the king, the raven and the son of the enemy

джено Когда Джено в последний раз стоял в бункере, король и королева лежали мертвыми у его ног. Яркая кровь растекалась по полу. В другом конце комнаты на кресле свернулся Основатель Ли, презрительно оглядываясь по сторонам. Возможно, он тоже заново переживает прошлое. Или ему не нравится обстановка. Она не дотягивает до стандартов королевских покоев или Большого зала — открытые стропила и камины, несколько мягких кресел и диванов, никаких обоев и мраморных полов. Одна укрепленная дверь из стали и железного дерева, запертая изнутри. Джено кажется, что прошло уже несколько часов с тех пор, как защёлкнулся засов, с ужасным лязгом, как в тюремной камере. Если только это не нервы, отчаянное желание вернуться в покои, к Джэмину и Ренджуну, чтобы услышать, что они думают обо всем этом. Украсть еще немного времени для них, хотя бы краткий миг. — Я только что понял, — говорит Джено. В его голосе звучит странное эхо. — Я забыл свой меч. — Разве он не висит у тебя на поясе? Он проводит ладонью по рукояти. Сталь меча привычно холодит пальцы. — А, я имел в виду свой точильный камень. Я скоро вернусь. — Это лишнее. Ты уже наточил эту штуку до блеска. — Я всего на минутку. — К чему такая спешка, сынок? У Джено нет убедительных аргументов, поэтому он закрывает рот и продолжает расхаживать взад-вперед по тому самому свету, где он забрал свою первую жизнь, а потом еще одну, и ещё. Ему была ненавистна сама мысль об убийстве, он боялся этого каждое мгновение, пока хладеющие тела не упали на пол. А потом, надо признать, наступил момент удовлетворения. Триумф, леденящий и неподдельный. Отмщение за то, за что боролись король и королева, и за то, что они сделали с Джэмином. Джено сожалеет, что ему пришлось их убить, но он рад, что они мертвы. Смерть была милосердием. Он помнит, как в воздухе воняло кровью. Теперь же он совсем не пахнет. Немного уксуса, немного пыли. Спокойно, жутко, словно тело застыло под безмолвным грузом. Когда Джено в последний раз стоял в бункере, король и королева лежали мертвыми у его ног, кровь растекалась по полу, а Джэмин смотрел на него и улыбался губами, которые одновременно лгали, искушали и целовали, как пламя, нежное, но разрушительное. Тогда он думал, что потерял Джэмина, потерял его где-то между поселением и замком, потерял из-за прошедших лет. И в каком-то смысле он был прав — Джэмин уже не тот, каким был в детстве. Но и Джено не тот. Он совершал поступки, от которых лучший человек отказался бы, которые он не смог бы совершить, когда был молодым и невинным, когда еще был сыном своей матери. А теперь он здесь с Основателем — своим отцом, которого Джено когда-нибудь, очень скоро, убьет. Джено должен уйти. Немедленно. — Я ещё не ел, — говорит он без всякого повода. — Схожу-ка я на кухню. Основатель Ли смотрит на него каменным взглядом. — Я не голоден. — Да, но я голоден. Закрой за мной дверь, чтобы страшные горожане не могли войти. Джено слышит усмешку Основателя, когда тот крутит колесо, механизмы звенят и жужжат. Дверь за ним захлопывается. Он идет по узкому проходу, пока не находит арочный проем — единственный выход. Одни говорят, что бункер погребен глубоко под розарием, другие — что он находится где-то среди туннелей для слуг. Вход скрыт за стеной портьер в гостиной, примыкающей к тронному залу. В глаза бьёт резкий свет, проникающий сквозь витражные окна. Сейчас, должно быть, уже за полдень, прошло несколько часов с тех пор, как он покинул покои. Он идет, чуть слишком быстро, чуть слишком сосредоточенно, на кухню, заворачивает в полотенце несколько оставшихся сладких булочек. Две — в качестве оправдания, еще две — для Ренджуна и Джэмина, которые должны отправиться в деревню. Когда он оборачивается, перед