Город Цветных кварталов

      Зойсайт мягко обнял Ами за плечи, не зная, не лишнее ли это, ведь, оказавшись в ее объятьях, он испытал далеко не те чувства, которые должен испытывать. Все его мысли должны были быть забиты размышлениями о случившемся в Ренационе, однако стоило Ами приблизиться к нему, дотронуться до него, и голова его заработала в совершенно ином направлении. Он чувствовал ее тепло, уже знакомый аромат шампуня, он смог коснуться ее светлой кожи, прикрытой лишь проклятой желтой майкой, чью порочность Ами в упор не замечала. Ее наивность убивала Като. Ами совершенно не понимала, как действует на Зойсайта: то ли действительно не видела в нем мужчины, то ли была столь неопытна, что это даже опасно. Зой дурел от ее близости и поэтому избегал. Только поэтому. Но Ами это и в голову не приходит. Ее обижает его нестабильность, желание отстраниться, и она просто не замечает, как он горит. Вспыхивает не хуже спички, стоит ей стать чуть ближе. И при этом он до чертиков напугает ее, если попытается преодолеть эту дистанцию между ними.       — Мне жаль, — зачем-то хрипло проговорил Зой, понимая, что, если он хочет разрушить весь неловкий мир, который они только что возвели, то ему нужно показать лишь каплю своих чувств; Ами была совершенно не готова иметь дело еще и с этим.       Он не может сейчас уничтожить их доверие.       — Да, извини, — она всхлипнула и отстранилась, и Зойсайт с трудом разомкнул кольцо своих рук и отвел взгляд. — Мне не стоило так расклеиваться.       — Это нормально. Мы все переживаем.       Спасительно моргнул и погас экран мобильного.       — Курьер ждет внизу. Я быстро.       Зойсайт был даже рад выйти и хоть немного проветриться, иначе перегорит, как не выдержавшая напряжения лампочка.       Он уже испытывал нечто подобное, но тогда все было взаимным. Им шестнадцать. Первая любовь, первое чувственное притяжение, первый страх перед запретным. Эмоции так зашкаливали, что с каждым поцелуем остановиться все сложнее и сложнее — физически невыносимо. Балансирование над пропастью. Пугливое, интуитивное желание. Познание себя и партнера — через касания, поцелуи. Первый секс. За ним второй, третий, двадцатый — полное поглощение друг другом. Иногда Зойсайту казалось, что, если бы она не переехала в другой город и их встречи не угасли сами собой, они бы до сих пор были вместе. Но все утихло и осталось позади — сладкие воспоминания об ощущениях, которые никогда больше не повторятся. Зой знал это точно, ведь после той, самой первой и самой желанной, у него были девушки.       И вот он снова возвращается в этот водоворот, только вот Ами там, на самом краю неизвестности, когда ее чувства еще не проснулись, не раскрылись, она не знает, что такое изнывать, погибать от страсти, а Зойсайт знает, и он уже не так безрассуден хотя бы потому, что ему не все равно на чувства Ами. Да, в его подсознании рождаются такие откровенные, такие горячие образы, что впору бежать, лишь бы не натворить того, о чем придется сожалеть до конца жизни. Если бы Ами только знала, что он хочет с ней сделать! Но вместе с тем, перед ним и ответственность. Секса будет мало. Ему бы хотелось, чтобы Ами и сама желала его: смотрела на него, как на мужчину, была… влюблена? Да, Зойсайту хотелось, чтобы Ами была влюблена в него, хотя это и совершенно не ко времени и не к месту. Он сделал все, чтобы Ами не видела в нем даже друга, и Вселенная решила подыграть его стараниям. И вот теперь его ухаживания будут как никогда нелепы!..       Зойсайт, хотя ситуация была явно безнадежной, подошел к двери Нефрита и приложил к ней ухо. Внутри было пусто, и Като пришлось уйти. Он не заметил, как вновь оказался около своей комнаты и, выдохнув, вошел внутрь. Глаза Ами все еще были красными от слез, но выглядела она почти спокойной.       — Вот соба, топпинги, лимонад, — Зойсайт, на всякий случай все еще избегая прямого взгляда, подал Ами несколько фирменных пакетов.       — Как бы это не поспешило назад от стресса, — поморщилась Мицуно, распечатывая дорогую крафтовую упаковку и коробочки.       — И тебе приятного аппетита, Ами, — улыбнулся Зой, по-турецки садясь напротив нее. — Вот, теперь кажется, что все нормально, правда? Типа еще пару часов назад мы и не участвовали в зомби-апокалипсисе.       — Очень смешно, — фыркнула девушка, подцепляя лапшу палочками. — Мне кажется, после всего случившегося, мне нужен психотерапевт.       — Мне нужнее. По крайней мере, ты не страдаешь потерей личности и памяти, — кисло пошутил Като. — Как ты поняла, что я опять слетел? — задумчиво утопил в лапше кусочек курицы Зой.       Ами снова поморщилась. Ей, видимо, всегда было неприятно обсуждать такие моменты:       — Я просто поняла, что, как бы ты меня не ненавидел, все равно никогда бы не стал так со мной обращаться.       Зойсайт вновь почувствовал острый укол стыда:       — Я тебя не ненавижу.       — Я знаю, — Ами бледно улыбнулась. — Давай оставим произошедшее позади. Мне кажется, пока нам не под силу разобраться в природе твоих приступов, а я к ним, знаешь ли, в каком-то плане уже привыкла.       — Только в этот раз было кое-что новое, — неожиданно вспомнил Зой. — В прошлый раз я ничего не помнил. А в этот… — он отложил коробочку с лапшой. — Достань из верхнего ящика какую-нибудь бумагу и ручку, — нетерпеливо попросил он.       Ами, которая была ближе к прикроватной тумбочке, открыла ящик и быстро нашла там какую-то тетрадь и карандаш.       — Вот, — Зой открыл тетрадь на произвольной странице, начертил круг, дугу над ним, касающуюся круга, и крест в противоположной от дуги стороне — ☿. — Что-то очень знакомое, но из головы вылетело.       — Это знак планеты Меркурий, — нахмурилась Ами. — Но причем тут он?       — Не знаю. Я помню его, и все. Потом я очнулся.       Ами смотрела на рисунок Зойсайта с каким-то опасением:       — Странно это…       — Впрочем, как и все вокруг. Так что подумаем об этом завтра, — предложил Зой, возвращаясь к лапше. — Если честно, сейчас меня в большей степени интересует, что сегодня произошло в Ренационе и почему нас минула участь других студентов. На Кунсайта, кстати, тоже Берилл не воздействовала. Но зачем ей в принципе это все понадобилось? Неужели Кун прав, и они в сговоре с Мейо и ее шестеркой Джиба? И… с Нефритом? — безнадежно вздохнул он.       — Мейо и Джиба точно в чем-то замешаны, — попыталась успокоить его Ами, ковыряясь в еде без всякого аппетита. — У них есть то, что они скрывают, и у них есть сообщники.       — Голос показался мне слегка знакомым, но я его не узнал.       — Скорее всего, эта девушка тоже как-то связана с универом. Преподаватель?       — Может быть. Но больно голос был молодой.       — Тогда студентка.       — Лучше бы преподаватель, конечно. Проще вычислить. Только что это даст… Но! Кое-что можно и предположить. Вариантов не так уж много. Джиба не был удивлен тому, что произошло, это точно. Но, по-моему, он не удивился именно Берилл. Он сказал… — Ами сощурилась. — Ох, и где моя хваленая супер-память? «Вряд ли Берилл предусмотрела такое». Он знал, что что-то должно произойти.       — Это сговор. Кунсайт прав.       — Не уверена. Если изначально был сговор с Берилл, но что-то пошло не по плану, то среди предателей Джиба и Мейо, судя по всему, был Нефрит. Подельница Джиба сказала, что он «один из них».       — «Один из них» — не обязательно один из шайки Берилл, — воспротивился Зойсайт.       — Подожди. Я попытаюсь вспомнить, как именно та девушка сказала. Она сказала… что с ним — с кем? — был Нефрит Ли. Джиба уточнил, не ее ли он однокурсник…       — Точно! Мы забыли! Эта девушка — третьекурсница! Она и не могла быть преподавательницей.       Ами кивнула:       — А потом она сказала, что Нефрит — один из них. Но она не знает, пробудился он сегодня или давно. И не знает, ушел ли он с ними или его увели.       Они помолчали, стараясь переварить услышанное.       — Нет, тут что-то не вяжется, — устало потер лицо Зойсайт; про еду они с Ами начисто забыли. — Берилл и команда Мейо не вместе. Куда вероятнее, что они все же противостоят друг другу. И все же…       — Все же Нефрит с Берилл, — покачала головой Ами.       