The Godfathers

Дверь распахнулась с грохотом. Казалось, никто даже не вставлял ключа в замочную скважину, выломав замок одним ударом лапы в броне-чешуе, оставив на стенах и косяке длинные и рваные следы от мощных когтей. Сложно представить, на самом деле, как можно вообще держать в огромных звериных пальцах миниатюрные вещи вроде ключей, но Великий Дух Дракона наверняка приловчился пользоваться когтями верно, просто единственное, с чем он не научился справляться — это вспышка гнева, перед которой не выстоит ни одна дверь. Все белые рукава уже лохмотья — драконовы мышцы предплечий сильно больше человеческих, лишь тёмно-серые штанины великой сдерживающей силой остаются целыми. Стоило только двери на одной петле встать обратно в проём, закрываясь и отделяя жизнь квартиры от посторонних глаз, по полу и стенам в раздражении бьёт длинный змеевидный хвост, показавшийся из-под белого лабораторного халата, с золотой кисточкой на конце, сбивает углы ковров и сметает уголки в разные стороны. Золотая шерсть вдоль хвоста топорщится дыбом, и неясно, не то от гнева, не то от плещущего через край скопа негативных эмоций. Впрочем, из-под очков, так и не снятых с лица, сверкают нечеловеческие глаза, полностью жёлтые, как янтарь, и с чёрным кошачьим зрачком, который только чудом остаётся выжидающей охотничьей щёлочкой вместо чёрного шара, закрывающего всю остальную склеру. Удивительно, как ещё сквозь белоснежные волосы не показались витые рога! Господин Дракон, или, как принято среди людей в последние несколько столетий, Шибусава-сан, не помнил себя от злости точно так же, как и не помнил, когда в принципе был так зол. Так ещё и на кого — подумать страшно: на собственного сына! Атсуши, всю жизнь сообразительный и скромный, не склонный к авантюрам мальчишка, когда-то белокурый ангел, в котором Великий Дух Змея не чаял души вопреки всем сказаниям о противостоянии Дракона и Тигра, вот так просто взял и… нет, не то что нарушил запрет… Он подверг опасности себя, своих друзей-олухов, которые, как оказалось, тоже умом не отличаются, и всех остальных одарённых людей. Атсуши! Сделал это! Уму непостижимо! За секунду до того, как схватиться огромной драконьей рукой за дверную ручку, мужчина замечает, что дверь в комнату юноши и не закрыта вовсе — из-за приоткрытой щели дует сквозняк. В попытке машинально успокоиться из-под губ Великого Духа, или оборотня-дракона, или господина Тацухико, или обыкновенного гражданина, работающего ювелиром в одной совершенно обыкновенной по документам конторе на втором этаже офисного здания, или отца-одиночки с прилежным сыном-подростком, показался змеиный язык, пробующий воздух на наличие вибраций. Нет, ничего. Неужели Атсуши спокойно спит? После такого?! Зная, что ему предстоит долгий разговор с отцом, который всё-таки поболе его знает о том, что Атсуши натворил? Или он… Шибусава делает шаг, отворив дверь в сыновью комнату уже более аккуратно, чем входную, и зоркий взгляд не видит ни единого движения в четырёх стенах. Всколыхнулись занавески у раскрытого настежь окна, и змеиный язык ловит лишь вкус ветра на улице — пахнет вечерней пылью и скорым звёздным небом. Качающийся туда-сюда хвост случайно задевает кистью край одной из полок, с неё с тихим хрустом падает одна из обожаемых подростком фигурок анимационных героев, и Тацухико, среагировав вовремя, ловит пластиковую девочку — или мальчика? — раскрытой чешуйчатой ладонью, аккуратно зажав когтями и вернув на место, задвинув только немного ближе к стене, чтобы не уронить снова. Выдохнув и на секунду словно выпав из реальности из-за этого, мужчина быстро окинул взглядом неприметные на первый взгляд места вроде верхушки шкафа или постели на предмет движения, дыхания под ней, но ничего действительно не было — любимый сыночка, единственная радость в жизни, ускользнул в окно. Шибусава вбирает в грудь побольше воздуха, с шипением выпуская серый дымок из-под плотно сомкнутых губ и носа, и со сжатыми в кулаки чешуйчатыми руками подходит к подоконнику, выглянув наружу; беглецу было бы глупо прятаться во дворе, и двор, естественно, кристально чист и неестественно пуст. Таз, стоящий под подоконником в углу, сначала не привлёк никакого внимания, но на его дне блеснула вода, и замеченная деталь мгновенно сложилась в логическую цепочку. Ц, какой продуманный парень вырос! Облился водой, чтобы не оставлять запаха и чтобы отец не выследил его нечеловеческим чутьём. Шибусава едва себя сдерживает, чтобы не треснуть кулаком по стене со всей силы, но комната сына — всё-таки сыновье святилище, Шибусаве потом всё здесь и восстанавливать, потому снова выдыхает дым сквозь зубы и разворачивается лицом к комнате. Атсуши, его самому дражайшему существу в этом мире, было строго наказано, как и остальной троице в лице Рандо-младшего и обоих младшеньких от Мори — держаться от наследников русской мафии подальше. Если взрослые ещё могут противостоять силам основного костяка, обезвредить их проклятых наследников, вывести на нейтральную сторону или хотя бы выстроить дистанцию, то подрастающее поколение знает только одно — идти до конца любыми способами и не смотря ни на что. И Атсуши, казалось бы, самый адекватный и самый сторонящийся инициативы в сомнительных вещах, всё равно вляпался по самые уши! А как, главное! Показал себя во всей красе! Что теперь может произойти?! Что угодно! А смогут ли быть взрослые всё время рядом? Нет! Да, Шибусава