The Godfathers

graveyardguy — final girl

В конце концов, этот момент должен был когда-то настать. Если в детстве можно было ограничиться простым «у папы очень сложная работа», то сейчас подростка просто так не обмануть: тринадцатилетки живо схватывают и впитывают в себя то, что знать не должны и чего им вообще запрещено касаться. Да, отцы часто задерживались допоздна, часто приходили под утро или не приходили вовсе, возвращаясь на следующий день, но они всегда поддерживали с чадами связь, и самым минимальным было то, что они быстро писали сообщения о своих задержках до полуночи. Когда такое происходит с самого раннего детства, ты уже давно не задаёшь вопросов, да и не задавал бы, если б в какой-то момент взрослые не начинали увиливать от прямых ответов. В головах зрели самые настоящие теории заговора, потому что нестыковки в родительских показаниях не давали покоя: как может обыкновенный хирург одновременно подделывать паспорта и как со всем этим могут быть связаны ресторанный критик и ювелир? какие вообще у них могут быть едва ли не одновременные командировки? В детстве не возникало никаких нестыковок, когда все вчетвером ночевали у кого-то одного, потому что двое из троих отцов где-то отсутствовали по нескольку дней; а смысл жаловаться, если они все вместе и всем весело? Четыре приставки на восемь рук — и на весь вечер детский сад в лице четырёх шести-, семи-, восьмилеток и далее по списку обосновался в одной комнате как в пригодной для своего вида среде обитания. В детстве не особо обращаешь внимания и не придаёшь значения тому, что родители держатся одной своей рукой за другую руку на протяжении нескольких дней, не сильно-то ими двигая и скрывая повреждения за длинными рукавами рубашек, а когда интересуешься, почему твой дорогой папа хромает, папа отвечает, что он просто подвернул ногу или неудачно споткнулся. У пап никогда ничего серьёзного не бывало: всего лишь работа. И всё равно, что один — всего лишь врач, второй — всего лишь критик, третий — всего лишь ювелир. Всего лишь. А теперь эти вопросы, на самом деле, начали зреть в юных головах уже несколько лет назад, просто задать их так никто и не решался до поры до времени. Они просто звучали в мыслях, как сами собой разумеющиеся вещи и не казались чем-то сверхъестественным, вот только однажды Тюя наткнулся на два факта, никак не соприкасающихся между собой: почему отец, критик пятизвёздочных блюд, роняет между слов, что его работа… опасна? Накахара, впервые задумавшись об этом, пытался обосновать это шуткой или преувеличением, но что-то никак ничего между собой не вязалось. В голове появлялись странные мысли, и лишь одна его обрадовала: у его камрадов ведь точно так же? После сообщения в общий чат (почему-то голосовым Тюя записывать не решился) выяснилось, что и Рюноскэ, и Атсуши, и Осаму думают об этом. Сообщение от: 🐉 22:34. Ну, это и так очевидно было, что они в одной куче работают. Ничего удивительного. То, что они не говорят нам, не означает, что они не знают, что мы догадываемся. Сообщение от: 🐯 22:35. Догадываемся о чём??? я не понимаю Сообщение от: 🦀 22:36. буууу 22:36. конечно же о том что они работают на правительство (￣ω￣) 22:37. ооо или нет! это всё заговор 22:38. когда они задерживаются и тусят у нашего с рюноскэ отца они на самом деле все вместе обсуждают как захватить мир Сообщение от: 🐯 22:38. Вообще-то, это несмешно…

22:39. Дадзай, ёбанный твой рот, не неси херни.

