7 | Битва за Штормград

Выполнять обещание богиня иллюзий не спешила. факир, явно жаждал начать шантаж, уведомляя, что если она не поздоровается с Варей, то он всё расскажет матери Любавы. Сделать этого он не успел, потому что очередной урок Астера внезапно стал — Занятие по парной магии, — оповестил он, выводя студентов с их парт в середину кабинета. — Сегодня ваша задача: объединится с магией партнёра и создать нечто необычное, используя способности тех и иных. — Как это связано с волшебными травами? — пренебрежительно отозвалась староста, явно не желая влезать в подобное занятие. Чего уж говорить: уроки нового преподавателя она пропускала, прикрываясь лечением, по-прежнему всем видом показывая, что не желает иметь с мальчишкой, который якобы зарекомендовал себя хорошим преподавателем, ничего общего. — Каждый из вас получит определённый цветок, наиболее приближенный к вашей магии, и вы будете обязаны его истратить в данном деянии. — По причине того, что он способствует усилению наших способностей — закончил анимаг, заставляя несколько студентов закатить глаза. — Да! Да-да, благодарю, Корвин! — защебетал любитель звёздного неба, когда потерял нить разговора. — Так… О чём я говорил? Цветы, цветы, цветы… Презрительно вздохнув, Любава надула губы, шутя сразу на два фронта. Она ловко отправила не магу в его по-прежнему открытую для её злодеяний голову свою тонкую мысль. «Твой пустырник, не так ли?» Обратив внимание на неё, факир сморщил нос и надул щеки, будто посылая девушку с её шутками куда подальше, хотя она ощущала, что фразу смешной он всё же отыскал. — Ему бы надобно попить травы, способствующие улучшению памяти, — уже вслух выпалила она своей свите. — Это… Какие там, Кика? Подружка, давно не говорившая с богиней иллюзий, не малость смутилась тому, что она обращается к ней, но и это было не удивительно. Открытые мысли психолога стали для Сатаны бесконечной программой новостей, из которой она прознала, какое негодование испытывает волшебница земли во время проявления внимания её возлюбленного к «неучам», что колдунья мыслей считала сразу великолепным и одновременно глупым. У неё имелась возможность порезвиться с чужими эмоциями… — Откуда мне знать? — язвительно вопросила чуть её помощница, выгнувшая шею в привычном жесте. — Откуда — не имею понятия, но то, что ты ведаешь об этом, я точно знаю. Беспринципность и требовательность сильно напугала позабывшую о таком поведении носительницу дара вредительства, и она, выпрямившись, дала правильный ответ: — Листья шалфея или листья малины и брусники. — И к чему тогда литота твоих знаний? — Варвара Ветрова будет работать с… Любавой Бабейл! Голова мгновенно повернулась к преподавателю, а после и к названной, явно тоже не ожидавшей такого поворота событий. Красивые аметистовые глазки расширились, поглядывая на родственницу с биполярным расстройством, скрывая в себе толику надежды, которую не прочтёшь из-за блоков в голове, но которая заметна лишь по ясной меняющейся мимике. Вот богиня иллюзий презрительно фыркает. — Кто бы мог подумать, — шикнула она, натянув улыбку. Совсем не многие люди оказались рады распределению их преподавателя, а в особенности его возлюбленная, которая сильно негодовала, когда ей в пару досталась самая хитрая Кика. — Скажи мне честно, — когда все начали расходиться по названным персонам, обратилась она к нему, подойдя вплотную и нашёптывая вопрос, — ты распределял нас, глядя исключительно правым глазом, при этом сидя без очков? — Маша, пожалуйста, просто дай ей шанс! — верещал он, аж сцепив ладони меж собой в молящем жесте. Она сжала челюсти и еле-еле закивала головой, оповещая, что согласна потерпеть этот час пыток, в которые, она не сомневалась, не получит ни одной счастливой эмоции. — Если страшишься, я могу прибегнуть к ротации, — отозвался чернокнижник, как-то очень быстро возникший рядом с волшебницей ветров. — Как же ты это устроишь? — Сообщу нашей дорогой неуклюжей матрёшке, что, если не согласится он с моими условиями, будет вечно обременён моими комментариями и «обречён» на исправления. — А если он нас поменяет, ты прямо прекратишь это делать? — усмехалась Варвара. Хмыкнув, Равелин намекнул на то, что ход мысли принцессы абсолютно верен, и, удостоив девушку улыбкой, ушёл, как только её «партнёрша» по делу встала совсем рядом с ней. Не посмев и зеницы поднять на однокурсницу, Корвин удалился, оставляя девушек наедине с их предстоящей работой. — Не верится, что нам придётся это сделать. — Работать вместе? — предположила саркастичная особа. — Мы занимались этим постоянно, Любава. — Я не тебе, а своему легиону говорила, — гневно выпалила Психея, ясно давая понять, что сейчас на троне психичка. — Не верится, что нам снова придётся общаться с тобой. Наследнице Штормградской короны пришлось прикусить нижнюю губу, лишь бы не показать обиду. Положив на стол учебник, волшебница мыслей приподняла