The Godfathers

Собственно, я — Мори Огай, дата рождения — 17.02.##, водолей. Прозвище: Чумной Доктор. Первое убийство совершил [данные удалены] Способность: Vita? Vita… [зачёркнуто, далее — в скобках, от руки] (нужно назвать её получше… пусть пока будет просто Элис.)

Противная, несносная девчонка! Вечно мешалась под ногами, когда не надо, а когда надо — не дозовёшься, хоть ты руками обмахайся, как волшебник. Все вокруг твердят, что она и пользу приносит, просто, видите ли, ещё не научился с нею обращаться, а ведь с ней нужно аккуратно, без всяких обзываний и проклятий в её адрес. Она была нормальной лишь в присутствии Юкичи, который долго думал, что вовсе без способности, а потом выяснилось, что его сила как таковая незрима, и это отнюдь не его педагогический талант усмирять противных детей — это его способность умеет подавлять другие в радиусе скольких-то метров, он ещё не выяснил расстояние. Находиться рядом с ним — одно удовольствие! Потому что в тишине и без всяких подлянок от собственной силы, которая, иной раз казалось, живёт собственной жизнью в независимости от носителя. Противная, несносная Элис! Избавиться бы от неё… Мори хотел, честно. Просто без одарённости в руководители не берут, вот и приходится мириться. По крайней мере, ему это сказали когда-то в отрочестве, а спросить снова — проявить полную некомпетентность. Да и ладно, на самом деле, с возрастом то ли она стала поспокойнее, то ли Огай чрезвычайно остро реагировать перестал. В присутствии Юкичи вовсе не появлялась или только где-нибудь за спиной, дёргая за рукав и намекая наклониться, потому что ей срочно нужно что-то сказать на ухо. Хоть не кусает, как бывало раньше.

Юкичи Фукудзава, 10.01.##, козерог. Телохранитель наследника Портовой Мафии — О. Мори. Прозвище: Серебряный Волк. Способность: Все люди равны. В действии представляет из себя незримый ареал территории, на которой эсперы неосознанно остаются в здравом рассудке, используя свою способность в разумных пределах. Первое убийство совершил [данные удалены] [ниже — в скобках, от руки] (Тихий и мудрый Юки, ну-ну… Мастер меча и молчания, ей-богу. Щипцами слова не вытащишь! Но преданности в нём не занимать.)

— Она мне надоела! — мальчишка в шортах до колен, рубашке и жилете сверху, топая ногой, отворачивался, скрестив руки на груди, и обиженно дулся. — А он мне не помогает! — Я и не обязан! — второй мальчишка в тёмно-зелёном ханьфу, которое, кажется, было ему великовато, хмурил светлые брови. — Не я же виноват, что ты не можешь справиться с ней. — Она вообще отдельно от меня живёт, я ничего не могу с ней сделать, — Мори хмурил чёрные бровки и злобно смотрел на юного напарника. — От тебя пользы столько же, сколько от неё. — Можно подумать, я сильно хотел становиться к тебе в пару, — Фукудзава указал в сторону Мори пальцем. — Я вообще не против, чтобы ты рядом был, но ты постоянно толкаешься. — Чем я к тебе ближе, тем она спокойнее! — мальчишка готов был рычать. — Так твоя же способность, ты и успокой! — Довольно! — прервал их третий голос, и оба тут же замолкли, сначала посмотрев в сторону голоса, а затем отвернувшись друг от друга. — Сколько вам лет, молодые люди, чтобы так ругаться, как дети? — Он первый начал, — Юкичи ещё и глаза закрыл. — Я не начинал! — Огай тут же возмутился, а затем с немой просьбой на лице, ища поддержки, взглянул на учителя: — Нацумэ-сенсей, я ничего не делал, это он начал. — Юноши! — сенсей стукнул тростью в пол, подходя ближе. — Ваше поведение абсолютно не подобает тому, кто вы есть. — Я, может, и не хочу становиться тем, кто я есть, — Мори, шмыгнув носом, уселся на край кресла. — Мне только одиннадцать, я ещё могу всё исправить. — А я не выбирал его к себе в напарники, — Юкичи бросил через плечо в сторону Огая злобный взгляд светлых глаз. — Я бы лучше вообще один был. — И слышать ничего похожего впредь больше не хочу, — Нацумэ-сенсей вновь стукнул палкой по кафелю, но уже громче, и мальчишки притихли. Наставник никогда не повышал голоса, но всегда звучал чертовски убедительно. — Сели вместе. Сейчас же. — Но Нацумэ-се- — Я сказал сесть, а не начать говорить, Огай, — от взгляда на себя Мори перестал пытаться встать на пол. — Это нече- — Сесть, Юкичи, — кошачьи глаза учителя нехорошо сверкнули, и мальчишка замолк, — а не открывать рот и пытаться мне перечить. Мальчишки взглянули друг на друга сначала растерянно, а потом, хмурясь, вжались по разные стороны кресла: Мори — справа, где и сидел, Фукудзава — слева. Никто друг на друга не смотрел. — И взялись за руки. — Что?! — удивление получилось синхронным, и оба едва не вздрогнули. — В качестве примирения, — Нацумэ-сенсей стоял напротив с прямой спиной и не спускал глаз с обоих. — Если кто-то попробует сломать второму руку — увеличу время тренировок на час. — Но- — На два. Почему Нацумэ-сенсей всегда чертовски убедителен? Он никогда не отрекается от своих слов. Если он сказал так — значит, так и будет. Лучше не нарываться. Мальчишки глядят друг на друга в нерешительности, как вдруг между ними с сиреневым свечением и милым девчачьим смешком появляется маленькая белокурая девочка с блестящими голубыми глазами и в красном платье, гаденько улыбается, взяв в каждую руку по запястью мальчишек, и сцепляет их пальцы, вынуждая взяться за руки. Мори в растерянности и ужасе дар речи теряет, а вот девчонка, усмехнувшись, села между парнями, свесив ноги в аккуратных чёрных туфельках и покачивая ими, не доставая до пола. Юкичи, наблюдая за этим, только глаза закатывает. — Я- я не- я ничего не делал! — Мори хотел бы отдёрнуть руку, но Элис держит крепко, повернув к «хозяину» голову и смотря прямо в глаза с широкой улыбкой. — Уйди! Я тебя не вызывал. — Ну как же, как же не вызывал, Ринтаро-о? — девчачий голос зазвучал звонкой трелью, словно канарейка заговорила. — Я лучше знаю, когда мне появляться. — Хватит меня так звать! — в любой другой момент Огай соскочил бы с места, но рядом с Нацумэ-сенсеем, нависающим осуждающей тенью, он боится сдвинуться. Мори смотрит на учителя, тяжко вздыхает и подпирает свободной рукой подбородок, упираясь локтем в подлокотник. — Противная. — Я не делаю ничего, чего ты бы не хотел, — девчонка довольно жмурится, качая ногами, и на это уже голову поворачивает Юкичи, выглядя не меньше возмущённым. — Я же здесь, — он намекает, что рядом с ним силы абсолютно любых людей подавляются во вседозволенности, если их обладатель из ещё не «приручил». — Вот и я про то. Она абсолютно неуправляема, я устал с ней таскаться. — Она абсолютно управляема, друг мой, — сенсей, подойдя