the king, the raven and the son of the enemy

ренджун — Кто-нибудь видел мой плащ? Джэмин с раннего утра порхает по апартаментам. Солнце только-только пробилось сквозь кружевные занавески, придав золотистый блеск стенам из тикового дерева и картинам в рамах — скромному убранству покоев на верхних этажах. Половицы скрипят, когда Джэмин перебегает от зеркала к комоду и роется в ящиках. Ренджун наблюдает с кровати, забавляясь, но безучастно. — Я знаю, о чем ты думаешь, — суетливо бормочет Джэмин, вытаскивая ящик на пол. — «Зачем тебе плащ, Джэмин, плащ — это же абсурд». Есть что-то такое в моих обнаженных плечах, будто лицо без черт или пейзаж без гор, просто неправильно, неправильно, неправильно! На этот раз я не буду обычным позолоченным королем, но это не значит, что я не могу стараться одеваться красиво. Черт, где мой плащ?! Джено! — Он ушел, — бормочет Ренджун, ворочаясь под одеялом. — Час назад. Джэмин щелкает пальцами. — Точно. Ты не знаешь, где мой плащ? — В платяном шкафу, на второй полке. Джено подумал, что это простыня. — Ты ведь сидел на нем, да? — Еще рано, никаких разговоров. Джэмин возвращается из шкафа с плащом в руках, набрасывает его на плечи и застегивает прямо под воротником кольчуги. Для своего «второго первого обращения в качестве короля», как он любит это называть, он решил не надевать традиционные регалии, и не только потому, что корона отсутствует. Джэмин — король по титулу, но сам он считает себя скорее членом совета — пусть даже совета, которого еще не существует. Пока еще не совсем. Со временем, когда пройдет еще больше времени, а замок отстроится и укрепится, состоятся выборы, и имя Ренджуна будет внесено в бюллетень. Кошмар Захвата дал ему — помимо Джено и в какой-то мере Джэмина — важную вещь: уверенность. Теперь он знает, что может быть умным, может взять себя в руки, может говорить и быть услышанным. Он решил, что, даже если он наверняка проиграет, для него, для того, кто он есть и кем был, для его крови будет достаточно, если хотя бы на мгновение трибуна будет принадлежать ему. Паника до сих пор пробирает мурашками по телу, когда стучит дверная ручка: около неё нет ни баррикады, ни другой защиты, но ведь в ней нет и необходимости. В дверях появляется Джено. После Восстания слуги были переведены в покои верхних этажей, где ранее проживала дворянская знать замка. По сравнению с каморками слуг это было верхом роскоши, но покои всё равно пустовали, поскольку оставшиеся в живых дворяне были переселены в подземелье в ожидании наказания. Они втроем были вольны расположиться в покоях короля — или в том, что осталось от покоев принца, — но, по их общему мнению, это было неправильно не только из-за истории этих мест, но и из-за того, что они означали. Разделение. Ранг. Поэтому они заняли апартаменты верхних этажей, и они оказались действительно прекрасны, хотя и не так просторны, как были покои. Но кровать — двуспальная. Ренджун не возражает, хотя по ночам он приваливается к изголовью, не желая тревожить странно выглядящую со стороны дрему Джэмина и будучи не в силах уклониться от локтей Джено. — Большой зал готов, — сообщает им Джено. — Хёсу была права насчет гобеленов, нет смысла их реставрировать. Ты бы видел все цветы, которые люди принесли для тебя, никто не знает, что с ними делать… Это плащ? — Абсурд, да, я знаю. Плечи, только мужские, типа того. Ну, ты понимаешь. — Не думаю, что я понимаю. Джэмин отворачивается от зеркала. — Ну? Как я выгляжу? Как воин. Цепная и пластинчатая броня, кроваво-красный плащ с его собственными знаками отличия, застегнутый серебряной пряжкой. Темные волосы совсем растрепались, лицо испещрено ещё не зажившими остатками порезов и синяков. Он не похож на короля. Слишком молодой, яркий и беспощадный, безжалостно красивый. В нем нет ничего от Благословенного. Джено осторожно притягивает его к себе за талию и шепчет что-то, чего Ренджун не слышит, — что-то, что заставляет Джэмина улыбнуться. Ренджун, как и всегда, внимательно наблюдает за ними. Джено сменил свои старые доспехи на кольчугу, неизменно черного цвета, а на спине у него позолочен знак отличия королевской власти. Он выглядит как тень, тень Джэмина, но вместе они смотрятся так правильно, как будто судьба специально создала их друг для друга. Джэмин легонько отталкивает Джено, но в то же время хватает его за перевязь, притягивая к себе. — Не дразни