The Godfathers

Caravan Palace — The Dirty Side of the Street

— Ну что, куда пойдём? — Осаму зевнул и закинул руки за голову. — Мне всё равно… Лишь бы не дома, — нараспев произнёс Атсуши и пожал плечами, не раскрывая глаз: Рюноскэ, одной рукой держа телефон, второй чесал его голову, и оборотень только что не мурлыкал. Акутагава молча кивнул, согласившись с Накаджимой. Дадзай поморщил нос и фыркнул. — Ясно всё с вами. Скучные вы, — парень вздохнул и пристал руками к плечам Тюи, заглядывая в его телефон, но тот лишь что-то быстро отписал отцу в мессенджере и убрал его в карман, вопросительно глянув наконец на Осаму. — А ты куда пойти хочешь? — А тебе недостаточно того, что мы уже хер пойми где? — Тюя вскинул бровь и указал рукой на улицу. — С нашим расписанием жизни я вообще удивлён, что мы нашли время просто выйти из дома. Дадзай вздохнул и выпрямился, откинувшись спиной на спинку лавки, убрал руки в карманы штанов и вытянул вперёд ноги, растёкшись по сиденью и глядя в небо. У них действительно был загружен график: из школы — на тренировку, с тренировки — домой, делать уроки, после уроков — спать, а после сна — обратно в школу. Если тренировки не было, путь из школы пролегал сразу домой, а там уж как кому по силам будет: либо сначала домашнее задание, а потом сон, либо сначала сон и восполнение энергии, а потом, в ночи и в мыле, решать алгебру. Да даже если и не решать, то переписывать с готовых домашних заданий, если повезёт, но ведь переписать нужно ещё и так, чтобы не было заметно! А если геометрия, то там сразу на одно доказательство целый разворот тетради выделять нужно… В эти выходные вышло так, что Верлен по каким-то своим причинам выпросил отгул с должности наставника, а там уж сыграли на руку подлые отцовские чувства: Атсуши применил запрещённый приём Грустных Кошачьих Глазок™, против которого Шибусава-сан как ни сопротивлялся, но всё-таки сдался, а Тюя картинно грустным голосом пожаловался, что не успевает сделать домашнее задание (что было несколько неправдой), и Рандо-сан, пожалев сына без всяких Грустных Глазок™, разрешил отдохнуть. На Мори Грустные Глазки™ никогда не действовали, как Осаму бы ни старался (Рюноскэ даже пытаться не стал), но тот, видимо, внял словам коллег о том, что они дали детям отгул, и с широкого отцовского плеча отпустил домой и своих. По итогу выходило, что в вечер пятницы уже всё было сделано, а впереди было ещё два выходных, вот парни и сговорились на следующий день выбраться в город и вспомнить, как он выглядит. Они шли пешком туда, куда глаза глядели, и вышли туда, неведомо куда. Это было нестрашно, ведь главным всё-таки было проветриться и отдохнуть; и желательно, чтобы не в каком-нибудь зоопарке, не в баре, не в лесополосе, не близ какой-нибудь замороженной стройки и за семь вёрст от полицейского участка, а то со всеми этими местами были связаны не очень приятные воспоминания. Район города походил на все остальные возможные районы в Йокогаме: ходили люди, звенели звонками велосипеды и проезжали по дорогам машины, смеялись дети, лаяли собаки и открывались-закрывались с музыкой ветра у входа двери магазинчиков. Особо по сторонам парни не глазели, даже особо не разговаривали, наслаждаясь тишиной и тем, что им, будучи вчетвером, не нужно сейчас носиться друг за другом и пытаться «убить» тренировочным орудием или наоборот, пытаться не «выбыть» и играть в кошки-мышки со старшим наставником. В какой-то момент Дадзай просто увидел лавку на краю небольшого сквера и указал на неё рукой, сказав, что здесь их перевалочный пункт. Акутагава сел на самый край, а Накаджима, усевшись рядом, тотчас растаял от его руки на своей голове и стёк ею на его колени. Накахара сел на другой край, широко расставив ноги, а Дадзай рухнул на огромное свободное место и вытянул руки по спинке скамейки в разные стороны. Ни у кого не было какого-то конкретного предложения, куда бы они хотели. Впрочем, это было даже хорошо: сиди, отдыхай, смотри в серое небо. Когда сверху и прямо на нос Осаму упала маленькая капля, парень раскрыл глаза и с непониманием скосил глаза. Показалось? Вполне возможно. Посмотрев на Рюноскэ и Атсуши, сидящих справа, и на Тюю слева, Дадзай потянулся и уронил Накахаре голову на плечо, скрестив руки на груди и вновь прикрыв глаза, повозив щекой по рукаву Тюиной футболки и устраиваясь поудобнее. Тюя даже руку поднял и сложил её на тёмную голову Осаму, пройдясь пальцами по коже под волосами, и, если бы Осаму умел мурлыкать, как Атсуши, он бы обязательно это сделал. Когда закапало активнее, Дадзай поморщился и недовольно глянул наверх, нахмурившись. Одна из капель попала точно в глаз, и Осаму фыркнул, тут же закрыв его ладонью. Вместе с ним поднялся, резко упёршись руками в скамейку, Атсуши, вздыбившись волосами на затылке, переходящими по спине под ворот футболки в полоску белой шерсти. Рюноскэ от неожиданности вздрогнул и замер с поднятой рукой. — Нет-нет-нет, только не дождь! — оборотень запаниковал так, будто дождь состоял из кислоты и мог прожечь насквозь. Зрачки его стали щёлочками, а сам он тут же поджал ноги на скамью, стараясь укрыть голову руками в чёрных митенках. — Почему именно сейчас? Не то чтобы Атсуши не любил принимать душ и не умел плавать, но если с ванной комнатой он смирился с детства, то в водоёмы входил крайне неохотно. Он бы, конечно, бросился в любую воду, если бы туда кто-нибудь упал и начал тонуть, но самому — извольте, на берегу суше и теплее. Атсуши даже зажмурился, будто бы капли дождя могли причинить ему боль, и потому не заметил, как над ним образуется чёрная материя на манер зонта. Когда капли перестали попадать на кожу, Атсуши осмотрелся одним глазом в надежде, что дождь резко закончился, но ему лишь улыбнулись красной зубастой пастью с изнаночной стороны «зонта» и мигнули такими же треугольными красными глазами без зрачков. Акутагава, убрав телефон, смотрел на Накаджиму взглядом, мол, я и не то ещё могу. — У тебя, вообще-то, ещё и брат есть, — Дадзай, прищурившись, злобно глянул на Акутагаву, но тот лишь пожал плечами, мол, кто тебе не даёт? Пожалуйста, прячься, только не ной, что упираешься головой прямо в Расёмона. Ах да, и только попробуй аннулировать… — Нет, спасибо, теперь я обойдусь. — Да ради бога, — Рюноскэ фыркнул и, руша весь свой привычный образ, не стал прикрывать рот рукой, а наоборот — вдохнул полной грудью, прикрывая глаза. — В дождь хорошо дышится. — Полностью согласен. Люблю дождь, — меланхолично заметил тем временем Тюя, и все трое посмотрели на него: парень сидел как ни в чём не бывало и светился лёгким красным — капли отлетали от него, не в силах совладать с гравитацией. — Не знаю, чего его так многие недолюбливают? Накахара с улыбкой похлопал голубыми глазами, глядя на Дадзая, Акутагаву и Накаджиму в ответ. И если Рюноскэ не изменился в лице, будучи способным преобразовать Расёмон в зонт, а Атсуши всего лишь недовольно подёргал носом, придвинувшись к Рюноскэ ближе и стараясь не намокнуть, то Осаму решил это дело так просто не оставлять, резко схватил Тюю за руку — и после короткой голубой вспышки рыжие волосы тут же заблестели от попавших на них капель. Тюя закатил глаза и хлопнул себя по коленам, вставая на ноги. — Скучные вы. Ладно, — рукой он накрыл свою голову. — А где же твои сакраментальные шутки про рост под дождём? — и с прищуром глянул на Осаму. — Чтобы я потом клюнул носом в лужу? Я уже умывался сегодня, — тот только передразнивающе наморщил нос в ответ и показал кончик языка. — Молодец, выучил, — Накахара усмехнулся и смахнул с лица налипшую на него мокрую прядь. — Пойдёмте прятаться, неженки, а то вырастем все до трёх метров. — А я бы остался, — бесшумно вздохнул Рюноскэ, но противиться решению троих против себя одного не стал. — Но кто меня послушает, конечно… — Неужели? — Осаму вскочил с лавки, закрывая голову обеими руками. — Не очень-то хочется мочить бинты, знаешь ли. — Не очень-то хочется мочить себя, — у Атсуши голос стал таким жалобным, что невнимание его просьбе можно было расценить как жестокое обращение с животными. Он потянул Рюноскэ за руку, и все четверо поспешили из сквера вон в поисках укрытия на улицах города. Дождь быстро превратился в ливень. Рюноскэ как самый яростный нелюбитель бегать принялся отставать с самого начала, но Атсуши, устремлённый найти укрытие во что бы то ни стало, без раздумий подхватил его на руки, желая спрятать от дождя хотя бы голову и жалобно бормоча под нос: «Только не намокнуть, только не намокнуть!» Тюя держал Осаму за руку и тянул за собой, на бегу с размаху ступая по лужам и окатывая свои тёмные и Дадзаевы светлые штанины мутными брызгами. Смотреть вперёд было невозможно, Накахара, лидирующий в забеге и смотрящий себе под ноги, бежал не останавливаясь, но, когда Дадзаю попались на глаза ступени наверх, в неизвестный магазин, он тотчас затормозил, чуть не поскользнувшись, и утянул за собой Тюю, врезавшись грудью в его спину. Атсуши в панике, зажмурившись, пробежал мимо, но Осаму успел его окликнуть: «Атсуши, сюда!» Накаджима резко сменил направление и развернулся, глянув на Осаму и Тюю и поняв всё без слов. Накахара взлетел по ступеням первым, впечатавшись в дверь магазинчика плечом, закинув внутрь Дадзая и оставшись стоять швейцаром, но ждать долго не пришлось — Накаджима пулей оказался вне досягаемости противного дождя вместе с Акутагавой на руках. Только тогда Тюя отступил от двери и встряхнул головой, перебрав волосы рукой. Он не оглядывался и не имел ни малейшего понятия, куда они зашли в попытке укрыться от ливня. Это мог быть книжный магазин, а мог быть и ломбард или банк, могла быть аптека или вообще какая-нибудь парадная старенького типа без железной двери и домофона. В конце концов, какая разница, где пережидать слёзы стихии? Вот только когда Рюноскэ неожиданно грохнулся на пол, с шипением потирая ушибленное место и справедливо возмутившись: «Какого чёрта?», когда Атсуши замер, даже не отреагировав на собственную оплошность в адрес хрупкого Мори-младшего, и когда Осаму вдруг всплеснул руками и воскликнул: «Вот это мы удачно зашли!», только тогда Накахара поднял глаза и огляделся. И чуть было не вышел назад. Он уже раскрыл дверь в обрушившийся на крыльцо обложной дождь, светясь алым, но его вдруг схватили за руку и отдёрнули назад. Дверь закрылась с самым безнадёжным звоном колокольчика. — Молодые люди, покажите ваши паспорта! — раздался голос девушки из-за стойки с кассой. — К нам запрещён вход лицам, не достигшим совершеннолетия. Тюя бы простил себе, если бы это был магазин алкоголя или табака. Но с прозрачных полок за стёклами стеллажей на них взирала отнюдь не алкогольная или табачная продукция: это было… были… стыдно даже сказать, что это было, в каком количестве и каких видов и размеров. Когда это создавали, точно не были трезвомыслящими людьми! Такие формы даже во сне озабоченного подростка не привидятся. Тюя нервно сглотнул, не зная даже, за что зацепиться взглядом и стоит ли вообще здесь что-то рассматривать. Складывалось ощущение, что чем дольше он смотрел, тем больше ужасных вещей откладывалось в его памяти… В случае Атсуши — речь уже шла о психотравме. Это был магазин интимных товаров. Из всех, чёрт возьми, существующих в мире магазинов они умудрились попасть именно в этот ад! Рюноскэ даже с пола не поднялся, так и оставшись сидеть с блуждающим повсюду взглядом, и отдалённо он напоминал своей реакцией старшего брата, с блеском в глазах и неподдельным в них интересом прильнувшего к постыдным вещам на полках. Атсуши, осознав плачевность ситуации и залившись красным, будто был не белым тигром, а самым настоящим рыжим, с полувскриком бросился к двери и раскрыл её, но, увидев на улице дождь, издал полувскрик снова и с грохотом её захлопнул. Пялясь в дверь несколько секунд, парень медленно сел на корточки и накрыл голову руками, искренне надеясь, что сможет отгородиться от всего этого обилия интересных товаров, при взгляде на некоторые из которых возникала одна единственная мысль — а как вообще?.. — Ой, да брось, там на улице такой ливень, меня на заднем дворе чуть каплями не убило, — заговорил мужской голос, перебивая свою коллегу, и из двери в подсобку показался второй парень-кассир. — Если мы так поступим с детьми, нас найдут и отпинают каждого лично. — А