ним внезапно возникает фигура, невысокая и крепкая, в ночном колпаке и парчовом утреннем халате. На мгновение Джено не понимает, что это лорд Рох, один из немногих дворян, выживших после отравления. По слухам, он наелся сэндвичей за послеобеденным чаем, только окунул язык в суп и едва избежал смерти, хотя сейчас он хрупкий и исхудавший. — Джено. Командир. — Он выглядит напуганным. У Джено хватает ума поклониться. — Милорд, как вы поживаете? — Хорошо. — Его глаза все еще затуманены сном и болезнью. — Выздоравливаю, понемногу. Ты выглядишь… хорошо. — Да, я здоров. Но голоден, как видите. — Хорошо, да… Ну, не налегай. Не хочу, чтобы ты стал еще выше. — Некоторые вещи даже яд не может изгнать. — Ты был на службе? — Да, в некотором смысле. Уже некоторое время. — Ты… говорил с отцом? Джено вздохнул. — Да, говорил. — Что-то случилось? — Он встревожен. Говорит что-то о надвигающемся восстании простолюдинов. Попросил меня защитить его. — И как ты собираешься это сделать? Вы его куда-нибудь поместили? — Королевский бункер показался мне наиболее безопасным. Ужасное место. Вот украдкой выбирался за едой. Булочки очень вкусные. Лорд Рох склонил голову. — Принято к сведению. Спасибо, командир. Джено с радостью пользуется возможностью уйти, склоняет голову и покидает кухню. Лифт доставляет его в коридор перед покоями принца. Как только он останавливается, а решетчатые двери открываются, в нос ударяет резкий запах. Дым, ещё не выветрившийся, слабо пахнущий в широком коридоре. Джено роняет чайное полотенце и бежит. Двери распахнуты — пепел и затухающие языки пламени застилают комнату, портьеры, гобелены и постельное белье уничтожены огнем. Джено едва не выкрикивает их имена — но останавливает себя. Возможно, он не один. Джено достает меч, заглядывает под кровать и в шкаф. Берет одну из старых наволочек Джэмина и прикрывает ей рот. Воздух густой и едкий. Он откидывает обугленный ковер в сторону, чтобы добраться до шкафа. Ручка еще горячая, Джено обматывает руку тканью и открывает дверь. К его ногам падает что-то — человек — и хватает его за ноги. Джено ударяет его ногой в плечо, отбрасывая назад в кладовку, где с треском и грохотом падают дрова и бокалы для вина с полок. И тут Джено понимает — это труп. Неизвестный ему человек, хотя, судя по стрижке, скорее всего, солдат. Его череп пробит у виска, кровь еще не засохла, тело еще не окоченело. Он раздет до трусов. Черт возьми, Джэмин… — Командир? Меч Джено вскидывается. Перебежчик, молодой парень с кухни стоит в дверях, подняв руки. — Я должен вам кое-что сказать, сэр. Это не может больше ждать. — Ты знаешь, что здесь произошло? — Джено жестом приглашает его войти. Тот, кажется, не обращает внимания на труп на полу. — Пожар. Я не знаю, но солдаты должно быть получили приказ обыскать палату. — Ты знаешь, нашли ли они что-нибудь? — Король прятался в этой комнате, да? — Да. Но уже нет. Парень ерзает, как будто попал в логово льва. — Я не думаю, что король у них. Но в любом случае они искали не его. — Что ты знаешь? — Они пытаются найти Основателя Ли. Они пытаются его свергнуть. — Кто, кто эти «они»? — Дворяне. Советники Основателя Ли. То, что от них осталось. Все, что Джено смог выудить из своей головы, это негромкое: — Почему?.. — Основатель провалился. Король сбежал, все мертвы, а Захват даже не был объявлен общественности. Он считает себя королем, копит роскошь и власть для себя. Дворяне хотят получить свою долю. Полагаю, вы бы тоже устали от верхних этажей, если бы шикарные королевские покои находились прямо над головой. — Откуда ты все это знаешь? — Слуги знают больше, чем вы думаете. Кроме того, есть и догадки. — Что будут делать дворяне без Основателя Ли? Именно он сплотил их десять лет назад, он был фаворитом