меня, Ли Джено, нам обоим пора идти. — Ты вдруг так озаботился пунктуальностью? — Я никто, если не прихожу вовремя. Ренджун смеется, всего раз. Джено замечает его, все еще лежащего в постели и явно не одетого, хотя еще час назад ему было велено подготовиться. Он прячется под одеялом, когда на него наваливается тяжесть его тела, а слепые поцелуи достают сквозь одеяло. — Что мне нужно сделать, чтобы вытащить тебя из постели? — О, еще одна насмешка? Бесстыдник. Ты сказал, что нам пора идти. — Да, прямо сейчас, но вот ты здесь расслабляешься, а он примеряет плащи. — Не впутывай меня в это, — говорит Джэмин. Он снова позирует перед зеркалом. — У Ренджуна проблема. — У меня нет проблемы и я не расслабляюсь. — Он расслабляется, причем довольно часто. — Останься со мной, всего на несколько минут, а потом я приготовлюсь. — Я больше на это не поведусь. — Пять минут. Клянусь жизнью. — Две минуты. — Пять. — Три. — Пять. Джено тяжело вздыхает, даже когда Ренджун чувствует, как он укладывается в постель, обхватывая руками массу одеял в которые завернулся Ренджун. Он закрывает глаза и слушает, как Джэмин расхаживает по комнате, как гремят его доспехи и как он шепчет свою заранее подготовленную речь, которую он не позволил никому из них даже мельком увидеть, настаивая на том, что это будет сюрприз. Зная Джэмина, Ренджун с нетерпением и тревогой ждет, что же он задумал. — Пять минут. Время вышло. — Мягкая тяжесть тела Джено исчезает. Ренджун стонет и садится, сгорбившись и щурясь от неприятного солнечного света. Джено уже разложил на покрывале его одежду: туника, брюки, симпатичный жилет, расшитый холодными цветами сумерек. Он одевается перед зеркалом, закручивает воротничок и манжеты, втирает в волосы немного розовой пудры Джэмина. Джэмин сидит за столом у окна и смотрит в розовый сад. Все утро он был на взводе: ноги слишком быстрые, глаза слишком отрешенные, мысли слишком запутанные. Ренджун подходит к нему сзади и кладет руки на плечи. — Хочешь поговорить об этом? — Мягко спрашивает Ренджун. — Нет, спасибо, любовь моя. Я просто… нервничаю. — Нервничаешь? Ты? Он молча пожимает плечами. — Я думал, ты любишь своих почитателей. — Дело не в этом. — А, это из-за того, что случилось в прошлый раз? Я уверен, что ты можешь доверять Джено в том, что он не свергнет тебя снова. — Не знаю, могу ли я доверять тебе, Джено? — Наигранно восклицает Джемин. — Или это все время был твой идеальный план, твоя совершенная западня? — Уверяю тебя, — говорит Джено, проходя мимо, — я всего лишь доспех, по локоть погруженный в планирование событий. А еще я — один из вышеупомянутых почитателей. Джэмин бормочет: — Подозрительно… — Это ты подозрительный. О, а ты уже одет. — Джено целует Ренджуна в щеку. — Как раз вовремя, нам пора уходить. Подчиненные скоро начнут рассаживаться, а я не уверен, что они достаточно терпеливы. Ренджун убирает тесак в ножны на бедре, спрятанные под туникой. — Я прекрасно их понимаю, учитывая, что случилось в прошлый раз, когда их король пропал. — О, я уважаю их праведный гнев, как никто другой. Просто они наконец-то вытерли свиную кровь с портьер, а садовники говорят, что лужайка хорошо разрастается. — Джено открывает дверь. — Ну что, пойдем? Повернув голову на странный шорох, они видят, как Джэмин решительно укладывается в постель. — Что ты делаешь? — спрашивает Джено. — Еще рано, никаких разговоров. — Джэмин, в Большом зале полно сумасшедших поклонников короля — вставай! Джэмин закрывает глаза и притворяется, что храпит. Ренджун запрыгивает сверху и укладывает голову на стальную грудь Джэмина. Джено смотрит на них с выражением муки и скорбного умиления. Он забирается с другой стороны от Джэмина и тоже устраивается поудобнее, их доспехи звенят друг о друга. — Если они выйдут на улицы из-за того, что ты опоздал, — говорит Джено, — то виноват будешь ты. Джэмин улыбается, довольный. — Я потерплю. Когда они наконец покидают постель, пикет новобранцев Джено, одетых в парадные кафтаны и жилеты, вооруженные только дубинками, сопровождает их через замок в маленький коридор, примыкающий к Большому залу. Туда же, куда им удалось сбежать во время восстания. Ренджун слышит сквозь стену голоса — не скандирование, а пение, старинный гимн, в котором королю желают здоровья. Джэмин напряжённо дышит, медленно вдыхая и выдыхая. Он достает маленький пузырек, откупоривает пробку и подносит его ко