был зол, стоило ему узнать о том, что вся четвёрка наплевала на предостережения собственных отцов и не только пошла с несовершеннолетней версией Крыс на контакт, но и на противостояние (из спортивного интереса, видите ли!), но он бы Атсуши и пальцем не тронул! Только бы за плечи встряхнул в воспитательных целях, если бы столкнулся с отнекиванием и откровенной ложью, на что юный тигр не способен, но мало ли… Он бы тут же успокоился и пришёл в себя. Они бы поговорили. Возможно, что-то бы да решили сначала вдвоём, потом все вместе. Уехали бы… А теперь что? Атсуши, не то опасаясь отцовского гнева, не то вздумав непонятно что, сбежал невесть куда, оставив телефон дома! Тацухико, собственно, потому и рванул сразу домой, чётко видя на экранах, что сим-карта сына числится дома. Глупо было бы думать, что Атсуши действительно дома, прекрасно чуя, что пахнет жареным, но всё равно… была надежда! Шибусава закрывает лицо ладонями, медленно качая головой и думая, что же делать. Есть, конечно, вариант пойти по следу оставшейся тройки, но это минимум уже потерянное время, а максимум — юный оборотень сказал им сделать то же самое, чтобы сбить отца-Дракона со следа. Использовать способность? Проще простого, но есть просто огромнейший риск напороться на непрошенных в мир Драконьего Дыхания одарённых. Даже если попытаться найти Достоевского-крысёныша-младшего и вытянуть его способность из него, какова вероятность, что она не бросится на Дракона или на кого-то ещё, кто окажется рядом? А где гарантии, что Крысёныш будет найден первым? А что там с силами его прихвостней? Где гарантии, что Крысёныш, или что ещё хуже — Старший Крыс, не обнаружит четвёрку первым? Сколько «бы» да «если» и ни одного «точно»! Нужно успокоиться. На горячую голову ничего не решить. Если бы это было простым человеческим правилом, каким-нибудь глупым запретом вроде возвращения домой до темноты или учёбы на отличные баллы!.. Это ведь может стоить жизни. Тацухико скрестил руки на груди, убрав растрепавшийся хвост волос за плечо, как вдруг на глаза попался лист бумаги на письменном столе сына, за угол прижатый телефоном, чтобы не сдул ветер. Учитывая, что Атсуши не особо склонен к беспорядку, этот исписанный лист явно служил привлечением внимания, мол, подойди, прочти меня. Записка. Как банально. Мужчина подошёл ближе, подцепляя листок пальцами и поднося к лицу, читая поверх очков: «Пап, я правда в порядке! Извини!!! Я ушёл гулять, уроки я сделал, не беспокойся, а телефон… Он разрядился, я его оставил дома. Ужин на столе! Специально для тебя! 🐅» Этот рисунок тигра в конце добил, и несчастный листок бумаги пробили вновь появившиеся когти. Ушёл гулять! Каков наглец! Ещё и попытался загладить вину едой. Даже не скрывает, что что-то скрывает! От этого листка и от этих чернил так и тянет волнением — точно врал, пока выдумывал. Наверняка ещё и с чужой подачки! Шибусава рычит, но не комкает случайно порванный лист, а складывает до квадрата и убирает во внутренний карман халата. Знает, что его будут искать! Если его на это надоумил его внутренний Зверь, Шибусава вытянет его из сыновьей души и оттаскает за уши. Узнать об этой выходке было несложно. В один из свободных вечеров на телефон Мори пришло короткое сообщение с неизвестного — не записанного в контакты — номера с короткой просьбой о встрече у здания старшей школы с указанным временем. Последние цифры номера мужчина узнал по памяти, но вот причина такого шифрования вызывала подозрение и волнение. Нет, конечно, вероятно всё — телефон сел, или оставлен дома, или кончились деньги… Но почему тогда не звонок? Просто: абонент не хочет, чтобы звонок могли подслушать. Если уж беспокоится такой человек, значит, причина похлеще разбитого окна, сорванного урока или уничтоженной стопки контрольных тетрадей. Огай с сомнением прислушался к шуму из комнаты братьев — один с возмущением спрашивал, куда «ты, дятел, мог забросить геймпад», а второй с нытьём и шорохом вещей отвечал, что понятия не имеет, куда «эта грёбанная хрень могла подеваться ещё, кроме как в пасть твоего ненасытного чёрного троглодита», — но решил не заходить с козырей и не спрашивать у подростков напрямую про их дела в школе, спугнёт ещё, а так на живца поймать сможет, на горячем, так сказать. Мори собрался молча, но поворот ключа во входной двери заставил материализоваться в коридоре старшего. «Я скоро вернусь», — отцу не требовалось чрезмерно многословно объясняться, но и подросток не был особо любопытным в это плане. «Куда он?» — послышался вопрос хриплым голосом младшего из комнаты. «За твоими документами из детского дома, — на голубом глазу отвечает старший, улыбаясь и провожая отца взглядом. — Там с ними какие-то проблемы, тебя могут забрать обратно». На выкрике: «Тебя сейчас скорая заберёт!» Мори закрыл дверь, судорожно выдохнув — Фукудзава-доно ещё ни разу не просил встречи тет-а-тет так… тайно. Раньше всегда можно было с детьми, а тут… И лучше бы Мори не знал истинную причину — нервная система была бы целее. Юкичи выглядел не менее обеспокоенно. Вечер уже клонился к ночи, и в эти несколько минут, когда уже темно, но фонари ещё не зажглись, строго и вполголоса, стараясь держать стать, на крыльце чёрного входа во двор школы директор сообщил вещь, от которой у Мори — человека, знающего, насколько легко отобрать любую человеческую жизнь — внутри похолодело: подростки не только не соблюли осторожность, получив