Зойсайт скривил губы.       — «Пробудился». Что Джиба имел ввиду?       — Не знаю. И, возможно, это пробуждение — не такое уж добровольное мероприятие, раз есть вероятность, что Ли увели силой. Можно попробовать предположить, что до сегодняшнего дня Нефрит действительно не имел к Берилл никакого отношения, а потом «пробудился». Только в чем это выражено? Если бы мы знали, где он, что с ним…       — В общежитии его нет. Я могу попробовать связаться с его родными, но не думаю, что это что-то даст. Если ты хочешь поинтересоваться, уверен ли я, настоящая ли это семья, то да, я уверен, — предвосхитив вопрос по одному только дотошному выражению лица Мицуно, заявил Зойсайт.       Ами сдалась; она, похоже, тоже не была достаточно убеждена, что нужно вмешивать семью Ли.       — Берилл что-то искала в универе. Что-то, что ей очень нужно. Помнишь, что она закричала там, на сцене? «Он здесь!» А что, если она говорила о Нефрите? Что, если Берилл искала именно его?       — Тогда нет сомнений: это Берилл похитила Нефрита. Он не участвовал во всем этом! И ни в чем не виноват! — возликовал Зой, ощущая, как его затапливает спасительное облегчение.       Он так желал оправдать друга, что для этого подходило обычное предположение, которое, если строго судить, могло оказаться ложью.       — Послушай…       — Нет, это ты послушай, — жарко оборвал Ами Като, — я уверен, что до сегодняшнего дня Нефрит не имел никакой теневой жизни. Уверен так, как ты уверена в своей Мако. И мы знаем, что Нефрит сегодня пропал, вероятно, с Берилл, а та искала что-то в универе. Она сказала: «Он здесь!» Он! Он, понимаешь? Не она, а он!       — Хорошо, — все-таки согласилась Ами, — я и сама не хочу думать о Нефрите плохо, достаточно и Рио. Но если вернуться к тому, с чего мы начали, мы все еще не понимаем, какую роль играют Джиба, Мейо и их сторонники. Джиба сказал, что они не могут обратиться к законникам, потому что будут «разоблачены». То есть секреты у них все же имеются.       — Это и так ясно. Если они сторонники Берилл… ну, или бывшие сторонники, то им явно есть что прятать.       — Я не думаю, что они сторонники. Возможно, конкуренты, — предположила Ами. — Они знали, что Берилл хочет провести свой гнусный ритуал, но не были с ней заодно.       — И при этом позволили ей все провернуть. Зная, чем все кончится!       — Они готовили на нее нападение. Когда Берилл начала ритуал, кто-то разбил окно и выскочил на сцену. На Берилл и Рио напали, ей не дали закончить начатое.       — Ты думаешь, это был Джиба? — засомневался Зой. — По-моему, на Берилл напала женщина, хотя я не уверен.       — Это могла быть та самая однокурсница Ли.       Они посмотрели друг на друга с возрастающей усталостью. Слишком уж многое они обрисовали лишь по догадками.       — Что будем делать дальше? — Ами, не сводя с Зойсайта взгляда, откинулась на подушку.       — Мне кажется, нам надо поговорить с Кунсайтом и попробовать вывести его на откровенность. Он что-то знает, мы тоже что-то слышали. Быть может, вместе нам станет понятнее, что происходит.       — А еще мы расскажем все Макото, — напомнила Ами, и Като кивнул.       — А пока — глаз друг с друга не спускаем.       Мицуно, к его маленькой победе, возражать не стала. Она задумчиво обвела взглядом коробочки и контейнеры, которые громоздились на постели между ней и Зойсайтом. Зой видел, что мозг ее работал лихорадочно.       — Не думаю, что Кунсайт захочет откровенничать. Попытаться разговорить его — самое первое, что мы можем предпринять. Но если бы он хотел с нами поделиться, он бы сделал это сразу, разве нет? — она открыла бутылочку с лимонадом и отпила, и Зой, пусть его голова и кипела, невольно проследил за тем, как ее влажные губы коснулись горлышка бутылки.       — Он хочет, чтобы мы были в безопасности, уверен. Ты даже представить не можешь, какой он гиперответственный. Всегда таким был и меня желает таким сделать, — Зойсайт впервые улыбнулся за этот бесконечный сумасшедший день. — Хочет обеспечить себе вход в рай.       Лицо Ами перестало быть таким напряженным:       — В рай?       — «Заметая за тобой «косяки», Зойсайт, я обеспечу себе вип-зону в раю», — очень натурально скопировал холодный тон своего дядюшки Като, и Ами прыснула.       — Какой апломб, какая патетика!       — Он очень талантливый, Кунсайт. Всего добивается сам, — Зой был несколько сердит от того, что Миура от него что-то скрывает, однако не мог не говорить о нем без тепла. — На самом деле, они очень похожи с моим отцом, хоть и неродные братья. Оба целеустремленные, оба карьеристы. Но мой отец начисто лишен семейственности. У него есть подчиненные, партнеры, соратники. Но семья ему не нужна. Мы с мамой всегда были лишними для него людьми, — губы Като помимо воли скривились в кривую усмешку. — Знаешь, я уже и не сержусь. Как можно сердиться на постороннего человека?       — Ты лукавишь, — смущенно ответила Ами.       Наверное, не стоило ему откровенничать, однако Мицуно, кажется, пыталась скрыть интерес, хотя и была слишком застенчива, чтобы проявить лишнее любопытство. Удивительно, но говорить с ней о наболевшем было абсолютно легко.       — Профессор Миура заменил тебе отца?       — Ну, я бы так не сказал. Отцы более скованные, более опасающиеся за свой отеческий авторитет, что ли, — предположил Зой. — Не мне судить, если честно. Но Кун был мне другом. И ответственным дядей. Если считал, что я поступаю как говнюк, то так и говорил. Я без мамы совсем с катушек слетел, не знал, куда приткнуться, и пользовался самыми простыми способами по выработке серотонина. Я никогда не стремился заработать себе хорошую славу… или дружбу. И, в общем-то, не заработал, не считая Нефрита. Кунсайт взялся за меня по полной: заставил учиться, настоял, чтобы я занимался в лаборатории, увлекся спортом. Я любил его и не хотел потерять хоть кого-то, кому небезразличен. Теперь я ему благодарен. От всех тупых поступков он меня, конечно, не уберег, но я все еще здесь, все еще в деле. А мог бы стать наркоманом. Или проституткой, — по-дурацки закончил свою пламенную речь Зой и высунул язык.       — Дурачок, — хихикнула Ами, но тут же стала серьезной: — Извини, если хочешь, можешь не отвечать. А мама?       В груди Като похолодело. Зойсайт знал, что рано или поздно ему все равно придется рассказать. Но хотелось бы, чтобы это произошло все-таки поздно, потому что касалось не только его матери.       — Мою маму убили, — глухо ответил он.       И без того большеглазая, Мицуно вытаращилась на него еще больше.       — Прости, — покаянно попросила она, явно жалея о своем вопросе.       — Ничего, — соврал Зой. — Это было довольно давно. Ее убила банда Водных во время волнений в Кавасаки. Тогда погибло шесть огненных магов. Их тела развесили на городской площади, — он рассказывал это почти бесчувственно, словно вычитал на страницах учебника.       Зойсайт смотрел на Ами и ждал, когда она все поймет. И она поняла. Ее щеки залил жгуче-алый румянец.       — Но я все равно ни в чем не виновата, — тихо сказала Ами. — Мне жаль твою маму.       — Я знаю. Прости. Я не должен был вымещать свою боль на тебе или ком-то еще. Все, что происходило тогда в Кобе, Кавасаки, Иокогаме. Все, что иногда происходит здесь, в НеоТокио, не имеет отношения к смерти моей матери. И мое поведение было поведением испорченного мальчишки, — он сожалеюще покачал головой. — Я не могу прикрываться смертью мамы.       На удивление, Зой почувствовал небывалое облегчение, делясь Ами своим прошлым. И попросить у нее прощения не было ни стыдно, ни унизительно. Если он хочет когда-нибудь завоевать ее любовь, он должен делать большие шаги.       — Давай это оставим, правда, — попросила Ами; она не сердилась. — Иногда нужно просто начинать с чистого листа, так? Друзья?       Ами протянула ему руку, и Зой, ухмыльнувшись помимо воли, пожал ее маленькую ладонь. Ну уж нет. Сидеть во френдзоне он не намерен.