ближе, потрепал мальчишку по чёрной голове. — Просто ты ещё не совсем понимаешь, как она работает. — Вот слушай-слушай, дурачок, — Элис хихикает и резво вскакивает на ноги, а Огай, взглянув на неё с поджатыми губами, со злости махнул рукой — и девочка исчезла, растворившись в воздухе. — Тц, — Мори хмурится, смотря на свою ладонь. — А в любой другой раз не исчезла бы так легко… — Тебе благодарить меня надо, а не ругаться со мной, — Юкичи опустил голову, совсем мрачный. — Сейчас бы она тебя укусила и убежала, протяни ты к ней руку. — Вот поэтому я стараюсь быть ближе к тебе. — Но не толкаться же и не наступать мне на пятки? — Я случайно. — Я знаю. Когда мальчишки замолчали, Нацумэ-сенсей только покачал головой. Он ведь зарекался брать на воспитание кого-то младше шестнадцати лет? Зарекался. И теперь у него на попечении два одиннадцатилетних ребёнка, которые ссорятся из-за мелочей и толком не умеют управляться со своими дáрами. В таком возрасте ещё не отдаёшь отчёта, что у определённых действий бывают не только те следствия, которые происходят моментально — иногда есть цепочка, которую взрослый видит как на ладони, а ребёнок считает абсолютно не связными событиями. Ни Мори, ни Фукудзава ругаться не хотели, но помириться, как взрослым, это нужно гордости на горло наступить, а дети так умеют редко. Тем более их темперамент, когда один — будущий глава, а о второго все эмоции разбиваются, как волна о камень. Вот Элис и явилась, зная, как способность со своим разумом, что будет дальше, а для Огая она всё ещё помеха. Да, способность Мори специфична, и она действительно обладает своим капризным характером под стать возрасту хозяина, но ещё не известны миру врождённые способности, которые вредили бы своим носителям и уничтожали бы себя сами. С возрастом Огая менялась и Элис. Она со временем стала такой обыденной частью жизни, что Мори как-то даже и не задумывался, каково это, когда донимающей тебя способности в виде назойливой девочки нет поблизости. Безусловно, Огай уже не так остро реагировал на все капризы, став, как минимум, сильнее, для того чтобы убирать нежелательную силу с одного взмаха рукой, но контролировать её появление он всё ещё не мог: Элис появлялась сама и могла как разбудить вовремя, если будильник не звенел, так и разлить чашку кофе на чёрные брюки и хихикать в сторонке, пока Мори в ужасе старается убрать пятно со штанин. Проще было самому сходить до автомата! В подполье она, бесспорно, была хорошим подспорьем в случаях форс-мажоров, как и на поле боя, пусть иногда и капризничала, что кровь забрызгала её платье или она не хочет касаться грязных тел своими руками, пусть Ринтаро сам. Огай — перспективный наследник. Высокий интеллект, стратегический склад ума, хитрость, скрытность, тяга к медицине, а главное — потенциально сильная способность, которую осталось только воспитать под себя, как служебную собаку. Правда, тяга к медицине у юноши была даже, казалось, больше тяги к будущему посту, да и характер был несколько скверным — ему в слушатели и собеседники пророчить только немых, глухих, трупов или Фукудзаву, который спорить, как и разглагольствовать, не любил (хотя было подозрение, что он просто пропускал мимо ушей половину болтовни), потому и стал его телохранителем. Хотел ли он? Не особо. Он и не скрывал, что ему с детства просто нравилось обращаться с оружием, и он с большой вероятностью предпочтёт тренировку на кукле или сразу на поле боя с живыми противниками, чем беседу с кем-нибудь. Собственно, так и порешали: соединили мудрого для своего возраста, но неразговорчивого воина, без лишних вопросов исполняющего приказы, если не видел в них второго дна, и хирурга-эгоиста с противным-не-пытайся-меня-переспорить-я-всё-равно-знаю-лучше-характером и привыкшего вести разговоры только с клиентами морга. — У меня здесь мириады бумаг и отчётности, которую я периодически «теряю», сжигая в печи вместе с телами, — Мори сидел за столом поздней ночью, подпирая голову ладонью в лоб и смотря на ручку в руке одним открытым глазом, — а что будет там — я даже представлять не хочу. — Согласен. — Ещё и ждать столько… — Огай наконец откинул голову, бросая ручку на стол и закрывая руками глаза. — Мне лет сорок исполнится, когда я только вступлю в обязанности! Проще сбежать и основать свою империю, пока… — Мори раздвинул пальцы, замолкнув и осмотревшись на наличие подслушивающих и следящих устройств. Всегда так делал, говоря что-то компрометирующее. — Пока этот старик концы отдаст или добровольно передаст пост мне. — Да. — К чёрту, — Мори вздыхает, прикрывая рукой рот в зевке, и откидывается спиной на спинку стула, свесив руки книзу. — Открою свою больницу… Или сразу похоронное бюро, чтобы избежать радостных лиц. А ты со мной, а? Охранять от того, чтобы я пачкал руки, ну, или от оживших мертвецов… Юкичи! — А? — Фукудзава, всё это время сидевший у двери на табуретке и клевавший носом, закрыв глаза и скрестив руки на груди, от резкого окрика вздрогнул и вскинул голову, часто моргая. — Что? — Ты что, не слышал меня? — Слышал. — И о чём я говорил? — Огай нахмурился, сев на своём стуле под белым светом настольной лампы боком, сложив на спинку руки. — О том, что, когда станешь боссом, подашься в хирурги городских больниц, — Фукудзава, потягиваясь, едва увернулся, наклонившись вбок, когда увидел, как в него летит какая-то толстая папка с бумагами. — Ты не слушал меня! — Слушал. — Нет, не слушал! — Но суть ведь уловил. — Ничего ты не уловил! — когда за спиной Мори появилась Элис, стукнув его по плечу и обращая внимание на себя, тот в гневе развернулся на стуле, а девочка со смехом спрыгнула со стола и отбежала в сторону. — Тебе-то что не нравится? — Не обижай Волка! — она улыбалась, присев на второй стул рядом с Юкичи, и тот с удивлением в глазах посмотрел на способность хирурга. Мори оскалился, отвернувшись к ним обоим спиной. — Предательница. …Но в тот злополучный день, когда Йокогама уже несколько дней была опустошена от людей, которые словно сквозь землю провалились, и окутана густым туманом, больше напоминая злачный городишко Тихие Холмы, она пропала. Зная, что в последнее время одарённых убивали их же способности, Мори был, мягко говоря, обеспокоен и готов к нападению взбесившейся девчонки, но нет — она просто исчезла, как в воду канула. Всё здание Портовой Мафии, пребывая в осадном положении и никого не впуская, никого не выпуская, высилось чёрным клыком среди всего Туманного Альбиона, а сам Огай забаррикадировался в своей подпольной больнице в подвале, предпочитая