Сообщение от: 🦀 22:40. чё такого-то я же серьёзно 22:41. ну мы же все понимаем что эти их вРаЧи юВеЛиРы кРиТиКи это просто прикрытие 22:42. с подделкой паспортов профессиональной в основном всякие криминалы связаны же 22:42. как говорил мой братттт это же очеидно 22:42. очевидно* Сообщение от: 🐯 22:44. Но они бы нам уже давно сказали, если бы были… если бы работали в такой сфере! Мы же не чужие им люди? Они бы не стали скрывать такое. Сообщение от: 🐉 22:45. Ну-ну, так они тебе и сказали. Дальше диалог как-то не заладился. Тюя телефон отложил. Было лето, темнело поздно. Задача по алгебре вот хоть убей — не решалась. Наверное, это всё из-за того, что Накахара слишком много думал по этому поводу в последнее время. Нет, они уже не раз шутили про то, что их отцы связаны с Мафией, но чтоб воспринимать всерьёз — да нет. Или всё-таки?.. Всё-таки всё это слишком складно складывается в один тёмный и мрачный пазл. Смута в сердце зрела не только у Накахары. Юный оборотень, слыша про отношение отца к… к… подумать т-только — криминалу! — чувствовал себя нехорошо. Ему было и страшно, и обидно одновременно. Отец, ничего не рассказывая про подноготную работы и распространяясь только о ювелирных тонкостях, казался теперь лжецом. Почему Дадзай и Акутагава так спокойно реагируют?! Эта мысль тревожила, и первым, что вырвалось изо рта, стоило отцу за полночь вернуться домой, было: — Скажи мне честно, чем вы с Мори-саном и Рандо-саном занимаетесь, пап? Шибусава ни снять пальто, ни разуться не успел, остановившись от услышанного. Атсуши стоял в дверях, хмурый и обеспокоенный, и от его вида как-то даже в шутку не получится обратить вопрос. Мужчина нервно сглотнул, усмехнувшись и выпрямившись, смотря в сторону. — Ты же знаешь, — Тацухико всё ещё надеется, что этого ответа ребёнку хватит, но Накаджима и не думает отступать. — Ты сам неоднократно видел, что творится на моём столе и в моём салоне, так что… Атсуши какое-то время колебался. Он молчал, и Шибусава уже было подумал, что буря прошла, но голос сына всё-таки застал врасплох: — А если честно? Если у родителей и случаются минутные остановки сердца от осознания того, что их дети выросли и требуют рассказать им о чём-то, что считается взрослым, то этот момент для Тацухико настал. Он вдруг почувствовал себя так, будто роли отца и сына поменялись, и это именно юный оборотень застал его за чем-то, что делать не разрешается и постыдно, а ему теперь отчитываться за содеянное. Шибусава даже лицом повернуться не рискнул, тяжко вздыхая. Сдаться или… — Что ты имеешь в виду? — мужчина стоял в коридоре, освещённом мягким белым светом, и смотрел на сына через плечо, снимая очки и дужкой зацепляя их за ворот своей чёрной рубашки. Если вести себя естественно и отрицать, то, возможно, дальнейшие вопросы обойдут стороной. В конце концов, если живёшь мирной жизнью… кто захочет признаваться в грехах? — Ты прекрасно знаешь, о чём я спрашиваю! — Атсуши вдруг ещё больше нахмурился, выглядя более решительно и злобно, к тому же ещё и вцепившись резко выросшими когтями в дверной косяк. — Это правда? Накаджима не боялся услышать ответ. Он уже настроился на худшее и был уверен в своих силах. Нет, прямо спросить всё-таки язык не поворачивается, но и от отца требуется всего лишь короткое и положительное «да». Где-то в глубине души Атсуши теплил надежду на то, что такое спокойное отношение товарищей к возможной деятельности родителей и их же реакция — вернее, её закономерное отсутствие, — всего лишь догадки и не более, которые всё ещё могут оказаться неверными, но чем больше папа увиливает от прямого ответа, тем всё меньше и меньше надежда. Юноша сглатывает, ожидая, что же скажет отец. Но Шибусава стоит к сыну вполоборота, не смотря в глаза. «Я не понимаю, о чём ты говоришь» — слишком жестоко и очевидно. — Давай я расскажу чуть позже, — он вздыхает, убирая волосы в хвост, и у Атсуши словно бегущая строка в памяти всплывает: «Так они тебе и сказали». Накаджима решается на последний шанс, который, кажется, уже и не поможет ничем. — Когда именно? — Через пару лет. Когда тебе будет шестнадцать… или больше. Тацухико просто-напросто подтвердил догадки, о которых раньше думать не моглось и не хотелось. Накаджима постоял в дверном проёме ещё какое-то время, смотря вперёд себя и думая, а затем закрылся в комнате. С одной стороны, всё это было так очевидно, будто на ладони или перед носом, а с другой — правильно говорят, если хочешь что-то спрятать, просто положи это на самое видное место. Без этого разговора все эти нестыковки казались чем-то таким, чего ум подростка просто пока не понимает и не должен понимать. Ну… Отчасти Шибусава так и сказал. На вопрос отца, будет ли юный оборотень яичницу, Атсуши не ответил, только головой отрицательно покачал. Неделя шла за неделей. Ну, если быть точным, с разговора прошло и так две недели, просто с того момента юноша стал по-другому смотреть на своего отца и на всю его деятельность. Нет, нет, это не было чем-то… отрицательным или плохим, просто теперь, прекрасно понимая и без ответа, что родитель так или иначе связан с к-к-криминалом, Атсуши смотрел на его хорошее настроение и абсолютную расслабленность в повседневной жизни не просто как на что-то само собой разумеющееся, а на что-то, что довольно тяжко даётся при таком виде жизни. Была проблема лишь в том, что подросток судил со своей колокольни, и ему казалось, что быть связанным с не совсем законной деятельностью и при этом делать вид, что ты законопослушен — очень тяжело. Он чувствовал себя теперь не то чтобы особенным… он чувствовал себя странно: вроде отец твой — вполне себе действующий маф- маф- (в голову упорно лезло слово «маффин»), а ты при этом живёшь в обыкновенной квартире и ходишь учиться в обыкновенную школу, будто ничего этого и нет. Невольно начинаешь вспоминать все фильмы, в которых шантажируют семьями или причиняют им страдания, а потом вспоминаешь, что ты — самовосстанавливающийся оборотень, и все эти воспоминания становятся какими-то нестрашными. Он ведь не один такой. Акутагава, Дадзай, Накахара — они ведь с ним в одной лодке. Когда случалось, что они продолжали шутить про то, что их отцы — грозные мафиози по локоть в крови и они многое от них профессионально скрывают, Атсуши мог только нервно посмеяться, просто не представляя своего отца, стреляющего кому-то в голову из настоящего пистолета. С истечением времени разговор забывался, серьёзность восприятия смягчалась, Накаджиме казалось, что он даже смирился и принял. Отпустил. Разговоры с ним об учёбе и всём таком за ужином вновь вернулись в своё русло, и это учитывая то, что в первые дни после такой разоблачающей беседы Атсуши либо ел быстро, будто боясь пересекаться с родителем, либо и вовсе уносил тарелки к себе в комнату. Шибусава прекрасно понимал, что в его возрасте любая информация подобного рода воспримется если не в штыки, то близко к сердцу точно. Лишь бы только бед не натворил. В конце концов, он ведь не рассказал ему напрямую? Вечерами, когда он сидел в своём кабинете, его, на самом деле, мучила эта громадная недомолвка. Да, дети не должны знать всё, но Тацухико чувствовал себя предателем: юный оборотень с самых пелёнок доверял ему, как никому другому, не встречая на своём пути каких-то поводов для жестоких секретов, а теперь, каким-то образом прознав про настоящие связи отца, даже поговорить с ним об этом спокойно не мог, потому что… Потому что это не для детей. Такое должно оставаться для них в книгах, фильмах, играх, максимум — новостной сводке. Такого не должно быть в их жизнях. Но всему всегда приходит время. Это был конец октября. На улице темно, шёл слабый дождь. День был совершенно обычным: после школы все четверо заглянули в Мак, празднуя окончание отвратительной контрольной по матану, которую вроде как даже написали неплохо (но это неточно), внезапно решили половину домашнего задания по той же алгебре на следующую неделю, стараясь сильно не крошить на тетрадь и уж тем более не капать и не оставлять жирных отпечатков пальцев на страницах, к пяти вечера вернулись домой и затихли на несколько часов, прежде чем активизироваться в общем чате заново за обсуждением сначала оставшегося домашнего задания, а потом просто повседневной хрени. Словом, кто чем только не занимался: Акутагава честно пытался решить последнюю задачу, грызя карандаш, но Дадзай, забивший на неё со словами «перед сном решу», заколебал со своей игрой на приставке и соблазнил подключить второй джойстик; Накахара только недавно вернулся со своих тренировок, на которые ушёл, дома так и не успев взяться за последний номер по алгебре, и сейчас искренне корпел над ней, лёжа на диване; Накаджима параллельно с домашним заданием по другому предмету стачивал маффин один за одним, скрестив под столом свои ноги-спички и подбирая с тетради каждую крошку, съедая и её тоже. Время приближалось к десяти вечера, и обычно где-то в этот час с работы начинали возвращаться родители. Накахара всегда хорошо слышал поворот ключа в замке, выходя из своей комнаты и глядя, как заходит Рандо. Иногда, конечно, случались задержки. Приходили и в одиннадцать, и за полночь, и под утро, но последнее было не таким частым — если такое случалось, их всегда предупреждали, и обычно Дадзай, собирающийся ложиться спать, после такого сообщения с радостью откидывал одеяло и шёл играть на большой экран телевизора в зале обратно. После их четвёртого класса случалось и такое, что — после предупреждения в мессенджере! — они оставались в квартире одни на день и ночь, дожидаясь отцов только к вечеру следующего дня. Чем старше становились мальчики, тем меньше это было проблемой и больше — счастьем. Ещё бы, одни на целую ночь в огромной квартире! По секрету все четверо рассказывали друг другу, что в такие дни оба Мори-младших сидят в своих мультиплеерах и сингловых кампаниях, сменяя друг друга, до самого будильника в школу, Рэмбо-младший как самый смелый гуляет по ночам по близлежащим дворам и иногда вызывает разделить с ним досуг остальных (когда компания из таких школьников тусуется в темноте у гаражей, взрослые люди, как правило, обходят их стороной), а Шибусава-младший забирается на подоконник и… воет на луну. Атсуши признавался, что ничего с этим странным желанием, а особенно в полнолуние, поделать не может, и даже хвастался, что перевыл всех собак в округе.

22:40. Эй, псы, кто-нибудь алгебру решил? Кажется, мне завтра голову оторвут, она у меня ни с какого решения под ответ не подходит.

Сообщение от: 🐯 22:43. В решебнике смотрел?

22:44. Не держи меня за дурака. Я бы не мучился так, если б там было решение. (￣ ￣|||)

Сообщение от: 🐉 23:20. А в интернете искали?