если мы так не поступим, нас отпинает начальство, — девушка прошипела в ответ, явно растерявшись и пребывая на перепутье принятия решения. — Здесь же камеры! — И когда хоть кто-нибудь смотрел в эти твои камеры? — парень пожал плечами и облокотился о стойку кассы, глядя на четверых подростков. Девушка замолчала, вспоминая, но парень успел её перебить: — Вот именно. Да и не выглядят они совсем как дети. Ребят, вам хотя бы восемнадцать есть? — А от нашего ответа зависит, выгонят ли нас, несчастных, в дождь? — Дадзай тут же обернулся на парня-кассира, и роста, кажется, они были одинакового. Парень с девушкой переглянулись, девушка удручённо вздохнула и накрыла ладонью лицо, а вот парень улыбнулся и отрицательно покачал головой. — Тогда будем честными: мы почти совершеннолетние. Правда-правда. — Вот, я же говорил, — парень усмехнулся и махнул рукой. — Только, ребят, одна просьба: ничего не трогать. Как дождь закончится — будьте добры покинуть наш магазин и вернуться с паспортами, — на этом он подмигнул и бросил коллеге: — Пусть посмотрят на тёмную сторону человеческой жизни, чего ты? Как будто ты в своё время не смотрела- — Заткнись! — девушка тут же вскинулась и закрыла было парню рот своей рукой, но тот вовремя отшатнулся к манекену в костюме горничной. Ни за что и ни с чем нельзя перепутать взгляд, который ищет, чем бы кинуть в другого человека, и девушка, что-то резко схватив из-под кассы, метнула в разговорчивого коллегу пустую коробку из-под какого-то товара. Парень коробку поймал, осмотрел её и прыснул со смеху. — Хорошо, что тебе под руку не попалось что-нибудь из ассортимента! — Да пошёл ты! Если начальство и настучит кому-нибудь по голове, то только тебе, — топнув ногой, девушка, бросив взгляд на четвёрку гостей, ушла в подсобное помещение, хлопнув дверью. Парень тихо сел за стойку кассы, и Дадзай, Накахара, Акутагава и Накаджима остались наедине каждый со своими мыслями по поводу увиденного и практически наедине со всем тем удивительным ассортиментом, который не могла бы выдумать их фантазия… ну, или почти не могла. Как бы Атсуши ни пытался спрятаться от окружения, оно всё равно неумолимо стояло, лежало и было прикреплено к стендам за его спиной. Здесь было около сотни резиновых игрушек в виде вообразимого и нет мужского достоинства, причём «мужское» тут относилось не только к роду человеческому — можно было увидеть даже кое-что и из семейства canidae и equidae, и из больных человеческих фантазий всевозможных цветов и форм. Где-то хотя бы были видны анатомические особенности — головка, выступающие вены, яички… А где-то было даже не разобрать. Такую штуку в темноте достанешь — не поймёшь, что это такое, сразу кричать начнёшь в ужасе и с просьбами убрать это от тебя подальше; вернее, поймёшь только в том случае, если этому монстру повезёт светиться в темноте и выглядеть ещё более жутким. Что-то вообще даже не относилось к половым органам! Нежные подростковые глаза, не избалованные разнообразием тёмного мира взрослой жизни, не готовы были увидеть щупальца и резиновые кулаки! Ещё больше, наверное, здесь было продолговатой формы вибраторов. Уж их-то причудливые формы вызывали куда больше вопросов, но это, скорее всего, от недостаточного знания о женской анатомии. По цветам они тоже играли радугой и вызывали благоговейный ужас — от этого стенда хотелось держаться подальше. Милый женский манекен в костюме горничной рядом смотрелся просто издевательски! Правда, потом взгляду предстали вибраторы яйцеобразных форм и даже кольца, и Тюя, автоматически начав читать название на упаковке: «Эрекц-», тут же осёкся, поняв, что даже представлять не хочет, куда и на что эти кольца надеваются и что потом происходит с тем местом, которому так не повезло. Бо́льшая часть ассортимента была, конечно же, в коробках, но коробки не брезговали изображениями содержимого и предоставляли обзор на свои внутренности во всех красках: анальные пробки с различными насадками от обыкновенных, казалось бы, искусственных драгоценных камней до звериных хвостов, так похожих на натуральные; анальные и вагинальные шарики, больше напоминающие бусы, согрешившие в прошлой жизни и вынужденные попасть не в рай бижутерии, а в самые глубины ада; плети и стеки, костюмы, цепи и красные верёвки для шибари-искусства выглядели самым невинным среди всего этого храма больных фантазий. Большие коробки на полу вызывали неопределённую тревогу. Такая упадёт на голову без предупреждения — оставит Рюноскэ без сознания, а на ногу — оставит без ноги. И если рядом с машинами, один конец которых представлял механизм карбюратора какого-нибудь автомобиля, а второй — насадку для резинового члена, было не так страшно, то мастурбаторы в натуральную величину в виде женских задних частей тела и надувные куклы были самой худшей причиной травмы головы при падении сверху, со шкафа, или травмы ноги, если о них запнуться. Все, кто первый раз заходит в интимные магазины, испытывают одинаковый спектр чувств — смятение, дискомфорт, желание поскорее покинуть помещение и скрыться от этого места подальше, ведь кажется, что в тебя все тычут пальцами, посмотрите, мол, ни стыда, ни совести по таким магазинам шататься в столь юные годы! Под «всех» ярче всего подходил Атсуши, севший прямо у двери отвернувшись и закрывший голову руками, скрывшись «в домике», следом за ним — Тюя, озирающийся по сторонам так, будто его окружила стая бродячих собак, и неизвестно, какая из них кинется первой, и лишь Рюноскэ ещё более-менее держал лицо, скрыв рот ладонью и осматриваясь с холодной отстранённостью. Дадзай испытывал лишь чувство неподдельного интереса, словно маленького ребёнка впервые в жизни привели в магазин детских игрушек и сказали выбирать что-либо на свой вкус. По сути, это и был магазин игрушек… Только не детских. — Какой… позор, — Тюя только вздохнул и накрыл мокрое лицо высохшей — вытертой о штанину — ладонью. — Не дай бог отец узнает, где я сейчас. Рюноскэ, видимо, хотел что-то сказать, но вдруг закашлялся и тут же сунул руку в карман своих чёрных брюк, вынимая ингалятор, через силу выпрямляясь, делая глубокий и хриплый вдох и брызгая аэрозолем прямо в рот. Грудь его ещё несколько раз содрогнулась в попытке закашляться, но парень удержался, а потом его дыхание выровнялось. Он сделал два вдоха и два выдоха, проверяя, как ему дышится, а затем убрал ингалятор обратно в карман и коротко бросил Тюе: — Я советую тебе уточнить местоположение в магазине. — А разве непонятно? — Накахара, вскинув бровь, уже было глянул на Акутагаву, как вдруг его за плечи схватил Дадзай с другой стороны и с прыткостью рекламщика воскликнул: — Ты можешь быть сейчас где угодно! — заговорил он, прижав Накахару к себе так, будто тот был желанным клиентом в богом забытом магазинчике. — Ты можешь быть там, — забинтованная рука махнула прямо на представленный в зале мужской мастурбатор в виде задней женской части тела, — там, — рука переместилась на коробку с обыкновенным мастурбатором для члена в виде чересчур анатомичной женской… да, — и даже там! — под конец, будто решив добить, Дадзай махнул на полку с сотней видов разнородного мужского достоинства, и Накахара его наконец оттолкнул, отряхнувшись так, будто Осаму в чём-то его испачкал. — Блядь, Рю, успокой своего брата! — Накахара сжал руки в кулаки и с надеждой обернулся на Акутагаву, но тот только пожал плечами. — Я предупреждал, что нужно чётче формулировать посылы. — Не будьте скучными, — Дадзай усмехнулся и раскинул руки в стороны. — Что вам, неинтересно? Можно подумать, вы каждый день на такое смотрите, — в ответ на это Тюя и Рюноскэ только переглянулись, вот только Осаму, естественно, назло трактовал по-своему: — Ох, ну да, извините, если случайно угадал ваши фетиши. — Вообще-то- — Тюя и Рюноскэ заговорили одновременно, переглянулись ещё раз, осёкшись, и Акутагава махнул рукой, мол, говори. Накахара злобно выдохнул носом и продолжил: — Я вообще таким не интересуюсь, в отличие от тебя. — Любопытство — не порок. Обезьяна стала человеком благодаря любопытству, знаешь ли, — Осаму пожал плечами, не выглядя уязвлённым, и, подойдя к бойфренду и брату вплотную, раздвинул их за плечи в разные стороны, будто вокруг не было места (а его было предостаточно), и прошёлся прямо к Атсуши, похлопав его по спине. — Эй, Атсуши-и, ты там живой? Мяукни дважды, если нет! — Он неисправим, — Рюноскэ, наблюдая, как брат решил разговорить самого сконфуженного их укрытием, только покачал головой. — Другого от него я не ожидал. — Мне это всё в кошмарах сниться будет, — Тюя тяжко вздохнул и огляделся с сожалением ещё раз, а затем уставился широко раскрытыми глазами в пол. — Лучше бы под дождём мок… Дождь не думал прекращаться, барабаня по стеклу двери так, что, казалось, он хочет войти внутрь и смыть все грешные делишки человечества в канализацию. Тюя только с печалью оглянулся, надеясь, что шум ливня вот-вот прекратится и можно уже будет покинуть сомнительное заведение, но надежда утонула в луже; нет, не просто утонула — Дадзай помог ей держать своё «лицо» под водой, чтобы наверняка. Повернувшись обратно, Тюя увидел не без удивления, что Рюноскэ отошёл от него в сторону, рассматривая ассортимент поближе с таким видом, будто был в библиотеке и читал названия книг с их корешков. Да уж, Акутагаву в таком магазине представить сложно… Что уж говорить, их всех сложно представить среди резиновых членов и вагин! Ну, кроме Дадзая. Дадзаю нравится всё безумное. Накаджима, покрасневший просто до невероятного состояния, руками закрывал лицо и не желал даже чуточку глазеть по сторонам, но это не мешало Дадзаю говорить с ним. Пускай оборотень и наотрез отказался уходить со своего места, это всё равно не спасло его. Отвлёкшись от террора Атсуши, Осаму похлопал его по плечу, вздохнул и отошёл к витрине цветных мужских достоинств на любой вкус, цвет и даже размер. Тюя, так и оставшись стоять неприкаянным посреди зала, словно сам из себя представлял недвижимый экспонат, поёжился и с тяжким вздохом подошёл к Дадзаю: тот выглядел озадаченно, слегка хмуря тёмные брови и в задумчивом жесте приложив пальцы к подбородку. Накахара обвёл взглядом представленный ассортимент, покосился на Дадзая снова и наконец заговорил низким голосом: — Не то чтобы я хотел знать, на что ты смотришь и о чём думаешь… — О, Тюя, неужели ты перестал маскироваться под статую? — Накахара на это только глаза закатил. — Я уж хотел начать изображать из себя Пигмалиона. Тюя думал о том, что с его языка вполне могло слететь незатейливое: «Тебе что, моего не хватает?», но хвала небесам, что мозги у него в ситуациях, когда не нужно бежать сломя голову, работают быстрее всего остального. Услышав ответ Осаму, он тут же отвлёкся от своих мыслей и встряхнул головой: — Кого? — Неважно, — Осаму махнул рукой, не отвлекаясь от созерцания… чего-то. — Скажи мне лучше: как думаешь, вот этот забавный дружок, — парень указал пальцем выше Тюиных глаз, и Тюя поднял голову, уставившись на резиновую игрушку в виде нечеловеческого члена, напоминающего собачий или любой другой животный, — он похож на то, что есть у Атсуши? — Я… чё? — Тюя хлопнул глазами, смотря прямо на указанную вещь, и не сразу даже осознал, что от него хотят, а потом резко вскинулся и оскалился. — Да понятия не имею! Откуда у тебя в голове вообще эти вопросы? — Признай, ты задумался на секунду, — Дадзай был совершенно спокоен, даже улыбнулся уголком губ, покосившись на Накахару, и тот только тихо прорычал что-то сквозь зубы. — Ну? Что думаешь? — Ничего я не думаю, — Тюя в беспомощной злобе обернулся на Атсуши, не зная, защитить его попытаться или воззвать к его решающему голосу. — Грх, спроси у него, раз так интересно, и не еби мне мозг. — До него сейчас не достучишься… — Дадзай грустно вздохнул и опустил руки. — Даже одним глазком оглядеться не хочет. — И я не осуждаю его за это. — Неужели тебе ни капельки не интересно? — Не поверишь — ни чёртовой капли. — У-у-у! — Осаму фыркнул и обернулся через плечо, отыскав глазами младшего брата по другую сторону зала и окликнув его. — Эй, Рю, иди сюда! — тот только молча обернулся с бесстрастным лицом, и такой потрясающей выдержке Тюе остаётся только завидовать. — Дело есть. — Ты серьёзно хочешь спросить его об этом? — Тюя вскинул бровь. — А что такого? — Да