поданный цветок, разглядывая его с нескрываемым презрением и явным отчуждением, будто находя в нем всё убогое, что существует на планете Земля, чего явно не понимала её племянница, и это лишь сильнее насмешило всезнающую манипулятора. Нагло хохотнула. Гадкая ухмылка, и она наконец-то удостоила родственницу взглядом. — Не находишь забавным, что носительницам короны дум достался Троицын цвет? — Нам нужны растения, которые помогут, — высказала мнение Ветрова, не желая испытывать терпение собеседницы. — Да, вот только фирменный цветок моей магии Розмарин, а Троицын цвет значится как «думаю о тебе». — Чуть помолчав, она добавила: — Именно ими задаривал Виктор твою мать, когда её встретил. Вся деревушка старообрядцев тогда покрылась этими чёртовыми Анютиными глазками, а публика принимала его за безумца, что мечется пред недостойной своими подареньями. — Я знаю. И о её знаниях тётушка тоже знавала. — Тогда приступим… — Как ты? Фыркнув, носительница биполярного расстройства, которая сейчас будто приклеила к точке управления самого гневного и убогого Сатану, явно старалась сказать, что не видит ничего надобного в беседах с дорогой племянницей и уж тем более не жаждет вести беседы. — Лучше тебя, как и всегда… — Как самочувствие? — продолжала лидер патруля. Она начала, и теперь ей лишь осталось удержать эту тонкую верёвочку на её пальце и не лишиться той точно так же, как и эмоциональной связи, без которой она ощущала себя в разговоре с этой особью абсолютно далёкой и совсем чужой. — Прекрати, Ветрова. Ты не доктор, чтобы задавать такие вопросы. — Я больше! — весьма обиженно протянула девушка. — Я твоя племянница! Ты явно мне дороже, чем всем этим лекарям! — Какое возвышенное восхваление привязанности, взятое из ниоткуда и ведущее в никуда, — цедила богиня иллюзий, слишком сильно искажая мимику. — Как жаль, что я и капли не верю в твою вовлеченность в моё существование. — Любава, как ты… Два шага от её собеседницы, и вот Бабейл и Ветрова, будто не то что не родные, а скорее, как истинные враги, стоят поодаль, даже к друг другу не прикасаясь. Такое отстранение, невероятно холодное отношение со стороны родственницы, к которой волшебница воздуха испытывала самые добрые чувства, сковывало её и обездвиживало, заставляя стесняться и пугаться самого её существования, а хуже всего принцессе становилось оттого, что она совсем не понимала причин этого. Несколько месяцев назад она противостояла самой Марфе, лишь бы вытащить племяшку из гнёта родительского воспитания, а ныне она уничтожала её чем-то таким же, будто попутно уведомляя, что она неважна и никогда и ни для кого такой не являлась. Если бы её так обидел кто-то из одноклассников, она бы не обратила никакого внимания, но это она. От неё надобно получать знаки внимания и чёткое знание, что ты необходим. С другой стороны, такое требовалось им обоим. — Давай уже выполним задание и разойдёмся, — бросила она. — Ты уйдёшь к своим ничтожным уродам, о которых заботишься, как о собственных детях, а я вернусь к своим помыслам, достойным моей божественности. — Я беспокоюсь о тебе… — Напрасно, — выкинула также безэмоционально она. — Я здорова. Хочешь о ком-то побеспокоиться, так потревожься о никчёмной группировке да своём отце. Мне внимания уделять не стоит. Гнусно и нездорово, чрезмерно токсично, и как-то совсем не похоже на них. От подобного хотелось отмыться, спрятаться и скрыться. Варваре не оставалось ничего, кроме как протянуть неугомонной даме свою ладонь и приготовиться, когда цветок памяти попросту растаял на их глазах. — Отличный результат! — уведомил Астер, хлопая в ладоши. Пальцы тут же расцепились. Любава спешит к своему учебнику. — Я свободна? — поинтересовалась она, явно намекая, что, если не отпустит он её сейчас по доброй воле, она придавит его к стенке, и ему всё равно придётся прислушаться к её желанию. — Ещё не все… — Так, когда все закончат, тогда все и выйдут. Я не все. Идти могу? Начав мямлить, Астер попросту не совладал с собой и упустил мгновение, когда фигура властной принцессы испарилась, оставляя напарницу со скрещёнными на груди руками и абсолютным чувством порабощённости. — У вас не получилось поговорить? — обратился он к лучшей подруге любимой девушки, лишь этой фразой точно давая понять, почему весьма спорная магия воздуха и мыслей не скрестились с куда более близкими им, а сошлись именно в таком порядке, в моменте, когда использовался второй корень одного из участников. Покачала головой. Штормградская будущая королева прикусила губу, прячась за распушившимися локонами, как за стеной, где имела возможность не показывать свои эмоции. Сочувственно улыбнувшись, он позволил студентке оставшуюся часть урока просидеть за партой без его внимания, что она тут же решила сделать, устроившись за деревянным столом, размышляла о том, как поступки, должные их сблизить, сумели сделать их лишь только более далёкими.