23:21. Надо же, кто проснулся. Задачу решал, что ли, раз молчал?

Сообщение от: 🐉 23:22. Не, просто этот чёрт катку слил. Сообщение от: 🦀 23:23. сам ты чёрт! Сообщение от: 🐉 23:23. Не я не добил босса и убился на ровном месте. Сообщение от: 🦀 23:24. если я чёрт то ты тоже чёрт потому что ты мой бр*т Сообщение от: 🐉 23:24. Чёрт здесь только ты, потому что ты старший. Сообщение от: 🦀 23:25. и чё 23:25. где логика............................ Сообщение от: 🐉 23:26. Я младше. Я как минимум запланирован, поэтому я не чёрт. Сообщение от: 🐯 23:27. Вы живёте в одной комнате, может, словами обсудите?.. Сообщение от: 🦀 23:30. ОН ЗАПЕРСЯ В ВАННОЙ И НЕ ХОЧЕТ РАЗЛОЖИТЬ СКАЗАННОЕ ПО ФАКТАМ Сообщение от: 🐉 23:31. Пока отца дома нет, я называю ванную комнатой отдыха от идиотов.

23:32. И во сколько ваш отец сегодня вернётся?

Сообщение от: 🐉 23:32. Не говорил ещё. Молчит с полудня.

23:34. @hungrytiger, а с твоим что?

