У смерти твои глаза

Слава еле добрался до отеля. У него было не самое лучшее знание языка, а в сумке было натыкано оружие вперемешку с одеждой. Он не знал, объявили ли его уже нежелательным лицом среди охотников, но даже на «своих» боялся натолкнуться. По пути до Мехико он убил одну тварь, молча ставя себе галочку: «Девятнадцать вампиров за двадцать шесть лет жизни». В его послужном списке не хватало лишь двух имен первородных.  Оставив вещи в отеле, он направился на главную улицу города. Добраться до парада было просто, ибо толпы людей стекались на него со всего города!  На улице царила атмосфера праздника. Это едва ли напоминало обычный траурный день, в который чествуют мертвых. Скорее, это было похоже на карнавал! Полный радости и веселья!  Слава вглядывался в толпу. Где же первородный? Неужели он не выбрался перекусить? Но никого похожего на того мужчину не было. Неужели Ваня был прав? Может, ему нужно было в Новый Орлеан?  Слава стал идти против течения людей, стараясь различить их настоящие черты лица за рисунками. Он был здесь белой вороной. Карелин с трудом отделился в сторону от шествия, продолжая сверлить взглядом ряд. — Теперь вы выгляните как сатанист, — раздался знакомый, но сейчас чрезмерно сладкий голос над ухом. Слава обернулся, но за его спиной никого не было. Неужели показалось? — Так хотели меня увидеть, что добрались до Мексики?  Холодные руки коснулись его груди, и Карелин постарался схватиться за них, но не успел. Действительно, на что он рассчитывал? Если первородный успевал поймать брошенный в него нож аккурат за рукоятку, то неужели не успеет отвести руку от его ладони?  — Я не выгляжу как сатанист, — фыркнул Карелин.  — Охотники, — голос звучал прямо ему на ухо, но он не успевал обернуться до того, как обладатель нежного тембра исчезал, — вы вечно такие самоуверенные, такие… безрассудные.  — И много охотников вы убили?  — Ни одного.  Как хорошо, что вампир не мог видеть его лица. Глаза Славы от удивления округлились так сильно, что почти вылезли из орбит.  — Откуда такое милосердие? — буркнул он, все ещё пытаясь успеть поймать глазами хотя бы силуэт.  — Вы бы задумались, почему за моё милосердие вы хотите отплатить мне моей же смертью?  Мирон появился ровно перед его лицом. Слава потянулся за ножами, спрятанными за его поясом, но не обнаружил ни одного. Тварь усмехнулась. Он продемонстрировал всё Славино оружие и быстро спрятал его под пальто. — Сегодня Мексика хочет почтить память убиенных детей, — произнёс вампир. — Разве стоит пытаться кого-то убить в такой день? К тому же, все равно у вас ничего не выйдет. — Но ножи ты все равно у меня забрал!  — Чтобы вы не потревожили толпу своим безрассудством. Мирон встал рядом с ним. Его холодные пальцы потянулись к лицу охотника, направляя за подбородок так, чтобы он мог увидеть шествие.  — Это ведь так… завораживает.  Карелин грубо и резко одернул руку твари, но не отвел взгляда от шествия. Мирон был прав. В происходящем было что-то такое… особенное и непередаваемое. Чувствовалось единение. Люди… радовались. Не было траурного молчания или всеобщей скорби. Кругом были цветы, девушки в пышных платьях, разукрашенные под Катрину. Повсюду виднелись огромные алтари, куклы-скелеты.  — Выбираешь, кого сожрешь на ужин? — раздосадовано буркнул Слава.  — Никто из них не мой ужин, — холодно отозвался Мирон. — Думаете, я смотрю на людей, вспоминающих умерших детей, и хочу набить брюхо?  — Но тебе же надо чем-то питаться!  — Почему я должен есть живых людей?  Мирон произнёс это с нескрываемым акцентом на слове «живых». Кажется, что-то в происходящем не давало ему покоя.  — Ты ведь вампир, — отозвался Слава. — Что тебе ещё есть?  Тот ему ничего не ответил, но однозначно оскорбился. Охотнику даже стало немного неловко. Тот дважды сохранил его жизнь, сейчас, зная, что Слава собрался его убить, Фёдоров абсолютно ничего не делал. Он просто смотрел с ним на парад Дня мертвых.  — Как вы узнали про Мехико? — спросил Мирон.  — Та белобрысая вампирша, которую ты обратил, очень не хотела, чтобы я её убил, — отозвался Слава. — Обещала рассказать о первородном. Сказала две фразы: «Via in aeternum» и «Мирон Фёдоров». Потом мне мой друг перед своей смертью сказал, что «дорога в вечность начинается со смерти». Я долго думал, что и как. Потом додумался, что Фёдоров — это не твоя настоящая фамилия, полез в библиотеку, а там запись к пятнадцатому веку, что Катрина родила Мирона. Имечко-то и правда редкое. Вбил в поиск Катрина, а второй ссылкой «La Calavera de la Catrina». Я и решил, что дорога в вечность вполне себе ассоциируется со Днем Мертвых в Мексике, с Катриной и той богиней ацтеков. К тому же… на этой улице колонна с Ангелом Независимости. На ней и лавровый венок, означающий подвиг, а подвиг — это дорога в вечность, и Ника покровительствует Водолею, а ты в конце января родился. Слишком много совпадений. — Поразительно, как череда случайных совпадений привела вас в правильную точку, — рассмеялся Мирон. — «Via in aeternum» — это буквально надпись на нашем фамильном склепе. Что-то вроде фамильного девиза, не знаю. Так ещё моя бабка говорила, а родня безропотно вторила. Виктория потом часто ерничала, что «наша дорога в вечность началась со смерти». Мне жаль, если ваш друг погиб от её руки. И родители. Я помню. Простите. Слава с секунду молчал. Но, в конечном счете, его возмущение было совершенно не остановить.  — Да как же это так получается, что твоя сестра убивает всё, что движется, а ты стоишь, любуешься искусством и просишь прощения? Почему у такого милосердного джентельмена такая кровожадная сестра?! Что-то явно не сходится! — В семье не без урода, — ухмыльнулся Мирон. — В моей это, кстати, был я. Так что вам повезло, что ещё одного моего братца прибил один из вас.  — И ты не будешь мстить за брата? — недоверчиво уточнил Слава. — Я вообще-то собирался отомстить Виктории за родителей и… — Я сам был бы не против угомонить эту чванливую дурочку, — сдержанно улыбнулся вампир. — Она, знаете ли, не только смертным портит жизнь.  — Она тоже в Мексике?  — Не знаю, — пожал плечами Мирон. — У нас с ней такая игра. Прячемся друг от друга уже несколько веков. Прятки размером в жизнь. Смотрите!  По улице поехали платформы в форме скелетов и Катрин, а между ними танцевали люди с огромными масками-черепами на голове и в белых костюмах с разноцветными оборочками. В их руках были большие яркие маракасы, добавляющие особый шарм в представление.  — Ты серьезно сюда приехал просто посмотреть на представление?  — Если играешь с кем-то в прятки, то нужно регулярно менять свое убежище. Иначе найдут.  — Она водит?  — Пытается.  Мирон говорил, не отрывая своего взгляда от представления. Он изредка лишь поглядывал, поворачивая голову или только глаза, на Славу, но точно не из-за страха. Изучающе смотрел. Словно пытался что-то понять. Наверное, оценивал, насколько Славе нравилось шоу. — Та вампирша… она мертва?  — Да. — Много дел натворила? — также холодно уточнил Мирон, не отрывая взгляда от танцующих.  — Около дюжины полностью обескровленных тел за четыре дня.  — Нехилые аппетиты. Фёдоров был явно расстроен, пусть свои эмоции он и удивительно хорошо скрывал. Но Слава слишком умело считывал людей и тварей.  — Почему я слышу осуждение в твоем голосе?  — Потому что я осуждаю, что за четыре дня было убито двенадцать ни в чем неповинных людей.  Карелин вздрогнул. Это прозвучало с такой уверенностью в голосе, что Слава даже не сомневался: Мирон не врал. Даже не лукавил.  — Виктория в Мехико, — холодно произнёс Мирон, цепляясь взглядом за силуэт вдали. — Нам с вами нужно отойти. — Ты сбегаешь от нее?! — Я не хочу, чтобы пострадали люди вокруг, — рассерженно произнёс Мирон. — Вы хоть представляете уровень разрушений, когда два первородных устраивают разборки? И ножи я вам отдам только подальше от толпы. Правда… вряд ли они вам помогут.  Холодная рука схватила его за локоть и потянула прочь от парада. Мирон не сомневался, что Виктория последовала за ним.  — Только не убейтесь, — произнёс он, сунув Славе ножи обратно. — А по возможности… бегите. Фёдоров напрягся. Славу дико раздражало, что вампир превосходил его по слуху и зрению. Мирон точно что-то услышал.  — Человечишку надо было взять на руки, чтобы вы успели убежать, — заявила девушка, возникшая перед ними.  Карелин бы никогда не догадался, что они — брат и сестра. Их роднил лишь оттенок глаз, но больше не было ни одной общей черты.  — Где мама? — сразу спросила Виктория, не размениваясь на любезности. — Куда ты её спрятал, поганец?  — В безопасное место, — отозвался Мирон, не теряя своей рассудительности, размеренности и холода в голосе. — Ты её не получишь. Ни ее, ни Макса. Забудь.  Слава не смог уловить взглядом, когда Виктория так близко приблизилась к Мирону, что смогла дать ему звонкую пощечину. Кажется, она была намного сильнее Славы: когда он влепил кулаком по лицу вампиру со всей силы, тот даже не поморщился, а тут даже рефлекторно повернул голову! И как после этого можно было бы обзываться, что кто-то дрался как девчонка?  Карелин правда не представлял масштабы разрушений от столкновения двух первородных. На асфальте появлялись вмятины от того, как безжалостно они впечатывали друг друга в землю, по стене дома пошла трещина, когда Мирон откинул в нее Викторию. А ей… ей было почти все равно.  Слава понял, что правда ошибался. Он один никогда бы не смог прикончить первородного. Охотник мгновенно пожалел, что отправился в Мексику один, что бросил всё во имя миссии, которая была невыполнима. Он был готов развернуться и убежать, но взгляд его зацепился за искореженное от боли лицо Мирона. Тот спас ему жизнь, а Слава — профессиональный убийца вампиров! — сейчас просто сбежал бы? Нет. Так нельзя. Виктория явно захотела оторвать брату голову! А с ней у Славы были свои счёты. Так что он сейчас не помогал вампиру, а пытался осуществить свою месть. Или это Слава просто лишь успокаивал самого себя?  Единственное, что смог придумать Карелин — это запрыгнуть на спину вампирше. Он так и сделал, цепляясь за её стан ногами, а за плечи — рукой. Во второй ладони Слава сжал кинжал из ботинка, со всей силы пронзая ее тело. Он промазал. Она двинулась, из-за этого рука соскочила, пронзая не сердце, а всего лишь плечо. Виктория взвыла от боли, стараясь скинуть с себя охотника. Тварь ударила его об стену, резко вытаскивая из своего плеча кинжал и кидая его в Карелина. Слава увернулся из последних сил: приложила она его не слабо. Не давая Мирону сократить дистанцию, она рванула на крыши здания, а оттуда — прочь.  — Никогда так больше не делай!  Вампир чуть ли не впервые обратился к нему на «ты». Слава сам удивился, что это новшество его обрадовало. — Я жизнь твою спас, придурок, — откашлялся охотник в ответ.  — Ценой своей? Настоящей?  — Если бы она тебя прибила, то я бы уж точно тут не выжил. Ещё бы и ужином стал.  