***

Покидал комнатушку патруль, находясь в абсолютно разных, кардинально отличающихся настроениях. Казалось, только Снежка была наиболее счастлива исходу урока, пока остальные плевались ядом по поводу однокурсников, которые достались им для выполнения задания. — Ай! — пискнула принцесса волшебного мира, касаясь своего мизинца и понимая, что и тот покраснел. — На каком пальце у тебя нет ожога? — с интересом обратилась учёная, вытаскивая медикаменты, обычно используемые для её молодого человека, которому они явно ещё окажутся необходимы, когда она захочет озвучить свою оценку сегодняшнему занятию. — Боюсь, что на тех, что на ногах! — Алехандро, верно, какой-то частью себя злорадствует. На это её брат по сарказму лишь прыснул, намекая, что это далеко не верно, и уселся подле батарейки, обдувая её ладонь, пока Маша заботливо поливала ту успокаивающими растворами после встречи с магией Волода. Хотя, по правде сказать, его и впрямь чуточку радовало, что его девочка прочувствовала на себе, через какие страдания он прошёл, когда та только впустила магию солнца в себя. Волдыри на руках не проходили месяцами. — У вас хотя бы в конечном счёте всё получилось! — с неприязнью выкинула волшебница земли. — Цветок исполнил свою работу, а час был потрачен не впустую! У вас даже оценка будет, а мне могут спокойно влепить двойку! — Да не поставит тебе Астер двойку! — Почему нет?! — разгневанно продолжала девушка. — Что его остановит?! — Можешь поверить моему опыту, причина у него есть. Возникший позади компании преподаватель боевых искусств втянулся в беседу так ловко, что никто даже внимания на его пришествие не обратил. Сложив руки на талии своей девушки, он прижал её к себе, носом утыкаясь в каштановые волосы, сразу ощущая по её слишком обременённому тяготами лицу и сжатости дурное настроение. — Он не может пойти против принципо, как своих, так и этого учебного заведения ради меня. — Астер уже нарушал много принципов ради тебя, — заметил факир, подувая на пальчики с новой силой. — Не думаю, что обойти этот ему покажется большой задачей. — Через границы переступать он умеет, как и смотреть с другой точки зрения, так что, Машенька, двоечки у тебя никак не будет. С того момента, как их астроном прекратил выступать лишь в роли мельтешащей фигуры в стенах колледжа и получил статус учителя, каждый день жизни они тратили на оправдание его методов обучения и отношения к студентам. Правительница земной стихии как-то вовсе отрицала его затеи, аннулируя их и навешивая клеймо «кривых», которые становились такими лишь потому, что не нравились ей. Тяжёлые вдохи и выдохи, и вот они наконец-то решают проблему с кучей ожогов и перевязанными пальцами, из-за которых волшебница огненной стихии оказалось неудобно даже нести свой портфель, который тут же взял фокусник, навесив на своё плечо и мигом получив комментарии. — Тебе так идёт, — почти в унисон молвили остальные члены саркастичной тройки, получая от товарища недовольный взгляд. Взяв остальные предметы, компания направилась прочь по своим делам, а тёмный князь, ловко опустив руки с талии, взял возлюбленную за ладонь. Он сразу развернул ту к себе и задал ей резонный вопрос о её занятии, которое, судя по её внешнему виду, уж точно не прошло хорошо. — Вижу, у тебя тоже ничего не вышло. Не получилось с ней пообщаться? Тяжко вздохнув, ветерок перемен, будто преисполненная невероятной