the king, the raven and the son of the enemy

джэмин Хорошие вещи происходят с теми, кто рискует. Джэмин отвергает любую другую точку зрения на этот счёт. После ночи и дня, проведенных в мешке со старой чечевицей, дно сервировочной тележки кажется ему таким же огромным, как Большой зал. Покрывало свисает достаточно низко, чтобы скрыть его, он видит, как мимо проплывает богато расшитый ковер, ножки стульев и человеческие ноги, когда буфетчица толкает тележку вокруг обеденного стола, разливая напитки. Джэмин предпочел бы выскользнуть наружу без помех, не заходя в столовую и без свежей язвы, зарождающейся в его кишечнике. Но другой слуга подозвал Хёсу, приказав ей разлить воду по столу, и теперь он находится на расстоянии одного толчка, одного чиха, одного любопытного взмаха покрывала от того, чтобы все благороднейшие дворяне Делегации узнали, что он сидит прямо у них под носом. Джэмин делает вдох и выдох. Он здесь, но в то же время и нет. Более десяти лет назад он сидел на этом же месте, спрятанный за тонкой тканью, с головой, наклоненной под низким потолком, а напротив него сидел Джено, зажав рот Джэмина рукой, заглушая его почти истерический смех. Они были не настолько глупы, чтобы специально ввязываться в приготовления слуг к ужину — Джэмин только хотел узнать, смогут ли они поместиться внутри, но внезапно тележка с грохотом понеслась вперед, подталкиваемая самой страшной служанкой в замке, и у них не хватило смелости вылезти. Паникуя, Джэмин начал смеяться, а Джено поторопился закрыл ему рот ладонью, держа за затылок. Спокойные глаза неотрывно смотрели на него и Джэмин тут же перестал смеяться. Ему было пятнадцать. Они теснились в пространстве размером с тумбочку, и да, Джэмин хотел его, причем так, как еще совсем не понимал. Он прижался губами к ладони Джено, и глаза Джено удивленно расширились. Вдруг, совершенно внезапно, тележка повернула, и они оба вывалились из неё на ковер. Служанка издала истошный вопль, и все за столом вскочили на ноги, словно перед ними упала бомба. Король в ярости швырнул чашу в стену, королева разразилась рыданиями, а Джэмин и Джено поторопились сбежать. Эта сцена оставила их в восторге, они смеялись и хохотали так, будто не было никаких последствий, никакого завтрашнего дня, пока они продолжали бежать бок о бок. Джэмин улыбается, вспоминая ту ночь. Но, неизбежно, мысли возвращаются назад, сюда, без Джено, а сердце застревает в горле. Скоро Делегация падет, и Джено тоже. Тех, кто выживет, сошлют в лес, как и десять лет назад. Он должен чувствовать триумф. Король в нем не испытывает жалости к Ли Джено, когда-то предавшего его, когда-то лелеявшему нанесенную им рану. Мальчик в нем просто хочет видеть своего друга. Хочет получить еще хотя бы несколько секунд, всего несколько слов, чтобы попрощаться. — Где сегодня вечером находится командир Ли? Он навострил уши. Дворянин — лорд Рох, думает он, потому что в голосе слышится легкое опьянение, — спрашивает сквозь звон столовых приборов и разговоры. Голос, который отвечает, слишком хорошо знаком. — Нездоров, — отвечает Основатель Ли. — Грипп или что-то в этом роде. Не стоит беспокойства. — Неужели никто до сих пор не отнес ему его тарелку? Должен сказать, что в поселении помощь была гораздо эффективнее. Ты, девочка! Джэмин чувствует, как повозка затормозила, и раздался голос Хёсу: — Да, милорд? — Отнеси ужин командира Ли в его покои. Поторопись, будь полезна. — Ох, извините, но я должна принести еще воды… Джэмин принимает поистине идиотское решение и щиплет Хёсу за лодыжку. — Ааа… ах, да, мой господин. Простите меня. Сию минуту. Тележка катится вперед. Джэмин наблюдает, как ковер исчезает, голоса превращаются в отдаленное эхо и наступает гробовая тишина. Проходит мгновение, прежде чем Хёсу тихо, с укором спрашивает: — Какого черта ты делаешь? — У меня есть поручение. Еще одна просьба. — Еще одна? — Да. — И что же? — Канцелярские принадлежности. Мне нужны канцелярские принадлежности. джено Джено