Сообщение от: 🐯 23:35. Я не знаю. Я написал ему часа два назад, он даже не прочитал. Накахара невольно приподнялся с дивана, закусив губу. Время позднее, обычно в эти часы Рандо писал, что задерживается, если что-то шло не по плану. А тут, кажется, ни одному из их скромной компании ни один отец ничего не сообщал. Нет, Тюя не то чтобы переживал, но просто раньше такого не было — всё как по минутам. Он глядит на часы на стене, думает о чём-то и подбирает ноги на диван, складывая по-турецки, раскрыв задачник по алгебре снова. Кто знает, какие форс-мажоры случаются. Телефон сел, а он беспокоится… Но что-то ни одно предложение не складывалось в нечто внятное. Мысли были где-то не там, не в книге и не в теоремах, телефон продолжал чирикать входящими в чате и раздражать. Он пытался сосредоточиться, но сердце билось сильнее обычного, будто чувствовало, что что-то не то. Тюя уже смотрел на горящую жёлтым напольную лампу, хмуря брови и подперев ладонью подбородок. Неуютно. В смартфон всё-таки пришлось глянуть в надежде, что придёт сообщение от Рандо, но «Папа» молчал. В мессенджере его последнее нахождение в сети датировалось полуднем. Полуднем… Кажется, Мори-сан тоже молчал с того же времени? Логическая цепочка складывается в то, что в полдень было какое-то сверхсекретное, как в фильмах про агентов, совещание, а потом — суперсложная работа, в течение которой и минуты свободной не было. Мысль успокоила, но пальцы всё равно набрали «Когда будешь дома?», отправляя папе, прежде чем щёлкнули по растрещавшемуся чату. …Чёрт! Сообщение от: 🦀 23:50. мы ждём вас в нашем!!! месте через десять минут!!! чтоб как штыки были не то кусь Сообщение от: 🐯 23:51. А что взять-то нужно??? Вы уверены?! Они ещё могут нам написать и сказать, что задерживаются! Сообщение от: 🦀 23:52. смелость и сменные штаны))))))) а то вдруг смелости слишком мало))) Сообщение от: 🐉 23:53. Если ты закрылся в комнате и думаешь, что я не вижу, что ты переписываешься, а не одеваешься, я уйду без тебя. Сообщение от: 🦀 23:54. ты должен уважать старших и не перечить мне Сообщение от: 🐉 23:55. Я откушу тебе Рашамоном голову и займу твою кровать. Сообщение от: 🦀 23:56. (Ｔ▽Ｔ) На часах — начало двенадцатого. За окном — темень. Тюя, в панике пролистав все предыдущие сообщения, выцепил, что Рюноскэ через окольными путями скачанную шпионскую программу отследил местонахождение телефона своего отца на данный момент, Атсуши попытался отговорить от совершения необдуманной херни (ну, вернее, он выразился более прилично, но в общем картина звучала с уст Накахары именно так) и заверить, что отцы и без того скоро вернутся и им может влететь, если родители застанут их на улице в столь поздний час, а Осаму соблазнил на вылазку к офису своего отца, где биллинги телефонов и числились. Тюя слишком поздно заметил это скромное и затерявшееся в чате «@god_was_redhead, ты с нами?», а после его молчания — не менее потерянное в потоке сообщений «да он вперёд нас собирается! рыжий метр с кепкой — и не за ночную вылазку? зуб даю», и теперь, глядя на часы и видя, что установленные десять минут истекут через две минуты, чертыхнулся сквозь зубы и не раздумывая накинул на себя свою зелёную куртку, прямо по пути к входной двери влезая в джинсы и кроссовки, замирая в коридоре лишь на несколько секунд, чтоб послушать, не поворачивается ли случаем ключ в замочной скважине и не приходит ли на телефон сообщение об опоздании. Его вопрос о времени возвращения домой до сих пор не был прочитан. Ох, Атсуши-Атсуши, хороший ты голос разума, жаль только, что у кое-кого совесть и рассудок напрочь перекрываются безумными идеями! Тюя выбежал в темень, пряча на бегу телефон в карман на замке и ключи — в другой, с развевающимся по ветру капюшоном стремясь к «их месту». В голове не было ничего; писать что-то в чат — бесполезно. Он лучше выскажет всё при встрече, а пока — бежать, минуя поребрики, лужи, холод, заборы. Из-за своей способности Накахара иногда забывал, что места, им проходимые в будний день, непроходимы для других, но эта же способность помогала сокращать путь в разы быстрее. Перемахивая через ограду, он шлёпается кроссовками в лужи, но вовремя гравитацией останавливает все капли, грозящие испачкать штанины, и бежит дальше. Прохладно, свет фонарей достигает не до всех тёмных переулков, но Тюе определённо везёт — эти дворы он может с закрытыми глазами пройти. Их место — в закоулке дворов два дерева с низкими крепкими ветвями и кустарники под ними. Обычно в таких местах много окурков и другого мусорного добра, но, если сидишь на ветке, тебя это особо не волнует. Тюя не сбавляет шага, приближаясь к трём силуэтам за деревом, и в одного из них с размаху врезается плечом, сбивая с ног — Дадзай как стоял столбиком, так и лёг, чётко войдя затылком в землю, — зыркая на остальных злым взглядом голубых глаз. — Вы с ума посходили? — Атсуши тут же посмотрел вниз, спрятав руки в рукавах своей белой с чёрными полосками толстовки, Рюноскэ отвёл взгляд в сторону. — Куда вы потащились? Они же вернутся с минуты на минуту! Почему ты не вразумил их? — Тюя, злобно шипя, глянул на Накаджиму, но тот, замявшись, только плечами пожал, выглядя виноватым. Так выглядят те, кто пытался остановить всеобщий хаос, но у них ничего не вышло. Накахара только головой обречённо покачал, оборачиваясь в надежде на Акутагаву и положив руку ему на плечо, второй махнув на Дадзая, медленно поднимающегося на ноги: — А ты-то, ты почему согласился? На его-то уговоры? — после того как Тюя махнул рукой на Дадзая, медленно встающего, Рюноскэ поджал губы и тоже пожал плечами, словно сам не понял, как это произошло, и Тюе ничего не осталось, кроме как глубоко вздохнуть и приложить руку к лицу. — Ох, бля-ять. — Да ладно тебе, злюка, — Осаму, выпрямившись, отряхнулся, потирая затылок и совсем не реагируя на то, как недовольно на него смотрит Накахара. — Сам небось давно хотел узнать, чем твой папочка занимается на самом деле, — на приоткрывшийся рот Дадзай успел перебить: — И не пытайся отрицать! — У тебя совсем чувство самосохранения отбито напрочь? — Тюя вздохнул снова, чувствуя себя единственным разумным человеком в компании товарищей. — Нам нельзя в это вмешиваться. Если они действительно ма… — на полуслове Накахара осёкся, поглядев в глаза Дадзаю, а затем уже в глаза Акутагаве и Накаджиме. Все трое понимающе молчали. — Нам нельзя туда соваться. — Да ну? Ты струсил, что ли? Рыжий замолчал. Осаму сказал запретное слово, и после услышанного Рюноскэ только головой покачал, а Атсуши невольно вздыбился, испуганно глядя на друга. То, как угнетающе покрывался аурой гнева Тюя, не сулило ничего хорошего. — Повтори, — низко произнёс он, щурясь. — Струсил. Дадзай резко ушёл в сторону, держа руки в карманах своей тёмной олимпийки, когда кулак Накахары пронёсся аккурат рядом с его лицом и врезался в ствол дерева. Расёмон обвил одну из рук Тюи, утягивая