слабости, облокотилась о стену. Она держась за пальцы молодого человека. — Не знаю, можно ли назвать бесконечную выдачу оскорбительных выражений диалогом. — Мы с тобой тогда вообще не говорим. Издав слабый смешок, Варя вновь опустила улыбку, неспособная держать её вовсе. — Сегодня она оказалась слишком… Не столько безразличной, сколько, именно что, хладнокровной и… Ненавидящей. — Типичная Любава, — заявил бывший морок, приподняв свои чётко выведенные брови, а потом их сразу отпуская. — Ни капли! — не согласилась она, даже страшась произносить то, что поняла, когда осталась наедине на этом занятии. — Типичная Марфа. Как только пятая точка приземлилась на сиденье, она сполна ощутила эту обречённость, приговор о вечном одиночестве и ненужности; её гибель ничего не поменяет, никого не тронет… — Сегодня она послала меня так далеко, как никогда в жизни не посылала, — печально договорила она. — Так, — не в силах дальше терпеть эти опущенные аметистовые глазки, привлёк внимание к себе преподаватель боевых искусств, — Давай-ка, колючка, отпускаем горечь вселенского масштаба и надуманные ситуаций и начинаем радоваться. — Чему? Блинчикам в столовой? — Да хотя бы мне! — Он вызвал у принцессы искреннюю улыбку. — Тому, какой я у тебя милый, красивый, понимающий и… — Вообще, не нарцисс! Закивав, он причислил и этот пункт к себе в копилку. — Наше свидание может тебя обрадовать? — предложил тот, ухмыляясь. — Если это будет очередной пересмотр документации по физкультуре, то — нет. — А что насчёт звездочтения? Такой вариант уже так сильно взбудоражил подавленную особу, что аж у той возник прелестный румянец, заметив который, её любимый сразу сжал щёчку. — Ты можешь это устроить?! — Конечно! Сейчас только ключи стырю… — Влад, не будь Мороком! Рассмеявшись, колдун молний явно намекнул, что лишь шутил, и на самом деле не собирался вытворять такое, ведь единственные кражи, какими он промышлял ныне, — это её резинки и её же поцелуи. — Хорошо-хорошо! Вежливо попрошу. Подобное успокаивало волшебницу воздушной стихии, и она, обрадованная делом, что он назначил на этот вечер, потянулась вперёд, целуя того в губы, показывая, что парень сумел поднять её настроение. Получив от её радости немного счастья и себе, Влад отодвинулся, оставляя по-прежнему пальцы в их узле из ладоней. — Тогда встретимся в девять возле кабинета астрологии? Получив кивок, паренёк поспешил вперёд. — Только вновь не застревай из-за того, что тушь не так нанесла, колючка! — припомнил он, уже находясь в другом краю коридора. — Мы будем смотреть на звёзды, а это делают в темноте, где тебя не видно! Да и к тому же когда мне последний раз вообще дело было до твоего макияжа и стрелки?! — Когда он был на тебе. Щёлкнув пальцами, он признал, что тот вечер, впрямь считался единственным разом, когда его хоть чуток это трогало, и то из-за того, что он просил блёстки цвета фуксия, а не розовые, а сразу после он исчез среди толпы студентов, оставляя её подле стены с истеричной ухмылкой. Некоторое время стояла там, думая о том, какой наряд хотела надеть, а потом она отодвинулась, вовсе не ощущая поток чужих способностей, носительница которых специально скрылась от чужих глаз, чтобы подслушать этот тайный и, по её мнению, очень нафталиновый диалог. Как только каблучки фиолетовых туфель застучали по мраморным коридорам, мстительная Сатана усмехнулась. Девять часов, значит.

