Морок над Клагмарским побережьем

Странно было оказаться в Хогвартсе во время каникул. Без студентов замок непривычно для утра тих. Себастьян знает, что во время учебного года он такой бывает только по ночам, когда приходилось выбираться в запретную секцию библиотеки, стараясь не наткнуться на разгуливающих привидений или неспящих преподавателей. Тогда он вслушивался в каждый шорох и гадал, староста это патрулирует коридоры или трудолюбивый домовой эльф наводит порядок. Сейчас башня Защиты от Тёмных искусств наполнена лишь приглушёнными звуками. Хохот катающегося по перилам Пивза издалека разносится эхом до самого потолка, а кажется, что звучит из-за стены вместе с тихим напеванием и лязганьем заколдованных доспехов. Где-то на этаже выше слышится голос горгульи, которая не прекращает своё ворчание даже в отсутствии слушателей. Люди на портретах глядят с любопытством, десятки глаз смотрят на двух учеников, которые оказались в замке во время каникул не просто так, которые преследуют мрачную тайну. Или сама тайна преследует их. Слева — витражное окно — излюбленное место Оминиса, под ним, на полу он обычно сидел на переменах, пока Себастьян на лавочке у стены болтал с любым учеником, кто садился отдохнуть рядом. До наступления таких дней осталось недолго. Себастьян взглянул на мрачно-молчаливого Оминиса и надеялся — ничего плохого, что неумолимо чувствуется, между ними не произойдёт, и в следующий раз они войдут в эти стены не незнакомцами. А сейчас Себастьян взял парня за руку, и они поспешили по каменной лестнице, в сторону класса Защиты от Тёмных искусств. Дверь открыта, профессор, даже если и отлучалась из замка на время каникул, сейчас уже, наверняка, во всю готовится к новому учебному году. — Профессор Гекат! — позвал Себастьян, ещё до того, как успел вбежать в класс. Учебная комната не изменилась, под потолком неизменно висел скелет дракона, который Сэллоу благополучно чуть не уронил на Леандера Пруэтта во время потасовки перед началом урока в прошлом году. В углу среди таинственных артефактов по-прежнему распахнула свои объятия железная дева. Рядом с ней учебники поставлены в ровную стопку, а не как во время занятий — свалены в кучу, потому что ученики, беря книгу, никогда не удосуживались аккуратно положить её на место. Профессор Дина Гекат появилась на лестнице, ведущей в учительский кабинет. Она остановилась и поправила элегантно повязанный на шее голубой шарф. Брови седой пожилой женщины от лёгкого удивления на секунду взметнулись вверх. — Ваша тяга к знаниям похвальна, но каникулы ещё не закончились, — произнесла профессор, смотря на учеников с благосклонной улыбкой. Себастьян остановился и замялся, вытирая рукавом проступившую на лбу испарину от интенсивного подъёма по ступенькам. Надо было заранее подготовить правильно сформулированный вопрос, но парень, как обычно, об этом не подумал и теперь поспешно выискивал слова в хаотичном потоке мыслей. Он посмотрел на Оминиса, но тот специально также выжидающе молчал, предоставляя возможность выкручиваться Себастьяну, которому и пришлось отдуваться самому. — Мы хотели кое-что спросить, — после глубокого вздоха начал он, стараясь говорить спокойно и отбросить спешку. — Не сомневаюсь, что это касается подготовки к моим урокам, — в голосе был намёк на игривость. — Не совсем, — сразу отрезал юноша, — мы хотели спросить об одном случае в Министерстве. Вы же работали в Отделе тайн? — Неуверенно продолжил Себастьян. — Да, — заинтересованно ответила женщина, подошла к слизеринцам и сложила ладони у груди, — но ваша хромающая дисциплина, мистер Сэллоу, серьёзная помеха для карьеры в данном отделе. Оминис и Гекат в унисон хмыкнули, а Себастьян стушевался, опустив голову. — Мы тут просто путешествовали и… — Он сделал паузу и продолжил изъясняться разрозненными неуверенными фразами: — Вам что-то известно о событиях на Клагмарском побережье? Говорят, там люди пропадают. А потом мы в книге прочитали, что сто лет назад там побывало Министерство. Нам стало интересно. Гекат вскинула подбородок, не спеша отвечать. — Что там искали? — спросил Себастьян, охваченный нетерпением. Профессор на мгновение задумалась, не спуская с Сэллоу обеспокоенного взгляда. — Вы же не думаете