так… Ничего, конечно. Акутагава бесшумно прошёлся до Дадзая и Накахары, встав рядом с братом и бросив скептичный взгляд на интересующую Дадзая вещицу. Юноша успел только куцую бровь вскинуть в немом вопросе: «И что ты от меня хочешь?», перед тем как Осаму указал рукой на Атсуши, старающегося слиться со стенами и полом. Не то чтобы Тюя поддерживал интерес Осаму, но… Но он неотрывно следил за лицом Рюноскэ, ожидая, изменится ли оно или нет. Рюноскэ задумчиво прищурился, глядя на игрушку, а потом отрицательно покачал головой. — Не похож? Ого. Я знал, что ты знаешь, — Осаму заулыбался и мгновенно переключил своё внимание на что-то другое. — Смотри, там есть хвосты!.. Тюе оставалось только уставиться в пол как в единственное безопасное место. Дадзай неисправим. Оставалось молиться, что он не ищет сейчас игрушки, похожие на их собственные… Когда шум дождя за дверьми постепенно начал стихать, первым на ноги подскочил Атсуши. Распрямившись, как взведённая пружина, он тотчас выглянул наружу, и, убедившись, что ливень прекращается и лужи перестают пузыриться от капель, тут же обернулся на троицу в магазине. — Можно идти! — радостным и одновременно дрожащим голосом объявил он, тут же вылетев на крыльцо. Накахару долго просить не надо. Раз уж Накаджима, кошачья душа, стоит на улице и не залетает со скоростью света обратно, значит, дождь действительно сходит на нет, потому быстрым движением он разворачивает Осаму в сторону двери и начинает толкать в спину. Как бы Дадзай ни упирался и ни говорил, что он не всё рассмотрел, Накахара был неумолим, быстро вытолкнув его на улицу на мокрое крыльцо, и остался держать дверь открытой, дождавшись, пока выйдет Акутагава. Тюя был единственным, кто слышал, как с ними попрощался парень-кассир, но ни слова в ответ не сказал, выбежав наконец вон. Только через две улицы парень почувствовал наконец, что очистился от влияния интим-магазина и не ощущает себя неловко. Если бы только он знал, что это не последний его визит…

***

Верлен не был утренней пташкой. Утро вообще не было его стезёй. Проще сказать, что утром Верлен не мог существовать. Невозможно было построить день так, чтобы «утро» и «Поль Верлен» стояли в одном предложении, в одной фразе, на одной странице и даже в одном контексте, если только это не словарь антонимов. Поль Верлен начинал существовать после полудня, а то и позже, выбирая вздремнуть в большинстве случаев, если ему случалось проснуться, например, в половине первого. Конечно, при его режиме жизни и отходу ко сну ближе как раз-таки к утру или рассвету такой его феномен удивительным не был. Чтобы Верлен куда-то подорвался утром, нужно было подбросить динамит под дверь его квартиры или пнуть по печени. Близкое его окружение прекрасно было осведомлено, что пытаться достучаться до Поля утром — занятие бесперспективное, как и добиться от него каких-то вразумительных действий, потому старалось не дёргать его примерно часов до… вечера. После четырёх Поль свеж, бодр и готов к свержению гор. Поэтому, когда он стоял на маленькой своей кухне и ждал закипания чайника, он никак не ожидал вкрадчивого стука в дверь. В первый раз ему даже показалось, что ему показалось, поэтому, прислушавшись и не услышав повторного стука, он пожал плечами и вновь уставился на кружку с высыпанным туда содержимым быстрозаваримого пакета каши. Жил Верлен аскетично, привычный к кочеванию с места на место, потому такая холостяцкая пища дома была нередкостью. Чайник кипел, и Поль, выключив его, стал заливать кипяток в кружку, когда услышал повторный стук в дверь. На этот раз ему точно не показалось — пришлось, отставив чайник и накрыв кружку маленькой миской, пройтись по коридору и открыть дверь, минуя глазок. Его в домашних тапочках и пижамных штанах, почёсывающего бок под мятой футболкой и непричёсанного, вряд ли кто-то посчитает наёмным убийцей в розыске… И каково же было его удивление, когда на пороге стоял один из близнецов Мори? Нет, Верлен прекрасно знал и видел отличия между ними, но с самого их глубокого детства он запомнил их одинаковыми, потому изменять привычкам не стал. — Хм? — Верлен сонно моргнул и зевнул, ленясь прикрыть рот рукой и поэтому утыкаясь лицом в плечо. — А брат твой где?.. — Доброе утро, — интеллигентный дистрофик держал ладонь у рта, и единственным белым в его виде и одежде были, помимо кожи, кисточки пушистых прядей по обе стороны от лица; так он, как всегда, был во всём чёрном — чёрная футболка, чёрные узкие джинсы и чёрные кроссовки. — Не помешал? — Неужели ты один? — Поль огляделся по сторонам, выглянув за дверной косяк, но даже шороха лишнего не услышал, а значит, Мори-младший был в единственном экземпляре. Зевнув ещё раз и прикрыв на этот раз рот рукой, он раскрыл дверь шире и упёрся плечом в стену: — Мне помешать трудно, пацан. Что-то случилось? Вы же по одному не ходите обычно. — Мне нужна твоя небольшая помощь. — А, я понял. Кто-то подослал. Сознавайся, — Верлен скрестил руки на груди и, подняв одну из ног, упёрся стопой во вторую ногу. — Кто из вас четырёх и насколько серьёзно вляпался? — Никто, — Рюноскэ отрицательно покачал головой, и его кисточки синхронно покачались из стороны в сторону. — Вот как? Неужто папаше твоему помощь нужна? — Помощь нужна пока что одному мне. — Неожиданно… — Поль невольно вскинул брови вверх и, скрывая зевок, мазнул рукой по лицу, раскрывая рот прямо в ладонь. — Ладно, проходи. Помогу чем смогу. — Нет. Пойдём со мной. Можешь? Акутагава смотрел на Верлена своими серыми спокойными глазами, не убирая ладони ото рта, и ждал ответа с таким видом, будто это не он пришёл просить помощи, а наоборот — к нему. Поль почесал затылок и, приложив руку к шее, хрустнул ею, резко склонив к плечу, а потом глянул на часы в комнате и, пораскинув мозгами, подняв глаза кверху, усмехнулся. — Узнаю́ старого доброго Мори, — вдруг сказал он и забрал привычным движением руки спавшие на лицо пряди обратно в волосы. — Пришёл, сказал чётко и по делу, ушёл. Могу тебя поздравить: ты точно не приёмный. Рюноскэ на это прищурился, и это было, пожалуй, первой и чуть ли не единственной эмоцией за весь их разговор. В ответ на такую подозрительность Верлен улыбнулся во все тридцать два. — Я… не сомневался, — несколько охрипшим голосом, не сводя с Поля взгляда, медленно проговорил Рюноскэ. — Это ли не прекрасно? — Верлен встал на пол обеими ногами и потянулся руками вверх. — Тебе прямо сейчас моя помощь нужна? Я просто ещё не завтракал даже. Проходи, накормлю. — Нет. Я подожду. — Да какой же ты настойчивый. Ну точно Огай-два, — Верлен вздохнул и выпрямился. — Дай мне хотя бы минут двадцать. Покачайся там во дворе на качельке пока, дети же любят этим заниматься? Мори-младший фыркнул, но ничего не ответил, кивнув и развернувшись. Верлену ничего другого не оставалось, как быстро закинуть в себя скудный завтрак, одеться и выскочить на улицу, расчёсываясь по пути. Поль только занёс ногу, чтобы переставить её через своего чёрного железного коня и сесть, как вдруг шлем из его рук вырвала чёрная голова дракона с красными глазами и красной пастью, будто играющая собака, подкидывая в воздух в те моменты, когда Верлен тянулся его отобрать. Рюноскэ тем временем не спеша подошёл прямо со двора, оставив качели на цепочке раскачивающимися после себя, и, когда Расёмон среагировал на свист и отдал шлем своему хозяину в руки, Акутагава сказал, что мотоцикл не понадобится и прогуляться можно и пешком. Не то чтобы Верлен был расположен после сна к прогулкам, но если уж недалеко, то можно. В конце концов, это можно считать за зарядку! А это хорошо. Не учёл он одного — плохо только верить подросткам на слово. — Я не планировал… идти через весь город, — Поль тяжело дышал, ссутулив плечи и жалея, что полчаса назад повёлся на уговоры мальчишки не брать мотоцикл. — Пацан, давай присядем! — Нет, — Рюноскэ, не сбавляя шага и остановившись по дороге всего раз, чтобы воспользоваться аэрозолем, сделать вдох-выдох и пойти дальше, был бесстрастен и даже не обернулся. — Мы уже недалеко. — Учти, что я не взял никаких предметов самообороны. — Они не понадобятся. — А я чувствую, что понадобятся, чтобы от тебя отбиться… — Верлен тяжко выдохнул и присел на ограждение тротуара, спрятавшись в тени дерева. Акутагава, заметив, что за ним никто не идёт уже шагов десять, обернулся через плечо и развернулся, глядя на Поля с осуждением. Тот, закатав рукава рубашки до локтей и будучи без жилета, сорвал низкую ветвь дерева и обмахивался ей в попытке охладиться. Оказалось, что под уничтожающим взглядом одного из младшеньких Мори отдыхать просто невозможно, и Верлен, сдавшись, вскоре поднялся на ноги и, продолжая обмахиваться, подошёл к Рюноскэ. Тот хмыкнул и вновь зашагал вперёд. Верлен изобразил страдальческое лицо, но тут, к сожалению, не было ни Рэмбо, ни даже Тюи, на чью снисходительность можно было бы рассчитывать… — Я понял, — на выдохе заговорил Верлен, ссутулившись ещё сильнее и свесив одну из рук. — Вы сговорились, чтобы замучить меня. — Нет, — вновь покачал головой немногословный Рюноскэ, и Поль только вымученно рыкнул сквозь зубы, нарочно размахнувшись тонкой ветвью с листьями и прошелестев ею прямо по чёрной голове парня, идущего рядом. Акутагава мгновенно втянул голову в плечи и отскочил в сторону, злобно прищурившись и смахивая с волос маленький зелёный листок. Верлен улыбнулся и отшвырнул ветку в сторону. — Одного не понимаю, как так получается, что ты, наш наставник, на полуиздыхании уже сейчас, а я, астматик, даже не устал? Поль на это только руками развёл и выпрямился, поставив руку вбок. Пусть мальчишка злился, но всем своим поведением он напоминал сейчас своего отца: когда не хочет — слов щипцами из него не вытянешь, а когда на пике эмоций — такой тирадой разразиться может, что суши вёсла. — Понимаешь, пацан, когда я готов вас шпынять — я хоть двадцать четыре на семь буду это делать и не устану, — Поль вскинул руку и смахнул хвост светлых волос, не заплетённых в косу, с плеча за спину. — А вот когда я не готов, я могу через тридцать метров от дома сказать, что начался дикий лес, лечь и умереть. Как сейчас, понимаешь? Рюноскэ, щуря один из глаз, ничего не ответил. Он сделал глубокий вдох, затем — выдох, прикрыв глаза, а потом огляделся по сторонам и остановил взгляд на чём-то не таком уж и далёком. Моргнув и полностью успокоившись, он вновь поглядел на сопроводителя и негромко заговорил: — У меня к тебе только одна просьба, — Верлен, вскинув светлую бровь, уже было повернул голову по направлению взгляда младшего Мори, но вдруг его лицо за подбородок схватила чёрная материя и дёрнула вниз. Это было всего на секунду, чтобы люди особо не зацикливали внимание на увиденном, но Поль, согнувшись с широко раскрытыми глазами, так и оставил свой взгляд на Рюноскэ. — Без лишних комментариев и вопросов, договорились? — Ого, как серьёзно, — Верлен хлопнул в ладоши. — По рукам, малой. — Отлично, — Рюноскэ кивнул и прикрыл ладонью рот, зашагав к крыльцу одного из магазинов по улице вверх. — Неужели купить алкоголь или сигареты? Тебе курить-то не вредно с твоим- Верлен не договорил, осёкшись и уставившись на вывеску магазина. Он мог ожидать чего угодно, но… не этого. Сразу стало понятно, почему младший из сыновей Мори пресёк все попытки расспросить его обо всём, что только могло прийти в голову. Пряча веселящуюся улыбку под ладонью, Верлен изо всех сил пытался не засмеяться, потому, успокоившись, только присвистнул. Он даже перестал чувствовать, что ему на улице жарко. — Нет, мне не нужен алкоголь или сигареты, — вновь покачал головой парень, не акцентируя внимание на реакции Верлена, хоть прекрасно её видел, и толкнул тяжёлую дверь плечом, упираясь в неё ещё и рукой и исчезая внутри. Заходя в интим-магазин следом за бесстрастным подростком, не испытывающим, кажется, никаких угрызений совести, на лице Поля застыла лёгкая полуулыбка — он ощущал себя юнцом, вкушающим все прелести взрослой жизни. Точно такие же чувства испытывают подростки, заходя в квартиру после первой попытки покурить или выпить и пребывая на стрёме все те разы, когда родители проходят мимо — поймут, учуют или нет? Или когда пытаешься спрятаться за гаражами, чтобы попробовать травы, предлагаемой старшими… И страшно до покалывания под рёбрами и в спине, и