***

Возвращение к занятиям по фигурному катанию волшебница снежной стихии ждала больше, чем Новый год. Последнюю неделю она каждый день если что и делала, так только поглаживала свою форму, приводила её в порядок и стремилась добиться той безупречности. она даже попросила стилиста их команды подстричь ей волосы под удобное каре, которое очень ценила её тренер, потому что так легче убирать волосы. Сделав пучок и закрепив оставшиеся тонкие выбивающие пряди множеством красивых заколок, Снегурочка в последний раз улыбнулась своему отражению в зеркале и поскакала вперёд. Залетев в зал гимнастики, она очень быстро поняла, что здесь совсем не те люди, которых она ожидала увидеть. Резкая музыка, требующая быстрых и экстравагантных движений, пропитала её ушки очень быстро, но даже при этом она не ушла, а, застряв в двери, пристально наблюдала за тем, как её однокурсница игралась с плеером, вводя новые и новые настройки поверх игры такой спокойной гитары. Носительница фиолетовых локонов, сложенных в причёске андеркат, мельтешила пальцами с такой скоростью, что фигуристке казалось, будто космическая с этим темпом не сравнится. Темно-фиолетовые глазки выдавали явное знание своего дела, ибо перебегали от одного крошечного экрана к другому очень ловко, игнорируя вовсе звук от цепей и тяжёлых серёжек, которые обязаны чуть глушить оригинальную дорожку музыку. Знающая же своё дело девчушка, очевидно, не замечала этого вовсе. В конце концов, кажется, завершив обработку, она убрала ладони от аппаратуры, прося установку включить созданную мелодию, и миксованная версия полилась по залу, становясь усладой для своего творца. Аж выгнулась в наслаждении, ловя кайф от каждой секунды своей работы. Что странно, нежная милочка тоже нашла подобное звучание завораживающим и даже начала чуть пританцовывать под него, чем, увы, и выдала своё присутствие. — Что ты забыла здесь, льдинка моя? — язвительно отозвалась студентка, остановив мелодию и сразу обратив пристальный, мгновенно губящий взгляд на неё. Внимание и настрой который резко возник в комнате, музыка закончилась, сильно напугали волшебницу, и вот она молчаливо стояла. — Ты отморозила челюсть? — продолжала Несмеяна в тот же момент. — Вроде не так холодно, чтобы она каменела у тебя, словно мамонт в ледяных пещерах. Чем дольше она сохраняла тишину, тем больше язв из ничего получала, и, поняв это, колдунья водной стихии решила действовать, шагая внутрь помещения, прижимая сумку к себе. — Я пришла на занятия по гимнастике, — уведомила она. — Вот оно как! — поймав её на слове, нашла новый повод для гневного освистывания ядовитая особь. — А почему ты не посещала их раньше? Риторический вопрос, так что Снежка явно зря приоткрыла рот. — Да! Ты же была ранена! — воскликнула токсично собеседница, играя своими ладонями с черным маникюром и перчатками без пальцев. — Сломанные кости, порванные сухожилия… — Именно. — Значит, ты сюда никогда не вернёшься. От подобного заявления, сказанного так, будто оно ничего не стоит, Снежка совсем и побелела. Наглость однокурсницы её вымораживала. — То есть? — Камон, льдиночка! — продолжила щебетать ядовитым тоном особа. — Ты полгода провела в бездействии, потому что ты не просто поранилась, а порвала сухожилия! Это не рана, которую можно зашить ниточками, а затем снова выходить на лёд, добывать себе бессмысленные медальки, которых можно обменять на денежки! Это травма, после которой некоторые вовсе полноценно двигаться не могут, а ты жаждешь вернуться в спорт! Смешно — Я вернусь! Смешная уверенность лишь раззадорила острую на язык хамку. — Ни за что и никогда! — выкинула она, шевеля рукой и убирая прочь свою аппаратуру. — Наша преподавательница даже боится возвращать тех, кто сломал мизинец, а ты надеешься, что она позволит вернуться той, что вообще могла инвалидом остаться?! Сделав несколько шагов к Снежке, она усмехнулась, глядя на её аккуратную причёску, которая смотрелась и того глупее, по её мнению, за счёт десятка заколок со снежинками, звёздочками да сердечками. — Хотя ты и так инвалид на мозг, коли в такое веришь, — отпустила та, играя своими бровями с пирсингом на них. Обида заиграла в Снегурочке очень сильно, но она не собиралась верить ни в единое слово, и, сцепив кулаки, повторила, как заведённая кукла: — Я вернусь. Её собеседница улыбнулась ядовито. в зал влетела преподавательница, что сразу прошлась взором по болтающим ученицам, задавая резонный вопрос о присутствии одной из них в сих стенах: — Ой, Снежечка! Что ты тут делаешь? Приподняв подбородок, как учила её Варя, она отпрянула от прижигающих темно-фиолетовых очей и обратилась к своему тренеру: — Пришла на занятие! По постановлениям врача, период лечения уже завершён! — Да? Но тебе нельзя дальше заниматься. Обычно, когда человек доказывал свою правоту, за эти следовал взгляд дряни, преисполненный величия и гордости, и милочке сейчас очень хотелось, чтобы её «накормили» чем-то таким. Вместо хохота, который так и говорил, насколько глупа малышка. — Врач