общество трупов в холодном морге, чем таких же одарённых, как он. Эта аномалия не была неожиданностью: от такого же окутывающего тумана пострадал уже не один город, не одна страна. Аномалия, потому что во время неё из виду пропадали все гражданские, как и связь с внешним миром, а все эсперы оставались, и отмечалось практикой, что в живых, а главное — со способностями при себе оставались единицы. Процентов десять от всего наличия одарённых в городах. Ещё двадцать навсегда их лишались, не в силах вернуть, и все выжившие наперебой говорили о том, что их способности отделились от них и атаковали, а также в олицетворениях их сил были красные кристаллы на человекоподобных лицах. Остальные… Ну, если завуалированно, являлись клиентами больничных моргов. Это было опытом с первых двух аномалий, когда к третьей удалось установить некоторые закономерности, чтобы мочь избежать вновь рекордного количества жертв. К сожалению, единственным выходом из этого всего было просто переждать, не показывая носа наружу. И нет, этот туман не был чем-то вроде Самосбора. Этот туман, появившийся впервые два года назад в Китае, был ничем иным, как самой настоящей способностью могущественного одарённого, на уровне секретных служб прозванного Коллекционером, а туман его был назван Драконьим Дыханием. Огонь, дым, само появление силуэта мифической твари… ну, понятно. Коллекционер никогда не появлялся у кого-то на глазах, никто не видел, как он выглядит и кем является, а главное — откуда появляется ночной дракон, но жил этот Коллекционер в самопоявляющейся Башне Коллекционера, иглой возвышающейся над густым туманным облаком города-жертвы. Если в полнолунную ночь ты, одарённый, увидел, как змеиный, извивающийся силуэт перекрывал собой лунный диск, а от оглушающего рёва зазвенело в ушах и помутнел рассудок, будь уверен — со следующего утра начнётся игра на выживание. Закончится она тогда, когда Коллекционер пресытится. Это длилось уже несколько дней. И с пропажей Элис, произошедшей впервые за семнадцать лет его жизни, Мори понял, что эта своеобразная Игра не так уж и легка. Либо Коллекционер знает, где прячутся его шахматные фигурки, либо действие его способности не изучено до конца. В любом случае… Босс, узнав, что способность наследника пропала, пригласил в кабинет и его телохранителя. Вместе с Юкичи Мори в медицинском халате на чёрную футболку с принтом лацкана и галстука на груди, в чёрных брюках и кроссовках столкнулся в дверях и улыбнулся, порадовавшись в душе, что встретил кого-то, с кем можно чувствовать себя спокойно. Фукудзава сам улыбнулся уголком губ, хотя с его вечно спокойным лицом это удивительно; его отросшие волосы убраны в короткий хвост. Во время этого подобия Самосбора все держались особняком, опасаясь и за свои жизни, и за то, что их собственные способности могут начать атаку на окружающих. Но раз уж Элис пропала… В кабинете, прямо на столе начальника, сидел трёхцветный кот, глядя на двоих вошедших янтарными глазами. На логичный вопрос от босса, как так вышло, Огай только плечами пожал: «Вы же знаете, что она обладает своим сознанием и неуправляема, когда я сплю». Босс хмурился, отвернувшись в своём кресле к окнам и смотря на густой туман, обволакивающий дома. — Не одарённым власть так просто не получить. — Я знаю, — Мори смотрел в пол, запустив руки в карманы. Да нужно ему, в бумажках копаться постоянно, с кем-то разговаривать… Ему и с трупами комфортнее. — Ты не понял намёка? Огай промолчал, хмуря чёрные брови, и шаркнул носком кроссовка по полу. — Мори, — начальник по-прежнему не поворачивается, и Огай, пользуясь тем, что его не видят, закатывает глаза и морщит лицо, передразнивая. — Пока я жив, на этом посту не будет ни одного человека без дара. Ты сам прекрасно понимаешь ответственность. — Я могу ему помочь, — внезапно заговорил Юкичи, обычно слова не ронявший, и Мори невольно вздрогнул. — Моя способность всё ещё при мне. — И рисковать тем, что твоя сила может отделиться от тебя и убить вас обоих? — Я всё-таки натренирован на ближний бой и, как-никак, охраняю его, — Мори смотрел на Юкичи, слушал, что он говорит, и не понимал, какого чёрта. Жить надоело — высовываться наружу? — Я справлюсь. Или погибну, одно из двух. — Если погибнешь ты, какова вероятность, что я останусь без наследника? От этого вопроса босса в кабинете повисла тишина. Мори, конечно, порой безрассуден, но он не самоубийца. А Юкичи-то куда полез? Тишь прекратило тихое мурлыкание трёхцветного кота на столе, на которого уставились все трое людей в офисе. Кот сел, подобрав лапки, и спокойно прищурил глаза, двинув хвостом из стороны в сторону. Далёкая башня, видневшаяся из окна, будто наблюдала, что происходит здесь, словно Око, и ухмылялась. В теории. Метафорически. Босс хмыкнул, развернувшись к подчинённым в кресле и разведя руками: — Если Нацумэ-сан уверен, что Вы справитесь, тогда можете идти. — Нацумэ-сенсей! — Мори нахмурился, с непониманием смотря на учителя. Да, с его способностью обращаться очаровательным котом и следить за всеми из незаметного обличья учишься разговаривать с животными на вполне серьёзные темы. А со стороны посмотреть — точно все с ума посходили. — Это одобрение, — Фукудзава резко развернулся лицом к выходу, зашагав к нему. — Идём. — Но… действительно, о чём я беспокоюсь, — Огай с рычанием вздохнул и устал потёр пальцами переносицу. — Волноваться о том, что нас могут запросто убить бесхозные способности в тумане-Самосборе. Другого выхода, с одной стороны, не было, иначе Мори навсегда бы расстался с Элис и со своим билетиком в руководящие должности в одном лице. С другой — жертвовать собой перед силой неизвестной мощности не хотелось. А были ли варианты? Отнюдь. Разве что гордо уйти в туман, в последний раз засветиться на камерах своего змеиного логова и больше никогда в этих стенах не появиться. Мори крепче сжал скальпель в кармане медицинского халата, надевая маску Чумного Доктора со стёклами на глазах, не желая, чтобы возможный галлюциногенный газ от тумана проник в лёгкие с первым вдохом. Юкичи отмахнулся. Не зарегистрировано — значит, нет. И не нужно лишних телодвижений. Осталось полагаться лишь на самих себя. Город действительно напоминал оплот вымершей цивилизации, в котором из естественных шумов лишь ветер периодически трепал отвалившиеся рекламные листы с билбордов и гонял лёгкий мусор по асфальту; на каждый шорох приходилось нервно оборачиваться, но отпускало всякий раз, стоило увидеть пожухлые листья на тротуаре. Правительству и секретным службам ещё не было известно, что происходит