Призраки завтра

      Очередной вызов Дзенъинов. Я сидела в автомобиле на своем привычном месте за передним пассажирским сиденьем. Acura такая же ослепительно чистая и столь же зловещая стояла припаркованный на какой-то из улиц Гинзы. Причина нашего ожидания меня мало волновала, как и все, что было сегодня мне уготовано. Подперев подбородок рукой, я лениво разглядывала жизнь на одной из многих дорогих улиц Токио. Мне пришло сообщение и, все так же безукоризненно пунктуально, к магическому штабу прибыл автомобиль, в который я в очередной раз так же безукоризненно покорно садилась.       По правилам этикета от меня требовался определенный внешний вид, по правилам выживания определенное поведение, даже, вернее будет сказать, духовное состояние. Колючая бескомпромиссная строгость и безучастность позволяли удерживать дрожь в руках и не сойти с ума. Как и на всех предыдущих поездах — черное платье и пиджак, а на руках плотно застегнуты черные кожаные перчатки. Я не знала, по ком нас обязывали носить траур, но все приближенные должны быть в черном. ВОроны. Волосы были убраны в высокую прическу, ненавижу заплетать волосы. Что-то внутри меня каждый раз этому противилось. Всю эту одежду я не любила. Это была не я. Но кто мне давал выбор?       Мои спутники, два мужчины, сидевшие спереди, так же молча чего-то ждали. Молчание могло вполне показаться гнетущим, если бы мне не было все равно, чего они ждут. Просто очередная встреча, на которой, надеюсь, мне снова не разукрасят лицо. Сегодня в казино. Я не любила казино, они вызывали неприятную, тихую, практически неразличимую тревогу.       Я удрученно посмотрела на свое блеклое отражение в темном стекле, над бровью виднелся свежий шов. Как очаровательно переживать за цвет помады и высоту каблука, игнорируя побои. Вся суть Дзенъинов. Останется шрам. Но все уже выглядело не так удручающе, прошло чуть больше недели с последней подобного выезда, рана начала затягиваться и больше не казалось такой кричаще-розовой на белом лице. Чего ждать дальше оставалось только гадать, точно ничего хорошего. Раньше хозяева пытались меня прятать, но тем не менее слухи начали ходить уже давно, сейчас же разница в том, что из-за моей спины не выглядывает человек, снаряженный оружием и, самое главное, распоряжением защищать. Ближайшее будущее пугало и это был холодный страх, могильный.       Что-то привлекло внимание водителя за окном. Он опустил стекло, что-то быстро неразборчиво сказал и поднял снова, я не слушала, лишь мельком глянула в его сторону. Впервые за сегодня я обратила внимание на водителя. Непозволительная беспечность в моем положении, но корить себя настроения не было. Водитель был новый, не молодой и не старый, лысый, с выраженными носогубными морщинами и посеревшей от частого бритья кожей щек. Немного дерганый, но для новичков это было нормально. Я его не проверяла, а он сидит за рулем. Удивительно. Но настроения удивляться тоже не было. Я иногда ловила на себе его изучающий взгляд в зеркале заднего вида, после чего мужчина тут же отводил глаза. Что-то ему рассказали про меня, что-то интересное. Складывая в голове всю мозаику в какой-то неприятный узор можно было бы напрячься, если бы не второй, хорошо знакомый мне, человек, сидящий прямо передо мной.       Японец среднего возраста, с темными волосами зачесанными назад и сбритыми на висках. Острые, даже несколько грубоватые черты лица и колкий взгляд мелкого хищника наделяли его лицо мужественной харизмой и привлекательностью, не смотря на залегшие на лбу и вокруг глаз неглубокие морщины. Высокий, худой, резкий и очень исполнительный молодой человек занимал не последнее место в преступной иерархии, пользуясь расположением Хироси. Кацухиро, для меня Кацу. Мои знания о нем были слишком избирательны: я не знала его фамилии, точного возраста. Но знала, что другой семьи у него не было и, как бы исполнителен и предан он не был, гордое имя Дзенъинов ему так и не даровали.       За долгие годы нашего знакомства я, в общем-то, ко всему привыкла, кроме той холодной исполнительности, с которой он стрелял в людей. Такой же пес на службе, наверное это меня с ним и роднило.       Возможность прочесть его мысли представилась мне лишь дважды: в первый раз, его, бедного неотесанного подростка, привели в наше поместье в Осаке — обычная проверка. Новоприбывших под пристальным взглядом охранников усаживали на татами и приказывали искать любую мало-мальски смущающую меня крупицу информации. Так отсеивали шпионов, убийц и лжецов. И если кто-то с недобрыми намерениями приходил по наши души, госпожа Дзенъин решала их судьбу. У везунчиков я стирала воспоминания обо мне, их выпроваживали со всеми почестями. Тех, кому повезло меньше, приходилось долго искать и, как правило, их не находили.       Но опасность сочилась не только снаружи, иногда она зарождалась внутри поместья. Так и случилось, среди «семьи», как они любили себя называть, завелся шпион и делец. До сих пор гадаю, почему они не решили расправиться со мной. Не знаю. Но как только господа заподозрили неладное — на поклон ходили все, за тонкими стенами мне было велено слушать все разговоры, спрашивать и подозревать. Искать след того неосторожного дурака, что сунул нос в наше логово. Тогда я впервые была охотником, маленьким зверьком, бродящим по длинным пустым коридорам, заглядывающим всем в глаза. Маленький хищный зверек в теле пятилетней девочки.       Главы были настроены очень решительно, любое укрытие информации каралось бескомпромиссно. Госпожа, присутствующая на большинстве допросов говорила мягко и вкрадчиво, она растила меня такой, какой я стала, завладев детским доверием. Взамен у нее в руках было все интересующее, все необходимое для твердой власти. Красивая умная женщина, хитрая и жестокая. Она не была мне матерью, была моей хозяйкой и, как бы мне не претила эта мысль, была примером.              Я не до конца понимала происходящее, не задумывалась, что буквально вершу чью-то судьбу. Вспоминая об этом сейчас, холодные мурашки пробегают по рукам. Госпожа Дзенъин была судьей, я лишь палачом, заносящим топор над шеей приговоренного. Могла ли я поступить тогда иначе? Не знаю. Бессонными ночами я стараюсь не думать об этом. Не смотря на поразительный пример перед глазами, угрызения совести до сих пор мне доступны, удивительно.       Второй допрос Кацу выпал на это время, буквально через пару недель после его приема. Бледный, сгорбленный и худой он сидел передо мной. Даже так мы были практически одного роста. Он сидел на полу и смотрел мне под ноги тупым немигающим взглядом. «Глупый, глупый мальчик, — думала тогда я, — по нему же видно, что он что-то прячет». Но мне не было его жаль. — Ну, что там, рыбка моя? — практически ласково поинтересовалась девушка, сидящая чуть поодаль и наблюдающая за происходящим, покачивая ногой, выглядывающей из разреза легкой темно-зеленой юкаты. Госпожа. — Ничего, — спокойно ответила я, оборачиваясь к говорящей, чувствуя как от звука ее голоса вздрогнул мальчик, — боится очень. — И чего боится? — заинтересованно оживилась девушка, убирая коротко стриженные яркие каштановые волосы за уши. Опершись на колени локтями, она переплела пальцы и сощурилась, как кошка, наблюдающая за жуком на окне, впилась глазами в жертву. — Чего боишься? — я, снова повернувшись к нему, и заглянула в глаза, присев на корточки. Люди этого не любили, им не нравился мой взгляд, нянечка говорила, что он слишком безжизненный, как у рыбы. Помолчав, он медленно ответил, подбирая самые правильные и самые честные слова. — Несправедливого наказания.       Я почувствовала, как вопрошающий взгляд госпожи уперся мне в спину. — Правда, — спокойно кивнула я, убирая волосы, упавшие на глаза, не оборачиваясь. Надзирательница откинулась на кресло, разочарованно вздохнув. — Ищи.       И я знала, что что-то найду. Помню, как он вздрогнул в тот момент и зажмурился. Я протянула руки к его лицу и начала искать, тщательно изучая все от этого мгновения до момента предыдущей проверки.       Я видела себя со стороны, маленький растрепанный ребенок, с длинными черными волосами, рассыпавшимися по спине, постоянно лезущими в огромные бесцветные глаза. В белой тунике я была похожа на йокая, местного божка живущего в поместье, бегающего по ночам по длинным коридорам. И Кацухиро прятался от меня.       Он знал про изменников заранее, нечаянно подслушав разговор. Знал, и искренне хотел рассказать кому-то вышестоящему, но побоялся. Необъяснимый и иррациональный страх человека перед власть имущими, страх ребенка, находящегося между двух зол. Боялся, что ему не поверят, боялся наказания, боялся веса своего слово против слова большего авторитета. Хотел рассказать, но молчал, глядя ночами в черный потолок, слушая, как бьется сердце и, ожидая, что за ним придут. В сущности, так и случилось.       