всерьёз, что я поведаю вам Министерские тайны. — Мы понимаем, но возможно, есть что-то, что мы можем знать. — Этим местом действительно занимался Отдел Тайн, но это было очень давно, я знаю об этом только понаслышке. Но даже если бы и владела подробностями, то не могла бы вам их раскрыть, — осторожно начала Гекат, тщательно взвешивая каждое сказанное слово, — скажу лишь, что это было после того, как там исчез один из работников Комиссии по обезвреживанию опасных существ. Он изучал прибрежную лощину, где и была найдена часть его вещей. Этот случай был обнародован и больше не является тайной. Себастьян зацепился за эту информацию. — Его нашли? — Нет, не живым, не мёртвым, хотя кто-то из жителей полуострова говорил, что видел его призрака. На этом всё. — Мы прочитали, что жители жаловались на какую-то тварь. Там правда поселилось некое существо? — Да, жаловались, но ничего подобного не обнаружено. Деревня быстро опустела, и не было больше надобности изучать это место. — А как же пропажи людей? — резкий вопрос, как громкая вспышка, которая заставила лицо профессора приобрести более суровый оттенок. — К сожалению, люди пропадают не только на Клагмаре. И поэтому, вам надо быть предельно осторожными в своих путешествиях, — назидательно и со всей строгостью сказала профессор Гекат, не сводя с Себастьяна требовательного взгляда и не скрывая своего беспокойства. — Вы что-то видели? — Нет. У нас исключительно академический интерес, — как можно увереннее ответил он. — Я не знаю, опасно ли это заброшенное место, дело слишком старое, — мягко и искренне добавила она, — но, если вы с чем-то столкнулись, прошу не скрывать это и обратиться за помощью. Не хотите ли вы мне что-то рассказать? — Нет, профессор. В эту секунду Гекат перевела взгляд на Оминиса, но тот, даже если и хотел высказаться, то просто напряжённо молчал. — Тогда ладно. Но помните, что в Хогвартсе тот, кто ищет помощи, всегда её получает. Себастьян кивнул, не смотря на преподавателя, и попятился назад. — Спасибо! — крикнул он и поспешил в коридор. Уже за дверью Сэллоу недовольно проговорил себе под нос: — Ага, конечно, Отдел тайн занимается исчезновением человека и поиском упырей — ерунда какая, там точно что-то посерьёзнее. Он резко остановился. — Чёрт! Мы забыли показать найденную бутылку, — он развернулся и хотел бежать назад, попутно выискивая рукой в сумке находку. Оминис тяжело вздохнул и остался на месте. — Это воспоминание. — Что? — Себастьян замер. — В бутылке чьё-то воспоминание, — повторил Мракс чуть громче. На осознание потребовалась секунда. — Вот дерьмо! Точно. Ты гений! — После короткой паузы Сэллоу внезапно взял его за руку и потащил вперёд. — Пошли. — Куда? — В кабинет директора, к Омуту памяти. Блэка ещё точно нет в школе, он никогда не появляется раньше начала учебного года. — Ты знаешь пароль? — Да, кое-кто узнал его и любезно рассказал мне. — И почему я не удивлён, — Оминису осталось только сокрушительно покачать головой.

*

Через зал трофеев, затем по извилистому коридору с деревянными стенами они приближались к грифону, за которым скрывался кабинет директора. Себастьян назвал пароль: «toujours pur». И статуя покорно открыла проём к узкой винтовой лестнице. Поднявшись, они попали непосредственно в просторный кабинет с высокими окнами. Себастьян уже бывал здесь несколько раз, когда Блэк, не без наводки библиотекаря Агнес Пергамм, отчитывал его за очередную шалость. Увешанные портретами высокие сводчатые стены ожили, прежние директора Хогвартса стали переглядываться, с подозрением смотря на незваных юных гостей, а мраморные белые бюсты Финиаса Блэка, которые по ночам неустанно полировал домовой эльф Скроуп, повернули головы в сторону вошедших. Себастьян не упустил возможность покопаться в ящиках и на письменном столе в поисках чего-нибудь любопытного. Может, он обнаружит здесь занимательную вещицу, конфискованную у какого-нибудь нарушителя школьного спокойствия. Но на столе были оставлены только несколько бумаг, среди которых был найден чек: «Средство для укрепления волос. Воск для усов. Помада для волос из бундимуна. Расчёска с жемчужной ручкой. Чесалка для спины с золотой ручкой. Доксицид. *Уплачена лишь малая часть суммы. Не забыть отправить счёт