сказал, что я цела и могу продолжать… — Я не буду с тобой дальше заниматься! — сообщил её преподавательница. — Такая рана — слишком серьёзная вещь и меньшее, чего я хочу для тебя, — это её повторения и последствий от неё! — Всё будет хорошо! Я больше не поранюсь! — Нет! — поставила точку в решении женщина. — Проводить уроки с тобой я не буду! Это риск, большой риск для тебя остаться инвалидом! Потянешься на занятии, рана проявится, и всё! Я не согласна брать на себя ответственность за такое! Нет! — Но… Униматься Снегурочка не желала вовсе, потому что отсутствие её занятий — это смирение с тем, что ей надобно сдаться, чего она, естественно, делать никак не собиралась. Она ночами грезила о том, как вернётся на каток, как конёчки снова поскачут по поверхности льда, и вот теперь она была обязана опустить руки. Такое вообще не в пределах её рассудка. — Я не… — Разговор окончен! — Подождите! Ловко ускользнув от стремящейся студентки, преподавательница прошла в зал, уведомляя, что продолжать беседу не желала а волшебница пурги побежала за ней, тут же останавливаясь, внезапно понимая, что от этого ничего бы не поменялось. Наблюдающая Несмеяна прямо упивалась разочарованием грезящей о медалях чемпионки. — Ещё на колени встань и моли! — щебетала она, выпятив нижнюю губу, и изобразив тем самым сожаление. — Ты настолько жалкая, что умереть можно! — Это моя мечта! Каток — моя жизнь! Откровения вырвались сами, попросту из-за внезапного страха, что всё исчезнет, ведь она бы точно никогда не стала делиться чем-то настолько сокровенным с этой выдрой. — Значит, ты сегодня умерла! — выкинула в ответочку та, явно намекая, что место её переживаниям в мусорке. — Отличные были похороны! Опустив руки, что она сцепила на груди, девушка ядовито прошлась языком между зуб, а потом покинула помещение, оставляя спортсменку наедине с её совсем бессмысленными попытками убедить тренера взяться за неё вновь.

***

Обещая своей любимой, что они обязательно вместе отправятся сегодня в библиотеку, чтобы наводить порядок, астроном вовсе не замечает, как слишком сильно увлёкся планами уроков, и потому пропустил назначенное время. Учительские дела слишком сильно пленили его и заставляли и без того нерасторопного и плохо координирующегося молодого человека вовсе терять счёт времени. Он опаздывал и на встречу с любимой девушкой, и отставал по программе, но ему требовалось сделать ещё одно дело, прежде чем он побежал бы к ней извиняться за опоздание, верно, прося прощения, в то время как она будет обрабатывать его колени, которые он расцарапал бы, пока мчался бы по лестницам волшебного колледжа. В волшебную оранжерею он, скорее, не зашёл, а залетел, сразу хватая пакет с удобрением, открывая который, естественно, просыпал всё содержимое на пол. — Твои руки настолько из задницы, что мне даже способности свои применять не приходится, чтобы напакостить. Услышав знакомый голос, Астер вначале сильно испугался, вовсе не сразу понимая того, кому же он принадлежал. Лишь развернувшись и узрев фигуру, что забралась на разросшийся здесь дуб, он, прижав руку к сердцу, начал дышать. От его страха девушка слабенько хохотнула, ощущая забытое дежавю. Как же легко его раньше было напугать, возникая из пустоты. Сколько же наслаждения она от этого получала… Отыскав в очертаниях крон деревьев знакомые узкие глазки и уточкин нос, мальчишка вовсе позабыл о том, что куда-то спешил. Приблизившись на пару шагов к стволу, он решился на беседу: — Прячешься средь листвы? В комнате опять слишком громко? — Нет, там очень чисто, — уведомила она, даже не смотря на преподавателя. — Ни одного аромата или брошенного предмета. Безупречный порядок, который нам надобно будет соблюдать даже при условии, что Любава живёт в иной комнате. Она просто вернулась и сама всё убрала, — высказав ненавистную тираду, она закончила очевидным итогом: — Из-за этой опрятности грезится, будто сама спальня гонит. Здесь хотя бы есть эта кривизна и не идеальность мира с ароматами и безобразиями… — Асимметрия, которую я лишь удвою? — пошутил он, поправив очки. — И ты сидишь на дереве, среди бардака родной стихии, пытаясь избавиться от окружения такого чужого мира… Ты не меняешься, Кика. — Хочешь поговорить об этом? Раскинув руки, она глянула вниз со своей ветки, ожидая его ответа. — Для этого надо лезть на дерево, а я не очень хочу этого. На этом ромбовидном личике со скулами возникла дикая ухмылка, явно повествующая о том, что последующее действо доставило бы ей восторг, и он сделал шаг назад, мгновенно наступая на взращённые колдуньей стебли. Они, ловко обвив его ноги, подвесили парнишку головой вниз. Единственное, что успел он сделать, так это схватить очки, чтобы те не разбились, пока магия несла его к месту, бывшему рядом с его собеседницей, которая гоготала, находя и его искорёженное личико, и само происходящее исключительно забавным. Усадив худенького мальчишку на ветку, она лишь громче расхохоталась, когда увидела, как он, будто кот при спуске с дерева, обнимал