Я вместе с ним слушала разговор, свидетелем которого он быть не хотел. Снова и снова и, чем дальше заходило, тем явственнее я ощущала его страх, пропитывающий и утягивающий к себе. Не было ни просьб, ни мольбы о пощаде, Кацу молчал, глядя на меня в декорациях своих воспоминаний. Тогда у него были красивые добрые глаза. Стоя в полумраке за деревянной ширмой напротив маленькой девочки, которой велено вершить его судьбу.       Безотлагательно я должна была все рассказать, повторив увиденное и услышанное, после чего Кацу, скорее всего, никто не увидит и никогда не найдет. Виновен в бездействии. Из его воспоминаний я достала ключ к заговору, нашла тех людей, которых надо было отловить как крыс и, если все рассказать сейчас, всем будет проще. Я все это понимала, но самое страшное — это понимал и Кацу.       Вернувшись в свое сознание, я снова открыла глаза, сидя перед ним на корточках. Убрав руки от его лица и сложив на коленях, снова посмотрела ему в глаза, беззлобно, безжалостно, с простым любопытством, желая увидеть сама не зная что. Парень, казалось, не дышал. Страхом пахло тогда все, как остальные этого не чувствуют? Медленно, нерешительно, стараясь не выдавать мелкую дрожь, он посмотрел мне за спину, куда-то в сторону надзирательницы. Я проследовала за его взглядом. Та молча ожидала, с любопытством наблюдая за происходящим, свободно сидя в кресле и закинув ногу на ногу. Сама не знаю почему, но я покачала головой, поднявшись на ноги, зашагала прочь от подозреваемого в сторону девушки. Она мне дала какую-то конфету, кажется. — Свободен. Следующий.       Кацухиро резко поднял побледневшее лицо в иступленном изумлении. Переспросить он не решался. Неловко поднявшись на замлевшие ноги, он поторопился удалиться, еще раз оглянувшись на маленькую девочку, снова стоящую посреди комнаты в ожидании новой жертвы и глядящую ему вслед. Тогда я соврала семье в первый и последний раз.       Заговорщиков все равно нашли, просто это заняло чуть больше времени. Меня время не волновало. Кацу же вскоре повысили, он начал сопровождать Хироси и его жену, периодически охраняя меня с нянечкой. Не знаю, вышло это специально или случайно, но взрослели мы вместе.       Нельзя сказать, что мы были очень близки. Скорее это больше похоже на не родных брата с сестрой, вынужденных сожительствовать. Странные обстоятельства иногда рождают странные союзы: мы помогали друг другу, заботились как бы нехотя, поддерживали и незримыми тенями вливались в жизнь каждого. Мы не считали друг-друга обязанными, не считали долги, но прошлый выезд дал мне фору на сто очков назад. Мой обидчик поплатился. Но, что-то мне подсказывало, точнее, я знала, что инициатива будет наказуема. Не так сильно, если ты верный пес, но больше права на оплошность он не имел. Больше мы не семья, ни в одном из значений, которое жило в нашем, когда-то общем, доме.       Я смотрела на отражение сидящего впереди японца и понимала, что буду скучать. Нелюбимый брат нелюбимой сестры.       От меланхоличных размышлений меня отвлек звук открывающейся двери автомобиля. Слева от меня садился человек. В ту же секунду меня прошиб холодный пот, а внутри что-то оборвалось. В одно мгновение не оборачиваясь, не глядя, не прислушиваясь, я поняла, кто сейчас сядет рядом. Запах, сладко-пряный запах ударил в нос, затмевая сознание.       Захотелось провалиться сквозь землю, хотя бы сквозь сиденье машины. Сердце начало бешено колотиться, разгоняя кровь, пробирая до кончиков пальцев невнятным жжением. Все, на что я надеялась — не краснеть и не бледнеть слишком сильно. А еще что это сон, плохой сон и я сейчас сплю где-то на глубине озера. У меня было всего несколько секунд, чтобы прийти в себя. Строгость и безучастность. Но что делать, как себя вести? Изо всех сил стараясь дышать ровно, пряча где-то в недрах пиджака мелкую дрожь, я посмотрела на новоприбывшего человека. Как бы я хотела ошибиться…       Сугуру Гето.       Собственной персоной маг невозмутимо сел в автомобиль, поздоровавшись. Я осматривала его, пытаясь понять, что происходит. Очередной ворон: черная рубашка, черные брюки, как и требуют от всех мужчин, присутствующих на собраниях. Я отказывалась в это верить. Замки автомобиля защелкнулись, чтобы новоприбывший не убежал. Но сбежать хотелось мне. Впервые за всю жизнь. — Кто это? — тихо спросила я, заглядывая в глаза водителю через зеркало заднего вида. Водитель не знал, не мог знать, лишь смотрел перед собой, понимая, что участвовать ему нельзя. Гето терпеливо молчал, так же равнодушно и отстранено сидя на другой стороне, будто бы невзначай изучал собравшихся, так же убедительно делая вид, что мы совершенно не знакомы. — Сейчас он сам и расскажет, — коротко ответил Кацу, обернувшись к нам, и кивком велел говорить, бросив на меня выразительный взгляд, значивший лишь одно — слушай внимательно и шевели мозгами. Кровь настолько сильно стучала в висках, что я едва расслышала его голос. Все мои мысли должны быть заняты одним — что делать дальше, чтобы нас обоих не убили. Но вместо этого в голове неустанно маячили вопросы — что здесь происходит? Зачем? ЗАЧЕМ?! Машина показалась непривычно душной, захотелось открыть окно, голова начинала кружиться. Я закрыла глаза. Как же он все усложнил.       «Надеюсь, еще встретимся». — Я маг из Токийского колледжа, — все с тем же императорским спокойствием ответил Сугуру, глядя на обернувшегося к нему мужчину. Тот же недовольно сощурился, на высоком лбу залегли морщины. —… для сопровождения вашей «коллеги». — Глупое сердце в очередной раз пропустило удар. Всего сказанного Кацу было мало, я понимала это по глазам. Он хотел слышать что-то еще, что-то между строк. Но, не дожидаясь очередных вопросов, Гето мягко едва заметно улыбнулся и негромко вкрадчиво добавил: — потому что из двух зол я выбираю меньшее.       Кацу, выдохнув, кивнул ему и отвернулся, дав команду водителю. Машина тронулась. Рой вопросов в голове не спешил упорядочиваться, но первая паника спала, наконец давая возможность хоть сколько-то адекватно мыслить, я начала приходить в себя. Ни следа, ни отзвука, ни тени общего воспоминания не было у него в сознании при нашей первой встрече в августе. Ничего. Сугуру молчал, Кацу тоже. Видимо, только я с водителем не понимала, что происходит в этой чертовой Акуре. — Откуда ты его знаешь? — озвучила я Кацу вертящийся у меня на языке вопрос. Что за игру они ведут? Чего ради? Неужели деньги? — Я его не знаю, — равнодушно отмахнулся он, не отрывая взгляд от дороги. Это правда. Я перевела взгляд на Гето, собираясь сморозить какую-то непозволительную глупость, но сидящий впереди японец опередил меня, не дав совершить необдуманное. — Проверь его сама, — я видела в отражении, каким напряженным было его лицо, но Кацу так же не оборачивался. Мне нечего было ответить, я лишь коротко кивнула. До меня начало доходить, что часть этого спектакля отыгрывается в частности для водителя. Что Кацу талантливо прячет правду между строк моих вопросов.       Я повернулась к магу, стараясь не смотреть в глаза, и тихо спросила: — Как к тебе обращаться? — Сугуру Гето.       Сейчас не было возможности проявить любезность, я лишь стыдливо опустила взгляд на свои руки, чувствуя себя вором, который намерен украсть чью-то тайну. Без лишних слов я знала, что мне надо буде дальше делать, я молча неторопливо сняла перчатки, мельком поймав на своих руках завороженный взгляд мага.       Утихшее волнение снова подступило к горлу волной тошноты. Я, повернувшись к Сугуру, придвинулась ближе и молча поднесла руки к его лицу. Он так же молча смотрел мне в глаза, внутри екнуло, захотелось зажмуриться. Такими я и запомнила его взгляд: мягкий, хитрый и успокаивающий. Я положила пальцы ему на виски, почувствовал, как он вздрогнул от прикосновения холодных рук.       Мои глаза закатились под веки, я провалилась в его сознание.       И вот мы снова встретились наедине, без возможности быть подслушанными. Как много было вопросов, но вокруг меня пульсировал только один: зачем? Зачем? Зачем? Вопреки невероятному, жгучему и подстегивающему желанию, я не переступала черту, не решалась силой взять все ответы. Как легко обмануть человека, который слышит ложь. Всего лишь капля доброты. Проклятые маги делают меня слабой и мягкой. Тем не менее, я в полушаге от разгадки не смела взять то, что привыкла брать когда мне захочется. Что именно в Гето не позволяет мне это сделать? Да все. Все, что я про него знаю, начиная от его появления в этой машине, заканчивая его взглядом, запахом которые навсегда врезались мне в память.       Нерешительное ожидание только сильнее пробуждало жажду познания, мгновения тянулись здесь бесконечно. Чем дольше я вилась на невидимом рубеже, тем больше вопросов возникало, тем сильнее я жаждала ответов. Лишь в этот миг я начала понимать Сугуру, который пытался выяснить что-то про меня. Слишком многое я хотела узнать, в том числе, от чего зависело наше ближайшее будущее, но в голове вертелся один вопрос: зачем? — Если мы переживем сегодняшний день, то я расскажу тебе все, что ты хочешь, — предложила я Сугуру, сама не зная, почему. Именно этого он и добивался, этого и ждал. Каков лис. При любом раскладе я должна была узнать ответ. Как бы сильно я того не желала, я не могла просто взять и доверять ему в сложившейся ситуации. Всю свою жизнь я подкрепляла уверенность в людях фактами. И я четко дала понять это Гето. В сущности выбора у него не было, он мог решать только, как к этому отнестись. Он выбрал отнестись с пониманием.       