интересно. Даже гордым себя ощущаешь, когда удалось не раскрыться перед матерью! Но сейчас Верлен чувствовал себя гордым по другой причине — ребёнок в самом своём неприятном для взрослых возрасте, бунтарском и нигилистическом, доверяет ему даже такие грязные секреты, как походы в интим-магазины! Это сравнимо лишь с просьбой купить пива или сигарет, только в разы лучше. Очевидно, парень был здесь не первый раз. Он не стал осматриваться по сторонам, сразу зашагав к чему-то определённому в зале, да и девушка-кассир, увидевшая подростка, не выглядевшего на совершеннолетние года, а вместе с ним явно взрослого сопровождающего, не стала просить выйти, а только закатила глаза и окликнула коллегу, вышедшего из двери подсобки — и тот, заметив как будто знакомое лицо, усмехнулся и чуть не спихнул девушку с места, отправив отдохнуть и заняв кресло за кассой. В отличие от подростка, с интересом осматривался как раз его старший сопровождающий, невольно вскидывающий бровь при каком-либо увиденном предмете и даже усмехающийся при виде другого. Когда-то и он был вхож в такие места… Когда-то давно. А сейчас он будто повстречался со старыми друзьями. — Какой интригующий ассортимент, — хохотнул он, потерев руки и даже не зная, к чему подойти первому. Подросток тем временем что-то крутил в руках позади него, и это было обыкновенной коробочкой. Посчитав, что глазеть — неприлично, Верлен решил оставить покупку на совести парня. Взрослые уже, в конце концов!.. Однако лишь один вопрос не давал покоя, и Поль, подойдя ближе к Акутагаве, но не переводя на него взгляд, спросил вполголоса: — Слушай, малой, у меня к тебе всё-таки есть один шкурный интерес. — Мы уже обсудили вопросы об этом месте на улице, — безэмоционально ответил Рюноскэ, сравнивая две коробочки в своих руках и также не переводя на сопровождающего взгляд. — Знаю, но один-то вопрос я могу задать, раз согласился помочь? — Рюноскэ на это поднял голову, посмотрев куда-то вперёд и одновременно сквозь стены, фыркнул и вновь опустил глаза на товары. — Видимо, это согласие, да? Всего один вопрос, — Верлен почти склонился к уху подростка, заговорив шёпотом: — Зачем я тебе нужен? У вас четверых ведь есть поддельные паспорта, я-то знаю. Акутагава, напряжённый, как струна, вдруг расслабился. Кажется, он ожидал более изобличающего его личную жизнь вопроса, но Верлен не настолько подлый человек, чтобы о таком расспрашивать. Парень моргнул и наконец глянул на сопровождающего, заговорив также хриплым шёпотом: — Отец с месяц назад отобрал их все и держит у себя на работе. 'Саму не может вскрыть сейф и злится. Поль удовлетворительно хмыкнул и выпрямился, отметив про себя, что один из Мори-младших явно умеет добиваться своих целей любой ценой, даже если придётся поступиться гордостью. Это ли не поступок, достойный того, чтобы не смеяться, хотя очень хочется? Мудрить с покупками Рюноскэ на кассе не стал, потому, определившись с выбором (Верлен изо всех сил старался не смотреть из уважения), просто сунул две коробочки ему в руки, сказав, что сейчас переведёт Полю сумму на карту. Выяснилось, что картами Поль в этой стране не располагает, и Рюноскэ, пожав плечами, вынул из-под чёрного чехла телефона свою, сунул Верлену между пальцев, раз руки заняты, и отошёл в сторону, будто покупатель — не он. Фактически, для камер он сделал всё верно, и парень-кассир только руками развёл, пробивая парочку товаров. Правда, после прикладывания карты понадобилось ввести пин-код, и после знакомого звука Поль невольно опустил голову вниз… И взглядом скользнул по коробочкам. Секунды хватило, чтобы уловить названия и чуть не задохнуться от желания посмеяться, потому пришлось набрать побольше воздуха и закрыть одной из рук рот. Если в принадлежности эрекционного кольца он ещё мог сомневаться, для кого же, то в случае съедобного лубриканта со вкусом, кажется, коричной выпечки он сразу вспомнил вечно голодного белого оборотня. И рассмешил Верлена даже не сам факт покупок, а скользнувшая следом за этим мысль: «Если у этой семейки зверей голод — наследственное, то я даже не знаю, хорошо или плохо, что у оборотня-старшего с его длинным змеиным языком нет жены». Перед тем как получить покупки на руки, Рюноскэ огляделся по сторонам, убедившись, что камеры на него не смотрят, и зашёл в угол магазина, попросив Поля его прикрыть собой от кассира. Верлен, уже успокоившийся, увидел, как Рюноскэ отпускает своего чёрного дракона из края своей футболки, образуя в руке самый настоящий пакет, непроницаемый и от того скрывающий содержимое. Вот это было настоящим стратегическим решением! По выходе на улицу Верлен всё-таки не вытерпел и спросил ещё: — Скажи-ка мне, дружок, неужели ты настолько частый здесь гость, что кассир тебе даже не удивился? — Нет, — от этого монотонного «нет» Поля уже кривило. — Просто недавно пошёл дождь, пока мы были поблизости, и Дадзай затащил нас сюда в качестве укрытия. Не думаю, что он нарочно, но пробыли мы в нём достаточно долго. — Ну, — Верлен убрал руки в карманы, не убирая улыбки с лица, — если честно, я бы больше ожидал такой выходки от твоего брата, нежели от тебя. В тихом омуте черти водятся, не так ли? Акутагава ничего не ответил, лишь пожал плечами. — И всё-таки я не понимаю, откуда у тебя деньги на эти вещи, — Поль мог бы начать издалека, спросив сначала о том, можно ли ему задать вопрос, и Рюноскэ, скорее всего, отмахнулся или отказался бы наотрез отвечать, ведь они договаривались, поэтому начал сразу с констатации факта — об утверждении ведь речи не шло, так? — Они ведь недешёвые, а ты, насколько я знаю, ещё только школьный класс, а не рабочий. — Могу себе позволить, — меланхолично и даже с некой толикой гордости ответил Акутагава, но, поймав на себе ироничный взгляд светло-голубых глаз, вздохнул и объяснил: — Мне просто достаточно не тратить свои карманные деньги на всякую мелочь, как 'Саму. Да и за помощь с документами отец периодически подкидывает аванс. — Я смотрю, вы неплохо устроились, — Поль цокнул языком и покачал головой. — А вот в наше время!.. Перед тем как дойти до дома француза, парень поблагодарил его за помощь, на что Поль отмахнулся и ответил, что ради такого ему было даже не жалко потратить своё время. …И, когда на следующий день в его двери вновь раздался звонок, Верлен, лёжа в постели и проснувшись, собственно, от громкого звука, первым делом подумал — это старший из сыновей Мори. Но он ошибся. Звонок зажали основательно, не собираясь отпускать, но собираясь достучаться до хозяина квартиры во что бы то ни стало, причём промедление этого хозяина могло явно стоить целостности двери или окна. Поль одним сонным глазом глянул в глазок, прежде чем идентифицировал показавшуюся там рыжую голову знакомой, и лишь затем открыл, потирая разболевшийся висок — такие пробуждения его вовсе не радовали. На часах было всего два. На пороге стоял угрюмый Тюя, глянувший на Верлена исподлобья, но продолживший держать кнопку звонка; под мышкой второй руки он держал шлем мотоцикла. И как только Верлен не услышал этот приближающийся рёв?.. Палец с кнопки парень убрал только тогда, когда Поль с непониманием покосился на звонок, мол, что там у тебя, рука к нему приклеилась? От наступившей и столь желанной тишины мужчина облегчённо выдохнул. — И тебе доброго утра, — Верлен протяжно зевнул, распахнув дверь и упёршись в неё рукой, и Тюя, ничего не ответив, прямо под ней злобно протопал внутрь его квартиры, даже не пригнувшись. — Что случилось? Папе что-то нужно? Накахара встал в конце коридора на пороге кухни и сжал кулак, не поворачиваясь к Полю лицом. Поль зевнул ещё раз и растёр слезящийся глаз, глянув на смятую свою постель, но, закрыв дверь, со вздохом прошёл всё же не к ней, согретой его же телом и ещё не остывшей, а по коридору на кухню, осторожно обойдя Тюю и включив чайник. — Чай будешь? — Верлен скрестил руки на груди и закрыл глаза. — Кофе не предлагаю, его нет. — Не буду, — заговорил наконец Тюя, и Поль, приоткрыв один глаз, осмотрел его с ног до головы: выглядел он совершенно обыкновенно, исключая даже не злую, а какую-то негодующе-растерянную эмоцию на лице, и несколько встрёпанные волосы — хвост разметался по плечам и спине. Второй рукой он взялся за шлем, нервно скользнув по нему пальцами, как по кошке или собаке. — Садись давай, — Верлен раскрыл кухонный ящик позади себя, выуживая из полупустого пространства вскрытую упаковку шоколадного печенья Брауни, мягкого и от того напоминавшего пирожные, вот только Тюя странно на неё покосился с прояснившимся на мгновение взглядом, стоило ей оказаться на столе. — Ешь, пока дают. Одна кружка с сухим чайным пакетиком в ней была поставлена хозяином квартиры на стол прямо рядом с печеньем — она была единственной сейчас в скудном шкафчике для посуды, висевшем над раковиной, и также была подозрительно похожа на ту, которую Тюя часто видел дома до какого-то момента и из которой пил то сам, то Рэмбо, но Тюя сейчас ничего не сказал. Какое ему дело, как отец распоряжается своей посудой? — Это любимое печенье отца, — проговорил Накахара севшим голосом, с подозрением глянув на блондина, и Верлен на это только усмехнулся, бросая пакетик чая уже в свою кружку и заливая его крутым кипятком, а затем отпивая, морщась и шумно выдыхая. — Я даже не знаю, как оно у меня оказалось, — Поль усмехнулся и отпил кипятка ещё, снова поморщившись и снова выдохнув. — Так чего пришёл? Тюя перебрал пальцами одной руки, посмотрел в сторону, хмурясь, а затем, шмыгнув носом и утерев его ладонью, рухнул на стул у стола, пододвинув его к себе ногой за ножку. Шлем он поставил на стол рядом и привычным движением развернул забралом вперёд, как будто вещь могла смотреть вокруг во время разговора, чтобы ей не было скучно. — У тебя дела какие-нибудь есть? — хмуро поинтересовался он, схватив из пачки печенье и откусив сразу половину, по-прежнему не смотря на Верлена. — Хотел доспать, если честно. А руки помыть перед едой? — Помимо этого, — Накахара чудесно проигнорировал придирку, но всё-таки вытер руку о свои чёрные джинсы, рваные на коленях. Рваными они были не потому, что так задумано дизайнерами, а потому, что кто-то, кажется, несколько раз летал с мотоцикла коленями вперёд или пытался ими тормозить, не иначе, забыв, что управляет гравитацией. Как только Рэмбо допустил эту вещь в гардеробе сына? Или Тюя отвоевал её с боем и носил теперь, как трофей? — Мм… Только ближе к ночи. Как всегда. Тюя дожевал печенье и пробасил: — Мне нужно, чтобы ты кое-куда со мной съездил, — и закашлялся, шумно вдохнув носом. — А? — Поль, собираясь отпить, задержал кружку наклоненной у рта и только губы обжёг, шикнув и отставив её на столешницу. События вчерашнего дня, конечно, ещё были свежи в сонной памяти, но Верлен никак не соотносил сегодняшний визит сына- племянника- пасынка- в общем, юноши в своё логово. Тюя, продолжая не смотреть на Поля, поднял чайник со стола и от души плеснул себе кипятка в кружку, немного разлив по столу. Не разбавляя чай холодной водой, он побултыхал чайным пакетиком в кипятке, дожидаясь его чёрного цвета, и, взяв за ручку, сделал короткий глоток, зажмурившись и с грохотом вернув кружку на стол. — Прямо сейчас, — Тюя сделал ещё один глоток. — Поехали. — Что за секреты? Что-то случилось? — Поль невольно сравнил вчерашний разговор с одним из близнецов Мори с тем, что происходил у него сейчас с сы- племя- пасы- в общем, сыном Рэмбо, и, задавая те же самые вопросы, он внимательно следил за лицом Тюи, стараясь понять, совпадёт ли цель или нет? Тюя хмурился, и из-за горячего чая лицо его покраснело — он растирал щёку, смотря в стену. — Что-то серьёзное? — Ты съездишь со мной или нет? — рыкнул вдруг Накахара и зло глянул на Верлена, от чего тот невольно показал руки, подняв их кверху. — Хорошо, хорошо, только не бей меня. Мне нужно что-нибудь с собой брать? — Себя возьми, — Тюя фыркнул и встал с места, сходу нацепив шлем на голову и выйдя в коридор. Правда, секунды не прошло, как он вернулся, забрал ещё один кусочек печенья из упаковки, сунул в рот под поднятым забралом и снова им щёлкнул, уходя уже до двери насовсем. Верлен вздохнул. Уже второй день подряд его бесцеремонно лишали отдыха! Но ему было даже интересно, что на этот раз? Накахара сидел на своём розово-малиново-девчачьем