the king, the raven and the son of the enemy

ренджун Джено спит и Ренджун дает себе десять секунд. Десять секунд он расчесывает пальцами темные волосы Джено. Пять секунд слушает дыхание Джено, нежное и ровное, пока тот тихо сопит в ложбинке у горла Ренджуна, просунув голову под его подбородок. Три секунды — чувствует, как кожу покалывает шелковое одеяло, наброшенное на них, тёплый и спокойный шум огня, ветер, стучащий в окна. Секунда на то, чтобы попинать себя за то, что безответственно позволил еще десяти секундам пройти, не сдвинувшись ни на сантиметр. Ренджун не собирался оставаться с Джено. Не хотел отдавать ему всё, всего себя. Совершенно не хотел, но Ренджун хотел его — Ли Джено, врага, кровоточащее сердце в темных доспехах, который доверял Ренджуну, несмотря на его обман, который позволял Ренджуну чувствовать себя в безопасности. В тот момент Джено был всем, что он хотел. В конце концов, Ренджун выбирается из объятий Джено, вылезает из-под одеяла, собирает с пола свою одежду и достаёт маленькую деревянную шкатулку, которую он небрежно спрятал за подушкой. Прыгнув в бескрайнее небо с края балкона, он проносится сквозь полог леса и приземляется в ветвях, осматривая заснеженную землю в поисках патрулей. В полете он замечает несколько горящих вдалеке факелов, но никто не обращает на него внимания. А если и обращает, то им плевать на птицу и ее скопище мусора на деревьях. Они с Джэмином договорились встретиться в Принцевом наследии — участке королевского леса, хранящем память о прошлом и настоящем принцев, — что-то вроде места духовного единения. Некое святое место. Именно здесь Ренджун впервые увидел Джэмина — под брызгами водопада, в золотой парче, с яркой улыбкой и вопросами, полными любопытства. Как и ожидалось, Джэмин ждет его неподалеку, сидя на ветви дерева, с тем же прекрасным лицом, освещенным тем же ярким лунным светом, что и в тот день. Ренджун чувствует всплеск облегчения — чувство вины, стыда, растерянности, волнение. Джено касался его там, где никогда не касался, никто, кроме Джэмина. джэмин За спиной Джэмина мелькнула тень замка, далёкий свет факелов и фигура вдалеке — Хёсу, торопливо везущая тележку с блюдами к жаровне. Затем лес погрузил его в себя, словно Джэмин провалился в черную воду, скользнув под толстый слой льда, и он оказался один. Он бежал, пока не нашел знакомые извилистые тропинки Принцевого наследия, обрамленные рядами гладких камней. Спокойное озеро, водопад и крепкое раскидистое дерево, на котором можно было укрыться от патрулирующих солдат. Джэмин забрался на ветви, ждал Ренджуна, пока вокруг него сгущалась ночь, а мысли блуждали, то и дело возвращаясь в замок. К той башне в небе. Та картина, которая предстала перед его глазами, была идеальной. Они были идеальны — сочетание его прошлого и настоящего, всего, что Джэмин так сильно любил. И он должен был уйти. Должен был, следуя логике и долгу, ради выживания. Остаться — ничего бы не решило. Ему всё равно не были бы рады. В конце концов Ренджун пробирается к нему сквозь деревья, и, еще раз проверив окрестности, они отправляются на северо-восток через лес, окольными путями к деревне, где можно пройти, не наткнувшись на солдат. Ренджун идет осторожными шагами, а Джэмин, чуть медленнее, держится позади, задумчиво рассматривая взъерошенные волосы Ренджуна и думая о руках, ответственных за это, о темных локонах, закрученных вокруг побелевших костяшек пальцев. — Река скоро поднимется, — говорит Ренджун. — Хорошо. Мы пойдем по ней, а потом поищем дорогу в город. — А после этого? — Я найду ближайший горн, а ты останешься в лесу в образе ворона. — Джэмин… — Пожалуйста. Я был невозможно глуп, думая, что никто не причинит тебе вреда без причины. После того, что случилось в подземелье, когда тот человек… Нет. Я не хочу, чтобы ты находился рядом с людьми. Ренджун смотрит вперед. — Хорошо. — Хорошо? Правда? — Что, хочешь, чтобы я с тобой спорил? Если так будет проще, если тогда тебе не нужно будет беспокоиться обо мне, я просто… Побуду какое-то время в другом месте. В голосе Ренджуна появилась странная нотка. Пассивность или раскаяние. Джэмин уже собирался что-то сказать, когда Ренджун указал вперед. — Я слышу реку. Сразу за стеной кустарника простиралась река, текущая по каменистой расселине, сверкая яркой синевой в лунном свете. Джэмин облегченно вздохнул. Ренджун присел на берегу, зачерпывая воду ртом. — Теперь мы пойдем на северо-запад, — спрашивает он. — Джэмин? И тут он видит, что Джэмин раздевается. — Что ты делаешь? — Я не мылся почти неделю и не собираюсь менять эту одежду в ближайшее время. — Он бы не стал, даже если бы мог. Это авторитетный образ короля, избитого и покрытого грязью, но живого и мужественного, несмотря ни на что. — Я быстро. Ренджун нерешительно кивает. Он прислоняется к плешивому стволу дерева, пока Джэмин сбрасывает одежду и заходит в реку на глубину груди. Вода холодная, будто обжигающая и он с облегчением погружается под воду, позволяя течению омыть его и снять хотя бы часть напряжения и груза с уставших плеч. Когда он всплывает на поверхность, щеки Ренджуна смущенно краснеют. Джэмин улыбается, пробирается к берегу и влезает в брюки, затягивая ремень. — Джэмин? — вдруг говорит Ренджун. — Да, любовь моя? — Я переспал с Джено прошлой ночью. Джэмин чувствует, что эти слова осеняют его, как будто он еще не знал. Слова, сорвавшиеся с губ Ренджуна, похожи на щель в двери, освещенную огнем комнату и тихие вздохи. Челюсть Ренджуна напряжена, а глаза настороженно следят за выражением на его лица. Как будто он ожидает, что Джэмин вот-вот разозлится. Джэмин отвечает просто: — Я знаю. — Ты… знаешь? — Конечно. У тебя всегда такой взгляд после. Рот Ренджуна удивленно открывается. Это выглядит настолько комично, что Джэмин не выдерживает и смеется, натягивая камзол. — Я шучу. Вчера вечером я оставил ему письмо. Заглянул в дверь и увидел… — Ох, — Ренджун смотрит на свои руки, на деревянную шкатулку на коленях. — Понятно. Тебя это не… беспокоит? — Если бы беспокоило, я был бы лицемером. — Но у тебя нет… Ну, не знаю, вопросов? Джэмин усаживается на мох рядом с Ренджуном и в задумчивости постукивает по подбородку. — Как все прошло? — Что? — Как это было? Он сделал эту штуку со своим…? — Джэмин. — Ладно, ладно. — Джэмин обхватывает его за плечи и Ренджун прижимается ближе, вздыхая. — С чего ты взял, что я буду злиться? — Может, и разозлишься. Он все еще враг. — Это ведь не помешало ему и мне? — Нет… Но раз уж я знаю, что Джено для тебя значит… — А откуда ты знаешь, что Джено значит для меня? — Это очевидно, разве не так? — Значит, теперь, когда ты его трахнул, он больше не мой? Ты это имеешь в виду? — Нет… Я не знаю. — По этой логике, ты тоже больше не мой. Мы не можем думать о людях, как о чем-то, чем можно владеть, как о территории, как о короне. Люди не могут обладать теми, кого любят, иначе это не любовь. — Что же тогда любовь? Что это такое? Мы, кем мы вообще были? — Что ты имеешь в виду? Ренджун опускает взгляд и качает головой. — Я… не знаю. — Ренджун, что