назад, тигриные лапы обхватили другую, сдерживая — Накахара только глазами злобно сверкал, упёршись ногами в землю и стремясь наподдать клеветнику, но тот только ухмылялся. — Из нас четверых жалкий трус здесь ты, если даже ответить не можешь! — Тюя рыкнул, успокаиваясь, глядя, как Дадзай отряхивает рукав с максимально надменным видом. — Если надо, я впереди всех вас пойду, раз вы думаете, что это неопасно! — Вот и докажи, что не трус. Идём с нами. — Пока тебя не было, мы договорились, что, если ничего не случилось и отцы вернутся как обычно, мы его… — Атсуши, зашептавший на ухо, прервался, нервно сглатывая и ослабив хватку, и Тюя, повернувшийся к нему, тут же повернулся на шёпот Рюноске с другой стороны. — Мы сможем на нём отыграться. Дадзай и глазом не моргнул, хоть и прекрасно слышал: уговор есть уговор, а уверенность в себе есть уверенность в себе. Конечно, обещание вломить Дадзаю повисло в воздухе, но Накахара как-то сбавил пыл. Он постоял, выпрямившись, выдернул свои руки из хватки тигра и Расёмона и сжал руки в кулаки. — Молись, чтобы твоя идиотская затея оказалась верной, — Тюя медленно убрал руки в карманы, перед этим натянув капюшон на голову. Сквозь зубы, приблизившись, он прошипел напоследок: — Иначе места живого не оставлю. Осаму только самодовольно хмыкнул. Накахара встал в стороне, что-то ворча под нос, сам же Дадзай улыбался. Акутагава что-то глянул в своём телефоне, видимо, удостоверившись, что биллинг мобильных телефонов родителей всё ещё не изменился, и махнул рукой, выдвигаясь вперёд. Осаму натянул капюшон на голову точно так же, как Тюя, шагая следом, закинув руки за голову, и Накахара с рычанием двинулся за ним. Атсуши только сглотнул нервно, чувствуя, что ничем хорошим это не кончится. Здание офиса в октябрьскую ночь было особенно неприветливым. Высокое и с большими отражающими окнами-стёклами днём, во тьме оно возвышалось высоким и тёмным клыком без единого света внутри среди остальных низких зданий и павильонов — нехороший знак, учитывая, что при работе родителей допоздна свет должен гореть как минимум на самом высоком этаже. Тишина вокруг не сулила ничего хорошего; четвёрка подростков боязливо выглянула из переулка, косясь на главные двери здания через пустую дорогу, освещённую фонарями. Акутагава, прищурившись и присмотревшись, глянул на троицу, жестами рук что-то быстро показав между ними и указывая после прямиком на здание, но Тюя только брови вопросительно вскинул, Атсуши — склонил голову к плечу, а Осаму, не стесняясь и оглядевшись вокруг, наводяще спросил: — Что?.. Рюноскэ осталось только ладонью лицо закрыть, что-то разочарованно бурча себе под нос. Идти в здание мафии — и не знать элементарных жестов! Связала же жизнь с этими… грх. — Я говорю, выжидаем немного и- Внезапно дорога осветилась жёлтым светом фар, и мимо проехала машина. Вся четвёрка мигом скрылась за углом, показываясь только тогда, когда автомобиль исчез в темноте. — Так, я пытался сказать, что- да что за звуки?! Акутагава раздражённо шикнул, оборачиваясь на камрадов, но Накахара, сидящий на корточках на мусорном баке, и Дадзай, стоящий спиной к стене, замерли молчаливыми статуями. Накаджима с полными щеками под тяжёлым взглядом серых глаз моментально перестал жевать печенье, вытащенное из внутреннего кармана толстовки с ушами тигра на капюшоне. Атсуши вытер щёку в крошках тыльной стороной ладони. — Что? — он говорит с полными щеками, поджимая губы. — Я всегда ем, когда нервничаю! Когда он закономерно давится, Тюя спрыгивает с мусорного бака, хватая под руками и обхватывая грудную клетку, рывками надавливая, Осаму же, когда Накаджима выплюнул комок шерсти с кусками печенья и устало сгорбился, потирая горло и шепча благодарность, подхватил упавшую пачку, вынимая одну штуку и закидывая в свой рот, слегка похлопав Атсуши по спине и посоветовав быть осторожнее. Рюноскэ, наблюдая за всем этим, только тяжко вздохнул и закатил глаза, тихо шипя под нос: «Я окружён идиотами». Входить через главные двери не было наилучшим решением, потому пришлось остановиться в стороне, обдумывая план и смотря вверх. Накахара, как выяснилось, думать особо не стал: он прошёлся до стены здания и, светясь красным, просто пошёл вверх по вертикальной поверхности, остановившись на втором этаже и, обернувшись, поманив за собой рукой. Акутагава, переглянувшись с Накаджимой, кивнул ему, закрывая рот рукой, и Расёмоном из своей чёрной толстовки, вытянувшимся и вцепившимся зубами в стену выше Тюи, поднимаясь следом за цепкой способностью, Атсуши же, прошептав что-то вроде «добром это не кончится», потоптался на месте, стянул с себя свои кроссовки и вдруг прыгнул, цепляясь когтями передних и задних лап за стёкла, лёгкими прыжками следуя за Накахарой и Акутагавой. Дадзай, только повернувшийся к товарищам спиной с пачкой печенья в руках и обнаруживший, что за минуту все испарились, вскинул голову вверх и уже хотел было возмутиться, но возмущение застряло в горле, когда Тюя, в какой-то момент остановившись, прыжком спустился вниз и схватил его за шкирку, вновь утягивая за собой наверх. Чем выше, тем холоднее ветер и темнее вокруг. Атсуши не умеет чертить ровно дрожащей от боязни высоты рукой, потому и очерчённый когтем кривой круг посредством хватки руками Накахары пушистой лапы на стекле десятого этажа был больше похож на кляксу. С лёгкой руки Тюи спиной Дадзая выбивается само стекло, когда он бросает его прямо в окно и на пол, а тот, удивительно приземлившись на ноги, только руки отряхнул, оглядываясь в темноте кабинета, дожидаясь остальных. Накахара светиться перестал, хотя в темноте пустынного здания, кажется, он был единственным фонарём; Акутагава в своей чёрной одежде вовсе тут же затерялся, стоило уйти в тень, а вот Накаджиму от высоты замутило — он, еле приземлившись на лапы, встал, покачиваясь, и отошёл в сторону, за офисные столы и аппаратуру, переводя дух. На первый взгляд, это обыкновенное вторжение безо всякой на то причины, из-за которого — и ещё из-за столь позднего выхода на улицу без предупреждения — юным дарованиям влетит от собственных отцов, но напрягало то, что до сих пор ни один из них не ответил. Дадзай огляделся, шмыгнув носом. — Атсуши-кун, слышишь что-нибудь? — голос Осаму достаточно тих. — Голоса, шаги? — Ребята… Когда у Атсуши такой резко севший и дрожащий голос, всем как по щелчку пальцев стало нехорошо. Акутагава и Накахара, чувствуя, как у них холодок по спине пробегает, медленно обернулись, выискивая товарища глазами, но пришлось пройтись в сторону, чтобы обнаружить место, где Накаджима встал как вкопанный, вздыбленный на ушах и лапах. Дадзай только голову к плечу склонил, хмурясь. — Что случилось? — …бегите. Стоило Атсуши чуть двинуться, Осаму чётко почуял, как его сердце пропускает удар, стоило увидеть маленькую красную точку на полу точно под ногой оборотня, мигающую всё быстрее и быстрее. Мина.