опору и вжался в ту, пища что-то нечленораздельное. — Так хорошо? — выдала волшебница, издеваясь. — Е-е-е-е-е… — Ты поешь песню или это английское «да»? Скорее, в припадке молил освободить его из этой тюрьмы. — Ес… если я упаду, т… ты же создашь мне батут?! Очередной дикий ржач. — Я ужасная земляная колдунья. Одуванчик, не забывай об этом! Кика оплела стеблями талию знакомого, буквально зацепляя его за дерево, словно пленника. — Лучше? — поинтересовалась она, раздумывая над тем, насколько созданное ей сплетение напоминало подгузник. — Го… го… гораздо! — Сумев усесться прямо, он поглядел на собеседницу. — Ты крепко прижала меня к стволу! Теперь, если я начну падать, то я точно сверну бедра, но не упаду. — Повиснешь, словно кривая и убогая лиана. — Которые ты создаёшь. Комплимент вывел девушку из себя. — Потуги прекрати свои! — гневно прыснула она. — Хватит твоих ужасных стараний на занятии! Они уже задолбали! — Но ты знаешь материал! — настаивал он, совсем не собираясь переводить тему, намекая на причину, по которой так доставал студентку. — Я же ведаю об этом! Ты очень умна в травологии и алхимии, потому я вообще не понимаю, зачем ты лжёшь! — Мне лень, — сморщив нос и сильно раздвинув челюсти, не столько сообщила, сколько напомнила ему знакомая. — Просто лень выполнять то, что не имеет смысла. — Твоя учёба не имеет смысла?! — Как же ты заколебал со своей нравственной стороной вопроса и разговорами о будущем! Вроде прошло столько лет, а ничего не изменилось! — Так сильно ты ненавидишь беседы, когда надобно что-то делать?! — Как я могу их любить, если ты, ведомый своей убогой нравственностью и справедливостью, — протянув каждую букву последнего слова, волшебница очень чётко обозначала место, куда жаждала послать это слово, — пытался уничтожить волшебный мир?! М?! — Злишься на меня из-за этого? — А не должна?! Астер очень плохо понимал нынешнюю ситуацию между ним и Кикой, ведь, по сути, это не просто диалог двух людей, которые давно не вели беседы, по причине того, что разошлись. Нет. Разговор персон, которые оказались разделены нравами, войной и тюрьмой, а затем и презрением со стороны студентов. Когда последний раз она с ним говорила? Он уже и припомнить не мог. Точно лишь знал, что прекратила она незадолго до того, как он полностью «заболел» стремлением к уничтожению, а она взяла на себя обязанности помощницы королевы потока. Это они. Просто они. — Какое тебе дело до того события? — Мой друг детства принял решение вершить правосудие, а я должна относиться к этому спокойно?! Серьёзно?! — Тон стал яростнее и куда громче. — Должна внимать это мирно, испытывая из-за твоих поступков стыд и мерзость?! — Никто понятия не имеет, что мы с тобой друзья!

***

Конечно, он знал, что это не так. Преподавательский состав весь целиком знал об этих товарищах, да и богиня мыслей тоже, покопавшись в голове Кикиморы, в самом начале их отношений, отыскала такое воспоминание. Поразительно: они бывшие лучшие друзья. Любава всегда находила воспоминания подруги исключительно неадекватными, ведь самые яркие фрагменты и, соответственно те, которые она могла прочитать, невероятно разнились меж собой. И в одном она, малявка с хитрым хохотом, насылала магию на несчастного и неуклюжего сорванца, а в следующим они уже вместе бродили по лесу, обсуждая язык цветов и обозначение каждого из них. Колдунья ощущала, что между этими событиями весьма маленькая разница. И была права… Невзирая на проживание в одном посёлке и даже на одной улочке, у Астера и Кики не имелось вообще никакой возможности подружиться, потому что мелкая засранка, пакостящая жизнь другим, и мальчишка, который старше её на четыре года и который от книг не отлипал ни на секунду — это явно не дуэт навек. Зато это прекрасный сюжет о мучителе и жертве. Она издевалась над несчастным гением настолько сильно, что он даже выйти из дома боялся, точно зная, что попадёт под её горячую руку, а она ухитрялась ещё и мучать его неожиданностями. Дождь на улице? Он, несомненно, будет «умником», который оказался в луже. Жара? Значит, он обязан надеть шарф, чтобы спастись от холодного ветра или сугроба, в который он обязательно уткнулся бы. Так тренировалась. Играть с ним оказалось весьма легко, потому что, даже зная, о виновнице своих несчастий, он не наезжал на девушку и ни в чём её не винил, оставляя тем самым деяния безнаказанными и давая ей разрешение продолжать. Она и продолжала. Всё завершилось, когда она попыталась наслать на своего подопытного кролика глюк волка, предварительно не отойдя в сторону, из-за чего так неудачно попала под раздачу сама, когда его «пираньи» пролетели, пытаясь покусать ей ноги и руки. Парочка, в панике сжавшаяся в объятиях, очень быстро осознала новое испытание, выпавшее на их долю Общая икота. Вначале они разошлись, уверенные, что она скоро прошла бы, но этого не произошло. Тогда Кика попросила помощи, которая и принудила их работать в команде. Попытки найти способ лечения длились пять дней, за которые они стали друзьми.