предостережение держаться от любого, кто хоть немного похож на Достоевского-младшего, но и, обнаружив всю троицу в своих одноклассниках, вышли с ними в открытое противостояние. Такое, чисто мальчишеское, на грани дружбы и спортивного интереса, но ведь и с использованием своих сил! И ладно, если бы это было единожды, так нет же — это происходит каждый день! Банально педсостав каждый раз вздрагивает, когда Достоевский-младший пожимает кому-то из четвёрки руку. Стоило только Мори понять, почему Дадзай стал часто жаловаться на головную боль после школы… И Рандо, и Тацухико были мгновенно предупреждены — детей найти и глаз не спускать. Глупо было бы надеяться, что подростки по возвращении отца домой будут дома. Эти юные… мелкие… Эти безбашенные, безголовые, бессмертные!.. Они оставили телефоны дома. Выключенными. С запиской на холодильнике под магнитом в виде красного сердечка, гласящей почерком младшего с проблесками совести, что они ушли на набережную на ночь летних салютов и будут поздно. Мори не обладал никаким чутьём оборотня, но в трясущихся от страха и ярости руках бумага записки выглядела сделанной не из древесины, а из сплошного концентрата наглости и вранья. Учитывая, что Рюноскэ, во-первых, тоже весьма умён, а во-вторых, наверняка писал под началом Осаму, ни на какой они не набережной и уж тем более не ушли просто гулять. Спрятались они! Сбежали! Знали, что сначала отец сгребёт их без слов в охапку и вместе с остальными двумя бросит в какой-нибудь бункер с четырьмя раскладушками, телевизором на два канала и едой по расписанию, а уже потом через железную дверь начнёт читать нотации об их неправильных действиях. И что? Его разве можно не понять?! Дадзай умён не по годам, но ведь и Достоевский по всем сводкам ему не уступает — не хватало ещё дуэли двух гениев, среди которых один убивает по щелчку пальца, не прилагая никаких усилий, а другой аннулирует всё подряд и фильтрует касания смерти как головную боль! Если он сам вместе с Серебряным Волком, мсье Рэмбо и Шибусавой-сама ещё могут противостоять своим соперникам, то они ещё совсем дети! Да, прецеденты были, но там были либо свои, либо обыкновенные люди… С вражески настроенными одарёнными младшее поколение ещё не сталкивалось. По сути, если бы отцы и дети стали кровными врагами, выходило бы то же самое — у детей ни шанса. Молодое поколение берёт силой, покуда старшее — стратегией. И какая бы идеальная стратегия у младших сейчас ни была, их нужно срочно найти! Всемером или даже ввосьмером явно будет легче справиться. Может быть, даже перевес будет на их стороне. Но одних их отпускать нельзя! А где их искать?! Огай уже было бросился звонить Великому Духу Дракона, но в носу засвербило. Только сейчас Мори, подняв голову и принюхавшись, понял, что кухня пропахла чёрным молотым перцем. Перехвалил, чёрт возьми… И это просчитали. Перец любую ищейку со следа собьёт наряду с водой и химическими отходами. Ну, хоть не догадались опыты с учебника химии проводить в чайных кружках. «Только попадитесь мне!» — в сердцах бросил Мори, стукнув кулаком по столу и вылетая из квартиры обратно, не выключив свет в коридоре. Вся эта взрывоопасная четвёрка, конечно, всегда была склонна лезть на рожон, но чтобы настолько наплевать на опасность для жизни!.. Рэмбо едва не понадобилось ворошить домашнюю аптечку в поисках таблеток для сердца, чтобы случайно не заработать инфаркт. Ему стоило лишь представить, как этот мерзкий, опасный, злой, невоспитанный русский крысёныш с чёрными сальными волосами и голодными глазами тянет свою крысиную бледную руку к его единственному Солнцу в жизни… Перед глазами на секунду наступила темнота, а потом сердце разогнало кровь в теле так, что Артюр без шарфа и пальто выскочил на улицу, оставив всю верхнюю одежду в кабинете. Он бесконечно набирал сыну, но постоянно слушал лишь автоответчик: «Если я не беру днём, я в школе. Если я не беру вечером, я не хочу этого делать». Естественно, такая запись была сделана не для отца, просто Рандо практически никогда не напарывался на отключенный сыновий телефон. Мужчина едва не забыл про то, что приехал на работу на машине и что бежать домой пешком несколько кварталов ему не нужно, и после прослушанного на пятый раз автоответчика знакомым голосом палец судорожно и несколько раз жмёт на контакт любовника жениха партнёра Поля. Да если хоть один рыжий волосок упадёт с головы Тюи из-за этого наследничка Мёртвого дома!.. Рандо не пожалеет ни своих рук, ни своей жизни, но собственноручно сломает этому выродку шею! У Тюи есть Верлен, да и сам ребёнок уже достаточно взрослый, чтобы смочь позаботиться о себе. Лучше уж на надгробии будет выбито о покоящемся здесь Жане-Николя, любящем отце и лучшем наёмнике, преданном сотруднике и убийце самого Достоевского, ещё верном партнёре можно и хорошем наставнике, чем… Рандо встряхивает головой. Он даже думать о таком не хочет. Собственными руками придушит, как полудохлого щенка, если этот ублюдок хоть одним глазом косо посмотрит на его сына. Повиснет хладным телом и мёртвой хваткой на чужой шее, но придушит! А за него уж пускай отомстят остальные, если захотят. Всё равно основная опасность будет устранена. Но покамест не нужно строить таких дальнейших радикальных планов. Нужно дозвониться до тех самых перистых облаков, которые появились на Артюровом небе совсем недавно наряду с ярким рыжеватым солнцем, светящим мужчине уж почти семнадцать