Накаджима Атсуши, дата рождения — 05.05.##, телец. Подорвался на наземной мине в тринадцать лет.

Всё происходит в одну секунду. Взрыв оглушает, сбивая с ног. Волна отбрасывает в сторону, поднимая в воздух мебель, части стен и пола, обломки и щепки вонзаются во всё вокруг и вылетают вон, выбивая стёкла. Где-то далеко внизу громыхнул упавший кусок стены, и благо что под окнами не стояло ни одной машины — их бы превратило в механомесиво, которое даже заверещать сигнализацией не успело бы. Пыль, дым вокруг не давали никакого просмотра территории, обволакивая со всех сторон, как дымовая завеса, и сквозь общую серость вокруг виднелось слабое красное свечение. Дадзай, прокашлявшись, раскрыл глаза и приподнялся на руках, видя Акутагаву, встающего на ноги рядом, и Накахару, стоящего перед ними к ним спиной и образовав вокруг них гравитационный купол, не дающий взрывной волне навредить. Никто ничего не успел сообразить, и братья только в испуге переглянулись между собой, осознавая произошедшее. Это случилось так быстро, что ужас ещё не успел кольнуть по сердцу. Что… Откуда тут быть мине? Рюноскэ, встав на ноги и держа руку тыльной стороной ладони у рта, откашливаясь и щурясь, подошёл к краю купола, касаясь его другой рукой и пытаясь вглядеться в темноту. Блять, блять, блять! — Атсуши! — голос Акутагавы хриплый, но, когда он его повышает, голос похож на сиплое рычание. Он ударил кулаком по красному куполу, и удар прошёлся волнами. — Атсуши! Тюя не реагирует. Он испуган не меньше, но защитная реакция включилась мгновенно, стоило увидеть, как взрывается мина и юный оборотень скрывается в яркой вспышке. Он шипит, стоило Осаму подойти ближе, не трогать его, а затем, приглядевшись к оседающему дыму, всё же снял оболочку, расслабившись. Замахнувшийся в это время на купол ещё раз Рюноскэ промахнулся, вылетев за пределы на шаг, но тут же остановился и выпрямился, жмурясь — его выкрик оборвался на полуслове. Стоило дыму рассеяться, три взгляда тут же упали на лежащее в груде обломков и проваленном полу тело юноши, распластавшегося на спине и… и с отсутствующей ногой — штанину разорвало в клочья, и повсюду лежали кровавые ошмётки, перемешанные с грязью, осколками стёкол и пылью. Сердце замерло, не решаясь биться, от такой кровавой картины, но ещё больше поразило то, как… Как оторванная по колено нога начала сама собой отрастать. Кости, сосуды, мясо, мышцы, кожа. Это выглядело так сюрреалистично, что на мгновение Рюноскэ подумал, что у него голова от испуга пошла кругом и дала галлюцинации. Атсуши, только что подорвавшийся на чёртовой мине, разнёсшей в клочья пол-этажа, жмурясь, открыл глаза, сначала уставившись в тёмный потолок, а затем медленно приподнявшись, грязной ладонью касаясь лба и оглядываясь вокруг. Всё выглядело так, как если бы произошло что-то ужасно разрушительное, но Накаджима понял лишь одно — он не чувствовал боли. Нервно сглотнув, он поднял голову, глядя, как сверху на него дикими глазами смотрят трое товарищей, не решаясь и слова сказать. Но тишину нарушил присвистнувший Дадзай. — Чтоб меня собаки драли, его только что разорвало на части, а он сросся? — Клянусь, — у Тюи от шока голос резко сел, — сейчас в моей жизни произошло именно то, что будет сниться мне в кошмарах. Эй, Атсуши! Ты там, э… Как? Накаджима молчал, смотря на себя. Руки целы, ноги целы, только одежда, как у дикаря — дыры, кровь, нитки, оторванные рукава и ни к чёрту испорченная штанина. Его… Его действительно разорвало миной? Он взялся за толстовку на груди, оттягивая и не веря своим глазам. Акутагава, расслабленно выдохнув, протянул руку вниз, и Атсуши, всё ещё с трудом осознавая, что произошло, взялся дрожащей своей за ладонь Рюноскэ, чувствуя, как его тянут наверх. Вокруг слышался шум и, кажется, даже выстрелы, что очень напрягало. — Ребята, — Накахара и Дадзай, смотрящие в сторону шума, оглянулись на живого оборотня; Акутагава с него не сводил своего взгляда вовсе, будто не понимая, что Накаджима перед ним вполне себе из плоти и крови и очень даже реален. — Вы только папе об этом не говорите… Дадзай, если честно, понятия не имел, радоваться или ему разочаровываться в том, что его чуйка привела и его, и его товарищей в пекло разборок. Вопросы про то, что отцы связаны с криминалом, отпали в те секунды, когда взорвалась бомба; какой здравомыслящий человек вроде Мори будет ставить чёртовы мины на полу собственного офиса? Им повезло в том, что подорвался именно тот, кто за счёт своей живучей способности буквально сросся по частям заново, правда, он выглядел теперь, как кто-то, кто прошёл войну. Четвёрка подростков стояла посреди полуразрушенного этажа, глядя то на мерцание тока в разорванных проводах, то в сторону приближающегося шума. Надежда на то, что гул раздаётся от людей их родителей, угасла, когда взгляды четырёх подростков встретились со взглядами появившихся налётчиков. Никто с ними церемониться не собирался. Всё произошло быстро: появившиеся в широком дверном проёме люди в чёрных одеждах и касках начали палить тут же, как только увидели движение, и все четверо, случайно разбившись по парам, бросились в разные стороны, прячась за перевёрнутыми набок столами. Они видели друг друга, с испугом переглянувшись, но… но что-то в их жилах играло во время арт-обстрела вполне себе настоящими пулями — возможно, это был азарт или решимость, присущие им по крови. Генетика, всё-таки, штука странная… Акутагава рискнул выглянуть и схлопотал пулю в миллиметре от виска, тут же прячась обратно. Нет уж, федеральные органы по детям стрелять не будут, значит, можно действовать так, как получится. Карие глаза встретились с голубыми, серые — с жёлтыми. И все случилось за секунды. Накахара, собрав всю свою волю в кулак, выскочил из укрытия, ярко светясь красным, и мигом полетевшие в него пули остановились вокруг, перенимая алый цвет. Если честно, он ещё не пробовал свою способность в таком режиме, но то, как удивились стрелки от зрелища переворачивающихся в их сторону пуль, стоило свеч.

