the king, the raven and the son of the enemy

джено Джено ненавидит это. Проведя последние десять лет в лесном поселении и политическом подполье, он и не подозревал, что общение с людьми станет столь важной частью революции. Он никогда не был любителем вечеринок и зажатой между пальцами тонкой ножки стеклянного фужера. (В бальном зале царит атмосфера помпезности и привилегированности, которую когда-то осуждал Основатель Ли, а Джено, будучи еще мальчишкой, подслушивал его слова, очарованный смелыми идеями) Это не смелость. Просто условность. Он думает о том, почувствовал бы Джэмин, что сказал бы, узнай что Джено здесь, занимается политикой, пока он гниет в тюремной камере. Наверное, что-то вроде «да пошел ты», и усмехнулся бы, как делает, когда находит что-то непонятным и оскорбительным. Джено подавляет в себе чувство несправедливости и вины, кипящей в его нутре, сглатывая тоскливое умиление, которое он всегда испытывает, стоит этой старой издевке всплыть в памяти. Джено представляет себе, что он вернется в свои покои, а Ренджун уже будет там, расположившись перед камином или, может быть, свернувшись калачиком под одеялом, читая книгу с полки. Джено гадает, узнает ли он эту усмешку Джэмина, если тот ее опишет. Интересно, приручил ли ее Ренджун, целовал ли ее так же нежно? Джено наливает себе ещё один бокал. Его отец стоит в другом конце комнаты, оживленно беседуя с группой дворян. Каждый из них был важной фигурой при королевском дворе и имел решающее значение для Союза. Один из них замечает Джено, стоящего в одиночестве, они подзывают его — смеются, улыбки ослаблены алкоголем, — Джено присоединяется к ним, склоняя голову в знак уважения. — Вот он! Наш командир! — Дворянин — лорд Рох, тучный, веселый человек с сомнительного качества накладной бородой — делает несколько неопределенных жестов около своей груди. — Я помню, когда ты был такого роста. Разве это не удивительно? — Дети обычно и растут в высоту, болван, — одергивает его другой дворянин. Он хлопает Джено по плечу. — Готов поспорить, твой старик хотел бы, чтобы ты стал на несколько дюймов ниже его! Они разражаются хохотом. Джено неубедительно и наигранно смеется вместе с ними. У него это получается из рук вон плохо. Здесь бы не помешал золотой язык Джэмина. (Ох, этот золотой язык…) (Вот какие воспоминания, заполонившие голову, он получает за то, что пьет на голодный желудок). — Ночь удалась, старый друг, — говорит один из дворян Основателю Ли. — Смею сказать, безупречное начало правления Делегации. — Эти слова значат ещё больше, когда звучат от вас. Плоды наших трудов, господа! Пейте и наслаждайтесь. — Видите это, командир Ли? — Лорд Рох ощутимо держит Джено за загривок. — Вы наблюдаете расцвет работы вашего отца. И, конечно же, Советников Делегации, стоящих прямо здесь, перед вами. — Да, скорее всего, — отвечает Джено. — Это будет нелегкая задача — вести кампанию в месте, которое никогда не видело демократии. Мужчины переглядываются между собой. Один говорит язвительным тоном: — Конечно. Предвыборная кампания. Всем вам, тупицам, лучше быть начеку — а то потеряете место в Совете! Они снова смеются, противным винным смехом. Основатель Ли не присоединяется к ним. Он смотрит на Джено, спокойно и сурово. Не произносит ни слова, но от одного его взгляда у Джено пересыхает в горле. Вечеринка продолжается еще некоторое время, а Джено бесцельно стоит в стороне, сжимая эфес, едва сдерживая ком в горле. Наконец, когда гости устали от сырных тарелок и азартных игр и начали расходиться, Джено видит, как Основатель Ли покидает бальный зал, а за ним по пятам следует пикет солдат. Джено следует за ним. Солдаты, стоящие у покоев короля, без помех пропускают Джено внутрь. Отец стоит у окна и наблюдает за тем, как на стекле расцветает лед, а в отражении видно служанку, разводящую огонь. Вместо меча, который Джэмин когда-то держал на камине, здесь лежит корона. Корона, которую Основатель Ли велел сжечь. Она висит здесь не как трофей или несмешная шутка, а как символ. Корона короля в покоях короля — самая естественная вещь в мире. Джено ждет, пока служанка освободится, а затем спрашивает, торопливо подбирая слова: — Что они имели в виду, когда шутили о предвыборной кампании? Основатель Ли поворачивается к нему лицом. — Уже поздно, сынок. Нам надо поспать. — Выборы будут, ведь так? Тот же карающий взгляд, словно Джено