Я змеей скользнула вглубь его воспоминаний, стремительно, решительно и безболезненно. Я не думала, насколько это было неправильно или эгоистично. Пусть и ненадолго, но он стал для меня той же самой загадкой, которую видел во мне. Но у меня были ключи от всех замков. Я не привыкла таким загадкам, это интриговало, ужасно интриговало. Я не понимала его, не понимала ни на толику. Все в моем сознании противилось и не находило решения.       Сентябрьский вечер, наша последняя встреча. Резкие и яркие кадры, врезавшиеся в его память. Я видела себя, разбитую и отчаявшуюся, чувствовала вкус сигаретного дыма и рой мыслей не оформленный ни во что конкретное. Только эмоции. Все происходило слишком быстро и слишком стремительно. Смятение, растерянность, интерес, тревога, любопытство, сочувствие, стыд, беспокойство, сопереживание. Что-то было не так.       Я не заметила, как меня утянуло в омут его эмоций. Пьянящие чужие воспоминания и чувства текли по венам и будто всегда были моими, не могу сказать, осознавала ли я себя в тот миг. Ответа у меня не было. Я чувствовала боль в обожжённых сигаретой пальцах и горьковатый привкус отчаяния, ступор и нерешительность. Я тонула. Это можно было сравнить только с одним — озеро, холодное темное озеро, на время стирающее из сознание то, чем я была, давая только принятие, забвение и холод, пронизывающие до костей. Здесь, наедине, все было то же самое, но вместо холода тело окутывало трепетное убаюкивающее тепло. В этом тепле хотелось забыться.       И вот мы вместе уже сидели в кабинете Яги. Новые мысли, новые планы. Невероятное желание держать себя в руках, усилия, приложенные к самообладанию, желание понять, желание помочь. Интерес, к которому примешивалась ничем не обоснованная… забота?       Осознание этого чувства, словно холодный душ, привело в себя, нежное окутывающее тепло сменилось паникой и метаниями. Во всем виновата я? Я привела его сюда? От этой мысли поплохело. Я испугалась сама не зная чего. Открытости? Искренности? Близости? Сейчас эти вопросы казались слишком неподъемными. Тревога и стыд за себя. За свои мысли, действия, панику.       Исследуя сознание людей бессчетное количество раз, рассекая стрелой все самые сокровенные и гадкие тайны, которые они пытались скрыть, я ни разу не чувствовала себя настолько никчемной. Все то грязное белье и мелкие секреты были ничем по сравнению с этой сокрушающей бескомпромиссной честностью. Это было неправильно.       Эта мысль меня посетила впервые в жизни, никогда ранее чтение чужих мыслей не казалось мне чем-то аморальным или преступным. Никогда мне не было так стыдно за себя и за то, кто я есть. Но я не могла иначе. В одно мгновение я снова была собой, наблюдая за происходящим в кабинете уже не глазами парня.       Яга неторопливо рассказывал все ему известное. Рассказывал про эту ветку Дзенъинов, про отреченных, зачем им я, как я работаю на мафию и на каких условиях. Предупреждал о возможных опасностях, по крайней мере тех, которые он видел. Рассказывал про методы моей «семьи». Сугуру слушал, внимательно ловя каждое слово не смотря на позднее время и усталость. Яга говорил, понимая, что с каждой крупицей информации лишает Гето возможности просто взять и уйти. Знать о существовании преступного мира Японии и самому быть к нему причастным это совершенно разные вещи.       Этим вечером их в кабинете держала лишь одна единственная цель. От этой мысли хотелось бежать, я отказывалась это признавать. На сердце мучительно заскребли кошки. Но все это было выносимо до момента, пока Яга не подвел к сути: в вертепе Дзенъинов мне нужен будет человек, на которого можно будет положиться.       В вечер моего отъезда Ягу остановил человек и это было его единственной просьбой. Этот человек незримой тенью следовал за мной, мельком общаясь с директором, держа руку на пульсе моего благополучия. Яга не называл имен, но мне и не нужно. Был лишь один человек, кто может попытаться помочь мне ценой собственной репутации. Меня не бросили на произвол судьбы. Кацу об этом позаботился. Не знаю как, но его стараниями у наша сегодняшняя встреча с Сугуру оказалась возможной.       Я выбралась из воспоминаний с легким привкусом стыда, от которого было невозможно до конца отделаться. Принимающее и лояльное молчание Гето делало только хуже. Хоть бы возмутился. Нет, он молчал. Молчал и ждал моих дальнейших действий.       Сугуру узнал много, но все равно недостаточно. Раз уж мы теперь завязаны в такой дурнопахнущей истории и в равной степени отвечаем за благополучие друг-друга, то я не могу бездействовать. Единственный оберег, который я могла дать сейчас — недостающие знания.       Моей задачей было дать максимум необходимого, рассказать и показать все, что может оказаться сегодня нужным. Места, люди, лица, этикет, все, кого нужно остерегаться. Правила, бесконечные правила и с каждым сказанным в голову приходили новые и новые мысли. Такой уклад жизни казался настолько же естественными, как есть суп ложкой. Но холодное осознание, что все это может потерять актуальность в одно мгновение липкими щупальцами опутывало все внутри. Но, самое главное, что я не уставала повторять: «им нельзя знать, что мы знакомы!» На это Сугуру отшучивался чем-то в духе «ты всего лишь дважды рылась у меня в голове, считай незнакомцы» или «ты называешь это знакомством? После такого обычно знакомят с родителями». Смешно.       Я показывала, что от меня будут требоват и ждать. Я не знала, кто именно будет присутствовать, с кем будут вести переговоры и на какую тему. Но в, сущности своей, это было и не важно. Я слушаю, они говорят, и, если потребуется, мне дают знак, после которого я должна подтвердить или опровергнуть правду говорил собеседник или лгал. После этого могут пойти возмущения, могут начаться перестрелки, нас могут поджидать под дверью, могут ждать возле дома, могут атаковать маги. А может ничего не случиться.       Задерживаться было нельзя, время заканчивалось. Сугуру иногда задавал уточняющие вопросы, переспрашивал, старясь запомнить хотя бы часть тех людей, которых я вываливала на него нескончаемым потоком. С каждой секундой я чувствовала нарастающую надежду, все будет хорошо. Что-то в Сугуру вызывало стойкую незыблемую уверенность, заставляя забыть обо всех страхах и сомнениях. — На этом все. И еще кое-что: Кацу не доверяет водителю, сейчас тебе нужно будет сделать вид, что с тобой это в первый раз. — Какими еще непристойностями ты заставишь меня заниматься? — В очередной раз отшутился маг. — Всеми, которыми ты надеялся заниматься в одиночестве. — Будем читать «Нану»? — с легкостью парировал мой выпад Гето. Его беззаботное настроение передавалось и мне. — Потом поглумишься. — Время. Как же утомительно. Нужно было заканчивать, но в голову лезли все новые предостережения. — Если все закончится хорошо, скорее всего тебя предложат подвезти домой. Отказываться нельзя. Но и свой адрес говорить тоже. Назови случайное место и убедись, что никакой маг за тобой не следит. Они попытаются узнать где ты живешь, не облегчай им задачу. Не говори ни о чем важном по телефону, его будут слушать, если не сегодня, то завтра точно… — Наша встреча, — напомнил Сугуру.       Еще и встреча… Но раз я пообещала, то почему бы и нет. Сегодня ночью на стадионе колледжа, сил выбираться куда-то дальше у меня не будет. Их уже не было. Я чувствовала, что либо сегодня, либо никогда. Настойчивость парня сделала свое дело. Такое любопытство к моей персоне подстегивало какой-то давно дремавший эмоциональный эксгибиционизм. Пусть так, он узнает все, что хотел знать, а дальше будет распоряжаться этой информацией как угодно.       Я собиралась разорвать нашу связь, но Гето остановил меня, окликнув по имени. Его голос, спокойный, мягкий, но тем не менее строгий. В нем не было ни угрозы, ни шантажа. Лишь просьба, честная просьба без страха и упрека. — Не делай так больше. Мне не надо было объяснять о чем речь. — Никогда. — пообещала я.       Головокружение, невыносимое головокружение и тошнота, которые еще подстёгивало движение автомобиля. Сегодня будет тяжелый день. Приятно быть в своем теле, как же иногда приятно снова стать собой. Горечь, стыд и и тревога за наше весьма туманное будущее на время притупились, уступая место физическим недомоганиям.       