Комиссар мертв

      Во вторник вечером Шемьена охватывает тревога. Пятница в «Виньяне» теперь не кажется хорошей идеей. Конечно, секрет Шемьена не такой уж и секрет, но круг посвященных – довольно специфический и не предполагает включение ни художников, ни криминальных деятелей. То, что Янсе расскажет обо всем Маку, если все пройдет как надо, Шемьен не сомневается. И волнуется именно поэтому – повторять задуманный фокус на потеху кому попало не дело. Или причина вовсе не в Янсе и Маке, а в том, что сам Шемьен не знает, как все получится, поскольку раньше подобного не пробовал? С Магдой было проще – она все рассчитывала и к тому же наверняка знала и про островные похоронные ритуалы. Рисса поведала, что без таких обрядов душа нартааль не может упокоиться. Значит ли это, что дух отца все еще где-то присутствует?       Глупые мысли.       Шемьен едет в «Зеленый» – то ли по-настоящему расслабиться, то ли показать Йоргу, что процесс идет и скоро в Покое будут хозяйничать совсем другие люди. И про фотографию тоже хочется спросить.       Машину опять приходится парковать на пустыре, но скрыться от любопытных глаз не выходит – от заброшек в сторону улицы с притонами тащится Хорек Гас. Приблизившись, узнает Шемьена, хитро сощуривается, расплывается в ехидной улыбке:       – Доброго вечера, лейтенант. Запаковиков опять ищешь?       Шемьен щелкает зажигалкой, прикуривает – как будто не замечает Хорька. Тот недовольно морщится:       – А я ведь по-хорошему, лейтенант. Что-то ты зачастил к нам. Я не знаю, что у вас там с Йоргом за разговоры, но я напомню – ты моих тут не трогаешь.       – Твою очередную присоску я точно трогать не буду, – отзывается с усмешкой Шемьен. – Сама загнется. Хорек обгоняет Шемьена и останавливается посреди тропки, мешая пройти.       – Зря ты так, лейтенант. Все шутишь, а вот как отмороженного повстречаешь, что скажешь? Ребята твои погоны рассматривать не будут.       Настроение у Шемьена портится. Хорек ему не нравится, но у Мака несколько таких идейных на подхвате, чтобы управляться с наркоманами на окраинах, и отмашки разбираться с ними серьезно от Центра до последнего времени не было.       – Огастас, будь другом, передай Йоргу, чтобы ждал новостей от Мака в выходные.       Хорек нервно усмехается, глядя прямо в глаза Шемьену, и медленно кивает.       Шемьен разворачивается и идет обратно к машине. В какой-то момент он ждет, что Хорек его ударит, но ничего не происходит.       Шульц что-то говорит, но Шемьен не может спросонья разобрать. С трудом открывает глаза и видит настроечную таблицу. Похоже, они уснули перед телевизором.       – А чем фильм-то закончился? – продолжает Шульц. – Ну и муть. Сколько там уже?       – Без четверти три, – сипло отзывается Шемьен, пытаясь рассмотреть стрелки настенных часов. – Или без десяти.       – Один черт, – вздыхает Шульц и поднимается. – Я спать пошел.       Пошатываясь, он уходит из комнаты. Шемьен удобнее устраивается на диване. Думает, что уже не уснет. Вспоминает Хорька и сердится на себя. Надо было говорить с ним жестче. И ведь точно Йоргу он ничего не рассказал. Нужно будет до пятницы все же заглянуть в «Зеленый»…       Незаметно Шемьен все-таки засыпает. Снится ему что-то странное и как будто конец того фильма, что они с Шульцем не досмотрели этим вечером.       Шульц увлечен чтением утренней газеты.       – Что пишут? – спрашивает Шемьен.       – Какой-то тип покончил с собой, бросившись в вулкан на глазах у жены и ребенка, – не отрываясь от газеты, докладывает Шульц. Шемьен хмыкает. Сколько же носит земля идиотов, разбрасывающихся своей жизнью ради скандальных репортажей. Интересно, от тела этого дурака-самоубийцы совсем ничего не осталось? А что с его душой?..       На часах шесть ноль две.