У смерти твои глаза

Какой же красивый испанский язык! Мирон говорил на нем сбивчиво, стараясь выдерживать мексиканские особенности произношения. Слава предложил связаться сам, но предупредил, что мог изъясняться лишь на английском, немецком и французском языках. Фёдоров явно был поражен чужими знаниями, но все равно позвонил сам.  — Насколько языков больше ты знаешь? — спросил Слава. — Добавь к своему списку ещё итальянский, испанский и португальский, — улыбнулся Мирон.  Ответ был вполне приятным. Слава был младше своего знакомого на несколько веков, а отстал всего на три языка! К тому же, по-испански он кое-как мог изъясняться и даже знал алфавит. Понятное дело, что Мирон их учил исключительно по своему желанию, а Слава был ограничен экзаменами в Академии, но им двоим нужно было уметь говорить. Вампир играл в прятки со своей сестрой, поэтому перемещался из страны в страну, а Славе нужно было бегать за вампирами, перемещающимися по свету.  Сейчас он даже не ожидал, что Мирон сам захотел найти новообращенного и убить его, пока он не обескровил кого-то ещё. Первородный переживал за жизнь обычных людей!  — Почему ты хочешь его убить? — спросил Слава, когда они вернулись в дом. До захода солнца все равно было бесполезно пытаться найти вампира. Мирон уговорил его сменить повязку на ране.  Вампир задумчиво ковырялся в аптечке, перебирая бинты и плотные марлевые салфетки. — Не всем нужно жить вечно, — повторил Мирон. — Скорее всего, это Виктория обратила его ради развлечения. Он показался ей достаточно красивым, чтобы прожить более долгую жизнь, чем отведено людям. А уж как он будет выживать — это её уже не касается. Если бы она хоть попыталась научить его жить в новом обличие, чтобы на улице не лежали обескровленные тела… Мирон поморщился. Ему явно не нравились мысли о невинных жертвах страшного вампирского голода.  — Где ты планируешь его искать? — уточнил Карелин. — Где большое скопление людей, конечно же. Куда ещё мог пойти голодный вампир?  Слава замер. Это был не первый раз, когда Мирон делал нечто подобное. У него не было и секунды раздумий, это был не логический вывод. Мирон знал, где его искать.  — Сколько новообращенных ты убил? — тихо спросил Слава, внимательно поглядывая на абсолютно спокойного Мирона. Он продолжал безмятежно искать какую-то бутылочку для обработки ран. — Новообращенных? Точно больше сотни, — отозвался Фёдоров, роясь в своей аптечке.  — А обычных вампиров?  — Я не считал. Слава смотрел на него поражено. Мирон убивал себе подобных. В дикой природе львы иногда нападали друг на друга, а кобры поедали более мелких змей… но вампир убивал вампиров! С чем это можно было сравнить? Разве со змеями? «Не всем суждено жить вечно», — так и читалось в холодных и резких жестах Мирона.  — Почему тебя так заботит человеческая жизнь?  — Потому что мою у меня отняли, — заявил он. — И я не хочу об этом говорить, — поспешно добавил тот, предвосхищая вопрос Славы.  Среди охотников не было секретом, что первородные — как и любые другие вампиры — до обращения были обычными людьми. Однако сейчас Слава впервые задумался о том, что ведь их тоже по-настоящему обратили. Самых первых. Почему? Кто это сделал? Кем Мирон был до того, как стал пить кровь? Пил ли он человеческую? Сколько деревень они оставили обескровленными, ведь в их жизни не было никого, кто бы научил справляться с голодом. Они были первыми, и все шишки они набивали себе сами. Слава вздрогнул.  Их зачем-то сделали вампирами. Кому-то понадобились два брата и одна сестра, пьющие человеческую кровь. Как, должно быть, горевали их родители! Почему они не выпили свою мать? Или она тоже первородная?  Мирон говорил о том, что они втроем не знали, что могут обращать людей в вампиров, что слушались указаний Катрины. После упоминал, что её — как и других первородных — можно воскресить, потому он и прячет тело матери от Виктории. Если и Катрина не знала, что они могут своим ядом создавать новых вампиров, то их обратили одновременно? Кому понадобилась целая семья, пьющая человеческая кровь? Что случилось с их отцом? Почему Мирон говорил, что кто-то отнял его жизнь? Неужели его убили, и по какой-то случайности он очнулся в могиле почти живым? А если вся семья трагически погибла по чьей-то вине?  — Раньше ты пил кровь… ну, кусая человека? — спросил Слава. Кивок Мирона его не удивил. Короткое, сдержанное движение головы и полное сожаления и боли выражение лица были красноречивее любых слов.  — Я долго отказывался от крови, — холодно произнёс он. — Мой первый прием пищи был из чашки. Мать разрезала свое запястье и подала мне вместо молока на завтрак, — заявил Мирон. Эмоции переполняли его так сильно, что он нечаянно отломил ручку от кухонной тумбы. «Черт», — тихое ругательство зазвенело в комнате. — Так продолжалось ещё несколько дней, пока ей не стало нехорошо. Вкусив кровь, от нее уже невозможно отказаться. Ты слышишь её запах. Ты чувствуешь, как она пульсирует в чужих венах. Ты слышишь, как сжимается сердце, перегоняя его по живому телу.  Мирон вытащил медицинский контейнер из своего тайного холодильника, нервно вгрызаясь в пластик клыками. Удивительно, но даже сейчас Слава не чувствовал от него опасности. Скорее, самоубийственное желание поддержать. «Какой же бред! Он говорит, что слышит, как сердце качает кровь и вгрызается в пакет, а я хочу его обнять», — пронеслось в голове охотника. — В лесу… ты слышал, как течет моя кровь?  — Но даже не думай, что я хотел тебя сожрать, — и эти слова были самым искренним подтверждением. Мирон даже оторвался от пакета, и несколько капель бордовой жидкости потекло у него по подбородку. — Да чтоб это всё!  Он вытер рот салфеткой, тут же выбрасывая её в мусорку. А потом уже вернулся к своему перекусу, словно он должен был помочь взять себя в руки. Когда он доел, пакет оказался выброшенным.  — Ты знаешь откуда пошло это унизительное «кровавая шлюха»? — спросил Мирон, но Слава лишь отрицательно покачал головой.  Среди охотников так называли тех, кто добровольно становился обедом для вампира. При укусе организм вырабатывал эндорфин, чтобы снизить боль, и некоторые становились зависимыми. Они жили для того, чтобы стать обеденной трапезой. Именно по ним было проще всего найти вампира. Кровавые шлюхи всегда вели к своему вампиру, беспрекословно откликаясь на зов.  — Когда вы взрослые и влиятельные, когда вы богаты и еще не осознали, что такое вечность, вам хочется всего и сразу, — произнёс Мирон, побрызгав на руки антисептик. Он был готов менять Славе повязку, поэтому тот сел, продолжая внимательно слушать вампира. — Когда-то надоест постоянно охотиться. Изначально было принято платить людям с низкой социальной ответственностью, но не за ночь, а за их кровь. Им было плевать. Потом и платить стало не нужно, потому что они подсели. Хуже, чем героиновые наркоманы.  Особенно это стало полезно для вампиров, которые оставались герцогами и графами. Чем он занимается со своими слугами? Почему они скорее умрут, чем покинуть его замок, где им не дают денег даже на новое тряпье? Мирон быстро менял повязку, заменив бинты на пластырь, чтобы Славе было проще носиться за новообращенным.  — Вот и всё, — улыбнулся он, присаживаясь рядом с ним на край кровати. — Теперь можешь охотиться на вампиров.  — То, что ты кусал людей не делает тебя плохим, — неожиданно даже для самого себя заявил Слава, заглядывая в чужие глаза. — Тебя никто не учил контролировать свой голод. Ты все узнавал сам, и смог перейти на контейнеры, когда это стало возможным, перестав ранить людей.  У Мирона засияли глаза. Слава не ожидал подобной реакции на такие простые слова.  — Спасибо, — произнёс вампир, поднимаясь с края кровати явно в приподнятом положении духа.  Слава поднялся следом за ним, замечая в окне оранжевые и розовые переливы заката. На землю опускались сумерки.  — Мы зайдём в отель? — спросил Слава. — Я сниму бронь с номера и заберу свои вещи… — Хорошо, — кивнул Мирон. — Только ножи свои сейчас все равно не забудь. Виктория могла создать далеко не одного вампира. Я, конечно, могу уберечь тебя, но ты вряд ли хочешь быть спасенным, а не спасателем.  Слава ухмыльнулся. Конечно, спасти первородного вампира звучало парадоксально, но куда менее унизительно, чем быть спасенным им.   ***   — Да что ты ко мне прицепился!  Ваня перемахнул через лавку. Он очень старался держать побольше дистанцию от самонадеянного индюка. Тот никогда не нравился Славе, а он хорошо чувствовал людей.  — Ты не можешь пользоваться своей хорошей репутацией и пропускать все вылазки, только потому что Карелин сбежал в Мексику!  