Город Цветных кварталов

      Рабочее утро, на удивление, пролетело совсем незаметно. После кафе Зойсайт и Ами поехали на пары, во время которых Мицуно практически забыла обо всем, что было связано с пропажей магии и последними событиями: оказывается, она успела чудовищно отстать от программы, даже больше, чем ей думалось! Еще бы, вместо того, чтобы проводить свободное время в читальном зале, она носилась с Като и едва ли заглядывала в сумку с учебниками. На устном опросе по литературе Ами умудрилась схлопотать первый в своей жизни неуд, а самостоятельную по магическому самообразованию написала столь бездарно, что не нуждалась в проверке преподавателем, все и так было предельно ясно. Настроения не прибавил и Рио, косящийся на нее с другой стороны аудитории. Да, их дружба разладилась, но не мог ли он оказаться достаточно любезен, чтобы перестать пялиться на нее без передышки?       В итоге, к концу учебного дня Ами чувствовала себя разбитой. Занятия Макото еще не закончились, и Ами не торопилась уйти домой, хотя куда лучше было бы сесть за учебники. Ее одногруппники разбежались, а Ами безразлично смотрела в окно, выходящее на игровое поле. Судя по красной форме, выделяющейся на зеленом газоне, на площадке стала собираться команда по алтимату.       — И чего ты тут забыла?       Ами обернулась. Голос Зойсайта за последние дни стал таким знакомым, что она даже не вздрогнула, словно их ровное общение — норма повседневной жизни. Чудеса, да и только. На Зойсайте тоже красовалась красная форма, и было не совсем понятно, почему он еще не на тренировке.       — Ай, — махнула рукой Ами, радуясь, что кому-кому, а Като ничего объяснять не надо.       Если бы он не заплатил за Ами в кафе, день был бы окончательно паршивым, а у Като не было и этого повода для радости.       — Не хочешь? — он приглащающе кивнул в сторону залитого солнцем окна.       — Играть? — удивилась Мицуно.       — Ну, играть, пожалуй, без должной подготовки не допустят, а вот посмотреть — запросто. Пойдем уже. Что тут стоять и жалеть себя?       Они медленно побрели вниз. Зойсайт дождался, пока Ами заберет из гардероба ветровку, и они вышли на поле. Около трибун Като оставил Мицуно одну и потрусил к своей команде. Ами не знала, почему, но послушно села на средний ряд. Наблюдать, как тренер что-то объясняет сгрудившимся вокруг игрокам, было невероятно скучно, и Мицуно решила все-таки не терять времени даром. Она достала из сумки учебники и принялась повторять запущенные предметы, да так увлеклась, что очнулась лишь тогда, когда прозвучал свисток.       Наконец Ами обратила внимание на поле. Она машинально отыскала глазами Зойсайта, а потом и его друга Нефрита — даже среди толпы в одинаковой одежде он был самым высоким и статным. И все же взгляд Ами все равно вернулся к Зойсайту. Пожалуй, она знала недостаточно тонкостей правил игры, но на интуитивном уровне подумала, что Като явно не вратарь, и не ошиблась: он был одним из тех вечно бегающих туда-сюда игроков, пытающихся забить гол или перехватить тарелку из-под носа соперника, и, надо заметить, справлялся с этой задачей очень даже впечатляюще. Пусть Като и не отличался высоким ростом, ему удавалось ужом выскочить прямо перед противником и так ловко перебросить фрисби, что порою — наверное, это чуть-чуть стыдно — Ами не могла удержаться от восхищенного вздоха.       Наконец, тренировка подошла к завершению. Тренер снова созвал команду, а Ами принялась убирать свои книги: она так увлеклась происходящим на поле, что потеряла уйму времени, однако, скажем прямо, не особо об этом жалела.       — Это он для тебя старался.       Ами подняла голову. Ей пришлось поставить ладонь ко лбу, чтобы увидеть, что перед ней стоит Нефрит. Кажется, до этой минуты они просто так ни разу не разговаривали.       — Что? — растерялась Ами.       — В смысле, Зойсайт, конечно, то еще шило в известном месте, но сегодня он позировал для тебя, — как ни в чем не бывало заявил Нефрит; его лицо было красным от бега, зато девушка свой румянец так оправдать не могла. — А где твоя подруга?       — Макото? — еще сильнее удивилась Ами. — А что, она должна быть здесь? У нее вроде бы какая-то отработка.       — Ну, если она все же хочет попасть в команду, я бы порекомендовал ей ходить на тренировки, — выразительно посмотрел на Мицуно Ли, — так, напомни ей между делом. Ну, давай. Вон, твой рыцарь скачет.       Нефрит успел как ни в чем не бывало ретироваться еще до того, как Като поднялся по лестнице. Видок, благодаря пылающей шевелюре и веснушкам, у него был такой, словно у вареного рака.       — Чего ему надо? — уставился в спину друга Зойсайт, прихлебывая из бутылки с водой.       — Спрашивал про Мако, — зачем-то отчиталась Ами, хотя делать это было совершенно необязательно. — Ты все?       — В душ, переоденусь, и свободен. Минут десять. Поехали пообедаем. Завтра такой день, что утопиться хочется. Есигама шкуру сдерет за то, что мы не выполнили задание.       Ами замялась: кофе, конечно, ему можно позволить оплатить, но за обед…       — Поехали. Я угощаю, — словно прочитав мысли Мицуно, сгреб ее сумку Зойсайт и потянул на себя. — Считай это марафоном неслыханной щедрости.       Ами не осталось ничего, кроме как последовать за ним.       ***              Усаги бывала у Мамору несколько раз, но никогда не заходила дальше прихожей. Если дом Сецуны был всеобщим любимым убежищем, то дом Мамору — запретной территорией, по крайней мере, для Усаги. Ей бы и в голову не пришло заявиться к нему на чай или в гости, а если ей уж очень приспичит увидеться с Джиба, то она предпочтет позвонить ему на мобильный и назначить встречу в нейтральном месте, а еще лучше в универе: зря они, что ли, заставили Цукино поступить именно в Ренацион? Поэтому, сходя на нужной остановке, которая была ближайшей к дому Мамору, Усаги ощущала вполне понятное волнение.       Она пообещала, что будет прилагать все усилия, чтобы стать лучше. Но хватит ли у нее мужества, чтобы выполнить это обещание?       Скромный по меркам соседей коттедж Джиба находился на окраине квартала магов бытия. Как и почти все здания, он был выполнен из белого камня и огорожен низким светлым заборчиком — этакий уголок загородной жизни в черте шумного мегаполиса. Правда, от столицы в Белом квартале следов было мало, ведь, в отличие от других кварталов, этот был самым табуированным и контролируемым: с одной стороны, из-за разношерстности магии, с другой, ради сохранения местной экосистемы, которая считалась уникальной. Достоверно известно, что именно в Белом квартале когда-то стоял замок короля и королевы Земли. Наверное, это довольно символично для Мамору — жить там, где он жил в своей прошлой жизни. Сюда же можно было поселить и Сецуну с Усаги, хотя бы как носителей магии бытия, но они волею судьбы оказались в других районах.       Усаги подошла к дому Мамору, когда на часах было без трех минут шесть. Калитка оказалась не заперта. Пройдя по хрустящей гравиевой дорожке, обрамленной камнями и травой, Цукино взволнованно постучалась в деревянные двери. Мамору открыл почти сразу же. На нем, вопреки ожиданию Цукино, было не кимоно, а фланелевая клетчатая рубашка и свободные серые спортивные брюки, и ему это так шло, что Усаги на мгновение испытала легкий шок.       — Проходи, — пригласил он с таким видом, словно ждал ее на самом пороге; при этом взгляд у него был несколько смущенным. — Как доехала?       — Отлично.       