лет. Когда на том конце послышался не менее знакомый голос, произносящий слова нараспев, Рэмбо затараторил на адской смеси французского и японского, не имеющей названия. — Да-а, любовь моя? Что-то случилось? Вернувшись в жизнь не только Рэмбо, но и Тюи, Поль решил не вмешиваться в привычный уклад жизни подростка, хоть Артюр и не был против, и быстро снял себе холостяцкую однушку не так уж и далеко. В конце концов, если Тюя пожелает съехать и прочухать, как это — взрослая и самостоятельная жизнь, они просто обменяются квартирами. Естественно, Накахаре не нужно будет платить, но тем не менее. Но как же в этот момент Артюр пожалел, что Верлен сейчас не у них дома! — я сейчас умру, Поль! — в голосе Рандо сразу прослеживались истерические нотки, и машину тот вёл на автомате. — мне срочно нужен Тюя, я не могу до него дозвониться! — Стоп-стоп-стоп, любовь моя, притормози, — Рандо не видел Верлена, но тот стопроцентно жестом покачал рукой в воздухе. — Что произошло? К чему такая спешка? — я объясню потом! — в телефона Артюра завизжал пронзительный гудок, а после — выразительный французский мат, после чего Рандо вскоре вернулся к разговору: — Тюя не отвечает, и вряд ли он дома, ни один из оставшихся троих тоже! они пропали! исчезли! их украли! их могли принудить сбежать! а вдруг там ловушка?! они могли- — Тише, не нужно паниковать. Он взрослый и далеко не беззащитный, он сможет за себя постоять в любом случае, дыши глубже, я здесь, с тобой, — Поль говорит спокойно, будто и не тревожится вовсе, и ему слышно, как Артюр глубоко вдыхает и шумно выдыхает через нос. О, это крайне мило, когда он так делает. — Где он может быть, знаешь какие-нибудь его излюбленные места? Или всей их компании. — я не- не- не уверен, что они настолько глупы, чтобы в такой момент идти на простую прогулку… оставив все телефоны дома! — Рэмбо явно психует, глухо стуча ладонью по рулю. — Мори подряжает штат, Татсу рвёт и мечет… мы не можем вот так резко поднять город на уши! это может спровоци- ци- цировать лишнее внимание! Поль, боже, я сейчас просто умру, я- — Давай так, любовь моя, ты сначала поезжай домой, проверь, может, он всё-таки дома, созвонись с Огаем и Татсу, вместе вы быстро решите, как прочесать все районы, на мне все злачные места, как и всегда. Договорились? — спокойный голос Верлена, который, на первый взгляд, совсем не тревожится, когда как на самом деле его самообладанию в такие моменты можно позавидовать, действует на Артюра как успокоительное. — В первые сутки поиски самые удачные, так что… всё будет в порядке, не переживай. На горячую голову можешь что-то да упустить. Если что, я вызвоню своих, они уже к утру будут здесь. — …хорошо. только поторопись, я всё ещё ужасно встревожен, — Верлен не видит, но Рандо наверняка качает головой. — если ничего не найдём, встретимся в офисе. помнишь же, где он находится? — Обижаешь! Как я могу забыть такое памятное место. — хорошо… спасибо. только быстрее, — Артюр нервно сглатывает и кладёт трубку, выворачивая руль на повороте. Он не слышит, как Поль шумно вздохнул и, отложив свой телефон на полку в коридоре, проходит в большую — и единственную — комнату и садится в кресло, закинув ногу на ногу и сцепив руки в замок, упёршись локтями в подлокотники. Он молча задерживает взгляд на каждом из беглой четвёрки, сидящей на его же бархатном диване прямо напротив него; и если по юному оборотню, вжавшемуся в угол дивана и обхватившему колени руками, по одному из близнецов с белыми кисточками на чернющих волосах, подогнувшему под себя одну ногу и нервно тарабанящему пальцами рук по краю мебели, и по приёмному рыжему сорванцу, расхаживающему по комнате туда-сюда со сжатыми кулаками и хмурящемуся похлеще любой тучи в непогоду, можно догадаться, что они испытывают некое чувство если не вины, то беспокойства, то по второму близнецу, полусидящему на мягкой подушке в другом углу дивана, вытянувшему одну из ног вперёд и забросившему руки за голову, этого не сказать вообще. — Итак, отряд протокольных лиц, — от голоса Верлена Атсуши вздрогнул, Тюя остановился, а Рюноскэ поднял тяжёлый взгляд серых глаз, — теперь вы рассказываете мне по порядку всё, что натворили. Не поверю, что из-за простой двойки в триместре ваши предки готовы перерыть все городские кладбища. Поль сам понятия не имел, что всё произойдёт вот так. С утра он вообще не знал, как и с кем он проведёт сегодняшний вечер, и до последнего был уверен, что ночью, после того как усердно учащийся школьник уснёт, он позовёт Рэмбо посидеть во дворе под звёздами и поговорить о своём. И вот, когда Верлен уже принял душ, напевая «Любишь ли ты меня? *» , оделся в чёрную рубашку, светлый жилет и светлые брюки и уже готов был взять одеколон с полки за зеркалом, в его дверь вместе со звонком посыпались многочисленные стуки. Поль уже было задумался, не федеральные ли службы его вычислили и нашли, учитывая время — полдесятого вечера, но стук в дверь не был прямо-таки агрессивным, скорее, навязчивым. И каким же удивлением было увидеть в дверном глазке четвёрку подростков! Лучше всех виднелся долговязый Осаму, перед ним стояли Рюноскэ и чрезмерно нервничающий Атсуши, а от Тюи он видел лишь знакомую рыжую макушку, стоящую слишком близко к двери. Выражение лица хозяина квартиры было чересчур красноречивым, и внезапные гости начали первыми. — Э, кхм… Привет, — Тюя откашлялся в кулак, смотря куда угодно, но только не в глаза Полю. — Мы