Дукати, подперев щёку шлема одной ладонью в перчатке, а пальцами другой тарабаня по рулю. Верлен даже позавтракать не успел, перехватив лишь Брауни с чаем со стола, и опять наспех расчесался и сделал хвост, выскочив на улицу со шлемом в одной руке и ключами зажигания и купюрами в другой, памятуя о том, что последние могут внезапно понадобиться. Мало ли что? Тюя, увидев наконец Поля, тут же выпрямился и сел на изготовку, прожигая его взглядом через шлем, мол, чего так долго? Верлен с улыбкой вскочил на своего чёрного железного коня, заводя и рыча им как будто кому-то на зависть. Он бы рад обогнать юношу, чтобы тот не зазнавался и знал, кто тут король ночных дорог, но вынужден был сегодня следовать за ним — это ведь Тюе что-то нужно, а не ему. Ну, ладно, дорогу молодёжи! Всё хорошо, что не пешком. Когда дорога показалась Верлену знакомой, он начал что-то подозревать. Когда Тюя, проехав знакомое вчерашнее местечко, припарковался у тротуара между машинами, явно надеясь потратить не так уж много времени на свою цель, Верлен начал догадываться, что не все дороги ведут в Рим. Когда резкий и прыгучий Накахара замялся прямо на тротуаре, ожидая, пока Поль припаркуется чуть подальше и догонит его, спрашивая, в чём дело и кому нужно разбить лицо, когда Накахара, всегда агрессивный и рвущийся в бой, руководствующийся принципом первичной драки и вторичных разборов полётов, шаркнул ногой и убрал руки в карманы, выглядя виноватым и пытающимся подобрать слова, начав: — В общем, тут на днях произошло кое-что… Вот тогда Верлен сразу всё понял, и его брови невольно взметнулись вверх. Они что, сговорились? Тюя говорил что-то про то, что Осаму ему все уши прожужжал и что хочется сделать ему одновременно и приятный подарок, и такой подарок, чтобы Осаму больше ни словом и ни звуком не заикался про это, но Поль не слушал. Он старался делать вид, что вчера его здесь не было и что он даже не подозревает, куда сы- племя- пасы- в общем, Тюя направляется и что он там собирается делать. — …рот держи на замке, понял? — закончил Накахара и метнул на Верлена полный угрозы взгляд, и Поль, увернувшись от этой маленькой молнии, улыбнулся и поднял руки ладонями вперёд в сдающемся жесте. — Я могила, — проговорил он. — Так куда мы идём? — Ты только много вопросов не задавай, окей? — Тюя вздохнул и встал вполоборота. — Ты вообще сам таким был, так что не имеешь права меня осуждать. — Чт- откуда ты знаешь?! — Вообще я просто предположил по отцовским рассказам, — Тюя пожал плечами, и Поль прищурился — поймал, гадёныш! — Но ты сам раскололся, так что… Верлен фыркнул. Он попытался изобразить удивление, когда Накахара чуть ли не с ноги открыл дверь в магазинчик интимных товаров, и невольно подумал о том, что эти подростки сделают этому местечку кассу за месяц. Ну, наверное, это лучше, чем не знать, откуда берутся дети? За прилавком кассы снова сидела девушка, и, увидев вчерашнего посетителя, сопровождающего знакомого подростка (ярко-рыжего и такого эмоционального всё-таки сложно не запомнить!), она только бровь вопросительно вскинула и уже было открыла рот, чтобы поприветствовать посетителей, но Верлен опередил и за спиной Тюи приложил палец к губам, мол, тише-тише! Не сказать, что девушка перестала быть удивлённой, но коллегу своего звать не стала и осталась за прилавком, внимательно наблюдая за гостями. Вопреки вчерашнему подростку во всём чёрном, этот пошёл в совершенно другое место, параллельно будучи уткнувшимся в телефон — очевидно, он просматривал каталог. О как, подготовился! Видать, первый из Мори-младших, старшенький-то, неплохо ему насел на уши, раз пацан-агрессор сорвался в такое место вопреки своей гордости. Что только ради любви не сделаешь! Весь в отца. Верлен не стал терять времени зря, как вчера. Вместо обыкновенного разглядывания ассортимента он стал приглядываться к товарам, читая характеристики на упаковках, если таковые были, и мельком поглядывая на цены. Периодически он оглядывался на Тюю, чтобы тот не увидел и не подумал чего лишнего, но Тюя был всецело поглощён поиском одному ему известной вещи и, кажется, даже забыл, что Поль рядом. Из своих мыслей и сравнений характеристик его вывел вкрадчивый голос Тюи за спиной, обращённый к девушке-кассиру: — Прошу прощения, а где у вас вот… это? Верлен выпрямился, обернувшись через плечо и поставив руку в свой бок. Девушка, перегнувшись через прилавок и поглядев в телефон подростка, посмотрела сначала в сторону Верлена, как будто спрашивая, может ли она помочь несовершеннолетнему, и Верлен, поймав на себе взгляд Тюи, закивал и махнул рукой. Девушка, вздохнув и явно желая, чтобы ответ был отрицательным и её избавили от сомнительной авантюры, вышла в зал и поманила Тюю за собой. Тюя, прежде чем последовать за кассиршей, оглянулся и кивнул Верлену, мол, спасибо, что ли. Поль усмехнулся и вернулся к стеллажам. Прошла буквально минута, прежде чем Верлен услышал женский голос: «Извините, молодой человек, я не могу Вам продать это без паспорта». И тут уж Верлен понял, что настал его выход. Он развернулся и подошёл к кассе, отстраняя Тюю и упираясь руками в прилавок кассы. — Девушка, извините моего племянника, покупатель — я, — он улыбнулся, на что девушка только фыркнула и пробила коробку. Поль уже было вынул несколько купюр, намереваясь побыть благодетелем ради Тюи, но ловкая рука в чёрной перчатке тут же приложила свою карту к считывателю, ввела пин-код и исчезла обратно за спиной Верлена. Поль обернулся на Тюю, но тот на него не смотрел, быстро схватив купленное и резво поспешив к выходу. Блондин пожал плечами, произнёс в воздух: «Молодёжь!» и зашагал следом, не забыв попрощаться с девушкой и подумав о том, что на днях ему бы самому сюда заглянуть. И желательно одному. Накахара бы его за такое убил. Тюя прятал коробочку в небольшой багажник мотоцикла, усаживаясь на него и надевая шлем. Поль улыбнулся, но пошёл не к своему чёрному коню, а к Тюиному, и, подойдя поближе, постучал прямо по его шлему на манер стука в дверь. Накахара щёлкнул забралом, и в Верлена упёрся недовольный взгляд голубых глаз. — И не покажешь даже, что взял? — Поль упёрся рукой в Дукати. — Не твоё дело, — буркнул Тюя в ответ. — Как грубо. А я ведь помог тебе на безвозмездной основе. Верлен не сводил с него твёрдого взгляда. Накахара смотрел в ответ, но вскоре, закатив свои глаза, сдался и цокнул языком, потирая пальцами переносицу. — Посмотри в багажнике сам. Только без комментариев. — Я могила, пацан, — Поль усмехнулся и растёр руки, щёлкая крышкой маленького мотоциклетного багажника. Коробка туда еле влезла, но вопреки всем мыслям и догадкам не содержала в себе ничего ужасающего вроде резиновых или вибрирующих игрушек. Это всего лишь был комплект верёвок для искусства шибари. Видимо, чтобы кое-кто если и жужжал на уши, то обездвиженный и совершенно беспомощный… Хитро. Поль озвучил бы это вслух, но пообещал не задавать вопросов, потому захлопнул багажник и, встретившись со взглядом Тюи на него через плечо, протянул к нему руку, резко защёлкнув его забрало. Даже под шлемом, уходя, Верлен чётко разобрал Тюино: «Блядь!» Что ж, если двое из четырёх уже посетили сие заведение, оставалось ещё два. Сбудется ли догадка? На следующий день Верлен, проснувшись ближе к трём часам дня, ещё долго лежал в постели и ждал, что к нему вот-вот кто-то позвонит в дверь или постучит со страшной силой звериной лапы, но уже около получаса царила благословенная тишина, и Полю, вырванному из сна на протяжении двух прошедших дней, было даже как-то непривычно лениво потягиваться в кровати и никуда не торопиться. С завтраком Верлен решил не мудрить и прямо из постели заказал доставку до двери с оплатой наличными по факту получения — карты ведь он не имел. Он давно не ел чего-то горячего и не растворимого, остановившись на супе как на первом блюде и заказав по мелочи себе на весь оставшийся день. Он неспешно встал, не заправляя постели, и также неспешно принял тёплый душ; хотел бы ванну, но маленькая холостяцкая квартирка под съём не располагала такой роскошью. Он наконец нормально причесался, стоя перед зеркалом и заплетая несколько прядей с левой стороны лица в косу, и даже бросил несколько вещей в стиральную машинку — та самая роскошь холостяцкой норы вместо ванны. Чёрная футболка в обтяжку очерчивала грудные мышцы, и Верлен без всякого зазрения совести долго смотрел на себя в зеркале. Если бы только к нему зашёл Артюр!.. Но Артюр работает и будет свободен только на выходных. Они уже договорились о встрече, и Поль буквально в тот же день сдвинул все свои планы на следующий день. — Действительно, — Верлен улыбнулся своему отражению, — как такого можно не любить? Это просто преступление. Шрамы на лице давным-давно примелькались и уже не бросались в глаза. В конце концов, если не приглядываться, эти белые полосы даже не были видны, а на фоне его торса, мышцами очерчивающегося сквозь обтягивающую ткань футболки, так вовсе терялись на бледной коже. Если не считать, что вне досягаемости зеркала на нём мягкие пижамные штаны фиолетового цвета, то, в целом, из отражения на Поля Верлена смотрит настоящий Аполлон! По крайней мере, он сам так считал. Когда за дверью раздался резкий испуганный крик, Верлен чуть на месте не подпрыгнул, бегом выскочив в коридор и распахнув дверь на улицу. Он был, на самом деле, готов к внезапной атаке, но на него никто не собирался нападать — улица и двор были пусты, и лишь на пороге лежал оставленный кем-то его же заказ. Судя по всему, пакет с коробочками был выронен из рук, а доставщик, испугавшись чего-то, поспешил ретироваться. Поль с непониманием огляделся по сторонам и даже вышел босыми ногами на тротуар, ища причину страха курьера, но не увидел решительно ничего, что заставило бы его позабыть про деньги и бесследно убежать. Верлен нервно сглотнул и поспешил поднять заказ с крыльца, трогая его за дно рукой и убеждаясь, что горячий суп, к счастью, не расплескался. Пожав плечами и оглядевшись ещё раз, он закрыл дверь и ушёл на кухню, радуясь неожиданной бесплатной еде. Суп пах просто невероятно… Или это Поль отвык от нормальной человеческой еды? Он сидел за столом, тая от каждой ложки и с любовью глядя на остальные блюда на радость своему желудку, но, когда он услышал столь знакомый звук стука, он даже не сразу отвлёкся от своего завтрака, как будто не верил, что ему не кажется. Глядя в коридор на дверь, он снова ждал стука, хлебая суп ложкой, но, когда стук раздался, а звук совершенно не совпал с направлением, он шумно сглотнул и медленно обернулся на окно. Из окна на него смотрели два больших и чёрных глаза-червоточины с ярко-жёлтой окантовкой вокруг, и чересчур огромная белая лапа с чёрными полосками тянулась с ветки дерева к его окну, аккуратно стуча по стеклу одним из когтей, по длине и размеру сравнимых лишь с ножами. В любой другой ситуации Верлен от неожиданности сплюнул бы и подскочил на месте, но желудок протестовал и требовал еды, потому он, медленно сглотнув и вынув ложку изо рта, только икнул и вскинул светлые брови в удивлении, а уже потом встал на ноги и распахнул окна настежь, упёршись руками в подоконник. — А что, двери у нас для слабаков, кошкомальчик? — Поль смотрел на гостя широко раскрытыми глазами, но они, конечно, не шли ни в какое сравнение с испуганными кошачьими. Теперь Верлен знал, что увидел и чего испугался курьер… Он бы тоже растерялся, если бы не был знаком с такой диковинкой лично. Оборотень-младший в белой футболке и чёрных штанах под стать своей цветовой гамме крепко держался за ветвь дерева, вцепившись в неё всеми четырьмя конечностями с белым мехом в чёрную полоску и закрутив вокруг неё хвост, и смотрел большими кошачьими глазами с пушистыми белыми ресницами прямо на Верлена, забывая моргать. Круглые уши были отведены назад и прижаты к голове. Не услышав от парня ни слова, Поль нервно сглотнул и отошёл от окна: — Воу, пацан, ты это… прямо в душу смотришь, — Верлен поёжился и встряхнул головой. — На меня как будто твой папаша смотрит, чешуи не хватает только. Прыгай сюда, не пугай людей. Атсуши, не сводя взгляда с хозяина квартиры, оттолкнулся задними лапами от ветви и бесшумно, что удивительно для такого большого тела, приземлился на пол крохотной кухоньки. Обойдя вставшего на задние лапы оборотня