменяющиеся аккорды ничего не могли напомнить музыканту и тот решил, что это было произведение собственного сочинения. Слов было не особо слышно, но песня напоминала рассказ или притчу, которую старшие в качестве наставления рассказывают детям. Барри определенно был в восторге. А ведь теперь они смогут сыграть вместе что-нибудь. Планы насчёт их неплохого дуэта метались по созданию, словно пчёлы, пока рядом не сел виновник их появления. — Почему ты не рассказывал, что играешь на гитаре? У тебя так классно получается! — воскликнул Барри, стараясь сильно не отвлекаться от дороги. — Спасибо. — Гуннар опустил взгляд. — Ну ты не спрашивал, и это как-то не особо важно для меня, просто бренчу иногда… — Не особо важно?! — водитель явно был возмущен таким безрассудным отношением к своему таланту. — Ещё как важно! Ты должен ценить и развивать в себе это. Слушай, а может дуэтом сыграем, было бы здорово, не так ли? — Сыграть? Вдвоем? — Ну да.       Собеседник почему-то отвернулся и замолчал. Барри решил, что развеселит того по приезду его фирменным чаем на костре и ужином. А потом они, может быть, и сыграют вместе.                               ***       Успокоив ребят, которые закидывали бедного Оспри шишками, уставший Гуннар отправился в свой шатер. Барри нигде не было видно, похоже, что тот ушел на озеро. Зайдя внутрь, мужчина упал на свой матрац. На душе скребли кошки. Да и не только скребли, а ещё и шипели и отчаянно вопили от неуверенности и страха. От былой ненависти почти ничего не осталось. Казалось, он чувствовал затылком ножи, лежащие под подушкой. Лишить жизни человека. Это практикуется по всему миру и не кажется чем-то необычным. Посмотрев на свои руки и представив, что они убивают кого-то, Гуннар не почувствовал ужаса или отвращения. Бывают вещи и похуже, когда люди делают плохо тем, кто даже не может попросить о помощи и пощаде. Но стоит ли сейчас избавляться от мальчишки, лишив и себя шанса на спокойную жизнь, сбегая из городка? Не будет ли он жалеть в последствии, что не сделал задуманного? — Валяешься? — в шатер с шумом ввалился Барри, отчего Гуннар вздрогнул, а попугай в клетке встрепенулся. — Пойдешь купаться? Водичка просто фантастика! — Думаю, что нет. — ответил биолог, вновь погружаясь в сомнительные мысли, разглядывая медленную черепаху, жующую листик. — Кстати, уже вскипела вода, поэтому я сделаю чай, окей?       Гуннар лишь утвердительно промычал в ответ. Силы покидали его и захотелось спать. Но тревога вновь и вновь заставляла переворачиваться с одного бока на другой, при этом шумно вздыхая, и грызть ногти в надежде, что это подарит спокойствие. Но его вызвало совсем другое. Дурманящий запах чая заполнил комнату. Это был не совсем тот запах, который был дома у друга. Нотки чего-то ягодного и цитрусового заставили приподняться Гуннара на локтях. Барри стоял спиной, но было видно, что он наливает в напиток нечто из фляжки. Явно что-то мутит. — Встал, наконец-то! — мужчина подошёл к другу и протянул кружку. — Держи, попробуй.       Гуннар почувствовал некоторое дежавю. Теперь чай будет ассоциироваться с Барри. Возможно, он даже будет скучать по нему… Стоп, здесь алкоголь? Мужчина вопросительно посмотрел на «повара», на что получил лишь широкую улыбку и утвердительный кивок. Отпив первый раз, Гуннар не понял, что вообще у него во рту. Определенно кипяток. Но чем больше он выпивал его, тем слаще и насыщенней напиток становился. Как и его мысли. Они становились все легче и легче. Как и мир вокруг. Все проще и проще. Ножи в ножнах незаметно для всех оказались под кофтой. Кажется, Гуннар придумал, что делать с этим Теркелем.                               ***       Барри, видя довольное и спокойное лицо друга, понял, что чай тому всё-таки понравился. Сказал, что отправился делать обход по лагерю. Лишь бы не свалился бы где-то. Закончив готовить ужин, Барри стал дожидаться Гуннара. Тот пришел быстро. Взгляд был расфокусированным, но на лице все также была спокойная улыбка, но чуточку шире. Едва мужчины сели за стол, как за дверью послышались чьи-то испуганные возгласы. Кто-то звал учителя, а точнее Гуннара. — В чем дело? Почему он не спит? — встревожился Барри. — Не волнуйся, я разберусь. — с неподходящей радостью сообщил биолог и направился к выходу.       Теркель? Что он тут делает? Хочет поговорить с Гуннаром? Крэмбл ни черта не понимал. Внезапно его друг вышел из домика и Барри остался один на один с остывающим бульоном в полном замешательстве.