Комиссар мертв

      – Лейтенант, тут шестой! Ребенок!       Шемьен вздрагивает, спрашивает не сразу, а лишь спустя долгое мгновение – чтобы голос звучал безучастно:       – Запакованный?       – Запаковавшийся.       – Бензин? Клей?..       – Черт его знает, не хочу снимать пакет. Его в Морилку или в Центр?       – В Морилку. И пусть копию отчета пришлют.       Толуоловых в последнее время здесь стало много, а что с ними делать, пока неясно. Вялая профилактика в публичных школах неблагополучных районов да рекомендации владельцам заправок и строительных магазинов не продавать некоторые товары детям без особой на то причины – все, что придумали в Центре. Но разве же такие меры могут спасти от дурных дел?       И на окраинах теперь патрульные часто натыкаются на ребятишек с пакетами на головах, надышавшихся всякого. Кого-то успевают откачать, кого-то – нет. Вот последних и стали называть запаковавшимися, чтобы отличать от других детей в пакетах – запакованных.       Запакованный – худшая находка в обходе, даже те, кто служит патрульным давно, никак не привыкнут и злятся, когда подобное случается – а в Покое это не редкость до сих пор.       Шемьен только однажды сам находил запакованного – и мысли об увиденном тогда долго его не отпускали.       Завернутый в полиэтиленовый пакет-майку с логотипом дешевого сетевого магазина младенец – весь скрюченный, иссохший. Сколько он так пролежал среди мусора, непонятно. Может, за это время и его нерадивые родители уже откинулись от обдозы в одном из притонов Покоя. Кто знает?       Несколько лет назад страшная мода подкидывать ненужных детей именно в этот район захлестнула столицу, и теперь фраза «оставить в покое» звучала весьма неоднозначно и зловеще.       О том мертвом ребенке Шемьен рассказал Шульцу и сразу же пожалел: Шульц разразился гневной речью, полной проклятий, и нескоро еще успокоился.       У Шульца в личной карте отметка «ПТ:Д 4-1-3», и все, что касается жестокого обращения с детьми, выводит его из себя. С появлением в Оррине Сокровища Шемьен старается даже вскользь не упоминать о детях из Покоя, но отчеты патрульных полны фотографий грязных худых лиц запаковавшихся с безжизненными глазами и крошечных телец запакованных – иногда у Шемьена берут комментарии для газет, и Шульц зачем-то их читает и всегда спрашивает:       – Как ты еще не свихнулся от этого ужаса?       Шемьен пожимает плечами.       В самом начале службы Шемьен с Шульцем так и познакомились – из-за того, что и правда могло бы свести с ума. Всех с отметками в обязательном порядке регулярно отсылали к штатному психологу, который выдавал заключение о допуске к работе. И там, у самого кабинета, Шемьен обнаружил, что молодая стажерка в спешке сунула ему чужое направление.       «Шульц, Арно. 15.11.75. НШП-96. П(С). ПТ:Д 4-1-3». Такая короткая запись – но раскрывает многое: о самом сокровенном, о горе, которым не делятся с кем попало.       – Похоже, нас перепутали, – раздался бодрый голос совсем рядом. – Шемьен Стерна ведь?       Шемьен оглянулся:       – Арно Шульц?       – Так точно, – Шульц улыбался немного скованно. Ясно, что видел отметку Шемьена и знал, что Шемьен тоже прочитал направление – и все понял. Они обменялись бумагами и некоторое время смущенно молчали, пока вдруг Шульц не спросил:       – Извини… Не мое, конечно, дело, но что такое «ПТ:Д +6»?       И добавил виновато:       – Я никогда не видел такого шифра, даже в справочнике.       – Невозместимый ущерб здоровью, – заученно ответил Шемьен. Привычно уже обманывал. Шульц ничего не сказал, только положил руку Шемьену на плечо, чуть сжал.       Шемьен так и не спросил, о чем тогда Шульц думал. Больше они на эту тему не говорили, но искренне сочувствовали друг другу – и это сострадание стало основой их крепкой дружбы.       – Лейтенант, труповозка через час приедет, не раньше.       Шемьен вздыхает, смотрит на часы – начало пятого. Йорг не раньше шести появится в «Зеленом», а необходимость увидеть его и была основной целью этого внеочередного обхода в Покое.       – Возвращайтесь в отделение, я тут останусь, – достает сигарету, закуривает. Дым растворяется в сумерках.       – Лейтенант, вы уверены? – в голосе патрульного звучит сомнение.       – Абсолютно. Заполните отчет, и пусть Тайра выберет кого-нибудь пройтись по местным школам на следующей неделе.       – Думаете, он из здешних?       – Понятия не имею, – Шемьен тушит окурок о раскрашенную граффити стену заброшенного дома. – Но Центр все равно сюда отправит, зачем тогда ждать?       Патрульный согласно хмыкает и направляется к товарищам, на ходу показывая, что пора собираться.       Шемьен думает, не перегнать ли ему машину поближе. Кто-нибудь из завсегдатаев местных тусовок легко мог расписать из баллончика и автомобиль с полицейскими знаками – в Покое не знают ни страха, ни уважения.       Становится темнее, и вдалеке загораются неоновые вывески всяческих увеселительных заведений, но зеленой пока не видно. По-хорошему, обход надо было начинать сейчас.       Время исчезает, остается только темнота и разноцветные огни в конце улицы. Вот, наконец, вспыхивает и зеленая – можно предположить, что патрон уже на месте. Йорг строит из себя эстета, как будто противопоставляет всему, что есть в Покое, но при этом как минимум дважды в неделю наведывается в свой любимый клуб, который все называют «Зеленым» из-за цвета вывески, а настоящее название не помнит никто.       Мягкий синий свет спецсигнала возвращает Шемьена на мрачный пустырь у заброшки.       – Доброго, лейтенант! – негромко окликает его уставший санитар. – Где шестерик?       Шемьен, замешкавшись, показывает нужное место.       – Не распаковали, – вздыхает санитар.       – Даже не трогали, – отзывается Шемьен, наблюдая, как подхватывают с земли худенькое тело в большой, не по размеру куртке. Санитар что-то ворчит недовольно, сердится, что руки только ему приходится пачкать, и Шемьену его жаль не меньше, чем маленького токсикомана.       – Если найдете что-то для опознания, звоните сразу, не ждите утра.       – Не сомневайтесь, – раздраженно говорит санитар, – у нас регламент соблюдают.       Намекает, что патрульные осмотреть должны были сами, но Шемьен не обращает на это внимания, мыслями он уже в «Зеленом». Выписка из памятки-расшифровки «ПТ:Д – психологическая травма, полученная в детстве. Связанная с жестоким обращением, насилием: 1) физическим (см. соотв. раздел); 2) эмоциональным (см. соотв. раздел); 3) психологическим (см. соотв. раздел); 4) сексуальным (см. соотв. раздел); 5) отсутствием заботы (см. соотв. раздел)». <…> <…> <…> «Цифрой 6 в отчетах и рапортах традиционно обозначают летальный исход».