обыскал Великий замок от самых высоких шпилей до самых глубоких туннелей. Джэмин исчез. Просто взял и исчез. Провалился сквозь землю. Основатель Ли был в ярости. Он приказал каждому солдату прочесать территорию, лес, внутренние и внешние помещения. Пока принц не будет найден, никто из вас не будет спать. Приказ не был предназначен Джено, но он тоже не спит, а Джэмин по-прежнему неуловим, как призрак монархии, преследующий их по пятам. Джено хочет — жаждет найти его, разгадать его тайну, но другая часть его надеется, что ему это не удастся. Что Джэмин оставит свою драгоценную корону, бросит все и уедет туда, где его никто не ищет и никто не причинит ему вреда. Может быть, они с Ренджуном уже в пути. День прошел как в тумане. Джено лег ранним утром, хотя глаза его так и не сомкнулись. Он провёл часы в королевской библиотеке, проверяя каждый книжный шкаф, каждый уголок, каждый укромный закуток. Он пересекал поля, обыскивал хозяйственные постройки, заглядывал в конюшни, где конюхи запрягали лошадей, и думал о том дне, когда мать учила его ездить верхом. Как он был напуган тогда и как уверенно она его держала. Время ужина уже наступило, но Джено не желает видеть ни отца, ни кого-либо из членов Совета. Придется им в этот вечер выдыхать свое противное кислое дыхание на кого-нибудь другого. А может, и завтрашним вечером тоже. Если уж он застрял в качестве винтика в продажном механизме коррупции, то, по крайней мере, может избавить себя от вина и пустой болтовни. Он возвращается в покои принца и застает там Ренджуна, который лежит на диване, положив руку на подушку, и растерянно смотрит на него. — Джено, — он приподнимается, опираясь локтем на подушку. — Привет. Джено не ожидал его увидеть. Не ожидал, что придется встретиться с ним лицом к лицу. Он оставляет меч у двери и говорит: — Привет. Ренджун наклоняет голову, и, наверное, ему было бы неприятно это слышать, но его повадки сейчас очень похожи на птичьи. Быстрые, настороженные. — Что случилось? Ты не нашел Джэмина? Джено мог бы рассмеяться от такой наглости, но звук застревает в легких. — Нет, не нашел. Ты уже должен это знать. — Я… не понимаю. — Скажи мне, где он. Лицо Ренджуна застывает, становится ещё более холодным. — Я не знаю, где он. — Не лги. Ты единственный, кто мог помочь ему сбежать. Ты — все, что у него осталось. — Джэмин больше не король для меня. — Как ты достал отмычку? — Я не делал этого. — Кто еще мог это сделать? — Я не знаю. — Где он? — Если ты его не нашел, никто не найдет. Джено смотрит ему в глаза. Небо, затянутое беспокойными облаками и заговор. В них нет ничего правдивого. Ветер безжалостно стучит в окна. Джено опускается к подножию кровати, снимает перчатки. Ренджун перемещается от дивана к очагу и окну, вглядываясь в ночь. Он суетится, как будто ему нужно куда-то идти. Он обманчив, и в этот момент Джено чувствует это как никогда. Но от этого его слова не становятся менее жалкими. — Я думал, ты будешь больше беспокоиться, — говорит он, — о Джэмине. Раз уж ты его любишь. Ренджун кидает на него взгляд, быстрый и твердый. — Я могу сказать то же самое и о тебе. По телу Джено пробегает дрожь — Ренджун знает. — Что? — Знаешь ли ты, сколько раз Джэмин пощадил тебя? Как легко он мог позволить убить тебя вместе с остальными? Перерезать тебе горло или просто смотреть, как ты падаешь с балкона? Он мог бы убить тебя дюжину раз за ту проклятую ночь, но вместо этого ты… ты был всем, что он хотел. Если ты любишь его, почему ты не можешь спасти его так же, как он спасал тебя? В голосе Ренджуна звучит обжигающая кислота. Джено словно ужалили. — Это не одно и то же, — говорит он. — Спасти его — значит рискнуть всем. — Ты сказал, что потерял веру в Делегацию. — Я утратил веру в продажную Делегацию — но я не хочу возвращаться к монархии. — Разве ты не веришь, что Джэмин будет лучше, чем его предки? Умнее, добрее, справедливее? — Не может быть справедливой монархии. Это оксюморон. — Джено. Задумайся над словами, которые ты