с обыкновенными гражданскими во время «недо-Самосбора»: попадают ли они в параллельный мир, или время останавливалось только для одарённых, вынужденных играть на выживание? Выбраться из города тоже не было возможностей: дороги извне заканчивались страшными обрывами, отрубая пути к отступлению и напрямую бросая вызов. Не было и городских птиц, не было бродячих собак и котов — видимо, они тоже пропадали вместе с обыкновенным людьми. Царила гробовая тишина, и лишь шаги по асфальту эхом раздавались на пустынных улицах с брошенными машинами и заколоченными витринами магазинов. Мори периодически оборачивался на Юкичи, чтобы убедиться, что он всё ещё рядом — всё-таки в тумане оставаться одному было в высшей степени некомфортно. Почему не на машине? Да, так быстрее, но шум привлечёт непрошеных гостей, и ни Огай, ни Фукудзава в высшей степени не хотели бы встретиться с тем, что в этом тумане обитает. Мало ли, что тут, кроме оживших бесхозных способностей… Доказательств присутствия кого-то ещё не было, но и первооткрывателем быть не хотелось. Высокой башни отсюда, с земли, видно не было. Огай в какой-то момент, засмотревшись вверх, потерял из вида Юкичи, но тот показался из восточного переулка, махнув рукой за собой. Ну, знать город по картам и знать его же на живой местности — разные вещи, и Мори доверял Фукудзаве хотя бы уже потому, что тот чаще бывает на улице, чем он сам. Хотелось, конечно, спросить, уверен ли Волк в том, куда идти, но ещё больше хотелось сохранить тишину. Огай периодически оборачивался через плечо и осматривался, но преследования не было. Кого он хотел увидеть? Озверевшую Элис, решившую продемонстрировать всю свою силу во всей красе? …Возможно. Так Мори хотя бы мог убедиться, что воспитывает свою своенравную способность под себя не зазря. Тихая Йокогама объяла гробовым молчанием. Всю дорогу создавалось неприятное ощущение, что за ними… следили, пускай никто никого и не видел. Огай не спрашивал, но понимал, что Юкичи тоже это чувствует: их… ждут? Казалось, что начало темнеть, прежде чем двое вышли к пустырю на окраине города — и там, где должны простираться холмы к лесополосе, стояла она: высоченная, архитектурно-невозможная, будто полностью из хрусталя башня. Тумана, как ни странно, рядом с ней было меньше всего, хотя ранее думалось, что как раз-таки возле башни-рассадника он будет виться непроглядными клубами. Высоко в тёмно-сером небе дул ветер, и Мори снял маску за клюв, вдыхая свежий воздух и смотря наконец на окружение не через стёкла глазниц. — Я надеюсь, мы оба понимаем, что это чистой воды самоубийство, — Мори смотрит на Юкичи, впервые за столько времени заговорив. — Мы даже не знаем, кто там или что. — Узнаем, — Фукудзава пожимает плечами, двинувшись вперёд. — На нас никто не напал, что странно, не находишь? — Огай убирает руки в карманы медицинского халата. — Либо мы первые, кто вообще додумался лезть прямиком в логово, либо эта схема отработана у… ну, того, кто или что бы там ни сидело. — Именно. — Твоя многословность порой меня убивает. — Сегодня может ещё и башня. — Ого, Юкичи, это что, проблеск чувства юмора? — Идём. Наверх башни, если заглянуть внутрь, вела тёмная, с крошечными светлыми окошечками в стенах винтовая лестница без конца и края, с овальными высокими потолками. Если обученный физически Юкичи шёл, не сбавляя шага, то Мори потерял всякое дыхание ещё на середине. По ощущениям — он прошёл вверх этажей двенадцать, а впереди ещё около двадцати лестничных пролётов. Фукудзава в какой-то момент остановился, вздохнул, вернулся назад и потащил Мори сначала за руку, а потом и вовсе на себе, предложив сесть на спину. Каждый шаг отдавался гулким эхом, и с каждым шагом Мори понимал, что всё больше отдаляется от реальности. Может, в этом Дыхании Дракона действительно какой-то галлюциноген? Он ведь даже не протестировал образцы! Нужно будет, если останется живым. Огаю казалось, что лестница действительно бесконечна. Тот, кто её сделал или для кого она принадлежит, точно не человек: он либо никогда ею не пользуется, потому что может спокойно левитировать или что-то в этом роде, либо и малейшего понятия не имеет об устройстве человеческой физики. Чем выше, тем мрак сгущался, но вместе с этим всё вокруг будто ещё и постепенно краснело от далёкого источника света. Когда надежда осталась умирать на лестнице далеко внизу, а тьма стала тёмно-багровой, перед двумя юношами внезапно возник чёрный провал в стене — и усталость как рукой сняло. Огай встал на ноги, удивлённо хлопая глазами. Это был проход, арка, не провал, а внутри… Источник алого света. — Ударь меня, — шепчет Огай, не спуская глаз с увиденного. — Что? — Ударь, — после тычка локтем вбок Мори поморщился. — Не так сильно! — Ты сам просил. — Ц… Зато теперь я уверен, что мне не чудится. Ты ведь тоже это видишь? — Вижу. — Невероятно. Кровавая темнота, клубами выплывающая на винтовую лестницу, расступалась перед ярким алым свечением — та самая верхушка башни, кажущаяся конструктивно-невозможной для такого тонкого основания, была едва не доверху завалена причудливыми красными кристаллами одинаковой ромбической формы. Мори сравнил бы это с кристаллизированной кровью, нагромождённой целыми грудами меж высоких колонн, подпирающих остроконечный потолок. Там, за стенами, совершенно обыкновенный человеческой город, а здесь… Словно сон. Жутко реальный и тревожный, но сон. Юкичи назвал бы это сокровищницей, но жанра фантастики он не любил, поэтому это было окрещено в его сознании свалкой — свалкой способностей всех тех, кто не ожидал ножа в спину от собственных сил. Фантастику не любил и Мори, предпочитая науку всяким волшебным сказкам, но пришедшая на ум «сокровищница» сильно напрягала. А напрягала она тем, что оповещающий о начале аномалии змееподобный Дракон был фольклорно напрямую связан с горами камней и золота, а причудливая винтовая лестница с округлыми стенами и высоким потолком намекала, для кого этот ход создан. Либо этот Коллекционер приручил мифическую тварь, являющуюся его способностью, либо Коллекционер сам был этой мифической тварью, и непонятно, что хуже. Кристаллы были разбросаны по всей земле. Не отрывая взгляда от красных гор, Мори, нервно сглотнув, почти на цыпочках прошёл вглубь. Юкичи, вытащивший катану из ножен, преградил было ему путь, но Огай отмахнулся, прижав палец к губам. Высота потолков действительно поражала, и впору было закружиться голове, если продолжать смотреть вверх. Ещё и казалось, что башня от ветра качается… Мори не собирался идти далеко, Мори заприметил