в министерство*» Себастьян хохотнул, его глаза по-лисьи сощурились и блеснули от внезапной идеи. — Нужно наведаться в покои нашего дражайшего директора, — ехидно проговорил он и направился в сторону двери в спальню Блэка. Замок с лёгкостью поддался заклинанию Алохомора, и за дверью открылась почти пустая комната, где помимо мебели были всё те же бюсты на постаментах. Из вещей практически ничего не осталось, кроме книг и пары мантий, аккуратно сложенных на стуле. А в прикроватной тумбочке, среди пахучих флакончиков Себастьян нашёл опрометчиво оставленную на свою беду вышеупомянутую чесалку для спины и с донельзя довольной ухмылкой щедро посыпал её волдырным порошком, купленным во время учебного года, чтобы как-нибудь насыпать Леандеру Пруэтту за шиворот. — Кое-кому теперь понадобится не только средство от прыщей, но и от внезапно появившейся ещё одной проблемы, — заявил Себастьян, возвращаясь к Оминису. Он подробно пояснил ему, что сделал. После услышанного, Мракс… рассмеялся. Как в былые времена, когда они вместе устраивали какое-нибудь безумство. Он снова слышит этот смех, который греет душу, который похож на музыку. У Сэллоу кольнуло в груди. И на мгновение, захотелось просто уйти отсюда, оставить все тайны и выбросить бутылку с посланием, лишь бы вернуть эти беззаботные моменты и слышать этот смех чаще. Захотелось — но только на мгновение. Омут памяти находился в нише под аркой позади стола. Это была неглубокая каменная чаша с вырезанными на ободке письменами и рунами. От содержимого исходило ярко-серебристое газообразное свечение, оно переливалось и двигалось, образовывая то круги, то мелкие полосы. Себастьян подошёл ближе, держа в руке бутылку с посланием. Взмахом палочки он вынул пробку, колыхающаяся жидкость, почувствовав свободу после многолетнего заточения, засветилась ярче. Когда он наклонил склянку, содержимое медленно вытекло и опустилось в неспокойную рябь омута, растворяясь в нём. Субстанция завихрилась сильнее, становясь прозрачнее, на дне стало возможно увидеть смутные очертания воды, берега, деревянных построек. Себастьян наклонился и пытался разглядеть старую пристань. Стоящий рядом Оминис немного нервничал, хоть и старался не показывать вида, он бы многое хотел сказать, вот только понимал, что от этого не будет толка. Его руки крепко держали края чаши. — Мы не делаем ничего криминального, — подбадривающе заговорил Себастьян. — Кроме того, что вломились в кабинет директора. — Оно того стоило, — улыбнулся он, представляя последствия своей шалости, — и не волнуйся, никто ещё не умирал от просмотра воспоминаний. — В твоем случае, даже чтение книг может сулить беду. — В миг ответил Оминис, нахмурил брови и поджал губы. Себастьян закатил глаза. — Готов? — С волнительным придыханием спросил он. Оминис кивнул. Себастьян склонился так низко, что коснулся носом подобия стекла, через которое очертания порта становились чётче. Поверхность покачнулась, и взор утянул головокружительный водоворот, в котором смешались стены и окна кабинета, чужое небо, море и грязный песок. И вот они стоят на деревянной чёрной пристани в окружении десятков голосов. На берегу среди камней и моллюсков валяются груды гниющей рыбы, кишки и другие внутренности китов и акул. Требуха была и в колеях прямо на дороге, там, не обращая внимание, по ней ступают босыми ногами местные жители. В широкой гавани пришвартованы несколько кораблей, тот, что ближе всех, кажется самым старым, угрюмым, но благородным; с обветренным чёрным корпусом и со следами зубов кашалотов, но с гордо стоящими высокими мачтами, на которых, словно муравьи, трудятся матросы. Ни у кого нет волшебных палочек, не видно применения никакой магии. С пристани члены команды с рябыми, смуглыми от палящего солнца лицами, поднимают на судно рулоны парусины, сундуки, бочки и свёрнутые канаты. За процессом следит человек в кителе и с короткой смоляной бородой, он курит трубку, выпуская из ноздрей жёлтый дым, матросы обращаются к нему как к старшему помощнику капитана. Подле мужчины становятся два матроса в истлевших, некогда белых рубахах, которые сейчас больше похожи на половые тряпки с жёлтыми от пота воротниками и под мышками. Человек с трубкой, поворачивается к ним лицом. Один