Накахара Тюя, дата рождения — 29.04.##, телец. Первое убийство совершил в тринадцать лет.

Пистолет с упавшего тела отлетел в сторону, и долго думать Дадзай не стал. Пока Тюя натурально гасил приближающихся на подмогу чужаков, Осаму, как мурена, вытянул руку из своего убежища, хватая оружие за ближайший к нему приклад и утягивая к себе, еле поднимая тяжёлый огнестрел и повертев в руках. Времени разглядывать особо не было; глубоко вдохнув и переглянувшись с братом за соседним укрытием, Дадзай на свой страх и риск вскочил на ноги, прицелившись и с трудом нажав на тяжёлый курок, промазав на первый раз, во второй попав чётко в каску одного из людей, сшибая её набок к чёртовой матери, а в третий выстрелив точно в голову. Его взгляд не выражал ничего, лишь брови удивлённо взметнулись вверх. Тюя, сзади которого обезвредили потенциального врага, остановился, глядя на Осаму и понимая, что тот, кажется, в немом ужасе от того, что только что… убил. Но внезапно появившаяся на губах улыбка и задорный, даже… даже хищный блеск в глазах тут же убедил в обратном. Дадзай всегда был немного отбитым.

Дадзай Осаму, дата рождения — 19.06.##, близнецы. Первое убийство человека совершил в тринадцать лет.

Нужно было пробиваться вперёд. Акутагава сжал руку в кулак, видя победоносную кривую улыбку на лице Дадзая, сосредотачиваясь и выпуская змееподобного Расёмона по полу и прямо в коридор. Способность с драконьей головой резво путала по ногам и оплеталась вокруг тел, пока Рюноскэ не выкрикнул: «В сторону!» Тюя от неожиданности отлетел в сторону и точно в Дадзая, и Расёмон одним сильным рывком, вытягивая за собой шесть человек в чёрном и в касках с оружием наперевес, стукнул вереницу чужаков об одну стену, об другую, рыча и мерцая красными глазами — Накахара, Дадзай и Накаджима поворачивали головы и не спускали глаз с витающих над ними людьми в хватке Расёмона, — а затем раскрутил и выбросил в разбитые взрывом стёкла, добивая кого-то из них своей пастью. Рюноскэ, наблюдая за этим и чувствуя силу, — наконец-то его разрушительная способность нашла настоящее применение! — не заметил, как со спины в темноте коридора сверкнуло дуло винтовки, блеснувшее выпущенной пулей.

Акутагава Рюноскэ, дата рождения — 01.03.##, рыбы. Первое массовое убийство совершил в тринадцать лет.

Накаджима понятия не имел, что может настолько резко реагировать на происходящее, но затылка Рюноскэ пуля из винтовки не достигла. Атсуши, бросившись под неё, перехватил собой выстрел, кубарем падая на пол и тихо оставаясь лежать на полу. Троица, наблюдая за всем этим, затаила дыхание, не веря глазам. Чёрт побери… Переглянувшись с остальными, Дадзай резко вытянул руку вперёд, нажимая на твёрдый курок и попадая точно в шею стрелка, прежде чем все трое бросились к оборотню. Но оборотень, подвигав плечами, медленно начал подниматься, и все, не доходя до него, замерли. Плечи опущены, как и передние руки, превращённые в лапы, косолапо встали задние пальцами к пальцам. Сердца пропустили удары, когда полутигр начал оборачиваться; все были готовы к окровавленной груди или разорванному в клочья лицу… Но Атсуши с непониманием в глазах держал пулю между клыков, очнувшись от шока и в ужасе встряхнув передними лапами, вздыбившись. Глаза троицы тут же засияли. — Твою мать, он поймал пулю зубами, — Накахара нервно выдохнул, пока Дадзай в восторге затряс руками с пистолетом в одной из них, а Акутагава только пот со лба нервно вытер чёрным рукавом. Накаджима разжал челюсти, роняя пулю с отпечатком укуса на пол, отскакивая от неё, как от капкана. — Как ты это сделал? — Осаму пнул концом кроссовка пулю, и та укатилась в сторону. — Это круто! — Я не… Я н-не знаю, — Атсуши только сглотнул в испуге, взявшись подушечкой большой лапы за голову и смотря в сторону, чувствуя, как на его плечо руку положил Рюноскэ. На тигриных лапах Накаджима довольно высокий, примерно с Осаму ростом, но по-прежнему ранимый и пугливый, несмотря на свой вид. — Я просто прыгнул и как-то так по- по- — с первого раза выговорить не удалось, и он глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться. — Как-то так получилось. — Спасибо, — Рюноскэ прохрипел тихо, не смотря в глаза, и Атсуши тут же замолк, обращая на друга внимание. От этого даже как-то спокойнее стало. — Нужно будет повторить, — а от сказанного Дадзаем по спине снова пробежали мурашки. — Кто увидит — охренеет! — Н-нет! — Накаджима только лапами замахал в страхе, отходя на шаг назад. — Это вышло случайно! — Да брось, тебе в любом случае ничего не будет. — Давай лучше Атсуши тебя такое делать научит, — Акутагава прищурился, выходя чуть вперёд и хмуро глядя на брата. — У тебя лучше получится, я уверен. — Ребята, — голос Тюи внезапно заставил всех замолкнуть. Накахара, убрав руки в карманы, смотрел куда-то в сторону. — Не хочу вас отвлекать, но нам бы лучше приготовиться. Кажется, свой разборкой они действительно подняли шум ещё больший, что здесь был. Страшно представить, во что вляпались взрослые, если эти люди даже подростков не пощадили! Ну, вернее, это подростки, оказавшиеся эсперами с разрушительными силами, не пощадили их, но изначальная задумка была ведь кардинально противоположной. Атсуши нервно сглотнул — все четверо стояли плотной группой, ожидая. Тишину разрезала перезарядка пистолета в руках Дадзая. — Понятия не имею, что сделали наши отцы, — Осаму даже попытался прокрутить оружие за спусковую скобу на пальце, но тяжёлый огнестрел лишь качнулся в сторону и, видимо, сильно надавил на фалангу — Дадзай шикнул и тут же взял пистолет в ладонь обратно, — но если они и держат оборону, то в главном их кабинете. — И что ты предлагаешь? — Накахара, не желая прерывать разговор на очередную драку, с лёгкого пинка отправляет в полёт объятые красным несколько столов и другую мебель, забаррикадировав проход и выиграв немного времени. Атсуши с непривычки накрыл голову лапами от шума, Рюноскэ только прищурил один глаз, Осаму и вовсе даже не моргнул. — Что-что, — Дадзай кивнул на образованный завал, — пробиваться. Трое посмотрели на говорящего молча. Выбора ведь особо-то и не было. Шипы Расёмона, вырастающие из пола, пронзали любого насквозь, нанизывая на чёрные иглы, как куски мяса на шампур, и Акутагава наблюдал за тем, что умеет его способность, пока сидел верхом на оборотне, легко скачущем по стенам и иногда прыгая по головам в касках, отталкиваясь и продолжая путь — от толчков сильными задними лапами многие падали, роняя оружие. Когда Накаджима приземлился на все четыре, глядя, как на пересечении просторных коридоров появляются люди и реагируют на них наставлением оружия, он только пригибается к земле, чувствуя, как на него практически лёг Акутагава, а всё потому, что выстрелы тонут в оглушительном грохоте — впереди чёрно-белого дуэта появляются Дадзай и Накахара, и посредством безжалостной гравитации всех силовиков сбивает летящей в них на огромной скорости мебели и её же обломками, вжимая в стены и ломая конечности, а от точных выстрелов падают те, кто стоял с оружием по противоположный фланг (Акутагава даже не удивляется, учитывая, с какой точностью брат всегда попадал дротиками в середину дартса…). Четвёрка, очистив проходы, кивает друг другу и, разделившись по новым парам, разбегается по разные стороны. Да, страшно было, но теперь вверх тянуло только одно: желание увидеть отцов. Хорошо было бы, если живыми. Лестничный пролёт очищался влёгкую: по шипам Расёмона, втыкающимся в людей, скакал повелитель гравитации, ступая прямо по лицам в касках и отправляя в полёты по ступеням вниз, а то и — с пинков резко потяжелевшими ногами — в окна. Чем выше, тем врагов почему-то меньше, или это они просто на нижних этажах основную массу расшвыряли… Чёрная голова дракона красиво вылетает в темноте по указам бледной руки из-под чёрных рукавов, с утробным рычанием вгрызаясь в тела людей сквозь броню, от тарана объятого гравитацией мальчишки они же отлетают в стороны и погибают от своих же пуль, светящихся красным. Рюноскэ и Тюя идут почти бок о бок, но, видя столпотворение вооружённых до зубов налётчиков у двери в главный кабинет, останавливаются за углом. Они уже порядком подустали, да и тела от синяков ноют. Накахара шумно сглатывает, переводя дыхание, и даже спросить ничего не может — в горле пересохло. Акутагава совсем тяжело опёрся спиной о стену, держась рукой за толстовку на груди и хрипло вдыхая — у него с этим вообще большие проблемы, насколько Тюе известно. Тащиться напролом уже не выход: подоспеют и другие, а дверь уже будет выломана. Акутагава уже почти сполз по стене, и голова Расёмона забавно держит в пасти тонкий кусок штукатурки, пытаясь обмахивать им хозяина для приведения того в чувства. Воздух… Взгляд Накахары падает на окно. Вот оно. Этих они оставят двум другим.

