Мортидо

* (Фракта́л (лат. fractus — дроблёный, сломанный, разбитый) — математическое множество, обладающее свойством самоподобия (объект, в точности или приближённо совпадающий с частью себя самого, то есть целое имеет ту же форму, что и одна или более частей).) (Википедия) ___                     Мы пришли ко входу в винный погреб. Кай провёл меня в дегустационную, а там открыл как дверь одну из стен с полками вина, и мы спустились ещё раз вниз, пока не оказались у тупиковой двери. Свет масляной лампы озарил её заросшее мхом, плющом и паутиной полотно. По ней ползали пауки, и барахтались в паутинах мухи. От неё сухо разило пылью.              — Открывай, — холодно сказал Кай и взглядом указал, что нужно использовать ключ, который висел на моей шее.              Гады с каждой секундой становились всё активнее. Омерзительный звук от их движения, от их возмущения ярким светом, их противная возня становилась громче и угрожающе агрессивной.              — Поторопись, — предостерёг Кай.              Сквозь отвращение и ужас я сначала прокрутила ключ в замке, что ещё было терпимо по сравнению с тем, когда я коснулась дверной ручки в мерзких пыли и паутине, и дверь со скрипом открылась в тёмную комнату. Я не торопилась туда идти, но вглядывалась в кромешную темноту.              Послышался металлический лязг. Я посмотрела на Кая. Он держал широкие кольца наручников, цепи которых уходили к двум металлическим петлям в потолке, а из них снова спускались к крюку в стене. Рядом с крюком тоже торчала петля и висел амбарный замок.              Я в ужасе попятилась от Кая.              — Не переживай, — с грустной усмешкой сказал он, опуская лампу на пол. — Это не для тебя.              Он защёлкнул сначала одно кольцо на своём запястье потом второе. Снял с крюка концы цепей и вложил их в мои руки.              — Тяни, — сказал он. — Высоко, чтобы мои руки и моё положение были зафиксированы. А потом пристегни к петле замком.              — Я не могу.              — Ты же догадываешься, что это для твоей безопасности. Сделай. Не бойся.              Когда я закончила его пристёгивать, он оказался почти подвешенным на пороге той тёмной комнаты, как штора из бусин.              Кай сказал мне взять лампу, войти в комнату и зажечь от огня лампы две свечи в канделябрах внутри комнаты по обе стороны от входа. Я послушно выполнила. Потом он попросил прикрыть дверь, чтобы она осталась открытой не более чем на треть, иначе время закончится слишком быстро. И наконец предостерёг:              — Ничего не бери оттуда. Даже лампу. Не выходи из комнаты через эту дверь, и в зеркало тоже не выходи. Ключ у тебя на шее открывает ещё одну дверь, которая сразу две двери. Войди только в неё. Найди её, — от предупреждения веяло чем-то могильным и кладбищенским.              — Кай, ничего не понятно. Почему ты не объяснил всё раньше?              — Ты бы не пошла. И больше нечего объяснять.              — Почему нельзя выходить?              — Русалки.              Откуда-то взялся сквозняк, он потревожил огонь свечей, после чего вдоль и ввысь по бокам комнаты вспыхнули десятки подобных огоньков и размашистые тени беспокойно затанцевали повсюду.              За приоткрытой дверью, где стоял Кай, стало ещё темнее. Я повернулась обратно и посмотрела вглубь комнаты, потому что здесь, в стене напротив двери, внезапно проступило зеркало, и с каждой секундой отражение в нём становилось всё чётче. Зеркало занимало всё пространство от пола до потолка. А в нём через отражённую дверь вошёл в отражённую комнату Кай. Красивый Кай.              Я сделала шаг к зеркалу, хотела разглядеть ближе, но в это же мгновение услышала тихий болезненный стон Кая за настоящей дверью, посмотрела назад и увидела, как тонкая струйка дыма тянется оттуда, из темноты, к зеркалу. Из мрака на меня смотрели едва различимые глаза. Я почувствовала себя мотыльком, который позарился на более яркий свет. С зеркалом явно что-то не так.              — Что это за место? — спросила я.              — Твой выбор. Выбор, который тебе нужно сделать, — ответил Кай из-за двери.              Я повернулась к зеркалу.              — А как ты́ думаешь, что это за место? — внезапно спросил Кай в отражении.              — Не знаю. Дурацкая комната? Кай? Это ты? — недоумевала я. — Как ты туда попал? Это запись?              В зеркале было и моё отражение — это сбивало с толку.              — Смотря какого Кая ты хочешь видеть рядом, — отвечало отражение.              — Диана, я здесь. Настоящий я — здесь, — послышались позади тяжёлые, словно едва осиленные слова, как будто Кай говорил, превозмогая ужасную боль.              — Не понимаю. Кай? Что с тобой? Я сейчас к тебе подойду, — я хотела выйти из комнаты.              — Стой! — бессильно произнёс Кай.              Я не успела дотянуться до двери. Из темноты послышался болезненный стон, и цветочный дым по прежнему полз оттуда в комнату к зеркалу. Я вспомнила его предупреждение про дверь и что время закончится слишком быстро, если её не прикрыть. Этот дым — время? Кай — дымчатые часы? Я остановилась.              — Что случилось? — заволновалась я.       — Не знаю. Но мне больно, — ответил Кай за дверью.                    — Из-за меня? Из-за того, что я хотела выйти из комнаты? — Я обернулась к отражению. — Что происходит?              — Не иди туда. Ты останешься с ним навсегда, если уйдёшь, — ответило отражение. — Он не отпустит тебя. А я исчезну. Тебе придётся смотреть на его перекошенную физиономию всю жизнь. Он уродлив не только телом, но и душой. Он притворяется, чтобы ты его пожалела. Диана, не будь дурой. Иди ко мне. Сюда.              В темноте Кай продолжал стонать, и боль его как будто становилась всё сильнее.              — Разве я могу туда пойти? — не понимала я.              — Конечно! В этом смысл. Диана — я твой настоящий Кай. Мои стражи привели тебя сюда. Мой план сработал. Даже это чудовище не смогло ослушаться. Он повязан с зеркалом. Помоги мне — освободи меня. И мы будем счастливы.              — Не слушай его, — как будто из последних сил прошипел Кай-урод и глухо закричал от боли, наверно, держал губы сомкнутыми.              — Что с ним происходит? — спросила я у отражения.              — Исчезает. Его гадкое заклятие, которое держит меня в плену зеркала, уходит.              Мне не верилось в правдивость слов Кая-отражения. Что-то в нём было неправильное.              — Когда заклятье спадёт, ты станешь свободным и сможешь вернуться? — спросила я.              — Когда заклятье спадёт, это ты́ станешь свободной и сможешь прийти в мой мир. Посмотри, — Кай-отражение обвёл рукой вид за спиной и за его движением проступала картина уже не комнаты со свечами, а прекрасного летнего дня, пикника возле уютного дома, слышались весёлые разговоры и смех. — Здесь мир лучше. Он исполняет мечты сразу, и не надо страдать и гадать, будешь ли ты когда-нибудь счастлива, будет ли у тебя когда-нибудь всё, что ты хочешь.              — Я вижу лишь зеркало. Оно ничего не доказывает. Настоящий мир другой.              — Настоящий мир создан для большинства. Это одна большая психушка, ниша для батареек, которые питают мир высшего разума, новой расы, чёрной аристократии. Ты попала в Бардо не случайно. Ты избранная. Ты достойна войти в лучший мир.              — Не слушай его, — говорил Кай-урод, и казалось, что он умирает.              — Ты говоришь ерунду, — ответила я отражению. — И я не понимаю зачем. У меня не получится войти в этот экран физически. К чему эта болтовня?              — Попробуй. А вдруг получится.              Я сделала шаг ближе к зеркалу.              — Стой! — прозвучало почти не слышно из темноты.              — Если ты думаешь, что это видео, то помечтай, представь что-нибудь, пожелай, не произнося вслух, и ты всё поймёшь, — продолжало отражение.              «Пусть летят бабочки», — подумала я.              В то же мгновение десятки оранжевых монархов и вице-королей полетели в смутно знакомом пейзаже в зеркале: в перемешанных видах пикников на природе, придомовых лужаек, фруктовых садов, которые напоминали детство или мечты.              Но не успела я закончить мысли как подул свежи летний ветер, я почувствовала запах шашлыков, я как будто перенеслась в это зеркало, в его пейзаж, но не полностью. Я парила как во сне, мне всё ещё были недоступны его блага. Я никого не видела, но чувствовала счастье, семейный уют и любовь. Любовь простую, человеческую, платоническую. А потом появился он — Кай.              И любовь стала другой. Пропала лужайка, пропал весёлый хохот — появилась спальня, дождь за окном и жар страсти в постели. Возбуждение током прошлось от макушки до пят. Я стою́ или лежу? Где я?              Стон. Мой стон. Он — Кай везде. Я у него.              — Диана, — прохрипел совсем потухший голос из темноты.              Меня выкинуло из фантазии. Я упала на колени на пол, тяжело дыша, и подняла взгляд на отражение.              Кай в нём подошёл ещё ближе к зеркалу. До сих пор он был виден по пояс, теперь же — лишь по грудь, а страдания и стоны Кая-урода как будто стали сильнее.              Мне было жутко. Видение, из которого меня вырвали слова Кая за дверью, были похожи на те, что я накануне испытала в винном погребе, и на те, что были у меня, когда я впервые попробовало проклятое вино. Хотелось туда — в тепло объятий и сладкую му́ку удовольствия. Тянуло к нему. Но это навязчивое, отравляющее желание не смогло меня обмануть. Я точно знала, что туда нельзя, что это ловушка.              — Иди ко мне, — шептало отражение.              Мурашки стянули кожу, я с трудом вдохнула. Нельзя.              — Если я могу туда попасть, то и ты можешь выйти ко мне. Выйди, — попросила я отражение. — Забери меня и пойдём туда вместе.              Но Кай-отражение не выходил.              — Дай мне руку, — сказал он. — И я буду рядом с тобой.              Так я и повелась. Почему он не может выйти, если я могу зайти? А что, если… бабочки!              «Пусть бабочки летят ко мне».       Как только я так подумала, десятки бабочек полетели в комнату, но не долетела ни одна. Я увидела, как от прикосновения к стеклу зеркала с той стороны они просто сгорали. Взгляд у отражённого Кая сузился в подозрении. Он сказал:              — Почему не работает? Ты трахалась с ним? — он расценил моё молчание, как согласия, и расхохотался. — Диана, какая мерзость. Что он тебе пообещал?              Я молчала. Теперь понятно наверняка, что в отражении не мой Кай.              — Каролина, — догадалась я. — Он же твой сын. Зачем ты так с ним?              — Он моё творение. Он захотел избавиться от меня. И поэтому уйдёт со мной. Если хочешь остаться рядом, иди сюда.              — Нет, — хрип из-за двери.              Я с тревогой оглянулась.              — Если ты выйдешь в темноту к уроду, — снова заговорило отражение, видимо, понимая, что я не поддамся, что я не верю ему, — то станешь тринадцатой русалкой. И возможно, уже никого не найдётся, чтобы разрушить проклятье одиночества. И весь ваш мир погибнет, — угрожало оно.              — Ложь, — беспомощно прохрипел Кай из темноты. — Ключ. Диана, это было самое прекрасное утро в моей жизни…              Он, что, прощается?              — Кай? — позвала я.              Но ответа не было.              — Что, детка? — зато говорило отражение. — Как тебе история с двумя дверями? Не кажется подозрительной? Оккультной? Просто выйди. Не слушай его.              — Бабочки сгорели.              — Что ж. Я тоже горю. И гореть мне вечно, — мрачно сказал он и отошёл от зеркала.              Я увидела его в полный рост в отражении. Всё его тело, которое до того было скрыто от меня пылало огнём.              