Пялиться было не очень прилично, но Усаги все-таки огляделась. Кругом, пожалуй, было слишком чисто и немного пусто: если Сец любила декор и детали, то Джиба отличался сдержанностью и простотой. Хотя, пожалуй, за аккуратность и порядок Мамору следовало бы похвалить. Если бы мама Усаги додумалась оставить мужа, отца Усы, одного хотя бы на неделю, то к концу этого срока их жилище превратилось бы в настоящий бедлам. Впрочем, самой Усаги понадобилось бы и того меньше.       Они молча прошли в небольшую, но довольно просторную лавандовую гостиную.       — Тебе надо подготовиться? — деликатно поинтересовался Мамору, садясь коленями на цинковый коврик, и Усаги решила расположиться напротив него.       — Думаю, сойдет и так, — пожала она плечами. — Обычной спортивной формы достаточно?       — Конечно.       Они уставились друг на друга в смущенном ожидании.       — Что-то я не вижу бо… — не то что бы Усаги скучала по возможности получить палкой, но молчать было совсем невыносимо.       — Бодзюцу мы будем заниматься на парах, — обрадованно ухватился за ее слова Мамору, — на самом деле, я долго думал, что мы будем делать. И, знаешь, вариантов, на самом деле, не так уж и мало с учетом усовершенствования наших врагов. Боюсь, всем нам предстоит подумать, как стать сильнее. Но, — он выразительно посмотрел на Усаги, — есть то, что хромает на обе ноги.       Вот и закончилась хваленая Джибовская деликатность…       — Ну спасибо, — оценила его бесцеремонность Усаги, вместе с тем чувствуя себя чуть свободнее, переходя на привычный сарказм. — Мог бы обойтись без оскорблений.       — Даже и не думал ерничать. Я размышлял, почему мы проигрываем, почему в схватке с юмами мы раз от раза оказываемся на волосок от гибели. Мне кажется, мы слишком надеемся на магию.       — Это так плохо? — не поняла Усаги.       — Да, это плохо, ведь когда мы не можем использовать свои силы, трудности приводят нас врасплох. Если враг не выпрыгивает из кустов, вопя о своем честном намерении расквасить нам носы, мы теряемся, — с жаром заявил Мамору. — Возьми хоть ту ситуацию в Красном парке. Как только нам пришлось действовать не через магию, а внезапно, мы чуть не погибли. Мы отключили логику. Мы перестали думать, — он выразительно постучал себя пальцем по виску.       — Знаешь, Мамору, — слегка раздосадованно тряхнула хвостиками Усаги, — думать мне как раз-таки было некогда. Ты, если помнишь, уже еле трепыхался.       — А все потому, что мы были беспечны. Мы не оценили обстановку. На это, кстати говоря, напоролся и Джедайт. Я хочу, чтобы ты была более подготовленной, более способной к выживанию без всяких поблажек. Я надеюсь, ты никогда не останешься без помощи, но если так случится, что меня или Сец не будет рядом, ты должна знать, как действовать.       Возразить Усаги, в общем-то, было нечего. Она не представляла, что с ней будет, если она останется одна. Пожалуй, Цукино была даже не уверена, что сможет сделать хоть что-то полезное. Она слишком привыкла, что кто-то есть рядом, даже если это когда-то ненавистный ей Такседо.       — Я знаю, что подвела тебя, когда побежала к юме и выслеживала тебя в промзоне…       — Вовсе нет. Ты хотела помочь человеку, и это естественно, — покачал головой Джиба. — Любой бы так сделал, не ожидая подвоха, а уж тем более монстра. А то, что я не рассказал тебе о Джедайте, конечно, только моя вина. Я должен был больше доверять тебе. И вообще, Усаги, ты спасла меня! Так что не будем искать виноватых. Все, что мы можем, это извлечь урок. Кстати, я помню, у тебя были ножи…       Усаги вспомнила подвязку, которую она как раз надела в тот вечер, когда они встретили юму в Красном парке, и Мамору чуть не погиб.       — Думаешь, это может быть весомым преимуществом?       — Уверен. Вот я владею бодзюцу. Конечно, бо я за собой не таскаю, но моя подготовка в боевых искусствах помогает быть более ловким, неуловимым, — Мамору неожиданно скривился и закатил синие глаза, — признаю, не всегда, но все же. Плюс ко всему, это помогает мне лучше владеть тростью Такседо Маска. Если ты отточишь умение метать ножи, это тебе определенно пойдет на пользу. А еще… мне кажется, ты должна драться.       — Драться?! — вытаращилась Усаги; если честно, и ножи-то были почти полным фарсом, так, эффектным фокусом, а Мамору из нее собирается лепить какого-то головореза!       Хорош же из нее получится борец за справедливость! С ножами и кулачищами!       — Не со всеми, а со мной.       — Это еще зачем? — возмутилась Усаги, хотя мысль отлупить Мамору за три с лишним года знакомства с ним, если честно, не раз приходила в ее голову.       — Если сможешь побеждать меня, значит, побьешь любого. Я говорил.       — Или ты слишком высокого мнения о своих боевых способностях, или ты перестал дружить со своей кукушечкой. Мы, если ты помнишь, заодно.       — В этом и смысл. Пересилить себя, перестать видеть во мне союзника, научиться отрешаться от лишних рассуждений и просто бить. При этом, конечно, мы будем оттачивать и стратегии совместного боя, которые помогли бы нам лучше работать в паре.       — Мне кажется, у тебя биполярное расстройство.       — А мне кажется, ты не понимаешь, что у нас нет времени.       Усаги выдохнула и вздохнула. Ну почему с Мамору так сложно?       — Хорошо. Ты будешь учить меня драться, при этом втирать мне на парах то, что сила — не главное, а еще мы будем отрабатывать совместные приемчики и учиться работать порознь.       — Усаги, — выразительно на нее уставившись, сжал губы Мамору, — ты прямо напрашиваешься, чтобы я первым отрешился от того, что ты мне друг.       — Никто не любит правду, я в курсе, — сгримасничала Усаги. — Ну что, приступим?       Она с послушной готовностью встала с циновки и даже попрыгала, как боксер на ринге, на всякий случай выставив свои крошечные кулачки. Мамору встал следом и снова стал выше Цукино на целую голову. Энтузиазм Усаги мигом сдулся. Если честно, глядя на атлетически развернувшиеся плечи Джиба, она и в мечтах вряд ли сможет представить, как уложить Мамору на лопатки.       — Может, все-таки выдашь бо? — обидчиво сложила она руки на груди с видом досрочной капитуляции.       Мамору рассмеялся:       — Окей. Вот бо, — он вышел в другую комнату и тут же вернулся с посохом, — мы это уже проходили.       — Я пошутила.       — Нет уж. Бей.       Усаги взяла палку, но вместо того, чтобы замахнуться, сиганула прочь из гостиной.       — Ты куда? — возмутился Мамору и пустился следом, однако тут же распластался, потому что Цукино выскочила из-за угла и подставила бо прямо ему под ноги.       — Ты что, и правда ждал, что я тебя ударю палкой? — возмутилась Усаги, тем не менее, горделиво посмеиваясь и помогая ошарашенному Джиба подняться с пола, благо ему, кажется, даже не досталось.       — А ты что, решила, что я и правда собрался тебя бить? — он возмущенно упер руки в бока. — Если ты думаешь, что будешь с первого дня мутузить меня, как боец ММА, то я тебя разочарую. Сначала подкачаем твои данные. Конечно, несколько лет в роли сенши пошли тебе на пользу, но я бы не сказал, что стремиться некуда. Так что ты очень удачно пришла в спортивной форме. Сейчас наденешь кроссовки, и пойдем на задний двор.       Это, пожалуй, нравилось Усаги даже меньше, чем превращаться в головореза.       — Тебе нужны физические нагрузки: бег, скакалка, прыжки и прочее. Прежде всего ты должна быть выносливой, физически крепкой, иначе никакие приемчики тебе не помогут.       — Скажи, — безнадежно скривилась Усаги, понимая, что с живой с нее Мамору не слезет, — с Сецуной ты тоже отдельно занимаешься?       — А у Сецуны есть посох, — ухмыльнулся Мамору. — Одевайся.       Они вышли на задний двор, где у Мамору была оборудована небольшая, но не загруженная ничем лишним площадка, чтобы заниматься спортом и совершенствоваться в бодзюцу: вряд ли получится размахивать бо слишком рьяно, но у профи наверняка получится.        