это, зайдём? — И вам доброго вечера, — Верлен даже не стал спрашивать причины, лишь высунулся наружу, посмотрев, нет ли за подростками хвоста, и после этого раскрыл дверь шире. Только когда четвёрка радостно ввалилась в прихожую и ключ повернулся в замочной скважине на два оборота, Поль скрестил руки на груди. — И что же вас всех принесло в столь поздний час? — У нас небольшая п-проблемка, — начал Атсуши, перебирая в пальцах собственный тигриный хвост. — Я бы сказал, проблемище, — Рюноскэ держал руки в карманах, втянув голову в плечи. — Помочь спрятать труп? — Верлен опёрся спиной о дверь, и подростки как стояли, так и вперились в него всеми четырьмя взглядами. Все ждали усмешки, но Поль, кажется, говорил вполне серьёзно. — Только разве что мой, — Осаму улыбнулся первым и тут же получил тычок в бок от Тюи. — За что? — Трупами будем мы все, если продолжим топтаться здесь, — хмуро заметил парень и, посмотрев на Верлена, добавил: — Мы пройдём? Нужно поговорить. — Уф, — Поль заметно расслабился. — Всё, что не труп, уже легко разрешается, — он уже было пошёл следом за гостями, взглянув на время на телефоне, как вдруг раздался звонок Рандо. …И вот они здесь. Сначала все молчали. Тюя, поджав губы на секунду в раздумьях, присел на край диванного подлокотника рядом с Осаму, и тот сел повыше, согнув одну ногу в колене и обхватив её руками. Верлен смотрел испытующе, в какой-то момент согнувшись в спине, упёршись локтями в свои колени и поставив подбородок на сцепленные замком руки. Казалось, его голубые глаза даже не моргали. Дадзай, окинув свой партизанский отряд взглядом, вздохнул и уже было раскрыл рот, как вдруг Акутагава мгновенно прикрыл ему лицо подушкой, схваченной Расёмоном. Осаму издал задушенное: «Эй!», прежде чем схватил подушку руками и с недовольным выражением стянул её вниз. — Так, молодёжь, — Поль вскинул светлые брови, закатив глаза, — вам меня не удивить вашими проделками, так что выкладывайте быстро и по существу, пока мне за похищение детей статью не пришили. — Ну, по сути, ты и не похищал, — Дадзай пожал плечами, перестав буравить брата взглядом и оставив подушку на своём животе. Правило называть Поля на «ты» Поль установил при первом же контакте со всеми четырьмя — не хотел чувствовать себя их учителем или стариком. Все свои, без званий. — Мы сами пришли. А он вообще твой сыночек. — Не сын я, — Тюя, в мгновение ока раскусив намёк на себя, прищурился и замахнулся для подзатыльника, но бить не стал — так, лишь угроза в воздух, чтоб рот на замке держал. А затем Тюя понял, что сказал, и его глаза забегали, избегая взгляда на Поля. — Нет, вернее, не родной… я это имел в виду. — Я прекрасно понял, что ты имел в виду, — Верлен даже не думал за это цепляться. — И также я не думаю, что полиция, которая сюда вломится, будет выслушивать меня о том, что вы сами вломились ко мне с криками о спасении. — У нас не было выбора! — внезапно всхлипнул Атсуши с напуганными глазами — зрачки были расширены так, что не было видно жёлто-сиреневой радужки. Тигриные уши прижались к голове. — Если бы папа… отцы узнали, я даже думать не хочу, что с нами бы было! Мы сами виноваты, — парень покачал головой, зарывшись пальцами в волосы. — Надо было просто слушаться их, вот и всё… — Ну что мы, маленькие, что ли? — Дадзай отмахнулся. — Слушаться взрослых, ага. И гулять до девяти вечера, и из хмельного только кефир, и на девочек только одним глазком. — Перегибаешь, — Рюноскэ откашлялся в кулак, по-прежнему смотря в пол. — Атсуши прав. Нас предупреждали, а мы вляпались по самое не хочу. И кто же начал первым? — парень метнул взгляд на брата, но тот изобразил крайнее удивление. — И снова я крайний, — Осаму хмыкнул. — Не надо было нам сбегать! — Атсуши снова вцепился руками в свои колени, и на сей раз его хвост монотонно стучит по дивану. — Надо было собраться в одном месте, вместе не так страшно получать. — Ага, сразу в тройном объёме, — Дадзай фыркнул. — Если стайка мышей залезет в змеиное логово, я не думаю, что змея затрясётся в страхе. — Твои аллегории сейчас вот вообще ни к чему, — Акутагава стукнул брата ладонью по вытянутой ноге. — Ещё и следы замели… Они же там с ума сходят. Наверняка наш лично все морги объезжает. — Всё, хватит, — Тюя вдруг рыкнул на всех троих, стукнув кулаком по мягкому подлокотнику, на котором сидел. — Мы все виноваты, сами в это влезли, нам же и расхлёбывать. — Кхм, — внезапно в разговор вмешался пятый голос, и все четверо повернули головы на звук. Верлен внимательно слушал, стараясь выцепить крупицы информации, но успел понять лишь то, что подростки вляпались во что-то крайне нехорошее, что об этом их предупреждали старшие и что своим побегом от праведного гнева они сделали ещё хуже, прежде чем разговор перешёл в перепалку и поиск виноватого. — Так что случилось? Или мне нужно спросить напрямую у ваших отцов? Заодно и сказать, что я вас нашёл. — Нет! — все четверо почти что синхронно подскочили на местах. — Тогда рассказывайте стройно и по порядку. Может, я смогу вам чем помочь. Одно условие, — француз поднял палец кверху, и все четверо на рефлексе проследили за жестом, — не хором. Кто-то один или по очереди. Все четверо переглянулись. Немо был решён первый же вопрос: первенство в рассказе Дадзаю не давать. На втором все застопорились, но, кажется, Атсуши точно не будет оратором. Остались двое, и Тюя, посмотрев на Рюноскэ, кивнул ему. Всё-таки Рюноскэ практически первым встретился с их проблемой абсолютно вменяемым и трезвым. И Акутагава, вдохнув через нос, размял пальцы и начал. — Когда ты забрал Тюю на уикэнд месяц назад, Осаму в одного подался в бар, где встретил человека, с которым нам всем, как выяснилось, ни пересекаться, ни тем более общаться нельзя. Я ещё потом забирал этого остолопа в полном невменозе, вот только не он один был в таком состоянии, и его собутыльника забирали двое других, с которыми я поздоровался, — Акутагава смотрит куда-то в стену, неловко заложив руку за шею. — Мы только на следующий день узнали от нашего отца, что этими тремя были наследник Крыс Мёртвого дома и два его подельника. Достоевский и эти, ну… — Гогору и Гончаров, — добавил Накаджима заплетающимся языком, и Рюноскэ кивнул. — Да, они. Мы даже не знали, что они опасны, — подхватил Накахара, и Акутагава благодарно замолчал. Ему было неудобно рассказывать всё в одиночку! — И вроде бы нас предупредили, мы и не видели их больше с того раза, а потом в один прекрасный день у нас в классе случилось пополнение, и… да, это были эти трое. Я не спрашивал напрямую, но мне кажется, они попали в наш класс как раз-таки из-за нас. Вернее, ради нас. Мы им нужны. Наверное. Я не знаю, — Тюя вздохнул и пожал плечами. — Мы бы и рады делать вид, что мы — не мы, но вот этот придурок всё начал первым! — последовал лёгкий шлепок ладонью Осаму по плечу, и тот недовольно фыркнул. — Да чего опять я? Сами хороши, — Дадзай зевнул, прикрыв рот рукой, и сел прямо, сложив ноги лотосом. В отличие от своих товарищей, его рассказ отдавал гордостью. — Я вообще ничего не хотел, а они начали меня передразнивать. Особенно этот, длинный. Ну, и когда он со стула навернулся, было тоже смешно. Я перекачался на стуле, а ему ножкой косу зажевало! Да бросьте, вы бы сами смеялись, если бы видели. А потом на физкультуре все эти трое начали соревноваться с двумя оставшимися, Дост-кун со мной на скамейке сидел, мы в камень-ножницы-бумага сыграли. Ничья вышла, представляете? Так что не я один тут виноватый. — Мы и не говорим, что виноват ты один, мы говорим, что пошло это всё от тебя, — Накахара уселся на подлокотник удобнее, упёршись спиной в спинку дивана, и Дадзай, одним лицом его передразнивая, съехал ниже и уложил свою голову Тюе на ноги. Тюя оскалился, но Осаму не сбросил. — Да бросьте, они хорошие ребята, — Дадзай продолжает говорить с закрытыми глазами. — Плохого они нам пока не сделали. — Пока! — Атсуши вдруг вскинул уши, смотря на Осаму. — Они хорошие, но… но я чувствую от них целое облако нехороших запахов. Железо, кровь, земля… — От нас будет пахнуть также, кот, — Рюноскэ покачал головой, мол, не аргумент, и уселся поглубже в диван. — Будет пахнуть — не значит, что уже пахнет! И я бы не беспокоился, если бы от наших отцов или от их офиса пахло также. От них разит совершенно иным. — Но ты ведь с ними общаешься. — Потому что вы все с ними общаетесь. Не буду же я особняком держаться. Если с вами что-то случится, кто вас защитит? — Ой, как благородно, Атсуши-кун, — Дадзай даже руками всплеснул. — Вот это подобие брата защищай и Тюю, а я с удовольствием помру, ты же знаешь. — Не в мою смену, — Атсуши прищурился и выпрямился, и наконец на его лице вместе со страхом и отчаянием появилась… строгость? Уверенность? — Я единственный из вас способен регенерировать. Даже если мне сердце вырвут, оно заново вырастет. Как нога в тот давнишний раз. — Если не отвлекаться от темы, мы… продолжаем с ними общаться, — Тюя будто не замечает, как сложил руку Осаму на лоб. — Если бы отцы не узнали, и продолжили бы. — Беда в том, что мы прекрасно знаем, кто они и кто их родители. По крайней мере, кто такой отец Фёдору и что он из себя представляет, — Рюноскэ скрестил руки на груди, выглядя уже более расслабленно и наблюдая за качающимся хвостом Атсуши. — В школе на виду у всех мы в безопасности, но есть подозрение, что наша оплошность ни к чему хорошему не приведёт. — Отцы потому и беспокоятся, что мы нарушили запрет держать дистанцию с нашими врагами, — Дадзай вскинул руку кверху, жестикулируя при разговоре. — Хотя мы тоже далеко не ангелы. Вообще, я удивлён, что за всё это время мы ни разу не вспомнили о том, что сами представляем для них опасность. — Вот именно поэтому в наших интересах устранить первыми их, а в их интересах — нас, — Тюя вздохнул, неосознанно проведя рукой по волосам Осаму, погладив, как кота. — И если бы они были слабее нас, отцы бы просто отдали нам всё это на наше усмотрение. А тут… — Собственно, вот и проблемка, с которой мы пришли к Вам- к тебе, — Атсуши вытянул ноги, свесив их с дивана и стараясь не запускать когти рук в мягкую ткань. На его кисть неожиданно легла бледная рука Рюноскэ, ведь тот заметил, как вздулись от напряжения вены Накаджимы. — Мы понимаем, почему отцы злятся, но их гнев пугает лично меня больше, не знаю, как всех остальных. — Он больше всех кичится, а как с отцом столкнётся, так спрячется за меня, как за щит, — Рюноскэ через плечо указал на брата, и Атсуши сдавленно улыбнулся уголком губ. — Так что мы все боимся. — И беспокоимся, — Тюя ни разу не улыбнулся за всё время. Ему самому нелегко далось решение сбежать, но… но подставлять команду нельзя. Отца он любил безмерно, но видеть в его глазах разочарование не хотелось. — Знаете, не люблю врать, — Дадзай вдруг резко поднялся, и Тюя убрал руку, задержав её в воздухе. — Поль, мы пришли к тебе не