Я наконец открыла глаза. Сугуру, сидевший передо мной тоже начал приходить в себя, потирая лоб. По полуприкрытым глазам я поняла, что он обдумывает все, что только что узнал, все что ему предстоит пережить еще раз, но уже наяву. На секунду мне показалось, что он действительно не в себе. — Что это было? — проговорил он тихо и хрипло, переводя взгляд сначала на меня, а потом на сопровождающего. Ответа не последовало. Я с облегчением откинулась на свое место, чувствуя, какой невыносимо тяжелой стала голова. Взяв стоящую в боковушке воду, я сказала Кацу, Сугуру и себе: — Все в порядке, — и, отпив, покосилась на Гето полузакрытыми глазами. — Что ты такое? — выдавил из себя он. — Что она такое? — повторил он, обращаясь к Кацу. Японец лишь мельком обернулся на него. — Хотел бы я знать.       Я не сдержала кислую усмешку, переводя взгляд на бутылочку воды, на горлышке которой красовался след моей помады. Актер. Что я такое? Скоро узнаешь.       Всю дорогу до казино мы ехали молча.       Финальное щелканье поворотников, знакомая дорога, знакомые здания. Мы приехали. Машина остановилась напротив главного входа, не заезжая на парковку. Я ждала, пока выйдет Кацу, что он что-то предпримет, но он не двигался. Что делать дальше? Какой будет пароль? — Теперь без меня. — бросил он не оборачиваясь. Значит мы только вдвоем? Это было не слишком хорошо, но постаралась выглядеть не слишком растерянной. Вариантов было мало. Я молча вышла из машины, Гето последовал моему примеру. Но окошко автомобиля опустилось и Кацухиро, выглянув, добавил. — Чуть не забыл, Мидж, удача любит смелых. — И, кивнув, поднял стекло, жестом давая команду водителю. Я проводила его взглядом, с ощущением гремучего коктейля из ужаса и жгучей благодарности.       Сугуру стоял рядом и все так же всепонимающе не задавал лишних вопросов. Я тяжело вздохнула, стараясь привести себя в чувства, и повернулась к зданию, к которому нас подвезли. Многоэтажное, как и сотни подобных в Токио, ничем не выдающее под собой казино. Обычный офисный человейник с бессчетным количеством тайн за своими стенами. В стеклах холодными слепящими бликами отражалось полуденное солнце.       Подойдя ближе к невысокой мраморной лестнице, остановилась. В отражении тяжелых темных тонированных дверей я увидела себя. Было в нем что-то угрожающее. Ко мне приблизилась тень Сугуру — высокая и широкоплечая, такая же темная и зловещая. В самый раз. Подниматься по ступеням не хотелось, но невыносимый сентябрьский зной делал прибывание на улице в закрытом наряде мучительным. Задерживаться долго не представлялось возможным. Стоя перед лестнице я почувствовала себя в чистилище — позади была выматывающая поездка, шаг вперед и мы в змеином логове. Драгоценные секунды спокойствия утекали сквозь пальцы.       Я оторвала взгляд от наших темных двойников в отражении двери, посмотрела на Сугуру. Тот, сунув руки в карманы, задрал голову, разглядывая здание. Лицо его не выражало особой обеспокоенности, я не знала раздражает меня это или умиротворяет. Он, почувствовав мой взгляд, отвлекся от созерцания, и повернулся с ободряющей улыбкой. Маги… — Хорошо выглядишь, — подытожила я, ведомая его обаянием. — Даже немного… устрашающе.       Гето удивленно поднял бровь. — Это плохо? — Да нет, мне нравится, — улыбнулась я с каким-то незнакомым до этого момента удовольствием. — Пусть боятся.       Его спокойная уверенность передавалась мне. В последний раз вдохнув свободный воздух, мы начали подниматься по мраморной лестнице. Гето открыл мне одну из тяжелых стеклянных дверей, пропуская вперед. — Кстати, все хотела спросить, а чего это ты надумал уши проколоть? — Замедляя шаг, поинтересовалась я, проходя мимо, на что Сугуру только сдержал усмешку. — Иди уже.

***

      После душной бетонной улицы нас встречал прохладный длинный пустой коридор с такой же мраморной плиткой и темно-бордовой ковровой дорожкой, которая кровавым следом тянулась вдоль высоких, уходящие далеко вверх светло-серых выделанных мрамором стен. По обе стороны которых виднелись двери без ручек, а между ними светильники с направленными к полу лампами. В конце коридора была стойка хостес.       Впервые за долгое время я посмотрю на это заведение новым взглядом, не хозяйки, но гостя. Все в этом коридоре давило на новоприбывших, заставляя чувствовать себя не комфортно. Я давно забыла это ощущение. И вот снова смотрела на эти стены, а может и стены смотрели на меня. Никакой магии, никаких проклятий. Я не знала, кому принадлежит это здание, точно не моим хозяевам. Повсюду стоял удушливый запах чистоты. Даже звук наших шагов притуплял ковер, набойки каблуков глухо ударялись об мягкий ворс. Молодая девушка за стойкой делала вид, что не наблюдает за нами. — Добрый день! Могу ли я чем-то помочь? — подняла девушка лицо от монитора, как только мы приблизились, по-лисьи улыбнулась, одаряя нас самым обаятельным прищуром и самой сладкой улыбкой. Рука ее едва заметно прикрывала тревожную кнопку, как всегда. Я почувствовала взгляд Сугуру. Ответ комом стоял в горле, я набрала в грудь побольше воздуха, стараясь отогнать волнение и мысль о том, что все это раньше было заботой Кацу. — Удача любит смелых, — ровным голосом ответила я, сцепляя в замок руки за спиной и инстинктивно приосанившись.       Девушка понимающе кивнула и, не теряя улыбки, вышла из-за стойки и подошла одной из дверей, пригласив нас следовать за собой мягким жестом. — Вас ожидают. Спальня Будды, — так же сладко проговорила она, прикладывая чип к месту, где должна быть замочная скважина. Практически беззвучно дверь отомкнулась, подавшись вперед и сразу же подхваченная ловким движением нашей сопровождающей. Дверь вела в тамбур размером не больше квадратного метра, в конце которого была вторая дверь, но уже с ручкой. Эти проемы всегда пугали меня.       Шагнув вперед, я мельком оглянулась, ища тень Сугуру неподалеку и, убедившись, что он не отстает, толкнула вторую дверь. За спиной тут же раздался тихий удар металла и впустившая нас дверь захлопнулась, а из открытого дверного проема хлынула оглушительная волна музыки, человеческих голосов и смеха, треск рулетки, щелканье фишек и шуршание карт. Я молча шагнула вперед в океан огней, блеска, громких звуков и запахов, снова чувствуя, как внутри все каменеет, расправляются плечи и сжимаются зубы. Как только за мной зашел Сугуру дверь захлопнулась, отсекая нас от внешнего мира. Выйти через нее больше нельзя, с нашей стороны ручки тоже не было.       Перед нами разверзся океан маячащих человеческих лиц. Мужчины и женщины в дорогих одеждах и еще более дорогих украшениях с блестящими и ровными, как кафель в ванной, зубами и мертвым смехом. Пахло алкоголем, азартом, деньгами и похотью. Запах родной работы.       В огромном зале между столов с толпами людей сновали официанты, словно сороки, одетые в белые рубашки и черные пиджаки с брюками.       Не смотря на то, что здесь не было случайных зевак, людей было немерено. В толпе ярких дорогих платьев и выразительных костюмов с иголочки выделялись люди, одетые полностью в черное, сопровождающие свое начальство, либо выполняющие более тривиальную и менее интеллектуальную работу. Такие же вОроны. Огромный зал без окон и часов, без входа и выхода. Наше прибытие не вызвало ни у кого ровно никакого интереса.       Сугуру, движимый любопытством, осторожно коснулся холодного стекла двери и осмотрел зал. Я медленно двинулась вперед, он приблизился, не отставая. Частые лампы рассеивали интимный, слегка приглушенный свет, никаких неоновых вывесок, только золотая фурнитура тут и там отбрасывала кокетливые блики. Ослепительно глянцевый пол с черно-белый орнаментом чередовался с темно-бордовым ковром. Никаких игровых автоматов, только тяжелые игорные столы из темного дерева с такой же позолоченной фурнитурой и новым зеленым сукном. Крупье и дилеры в идеально выглаженных нарядах с почтением принимали ставки, разбивали колоды и считали фишки, не глядя никому из гостей в глаза. Это огромное помещение кипело жизнью. — А если кто-то захочет уйти? — тихо спросил Сугуру, наклонившись ко мне, стараясь не перекрикивать музыку. — Кому суждено — уйдут. — Так же тихо ответила я, не оборачиваясь и аккуратно проходя мимо людей, изредка отвешивая вежливые улыбки, кому необходимо, надеясь, что Сугуру следует моему примеру. Маг не ответил, но его молчание было выразительнее любых слов. — Здесь просто удивительная звукоизоляция, — отметил он, завороженно оглядывая помещение. — И удивительно много магов для Капитолия отверженных главной магической династией Японии, — снова заметил Гето, перестав беззастенчиво глазеть по сторонам. — Это и становится проблемой… — отмахнулась от него я, стараясь не поскользнуться на глянцевой плитке. Ненавижу шпильки. — Я думал, вы ненавидите магов, — задумчиво заметил он, отрывая меня от борьбы с гравитацией. От неожиданности этой фразы я обернулась на него, остановившись. В порыве возмущения я даже не нашлась с ответом. Но, видимо, вид мой был слишком красноречивым, чтобы сохранять серьезное лицо, Гето наклонил голову вперед, пытаясь спрятать подступающую улыбку. Мимо нас проскользнуло несколько официантов. Многозначительно глянув на него я снова продолжила идти. — Многие из них — да, но некоторые видят перспективы в вашем сотрудничестве, — попыталась я ответить максимально выразительно. Мимо прошла девушка славянской наружности в коротком черном платье с элегантными оборками. — А ты? — уточнил Сугуру. Но на какой именно вопрос он хотел получить ответ я не поняла. Пропустив девушку в узком проходе, я продолжила: — Но основная сложность сотрудничества в том, что силы слегка не равны. А в таких условиях доверия быть не может. — Сугуру тихо фыркнул. Я сделала вид, что не услышала.       