кругом, прижавшись к кухонному гарнитуру, Верлен высунулся из окна, оглядевшись по сторонам, и закрыл его, повернув ручку на проветривание. Атсуши тем временем тряс головой, и во все стороны летели белые шерстинки. — Извини-извини-извини, я… я не знаю, почему вдруг начал обращаться! — залепетал совершенно не подходящим для своего грозного вида жалобным голосом оборотень-младший, пытаясь трясти ногой и привести её в нормальное состояние, но ничего, кроме вороха шерсти в воздух, не натряс. — Чёрт, извини, ещё эта шерсть! Я сейчас… всё уберу… — Не парься. Твоя шерсть гораздо лучше липких чешуек, — Поль усмехнулся и скрестил руки на груди. — Это тебя там на дворе испугался доставщик еды? — Это вышло случайно! Я не хотел! — Атсуши на одной ноге отпрыгал в коридор, схватившись теперь за свой хвост и пытаясь заставить исчезнуть хотя бы его, но выглядело это так, будто он просто играл с ним, как не очень умная кошка. — Я разнервничался и… и начал превращаться на улице. Сначала ноги, потом руки. Я не хотел его пугать! — поняв, что тряска бесполезна, Атсуши раздражённо рыкнул и схватился за голову. — Я даже попытался сказать ему, что не причиню ему вреда, но он закричал, бросил этот пакет у твоей двери и убежал. Я испугался в ответ и спрятался на дереве. Блин, как стыдно… Надеюсь, никто не видел. — Мм… Знаешь, кошка-переросток, — Верлен сел обратно за стол, взявшись за ложку, но, подумав, отложил её и полностью взял в руки миску с супом, поднеся ко рту и отпив половину. — Я твой должник. Благодаря тебе этот завтрак достался мне бесплатно. — Я- да? — Атсуши с непониманием поглядел на Поля, моргнув кошачьими глазами с пушистыми белыми ресницами, и чёрные зрачки-червоточины стали медленно сужаться. Верлен кивнул и выпил суп до конца, выдохнув горячим паром в воздух. — Уф, да не за что, э-это же случайно вышло… — Почаще бывай в моём дворе, может, мне вся еда будет доставаться бесплатно, — Верлен подмигнул и взялся за другой контейнер с воком, раскрывая его и вооружаясь единственной вилкой из своей посуды. — А ты, собственно, — Поль жевал, махнув на правила этикета за столом, — целенаправленно ко мне шёл или мимо проходил? Атсуши осёкся. Зрачки его снова расширились, а взгляд забегал из стороны в сторону. Будь он кошкой, он бы по стенке, вздыбившись, убежал в другую комнату и спрятался под шкаф, но человеческое в нём сейчас явно преобладало и толкало на разговор. Заведя лапу за голову и раскачивая хвостом из стороны в сторону, он сбивчиво, хмуря белые брови и жестикулируя второй лапой, начал: — Понимаешь, такая ситуация произошла… В общем, мы на днях с парнями попали в одно место, когда скрывались от дождя… — на этом месте Верлен даже жевать перестал, но перебивать не стал, лишь с некой иронией в глазах остановил взгляд на Накаджиме. — И несмотря на то, что… Поль слушал и жевал, одновременно с этим потянувшись рукой к пачке печенья Брауни, не убранного с вечера в шкафчик, вынув оттуда одно и вдруг кинув прямо в коридор над головой Атсуши, не сводя с него взгляда. Накаджима среагировал на летящий предмет моментально, спружинив на задних ногах и поймав печенье в воздухе зубами, приземлившись на пол с удивлёнными глазами. Верлен захохотал, а Атсуши, нахмурившись, вынул печенье изо рта, рассмотрел его и закинул в рот обратно целиком, прожевав за два раза и проглотив, утирая губы от крошек. — Хороший мальчик! — Верлен утёр глаз, широко улыбаясь. — Твой отец свернул бы мне шею, а ты такой душка, — Атсуши только недовольно сверкнул глазами и прищурился. — Извини, что перебил. Я весь внимание. — Грх, — Накаджима вздохнул, встряхнул головой, отведя уши назад, и продолжил: — На чём я остановился?.. Ах, да, в общем, то место было так себе и все мы чувствовали себя там не в своей тарелке, не рассчитывая туда возвращаться, но я всё равно вчера почувствовал этот запах от Рю. Верлен замер, даже не проглотив еды. Не чует ли тот же запах оборотень с тонким чутьём от него? Наверное, перебил душ и еда. Во всяком случае Атсуши ничего не говорил и не косился на Поля с подозрением. — Ага-а, — протянул Верлен, стараясь делать незаинтересованный вид и накручивая лапшу из вока на вилку, — и что дальше? — Я чувствовал, что он что-то оттуда принёс. Я чувствую его интерес, пусть он мне и не говорил… Я ни с чем не спутаю этот запах свежескошенной травы и яблок в карамели, — Накаджима, оскалившись, схватившись за лицо и скрыв щёки лапами, зажмурился и чуть ли не с силой выдавил из себя: — М-мне туда нужно тоже! Как бы мне ни было страшно или стыдно… Если Рю хочет сделать мне подарок, то я… то я не могу оставить его без подарка тоже. Не могу — и всё. Так нельзя… — Как благородно, — Поль, делая вид, что понятия не имеет, о каком таком месте идёт речь, скрутил на вилку порцию побольше, понимая, что время завтрака у него заканчивается. — А что он купил-то и что за место, название которого ты так избегаешь? Верлен смотрел на Атсуши ясными светлыми глазами. Атсуши, глянув на Поля в ответ, резко присел на корточки и схватился пальцами за свои мягкие уши, стуча хвостом по полу. — Н-не могу сказать! — Накаджима опустил голову и глядел в пол. — Я бы с-справился один, но не могу. Там, в общем… Я не смогу это купить без паспорта. А паспорта у меня нет… Нужного паспорта. Помоги, пожалуйста! — Пацан, я за бесплатную кормёжку с чем угодно тебе помогу. А паспорт у тебя, кстати, не Мори случаем отобрал? — в ответ на это Атсуши только голову вскинул и с удивлением посмотрел на Поля. Тот тянул длинную лапшу губами из контейнера и молча смотрел на Атсуши. — Откуда ты знаешь? — севшим голосом спросил оборотень. — Ой, я угадал? — Поль улыбнулся. — Да так, предположил просто. Тебе в любом случае никто ничего не продаст, чтобы ты там ни хотел, — подвигал он вилкой, указав ею на Накаджиму, — при твоём-то виде. Больше скажу: я с тобой таким на улицу не выйду. Можешь избавиться от своей кошкости? Атсуши поглядел на подушечки своих лап. Зажмурившись и сжав тигриные пальцы в кулаки, он попытался, видимо, сосредоточиться, но ни одна лапа не стала меньше, а хвост даже не подумал исчезать. Атсуши напрягся ещё раз, но снова был тот же результат. Обречённо выдохнув, он снова накрыл лицо руками. — Не могу, — таким же севшим голосом проговорил он. — Я слишком разволновался… Какой я неудачник. — Ладно тебе, есть у меня одно проверенное средство, — Верлен вздохнул и отодвинулся от стола, открыв кухонный шкафчик и что-то оттуда достав. Атсуши не смотрел, уткнувшийся лицом в свои лапы, и особо не разбирался в запахах, когда вдруг его мягко похлопали по белой голове и сунули под нос кружку с тёмной жидкостью внутри. — Давай, сделай глоток. Полегче станет. Но только гло- Атсуши не дослушал. Встав на ноги, он полностью опустошил кружку и вытер рот лапой, причмокнув и поморщившись. — Какой… горький чай, — проговорил он, фыркнув и наморщив нос. Верлен, взявший кружку обратно и глядевший внутрь, с нескрываемым удивлением переводил взгляд с кружки на Атсуши и обратно. — Нужно было добавить сахара. — Это был коньяк, — негромко добавил француз и отошёл в сторону, демонстрируя наполовину отпитую бутылку. Атсуши, увидев и поняв, что выпил, только шмыгнул носом. — И… как, тебя не шатает? Закусить не хочешь? — Не, — Атсуши отмахнулся, действительно выглядя трезвым, только глубоко вздохнул. — Мне нужно выпить гораздо больше, чтобы меня начало шатать. — Какое, однако, драконовское у тебя здоровье. Интересно, в кого бы… «Чай» действительно помог. Уже через десять минут совершенно нормальный и совершенно трезвый Атсуши стоял на улице, а Поль вышел ещё через пять, переодев только пижамные штаны на уличные и не забыв взять деньги. Правда, перед тем как выдвинуться в путь, Верлен окликнул оборотня и вновь неожиданно швырнул в его сторону печенье — и Атсуши, естественно, инстинктивно подпрыгнул и поймал угощение в воздухе зубами, приземлившись и с непониманием вынув печенье изо рта. Верлен посмеялся, разведя руками: — Извини! Я не могу, мне так нравится, когда ты делаешь свои звериные штучки. — Не смешно, — Атсуши фыркнул, но печенье всё-таки съел. От мотоцикла вновь пришлось отказаться. Накаджима сказал, что не знает адреса, но может найти дорогу своим чутьём, и Верлен, вздохнув и подумав, махнул рукой и решил прогуляться. Сегодня он хотя бы был сытый и отдохнувший, а лишний раз протрястись явно не помешает. Было, правда, сложновато не подсказывать дорогу, но Атсуши и без советов прекрасно справился. Если бы не работа его отца, парню можно было бы работать в полиции или аэропорту вместо собак, натасканных искать людей под завалами или вынюхивать наркотики у туристов. Атсуши начал сдавать, трястись и нервничать за несколько домов до интим-магазина. Верлен изо всех сил старался делать вид, что понятия не имеет, куда они идут, и даже спросил, не плохо ли стало Атсуши, на что оборотень, краснея лицом и нервно перебирая пальцами, залепетал, что поверить не может, что возвращается сюда по собственному желанию и что даже собирается что-то купить… «Неужто пиво или сигареты? — усмехнулся Поль, как и в случае с Мори-младшим, на что Атсуши агрессивно затряс головой из стороны в сторону. — Не парься ты, я никому из ваших взрослых слова не скажу». Атсуши сжал руки в кулаки и топнул ногой, собравшись с силами и зашагав вперёд. На подходе к обитому уже порогу Верлен попытался изобразить удивление, но ни словом не обмолвился. Атсуши периодически оборачивался на него, пытаясь оправдаться, но Поль бросил лишь: «Да-да, я сам таким же был, иди…» Стоило дверному колокольчику зазвенеть, парень-кассир, увидев знакомого подростка и не менее знакомого сопровождающего, подскочил на ноги и замахал рукой: — Рады видеть вас здесь сно- Верлен тут же спохватился и замахал руками за спиной Накаджимы с таким лицом, что парень тут же осёкся и замолчал. Верлен поначалу напряжённо уставился на Атсуши, подозревая, что приветливый работник его раскрыл, но потом выдохнул, проводив Атсуши взглядом. Тот, в отличие от Рюноскэ и Тюи, своих предшественников в здешнем зале, не был уверен в своём выборе и даже в телефоне не смотрел в каталог, ошарашенно и растерянно глазея по сторонам и боясь сделать шаг вперёд. Всем своим видом он напоминал ребёнка, случайно упавшего в вольер к голодным тиграм. Видимо, это заметил не только Поль, потому что парень-кассир поднялся со своего места и прошёлся до растерянного гостя, заговорив: — Рады Вас приветствовать! Вам что-нибудь подсказать? Если бы такой вопрос Атсуши услышал в магазине одежды, он бы улыбнулся и вежливо отказался. Сейчас этот вопрос вынудил Атсуши подпрыгнуть на месте, и только, наверное, влитая в него целая чайная кружка коньяка не дала хвосту показаться из-под края его штанов. Раскрасневшись и став похожим на такого же цвета ковёр, устилающий пол магазина, Атсуши залепетал: — Я не- н-нет, спасибо, я- я посмо- я просто- — Это я сюда пришёл, мсье, он просто зашёл со мной, — Поль, понимая, что у Атсуши сейчас голова лопнет от прилившей к ней крови, улыбнулся и подтолкнул оборотня в спину, к стеллажам с товарами у стены. Кассир пожал плечами и вернулся на своё место. Атсуши хотя бы лепетать перестал, с ужасом уставившись на миллионы извращённых игрушек у него перед глазами. Он замер у стеллажей, сцепив руки в замок и нервно перебирая по ним пальцами, бегая взглядом от одной вещи к другой и боясь сосредоточиться на одном месте, но, кажется, это его состояние было надолго, потому Верлен осторожно отошёл от парня и осмотрелся сам. Так-так-так, где же он вчера тут смотрел любопытные вещицы? Если с Тюей он не мог позволить даже намекнуть на желание купить что-то из этого, чтобы Тюя не начал метаться от мысли: «Ты что, берёшь это для своих шлюх?!» до мысли: «Я искренне НАДЕЮСЬ, что ты берёшь это для своих шлюх!», то с Атсуши, полностью ушедшим в себя и не слышащим ничего вокруг, он мог хоть на моноколесе ездить и концерты давать — тот не обернётся. Определиться с выбором не вышло. Спустя время за спиной Поля раздался глухой стук, и он немедленно обернулся — то Атсуши упал на колени прямо посреди зала, закрыв руками лицо. Кассир, перевесившись через прилавок, переглянулся с Верленом, и Верлен поспешил подойти к Атсуши, похлопав по плечу. — Эй, у тебя что, паническая атака от цен? Что случилось? — Верлен даже на