рту. — У тебя это хорошо получается, — говорит Джено. — Что, пить? — Исцелять. Джэмин мягко улыбается. — Как ты себя чувствуешь? — Хорошо. Более чем хорошо. А ты? Он берет их руки и прижимает к своей груди. — Со мной все будет хорошо. Солдаты возглавляют шествие, Ренджун с Джено следуют за ними. На мгновение сердце Ренджуна замирает: в последний раз он стоял на этом помосте, избитый и закованный в кандалы, глядя в глаза Джэмину, видя в них отражение собственной смерти. Во время первого обращения толпа отшатнулась при виде него. Но теперь, когда он смотрит на скамьи, он видит надежду и восхищение, изумленные лица. Видит маленьких детей в своих лучших нарядах и людей достаточно взрослых, чтобы ещё помнить ушедших королей и королев, предков Джэмина. Гимн смолкает, когда их король выходит на помост. От ликования дребезжат витражи. Ренджун и Джено отступают в сторону, а Джэмин встает на краю, воздев руки к своему народу. Когда он опускает их, аплодисменты стихают и растворяются в воздухе, словно они — его оркестр. Когда он говорит, он звучит как король. — Некоторое время судьба вашего королевства находилась в руках негодяев и лицемеров. Несмотря на обещания справедливости и демократии, Делегация правила так же властно, как любой король. Людей убивали, люди пострадали. Я, по крайней мере, рад, что страдания, которые они причинили, не вышли за пределы этих стен. Это не было случайностью. Они знали, что вас нужно бояться. Толпа молчит, восхищенная его словами, его голосом. Ренджун тоже. — Может быть, — говорит он, — речь была бы лучше, если бы я проповедовал, как святой человек, о своем триумфе над Основателем Ли, Лордом Рохом, их дворянами и развращенной армией. Получилась бы хорошая история. Такая история могла бы даже дать мне эпитет, увековечить меня в легендах наших детей. Видит Бог, я мечтал об этом с юных лет, с тех пор как решил, что контроль — это то, что наполнит меня, сделает цельным. Но это была бы не более чем история, потому что в тот момент, когда всё действительно имело значение, не я победил врага. Я был всего лишь свидетелем. — В этом-то и проблема королей, не так ли? На что они годятся? Джено — единственный, кто смеется. Тишина больше не благоговейная — она растерянная, настороженная. Джэмин ухмыляется. Он опускается, скрестив ноги, прямо на край помоста, перед сотнями своих подданных. Его тон приобретает разговорный характер. — Я знаю, за кого вы меня принимаете. Ваш Светлейший принц. Ваше пророчество. Таким и я видел себя. Я думал, что моей решимости занять трон будет достаточно, чтобы признать меня, освятить меня, доказать, что я один — ваша судьба, ваш спаситель. Теперь я вижу ошибку не только в себе, но и в системе в целом. Система, которая иерархична и фундаментальна — для её существования требуется ваше подчинение, ваша покорность. — Теперь я понимаю: нет, мне не суждено стать вашим следующим королем. Я должен стать вашим последним. Стоит смолкнуть отзвукам его голоса, как в зале поднимается паника. Раздаются крики. Ренджун хватается за запястье Джено. Но Джэмин продолжает, не обращая на это внимания: — Я тоже негодяй. Временами лицемер. И актер, и убийца, и, что хуже всего, часто опаздываю. Думаю, если бы вы знали правду обо мне и о том, что я сделал, — если бы меня уже не было на этой сцене, если бы мое рождение не омрачало ваших суждений, — вы бы не захотели видеть меня своим лидером. Даже причина моего отречения от престола в основном эгоистична: я устал. Я бы хотел немного побыть в тишине. Читать, считать лягушек, учиться лечить. Тихие, необременительные дела, рядом с теми, кого я люблю. — Скоро состоятся выборы, и будет создан совет, девять лидеров, выбранных вами. Для меня будет честью исполнять обязанности короля в это время. Я слышу ваши возгласы, и мне очень жаль. Но нет никакой разницы, оставите вы меня королём или нет. Правда в том, что меня навязали вам, как и весь мой род. Это правда, с которой я не могу жить. — Кровь — это не привилегия. И не клетка. Я хочу освободить нас. — Он улыбается. — Всех нас. И Большой зал разваливается на части. Ренджун едва может что-то сказать. Джено шепчет: «Какого черта он только что сделал», но он улыбается, о, он улыбается так широко! Джэмин поворачивается, смотрит на них с помоста, и, несмотря на шум, несмотря на хаос, с его губ слетают слова. Три слова пересекают расстояние без единого звука.