***

— Это не отменяет того факта, что я тонула в этом чувстве, — грозно произнесла она, вспоминая то мгновение, когда его заковали в наручники, а она попросту до последнего не понимала, что происходит. — А потом добавилась ещё и дикая обида: ты мне не сказал, — обречённо вздохнув, вредительница повторила это вновь, будто доносила до плохо слышащего смысл выражения. — Ты ничего мне не сказал… Нахер годы дружбы тогда?! — То я ни с кем не обсуждал, а у тебя имелись ещё и другие дела, — припомнил он тот год. — О да! Притворяться, например, что я понятию не имею, кто тот человек, которого в нашей деревеньке все обзывают моим старшим братом! — Ты сама избрала такую тактику! И тут он тоже не лгал: игнорировать его первой начала именно что кикимора. — Это была шутка… — Очень плохая шутка, — заявил астроном, скрестивший руки на груди, уведомляя, что его та ситуация тоже обидела. — Не нуди! От моего отсутствия тебе ничего не было! Ты прекрасно влез в другие сладкие отношения! — Только вряд ли возникшая любовь могла заменить сестрёнку. Услышав подобное изречение, его собеседница снова хмыкнула, сгорбилась и повернула голову так, чтобы пряди не мешали ей. — Я заговорила с тобой, потому что хочу, чтобы ты прекратил свои мытарства над моей персоной. — А я думал, ты просто скучала, — шептал преподаватель. — Не без этого, но такое вряд ли смогло бы сдвинуть то ленивое изваяние, которым я являюсь, — подтвердила Кика. — Просто… Остановись! Ты не можешь своими попытками и многократными опросами исправить те двойки, которые я наживала годами… — Могу. — Астер! Каждый придерживался иного мнения, но сдаваться пред другим никто не собирался. — Послушай, я просто хочу, чтобы ты обзавелась нормальными оценками и явила свой потрясающий потенциал! — Да зачем тебе это?! — агрессивно задалась вопросом она. — Потому что я, как хороший брат, беспокоюсь о благосостоянии моей сестрички, — заявил писклявым голосом он, вновь под её взором ощущая это давно забытое чувство, будто его младший собеседник, на самом деле старше, чем он. — Я хочу помочь, и я сделаю всё, чтобы это помощь оказать! — Какой же ты нафталиновый, одуванчик! — ядовито выкинула она, облокотившись спиной обратно на ствол. Вроде оскорбление, но оно для них обоих пахло травами близлежащего к их домам леса. — А ты такая крапива! Заслышав нечто такое знакомое, старое, будто зов из родной обители, Кика совсем слабенько улыбнулась, даже отчасти радуясь стремлению названого братца к её успехам. Продолжив сидеть на дереве, ребята как-то совсем потерялись во времени: позабыли о делах, будто пытались возвратить былые ушедшие годы. Мальчишка припоминал все пугалки, что использовала его малышка, как она старалась вывести его из себя внезапностью. Оттого, когда конверт с волшебным письмом очутился прямо пред носом его собеседницы, он лишь прыснул, а потом, указав на него пальцами сказал, что примерно такие страшилки она на него и кидала, Спасибо ей, что она это вспомнила. Но только конверт создала не она. Взяв этот кусочек бумажки в руки, волшебница сразу обратила внимание на его розовый цвет, отмечая, что такое могла послать только Любава. Её сковал какой-то неясный страх персоны, которая уже давно поняла, что её подруга псих, из-за чего в голове сразу возник вопрос: зачем она отправила ей самовозникающие прямо пред человеком письмо, если они находились в одном здании?