кристаллы, лежащие поблизости, и аккуратно, присев на колено, подобрал два камня. При ближайшем рассмотрении один из них в крохотной серединке светился нежным голубым, а второй — смоляным чёрным. Было бы неплохо забрать на анализ, узнать, что за горная порода и поддастся ли биосинтезу… Фукудзава бесшумно подходит ближе, не отрывая взгляда от сокровищ и держа наготове оружие, пока Огай убирает подобранные камни за пазуху халата. Если это — кристаллизированные способности, возможно, их можно оттуда вынуть? Раскрыть? Из раздумий вырвало то, что башня содрогнулась, а горы красных камней начали сыпаться вниз, как снежная лавина. Мори вздрагивает, а Юкичи, быстро реагируя, хватает его под рукой и отбегает к ближайшей колонне, скрываясь от оползня. Пугала даже не та мысль, что по ощущениям башня рушится, а та, что, возможно, они кого-то разбудили. Фукудзава был зол, что Огай полез туда, куда не просили, а Мори был слегка обеспокоен тем, что тварь таких размеров им явно не по зубам. Страшно было ещё и от того, что обоих постепенно засыпáло камнями по колено, а то и выше. В ушах звенело. Действительно, где же мог быть таинственный Дракон всё это время, кроме как не под грудами своих сокровищ? — Ч̾т̋о ж, ̕ в͝о͝р, — в ушах обоих зазвучал глубокий, рокочущий, неизвестный голос, разговаривавший неторопливо, принадлежавший явно огромному существу, стоявшему где-то позади них. Звенели камни под могучими лапами. — Я̑ ̚те͐бя ̽чу̓ю͜.̐ Мори только нервно сглотнул. От сюрреалистичности происходящего создавалось ощущение, что если сейчас крепко-крепко зажмуриться, то можно проснуться в своей каморке, и рядом будет Элис, сетующая, что принесённый ею два часа назад кофе уже остыл. Фукудзава (Огай плечом чувствует, как сильно бьётся его сердце) не находит ничего лучше, как резко нырнуть вниз, согнув колени, и Мори, которого держали под рукой и которому закрыли рот, уходит под груды камней вместе с напарником. — Я ̐слышу͑, к̀а̊к т͛ы̕ д̏ышиш̽ь͒, ͝, — юноша не видит сквозь кристаллы ровным счётом ничего, зато понимает, что стало темно не от того, что они ушли «в окоп» — их накрыла огромная тень. — Я чӱ͛вс͊твуͅю̑.́.̐. ̑в͘а͒ш̑ ̈з͛а͝п̽а͊х, ̐ ́., — на «ваш» огромная тварь сделала акцент, и вдруг огромная лапа с грохотом ступила где-то справа от колонны — оба юноши вместе с грудой камней съехали ещё ниже. — Гд̄е̚ жѐ̎ ͛в̎ы̀? ͜ Было страшно даже пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы что-то друг другу сказать. Существо прекрасно чуяло и вот-вот их найдёт, и Мори чувствует, как одна из рук Юкичи крепче сжимает рукоять катаны. Соломинка… От нескольких шагов твари содрогался пол, и камни сползали, сползали книзу, погребая под собой. Тень перед глазами растёт, извивается, и Огаю кажется, что среди ослепляющего красного света он видит красное змеиное тело, вставшее аккурат над ними. — Гд̄е в́ы͘ ͘сейчас? — от гула драконьего голоса сотрясаются стены, а удары сердца бьют в ушах набатом. Змеиное тело уходит в сторону, словно обвивая колонну. — Выхо̑дите, ̓нё ́сте̓с̊ня͑й̑т̇есь̇, ̕, Вы́х̀од̐ите͛ на све̎т! От удара лапой по полу аккурат над ухом сердце едва не выскочило из груди. Никогда, никогда раньше ни Юкичи, ни Мори не было так страшно, как сейчас! Что там люди, что там их способности? Люди пугают пытками, оружием, смертью от ножа в сердце или пули в висок. Начинающие патологоанатомы могут потерять сознание от открывшегося им внутреннего мира человека на вскрытии, начинающие преступники выворачивают желудки от вида крови из отсечённой от тела головы. Но это всё — естественно. Это то, что существует в природе, и даже одарённые не так сильно удивляют, когда ты сам одарён. Но это… Это ни в какие рамки. — Ч̓т͠о-̋то я̻ ӵу̕ю͂, ̃ ́, — вдруг снова заговорил змий, подходя чересчур близко, и от его тяжёлого дыхания по башне крутится ветер. Фукудзава не видит, но отчётливо понимает, что существо склоняет голову, смотря, кажется, прямо на них. — Чтͅо̄ ̉в͠ы п̓р́и͋н͜ес̍л͜ӣ͘? ̀ ̔Чт͑о-тӧ̔.͑.͑.̊ и̕з͛у̅мр̊у̅дное͘.̓ ̸, — от услышанного оба напрягаются, едва не переглянувшись между собой. Изумрудный — цвет способности Волка, всё ещё оставшейся при нём. От дыхания дракона спёрло воздух в собственных лёгких, когда тварь склонила голову к месту «окопа» и посмотрела на них, не видя, своими светящимися жёлтыми глазами. Оно прекрасно чует. — Чт́о̽ ̽ӭ̅то͜.̊.̇.̋ ̏за..̀. п̆реле͑ст͂ь͌? Следующие события Мори помнит отрывками. Юкичи, понимая, что медлить нельзя, резким взмахом руки вскидывает перед собой катану, и острие оружия режет дракону по нижней челюсти, но с оглушительным звоном катана вылетает из руки, а дракон, подняв голову, лапой бьёт по горе своих сокровищ, хватая Фукудзаву огромными чешуйчатыми пальцами — от ударной волны Мори отбросило в сторону. Огай перевернулся в воздухе и упал на спину прямо на камни, хватая воздух ртом, когда дыхание перехватило; катана Волка, встретившись с непробиваемой, как оказалось, чешуёй, отлетела в сторону, погребённая теперь под кристаллами. Поражает воображение то, как дракон выглядит по-настоящему: огромный, невероятно длинный — Мори видит только переднюю часть тела с двумя передними лапами, — с двумя рогами изо лба, жёлтыми, как золото, глазами и гребнем острых шипов, виднеющихся из-под густой гривы вдоль всей спины. Одной лапой ящер сжимает Юкичи, скаля пасть и не двигая ей, но отчётливо продолжая разговаривать: — Вот ̈т͒ы г̓д̂е, в̃ор͒.ͅ У͜к͛рылс͝я ͜в ̂т͗е̍ни? ͠ Мори тяжко перевернулся набок, восстанавливая дыхание и наблюдая, как дракон, упав грудью на горы алых сокровищ, поднимает вторую лапу кверху, расправляя пальцы с длинными чёрными когтями. «Собирается забрать силу», — промелькнуло в голове, и Огай не находит ничего лучше, чем выкрикнуть, протянув руку: — Стой! Дракон, дёрнувшись, остановился. Голос жалкого двуногого, вступившего с ним в диалог, вынудил замереть, медленно повернув голову в сторону. Фукудзава, пытающийся выбраться из хватки, обернулся на голос Мори сам, но оставлять попытки освободиться не собирался. — Ч̷т̵о̴ ̷я̴ ̶с̶л̸ы̸ш̴у̷? ̸ ̷ — голос дракона звучал удивлённым. — Э̸т̸о̶ ̶т̷ы̷ ̶п̸ы̸т̸а̵е̷ш̴ь̷с̶я̴ ̵г̵о̸в̵о̴р̷и̶т̴ь̷ ̶с̴о̸ ̵м̶н̵о̷й̷, ̵ ̶ч̴е̶л̸о̶в̶е̴к̸? ̷ ̴ — Мы не воры! — Мори, приложив руку к груди и не отрывая от существа взгляда, поднялся на колено, чувствуя, как больно впиваются в кожу остроконечные камни. — Сначала выслушай, а потом- Огай договорить не успел. Не сумел: дракон, склонив голову вбок, легко отбросил Юкичи в сторону, и тот, неожиданно не с размаху приземлившись на гору красных самоцветов, съехал ниже, схватившись за голову и приходя в