Накаджима Атсуши, ученик средней школы, любимое блюдо — отядзуке. Впервые растерзал человека в тринадцать лет.

…Они с размаху, держась за Расёмона, влетели в стекло окна с другой стороны, разлетаясь кубарем в разные стороны: Акутагава, описав в воздухе круг, причём не планируя его описывать, прилетел прямо Мори в руки, Накахара же, кувыркнувшись через голову, за долю секунды успел преодолеть барьер жёлтого куба знакомой способности, вписался спиной прямо в обломок стены, осел на пол и, встряхнув головой, посмотрел прямо вбок, на своего отца, ошарашенно смотрящего на внезапно появившегося в неподходящем месте сына. — Пап! — Тюя тут же улыбнулся, потирая ушибленное плечо и намереваясь встать, но, видя, что отец сидит, вытянув ногу, сел вновь. Судя по взгляду Рандо, продолжать не было смысла. Накахара даже замялся. — Мы тут, знаешь… — уж потрудись мне объяснить, — голос Рэмбо был негромким и уставшим, но удивлённое выражение лица не изменялось. Тюя задумчиво почесал затылок. — Нет, ну, мы не планировали, но мы не могли решить задачу по алгебре… Рюноскэ был тощим, поэтому лёгким. Мори, ну никак не ожидал внезапно поймать подростка, прилетевшего прямо через окно в осадное здание, в руки, потому с минуту оба пялились друг на друга. Шибусава, стоявший у двери, погасил свою способность от неожиданности, с удивлением смотря на двоих детей, каким-то образом целыми вломившихся в офис. Огай смог лишь поставить Рюноскэ на ноги, выглядя несколько потрёпанным и не менее ошарашенным. Вот уж лучик света в кромешной тьме… Акутагава обернулся на разбитое окно, поджав губы и виновато пожимая плечами. — Мы не планировали, но по-другому не получалось, — Мори прислонился спиной к стене, в немом шоке касаясь ладонью лба. — Вы просто не отвечали, вот мы и… забеспокоились. — Где ещё двое? — Тацухико сдвинул белые брови к переносице, не найдя взглядом ни Мори-младшего-номер-два, ни своего. — Они, эм, скоро должны подойти, — Накахара вмешался в разговор, стараясь не смотреть в глаза. Мори посмотрел сначала на него, а потом — на первого сына, ворвавшегося сюда непонятным образом: — Как вы сюда попали? Где Атсуши и Дадзай? — Да это долгая история, если честно. Акутагаву прервал стук в дверь, а затем — приглушённые крики и выстрелы. Огай будто абстрагировался от происходящего, медленно взяв сына за плечи и глядя в глаза: — Запомни одну вещь, сынок: если я не отвечаю, не стоит нестись ко мне, где бы я… — но пришлось замолкнуть. — Постойте-ка, а как вы- Договорить не вышло. Когда за дверью, всё ещё сдерживаемой блоком золотой способности Артюра, череда выстрелов перекрылась криком, Мори, растерянный появлением детей в осаде, ещё раз строго глянул на Акутагаву, а затем, отойдя к стене, потянул за декоративный на ней подсвечник. С секунду ничего не происходило, а затем из длинного ряда череды шкафов одна из секций сдвинулась в сторону, образуя проход. Чёрт возьми, как красиво и как банально! Тюя и Рюноскэ знали о распространённости метода, но не так чтобы настолько… Зато прочно. Жестом Огай указал быстро зайти внутрь, в темноту, и Накахара, вскочив на ноги и опередив всех, только сейчас заметил, как Шибусава-сан держится за руку с порванным рукавом, а его отец и вовсе, тяжело поднимаясь по стене, хромает. — Пап? — Тюя хмурится, выглядя обеспокоенно, и подлетает под руку Рандо. Мори, почти скрывшись в темноте, поманил рукой быть чуть побыстрее, и вскоре книжный шкаф снова встал в стену. С грохотом выбитой двери и пальбой во все стороны через кабинет пролетел человек в каске, вылетев через окно и отправившись в свободный полёт, и на пол спина к спине приземлились те, кого Накахара и Акутагава ждали: Дадзай с «одолженной» у кого-то винтовкой наперевес и Атсуши в изодранной одежде и тёмными пятнами крови на белой шерсти. Ту толпу, что была перед кабинетом и которую обошёл через окно первый дуэт, в пух и прах разнёс второй: конечно, юный оборотень в азарте, попробовав кровь, кидался теперь и на остальных с бешено колотящимся сердцем, пока других, даже не особо целясь и просто стреляя вокруг себя, устранял Дадзай. На его лице была широкая улыбка — видимо, стрелять ему очень даже понравилось, вот только теперь, когда выяснилось, что в кабинете они совершенно одни, пыл как-то поубавился. Осаму утёр щёку рукой, оглядываясь по сторонам, Атсуши улёгся шерстью, часто дыша. У него за весь этот день случилось столько, сколько за всю его жизнь не происходило!.. Или это просто налётчики не ожидали, что к трём эсперам прибавятся ещё четверо из подрастающего поколения? — Они разве не должны были ждать нас здесь? — Осаму, закинув винтовку на плечо (и чуть не прогнувшись под её весом, почувствовав, как от удара на коже будет синяк), поставил другую руку вбок, шмыгнув носом и пнув камушек на полу — в кабинете темно, разруха и хаос, а отцов нет. Он ошибся? — Эй, Атсуши, я у тебя спрашиваю. Ответа не было. Осаму уже было в раздражении обернулся, глядя, чего там Зверь завис, но Зверя он просто не увидел. Накаджима исчез из поля зрения, и вокруг царила тишина. Дадзай уже было нервно сглотнул, не понимая, куда верный друг делся, как вдруг сзади его схватили чужие руки, одной закрывая рот, а другой перехватывая под руками, утягивая назад и не давая даже вскрикнуть. В темноте зажигается мягкий свет нескольких красных фонариков — это кристализированная способность Шибусавы-сана. Дадзай, вжавшись спиной в стену и прижав винтовку к груди, приоткрыв один глаз, с облегчением увидел перед собой встрёпанного отца, затем — и брата, стоящего у стены с руками в кармане толстовки, и Рандо-сана, тяжело навалившегося на стену, и Атсуши, стоящего рядом с Тацухико-саном, поглаживаемого им же по белой голове с круглыми ушами, и Тюю, придерживающего отца под руку. Они все были здесь! Осаму, увидев всех целыми, чуть винтовку из рук не выронил. — Привет, пап! — он улыбнулся, не чувствуя вины и глядя в глаза Мори, покуда тот с ошарашенным выражением лица растирал глаза большим и указательным пальцами без перчатки, что удивительно. — А мы тут… — Нет, нет, — Огай закачал головой, прерывая сына и махнув рукой, — вы оба, — а затем поглядел на всех четверых, — нет, вы вчетвером объясните нам всем, как вы сюда пробрались и зачем, а уж потом- — Нет! — осипший голос Накаджимы внезапно прервал на полуслове, и красные огни кристаллов над рукой его отца покачнулись, когда юноша от него отошёл. Тацухико, да и, впрочем, все остальные — и взрослые, и ровесники — удивлённо глянули на оборотня, хмурящегося и утирающего кровавую щёку грязной лапой. — Сначала расскажите нам, что т-тут вообще п- п- — он остановился, глубоко вдыхая и приходя в себя — странно, но никогда раньше за Атсуши заикания заметно не было, — что тут вообще произошло! Почему вы ничего нам не рассказывали? — и взгляд, направленный на Шибусаву, был весьма проницательным. Оборотень прищурился, скалясь: — Теперь я достаточно взрослый, чтобы услышать это? Никто не отвечал. Тюя, выслушав, поднял голову на Рандо, смотря прямо в глаза, но измученного отца невозможно было третировать — он жмурился, поджимая простреленную, по всей видимости, ногу, и Накахара не мог ничего сделать. На Мори с двух сторон смотрели две пары глаз, и Огай, глянув сначала на одного, потом на другого, со вздохом сначала забрал у старшего винтовку за приклад, а затем, забрав растрёпанные пряди назад, покачал головой. Переглянувшись с коллегами, ответ был ясен. — мы расскажем, как только выберемся отсюда, — подал голос Рэмбо, выдохнув. — Мори-сан? — Я бы с удовольствием, но вы сами видели, — Огай похлопал по карманам под чёрным пальто, намекая, что телефона у него при себе нет. Юноши не видели, как эта вещь, находясь в кармане брюк, спасла от пулевого ранения, приняв удар на себя и разлетевшись на осколки. — Шибусава-сан, будьте так любезны. Тацухико только молча кивнул, оставляя кристаллы блистать в воздухе и здоровой рукой потянувшись достать телефон. Простая команда в несколько цифр — и «Пустельга» сбросит спасительную верёвку, шумя лопастями в воздухе. Мори едва схватил Дадзая за капюшон его олимпийки, когда тот слишком далеко высунулся из вертолёта. Учитывая наклонности сына и слабость его к высоким местам, ядам, петлям с табуретками и таблеткам, его вообще на такие вещи пускать нельзя, но сегодня особенный случай. Тюя держался одной ногой на внешней ступени, крепко держась за край открытых дверей и благодаря своей способности не боясь ни встречных потоков воздуха, ни упасть; он глядел вдаль, приложив ладонь ко лбу, наблюдая, как к развороченному зданию главного офиса Портовой Мафии подъезжают полицейские машины и как оттуда выносят трупы налётчиков. Это было покушением, как они услышали, покушением на жизнь Главы и его ближайших подчинённых, и, наверное, иронично, что ранеными оказались именно они, а не Глава. Акутагава стоял в углу, спрятав руки в карманы и хмурясь, Накаджима сидел на полу, обняв колени с разорванными штанинами. Мори-сан, отдав указания пилоту, уже перевязав Шибусаву-сана, помогал теперь Рандо, отрезая мокрую от крови штанину. Они рассчитывали разобраться с налётом хотя бы до утра, не допуская вмешательства органов власти, но теперь придётся разбираться и с ними; единственный плюс оборотней в погонах — они разберутся с выжившими членами группировки сами. Маскирующаяся под тёмное небо и поднявшаяся высоко Пустельга вроде как осталась незамеченной. Это было ожидаемо и закономерно: дети волков когда-нибудь обнажат свои клыки и впервые попробуют, каково на вкус самое настоящее убийство. К шуму лопастей привыкаешь. Все долгое время молчали, пока Рандо, не севший наконец прямо и не вытянувший перевязанную ногу, не заговорил своим спокойным голосом: — Тюя, — рыжий мгновенно посмотрел на него и запрыгнул в вертолёт, приблизившись на шаг. — мне только одна вещь не даёт покоя, — Накахара склонил голову к плечу. — вы что, пришли к нам ночью, пробились через всю эту опасную толпу враждебной группировки и растерзали половину только из-за того, что мы могли бы помочь вам с задачей по алгебре? Мори и Шибусава, услышав это, с вопросительными взглядами повернулись, ожидая ответа. Четверо подростков нервно переглянулись.