бывшего короля — без него ничего из этого не получилось бы. На лице юноши отражается усталость. Он еще слишком юн, чтобы ввязываться во все это. — В одиночку он такой же расходный материал, как и любой из нас, не так ли? Джено полагает, что его отец именно такой. Одинокий. Джено знает, что его правление было, мягко говоря, непростым. Но слышать это вслух, так открыто… Это заставляет Джено чувствовать себя дураком и болваном. Как будто он все это время шёл к гибели. Именно этого и боялся его отец. Он знал, что его ищут, знал, что у него хотят отобрать власть, и поэтому пошел к Джено. Бункер. Джено рассказал лорду Роху о бункере. Джено снова бежит, хотя теперь он не знает почему, подгоняемый силой, которую он не может осознать. Тронный зал, гостиная, проход, бункер. Стальная дверь распахивается. Внутри десятки солдат и несколько дворян, облаченных в кольчуги. Основатель Ли стоит на коленях на полу, закованный в кандалы. Он выглядит так же, как и король. Такой же беспомощный. Руки Джено вынимают меч из ножен. Лорд Рох подходит, жестом отгоняет солдат и кладет дрожащую руку на плечо Джено. — Джено… Я знаю, это трудно. Джено отмахивается от него. — Пожалуйста, я просто хочу понять… — У меня тоже есть вопросы, поверь мне. Я был потрясен, когда мы встретились на кухне. Думал, ты убьешь меня прямо там своим страшным мечом. Но потом, почти без подсказок, ты рассказал мне, где прячется твой отец. Проникнуть внутрь оказалось довольно просто — нужно было лишь притвориться тобой, вернувшимся из кухни. Ты выдал его, хотя всего несколькими часами ранее мы нашли четырех наших людей мертвыми в твоей комнате. Джено теряется в собственной лжи. — Я… я не знал… — Всё в порядке, командир. Я пытаюсь понять не это. — Лорд Рох переводит взгляд с Джено на его отца. — Ты не рассказал Джено о нашем восстании. Интересно, почему? Основатель Ли кричит: — Ты предатель! — Может, это гордость? Но разве? Тебе стыдно быть свергнутым, стыдно потерпеть неудачу, поэтому ты солгал своему сыну и попросил защиты на одном дыхании? Основатель хмурится. Лорд Рох продолжает: — Видишь ли, Джено… у твоего отца и нас, членов Совета, было соглашение. Союз старше самой Делегации. Но Основатель, похоже, больше не желает… — Я бы вас выслушал, — вклинивается Основатель Ли. — Я бы выслушал ваши претензии. Мы всё ещё можем договориться… — Старый друг, ты должен внимательно выслушать меня. Ты подвел нас. Заперся в этой башне. Позволил нам умереть. Трон развратил тебя и ты возомнил себя королем. Поэтому теперь ты будешь свергнут, как король. — Он хочет переговоров, — говорит Джено. — Разве это не его право? Лорд Рох грустно улыбается Джено, как будто он всего лишь младенец на поле боя. — О, пожалуйста, Джено. Тебе больше не нужно притворяться. — Притворяться? — Притворяться верным. Я знаю, что ты обманывал своего отца. Сердце Джено заколотилось ещё сильнее. — Как…? — Иначе зачем бы ты так легко его сдал? Зачем тебе убивать тех солдат, если ты не пытался притворяться перед отцом? Все эти отлучки с последующей внезапной преданностью — теперь я понимаю. Все в порядке, поверь мне. Тебе будет лучше отречься от него, чем оставаться рядом. Для тебя еще есть место здесь, Джено, в этой новой Делегации. — Это абсурд, — возмущается Основатель Ли. — Он мой сын! — Я думаю, что сын способен предать собственного отца больше, чем кто-либо другой. — Взгляд лорда Роха снова останавливается на Джено. Не хитрый, а уверенный и решительный. — Но давай послушаем его самого. Будет ли это иметь хоть какое-то значение, если Джено признается в предательстве отца? Откажется от него, последует за потоком власти? Будет ли это иметь значение, если он увидит, как его отец умирает, прямо здесь и сейчас, когда Джено поклялся убить его собственными