из матросов с опаской говорит: — Капитан, точно, выжил из ума. Что за людей он берёт на борт? И всё трое смотрят на палубу, где и стоит капитан — высокий мужчина с широкими плечами, из-за расстояния не видно черт его лица, но он, только своим станом, производит впечатление самоуверенного гордеца. Наблюдатели содрогаются, увидев, что капитан находится в окружении пяти фигур в чёрных одеяниях — призраков, которые, казалось, возникают из воздуха. Двое, в таких же тёмных мантиях, несут на палубу нечто похожее на ящик, плотно обёрнутый тканью. Когда ноша была поднята на борт, стало понятно, что это не ящик, а нечто плоское, наподобие картинной рамы. — Не наше это дело, — грозно отзывается старпом и поворачивает в зубах свою трубку в другую сторону. Но глаза его такие же обеспокоенные, как и у матросов, стоящих рядом. Пристань, корабль, море стали расплываться, очертания превращаются в густую чёрную дымку. Окружение меняется. И вот Себастьян и Оминис стоят на палубе. Внизу пучина волн и млечные пути кораллов и атоллов в прозрачной воде, а перед глазами — безлюдные воды и тысячи миль синевы до горизонта, где видны каменистые архипелаги. — Капитан, команда волнуется, мы сильно отклонились от курса и приближаемся к берегам Англии. — Обращается старпом, подходя к статному, словно венценосный царь, мужчине, стоящему на рубке. Тот медленно оборачивается. — Скоро мы будем на месте, — с промедлением, размеренно провозгласил капитан и снова устремил взгляд вдаль. — Но, сэр. Что это за люди, которых вы пустили на борт? Команда полнится суеверными толками, пополняемыми сатанинской несусветицей. Матросы жалуются на странные звуки в трюме ночью. Судя по хмурым бровям, капитан больше ничего не скажет. Очертания корабля расплываются, скрывается небо, сгущается тьма. Наступает ночь. В кромешной темноте по трюму медленно идёт старший помощник. Убедившись, что рядом никого нет, он зажигает свет на конце волшебной палочки. Мужчина прислушивается и подходит к одной из кают, из которой доносятся тихие бормотания. Он, как можно аккуратнее, приоткрывает дверь и вглядывается в тесное помещение, где горит одинокая сальная свеча. Там сидят люди в чёрных мантиях напротив картины в позолоченной раме. Себастьян невольно вглядывается в неё, но не может чётко разглядеть изображение. Оно двигается, и на секунду даже кажется, что чья-то костлявая когтистая лапа отделяется от полотна. Один человек резко поворачивает голову. Старпом моментально гасит свет и отскакивает назад. Себастьян вздрагивает и машинально хочет сделать тоже самое, но не успевает. А глаза человека, какой-то нечеловеческой наружности, смотрят так, будто видят незваного наблюдателя сквозь года. Себастьян едва смог перевести дыхание, а обстановка снова меняется. Корабль, мерно вздымаемый колоссальными валами, мчит навстречу буре. Колыхание судна становится всё смертоноснее с каждым новым неистовым шквалом. Тайфун поёт и ударяет по снастям, как по струнам, а нарастающий гулкий вой и взрыв громовых раскатов обрушивается сверху. Голые мачты, с которых сорвало всю парусину, словно ивы, гнутся и трещат от натиска непогоды. Небо ревёт и раскалывается от грома. Матросы пытаются подтягивать вельботы,чтобы их не смыло за борт, бегают по скользкой палубе. Кто-то взывает к Богу, кто-то заходится в адских проклятиях, перебивая команды капитана. — Право руля! — громогласно кричит он, — сушить вёсла! Киль врывается и разрезает злобные воды, вонзаясь во взбитый пенный круг. Себастьяну кажется, что его вот-вот смоет в головокружительную пучину вместе с бутылками и бочками, которые перекатываются по палубе, прежде чем свалиться в воду. Захотелось схватиться за натянутые канаты, но его руки проходят сквозь. Мозг понимает, что это воспоминание, опасности нет, но сердце всё равно бьётся в унисон с бешеным трепыханием обрывков парусины. Корабль замирает, воздев нос к небесам на остром гребне, и летит вниз, на дно водных долин и ущелий. Стремительное скольжение по водному склону сопровождается воплями рулевых, которые с натужным криком удерживают рулевое колесо. Грандиозные валы всемогущего моря бросают судно из стороны в сторону, он накреняется, на секунды замирая почти параллельно воде, а затем снова