Unverletzlichkeit

      Этим днем Россия сильно выдохся от всплеска эмоций и, не дожидаясь ночи, заснул не доходя до кровати на руках Третьего Рейха. Если бы подобные процессы возможно было контролировать, русский ни за что не позволил бы себе такого — заснуть на руках своего врага, после того, как наорал на него? Что за вздор! Но парень даже не заметил, как его веки слиплись, а сознание стремительно потухло, погружая державу в оздоровительный сон без сновидений. Фюрер рассудительно решил, что это даже к лучшему и отнёс соню в его комнату. Замотав продрогшего парня в одеяло и проверив его температуру — на всякий случай — мужчина задёрнул плотно шторы и покинул спальню. Лишь несколько раз в течение дня заглядывал к РФ, проверяя, всё ли с ним в порядке, а Россия спал, как младенец, ещё сильнее завернувшись в одеяло, походя на гусеницу.       Утром следующего дня, немец, как и обещал, отчалил по делам в город на машине, о чём русский даже не догадывался, когда проснулся. Первым делом, что заметил парень, у него невероятно раскалывается голова и першит горло. Он проспал очень много, а чувствовал себя ещё более разбитым, чем прежде. Каждая конечность затекла и начала колоться после пробуждения, заставляя парня полежать пластом ещё минут пять точно в ожидании, когда его тело перестанет болеть. Оклемавшись, держава принял сидячее положение и не поймав космическое путешествие перед глазами с каруселью, встал уже ногами на пол. Слабость всё ещё чувствовалась в мышцах, но терпимая, бывало хуже. Первым делом он направился в ванную. Там оценив уровень трагедии на своём лице, тщательно умылся и попытался принять более человеческий вид, но темень под глазами водой не смыть, а волосы без геля не уложить — он по-прежнему выглядит, как потрёпанный воробей. Россия хлопнул себя по щекам. Больно. Он чувствует боль, значит точно проснулся.       — «Или кошмар продолжился наяву», — невесело тянет уголки губ вверх парень, но вышла даже не подобие улыбки, а оскал. Отвратительное зрелище. Федерация мотает головой. — «Держи себя в руках, не хватало ещё правда кукухой поехать из-за всего этого».       Переодеваться держава не стал. А какой смысл? Горничным на него плевать — должно быть — а Рейх ему не нянька, чтобы тыкать в помятую одежду и приказным тоном заставлять переодеваться. К тому же парень привык ходить в помятом и чисто рефлекторно не обратил внимание на шкаф, в котором наверняка есть сменная рубашка. РФ нет до неё дела, куда важнее выяснить, что ему делать дальше и можно ли вообще выходить из комнаты?       — «Он говорил, что я тут не пленник. Ага, как же, а привезли меня сюда на добровольно основе конечно же», — Федерация кусает костяшку большого пальца, задумчиво сверля взглядом дверь в коридор. Может вчера у него и пропал аппетит, но сейчас организм требовал дополучить свои калории, не важно какого качества, а для этого надо выйти из комнаты для начала. — " Не убьют же меня за вылазку на кухню? Или убьют? Чёрт подери, как же я запутался!» — Россия гневно фырчит себе под нос, отвернувшись от искушающего выхода, но хватило его ненадолго и через минуту он уже повернулся обратно. Бунтарский максимализм жаждал на практике выяснить, что ему будет за простой выход из комнаты-клетки, и пусть хоть немец в лепешку расшибётся, доказывая обратное, но русский до конца будет считать свою спальню очередной клеткой.       Проверив замок, парень с удивлением обнаружил, что не заперт. Это стало финальным сигналом для исследования территории и поиска кухни. Собравшись с духом, держава делает шажок веры и переступает порог своей комнаты. Коридор пуст. Это внушало веру и надежду остаться незамеченным хотя бы первые пять минут. Юркнув вперёд, русский по памяти стал добираться до пункт назначения, где можно разживиться едой. И нет, ему не будет стыдно. Его похитили? Аж дважды. Утащили насильно в другую страну? Утащили. Ему абсолютно не будет стыдно стащить корку хлеба, а, если повезёт, чего посолиднее. Готовить на чужой территории совсем уж неуместно, тем более, что его могут поймать в любой момент. Россия ведь не обещал вести себя хорошо. Так пусть немец подавится от такого гостя!       Кухня тоже оказалась пустующей. РФ от радости чуть не взвизгнул, но сдержал себя в руках, бесстыдно принявшись шариться по шкафам и холодильнику в поисках чего-то несильно тяжелого для желудка. Вспомнилась вчерашняя каша. Вот её бы русский с удовольствием сейчас доел и плевать, что она не первой свежести, он и не такого за войну успел сожрать, чтобы не сдохнуть от голода. Удивительно, но запасы дома пестрили такими изысками и явствами, которые меньше всего ожидаешь увидеть в такое время. Третий Рейх явно не бедствует, хотя об этом стоило догадаться с самого начала, когда ему подали кашу с, чёрт возьми, ягодами. Всякого рода печенья и вкусности манили к себе больше всего, будь РФ тем беззаботным мальчиком, что год назад, он несомненно стащил бы именно их, но быстро повзрослев, русский осознал, что сладкое возьмёт в последнюю очередь и то, из желания подгадить или разозлить.       