колено присел рядом. Атсуши глубоко и шумно вдохнул носом, а потом сдавленно прошептал: — Я… не знаю, что брать. Я не понимаю. Не разбираюсь, — обречённо выдохнул он и упёрся одной рукой в пол. Более безнадёжной позы Верлен ещё не видел. Грустно усмехнувшись, Поль покачал головой и подпёр подбородок ладонью, уткнувшись локтем в одно из колен, а второй рукой сочувственно похлопал Атсуши по спине. Обернувшись на парня-кассира, удивлённо наблюдающего за происходящим, Верлен улыбнулся ему и показал большой палец вверх, мол, всё в порядке, а потом снова посмотрел на Атсуши. Как бы помочь бедняге? Если включить логику и вспомнить его слова, то пацан ищет «подарок» одному из Мори-младших — тому самому, который начал терроризировать Верлена самым первым и устроил ему прогулку по жаре пешком, а потом ещё и вопросы запретил задавать, прямо как его же деловой отец. Не сказать, что Верлен хотел попросту отомстить, но… В голове зажглась идейная лампочка. Верлен хлопнул глазами, а затем, хитро ухмыльнувшись, похлопал Атсуши по спине и заговорил: — Я знаю, как тебе помочь. Вставай. Покажу тебе кое-что, так и быть. Накаджима тут же вскинул на Верлена голову, посмотрев на него блестящими жёлтыми глазами в сиреневой окантовке, и Поль не удержался, чтобы не потрепать парня по белым волосам. Встав, он поманил оборотня за собой, но тот шёл будто на ватных ногах, потому Верлен закатил глаза и схватил парня за руку, подтянув к себе ближе и по-отечески (или даже по-старшебратски) обхватив за плечи, указав рукой на несколько коробочек. — Возьмёшь это — не ошибёшься, — подмигнул Поль. — Я тут, пока ты там пребывал в бездне отчаяния, почитал их характеристики, и, в общем, это идеальный вариант. Как тебе? — Я… не знаю? — Атсуши нервно сглотнул, когда Верлен схватил коробочку и вручил оборотню прямо в руки — тот схватил её, как нечто горячее, и от неловкости несколько раз подбросил, а затем прижал к груди, через секунду с ужасом отодвинув от себя и читая название на вытянутых руках. — Я- боже- что это? — Бери-бери, не пожалеешь, — Верлен улыбнулся и хитро подмигнул. — Дядя Поль жизнь прожил, можешь ему верить. Нервно сглотнув снова, Атсуши криво улыбнулся в попытке поблагодарить хотя бы так и развернулся к прилавку. Парень-кассир, увидев, что не останется сегодня без выручки, заулыбался и протянул руки к товару ещё на подходе к себе гостя, быстро пикнув и предлагая терминал для оплаты. Атсуши с грустным вздохом взглянул на цену и не менее грустно ввёл пин-код, забирая купленное и уже было пряча под футболку, как вдруг с округлившимися глазами посмотрел на коробочку в своих руках. Поль и парень-кассир снова переглянулись, и Атсуши робко спросил: — Я не могу понять, это у меня руки так трясутся или… оно вибрирует? — До тремора тебе ещё далековато, — Поль подмигнул снова, и Атсуши, раскрасневшись, тут же выбежал на улицу. Повернувшись к парню-кассиру, Верлен бросил вполголоса: — Пробейте-ка мне такую вторую. Кассир закашлялся от неожиданности, но ничего против не сказал. Как правило, где три четверти, там и целое число набирается. Правда, Верлен до сих пор так и не понял, почему его посетили все, на кого бы он никогда в жизни не подумал, но чудесным образом не побеспокоил тот, о ком бы он подумал в первую очередь… Ночь выдалась тяжёлой и затянулась настолько, что Полю удалось вернуться домой только к десяти утра. Он даже не раздевался, разувшись и сразу рухнув в кровать. У мотоцикла, припаркованного во дворе, отсутствовало левое зеркало, а вместо него на корпусе красовалась длинная царапина с содранной краской, напоминавшая теперь суровый шрам. Все ремонты и покраски решено было отложить на потом. Ночь вымотала, и Верлен планировал не то чтобы проспать целый день, но точно проснуться тогда, когда сумеет раскрыть глаза. В восемь вечера? В девять? Без разницы. Главное, чтобы его никто не потревожил за это время. Ему, кажется, даже что-то снилось. Сон был странный: откуда-то сквозь далёкую пелену раздавался противный и монотонный высокий звук, словно комар пищал над самым ухом уже на протяжении нескольких минут. Не то чтобы звук сильно беспокоил спящего хозяина квартиры, но чем больше в своих сновидениях он акцентировал внимание на этом звуке и задавался вопросом, откуда он идёт, тем больше пелена рассеивалась, как слой песка на глазах, и, в конце концов, Поль резко раскрыл глаза, сделав глубокий вдох и уставившись в стену своей комнаты. Мозг продолжал досыпать, не понимая, что происходит. Дёрнулось нижнее веко. Верлен чувствовал, как сильно затекли руки, которые он сунул под подушку, как горит щека, отпечатавшая на себя складку наволочки, и как в принципе устало тело от одного положения на животе. Медленно моргнув и приподняв тяжёлую голову, Поль сонно огляделся, сосредоточившись на вновь раздавшемся звуке. Это был, конечно же, дверной звонок. По мозгам он даже не бил — водил смычком по оголённым полушариям и задевал мозжечок. Еле-еле поднявшись на ноги и держа рукой подушку у груди, Верлен, утерев о неё же нить слюны с уголка губ, шаркающими шагами прошёлся до входной двери, щёлкая замком и толкая её наружу. — Поверить не могу, что ты с ними заодно! — раздался знакомый возмущённый голос, и Поль лишь на слух определил его хозяина, не раскрывая глаз и засыпая стоя. — Как ты мог? Я верил тебе! Голос принадлежал последней недостающей четверти целого числа — старшему из сыновей Мори. Поль только в сторону отошёл, пропуская парня внутрь, и тот, макушкой дотягиваясь до середины лица хозяина квартиры, сгустком гнева и недовольства прошёл мимо. — В чём дело… — сонно и не совсем внятно произнёс Поль, попробовав растереть глаз и открыть хотя бы один, но, проследив за Осаму в коридоре и закрыв дверь, вновь погрузился в дрёму в положении стоя. — Ах, в чём дело?! Не притворяйся, что не знаешь! — в голосе Дадзая проскальзывали истерические нотки, и Верлен, признать, впервые слышал, чтобы Мсье Тактика, самый вероятный наследник поста своего папаши и Мистер-На-Каждый-План-Врага-Я-Имею-Ещё-Три-Таких-Же в одном лице не мог удержать себя в руках. — Они меня в тот раз чуть не прокляли каждый по несколько раз, насильно выталкивали оттуда на улицу под дождь, лишь бы там со мной не быть, а сами?! А сами-то что сделали?! Уму непостижимо! Я в ахуе с них! Поль зевнул и прошёл в свою комнату, сидя рухнув на постель и обняв подушку двумя руками. Дадзай продолжал возмущаться по пути из коридора, бубня откровенные ругательства себе под нос, на что Верлен постарался почётче произнести: — Давай по порядку, малой. Я ни черта не по… — он прервался на зевок, щёлкнув челюстью, — …не понимаю. — Так я тебе, блядь, объясню! — Дадзай шагал туда-сюда, активно жестикулируя будто на публику. — Я вчера не нашёл свою зарядку для телефона и полез искать её у брата, мать его за ногу, и что я нашёл в его вещах? Нихуя это была не зарядка! Смазка, ещё даже из коробки не вынутая и со свежим ценником, и какая-то насадка на член, я не смотрел. Я его чуть не пришиб этой коробкой, жаль только, что лёгкая оказалась! Повезло ему, что отец у нас по вещам не имеет привычки шариться, а то был бы у меня партнёр по убийству, — до более-менее разбуженного мозга наконец начало доходить, и Верлен стал вспоминать, что именно младший брат Дадзая брал для себя и не для себя… Или вовсе не для себя. — Так он ещё глазами хлопал так удивлённо, мол, чего это я так разозлился! Действительно, блядь, чего это я! — Осаму топнул ногой и сжал руки в кулаки настолько, что, казалось, вены выступили даже сквозь его повязки от запястий до локтей. Верлен, наблюдая за этим редким всплеском эмоций, зевнул и раскрыл наконец глаза, растирая один ладонью. — Ладно, подумал я, ладно, хуй с тобой, братец ёбанный, и чисто на удачу позвонил Атсуши, спросив в лоб — покупал он что-нибудь или нет? Да, именно там, в этом проклятом секс-шопе. И знаешь что? Наш благородный тигр даже правдоподобно соврать не смог! Эй, ты вообще меня слушаешь? — Дадзай развернулся на Верлена, и тот, вздрогнув, часто-часто заморгал и закивал, мол, да-да, я весь внимание. Дадзай фыркнул и продолжил: — Грх! Начал отпираться и говорить, что понятия не имеет, о чём речь, но я-то сразу понял, что он врёт! А главное — кому врёт? Мне! У меня нет чутья оборотня, но я за версту, блядь, чую неумелое враньё! Спелись, значит, эти два инь-янь голубка. Но и тут я подумал — ладно, хрен с ними, я к ним в постель не лезу, пусть себе развлекаются, — Осаму глубоко вздохнул и снова сжал руки в кулаки, собираясь с силами. — Дальше я совершил большую ошибку. Верлен, растерев оба глаза, заинтересованно вскинул брови, хоть и понимал, о каком недостающем звене, ещё не упомянутом Осаму, пойдёт речь. Осаму метнул на Поля полный злости взгляд — такой редкий и такой не подходящий к ситуации, насчёт которой он и злится — и продолжил: — Я подумал — ну, не может же Тюя также подло со мной поступить, ведь так? — он нервно усмехнулся. — Но на этот раз решил не звонить, а сходить прямо к нему. И не то чтобы твой мелкий пасынок умеет врать, но я почти ему поверил, понимаешь?! Когда я спросил у него, где он прячет эту дрянь, он ведь даже почти правдоподобно удивился и сделал вид, что не понимает, о какой дряни я говорю, и почти не препятствовал, когда я вытряхнул его рюкзак и заглянул под подушку. А потом он закрыл спиной шкаф. Драться с ним бесполезно, я его пощекотал, — здесь Поль против воли усмехнулся, — он отшатнулся, а из шкафа выпала коробка. Нет, ты представляешь, какая подлость, а?! Предательство! — Дадзай говорил уже не так эмоционально, встряхнув кулаками, а затем вдруг сделал несколько шагов к Верлену и практически навис над ним: — И ты тоже недалеко от них ушёл. Как бы им продали вообще что угодно в этом секс-шопе, если отец забрал наши паспорта чуть ли не лично? За пособничество дают статью, между прочим. Дадзай наконец замолчал, нависая над Верленом тенью и с прищуром смотря в его светлые глаза. Верлен моргнул, а затем зевнул и похрустел шеей, склонив голову сначала к одному плечу, затем — ко второму. — Ладно, малой, отпираться не буду, — Поль поднял кверху одну руку, второй продолжая обнимать подушку. — Но ты не имеешь права меня осуждать. Тебе бы я тоже не отказал. — Конечно, блядь, ты мне не откажешь! — Осаму закатил глаза и отшатнулся назад, скрестив руки на груди. — Именно поэтому ты сейчас идёшь со мной. — Но почему сейчас? Я так устал ночью. — Не уверен, что ты хочешь попасть в ситуацию, когда Рандо-сан узнает, между чем и кем ты был посредником последние дни. Верлен кинул злобный и одновременно ошарашенный взгляд на Дадзая. Вот это нож в спину! Дадзай смотрел не менее уверенно. На его месте любой был бы уверен в своих словах! Тем более что Осаму единственный ещё не был в запретном для несовершеннолетних месте. Вздохнув, Поль отложил подушку на постель и встал. — Только рискни проболтаться, пацан, — пригрозил он указательным пальцем, подступив вперёд и не сводя с Мори-младшего глаз. — Иначе я первым сдам всех вас четырёх. — Я могила, — Осаму, ни капли не улыбаясь, провёл пальцами по своим губам в жесте молнии. — Смотри мне, — Поль фыркнул и выпрямился, накрыв лицо рукой. — Связался на свою голову с юным шантажистом… Вали на улицу. Я скоро выйду. Зла не хватало на этого манипулятора! Копия своего папаши. Вот как, как два близнеца, воспитывавшиеся одним человеком в одних и тех же условиях, получились такими разными по характеру? Вот уж действительно достойная замена своему отцу. Младшенький со своей непоколебимостью, конечно, хорош, но старший со своими талантами раскусывать ложь и ворочать кучей разносортного компромата на всех людей вокруг — таким нужно не стать, таким нужно родиться. И достопочтенный Мори только помог ему усовершенствоваться. Повезло только в одном — Дадзай был не против мотоцикла. Он, правда, сопротивлялся шлему, но Верлен чуть ли не насильно надел защиту на пушистую голову и застегнул ему ремешок под подбородком, сказав, что в противном случае он побежит за ним следом. Осаму что-то пробурчал в ответ, но за забралом слышно не было. Он также что-то недовольно прокричал, когда Верлен назло ему разогнался и подпрыгнул на лежачем полицейском, а потом поддал газу и проехал в последние секунды зелёного света. Что, мелочь, Тюя-то водит аккуратнее? Ох, прости, тут