выпрямляется, и его мачты снова смотрят в грозовое небо, чтобы через секунду наклониться в другую сторону. В общем хоре летят к небу вопли и нецензурная брань, сливаясь в единый гомон. Себастьян смотрит на свои бестелесные руки, которые пронзают крупные капли дождя и разбиваются о набухшие доски. Прямо сквозь него, смотря вверх, пробегает матрос с неистовым криком не то от восторга, не то от ужаса. Подняв голову вместе с членами команды, Себастьян видит, что ноки реев увенчаны бледными огнями — белыми пламенными языками, которые беззвучно горят в темноте. Это венчают корабль огни святого Эльма. — Эльм! Это святой Эльм! — кричат со всех сторон. — Это сулит нам удачу! — послышался громкий голос капитана. Только старпом не смотрит, держится за флагшток, стоит в нерешительности, только у него одного в руках волшебная палочка, и через секунды, наконец, он использует её. Мужчина бежит вперёд и отражает неистовую волну, которая чуть не смыла в пучину одного матроса; произносит Репаро и чинит сломанную грот-мачту. Конец его палочки устремляется в небо, пытаясь сдержать порывы ветра, но вдруг помощник капитана замирает, глядя на нос корабля. Там, проворно вскочив на треугольное возвышение на носу, появляются люди в чёрных мантиях с завёрнутой в ткань картиной, встают во весь рост и с жадным напряжение вглядываются в острые рифы. Себастьян узнаёт грозное очертание Восточного берега полуострова Клагмар, его высоченные утёсы на фоне ревущего неба. В один момент, с едва слышным хлопком, люди бесследно исчезают. — Нет! — в отчаянии вопит капитан, протягивая руки вперёд, рвётся к теперь уже пустому носу корабля, где только что стояли люди. А злополучное судно неумолимо летит всё ближе к смертоносным камням. Старпом забегает в открытую рубку, где слабо горит жёлтый свет поваленного фонаря, хватает с пола бутылку и подносит конец волшебной палочки к виску.

*

Себастьян с глубоким рваным вдохом выпрямился, округлёнными глазами смотря перед собой. — Ахуеть, — медленно проговорил он, переводя взгляд с чаши на Оминиса, — вот как там появились эти люди. И они что-то или кого-то привезли с собой... — он оборвал себя на полуслове, смерил друга суровым взглядом исподлобья. — Постой, ты давно знал, что в бутылке! — голос едва не сорвался на крик. Себастьян резко оторвал руки от омута. Оминис промолчал. — Как ты узнал? — Догадался. Всего лишь Специалис Ревелио. Я думал, что на объекте тёмные чары, заклинание их не показало. Но я почувствовал магические свойства и консистенцию. — Почему не сказал? Какого чёрта! — злость и разочарование скрыть не удалось, сердце всё ещё быстро билось. — Я не был уверен, да и откуда мне было знать, что ты знаешь пароль от директорского кабинета, — Мракс ответил в такой же твёрдой манере. Себастьян многое хотел бы высказать, выругаться, но вовремя осёкся. Если бы перед ним был не Оминис, то поток негодования точно вылился бы наружу. Вместо этого он прожигал его взглядом, едва не покрываясь красными пятнами от злости. — Может, ты что-то ещё от меня скрыл? — с укором спросил он. Оминис опустил голову и тихо ответил: — Нет. Очень хотелось поверить. Не получалось. — Я возвращаюсь в Крэгкрофт, — чётко сказал Себастьян — Зачем? Мы выяснили всё что могли. Мы можем вернуться к профессору Гекат, рассказать то, что ты предпочёл умолчать про заколдованных людей, убийство браконьеров. Может, она подключит свои связи, и Министерство вмешается быстрее, да и Нерида уже наверняка написала туда. — Ты можешь остаться в Хогвартсе, — перебил Сэллоу, — до начала занятий меньше недели. Я отдам тебе твои вещи и… — Нет, я с тобой. — Оминис сказал это так, что стало ясно — возражения не принимаются: — Что ты задумал? Себастьян даже не понял, рад ли тому, что Оминис будет рядом или нет. Побеждало неумолимое желание отправиться одному, чтобы не слушать предостережения, которые Имельда Рейес на днях назвала «здравым смыслом», для него сейчас все слова Мракса превращаются в тупое нытьё. — Я хочу кое-что проверить, а потом сделаем, как ты сказал. Попутно я расскажу тебе подробнее, что было в воспоминаниях. Себастьян развернулся и двинулся в сторону выхода. Пришло отчётливое осознание, что один шаг ближе к тайне это один шаг против Оминиса.