Преодолев большую часть зала, мы добрались до высоких темных стен, практически не освещенных, попеременно завешанных бордовым бархатом. Вдоль этих стен непрерывно с циркулировали официанты и периодически ходили мужчины мрачного вида в черных одеждах. Кто из них мне был нужен я не знала, поэтому, сойдя с дороги, остановилась, выпрямившись. Ко мне тут же направился один из охранников, я нервно сцепила руки в замок за спиной. Походка и вид его не обещали ничего хорошего. Преодолев неумалимое желание попятиться, я крепче сжала зубы. С каждым его шагом держать невозмутимый вид было все сложнее, а эти цепные псы чувствовали страх, они практически питались им. — Спальня Будды, — вкрадчиво произнесла я, стараясь звучать максимально сурово. Но нужного эффекта это не возымело.       Взгляды охранников не отличались особой нежностью и приветливостью, но с последнего моего визита они стали особенно выразительными. Как много всего поменялось за последнее время. Раньше задерживать меня они бы не посмели, рискуя местом работы, сейчас же во всех движениях читался вызов. Я была для них непонятной девчонкой, незаслуженно приближенной к власти, сейчас же Икар опалил крылья. Не знаю почему, но их это радовало. Все их существование меня совершенно не волновало, как и сотни других вещей в этой жизни, но для них это было невыносимым оскорблением чести и достоинства.       Не двинувшись, я подняла на него глаза, всем своим видом давая понять, что повторять сказаное не намерена. Сейчас их попытки указать мне на новое место вызывали лишь снисходительное презрение. Я смотрела ему в глаза, не двигаясь с места, крепко сжимая руки за спиной, подсознательно заняв устойчивую позу. Охранник поднял глаза на моего спутника и, после непродолжительного обмена взглядами, развернулся и ушел. И в этот миг я перестала бояться этой черно гаргульи.       Не знаю, что он там увидел. Не хочу знать, в моем воображении Гето имел образ, не имеющий ничего общего с угрозой. Глядя вслед удаляющемуся охраннику, я мысленно поблагодарила Сугуру за его дурацкое необдуманное решение кинуться сюда за мной. Как бы я не кляла его за содеянное, чувствовать за плечом его присутствие было равносильно стене, на которую можно опереться.       Дверь за одной из бархатных занавесок отперлась, обнажая темнеющий проход. В черноту подвала уходила пологая лестница. Пахло холодом и сыростью. Я немедля шагнула в темноту и на стенах тут же, моргнув несколько раз, зажглись люминесцентные лампы. Гето не торопился, задержавшись взглядом на провожатом. Эхо превращало их приглушенные голоса в неразборчивый шум. Угрожающий бас мужчины оборвал мягкий вкрадчивый голос мага, повисла тишина, нарушенная тихим звуком шагов Сугуру за мной по лестнице. Дверь захлопнулась, снова отрезая нас от шума игорного зала. Повисла гробовая тишина, развеваемая лишь неловким прерывистым громогласным цоканьем моих туфель и мягкими шагами парня. — Что он тебе сказал? — Сугуру промолчал. — А ты ему? — Ответа снова не последовало. Я раздраженно оглянулась, но в очередной раз встретила лишь безмятежную улыбку. Против этого было нечем крыть. — Надеюсь он не отрубит свет, — тихо пробурчала я себе под нос, отворачиваясь, и аккуратно переставляя ноги на высоких ступеньках, балансируя руками и выверяя каждый шаг. Ненавижу шпильки. Но позориться было не стыдно. — Не отключит, — спокойно заверил меня Гето, по тону его голоса я слышала, что он все еще улыбается. — Хотя таких милых людей я давно не встречал. — Самые милые впереди.       С каждой ступенькой я все явственнее ощущала тягучую неподъемную тревогу. Лестница подвела нас к очередной двери. На этот раз простой железной двери. Никакой магии или иной защиты, просто дверь. Я остановилась. Мне не хотелось ее открывать. Там не ждало ничего хорошего ни меня, ни Сугуру. Лишь новые проблемы, новые опасности. Я опустила руку на ручку двери и закрыла глаза, под ребрами что-то живее сердца болезненно скручивалось в тугой узел. — Я не хочу, чтобы ты был здесь, — тихо, почти шепотом сказала я, — но… — Я знаю, — спокойно перебил меня он, избавляя от необходимости в неловкой благодарности, — потом сочтемся, а сейчас пошли.       Я открыла дверь.

***

      Холодная подвальная комната с низкими потолками пахла сыростью и дорогими духами. Исходя из названия ничего общего со спальней Будды она не имела. Такие же светлые пустые стены с несколькими дверными проемами на каждой из стен. Пол без изысканных украшений лишь такой же бордовый ковер на полу. На потолке было зеркало, а посреди комнаты стоял прямоугольный тяжелый стол с несколькими бордовыми креслами. В дальнем углу стоял официант с тележкой, на которой собравшихся торжественно ожидала бутылка дорогого алкоголя и несколько видов закусок. Они бы могли показаться аппетитными, если бы не периодически подступающие на нервной почве волны тошноты.       За небольшим столом поодаль от входа, обращенные к нам правым боком, сидела пара человек. Со стороны Дзенъинов уже все прибыли. По спине пробежали холодные мурашки — вместо Хироси сегодня присутствовали его жена и моя бывшая госпожа, Суна Дзенъин. Женщина младше сорока лет с практически не стареющим лицом, одетая утонченно и строго: оливковая юбка карандаш и белая рубашка. Едва заметной вишенкой на торте выступали небольшие бриллиантовые пусеты, перекликающиеся с таким же выразительным камнем на обручальном кольце.       По правую руку от нее сидел невысокий но грузный человек, ее охранник. Во всей внешности его выделяла только удивительно неприятный кривой рот из-за поврежденного лицевого нерва.       Суна совершенно расслаблено восседала на кресле, покачивая ногой и лишь мельком глянула на нас. Все так же нося короткую стрижку и убирая волосы за уши, она имела какой-то непосредственный подростковый вид, который очень контрастировал с решениями и указаниями, исходившими от нее. Хитрая, целеустремленная и крайне умная женщина. Она бы как никто влилась в правящую верхушку истинной династии Дзенъин, но, к ее несчастью, проклятье великого рода распорядилось иначе.       Сидя рядом с телохранителем, женщина деликатно оттеняла свою утонченность и изысканность. Так притягательна и обаятельна со своим легким прищуром и никогда не сходящей с губ едва заметной улыбкой, она, с этой же улыбкой, выстраивала свою империю и власть, защищая мужа и все то, что ей принадлежит.       Мое пустое место ожидало, как и место моего нового спутника неподалеку — небольшие неглубокие кресла с низкими спинками. Поклонившись женщине, в ответ я получила только еще более широкую улыбку и ласковый прищур.       Сев по правую руку от мужчины, я тяжело втянула носом пропитаны духами воздух, услышав, как Сугуру садится где-то за моим правым плечом. Мысль о его присутствии удивительно приятно грела в общем океане леденящего ужаса. В очередной раз я ловила себя на этой мысли и в очередной раз поспешно ее прогоняла.       Гостей на переговоры впускали позже, чем хозяев заведения. Я глубоко вздохнула, переплетая пальцы и укладывая руки на коленях. Все это время за мной украдкой с интересом наблюдала моя бывшая госпожа. С таким же властным, непринужденным видом она оперлась на подлокотник, поднеся согнутый указательный палец к губам, с таким видом обычно на ипподроме торгуются за победного жеребца, либо делают ставки. Она наблюдала и мне не нравился ее добрый взгляд. Именно Суна нашла меня, именно она инициировала переезд в Японию. Нежная, как кобра и добрая как гиена, что-то зрело в ее аккуратной голове и мне это не нравилось. Отвечать на ее взгляд я не смела.       Дверь со щелчком отворилась и в комнату вошло двое мужчин не азиатской наружности, молодой парень, немногим старше Сугуру и коренастый квадратный мужчина, по виду перешагнувший за рубеж сорока пяти двумя ногами. Их внутренняя иерархия считывалась с первого взгляда. Это было заметно по каждому их жесту, по движениям. По одному взгляду на них я поняла, что они замешаны с грязным бизнесом. Скорее всего наркоторговцы. Слишком дерзкий и непуганый молодой человек, решивший, что повидали все зло в этом мире. Впрочем, он был простым сопровождающим. Глава визитеров был более театрально демонстративен, заметно более опытен в такого рода встречах. Широкий и морщинистый, скользкий как слизняк с гладко выбритым улыбчивым лицом. Я услышала, как Гето с шумом втянул воздух, о чем он думает я могла только догадываться. От этой мысли стало горько. Чтож, Сугуру, смотри во что ты вляпался. Как сладко неведение, я о нем даже мечтать не могла. Компаньон госпожи лишь пренебрежительно криво усмехнулся, Суна же не шелохнулась. Все тот же взгляд, каким была удостоена я, все та же улыбка.       