Жажда крови и тыквенные оладьи

Как сладка, должно быть, ее кровь… Он напряженно облизывает губы, машинально касается языком заострившихся ноющих клыков. – И, представляешь, она похвалила мою картину! – возбужденно рассказывает Джелана. – Выделила из всех! Кимберли!.. Сказала, что у меня большое будущее! – Должно быть, это очень высокая похвала. Он мягко улыбается, не размыкая губ. Смотреть в глаза, а не на открытое тонкое горло, стоит некоторых усилий. – Я ведь… – Вдохновлялась ею с детства – я знаю, – тепло говорит он, касаясь ее руки. Клыки простреливает болью. – Ты всё помнишь, – смеется Джелана. – Каждую мелочь, – заверяет он. Голод режет горло. Пора бы привыкнуть. – Блинчики с кленовым сиропом и брусничное мороженое, пожалуйста, – говорит Джелана подошедшему официанту. – А ты что будешь, Лэйр? – Я не голоден, – солгать легче, чем вздохнуть. Особенно сейчас, когда она так близко, и аромат ее волос кружит голову, и давно поверженный зверь в груди царапает когтями клетку ребер, рвется на свободу… Как сладка, должно быть… Жестокая боль многолетнего голода простреливает жилы, когда Джелана в ожидании заказа опускает голову ему на плечо, продолжая рассказывать о выигранном конкурсе. – Я так люблю тебя. Я так тобой горжусь. – Он слегка касается губами ее макушки, спокойно выдерживая боль. Почти привык. Следовало бы рассказать. Давно следовало бы. Но так не хочется портить счастливый вечер… И Лэйр, проводив Джелану до двери, снова целует ее в щеку, пряча клыки, а не в губы, как она того ждет – как он сам бы желал. – До завтра.