В итоге парнишка отыскал свежий хлеб и молоко. Этого ему вполне достаточно, чтобы чувствовать себя сытым долгое время. Мякоть сдобы приятно играла на языке в паре с молоком, радуя непривередливого дегустатора. Он с превеликой радостью ещё намазал для вкуса на хлеб масло и присыпал сахаром, но такую роскошь парень себе осознанно не позволял. Во-первых, слишком долго с этим возиться, во-вторых, велик риск соблазниться хорошей едой и окончательно перейти на сторону нациста. Быть подкупленным хорошей и вкусной едой — такой позор для русского, поэтому он радовался тому, что нашёл. Правда счастье его длилось недолго. Услышав цокот каблуков, парень чуть не выплюнул последний кусочек хлеба и спрыгнул на пол, замотав усиленно головой в поисках укрытия. Попадаться кому-то на глаза не хотелось, будь то сам немец или горничная, а потому парень сиганул под стол, который так непредусмотрительно накрыт плотной скатертью в пол. Ни он, ни внезапный гость друг друга не увидят.       Цокот остановился у входной двери и кто-то заглянул внутрь. Россия, сидя под столом и держав в руках пустой стакан, плотно сжал зубы, молясь, чтобы этот некто не заметил ничего подозрительного. Послышался женский вздох. Именно женский, мягкий и беззлобный. Если это Клара, то в ней нет ничего страшного, Федерация же хотел её даже поблагодарить за вкусный завтрак, но по дому ходит ещё некая женщина. Как Рейх её назвал? Ринда? Касаемо неё у русского нет никакой информации и попадаться ей на глаза вот так хотелось меньше всего.       Незнакомка ушла. Цокот её каблучков слышался дальше по коридору и только тогда держава позволил себе протяжно выдохнуть. Он как-то и не задумывался, что его в доме за любым углом могут подстерегать чужаки, а он, как дурак уселся трапезничать там, где нашёл еду, хотя мог спокойно утащить всё в комнату, куда с меньшей вероятностью кто-то наведается.       — «Сглупил, с кем не бывает?» — выбравшись из-под стола, Федерация спешно помыл за собой стакан, дабы не оставить улик и направился вон из кухни. Желания прогуляться по резиденции всё ещё мало, но выбирая между скучным загниваем в четырёх стенах маленького пространства и прогулкой в четырёх стенах большого пространства, парень выбрал второе. Он только одним глазком узнает, что его окружает поблизости и вернётся обратно. Вдруг рядом есть чёрный выход или окна без замков? Раздобыть тёплую одежду и сбежать почти не составит труда! Плевать, что он на чужой территории, плевать, что толком не знает языка и со своим флагом будет, как красная тряпка для нацистов. Лучше свести концы на свободе, в попытке вернуться домой не предателем, чем жить припеваючи у Рейха на коротком поводке.       Резиденция воистину велика. Россия с трудом может представить, как две горничные могут убирать настолько огромный дом. Это же натуральное издевательство! Чтобы убрать его полностью потребуется целый месяц! Федерации даже стало жаль этих бедных девушек, а с виду Клара кажется хрупкой, точно не та, кто за день может выдраить половину комнат в этом доме.       Свернув на очередном повороте, Россия встречается взглядом с неизвестной женщиной. Они смотрели друг на друга с пару секунд, потом у РФ в голове что-то щёлкнуло и он опрометью кинулся прочь. Забежав в ближайшую комнату, которая оказалось подобие мини-библиотеки с камином, Федерация, недолго думая, попытался протиснуться в небольшую щель между стеллажом и стеной. Ему это удалось, хоть и с трудом, и как только он затих, в помещение вошла Линда, с которой ему повезло пересечься. Женщина взглядом обвела комнату. Сомнений в том, что гость герра здесь никаких нет — паренёк не удосужился проверить, видит ли немка то место, куда он сбежал.       Закрыв плавно дверь, Линда стала осматривать каждый уголок комнаты в поисках беглеца. Мест, куда он мог спрятаться, смехотворно мало. Россия это тоже прекрасно понимал, но продолжал стоять молча, почти не дыша, словно его ищет не безоружная женщина, а настоящий монстр с клыками и когтями, желающий полакомиться куском мяса русского. Проходит всего минута и вот их глаза повторно встречаются. Линда не выглядела раздражённой или злой от вынужденных «пряток», а вот Россия не знал, как ему реагировать на то, что его нашли. Одно он знал наверняка — отсюда он не вылезет без боя.       — Вам там удобно? — почти на чистом русском спрашивает немка, с приятным слуху акцентом. РФ аж растерялся и коротко кивнул, дескать, ему и тут неплохо. — Моё имя Линда, — представляется она с мягкой улыбкой, прислонившись плечом к стене, дабы удобнее вести диалог. — Вы давно проснулись?       — Эм, — Федерация сконфуженно хлопает глазами. Что это такое? Почему она разговаривает с ним так? Так нормально? Без присущего нацистам тщеславия и язвительности? — Вы знаете русский? — зачем-то решил уточнить держава, всё ещё пребывая в растерянности от происходящего.       — Это мой второй язык, — кивает немка с заметной радостью. Паренёк идёт на контакт, это не могло не радовать. — Так как давно Вы проснулись? Вы хотите есть?       — Нет, не хочу, — отказывается русский, нахмурив брови. Его пытаются задобрить или одурачить? Мягкий тон немки и её речи будто гипнотизировали, убаюкивали внимательность, чтобы выкурить его из укрытия. Линда явно сюда не протиснется. Она отнюдь не толстая, а вполне нормального телосложения, с заметными формами, но ей не втиснуться в такую узкую щель, не то, что щепке России.       — А от кого Вы прячетесь? — прямо спрашивает немка, наклонив голову. РФ насупился, сжав кулаки.       — От Вас, — честно отвечает он, не чувствуя стыда. Какой бы не казалась Линда милой, но он всё ещё прислужница его врага, а значит, она ему тоже враг.       — Меня? — Линда приложила удивленно ладонь к груди. — Что Вы, я Вас и пальцем не трону. Я всего лишь горничная, которая следит за этим домом. В мои обязанности входит забота о тех, кто тут живёт, а значит, и о Вас тоже. Герр будет расстроен тем, что Вы просидите тут весь день, голодный и уставший, — запричитала женщина с материнской интонацией, хотя она обращался к очевидно младшему парню на «Вы», это не мешало ей выглядеть заботливой. — Но я не буду заставлять Вас. Хотите посижу с Вами и почитаю русские сказки? У меня это хорошо получается, — Линда обворожительно улыбнулась и на её щеках проступили небольшие ямки.       Россия окончательно запутался в своих ощущениях. Этот дом словно находится в какой-то параллельной вселенной, где у всех всё хорошо и один он тут дикий зверёк, не приспособленный для простой жизни. Прячется по углам и ворует еду, пока никто не видит — настоящий дикий кошак.       — А где сейчас Третий Рейх? — на пробу спрашивает парень.       — Герр уехал по делам в город и вернётся ближе к вечеру, — так же честно отвечает немка. У России, как камень с души упал. Если немца нет дома, значит можно чувствовать себя свободнее! Никто не придёт его домогаться, никто не будет лезть ему в душу. Он может расслабиться и побыть нормальным человеком хотя бы эти несколько часов.       — А мы можем растопить камин и посидеть около него? — слегка смущённо спрашивает русский, уже готовый выйти из укрытия прям сейчас. Он согласен на русские сказки, если читать их будет Линда и никто не будет их тревожить. Ему больше ничего не надо.       Линда улыбается, очарованная словами РФ. Парень ведь не просил чего-то запредельного и желал лишь посидеть в тепле и безопасности. Женщина в силах ему всё это дать, тем более, что он готов выбраться из пыльного укрытия, а там глядишь, ей удастся нормально накормить этого худенького паренька, с невероятно глубокими голубыми глазами.       — Разумеется можем, — соглашается немка, не убирая с лица улыбки. Россия поглядел на неё, пожевал губу и всё-таки выполз с тихим кряхтением. Даже для него это слишком узкое пространство, нормальный человек туда даже голову не просунет.       Встав у немки, как шкодливый ребёнок, не поднимая головы, Федерация ждал не знамо чего. Линда тихо выдохнула и провела тёплой ладонью по его макушке, пригладив топорщащиеся во все стороны волосы. Держава затаил дыхание, осознавая, что ему это приятно. Получить от немки, пусть и горничной, не ругань и пулю, а ласку, для него сродни чуду. Эта женщина начинает ему по неведомым причинам нравиться.       — Хотите перекусить? Я могу заварить травяной чай и подать его с печеньем — думаю, вкусная закуска скрасит прослушивание сказок, — женщина проходит в сторону камина и достаёт зажигалку. Федерация просеменил за ней, с интересом наблюдая за её действиями. Парой ловких движений, Линда разожгла слабый огонёк, который в скором времени должен вырасти в полноценный огонь.       — Чай, — тихо соглашается русский, завороженно наблюдая за искрами в камине. — Можно только чай, пожалуйста?       — Можно, — беззлобно посмеивается немка. — Присядьте на кресло или диван, я скоро подойду, — с этими ловами женщина ушла, будто бы совсем не боялась оставить русского тет-а-тет с огнищем, но у парня даже мысли не возникло сделать что-то плохое, оправдывая доверие немки. Он лишь забрался на ближайшее к камину кресло, поджал к груди ноги и почти не моргая наблюдал за тем, как разгорается пламя.       — «Я и правда похож на дикаря», — промелькнула насмехательская мысль и тут же погасла под натиском приятных ощущениях от уюта и тепла.