Пара уселись за стол, официант поднес алкоголь, расставив перед желающими стаканы с виски и льдом. Придвинувшись ближе к столу, женщина сладким голосом поприветствовала собравшихся. Началось. — Приятно познакомится, но, признаться, я ожидал здесь увидеть вашего супруга… — Суна в ответ лишь прикрыла глаза, расплывшись в улыбке.       В суть разговора я не вслушивалась, улавливая редкие фразы, изредка посматривая на хозяйку встречи, обращая внимание, где каждый из собравшихся привирает. Манера речи мужчины, его голос и жесты выдавали в нем опытного бизнесмена, умеющего вести переговоры. Он лучился обаянием и харизмой, стараясь умаслить собеседницу так, что становилось тошно. Для довершения образа ему не хватало только толстой сигары в зубах и пиджака в широкую полоску, но для того, чтобы обаять Суну этого было мало. Женщина лишь так же улыбалась ему в ответ, отвечая мягко и спокойно, словно домашняя кошка. Он бы был типичным представителем западного рынка, еще не слишком освоившись на новой территории. Такие нам встречались не в первый раз. Рынки сбыта, новые возможности, все как обычно.       Но он недоговаривал. Каждую ужимку, каждую попытку отклониться от темы Суна подмечала. Женщина медленно, словно играючи, задорно смеясь с его тупых острот и плоских шуток, подводила к той точке, где и был конец их разговора, накидывая петлей на шею ему каждую ужимку. Она выводила его к тому, что он хотел скрыть, к тому, о чем, как думал гость, ей было неизвестно. Госпожа Дзенъин иногда обращалась ко мне, бросая косой взгляд зеленых глаз, это означало, что я должна дать ответ. Правда или ложь. Правда — я не двигаюсь, ложь — киваю, откидываюсь в кресле, стучу пальцем по подлокотнику, все что угодно. Невинный жест, который можно уловить не оборачиваясь, но вне вопроса не обозначающий ничего. Исходя из этого она дальше вела шахматную партию. Меня всегда восхищал ее навык переговоров, шелковой нитью она обвивала горло потенциального союзника или врага. Молниеносно принятые решения выстраивали из беседы именно то, что ей было нужно. Я восхищалась ею и боялась до дрожи.       Иногда я отвлекалась на мысли о том, что сейчас происходит в голове у Сугуру. Его было решительно неслышно. Иногда я чувствовала, как он шевелится в кресле. Ни единого вздоха. За ним же пристально наблюдал сопровождающий Суны, бросая косой взгляд мне за плечо, но, не обнаруживая ничего подозрительного — снова возвращался к наблюдению за гостями.       Но вот тон разговора начал сбавляться, паузы становились все более длинными и в какой-то момент молодой человек наклонился к уху своего главаря и что-то зашептал, после чего мужчина перевел взгляд на меня. Напряглась ли я? Да. Но все что я могла — ответить таким же сухим и недоброжелательным взглядом, с которым на меня смотрел его спутник.       Суна готовилась поставить точку в разговоре. — Все в вашей риторике прекрасно, и меня устраивает. Но только вот… — японка ласково улыбнулась, на несколько секунд посмотрев на меня, не прекращая говорить, словно я была участником беседы, — очень тяжело на доверительных началах начинать работать с тем, кто пытается конкурировать с нами. — Женщина скорбно сдвинула брови. — Наркотики — не ваш профиль. Разве не в этом суть наших переговоров? — заискивающе протянул мужчина, нервно усмехнувшись. Он не лгал, но теперь не нужно быть тонким психологом, чтобы видеть, как паника медленно проступает на его лице. — Конечно нет, грязный бизнес, — Суна отмахнулась словно он сделал ей неуместный комплимент, — Но… — женщина переменилась в лице. Придвинувшись ближе за стол, она переплела пальцы, опершись на них подбородком. Лисья улыбка, взгляд дикой кошки, — что насчет оружия? — Повисла тишина, прерываемая лишь шумным участившимся дыханием мужчины. Ловушка. Он не знал, что отвечать. Суна продолжила: — прекрасная попытка подобраться поближе и отвести подозрения, назначить встречу моему мужу. Но прекрасная в своей наивности. Неужели вы всерьез полагали, что о вас никто не наведет справки, вы будете первыми, кто предложит встроить наркотрафик в наш бизнес? Какая глупость.       Повисла тишина. Мне ничего не оставалось, кроме как смотреть на потерявшего дар речи собеседника, слушать его болезненное сопение, в попытках выкрутиться из сложившейся ситуации и ждать его ответа либо ответных действий. Надеюсь Сугуру так же бдительно наблюдал за происходящим, если действия будут уж слишком бурными. — Мне кажется возникло недоразумение. — Да, действительно возникло. Позвольте разъясню ситуацию. Кто-то столь гнусно воспользовался вами для возможности заручиться нашим покровительством на рынке. Транзит наркотиков ваш основной бизнес, но есть еще и торговля оружием… — Ну, это просто для души, большие мальчики любят большие пушки… — перебил мужчина, посмеявшись, но, встретив хищный прищур собеседницы, поспешил замолкнуть. — И, раз получилось проскользнуть на рынок, дальше будет проще? Вода камень точит? Завоевав наше доверие единожды, сможете подвинуть во второй раз? Я узнала, как вы ведете дела. Рискованно. В угоду кому? — женщина опустила переплетенные руки на стол, — предлагаю тебе назвать, кто же заставил вас так глупо поступить. Взамен, так и быть, мы простим вам ваши глупые неосторожные попытки мелкого подхалимажа. потеснить нас на нашем же поле и может быть, — многозначительная пауза, — может быть, мы быть будем с вами работать. На наших условиях разумеется.       Мужчина сглотнул, только было видно, как подскочил кадык из-под воротника рубашки. Он старался найти выход. Госпожа Дзенъин терпеливо ждала. — Хоть это и идет в разрез с моими убеждениями, но ситуация выдалась для меня не самая удачная, что ж, примите это как отступление от штатного порядка вещей, госпожа Дзеъин, не в моих правилах подставлять свое начальство, но… Вынужден сознаться, что это ваша родня… — Конкретнее. — Двадцать пятый глава магической династии. Кейта Дзеньин.       Суна удивленно подняла брови и так же невинно склонила голову ко мне, так же опираясь на переплетенные пальцы. Так беззастенчиво и топорно она подставляла меня их вниманию. Никаких больше шарад. В голове сразу все прояснилось до болезненности. Возникло какое-то иррациональное желание залпом выпить стакан виски. Я почувствовала себя совершенно беззащитной, практически голой. Чего ради? Я молча отвела немигающий взгляд от женщины, глядя перед собой. — Ложь, — отрезала я. Женщина снова перевела взгляд на собеседника.       Конечно это была ложь. Суна об этом знала. Расчет был на то, чтобы запугать большими и страшными магами? Они сильно глупее, чем казались. Повисла тишина.       Лжец переметнул взгляд от Суны на меня. Отчаяние и ярость наполняли его взгляд, единственное, что я там видела это бесстыдное обвинение — «ТЫ!» в порыве загнанного отчаяния. Но какая моя была вина в том, что они несли беспросветную глупость? Все, что я могла сейчас — приложить максимум усилий к тому, чтобы не вжаться в спинку кресла. Я крепче переплела пальцы, видя, как рука его потянулась куда-то под стол. Оружия там быть не могло, но что-то сделать он явно собирался.       Я почувствовала магию. Холодную магию, концентрирующуюся в сопровождающем его парне. Маг, все же он маг. Я затаила дыхание, крепко сжав зубы, в надежде не зажмуриться. В комнате с каждым мгновением нарастало напряжение. Я все так же не слышала Сугуру, почему-то даже не надеялась на него. Я не смогла бы предпринять ровным счетом ничего, в лучшем случае я успею снять одну перчатку. Даже дернуться вперед смысла не было. Между нами стол и как минимум один человек. Оставалось надеяться на безболезненную кончину, видимо Суна тоже сделала на это ставку. Я знала, что она со своим спутником не чувствуют магии, гнетущей, бесконечно угрожающей. Секунды тянулись бесконечно. За моей спиной раздалось какое-то едва различимое потрескивание магического происхождения.       Но в последний миг все исчезло. Потрескивающая в воздухе магия растворилась и я услышала за левым плечом тихий напряженный выдох Гето, он снова медленно оперся о спинку кресла. В очередной раз он поменял планы агрессивно настроенных мужчин, а я, в очередной раз, порадовалась стихийному появлению этого мага в моей жизни. — Вот оно что, не мог не проверить! Удивительная вы дама, Мириам, наслышан, — улыбнулся мужчина своей самой противоестественной улыбкой. От звука моего имени из его уст свело живот. — Очень жаль, — честно ответила я.       Он не просто так это сказал. Естественно не просто так. Какая жалкая попытка загладить происходящее, совершенно бесталанно. На данный момент меня больше волновало то, что я невредима. На большее рассчитывать сегодня — роскошь. Мне нечего ему ответить.       