осмеливается бросить ему вызов. — Да, — говорит он. — Выборы будут. Но их исход уже предрешен. Это похоже на удар под дых. — Нет, — говорит Джено. — Голосование всегда было частью плана. Совет — что толку от совета, если в него не избраны… — Ты думаешь, я один спровоцировал это всё? Я должен был собрать союзников, должен был дать обещания. Не притворяйся, что это не то, над чем мы работали, — это всегда было нашей реальностью, просто ты отказывался это видеть. — Раньше мы выступали против монархии, а теперь обратились к ней, подправили ее план и продолжим работать так? А как же справедливость? Как насчет того, чтобы каждый имел право голоса, даже «самый грязный нищий»? А как же люди, которых мы убили, чтобы добиться своего… — Замолчи, ты говоришь как твоя мать. Презрение, прозвучавшее в его голосе, вызывает в груди Джено ярость, воспылавшую во всем теле. Он хватает корону с камина и бросает ее в сторону отца. — Почему ты оставил корону себе? — Пожалуйста, избавь меня от своих поучений… — Отец, разве ты не видишь? Ты стал ими. Ты стал врагом. Основатель Ли пристально смотрит на него. Он медленно подходит, выхватывает корону из рук Джено и водружает ее на свою голову. — Лучше потерять себя, — говорит он, — чем проиграть войну. Джено поворачивается и уходит. Иначе он бросил бы эту проклятую корону в огонь, даже если бы ему пришлось бросить туда своего отца. Он не помнит, как оказывается в покоях принца, а дверь с грохотом захлопывается за ним. Когда Джено приходит в себя, то понимает, что задержал дыхание. Он почти дрожит. К чёрту его, к черту это все. Разве он уже не потерял в своей жизни достаточно, чтобы это могло стать обыденностью, еще одним ударом, еще одной жертвой? Его мать, его дом, Джэмин. Его принципы, его революция, его отец. Он не хочет потерять и себя. — Ты в порядке? Джено открывает глаза. Ренджун смотрит на него через диван, на его лице написано любопытство, смешанное с беспокойством. — Да, — говорит Джено, но тут же поправляет себя. — Нет, не в порядке. Нет. — Что-то случилось? — Да. — Но может ли он рассказать обо всём Ренджуну? Доверяет ли он ему настолько? — Я… прости, я потрясен. — Я вижу, — Рука Ренджуна мягко ложится на его запястье, теплая и надежная. Джено не помнит, когда он успел пересесть на диван и заглянуть Ренджуну в глаза. — Расскажи мне. Расскажи мне. Так, будто они друзья. Может ли Ренджун быть его другом? Не будет ли это глупостью? Джено все равно говорит ему. — Я уже не знаю, чему верить. Основатель Ли, Делегация, этот проклятый захват власти — все становится только хуже, более жестоким и менее честным, а мой отец изменился, или… или не изменился, и я никогда не знал его по-настоящему. Он держал корону в своих покоях, Ренджун, покоях короля! Как он мог не найти в этом ничего плохого? Он притворяется демократом, притворяется достойным, лжет мне, каждый день. Как он может терпеть себя, как он может спать по ночам? Этот… ублюдок. — Незнакомое слово, докрасна раскалённое предательством. — Этот ублюдок. Ренджун стискивает челюсти. Кажется, он не может подобрать слов. Он только сжимает его руку, чуть слышно шепча: — Джено… Но его прерывает резкий стук в дверь. Ренджун вскакивает, чтобы спрятаться в туалете, а Джено, взяв себя в руки, идет к двери. В коридоре стоит солдат, слова торопливо сыплются из его рта. — Командир, вы нужны нам. Принц Джэмин сбежал. Джено протискивается мимо и бежит в подземелье, не останавливаясь и не сбавляя скорость ни на секунду. Один из его солдат избивает пленника — садовника, ранившего Ренджуна, который отказался присягнуть. — Я не знаю, где принц, — кричит он. — Он пытался убить меня! Джено хватает солдата и силой вытаскивает его из камеры. Садовник валится на пол, выплевывая кровь изо рта. — Как Джэмину удалось сбежать? — кричит Джено. — Как? Говори. — Он сказал мне, что делать. Я задержал надзирателя, а он забрал ключ. — А кандалы? — Он использовал отмычку. Я не знаю, откуда он её достал! Джено смотрит на садовника, и тошнотворное чувство вновь охватывает его. — Пусть каждый ищет принца, — приказывает он. — Поторопитесь. Вперед! Солдаты быстро выполняют его приказ. Когда Джено выходит из подземелья, Основатель Ли только прибыл. Джено бросает на него быстрый взгляд и чувствует мимолётное удовлетворение от бессильной ярости на его лице. И чувство облегчения — ведь он покидает подземелье без Джэмина.