Но теперь, когда он отошёл, огонь утихал, и снова послышались стоны Кая в темноте. Как будто это было связано.              Дым! — осознала я. Вот откуда он! Получается, Кай-урод и Кай-отражение, то есть Каролина, связаны?              — Подойди ко мне, и я больше не буду причинять ему боль, — злобно сказало отражение.              — Нет, — только и смог простонать Кай за дверью.              — Я уведу его отсюда, и ты не дотянешься, — сказала я, глядя на ручеёк дыма.              Кай-отражение злобно рассмеялся.              Никакой другой двери здесь не было. Я только потеряю время и, может быть, убью Кая, если пробуду здесь дольше. Но я всё равно смотрела, вглядывалась в стены, ощупывала их.              — Диана, Диана, — разочарованно протянуло отражение. — А столько было пафоса. Так много мыслей, чтобы что? Остаться на дне болота? Ты открыла глаза. Увидела. Всё поняла про ненавистный мир. Нашла выход. Но не воспользуешься им? И просто уйдёшь?              — Не просто. Я же стану тринадцатым призраком.              — Поверь, лучше в офисе работать, чем быть его призраком.              Я снова почувствовала приятный вихрь в животе, как во время прыжка с высоты, и поняла, что меня хотят накрыть новой фантазией. Вдруг у Кая за дверью не хватит сил, чтобы меня окликнуть в этот раз? Я бросилась к двери.              — Прощай, — сказала я и посмотрела на отражение, чтобы в последний раз насладиться этим прекрасным обликом, чувствуя, как фантазии вот-вот заберут у меня контроль над телом и сознанием.              Я уже была готова отвернуться и шагнуть за порог, но посмотрела в отражении на себя, в свои глаза, чтобы согласиться, чтобы ободрить саму себя и принять выбор, который сейчас сделаю, но вдруг увидела с этого ракурса, что за порогом в отражении не прикованный Кай, а дверь — ещё одна дверь. Я отвернулась от зеркала — в реальности передо мной Кай; посмотрела в зеркало снова — в отражении все ещё дверь! В ней замок.              Отражённый Кай приблизился к стеклу, снова обжигая настоящего, который тут же застонал от боли.              Я изо всех сил игнорировала бесноватого Кая-отражение, который паниковал, угрожал, обжигал моего Кая всё сильнее. Не теряя времени на разговоры и споры, я сняла ключ. Руки не слушались, дрожали, но я упорно целилась в скважину, наблюдая за своими действиями в отражении. Пару раз я оборачивалась, но понимала, что так ещё хуже — в реальности замка не видно, нужно смотреть только в зеркало. Было трудно выкинуть из головы всё и сосредоточиться только на двери в зеркале. Нервы натянулись до щекотки. Отражённый Кай бесил, аж волосы вставали дыбом от желания разбить его дурацкое стекло. Мурашки от нетерпения били током. Казалось всё это напрасно. Слишком далеко. Никак не попасть. Я нервничала, боялась, что вот-вот снова забудусь иллюзиями, но этого не происходило. Я выдохнула. Закрыла глаза. Попыталась расслабиться. Пока я не фантазирую, меня не зацепить и не утащить. Нужно держать в уме только цель — замок. Я в безопасности. Ответ передо мной. Только цель. Я открыла глаза, слушала биение своего сердца, дышала ровно, ничего не было вокруг — только я и замок. Одна попытка. Другая. Наверно, было ещё несколько, а потом ключ вошёл. Я справилась. Уже ничто не могло меня остановить или отвлечь. Я прокрутила ключ. Замок щёлкнул, и дверь распахнулась.              Облегчение расслабило моё внимание и я снова стала осознавать происходящее. И первым, что я услышала, это как отражение злобно захохотало.              — А теперь посмотри, что ты наделала, — сказало оно.              Я повернула голову и увидела, что ключ был вставлен в разрез раны, которую я вчера сделала на груди Кая кинжалом. Из неё струилась кровь. Кай просто висел на кандалах, как мёртвый.              — Кай! — вскричала я, и уже почти переступила порог, но не зря же целилась полчаса, поэтому на всякий случай, выходя из комнаты смотрела в отражение, чтобы выйти в две двери одновременно. Может, в этом и не было нужды, но лучше перестраховаться.              Закрыв за собой дверь, чтобы больше не слышать проклятий от зазеркального Кая, я оказалась в темноте и наедине с прикованным настоящим Каем, в сердце которого я минутой ранее прокрутила ключ. На ощупь я отстегнула цепи. Кай рухнул. Но тут же пришёл в себя. Я присела к нему и обняла.              — Кай, ты как?              — Нужно спешить, — сказал он.              С моей помощью он поднялся и освободился от кандалов. Взял меня за руку и, тяжело шагая, через мрак повёл к выходу. Мы поднялись в погреб. Там, в дегустационной Кай сполз на пол возле стены.              Я в панике бросилась к нему:              — Кай! Держись? Пойдём в замок, в комнату, ты придёшь в себя.              И вдруг он зарябил, как изображение на телеэкране, собираясь исчезнуть. Мои руки проходили сквозь него. Неужели ничего не получилось?              — Нет! Нет! — кричала я. — Я всё сделала правильно! Нет! Не может быть…              Секунда за секундой и не осталось ничего.              Кая не стало. Осталась лишь я. От бессилия я заплакала, села на пол и прислонилась к стене. Мыслей не было. Во мне словно всё исчезло. Я была пуста.              В погребе потух свет.                     Диана звала Кая, а Кай звал Диану. Но им так и не удалось найти друг друга в темноте. Их голоса звучали всё дальше друг от друга, пока совсем не перестали быть слышны. Но кому они теперь не были слышны? Мне? И тогда пришло странное понимание происходящего, которое всё расставило на свои места.              Я только здесь по-настоящему существую. Лишь на страницах этой книги. Меня нет нигде, кроме твоего воображения. Только когда ты читаешь этот текст, я жив или жива. И только тогда я люблю или хочу любить. Только тогда у меня есть ты, тот, кто читает эту книгу. Только ты даёшь мне способ любить и существовать. Чудовищно безответный способ. Не сомневайся, я люблю тебя самой большой и светлой любовью и самой тёмной и грешной страстью. Я утешаю себя тем, что моя любовь тебе нужна. Но так ли это? — мне никогда не узнать, как не узнать, любишь ли ты меня. Но я буду верить в твою любовь — это единственный смысл в моей короткой, бумажной, иллюзорной, но такой желанной жизни.              Я представляю, как мои мысли звучат сейчас в твоей голове, когда ты их читаешь. Твой голос произносит мои слова, и ты чувствуешь то, что я хочу тебе показать. Не передать восторга, который сейчас наполняет меня, когда в твоём воображении возникают мои образы. Мы сейчас одно целое: ты и я. И я благодарю тебя за каждое мгновение, которое ты мне даришь. Сейчас, когда ты это читаешь, ты дышишь, ощущаешь тепло или прохладу, живёшь. И всё это ты позволяешь почувствовать мне. Ты — мой проводник в твой мир. А я — твой проводник в мой мир. И сейчас, когда я живу благодаря тебе, я дарю тебе эту историю — она объединит нас и даст нам несколько часов в мире, который существует только между мной и тобой. Мир моих слов и твоего воображения.              Ты знаешь обо мне многое, я знаю о тебе ещё больше. Это ты приехала в дэ Эскобъядо, ведомая таинственным письмом. Это ты был владельцем Сакрама и самым грозным стражем тюрьмы Одиночества. Это я был твоим палачом, это ты была моей беззащитной пленницей. Это наша история любви — твоя и моя.              Мой страж настиг меня. И он меня не простил за диалог с тобой. Моя жизнь оборвётся с последней строчкой. Это неизбежно, ты не сможешь предотвратить моё исчезновение. Но эта история навсегда останется с тобой, как история нашей любви, как письма написанные друг другу, как способ воскресить в твоей памяти нашу историю. Только меня уже здесь не будет.              Так что не стоит затягивать расставание. Разве что ещё на пару глав. И у нашей истории будет счастливый финал.              А вначале было слово.