Мирон наконец приблизился к нему. Он осторожно подвинул его от холодного бетона здания, помогая придерживать шею своей рукой. Слава чувствовал, как его кровь из раны на затылке пачкала чужие пальцы.  — Только ты мной не перекусывай, — попросил он. — Унизительно быть кровавой шлюхой для вампира.  — Я не собираюсь тебя кусать.  — А моя кровь?  — Мне не пятьдесят лет, чтобы терять голову от вида или запаха крови. Не беспокойся. Я ещё тебе рану обработаю и повязку сделаю. Идет? Только подтверди, что для охотника не унизительно немного попутешествовать на руках у вампира. А то, знаешь ли, с твоим нынешним состояниям мы можем не успеть добраться. — А такси? — Большинство дорог перекрыто из-за парада, — вздохнул Мирон.  — Тогда не унизительно, — скрепя сердце произнёс Слава. Наверное, для того, чтобы выжить, так можно было поступить. Все равно он теперь был персоной нон грата. Общение с вампиром не сделало бы эту ситуацию хуже.  — Ты ноги чувствуешь? Двигать ими без боли можешь?  — Ага… а что?  — Проверяю, точно ли тебя можно двигать, — вздохнул Мирон. Он явно хотел добавить что-то ещё, но не стал, легко поднимая Славу на свои руки.  Карелин зацепился двумя руками за его шею, искренне боясь, что вампир уронит его специально на скорости, чтобы избавиться. Но ничего такого не произошло. Он был осторожен что ли, бережно так держал…   Фёдоров отпустил его с рук уже в небольшом загородном доме. Мирон помыл свои руки в ванне, а затем вернулся к нему с бинтами и какими-то баночками и небольшими марлевыми тряпочками.  — Зачем тебе всё это?.. Ай!  Вампир долго болтать совершенно не собирался. Он сразу принялся за дело, обрабатывая чужую рану.  — Что? Бинты? Я селюсь в отдаленных домиках, рядом всегда много охотников… ну, не как ты, а на животных, а они то и дело себя ранят, — вздохнул Мирон. — Если просят помощи, то я помогаю обработать раны.  — А со мной возиться? Зачем?  Слава решил оставить при себе шутку, что он и его команда были менее живучими, чем обычные охотники. — Ты спас мне жизнь, хотя моя сестра убила близких тебе людей, — ответил он. — Да и… человеческая жизнь явно стоит больше, чем вампирские разборки.  Слава ничего не ответил. Он смиренно терпел и ждал, пока Мирон закончит с перевязкой. «Боже, рядом со мной вампир, а я не пытаюсь его убить. Позор», — подумал охотник. Когда все было готово, Фёдоров поднялся с дивана. — Ты не возражаешь, если я поем?  — Если мной, то возражаю, — отозвался Слава. — Смотреть на то, как ты будешь есть простого человека тоже не смогу, извиняй. Мирон покачал головой, прижимаясь спиной к стене. — Я не ем людей, — вздохнул он.  — Предпочитаешь животных?  — Животных жалко, — отозвался Мирон с грустью в голосе. — В мои пятнадцать нашу любимую корову забили, потому что она была слишком старой. Когда я понял, что обеденный суп был сделан из нее, а дворовые псы жевали её кости, то меня стошнило несколько раз. Я отказывался есть потом с ещё неделю. А потом ел мясо реже и реже.  — Тогда чем же ты питаешься?  Мирон присел на корточки перед тумбочкой. Только за ее дверцей были не полочки, а настоящий мини-холодильник! Вампир достал оттуда медицинский пакет с кровью. — Она донорская, — объяснил Мирон.  — А если нуждающиеся её не дополучат?  — Бред, — покачал головой вампир. — Донорской крови сейчас более, чем достаточно в больницах. А для меня её вообще собирают отдельно несколько знакомых врачей. Как правило, они берут её у тех, чья кровь не подходит под донорство. Например, у келл-положительных. У них — сбывшаяся мечта стать донором, а мне — выживание. Так я не буду смущать, если поем?  — Приятного, — протянул Слава сквозь зубы.  