руками? Почему это имеет значение? Почему это имеет значение, почему это так важно, почему это так тяжело, словно рваная рана в его груди? — Это то, что ему причитается. — Голос Джено дрожит. — Он вел нас десятилетие. Он вел нас всех. Лорд Рох качает головой, в его голосе неверие и жалость. — Твоя любовь к шоу достойна восхищения, но… — Нет никакого шоу, — прохрипел Основатель Ли. — Он мой сын и предан мне. — Эта его преданность — интересно, может ли она измениться, если он узнает весь масштаб твоего видения? Узнает каждую деталь твоего великого, радикального плана. Лицо Основателя Ли бледнеет. Лорд Рох берет меч Джено и проводит большим пальцем по его острию. — Преданность — забавная штука. Это не то же самое, что любовь. Нет, если любовь — камень, то верность — стекло. — Он направляет меч в пустоту. — Однажды разбив… — Не надо. — Слова рассекают воздух. Резко и отчаянно. Основатель Ли падает на пол. — Не надо. — Прошло уже десять лет, старый друг. Не стоит сейчас изображать раскаяние. — Что? — Джено не понимает, не может понять. — Скажи мне. Чего я не знаю? — Видишь? Он хочет знать. — Лорд Рох говорит спокойно, будто читает книгу сказок. — Когда мы с твоим отцом задумывали Распад, мы знали, что потребуется нечто большее, чем просто идеализм, чтобы найти союзников от королевского двора. Нам было необходимо такое возмущение, которое заставляет тебя думать не о собственной безопасности, а о справедливости. Возмущение, которое заставит даже роялистов увидеть истинное лицо своего господина. Я предлагал убедить принца Джэмина отречься от своих родителей на большой сцене, чтобы все видели. Поплакать и все такое. Остальные лорды решили, что достаточно будет вылить годовую стоимость вина, глупые болваны. А потом свою идею озвучил Основатель Ли. В то время ещё лорд Ли. Отец Джено бормочет: — Ты ублюдок… — Лорд Ли решил, что правды недостаточно. Он знал, что нужно что-то более шокирующее, более жестокое. Лицо революции. Жертвенный агнец. Тело Джено отказывает ему. Он не может произнести ни слова. Не может даже вздохнуть. — Это ложь, Джено, — говорит его отец. — Он пытается настроить тебя против меня. — Он пожертвовал жизнью твоей матери… — Я бы никогда не причинил вреда твоей матери! Джено отступает назад, а может, спотыкается. Пол кажется водой, воздух — кислотой. Он должен был узнать, не мог, должен был. Он должен был сжечь весь этот мир в тот момент, когда ее отняли у него. — Почему? Почему она? — Это чепуха, Джено, не верь ни единому слову… — Она была нашей, отец, она была моей… — Джено. — Почему? Почему? Скажи мне, почему! — О, он никогда раньше так не кричал. — Скажи мне прямо сейчас, скажи мне, почему… — Потому что ее любили! Потому что ее любили, и людям было бы не все равно, если бы она умерла! Огонь разгорается ещё сильнее. Никто в комнате не произносит ни звука. Джено чувствует тепло ее крови, стекающей по пальцам. Видит сгустки крови в ее волосах, испачканное платье, ужас на ее лице. И своего отца, стоически спокойного, когда он говорил Джено не плакать. Встань, Джено, будь сильным. Не плачь, сынок. — Я знаю, это было отвратительно. Я знаю это! Я не сплю по ночам. Каждый день я думаю о ее жертве… Джено? Лорд Рох подходит ближе, протягивая рукоять меча Джено. Он берет его. Держит в бесчувственных руках. — Джено, прости меня… Что ты делаешь? Джено? Он смотрит на отца затуманенными глазами. Основатель Ли гремит цепями, смотря на него со страхом. Никаких угрызений совести. Джено должен убить его. В знак скорби, мести или чего-то подобного. Как бы громко он ни кричал минуту назад, сейчас он лишь устало молчит. Его тело тяжелое, словно ее руки обвились вокруг него. Ее кровь наполняет легкие. Меч выпадает из его рук. Джено поворачивается и выходит из бункера.