Гость все же выдал руководящих им людей, фамилии было достаточно, по реакции Суны — ничего серьезного. Хотя ее настоящие эмоции я никогда не могла прочесть, наверное, никто не мог. Разговор был окончен, без особенно радушных прощаний и обиняков. Всем посчастливилось уйти живыми. Первыми уходили гости, потом положено было удалиться нам. — Не торопитесь, — осекла меня женщина, как только я собиралась подняться из кресла. В животе все оборвалось, я крепче сжала руки. Ее провожатый встал, освобождая место между нами, подошел к официанту и, судя по запаху, налил себе полный стакан виски, после чего одна из входных дверей открылась. Отвлекаться от говорящей госпожи было нельзя. Я сжала зубы. Суна, все так же нежно улыбаясь, посмотрела мне за плечо, в сторону Сугуру. Снова свободно усевшись в кресле, она закинула ногу на ногу. Очередная ее партия. Теперь со мной. Как я могла понадеяться, что нас просто так отпустят?.. — Очаровательный молодой человек. Когда повеяло угрозой — он просто как дикий кот приготовился к прыжку. — Я молчала. Мне нечего было на это ответить. — И где же ты его такого нашла? — очередной вопрос ребром, она подводила меня к тому, о чем подозревала, но не могла знать наверняка. — В Токио, — очень честный и безопасный ответ. От ее улыбки руки начинали дрожать, я сжала пальцы крепче, так что затрещала кожа перчаток. С такой же нежной улыбкой она отправляла людей на расстрел.       Суна понимающе кивнула, подняв брови. Она закрыла глаза и, набрав полную грудь воздуха, снова продолжила: — Мне очень нравилось с тобой работать, Мими. Ты была такой покорной, такой послушной… Но, будь моя воля — я бы ни за что и не при каких условиях не дала бы шанса прожить еще хоть один день после того, как Яга вывез тебя их нашего дома, — говорила она настолько спокойно и равнодушно, будто обсуждала орнамент на постельном белье. В ее голосе не было ни жесткости, ни звенящей стали, лишь гладкий шелк.       Страх, прошибающий до костей парализовал меня, пустота в животе стала невероятно тяжелой и тягучей, бурлящей от предчувствия чего-то плохого. Я чувствовала, как холодный ужас сменился обжигающей паникой, поднимающийся от ступней и ладоней вверх. Я не знала, что ей ответить, не знала, как реагировать. Вот она — Суна Дзенъин, расчетливая, практичная и жесткая. Кого угодно я была готова видеть в числе моих недоброжелателей, но не ее, с кем угодно была готова соперничать и бодаться, но она вызывала чувство бесконечной беспомощности.       Суна продолжала: — Но, к сожалению, мой дорогой супруг проявил сентиментальность, пожелав участвовать в своего рода спарринге магическим миром, неся тебя, как трофей, — она развела руками. — Так и быть, сохраню тебе жизнь. Мне казалось, ты была достаточно умной, чтобы тихо умереть в какой-нибудь канаве или потеряться до конца жизни. Я даже дала тебе время… — женщина театрально вздохнула, — ты знаешь слишком много, дорогая, чтобы вот так беззаботно прятаться у магов, — Суна постучала пальцами по подбородку, посмотрев на Сугуру, — но вместо этого ты приволокла сюда этого щенка. — Женщина задумалась, все так же глядя поверх моего плеча. — Кацухиро договорился с Хироси? — Протянула она, подняв брови, — а, впрочем, не важно. Хироси здесь нет. — Резко отрезала она, будто бы отсекая любую надежду на хороший конец, - что мне прикажешь с вами делать?       Мне было нечего ответить. Любой ответ был неправильным. Я молилась, чтобы Гето тоже молчал. — Если ты спросишь моего мнения — я бы с удовольствием расправилась с вами, — женщина сверкнула глазами в сторону Сугуру, — но как я могу пойти против воли мужа? — Суна мечтательно вздохнула, прикрыв глаза и расплываясь в улыбке, подперев щеку кулаком. — Поэтому ты будешь жить, — женщина открыла глаза, устремив на меня пристальный взгляд зеленых кошачьих глаз, — пока сама того захочешь.       Эти невинно брошенные слова острой стрелой вонзились мне в память. Намек был кристально ясен, из уст этой женщины угрозы никогда не были просто угрозами. Я ее новая кость в горле, над которой не желательно просто так вершить расправу, мне придется оглядываться, бояться, подозревать и прятаться. Интересное будущее. Но, тем не менее, я буду жива. А воля к жизни у меня присутствовала, в данную секунду особенно ярко оттеняемая таким не иллюзорным страхом смерти.       Я приняла к сведению ее угрозы, все складывалось не так ужасно, пока я не осознала, что не услышала одного. Гето. Будто ожидая этой мысли, Суна широким радушным жестом пригласила меня развернуться, поймав это секундное замешательство в моем взгляде. Я проследовала за ее рукой. — Он такой неприкосновенностью похвастаться не сможет.       То, что я увидела — первая мысль — смерть. Настолько зловещим и противоестественным был вид девочки, появившейся позади мага. Тонкая, невысокая девушка с бледной, практически прозрачной кожей и такими же белыми одеждами. Похожие на стеклянную лапшу, коротко стриженные под каре волосы, обрамляли ее лицо. Голубые хищные глаза сверкали, взирая на меня с неприкрытым вызовом, а на лице, в лучших традициях Суны, красовалась улыбка. Только вместо игривого кокетства бесстыдно выглядывало плохо скрываемое чувство собственного превосходства. Надменность. Весь ее вид кричал неведомо о чем. Я видела ее впервые, все ее старание донести какую-то личную истину на меня не производили ровным счетом никакого впечатления. Я ее не знала. Но от нее пахло магией, она не желала больше это скрывать, это было слишком непозволительно для ее гордости. Новый маг в немагическом семействе.       Сугуру, хорошо помня мои наставления, не оборачивался до последнего, его взгляд был направлен на женщину, так сладко улыбающуюся ему в ответ. Но увидев, как округлились мои глаза, он, наконец послушав инстинкт самосохранения, подскочил со скоростью кобры. Я видела, как меняется выражение его лица, появился недобрый прищур, как он сжал зубы, а на щеках заиграли желваки. Вот о чем она говорила, когда сравнивала его с диким котом. Мгновения тянулись бесконечно, я не знала, что делать. Я чувствовала исходящую от него силу и решимость, чувствовала, как сменяется непоколебимое спокойствие на закипающую холодную ярость, чувствовала напряжение в каждом его вздохе. Пантера за секунду до прыжка. Это было видно по его лицу, по его глазам.       Против него была самая хитрая женщина на всем белом свете с маленькой озлобленной тайкой на поводке, обладающей не пойми какой магией, так удачно подкрадывающейся со спины. На его стороне была я. Всего лишь я. Чем дольше я смотрела на Сугуру, тем навязчивее из глубин сознания до меня пыталась достучаться какая-то мелодия. Видимо мозг начал сходить с ума. Раздался уже знакомый треск, воздух резко стал наэлектризованным и вязким, на короткий миг я увидела, как по стене практически беззвучно пронеслось что-то огромное и длинное, сверкающее зубами и бессчетным количеством глаз, уловила запах проклятья.       В то же мгновение маг сделал выпад, собираясь схватить девушку за горло, но та скользящим движением увернулась. Гето сиюсекундно предпринял новую попытку. Движения его были стремительны, практически неуловимы, но эта девочка оказалась быстрее. Вывернувшись из-под его руки она целеноправленным четким движением ткнула ему пальцем в область виска. Он заметил, но не успел увернуться, легкого касания было достаточно. Невинный жест разил страшнее пули. В один миг все прекратилось. Проклятье, не успев материализоваться растворилось, рука мага безвольно повисла.       Мое сердце оборвалось, мне показалось, что я сейчас потеряю сознание. Длинные белые пальцы альбиноски легли ему на горло. Это было начало конца. — Пусть наш гость обратно присядет. — Кокетливо попросила Суна и маг тут же повиновался, опустившись на кресло. Глаза его были закрыты, а на шее все так же лежали тонкие длинные пальцы девушки. Было в этом жесте что-то неправильное, вульгарное, сквозящее угрозой.       Пазл в голове, наконец, собрался в очевидную картинку. Телепатка. Вот откуда эти вызывающие взгляды и напускная важность, она не просто метила на мое место, она заняла его с наскока. Едва ли ей было сильно больше шестнадцати. Она была младше нас обоих.       Все так же стоя за спиной у Сугуру, тайка медленно, едва касаясь, практически кокетливо провела кончиками пальцев ему от шеи выше, аккуратным нежным движением погладила по щеке, повторяя изгиб челюсти и, оторвав взгляд от Гето, посмотрела на меня. Я следила за каждым ее движением, не в силах оторвать взгляд. Чудовищно жгучий комок скрутился в груди, в комнате резко стало невыносимо душно, а в глазах начали плясать темные пятна. Сугуру тяжело выдохнул. — А щенок-то кусачий! — заметила альбиноска, пристальнее разглядывая парня. Мне оставалось только гадать, что сейчас происходит между ними. Я корила себя за беспомощность и за тот парализующий ужас, который не давал мне пошевелиться.       Суна буквально нашла мне замену, удовлетворяющую ее требованиям, маг — удобный для династии Дзенъинов. Возможно оно и к лучшему, ее лавры меня не интересовали, пусть занимает свое место под солнцем. Девушка, все так же не отрывая кончиков пальцев от лица Гето, облокотилась на спинку кресла, разглядывала его: — Но какая же мерзкая техника… — она не договорила, видимо, ожидая какого-то ответа с моей стороны, возможно оправданий, — но как он?.. — Ответом ей был холодный взгляд, казалось, она лишь глубже полезла к нему в голову: – жрет проклятья! Как же отвратительно, — разразилась хохотом она, который через пару мгновений стал сдавленным и менее беспечным. На вопросительный взгляд Суны, девушка тяжело вздохнула, отводя взгляд. Очевидно совладать с магом ей было не так просто.       