говоришь, и над тем, откуда они взялись. Я не думаю, что они принадлежат тебе. Джено смотрит на него, пока больше не выдерживает. Он чувствует на себе этот взгляд, и ему кажется, что Ренджун видит его насквозь, гораздо глубже, чем он может увидеть себя сам. Он наклоняется вперед и устало проводит руками по волосам. — Не надо… говорить такие вещи. Не надо. Ренджун ничего не отвечает. Может быть, он наконец увидел Джено таким, какой он есть, его хрупкость. Может быть, он смотрит на Джено с особым выражением презрения и жалости. Джено не смог бы выдержать такого взгляда Ренджуна, только не сейчас. Но внезапно он чувствует, как скрипит кровать. Ренджун сидит на изножье, между ними приличное расстояние. — Джэмин… — Он смотрит на свои руки, сложенные на коленях. — Он много что умеет. Но когда он заботится, он заботится каждой своей частичкой. Думаю, мы с тобой находимся в уникальном положении в этом отношении. Мы можем стать его… Советом, если ты, конечно, этого хочешь. Джено поднимает голову. — Что ты имеешь в виду? Рот Ренджуна открывается и закрывается. Он качает головой и быстро встает. — Ничего. Ничего, я оставлю тебя… — Нет, — Джено, не задумываясь, хватает Ренджуна за запястье. — Подожди. Я не буду больше спрашивать, где он. Но могу ли я спросить, было ли это… было ли это специально? — Что именно? — Твое… завоевание моего доверия? Это не должно быть так знакомо, эта задушенная улыбка, этот легкий упрек. — Я никогда не пытался завоевать твое доверие. Ты просто слишком доверчив. — Я дурак. — Нет. Ты… добрый. Джено улыбается устало, с тоской. Ренджун отстраняется. Его рука выскальзывает из руки Джено. Он уже подошел к двери, когда Джено окликает его ещё раз. — Это прощание? Ренджун останавливается, рука сжимается на ручке. Джено должен был позволить ему уйти. Он слишком обнажил себя, ссутулил плечи, оставил меч у двери. Как всегда, он тоскует там, где все остальное — лишь амбиции. Он — бумага там, где нет ничего, кроме железа. Внезапно Ренджун поворачивается и уверенным шагом подходит к Джено. Берет его лицо в свои ладони и целует, глубоко и отчаянно. Это прощание. Глупое сердце Джено разбито. Ренджун отстраняется, но Джено притягивает его обратно. Прижимает его к себе как можно крепче. Ренджун колеблется секунду, прежде чем позволяет своим рукам обвить его широкие плечи, а пальцам путаться в волосах. Когда Ренджун снова целует его, это не похоже на прощание. Это похоже на просьбу остаться. джэмин Через несколько минут Хёсу достает карандаш и бумагу для письма, незаметно просовывая их ему под покрывало. Джэмин пишет на колене, ржавые колеса тележки заглушают звук свинца о бумагу. Раз или два кто-то из солдат останавливает их, спрашивает о делах Хёсу, а потом пропускает вперед, после того, как заглядывают под серебряный колпак. Когда они оказываются в коридоре рядом с покоями, а свет факелов подсвечивает знакомые узоры на полу, Джэмин говорит: — Дальше я пойду один, а ты посторожишь. Коридор — тупик, сейчас есть только одно направление — вперёд. Джэмин вылезает из повозки, в одной руке держит письмо, в другой — поднос, накрытый серебрянным колпаком. Возможно, он мог бы просунуть письмо под дверь, но он давно заделал щель, защитив ее от проникновения внутрь взрывных устройств. (И от мышей.) Он ставит поднос рядом с дверью, затем осторожно берется за ручку, медленно надавливая, чтобы петли не скрипели. Зазор, небольшая щель — все, что ему нужно, чтобы просунуть конверт. И тут он слышит его. Голос Ренджуна, тихий, как всхлип и резкий, как мольба. Тело Ренджуна, плавные линии на фоне крепких очертаний Джено, их переплетение, сбитое дыхание в унисон… Джэмин судорожно вздыхает и отворачивается. Дверь бесшумно опускается на место. Он видел всего секунду. Но даже она ощущается на собственной коже, как фантомное прикосновение, погружается вглубь, сливаясь с биением сердца. — Ваше величество? — Хёсу окликает его. Джэмин выпрямляется и уходит, хотя каждая его частичка желает остаться.