себя. Существо же, резко заинтересованное в собеседнике, поднялось с камней и буквально в один шаг преодолело нужное расстояние, опуская голову на длинной шее и оказываясь прямо перед лицом Мори. Мори дураком не был, потому быстро попятился назад, пока не упёрся спиной в одну из колонн, а дракон по-змеиному двигал шеей за ним — отдалиться от головы так и не вышло. Хирург только нервно сглотнул, втянув голову в плечи. — Я̴ ̶в̸е̴с̴ь̴ ̵в̵о̶ ̶в̸н̷и̸м̴а̴н̴и̶и̸, — голос существа уже не казался таким зловещим, или это просто слух привык? — Е̸щ̷ё̴ ̶н̸и̷ ̷р̸а̶з̵у̷ ̴н̶е̶ ̸в̸и̸д̸е̴л̸ ̴т̶а̸к̶ ̷б̷л̷и̷з̴к̵о̷ ̷т̴е̶х̴, ̴ ̷к̸т̶о̷ ̸о̸с̶м̷е̷л̷и̸в̶а̴л̶с̶я̴ ̴к̴о̷ ̵м̷н̷е̴ ̷п̶о̶д̷х̴о̶д̷и̵т̵ь̷, — Юкичи на периферии зрения змия, видимо, поднялся, но его тут же прижала к камням огромная кисть на длинном хвосте, появившаяся из совершенно противоположного от головы ящера угла. — З̵а̸ч̸е̸м̸ ̸п̸р̷и̸ш̷л̵и̵? ̸ ̸ — Подожди-подожди, я должен подумать, с чего начать, — Огай закачал головой, вытянув руки ладонями вперёд в сдающемся жесте. — Как-то… непривычно разговаривать с… м, такими, как ты. Дракон не отвечал. Он прожигал взглядом, не моргая, а Мори, отведя глаза, мельком замечал, как из пасти существа маленькими белыми клубами вырывается пар. Что ж, либо его могут сжечь, либо это зачатки того самого тумана. — Я… понимаешь, мы пришли забрать, как бы это сказать, кое-что наше, — Огай глубоко вдохнул и всё-таки взглянул ящеру в глаза, чтобы успеть уловить любую смену настроения и хотя бы попытаться увернуться. — Вернее, я. — П̵о̷ ̶с̶в̴о̴е̸м̷у̷ ̴л̴и̷ ̷ж̸е̵л̸а̵н̸и̴ю̸ ̶т̸ы̷ ̶с̸ю̵д̷а̸ ̵я̷в̸и̶л̵с̵я̵? ̵ ̸ — задаёт неожиданный вопрос дракон и, как ни странно, вытягивает лапы вперёд, сцепляя пальцы в замок и складывая на них голову подбородком. Вот уж действительно внимательный слушатель… — Что? — Н̵е̶у̸ж̵е̵л̵и̷ ̷в̴ы̷ ̶с̷ч̴и̷т̵а̵л̶и̶, ̷ ̵ч̸т̶о̸ ̴я̷ ̵н̶е̸ ̴з̷н̸а̵л̵ ̵о̷ ̵в̴а̸ш̶е̵м̸ ̶п̴р̸и̴б̴л̸и̶ж̸е̶н̸и̵и̶? ̴ ̷ — существо держало пасть приоткрытой, но челюстями не двигало — голос либо звучал в головах Мори и Юкичи, либо шёл откуда-то изнутри твари. — Я̶ ̸ч̷у̷в̸с̴т̸в̶у̷ю̷ ̶х̸о̶л̶о̵д̷, ̷ ̵и̸с̶х̷о̵д̷я̶щ̵и̷й̷ ̷и̵з̵ ̵в̴а̵ш̷и̵х̴ ̷д̵у̴ш̸.̸ ̶В̵ы̴ ̵о̵б̷а̵ ̶п̷р̸и̴ш̷л̸и̴ ̸с̷ю̵д̴а̵ ̷п̵о̸д̷ ̶ч̴ь̵и̶м̴-̷т̸о̴ ̸г̵н̵ё̷т̸о̸м̷.̵ ̸ — Не отвечай ему! — вдруг раздался окрик откуда-то из глубины сокровищницы, и дракон повернул на него голову так резко, что Мори едва успел пригнуться, чтобы не получить рогами по голове. Кричал Юкичи, наполовину освободившийся из-под хвоста твари, но тварь, не изменившись в выражении морды, придавила Волка снова, от чего тот болезненно зажмурился. — М̴н̵е̷ ̴н̸е̴ ̴н̵у̴ж̸н̸о̵ ̸с̷л̸ы̷ш̴а̴т̶ь̵ ̸в̴а̷ш̷и̵ ̷о̴т̷в̸е̵т̵ы̶, ̸ ̶ч̴т̴о̶б̵ы̴ ̶п̶р̵е̸д̵у̶п̷р̷е̶ж̸д̷а̶т̴ь̵ ̸и̵х̵ ̴н̸а̵п̷е̶р̷ё̷д̶, ̴ ̶ — замечает дракон будто с ехидной интонацией, щуря жёлтые глаза. — И̵ ̵в̶ы̴ ̷в̶с̶ё̷ ̸е̴щ̷ё̶ ̶д̷о̷в̸е̴р̶я̷е̷т̵е̵ ̸т̸е̴м̴, ̵ ̶к̷т̷о̵ ̵п̸р̵и̴с̴л̸а̸л̵ ̷в̶а̵с̶ ̷к̴о̸ ̸м̶н̶е̷? ̴ Мори не ответил. Дракон по-змеиному повернулся в сторону, оттолкнувшись от горы самоцветов передними лапами, ударившись оземь грудью и придвинувшись к Юкичи, поднимая его вновь в воздух, обвив хвостом. — О̸ч̵е̸н̷ь̵ ̵з̸р̴я̸.̸ ̷Я̶ ̴д̷а̵в̵н̶о̸ ̸н̷е̷ ̶е̴л̷ ̷л̴ю̶д̵е̵й̵, ̶ ̴- тварь оскалилась, широко раскрывая пасть. У Огая сердце ушло в ноги. Ему страшно представлять, что чувствует Фукудзава, и потому он в панике хватает горсть самоцветов в руку, швыряя прямо дракону в голову. Один из осколков, кажется, попадает твари в глаз, и она шипит, вздрогнув, а затем бросает разъярённый взгляд в сторону жалкого смертного, посмевшего её потревожить. Мори понятия не имел, на что надеялся этим действием, но дракон судорожно дёргается, собравшись в кольцо, и хватает второй лапой и второго нарушителя спокойствия, подняв на уровень своих глаз и смотря жёлтыми глазами то на Огая, то на Юкичи. Юкичи хмурится, выглядя больше жутко злым, нежели испуганным возможностью быть сожранным живьём, и смотрит на Огая. — Молодец, идея — блеск, — шипит он сквозь зубы, и Мори из-за этого выглядит ещё больше потерянным, — теперь сожрут нас обоих. — А что мне было делать? — Огай наконец возмутился, нахмурив чёрные брови, и если бы его не сжимала огромная когтистая лапа, то он бы ещё и руками всплеснул. — Смотреть, как это тебя жрёт? — Какая тебе вообще разница, если я твой телохранитель, а не наоборот? — Фукудзава зло выдохнул. — Бежал бы отсюда, пока есть возможность. — У кого ещё идеи блеск! — у Мори дёрнулось нижнее веко. — Я вроде не настолько чёрствый, чтобы бросать единственного друга. — Потрясающая искренность, а главное — к месту, — Юкичи закатил глаза и покачал головой. — Теперь вспомни свои самые лучшие моменты жизни и прими смерть от этой пасти. — Я и так их увижу, это классика и нормальное явление перед смертью. Ты тоже их увидишь. — Не думаю, что в них будешь ты. — Взаимно. — …Такие интересные люди, — замолкнувшие враз Мори и Юкичи вздрогнули, переведя взгляды на огромную чешуйчатую голову перед ними, ведь голос дракона изменился — он больше не был похож на голос монстра, вызывающего дрожь земли. Это был совершенно обыкновенный голос, звучащий в их головах. — Ругаются перед смертью, словно знают, что выживут. Огай и Фукудзава переглянулись. Тихо под змеиным телом осыпались самоцветы, негромко шелестела красная чешуя. — Мне даже интересно, что ещё вы можете предложить, перед тем как я вас убью. — Мы даже не знали, что ты умеешь… так, — Мори, чувствующий себя уже немного более раскрепощённым, вскинул тёмную бровь. — Как? — дракон щурит жёлтые змеиные глаза. — Говорить как человек. Получается весьма… натурально. — Правда? — дракон вдруг склонил голову вбок, выглядя будто… растерянным. — Мне ещё никто не говорил, что я умею делать что-то, как человек. Обычно я слышу, что я чудовище и монстр, и это берёт начало ещё с эпохи Эдо, когда я… Дракон начал увлечённо о чём-то рассказывать, как вдруг молчащий всё это время Юкичи начал качать головой, привлекая к себе внимание Мори. Огай скосил глаза, не желая совсем уж в открытую отворачиваться от твари, более-менее ставшей к ним благосклонной на время, но повернуться — от удивления — пришлось: Фукудзава указывал на гору самоцветов прямо под ними, и там, среди них, ярким жёлтым свечением изнутри горел маленький камень, чувствующий рядом хозяина. Это была, бесспорно, Элис. И её нужно было срочно забирать отсюда, пока есть, кому забирать, и бежать прочь. Но как это сделать? — …и тогда я понял, что чем больше сверхъестественных божественных сил вытягиваю из наместников бога на земле, тем я становлюсь сильнее, и меня больше боятся, нежели ненавидят. Меня