Уже был вечер, однако Мамору заставил Усаги и бегать на дорожке, и приседать, и подбрасывать колени так высоко, что Цукино всерьез боялась выбить ими зубы. Но, по крайней мере, ей было не очень обидно, ведь Джиба занимался вместе с ней, разве что с куда большей нагрузкой, не переставая добродушно подначивать свою подопечную, разжигая в ней упрямство и ответную дерзость. В итоге, к концу тренировки Усаги чувствовала себя такой уставшей, и от словесных баталий, и от упражнений, что едва могла пошевелиться.       — Я умру прямо здесь, — стонала Усаги, пока Мамору наливал ей апельсиновый сок из соковыжималки, когда они вернулись в дом.       — Это была щадящая тренировка для новичков. Каникулы развратили тебя, — смеялся Мамору, глядя, как Усаги жадно припадает к стакану, словно зебра на водопое. — Лучше бы, конечно, воду, а не сок, но ладно, сегодня прощается.       — Мне нужны душ и кровать.       — А утка и капельница тебе не нужны? Принеси вещи сюда, пусть всегда будет что-то чистое. Можешь намыться сейчас, но надевать потное будет противно, имей ввиду.       — Ладно, потерплю до дома, — безнадежно вздохнула Усаги, — пойду распугивать своим «дивным» ароматом запоздалых пассажиров. Не только же мне шишки отхватывать.       — Ты прямо королева драмы, — фыркнул Мамору, но Цукино была слишком измотана, чтобы ответить с должным чувством. — Я тебя провожу, будем отпугивать вместе.       Усаги машинально хотела отказаться, но почему-то промолчала. Быть может, времена, когда присутствие Мамору Джиба в ее жизни вызывало в ней отторжение и дискомфорт, уходят вспять. А может, и нет. Их мир слишком хрупок, их доверие друг к другу такое ломкое, что, наверное, не стоит питать лишних надежд.       Надежд на что?       «Может, спросить, что у них с Сец?» — почему-то подумала Усаги, пока Мамору зашнуровывал свои кроссовки, но тут же отмела эту постыдную и глупую мысль. Ей должно быть без разницы на то, что связывает ее напарников, даже если правда навсегда утвердит ее в незавидном статусе третьей лишней. Ей совершенно не нужно это знать. И думать об этом не нужно. В конце концов, что это знание изменит? Она не имеет права на ревность к Сецуне или детские обиды. Они — по крайней мере, они с Мамору, — действительно всего лишь напарники.       «Как жаль, что я так и не встретила своих сенши», — внезапно пронеслось в ее голове, и Усаги вздрогнула. Никогда еще она не думала об этом с тоской, как о том, чего ей действительно не достает. Раньше ей хотелось, чтобы сенши помогли им возродить Серебряный кристалл, и только. То, что Усаги не обрела своих настоящих друзей, быть может, единственных и самых близких в ее жизни, она и не думала. А теперь…       — Что-то не так? — кажется, Усаги слишком долго стояла с рассеянным видом, потому что Мамору смотрел на нее с некоторым беспокойством, от которого становилось неловко.       — Нет, — выдавила улыбку она, — просто это был очень длинный день.       Но обмануть Джиба ей не удалось.       — Ничего не бойся, — вдруг сказал Мамору, и в его голосе зазвучала такая проникновенность, что Цукино замерла на месте — просто от изумления, что Мамору может говорить с ней так. — Знаешь, — он ухмыльнулся, но вовсе не издевательски, — я уверен: даже если этот город вновь полетит к чертям, даже если опять ничего не станет, даже если впереди нас ждет новое перерождение, ты справишься, Усаги. И мне не так страшно за этот мир, если в нем будешь ты.       Мамору коротко пожал ее ладонь, прикоснулся легко, как погладил, и отвернулся к двери, чтобы открыть ее, а Усаги так и стояла, не зная, что ей ответить. И как он понял ее страхи? Как он понял, чего она боится больше всего, хотя, казалось, Мамору никогда не воспринимал ее чувства всерьез? Как нашел те самые слова?..       Усаги так и не смогла ответить, зато ее сердце — смогло.