ты хочешь сказать? — Я хочу сказать, что никогда не был… твоим. Ты никогда не хотел меня таким образом. Никогда не хотел меня достаточно. — Недостаточно? Конечно, я хочу тебя, ты — всё, что я хочу! — Не всё. Джэмин не знает, что ответить. — Меня это беспокоит, — бормочет Ренджун, — с того момента, когда я узнал о вас. О тебе и о нём. Когда я начал разносить твои письма. Когда я увидел вас той ночью… — Его лицо будто застывает, превращаясь в безэмоциональную статую. — Нет, меня это не просто беспокоило. Я был чертовски зол. Я злился и ревновал, потому что… оказался брошенным. — Я думал, тебе плевать на верность. — Не знаю. Я никогда не думал, что буду любим кем-то. Кем-то, чье сердце так открыто и свободно. Мне нравится это в тебе, правда. Но мне было так одиноко. Думаю, ты не знаешь, насколько я был одинок, пока мы не встретились. Ты был первым человеком, которого я полюбил, ты научил меня любить, научил быть человеком. Я хотел чувствовать себя в безопасности, а не бояться, что ты найдешь кого-то, кого полюбишь больше. Я и не думал, что появится кто-то из твоего прошлого и — горький смешок — свергнет меня. Нож вонзается в сердце Джэмина от печали, звучащей в голосе Ренджуна, от боли, которую Джэмин причинил ему, бездумно и неосознанно. Он мягко берет руку Ренджуна и подносит ее к своим губам. — Прости меня, любовь моя. — Боже, Джэмин, только не извиняйся. Я сам ничего тебе не рассказывал, даже когда ты спрашивал, я просто… отгораживался от тебя, каждый раз. — Я тоже отгораживался от тебя. — Я не виню тебя. — Нет. Я пытался забыть. О нем, о своей прежней жизни. Если бы я этого не сказал, может быть… может быть, это не причинило бы мне больше боли. — Джэмин выпрямляется. В его груди что-то бьется, бьется так гулко. — Это идиотизм. — Нет, — Ренджун проводит рукой по его спине. — Я понимаю, правда. — Ты не должен оказывать мне столько милости. — Я могу сказать то же самое о тебе. — Ты не сделал ничего плохого. Если бы я знал, что ты хочешь чего-то другого, мы могли бы… поговорить об этом. Могли бы, не знаю, купить кольца. Дать какие-то обещания. — Ты бы изменился ради меня? — Я готов на все ради тебя. — А ты хочешь этого? Действительно хочешь? Джэмин смотрит на безмятежную водную гладь. Нет, он не хочет, чтобы Ренджун был связан и чем-то прикован к нему. Он не хочет, чтобы сила, бурлящая в собственной крови, самая уродливая часть его самого, касалась Ренджуна. Он не хочет лгать, обещая Ренджуну всего себя, в то время как какие-то его части всегда будут принадлежать другому. И вдруг это всё кажется таким эгоистичным. Джэмин находит глаза Ренджуна. — Я буду твоим. Хорошо? Возьми меня. Выходи за меня замуж. — Я не хочу выходить за тебя замуж, Джэмин. — Ты… нет? Ренджун смеется. — Не смотри на меня так. Я не выйду за тебя из жалости. Джэмин тоже смеется. Звук какой-то шаткий, досадно взволнованный. — Могу я спросить, почему нет? — Я люблю тебя за твое сердце и не хочу его менять. Ни тогда, ни сейчас, когда я понимаю… почему это невозможно. — Что невозможно? — Быть чьим-то единственным. Для нас, по крайней мере. — Из-за меня и него? Ренджун смотрит вверх, в глаза Джэмина. — Нет. Не только из-за этого. — Джэмин очень хочет понять, что он имеет в виду, но вдруг Ренджун шепчет, — Ты слышишь? Джэмин останавливается и прислушивается. Журчание воды, скрип сухих деревьев, шелест листвы. Свист лезвия, срезающего подлесок. Хрустит земля. Солдаты приближаются. — Держись отсюда подальше, — выдыхает Джэмин, подталкивая его. — Лети.