впервые начали называть божеством, а не ужасным чудовищем! — на морде дракона играл целый спектр эмоций, как бы то странно ни звучало. — А кого я мог винить, что родился таким? Я бы отдал буквально все свои тысячи лет, чтобы прожить одну человеческую жизнь, но счастливую, в окружении таких же, как я, людей… А не этих проклятых камней. Нет, нет, они не проклятые, я их очень люблю, но они не разговаривают, и это даже иногда обидно, что собираешь их, собираешь, а они лежат и… просто лежат. Ничего не делают. Грустно. Мори прислушался краем уха и внезапно вздрогнул, прервав существо. Мысли хаотично заметались в голове. А что, если… — Стой-стой-стой, погоди, повтори-ка: ты всё-таки человек? Дракон замолчал, внимательно посмотрев на Мори в одной своей лапе. — Ты слушал меня? — из пасти показался белый пар. — Меня так давно никто не выслушивал… Я так давно не разговаривал с людьми, которые не кричали бы, что я, ужасное чудовище, должен их пощадить и не трогать их дома! А я и не планировал уничтожать их поселения, понимаете? Да, одно время я был ужасно зол на людей, что меня изгнали из их человеческого общества просто потому, что я умел превращаться в священное животное, но ведь не навсегда же? За меня мстят их божьи дары, если уж быть до конца честным. И вообще… Одно время я даже думал, может, перекрасить мои рога в более дружелюбный цвет? Радужный, например, или розовый. Люди вроде как считают эти цвета дружественными. — Ты — человек? — Мори дёрнул ногами, снова привлекая к себе внимание и внимательно смотря твари в глаза. — У тебя есть имя? — Есть, — дракон резко изменился в тоне, и его узкие щёлочки-зрачки замерли. — Но я не думаю, что вам интересно его знать. — Ты хочешь человеческого общества и понимающих людей вокруг? Тогда у меня есть для тебя предложение! — У тебя? Предложение для меня от жалкого смертного? — Для начала ты мог бы попробовать не есть первых людей, которые пришли к тебе по своей воле, — Юкичи хмурит седые брови, и дракон бросает на него неодобрительный взгляд. — И это тоже, — Мори отодвигает голову, когда ящер вплотную придвинул к нему свою пасть, чуть ли не упираясь своим носом в собственную лапу. — Я могу предложить тебе общество людей, понимающих и принимающих тебя, и власть иже с ними, если ты окажешь нам небольшу-ую услугу. Дракон ничего не ответил. Он выдохнул из носа кольцо пара, в котором Огай закашлялся. — Не пытайся мне соврать, — в голосе ящера послышались рычащие нотки. — В мире моего Дыхания это бесполезно. — Я знаю, — Мори хотел бы закрыть рот кулаком, но руки прижаты к телу, и он низко опускает голову, тяжко вдыхая сквозь зубы. — Разве я похож на человека, который будет обманывать? В этот момент на Огая косо посмотрел Юкичи, и взгляды Дракона и Волка чудесным образом начали выражать одинаковые намёки. Мори хмыкнул, не видя поддержки ни у одного, ни у другого. Ну и пожалуйста! — Да ладно вам, в этот раз я точно не буду. — Что за услуга? — дракон слишком сильно сжал Мори в лапе, и тот заскрипел зубами, издав неприятный стон боли. Юкичи задёргал ногами. — Ты его убьёшь, ты, саламандра-переросток! Дракон сжимать перестал, но, глянув на Фукудзаву, ухмыльнулся и резко разжал когти — Волк с высоты рухнул прямо на камни, съехав книзу и оставшись лежать на боку, распоров осколком плечо. — У меня есть всё, — словно проворковал ящер, вновь обращаясь к Мори, и юноша, надсадно дыша, тяжко сглотнул, пытаясь смотреть вниз, на упавшего Юкичи. Существо свободной лапой поднимает вверх горсть самоцветов, и те сыплются вниз сквозь алые чешуйчатые пальцы. — Богатство, могущество, страх. Что ты можешь мне предложить? — Ну… Дружбу, любовь и уважение взамен постоянного страха? — Мори щурит глаз, отвернувшись и немного отодвинув голову назад. От жара и дыма из пасти дракона на лице выступает испарина. — Можно взаимовыгодное деловое партнёрство, но это уже так, детали, которые мы оговорим потом. Ящер задвигался кругами, но его немигающий взгляд на качающейся голове был направлен на жертву, зажатую в передней лапе. Огай крепко зажмурился, чувствуя, что от таких круговых движений его может начать тошнить. — Ты предлагаешь мне всё то, чего я хочу, всего лишь взамен на мою… помощь? — На твою силу, если быть точнее, — Мори криво улыбнулся, пытаясь сделать вид, что ему не некомфортно. — И как мне тебе верить, жалкое двуногое? — дракон двинулся, и камни под ним зашелестели активнее, осыпаясь горками к стенам башни. — На слово? Не такой уж я и идиот. — Так и я не идиот, чтобы спорить с могущественным существом, особенно учитывая, что ты забрал мою способность. — Я не вылуплен из яйца вчера, чтобы повестись на это, — ящер резко выворачивается вниз головой, всё ещё стоя на камнях задними лапами, и Мори повисает ногами кверху, с ужасом смотря на высоту, которую ему предстоит пролететь, если тварь отпустит. — Сотни раз я пытался не показывать себя настоящего, спускаясь к людям, но смертные оказывались далеко не такими, какими я их себе представлял. Алчные, злые, жестокие… совсем как я. Я искал людей, а находил подобных себе. — В обществе, из которого пришёл я, только ты настоящий и сможешь выжить, — Мори сдавленно дышал, стараясь не смотреть вниз и не думать, сколько осколков острыми краями вопьются в его скальп, если его бросят на землю. — Неубедительно. — Да ты даже не пробовал, а уже подвергаешь мои слова сомнению! — Огай хмурится, повышая голос. — Тебе ничего не стоит в случае моей лжи всех уничтожить и вернуться в свою башню! — …Маленький логичный человек, — дракон неожиданно пожимает плечами, и вдруг Мори резко опускают на землю, ставя на ноги прямо в самоцветы, разжимая когти. От неожиданности врач даже покачнулся и упал на камни, растирая затёкшие руки и дыша полной грудью, откинув голову. Не тошнит, слава богу… Когда ящер обходит его кругами, ненавязчиво заключая в змеиные кольца, и опускает к нему голову, Огай уже не чувствует ужаса. — А теперь скажи поточнее, чего ты хочешь от меня. Мори оглядывается в поисках Юкичи, но телохранителя нигде нет, как и светящегося ярким жёлтым камня под ним. Чёрт возьми… Оставалось надеяться, что Фукудзава успел найти Элис и уйти. — Когда я… убью одного человека, мне необходимо будет, чтобы ты был на моей стороне, дракон. Юкичи не простит. Но пока наклёвывается шанс… — Ты вроде не слишком похож на принцессу, чтобы тебя охранял такой, как я, — ящер скалит зубы, слегка покачивая из стороны в сторону головой на длинной шее. — К тому же, я и сам могу откусить голову тому, кого ты хочешь убить. — Нет-нет-нет, с этим я справлюсь