Евстигнеев перемахнул через лавку в парке следом, стараясь догнать Ванечку, который бесконечно увеличивал дистанцию.  — Одну команду на другую не меняют!  — Вас все равно переформируют!  Светло резко остановился, поворачиваясь лицом к своему коллеге. Он смотрел на него с вызовом, пусть и был на голову ниже. Ваня скрестил руки на груди, выражая свое недовольство этим разговором.  — Слава набрал восемнадцать убийств вампиром за свои годы не из-за моего присутствия в команде, — уверенно заявил он. — Я не золотая рыбка, которая исполнит твое тайное желание стать лучше, чем он. Ваня отказался и от бесплатного наставничества в кидании ножей, потому что этот индюк с чего-то решил, что это был Славин промах. Карелин, между прочим, часами пропадал вместе с Ванечкой в тренажерном зале, чтобы научить его защититься. Светло было мало кабинетной практики со всеми ровесниками, к тому же, он безумно стеснялся своих неудач. Сколько раз Слава, измученный после миссии, засиживался с ним до рассвета, проводя спарринги и экспресс-тренировки. А потом его же и обвиняют!  — Я в курсе, что все его вампиры были убиты один на один, — фыркнул Ваня. — Я просто считаю, что он не давал тебе раскрыть потенциал. — Он делал всё, чтобы я не умер один на один с тварью!  Ваня злился. Слава воспитал в нем куда больше, чем родители. Он не мог предать его, уйдя из команды до её расформирования к Евстигнееву. Ваня резко нагнулся, чтобы было проще обойти высокую фигуру напротив. Этому его тоже научил Слава: как убежать от твари, нападающей в лоб. Ваня был юрким и очень складным, Карелин старался научить его использовать эти качества. Евстигнеев не успел сообразить, как Ванечка рванул в другую сторону.  — Да что же ты такой упрямый, — проворчал Ваня, попытавшись схватить охотника за руку, но его план провалился. Светло снова выкрутился, так ещё и довольно по-детски продемонстрировал свой язык, скорчив гримасу.  — Потому что друзей на индюков не меняют!  — Это я-то индюк?  Их догонялки затягивались. Ваня, правда, считал, что это лишь дополнительный повод для физнагрузки. С тех пор, как Слава уехал в Мехико, у него было беспредельное количество стресса. А спорт, как известно, лучше всего помогал в борьбе с ним.  Догонялки довольно быстро привели их обратно в Академию. Только уже на пороге их встретил рассерженный директор и поникший на его фоне Алексей Викторович. — Коллеги из Мексики передали, что в столице третий случай обнаружения обескровленного тела, — холодно произнёс директор, точно считая, что в этом виноват лично отпрыск четы Светло (иначе почему он так грозно на него смотрел?). — Либо Карелин уже мертв, либо окажется мертвым в ближайшее время, попытавшись в одиночку разобраться с тварями. Если он был прав, и там первородные, то жить ему осталось недолго. Недалеко от места обнаружения последнего тела охотники нашли небольшой деревянный дом. Проведя обыск, они обнаружили тумбочку, забитую пакетами с кровью. Возможно, вампир запасался, поэтому и обескровил тела. — На кой черт ему запасаться? — спросил Евстигнеев.  — И теперь вы отправите группу в Мехико, чтобы помочь Славе? — с надеждой в голосе спросил Ванечка.  — Карелин сделал свой выбор, — отчеканил директор. — Мы не должны помогать персоне нон грата. Мы не должны рисковать своими лучшими кадрами, если Карелина ужалило в одиночку потягаться с первородными. Однако там будут присутствовать наши выпускники, чтобы… — Карелин — ваш самый лучший кадр, — выругался Ваня, покидая зал. Он резко двинулся в сторону спален, слыша торопливые шаги Евстигнеева за своей спиной.  «Ещё и этот индюк прицепился», — проворчал мысленно Ваня, захлопывая дверь ровно перед носом прилипалы.    ***   Слава кувыркнулся на полу, уворачиваясь от летящей в него вазы. Новообращенные вампиры частенько приводили охотников к собственному дому. Он все-таки смог подскочить к вампирше со спины, резко вставляя лезвие ножа в её шею, проворачивая, а вторым ножом пронзая сердце.  Мирон удерживал второго вампира, не давая ему вмешаться. Слава, однозначно, успешный охотник, но вряд ли он бы справился сразу с двумя. Когда второй вампир стал слишком навязчивым, Фёдоров сильнее завел его руки за спину, с размахом отправляя его лицом в стену, практически устраивая карусель.  