Мирон смущенно вцепился зубами в пакет. Карелин успел рассмотреть совершенно острые клыки, с легкостью протыкающие упаковку контейнера для крови. Мирон пил аккуратнее, чем вампиры, которых он видел до этого. Те вечно были с испачканным лицом и выглядели скорее мерзко, чем завораживающе. А тот не упустил ни капли. Губы не изменили оттенка.  — Ты тоже, наверное, хочешь есть? — спросил Мирон, выкинув пакет в мусорку.  — Я… я, наверное, поеду обратно в отель.  Там и перекушу. Там все мои вещи… и оружие.  — Уже? Вряд ли это безопасно, — запротестовал Мирон. — А если ты столкнешься с Викторией? Она тебя живым не отпустит.  Слава задумался. Первородный был прав: она его не отпустила бы после их недавней встречи. Фамильный кинжал окрасился её кровью, но легче Славе совершенно не стало. К тому же, он только её разозлил. Да и как жил бы он в отеле без присмотра с такой раной?  — Зачем ты спрятал Катрину? — спросил Слава, вспоминая, с чего началась ссора между братом и сестрой.  — Не важно, — отозвался вампир. — Это наши семейные дела.  — Если ответишь, то я останусь, — тут же отозвался Слава. Любопытство было сильнее его. О первородных было известно буквально ничего! А тут живой справочник был перед его глазами!  Мирон замялся. Кажется, он искренне хотел, чтобы Слава задержался у него. Карелин не знал, чем он был так нужен вампиру, но послушно сидел и ждал его решения. К тому же, это явно бы объяснило существующий уровень доверия между ними. А как можно было остаться на ночь, если доверие отсутствовало?  — Она хочет воскресить Катрину, — вздохнул Мирон. — Поверь мне, Виктория далеко не самый жестокий и кровожадный член моей семьи, поэтому всему миру будет лучше, если ее план не удастся осуществить. Дюжина за четыре дня покажется детской разминкой. Я спрятал и Катрину, и Макса, чтобы загребущие ручки Виктории до них не добрались.  — А разве вас можно воскрешать? — тихо уточнил Слава. — Первородных — да, если от тела что-то осталось. Остальных — нет. — Зачем вы вообще начали обращать других в вампиров?  Мирон помрачнел и изобразил тяжелый вздох. Ему явно не хотелось обсуждать именно это и вспоминать именно эти моменты из своей биографии, но чтобы Слава остался ему явно хотелось ещё больше.  — Сначала мы вообще не знали, что способны создавать себе подобных. Наша кровь оказалась чем-то вроде лекарства, помогающего выходить слабых младенцев при рождении…   … Мирон осторожно сделал небольшой разрез на своей ладони, собирая в несколько маленьких флаконов кровь. После он по привычке забинтовал рану, хотя и знал, что она затянулась бы в течение пятнадцати минут. Флаконы он передал местной знахарке. Та добавляла несколько капель в отвары для болеющих людей. Тем довольно быстро становилось лучше, а эпидемии не уносили практически ни одной жизни из их деревни. В округе стали ходить слухи, что они заключили сделку с дьяволом.    Максимилиан поил своей кровью тех, на кого поставил на соревнованиях и дуэлях. Здоровые люди, принимающие его кровь, временно становились сильнее и выносливее, быстрее и ловчее, изворотливее и точнее. Все знали, что если Максимилиан поставил на игрока, то тот точно победит, считая, что беттор просто поцелован Фортуной.    Виктория давала своей крови намного больше, но всего лишь одному человеку. Увеличивая дозировку, можно было достичь наркотического эффекта. Так она развлекалась со своим возлюбленным, но со временем ему нужно было больше и больше. В один момент, стало ясно, что он просто не выжил бы без такого допинга, а Виктория уже не могла безболезненно предоставить ему нужное количество крови.    — Ее возлюбленный умер от страшной ломки. Его организм был настолько отравлен её кровью, что не мог уже функционировать без нее. Катрина запретила нам делиться хоть с кем-то нашей кровью. Оказалось, что мы нарушили естественный отбор. Выхаживая нашей кровью слабых младенцев, помогая заболевшим вылечиваться, мы не спасли жизни, а убили их иммунитет. Без нашей крови, они болели намного сильнее и чаще, смертность выросла в разы. Мы уехали оттуда во время очередной эпидемии.  — Почему всего этого не было в архивных записях из библиотеки?! — После обращения мы тут же переехали. От нас троих там остался лишь склеп. А родители, якобы убитые горем от потери сразу троих своих детей, отправились на другой материк. Так что мои истории после становления вампиром происходили очень далеко от места, где стоит склеп. Ты хочешь дослушать или как?  Слава покраснел. Он не хотел перебивать Мирона, считая, что это дурной тон. Но очень уж было интересно, как такая невероятная история не была найдена им в материалах библиотеки!  — Извини. Хочу, конечно. — Так вот. Мы добрались до нового места, и я влюбился. Это была невероятно красивая девушка! Только… только она заболела чумой. Я пытался ей помочь, как мог, нарушая требования матери.    Мирон разрезал ладонь тонким лезвием, и его кровь струйкой текла по чужим губам. Температура на время спадала, и больной становилось на время лучше. Она веселела, общалась с родными и крепко его обнимала.  Единственное, что терзало Мирона: даже, если она поправилась бы, то он бы все равно увидел её смерть таким же молодым. Если, конечно, Катрина не врала. Но сейчас эти переживания отходили на второй план. Мирон мечтал помочь своей возлюбленной.  Но он не смог. Однажды она все равно умерла. Новая доза крови не помогла.   — Я… я видел, как угасала жизнь в её глазах, и я так испугался! Я очень не хотел, чтобы она умерла, но я ничего не мог с этим сделать. Мне захотелось тоже умереть, но меня уже ничего не брало. Мне было за семьдесят, а я выглядел как двадцати восьми летний мужчина. И я… укусил её. Мне показалось, что так я смогу поселить чуму в своих венах, что так я тоже умру. Но… я не умер, а вот она…   В ту же ночь в дверь к Мирону постучали. На пороге у него стояла его возлюбленная, которую похоронили почти сразу после смерти, чтобы чумная никому не смогла навредить. Она была в белом саване, перепачканном в могильной земле, кое-где он был порван, и смотрела на него широко распахнутыми глазами.  — Я… я проснулась в могиле. Испугалась, что мне не хватит воздуха, а потом поняла, что я и не дышу. Совсем не дышу! Я стала стучать в крышку гроба, потом рыть пальцами землю и… вот, я здесь. Она говорила взволнованно и сбивчиво, с ужасом разглядывая себя в похоронном наряде. Но у нее не было сил для слез. Она ощущала лишь голод. Новообращенные вампиры всегда ощущали лишь одну потребность полноценно — это была кровь. Они сначала не могли никак обозначить свое желание, но шли именно за ней. Сначала человеческое в них пересиливало. Но потом… исход всегда был один.    — Рецепт бессмертия оказался прост. Сначала ты должен напоить своей кровью человека, затем укусить, а после смерть должна забрать его. Спустя время он воскреснет уже бессмертным.   Сначала всё было в порядке. Но если новообращенный оставался без присмотра, то он уже не контролировал себя. Первые несколько убийств новообращенной Камиллы можно было скрыть. Мирон этому активно содействовал, терпя от семьи обвинения в своем безрассудстве.  