Я решительно не знала, что делать. Первая мысль — притвориться мертвой. Вторая — взять себя в руки. Третья — убежать в одну из открытых дверей. Драку я не рассматривала ни в каком виде. С обездвиженным магом шансы мои стремились к нулю, они меня убъют, стоит только пошевелиться. Да даже пошевелиться — нескончаемая роскошь. Оставалось пытаться хитрить. Мышь пытается обмануть кошку, очаровательно. Я снова повернулась к Суне. — И что дальше? — спросила я, скорее, у самой себя, чем у женщины. — Придется проверить… чистоту его помыслов, — невинно пояснила Суна, подбирая самые красочные слова, — не имеешь ничего против?       Конечно имею. Еще как имею! Вдох-выдох. — Нет, — выдавила из себя я. Одна мысль о руках телепатки на его лице удивительно коробила. Сейчас я, как бешеная собака, скрежетала зубами. Победить Суну в словесном поединке для меня было непосильной задачей даже в фантазиях. Надо было попытаться подобраться поближе. Получить возможность встать. Я всеми силами прогоняла головокружение и дрожь во всех местах, названия которых я знала. Почему так сложно? Долбаные маги. Меня бы просто убили и никто бы не мучался. Но больше я не была готова на такую сделку. — Позволишь? — я взглядом указала на тележку с напитками, возле которой раньше стоял официант, видимо удалившийся вместе со спутником госпожи. Женщина ласково улыбнулась. Счев это положительным ответом, я медленно проследовала к тележку, чувствуя, как трясутся колени. Ноги отказывались меня слушать, каблуки были невероятной пыткой. Остатки мыслей о побеге отметаются.       Налив воды в резной стакан для виски, я из своего угла наблюдала, пыталась оценить происходящее хоть сколько-то трезвым взглядом. Мозг судорожно искал решения, хотя это больше было похоже на панические метания в черепной коробке с мольбой об эвакуации. Как эти маги бездумно кидаются в опасность с головой? Вдох-выдох.       Суна за свою неприкосновенность не опасалась, для нее я была послушной собачкой. В сущности, даже сейчас, это не до конца являлось неправдой. Телепатка, видимо, тоже не ожидает никакого противостояния. Она знает обо мне сильно больше, чем я о ней. Эта мысль очередную искру злости.       Альбиноска нависала над головой Гето, словно злое божество, я могла только догадываться, что она пытается там найти. Могло ли это быть просто проверкой? Я посмотрела на Сугуру. Нет. Было видно, сколько он усилий прилагает к тому, чтобы противиться происходящему: практически окаменевшие мышцы лица и мелкие, выступающие капли пота говорили об обратном. Видеть его таким было невыносимо, сознание металось, я со всей силы старалась держать себя в руках. Такими же неторопливыми шагами я направилась в сторону своего места, чувствуя, как тянутся затекшие мышцы, как сердце с новым энтузиазмом разогнало кровь по телу, а вместе с ней возвращалась та жесткость в районе позвоночника, которую я практически потеряла за последние несколько часов. У меня не было на это права. Тревога загнанного зверя все еще сидела внутри, застряв где-то в области горла, не давая ни глотать, ни дышать. — Проверка пыткой? — прохрипела я. Ответом мне был режущий без ножа взгляд голубых глаз. — Имеешь что-то против? — осведомилась моя бывшая госпожа. — Имею. — сорвалось у меня с языка. Казалось, мы обе не ожидали такого ответа. Но это оказалось приятно. Удивительно окрыляющее чувство, если не учитывать ужас, который все еще подстегивал меня прибегнуть к стратегии опоссума и прикинуться мертвой.       В ответ альбиноска рассмеялась, не выпуская сознание мага: — Кажется, теперь я знаю, что нужно искать!       Все что мне оставалось — позавидовать ее возможностям, ее магическому арсеналу недоступному мне. Она сильна. Завидовать и ненавидеть. — Очаровательно! — она снова посмотрела на Сугуру тем же взглядом, который позаимствовала у своей новой опекунши: — как он старательно все прячет, ты даже не представляешь.… Но у меня есть свой подход.       В этот же миг Гето издал какой-то хриплый невнятный сдавленный звук. Океан страха, которые во мне остался мгновенно вскипели жгучей яростью, разгораясь и захватывая все эмоции на своем пути. Я поняла, что я ненавижу эту садистку и ненависть эта была сильнее страха за свою неприкосновенность. Эта злость была дикой, совершенно первобытной. В один миг, срывая с себя ненавистную перчатку, я стальной хваткой вцепилась в горло альбиноски, чувствуя, как немеют пальцы, впиваясь глубже и как приятно проминается под ними ее тонкая мягкая шея. Ни один медвежий капкан не мог со мной сравниться в тот момент. Я забыла про сидящую за спиной Суну, забыла про толпу охранников за стеной, забыла про камеры. — Дерзни, — прошипела я, притягивая к себе так близко, чтобы чувствовать сбивчивое дыхание, — и познакомишься с настоящей пыткой.       Я не угрожала и не предупреждала ее, я бросала ей вызов. Вся та искрящаяся надменность растворялась. Если зовете меня собакой, будь по-вашему! Пусть только попробует отвести взгляд.       В ее надменных голубых глазах мелькнуло то, что было мне слаще меда. Тень страха. Я была готова померяться силой, готова была проверить, кто быстрее, кто злее, готова была проиграть, но пока у меня перед глазами было вымученное лицо Сугуру, шансов у нее не было. Я упивалась ее ужасом, вдыхала запах ее паники, чувствовала, как соперница дрогнула, поддаваясь эмоциям, как она отпускает волю мага, как отступает назад. Это чувство горело во мне ярким костром, затмевая сознание, в голове все так же маячила тихая, незнакомая до этого мелодия, оформляясь в слова.

Демоны ищут тепла и участья Предаюсь огню, разрываюсь на части...

      Мне хватило бы минуты, чтобы ее сломить и порвать ее дрогнувшее сознание на части, безжалостно наказывая за содеянное и за то, что она собралась совершить. Навязчивая песня была невыносимой, она была словно маслом для того полыхающего пожара внутри. Этот огонь больше не обжигал, он был холодный, ледянящий кровь.

Оставляю ожоги и ноющие порезы Все равно, ты ранишь сильней, чем стекло и железо.

      Легкое прикосновение вернуло меня в себя, словно обрушивая, в знобящий холод подвала. Приложив остаток сил, чтобы остаться на ногах, я бросила быстрый взгляд на Гето, который уже был рядом, спина к спине.       С призрачной легкостью на наши плечи опустились руки Суны Дзенъин. Отрезвляющее, возвращающее в сознание прикосновение. Мои пальцы послушно отпустили горло девочки, та, рывком выскользнув, ударилась спиной о стену, так и оставшись там. Силы начали резко покидать тело, а дышать стало невыносимо тяжело. — На сегодня все свободны, — так же сладко прошептала Суна. — Вас проводят.

***

      Мы с Сугуру молча сидели в машине, пока все тот же водитель доставлял нас домой. Кацу не было.       Я изредка украдкой поглядывала на Гето, но каждый раз не находила, что сказать и просто стыдливо поджимала губы. Я не могла отделаться от какого-то зыбкого липкого чувства. Гето, отвернувшись от меня, молчал, глядя в окно на покрывшиеся темнотой улицы Токио. Как мне казалось, он быстро пришел в себя, но сегодняшний день дался ему не просто. После пережитого было что обдумать. Я старалась не гадать, жалел ли он о своем решении. Явно жалел. — Куда Вас везти? — монотонно поинтересовался водитель, глядя на нас в зеркало заднего вида. Маг назвал какую-то улицу Эдогавы, я же просто попросила увезти к колледжу. Я надеялась, что он не называл свой настоящий адрес.       На душе было гадко и тяжело. В голове снова и снова всплывали слова Сугуру: «Надеюсь еще увидимся». Я больше не надеялась. Его остановка была раньше моей.       Парень открыл дверь автомобиля, я стыдливо старалась не смотреть на него, все так же, не зная, что сказать, чтобы это прозвучало хоть сколько-то уместно. Банальное «пока» казалось приторным до тошноты. — Мидж, — голос Сугуру. Я вздрогнула, резко обернувшись. Не слышала его с момента входа в тот злосчастный подвал. — Наш уговор. — Он многозначительно посмотрел на меня. Я не понимала о чем речь, в голове резко стало пусто, — мы пережили сегодняшний день, — напомнил он, мягко улыбнувшись, — ты обещала, так что жди. — И захлопнул дверь автомобиля. Акура тронулась.       Озарение прошибло меня спустя несколько секунд будоражащим трепетом. Я, как маленький ребенок, вскочила коленями на сиденье, заглядывая в заднее ветровое стекло. Сугуру же, не дожидаясь, пока машина уедет, закурил и устало провел рукой по голове, непрерывным движением опустившись к шее, запрокинул лицо к ночному небу, выдыхая серый дым. Автомобиль повернул и маг пропал из виду.       Я сползла обратно на сиденье, судорожно пытаясь побороть желание закрыть лицо руками. Мне хотелось глупо улыбаться.