только за тем, чтобы ты сам посудил то дерьмо, в которое мы вляпались. Прикроешь нас, а? Верлен всё это выслушал молча, не перебивая и внимательно наблюдая за мимикой, жестами, словами каждого. На их лицах всё читалось, как в открытых книгах, и парни показались Полю ещё более интересными, чем на первый взгляд. Какой спектр эмоций! Живые! Абсолютно живые подростки. Счастливые дети. Не боятся совершать авантюры, чувствуют чувства, любимы родителями, вляпываются во всякие проблемы, как настоящие растущие дети, и точно так же катаются на аттракционах в парках развлечений. Рядом не стоят с теми бездушными машинами, которые должны были из них получиться. Но вот все четверо уставились на Верлена в ожидании вердикта. Верлен встряхнул головой, медленно откинувшись на спинку кресла и сложив руки на подлокотники. На его лице невозможно прочитать мысли, но видно, что Дадзай, не спуская с него взгляда, пытается. Старайся, малыш, тебе понадобится раскалывать таких же, как Поль, когда станешь старше. В какой-то момент на телефон пришло сообщение от Рандо, что детей нигде нет, на что Поль ответил интригующее: «Я напал на их след, мне кажется, я уже близок к их местоположению, не беспокойся». — Знаете, вы напоминаете мне кое-кого в юности, — подростки в молчании уставились Верлену чуть ли не в рот, не перебивая. — Не хочу быть самовлюблённым, потому упомяну не только себя. Один был, ну, чуть постарше вас, на пару-тройку лет всего, когда отправился вместе со своим напарником знаете куда? В логово огромного и агрессивного зверя. А знаете зачем? Отбирать его сокровища, накопленные за долгие годы. И знаете, что с ними стало? Зашли вдвоём, вышли втроём. Не только сокровища оттяпали, но ещё и друга нашли. Этот зверь им ещё и благодарен потом был, потому что снаружи логова нашёл более ценное сокровище, чем все его экземпляры, — Поль усмехнулся, нарочно не смотря подросткам в глаза. — О, и ещё одного человечка я знавал, который со мной по долгу службы сначала соперничал, а потом стали едва ли не лучшими друзьями, если не больше. Такие авантюры совершали! Чуть ли не кража людей и развал федеральных организаций… Шутка! Шучу. Про кражу людей. А служба у меня какая интересная была, не представляете… — Пустился в былое, как старый дед, — Дадзай тихо шепнул Накахаре на ухо, и тот, внезапно отвлёкшись, сначала еле сдержал смешок, а потом закрыл рукой рот и насильно начал хмуриться. Осаму улыбнулся. — …Случилось мне как-то выпить на брудершафт с Достоевским-старшим. Если раньше подростки хотя бы дышали, то сейчас воцарилась гробовая тишина, тикали лишь часы на стене. В их взглядах читалось полное… удивление. — И… как оно? — внезапно подал осипший голос Рюноскэ. — Долгая история, конечно, об этом не знает даже Артюр. И если коротко — неплохо, но пьют они, конечно, знатно. Русские, да. Я точно не знаю традиций страны, но одну могу назвать точно: сколько градусов мороза на улице, столько градусов и в их алкоголе. Пока я не выпил то, что мне предлагали, я даже не знал, что могу изъясняться на русском. До сих пор не знаю, как я это сделал и о чём договорился… Но вышел живым. Как видите, даже целым. Даже больше: жив до сих пор. Накахара на выдохе сказал одно: «Охуеть». Накаджима, не отводя от рассказчика взгляда, кивнул: «Согласен». Один Дадзай испытующе прищурился, хитро улыбаясь и внимательно следя за лицом Поля. — Я, кажется, начинаю понимать, к чему клонит французская сторона этой комнаты, — Поль не рискнул перебивать, ухмыльнувшись уголком губ. — Но я сначала выслушаю тебя. А то меня побьют, если подумают, что это я подкинул тебе идею. — Справедливо, — Верлен встал наконец с кресла, заложив руки за спину и зашагав из стороны в сторону, как преподаватель. — Итак, если кто-то не понял и если кто-то понял, но не хочет озвучивать, подытожу: друзей держите близко, врагов — ещё ближе. Да, ваша ошибка, что вы пошли на контакт с вашими кровными врагами, но в этом же и ваше преимущество. Друзей очень сложно убить, дети мои, — здесь Поль резко развернулся на пятке и носке, склонившись на уровень глаз гостей и упёршись ладонями в колени. — Держите ухо востро, не теряйте бдительности, но вот вам мой совет: не обрывайте с ними общения. Заставьте их поверить в то, что вам можно доверять, что вы — не те, кем вас описала их верхушка, — Верлен выпрямился и зашагал из стороны в сторону, учительски подняв указательный палец кверху. — Вы можете дать достойный отпор им точно так же, как и они — вам, но никакого отпора не понадобится, если не будет нападения, понятно? А когда уже они потеряют бдительность и начнут вам доверять, — Поль остановился в самом тёмном месте комнаты, куда не доставал свет настольной лампы, и его глаза нехорошо сверкнули, — всадить нож в их лопатки будет проще простого. Все всё выслушали молча. И вдруг голос подал… Атсуши. — А нет такого варианта, что мы тоже начнём им доверять и просто не сможем, как ты сказал, всадить ножи им в спины? Иногда оборотень-пацифист давал как нельзя дельные комментарии. Судя по взгляду Дадзая, он как-то даже и не рассчитывал конкретно на этот вариант, хотя и о предложении Верлена он догадался раньше всех. — А вот это уже ваше решение, дети мои, — Верлен мило улыбнулся и хлопнул в ладоши. — Да благословит вас наш Господь Бог не попасть в ситуацию «убей или будь убит»! В это время снова раздался телефонный звонок, и Поль, взглянув на экран, приложил палец к губам, призывая