А позже Мирон сам не захотел помогать. Оказалось, что Камилла никогда не любила его. Сначала ей приходилось буквально терпеть его нудное общество из-за родителей. Они-то были в восторге, что за их дочерью ухаживал галантный, обеспеченный молодой человек, способный исполнить любое её желание. Позже она сама поняла, что нуждалась в нем, ведь только его кровь могла поддерживать в ней жизнь и помогать бороться с чумой. Но все это время её ждал её возлюбленный. Перед ним все поступки Мирона обратились в ничто. Выведав тайну, она обратила свою любовь в вампира, и вдвоем они испили практически всю деревню до последней капли.    — Это была одна из немногих ситуаций, когда мы втроем работали сообща, — рассказал Мирон. — Я, Максимилиан и Виктория должны были поймать их по приказу Катрины и убить. Камиллу мы нашли быстро… а вот её настоящий возлюбленный, Эрик, сбежал. Не знаю, как он продолжил. Быть может, вышел на солнце и сгорел. Но после и Виктория, и Максимилиан продолжили обращать в вампиров. Это были их возлюбленные или компаньоны… кому-то они дарили бессмертие в обмен на деньги и славу, статус и влияние. Обращения стали увеличиться в геометрической прогрессии. Катрина уже не могла контролировать нас, ибо все мы в равной степени осознали собственное могущество и силу. Я, раненный историей с Камиллой, долго не мог позволить себе ни влюбиться, ни обратить кого-то. По сей день я обратил лишь троих, и эти трое мертвы. Двое из них — от моей же руки.  Слава поежился. История казалось не столько увлекательной или жуткой, сколько грустной и даже трагичной. Мирон почему-то совершенно не ассоциировался у него с типичной тварью. Он пил при нем кровь, но Слава совершенно не тянулся к оружию. И это было не только из-за того, что попытки напасть на Фёдорова оборачивались провалом. — Почему ты так сильно хочешь, чтобы я остался?  Мирон поджал губы, наконец присаживаясь. Слава только сейчас заметил, что он симулировал для него дыхание. Вампир поднимал и опускал плечи, немного напрягал живот, а в разговоре то и дело допускал шумные и тяжелые выдохи. Мирон старался выглядеть для него естественно. Славе мгновенно стало стыдно, что он вновь думал о нападении на него. Желая загладить свою немую вину, охотник поступил совершенно непростительно и безрассудно. Слава вытащил все свои ножи, даже кинжал, все ещё испачканный в крови Виктории, из ботинка достал. Он поднялся с места, кладя все свое оружие рядом с Мироном. Слава тоже пытался научиться ему доверять.  — Я не говорил ни с кем нормально уже больше двух с половиной лет, — страдальчески протянул вампир. — Мне очень не хватает собеседника. Очень сильно. А у нас с тобой есть общее желание подпортить жизнь Виктории… как минимум. И ты спас мою жизнь!  — Ты мою сохранил дважды, — отмахнулся Слава. — Тогда в склепе просто вырубил, вынес оттуда подальше от Виктории. Вряд ли бы она отказалась от закуски, которая лежит без сознания рядом с ее надгробной плитой.  Его желудок пронзительно заурчал. Есть хотелось невыносимо сильно. Когда его впечатления от дня немного поблекли, естественные потребности взяли свое. Слава уже чувствовал не только голод, но и нахлынувшую усталость.  — Я сейчас схожу куда-нибудь за едой, — тут же отозвался Мирон. Славу немного раздражало, что от его слуха ничего не скроешь, но сделать с этим что-то было невозможно. — У тебя есть на что-то аллергия?  — Я здоров как бык, — улыбнулся охотник. — Всё исключительно на твой вкус.  Когда Мирон двинулся к выходу, Слава совершил следующую фатальную ошибку, нарушавшую любой свод правил охотника на вампиров. Он уснул в логове твари. Стоило голове опуститься на мягкий подлокотник дивана, как он тут же не смог бороться со сном! После такого безрассудства он точно стал бы самым нежелательным напарником из всех. Ваня оторвал бы ему голову, если бы узнал. Но вряд ли тот до сих пор думал о нем. Слава, например, сейчас совершенно не мог думать.