сам, мне всего лишь нужно- — Мои зубы — мечи, — ящер вскинулся, опираясь на передние лапы, — мои когти — ножи, я сам — ураган, и ты хочешь, чтобы я всего лишь охранял тебя? Огай нервно сглотнул, посмотрев в сторону. Существо задвигалось, тяжёлыми лапами зашагав вокруг и поднимая волны самоцветов, сужая кольцо. — У тебя будут свои люди, которые будут уважать тебя без страха, — дракон внимательно слушал, но, видимо, ждал чего-то ещё. — И… Я смогу предоставить место для всей твоей сокровищницы? Подвальные склады одного места, которое я считаю крепостью, вполне сойдут за хранилище твоих драгоценностей. Дракон замолчал, с щелчком закрыв пасть. Сердце глухо стучало в груди в эту минуту тишины, как вдруг существо вскочило на лапы и оторвалось от самоцветов, подняв все осколки в воздух. Мори инстинктивно закрывает глаза рукой, втягивая голову в плечи, как вдруг всё резко стихает, даже вихрь, вздымающий волосы и полы белого халата — и слышатся негромкие шаги по камням, словно аккуратно шагала большая кошка. Огай часто моргает, видя перед собой протянутую бледную руку с длинными чёрными ногтями и красными чешуйками на тыльной стороне, и поднимает взгляд. На светящихся красным камнях стоит высокий юноша с тёмно-красными чешуйками на скулах, золотыми рогами на голове, длинными белыми волосами, убранными в неаккуратный белый хвост, и тёмно-красном ханьфу, отделанном золотой вышивкой. Из-под него за спиной у юноши спускался длинный драконий хвост с кисточкой на конце, покачивающийся из стороны в сторону, как у кошки. Ног под полами одежды видно не было, зато яркие жёлтые глаза оборотня выдавали в человеке одарённого, как и клацающие по самоцветам острые когти задних лап вместо, очевидно, ног. Очень… опасный одарённый. Всё же способность — это не огромная летающая тварь, испускающая гипнотический туман, а возможность превращаться в неё саму. Оборотни — крайне редкий дар среди тех, кто обладает сверхъестественными силами, и Мори в первую минуту даже не верится. — Моё имя — Тацухико Шибусава, — рывком Мори поднимают за руку на ноги, и Огай тут же выпрямился, удивлённо смотря в глаза юноше; интересно, оборотень специально принял облик одногодки, или это его застывший во времени образ человека? Чёрные когти сжимаются на кисти врача, когда оборотень склабится, показывая клыки, и придвигается к самому уху, заговорив с рычащими нотками в голосе: — И с этого момента я могу убить вас обоих в любой момент, если ты мне солгал. — Убьёшь, если я хоть где-то сказал неправду, — Огай кивнул, мысленно выдыхая и понимая, что кошмар закончился. Он смог договориться с драконом… Способностью дракона, если быть предельно точным, но здесь уже не суть. Он смог. В сказках драконов побеждают мечом, а в реальной жизни с ними можно договориться. Какой-то сюр. — Ринтаро! — вдруг раздался знакомый звонкий голос откуда-то со спины, и Мори против воли обернулся. Там, у входа, рядом с колонной стоял Юкичи. Один его рукав был пропитан кровью, но, кажется, у Волка была потрясающая выдержка, раз на руках он держал маленькую девочку с яркими золотыми волосами и в красном платье. Она сжимала свои маленькие кукольные ручки на ханьфу Волка, смотря большими и грустными синими глазами в сторону Мори, и в какой-то момент спрыгнула на пол, всё ещё держась за телохранителя, когда Огай, дрожаще вздохнув, поспешил к ней вперёд, на ровном полу встав на колено и вытянув к девочке руки. Элис, утирая слёзы, бросилась навстречу, крепко обнимая за шею и шмыгая носом. Мори смотрел куда-то вверх, думая о том, что наконец-то её нашёл. Действительно, а что бы было, если бы он её не обнаружил? Юкичи, шаркая ногой, подошёл поближе, и Огай, держа Элис обеими руками, прижимая к себе, как настоящего ребёнка, сам поднялся на ноги, оборачиваясь на оборотня. Хозяин Башни чинно спускался вниз, спрятав руки в рукава и смотря жёлтыми змеиными глазами на телохранителя и врача. Это был первый раз, когда он видел, что способности, им украденные, с такой любовью относятся к своим хозяевам. Дракон обернулся на гору своих самоцветов, окидывая взглядом сокровищницу. Неужели все они неотрывно связаны со своими людьми? Вернее, были. Испытывают ли чувства способности, когда убивают своих хозяев? Оборотень ни разу в жизни не задумывался об этом, считая камни бездушными осколками. Этот неприметный золотой камушек вцепился в этого необычного смертного, как в последнюю надежду. А этот второй, что пришёл с этим первым, так отчаянно продолжает быть с ним рядом, хотя давно мог сбежать… Так бессмысленно и по-человечески. Удивительно. — Как трогательно, — Шибусава усмехается, проходя мимо, и его красный хвост тащится за ним, сгребая золотой кисточкой небольшое количество красных осколков. — Если вы не хотите быть погребёнными в руинах моей башни, вам лучше поторопиться, — точно с такой же интонацией произнёс оборотень, не поворачиваясь к людям лицом и уходя в арку, через которую Юкичи и Мори попали сюда какое-то время назад. Пол трясся, и потолок начал постепенно осыпаться. Самоцветы ярко сияли, исчезая на глазах, проваливаясь в открывшуюся в земле зияющую дыру, и будто в самый последний момент гора камней извергла из себя чужеродную вещь — меч Серебряного Волка, с трудом подобранный с пола. Сначала Юкичи, осмотрев лезвие, вновь закрыл им Мори, но, подумав, убрал в ножны. На белом халате со спины выступали кровавые разводы, с рукава тёмно-зелёного ханьфу капала тёмная кровь, но оба, переглянувшись измученными взглядами, поспешили за Хозяином Башни обратно на винтовую лестницу. Интересно, планировал ли босс, что будущий наследник, лишившийся способности, вернётся, вот только далеко не один? Если от Огая как от ненужного довеска сегодня планировали избавиться, у них не вышло. Зато теперь Огай может избавиться от тех, кто хотел устранить его, и построить свою империю с чистого листа. Без личной армии, к сожалению. Зато с личным драконом, который — оставалось надеяться — не должен спалить всю бумажную империю дотла.

Тацухико Шибусава, дата рождения неизвестна. Дракон. Дракон. Дракон. Первое убийство совершил в [данные недоступны из-за повреждения внутреннего диска С, пожалуйста, не выключайте компьютер, это вам не поможет, э̵т̶о̴ ̸в̷а̸м̵ ̸н̵е̶ ̴п̷о̸м̴о̵ж̶е̶т̵, эт̓о͝ вͅа͜мͅ нͅе п̓о͋мӧ͜ж̊ет̚] Требует правок! Способность: Дыхание Дракона. далее — в скобках, от руки (превращается в огромного, мать его, огнедышащего сюрреалистичного священного ящера, и нет возможности выяснить, он изначально является человеком или лжёт, чтобы слиться с окружением и не вызывать подозрения?)