молодёжь к молчанию, и заговорил: — Да, любовь моя? Что говоришь? Прочесали все больницы и морги? А полицейские участки? Всё-всё, я шучу, сворачивайте всю свою деятельность, я их нашёл. Да, любовь моя, всех четверых. Да, живыми и целыми. Нет, не в плену. Нет, никого не убили… — Меня сейчас стошнит, — Осаму показал пальцем в рот, высунув язык, изображая рвотный рефлекс от этого «любовь моя». Рюноскэ только поморщился, отодвинувшись от брата, а вот Атсуши зажал свои губы руками и зажмурился — он слишком перенервничал, и вызвать у него тошноту одним напоминанием легче лёгкого. Один Тюя не спускал глаз с Верлена. — …да, ничего криминального, любовь моя. Всё расскажу при встрече, и остальных двоих тоже с собой бери. Да, подъезжайте по моему адресу, они все у меня. Сыты, накормлены, ждут родителей, а вы поторопитесь, у меня не круглосуточная продлёнка. — Нам конец, нам конец, нам конец! — Накаджима снова затрясся, потянув себе вниз уши, и Акутагава рядом лишь сочувственно приобнял его за плечи, похлопав второй рукой по голове. — Тихо, молодёжь, — Поль сбросил звонок, — отставить страх, папочка Поль-Мари на страже вашей физической целостности, за психическую — не уверен, — телефон откладывается обратно на полку, а сам француз потирает руки. — А теперь повставали с дивана и за мной. Будем изображать вашу прогулку по злачным местам и мою видимость деятельности по вашему поиску. …Не прошло и пятнадцати минут, как дверь, неожиданно не запертая, отворилась, и все трое — Артюр, Огай и Тацухико — влетели в прихожую Верлена. Не ожидая, что дверь не придётся выламывать, взъерошенный и продрогший Рэмбо споткнулся о ногу не менее взмыленного Мори, а в попытке удержать второго Шибусава в рваном халате вцепился в чёрное пальто на спине, и только это удержало от падения всех троих. Верлен резко очутился на пороге тёмной комнаты с лицом, выражение которого ясно говорило: «Слоны в посудной лавке!», и все трое молча уставились на хозяина квартиры. — Где они?! — в голос выкрикнули якудза, но Поль только нахмурился, приложив палец к губам, и показал пальцем на дверь, мол, закройте хотя бы. Тацухико, стоявший ко входу ближе всего, осторожно захлопнул дверь, но внезапно зашипел, приоткрыл дверь снова, высвободил край своего хвоста и закрыл на этот раз насовсем. Поль тихо поманил их рукой к порогу комнаты и указал куда-то в темноту, и все трое, довольствуясь лишь светом из коридора, аккуратно взглянули внутрь. На расправленном диване, который попадал под свет лишь подножьем, лежали двое: два брата в непонятных комьях грязи и мокрые мирно спали, и их грудины мерно вздымались в такт дыханию — Дадзай разлёгся чуть ли не звездой, свесив ноги на пол, а вот Акутагава свернулся клубком, подложив одну ладонь под голову, а второй закрываясь от света, который, видимо, горел тут уже давно. На расправленном рядом кресле лежал Тюя, такой же мокрый и с измазанным в песке лицом, только спал он головой в подножье и ногами — на спинке кресла; на самой же спинке устроился Атсуши, прямо как кот, свесив одну из рук к ногам Тюи, а второй держась за край — видимо, так ему было удобно. И такой же грязный. С его волос ещё капала вода. Узрев мирно спящих подростков, Шибусава с облегчённым выдохом выпустил изо рта серый дым, не заметив, как его хвост скрылся под халатом, Мори, закрыв глаза, схватился за грудь и упёрся локтем в дверной косяк, опустив голову, а вот Рэмбо, еле сдержавшись, чтобы не подойти и не погладить сына по голове, не удержался на ногах, и Верлен подхватил его под руками, качнув головой и приглашая пройти на кухню. — Уж прости, Огай, в сердечных лекарствах не разбираюсь так хорошо, как ты, поэтому налил вам то, что было в моей аптечке, — Поль усадил Рандо на стул у стены, сев рядом и предлагая ему один из трёх стаканов с прозрачной жидкостью. Шибусава к своему стакану принюхался, инстинктивно пробуя длинным змеиным языком и только потом отпивая глотками, Мори же церемониться не стал и, выдохнув, выпил залпом, ещё даже не сев за стол. — Итак, — Верлен говорил вполголоса, развернувшись и аккуратно прикрыв кухонную дверь, — вам наверняка интересно, зачем я вас здесь собрал и почему ваши оболтусы выглядят так, будто вышли со дна морского… Огай, услышав «дно морское», неиронично вспомнил записку, оставленную братьями. — Так это что же, получается, — хрипло начал он, — они действительно были на фестивале салютов на набережной?.. — А, да, точно, — Верлен, услышав такую версию, тотчас закивал, подстраиваясь под сказанное. — Ну так вот, стоило одному из залпов слететь с траектории, одного зацепило, а все трое бросились следом… Поль не рассказывал о том, что будет выдумывать на ходу как правдивую версию поиска пропавших подростков. Разворошённый горшок с цветком был спрятан за штору в единственной комнате, а облитые душем и измазанные цветочной землёй четверо «спящих» осторожно высунулись из спальни, внимательно прислушиваясь к тому, что там зачёсывает их родителям их спаситель. — Они так устали, я их всех практически на себе тащил… Как пришли, так и упали. Не решился их будить, такие милые и беспроблемные, пока просто лежат и дышат, верно? «Вы пока стройте из себя вусмерть уставших, а наутро их гнев поутихнет, — говорил Поль, приложив измазанную землёй ладонь к лицу Осаму. — Не отвечаю, конечно, за то, что чапалахов вы не получите, но критика вашего побега будет более конструктивной на холодную голову».