нет Тюи. Страдай! Прямо у магазина Верлен тормознул так резко, что Дадзая чуть не выбросило по дуге наверх, благо что тот крепко держался. Выскочив, Осаму стянул с себя шлем и со злобными глазами, пока Поль глушил мотор, надел его на белую голову и быстро взбежал по крыльцу. Вот же гадёныш! О его ведь безопасности заботятся! Верлен скрипнул зубами, вместе со шлемом под мышкой вскочив на ноги и поспешив следом за подростком. Дадзай уже толкнул дверь плечом, когда к нему подлетел Верлен и не успел затормозить, ведь рассчитывал, что Осаму побежит вперёд, а не остановится; Осаму вскрикнул, когда оба ввалились в знакомый магазин на красный ковёр и рухнули на колени по разные стороны от двери. Шлем откатился к одному из стеллажей. Девушка-кассирша вздрогнула от неожиданности и уже было подскочила на месте, как вдруг увидела всё те же знакомые лица и замерла, наблюдая, как Верлен, встав на ноги, сначала поднял шлем, а потом от души хлопнул высокого парня по затылку, на что тот возмутился: — За что?! — За всё хорошее! — Нельзя бить детей! — Тебе вообще нельзя здесь быть, понял? Осаму наморщил нос, но ничем не спарировал в ответ — всё-таки старший был прав. Показав язык в беспомощности, он, как будто случайно оттолкнув Поля плечом, уверенной походкой пошёл к стеллажу, к которому ещё ни один из подростков не подходил, и ткнул пальцем в странного вида резиновый член за стеклом. От такого даже Верлен растерялся, встряхнув головой и подойдя ближе. — Ты уверен, что оно тебе не повредит? — вкрадчиво поинтересовался он. — А оно не мне, — выдохнул Осаму, даже не смотря на Верлена. — Будет ещё скрывать от меня такое! В следующий раз подумает. — Воу… ты, может, пощадишь его всё-таки? — Даже не подумаю. — Что ж, ты явно превзошёл в жестокости своего отца. — Ничего страшного. Думать наперёд будет в следующий раз. Девушка, — Осаму позвал кассиршу, — мне вот этого монстра. Бантики есть у вас подарочные? Девушка с подозрением покосилась на подростка. Из подсобки вышел было улыбчивый парень, широко раскрывший блестящие глаза, стоило ему увидеть знакомых клиентов, но девушка злобно зыркнула на него и затолкала в подсобку обратно, закрыв дверь. Закрыв её ещё и на ключ, она убрала его в карман и подошла к гостям, остановившись в двух шагах и скрестив руки на груди. — Молодой человек, предъявите, пожалуйста, паспорт, — ровным голосом заговорила она, смотря на Дадзая снизу вверх. Дадзай хмыкнул и ткнул локтем Верлена в бок. Верлен шикнул и нахмурился, отвернувшись. Осаму, прищурившись, зашипел: — Рандо-сан. Помнишь? — Да чтоб тебя, — Поль цокнул языком и закатил глаза, обратившись наконец к девушке: — Мадемуазель, пробейте, пожалуйста, вот… это. Мне для себя. Вернее, не прямо для себя, а, ну… вы понимаете. Что бы это ни было. Девушка прищурилась, оглядев Верлена с головы до ног, но ничего отвечать не стала, уйдя за прилавок и достав цельную коробку с нужной вещицей. Увидев её, Осаму победоносно улыбнулся и вынул из нагрудного кармана рубашки-поло банковскую карту, вручив Полю. — Ты же для себя берёшь, — проговорил он, заложив руки за спину и в темпе вальса зашагав к двери. — Вот и возьми. Код — четыре единицы. — Слишком просто для тебя, — Верлен проводил Дадзая взглядом, на что тот, раскрывая дверь, ответил: — А я тебе доверяю. Ты же ничего не купишь без моего ведома? Дадзай вышел. Верлен расценил это как приглашение, а не как угрозу, потому попросил пробить ещё и лубрикант. Самый дорогой, который был в ассортименте. Не то чтобы он нужен Полю в таком объёме, но просто чтобы насолить. Как ни странно, карта не огласила, что средств не хватает. Верлена даже зависть взяла: сколько же карманных даёт Мори сыновьям-бестолочам? Вот в его время!.. Верлен вынес Дадзаю его покупку в прозрачном пакете. Дадзай, конечно, возмутился, что что-то дороговато вышло, глядя в приложение банка в телефоне, на что Поль парировал, что нужно смотреть на цены до покупки вещей. Осаму фыркнул, что-то подозревая, но ничего не предъявил. На обратном пути Верлен резко свернул во двор, и Дадзая за его спиной качнуло в сторону. Уже у дома Поль не держал на парня зла, наблюдая, как тот бесится из-за прозрачного пакета, и помахал ему на прощание рукой, пожелав приятного вечера. Он наконец-то теперь может поспать спокойно, ведь очередь из четырёх детей была окончена. Никто же не скрывает от него пятого?!

***

Рюноскэ сидел на постели на коленях, сложив одну руку на ногу, а второй прикрывая рот. Он сидел настолько культурно, что даже при полном отсутствии одежды у него всё было скрыто между ног. Рядом с ним с ногами-лотосом, обнимая подушку и всё ею закрывая, сидел Атсуши, также лишённый одежды. И всё бы ничего, но прямо перед ними на постели лежало распакованное эрекционное кольцо, лубрикант со вкусом коричной булочки и анальный вибратор. Акутагава смотрел на этот огромный выбор с абсолютно спокойным лицом, пока Атсуши, уткнувшись лицом в подушку, старался этим скрыть румянец. Его хвост, появившийся из последних позвонков спины и пустивший немного шерсти по коже вверх и в стороны в своём основании, стучал по постели. Шибусавы-сана дома не было, а лишить квартиру ненужных запахов Атсуши умел, потому и выбор пал на покамест общее логово старшего Дракона и юного Тигра. — И кто тебя на это надоумил? — негромко произнёс Рюноскэ. — Я… я сам… — чуть было не всхлипнул Атсуши, понимая, что обсуждать покупки ещё хуже, чем брать их с прилавка. — Что-то я тебе не верю. — Я к-клянусь. — А ну, — Рюноскэ, отняв руку ото рта, провёл пальцами по линии челюсти Атсуши, отнимая его лицо от подушки, и осторожно поднял его голову за подбородок, вынудив глядеть на себя. — Посмотри мне в глаза и скажи, что купил сам. Без чьей-либо подсказки. Атсуши жалостливо свёл брови к переносице и зажмурился, плотно сжав губы, будто Рюноскэ собирался вытаскивать из него слова щипцами. Но спокойный взгляд серых глаз был устремлён на него даже тогда, когда он, немного раскрыв один глаз, посмотрел на Рюноскэ вновь. Ч-чёрт, всё-таки ждёт ответа? Атсуши надул щёки в попытке сдержаться, но Акутагава притянул его ещё ближе к себе, почти выдохнув носом в его лицо, и Атсуши крепче сжал зубы. — Не стесняйся. Я не кусаюсь, — хриплым голосом произнёс Акутагава почти на самое ухо. И Накаджима, чувствуя, как на висках выступает испарина, сдался. — Да, мне подсказали, но я ничего не понимал в этом! — он чуть не хныкал, когда Акутагава расслабленно выдохнул, как будто немо говоря, что он и так догадывался. — Извини, я… я растерялся. — Не страшно, — перед тем как разжать пальцы с подбородка Атсуши, Рюноскэ подался вперёд и коснулся губами его лба. Атсуши, часто заморгав, вновь выпрямился, не переставая сжимать подушку в руках. — Правда? — Конечно. Всё хорошо, — однако лицо Рюноскэ выглядело подозрительно спокойным, когда он, взяв бутылёк лубриканта, выдавил его себе на руку — запах тут же ударил по тонкому тигриному чутью, и Атсуши сделал шумный вдох. — Сейчас и проверим, насколько хорошо. — Подожди, что ты имеешь в ви… — Атсуши не договорил, уставившись на то, как Акутагава встал на колени и взял в блестящую от лубриканта руку ту самую подозрительную вибрирующую штуку. — Что ты- — Ты мне и скажешь, насколько хорошо. Накаджима не ожидал быть поваленным на спину.

***

— Я уже устал! У меня затекла нога. — Терпи и не ной. Я разбираюсь, — пробурчал Тюя, сидя на краю постели в одних штанах и глядя на инструкцию из коробочки с верёвками для шибари. Если с половиной он кое-как разобрался, то некоторые узлы совсем не давались, поэтому как минимум одна рука и одна нога у Осаму, полностью лишённого одежды, были свободны. — А ты не мог разобраться до этого?! — Осаму захныкал. — Мне неудобно! Давай ты развяжешь, разберёшься, а потом- — Тихо лежи, — рявкнул Тюя и не глядя шлёпнул Дадзая рукой чуть выше ягодиц — куда уж попал. — Ты меня только сбиваешь больше. — У меня ногу сводит! — Я тебе сейчас ещё и рот чем-нибудь заткну! — парень зарычал и обернулся на Осаму — тот сидел на постели рядом и растирал свободной рукой связанную ногу. Тюя тем временем растёр указательным и большим пальцами закрытые веки глаз, тяжко вздохнув. — Угх… Пора записываться на эм-эр-тэ головы. — Чего? Зачем тебе? — Не знаю. Может, поищут, где был мой мозг, когда я покупал это. — Ой-ой, заныл! Сиди и разбирайся давай, пока мою ногу судорога не свела. Или руку… — Я пытаюсь. — Пытается он, — Дадзай фыркнул и толкнул Накахару свободной рукой в плечо. — На французском читай, если на японском не понимаешь. Там же всё легко! — Смешно, смешно, — Тюя фыркнул и отложил наконец инструкцию, схватив за конец красной верёвки и потянув так резко, что Осаму не удержался и упал на бок на постель. — Вот так и лежи, меньше от тебя болтовни. — Ты злой! Можно было сначала опробовать моё, а потом уже твоё. — Твоё? — Тюя, задумавшись, посмотрел на Осаму своими яркими голубыми глазами и вскинул бровь. — А что ты там купил, напомни? Ты же мне не говорил. — Э, ну… — Дадзай, приподнявшись на свободном локте, посмотрел в потолок и понял, что, вообще-то, он действительно не показывал, что купил. — Да там… неинтересно. Да, давай сначала твоё, а потом уж… — Что ты там купил? — Тюя, заинтересовавшись, подался вперёд и упёрся руками в постель по обе стороны от груди Осаму, глядя в глаза. — Я не скажу. — Хер с тобой, не говори. Где оно лежит? — Н-нигде! — Так-так-так, значит, где-то рядом. Сейчас найду. — Оно того не стоит! Накахара не слушал. Были они у него дома (из-за выходного Мори-доно выбора особо не оставалось), а значит, это «что-то» Дадзай принёс с собой. С собой у него был рюкзак, а значит, только там и нигде больше. Глядя на Осаму, Тюя медленно поднял его рюкзак, наблюдая за реакцией, и лицо Дадзая на мгновение сделалось совсем жалостливым… Ага, горячо! Тюя не без интереса сунул в рюкзак руку, нащупывая что-нибудь странное, и пальцы прошлись по проводу зарядки, по мягкому мотку бинтов, по телефону, по бутылке воды и… И нащупали что-то необычное. Тюя с непривычки даже руку отдёрнул, побоявшись, что на ощупь это напоминает змею или в принципе что-то живое, а затем раскрыл молнию рюкзака пошире и глянул внутрь. Что ж, это трудно было не заметить, и Накахара с нескрываемым удивлением, переведя взгляд на Дадзая, медленно достал резиновую игрушку наружу. — Да блядь… — Осаму, увидев, что его рассекретили до самого конца, откинул голову назад и ткнулся макушкой в подушку, свободной рукой схватившись за свои волосы. — Подожди, мне просто интересно, — Тюя прямо-таки разрывался на разного рода комментарии и вопросы, однако лишь один шкурный интерес подавил всё остальное — и Накахара невольно прижал игрушку основанием к своему бедру, мысленно сравнивая размеры. — Это ты на неё-то смотрел, когда мы в дождь там спрятались? Я даже огорчён твоей фантазией. Ты не лопнешь? — Ну я же не себе брал! — Дадзай ещё и свободной ногой взбрыкнул, согнув её в колене. — Я был зол на тебя. В принципе на всех вас. Вот и взял то, что первое на ум пришло. Тюя молчал, ничего не отвечая. Эта тишина напрягла, но Осаму вскинул голову и посмотрел на Тюю только тогда, когда услышал, что тот чем-то зашуршал. Пока он стоял к Дадзаю спиной, непонятно было, что тот ищет, но стоило ему обернуться — и у Осаму засосало под ложечкой. Он нервно сглотнул, увидев, как Тюя льёт из наполовину использованного тюбика смазку прямо на резиновую игрушку. — Тюя, что ты делаешь? — Осаму сразу как-то напрягся, подобравшись и попытавшись сесть на постели, но Тюя, оказавшись рядом, схватил его за лодыжку свободной ноги и потянул назад — и Осаму снова упал на спину, опираясь на локоть свободной руки. — А что тебе не нравится? — Накахара как-то нехорошо улыбнулся и положил блестящую теперь игрушку прямо на впалый живот Дадзая. Когда Осаму потянулся скинуть её с себя, Тюя только схватил его за запястье, почти нежно сжав и прижав к постели рядом с его головой. — Ты же купил это для нас. — Т-тюя, знаешь, — Осаму, криво улыбнувшись, как-то нервно сглотнул, — я тебя так люблю, ты просто не представляешь… — Я-то тебя как! Именно поэтому уступаю. Отец меня, знаешь, джентльменом растил. — Но ты же ещё не разобрался с инструкцией?.. — Похуй, — Тюя другой рукой взялся за конец красной верёвки. — В процессе разберусь. Обещаю, буду нежно. Там же всё легко, да?