Запыхавшийся охотник рванулся ближе, точно переживая, что Мирон не смог бы управиться с вампиром. Но первородный одним рывком поставил его на колени, позволяя Славе вогнать один нож в сердце.  — Двадцать один, — произнёс Карелин с чувством превосходства. — И всего один не тет-а-тет.  — Это престижно?  — Лучший в Академии, — гордо произнёс Слава, окидывая взглядом комнату.  Виктория обратила брата и сестру, и это явно был символ для Мирона. Слава не знал, что именно она хотела этим передать, но какая-то связь точно была. Карелин не сомневался, что первородная знала, что её братец уже расправлялся с вампирами, терроризирующими округу.  Охотник по старой привычке влил в горло тварям святой воды, и от тел раздалось противное шипение. Для других охотников это был знак, что убит был точно вампир, и об этом нужно сообщить в Правление.  — Теперь можно и домой, — с чувством выполненного долго произнес Слава. — Ну, к тебе домой. Только захватим по пути пиццу, ладно? Я ужасно хочу есть!    Слава зашел в дом первый. Он поставил две коробки с самыми большими пиццами в ассортименте небольшого ресторанчика на галошницу, а сам стал стягивать с себя ботинки в полумраке прихожей. Холодная ладонь Мирона осторожно коснулась его ребер. Слава не вздрогнул, он опустил на него взгляд, ожидая действия или фразы. Но Фёдоров ничего не говорил и не сделал. Он прижал палец к губам, чтобы Слава ничего не сказал вслух. Мирон прижался к нему ближе и зашептал на самое ухо совсем тихо. — Здесь люди, — проговорил он. — Живые люди.  Слава перестал стягивать с себя ботинки, а лишь вытащил из одного кинжал, забывая про пиццу и осторожно ползя по стене в сторону, чтобы проверить дом.  — Добрый вечер, — произнёс Мирон вслух, проходя в дом и замечая крупный силуэт на своей кухне. Вместо ответа раздался выстрел.  Фёдоров поймал пулю двумя пальцами точно надоедливую муху.  — Невежливо так начинать знакомство, — вздохнул он, пока охотник во мраке смотрел на него удивлённо. Мирон понимал, что сейчас он один. Его напарник, который был здесь, ринулся прочь после выстрела. Первородный слышал, как шумела земля под его ботинками. — Хотите чай? — дружелюбно предложил Мирон, но в ответ ему раздулось три выстрела подряд. Фёдоров не стал демонстрировать фокусы, а резко отпрянул в сторону, позволяя пулям вонзиться в дерево. — Ну вот, испортили дом. До вашей паники осталось две пули. Быть может, мы поговорим цивилизованно?  Мирон хотел, чтобы охотник продолжал думать, что они здесь были вдвоем, а Слава продолжал прятаться в тени. Его и так объявили персоной нон грата. Что с ним могло произойти, если бы в Правлении прознали об их общении? Однако Слава слишком был влюблен в роль спасителя. Или он бесконечно пытался отплатить Мирону за его милосердие в склепе? Это было не так уж и важно. Главное, что сейчас Слава вырос за спиной своего коллеги, прикладывая холодной металл кинжала к его шее. — Брось пистолет, — тихо проговорил Карелин. — Брось пистолет, и мы просто уйдем, — повторил он немного громче. — Здесь никто не представляет опасность для людей, Правления и Академии. Охотник явно напрягся от этого перечисления, ведь оно было абсолютно созвучно с вердиктами Академии о необходимости той или иной миссии. Объект либо представляет опасность, либо нет.  Слава прижал металл сильнее к шее, и охотник бросил пистолет на пол, а Карелин пнул его мысом ботинка в сторону Мирона. Однако охотник только и ждал хотя бы секундного отвлечения своего пленителя. Он с силой отодвинул чужую руку и ударил локтем Славу в живот, отталкивая от себя. Лязг металла по полу. Прежде, чем тот занес собственный нож над Славой, вампир ринулся вперед, оттягивая охотника на себя. Мирон выбил нож из его руки, а затем попытался повторить, кажется, свой излюбленный прием: ударить головой о стену. Но вернулся второй охотник. Фёдоров слышал, что он снимает пистолет с предохранителя. Выстрелил бы тот в Славу? Куда он целился? Мирон не знал. Избегая лишних рисков, вампир кинул тяжело тело в его напарника, вызывая болезненный вой и поток мата.  Фёдоров локтем разбил кухонное окно, стараясь двигаться на пределе своих возможностей. Он подхватил на руки не пришедшего в себя от шока Славу, выбираясь из домика и уносясь прочь. Проверять чужое желание сохранить жизнь такому же охотнику Мирон не хотел. Нужно было найти безопасное место.