Город Цветных кварталов

      В центральной части НеоТокио развернулся бизнес-центр, унизанный, как шпажками, лестницами, коридорами и лифтами бесконечных небоскребов. Здесь, словно крошечные винтики вечного двигателя, днем и ночью сновали люди. Они, как и положено винтикам, без устали бегали, сканировали, звонили, печатали и работали степлером. В воздухе концентратом стояли сплетни, шум, аромат кофе, бумаги и кондиционера для белья. В одном из таких небоскребов скромно занимала несколько офисных помещений крошечная компания «Немезида».       Никто толком не мог вспомнить, когда она открылась. Никто не слышал, чтобы про нее спрашивали посетители. Старожилы бизнес-центра могли бы, пожалуй, сказать, что «Немезида» появилась довольно давно и вроде бы занимается какой-то юридической практикой или образовательными курсами, однако ничего конкретного объяснить бы не сумели. Ах, да! «Немезиду» возглавляла красивая взрослая женщина, очень примечательная, но такая неприступная, что с ней мало кто даже просто разговаривал. Мисс Металлия, кажется.       На этом, как правило, разговоры заканчивались. У офисных обитателей находились куда более важные и захватывающие темы для пересудов, и болтовня уходила далеко от безликой компании со скромной дешевой табличкой. Никто и помыслить не мог, что за типовыми светлыми дверями, ограждающими крошку-компанию от куда более масштабных соседей, скрывался совершенно иной мир, мир, не имеющий к юриспруденции абсолютно никакого отношения. Мир магии, обмана и иллюзии. Мир корпорации, которая не имела никаких табличек и указателей. Корпорации «Темная нация».       Именно сюда, оставив позади Ренацион, вернулась Берилл Металлия. Она по привычке преодолела расстояние до своего кабинета, почти никем не замеченная. Офисные работники не обратили на нее совершенно никакого внимания, и Берилл быстро зашла в свой кабинет — полупустой и абсолютно необжитый, почти такой же, каким его арендовали много лет назад. Но стоило Берилл закрыть за собой двери, как помещение преобразилось. Убогий закуток, который занимала компания «Немезида», остался позади, явив владелице длинный и широкий серебристый коридор, устланный черным мрамором с живописными белыми прожилками. Минималистичные светодиодные люстры и бра делали коридор ярким, как подиум в свете софитов и рамп, а зеркала в растительных серебряных рамах многократно отражали их блеск и изящество. Берилл наконец чувствовала себя в своей тарелке. Здесь не было нужды в притворстве и магии. Она была в своих владениях, в своей среде роскоши и гармонии.       — Джедайт, — тихо позвала Берилл, и демон тут же появился из ниоткуда, словно ожидая, когда его вызовут.       Мальчишка, облаченный в серую военную форму, подобострастно склонил светлую кудрявую голову, и Берилл не смогла сдержать снисходительной улыбки. Ей нравилось чувствовать свою власть над ним. Джедайт был ее любимым демоном, даже когда причинял неудобства. Надо признать, делал он это крайне редко: прагматичный и преданный, он куда чаще видел одобрение, чем порицание. Несмотря на свою молодость, Джедайт был очень неглуп. Но вчера он провинился. Поставил под сомнение свое высокое звание и тайну их организации, и Берилл не собиралась прощать это просто так, даже если все шло как надо. Мальчишка должен знать свое место. Пусть ее холодность кажется ему благодатью, а осведомленность — доверием, и тогда можно не бояться, что однажды он сядет своей госпоже на шею.       — Госпожа, — он вскинул на нее голубые глаза, и Берилл почти растаяла, хотя виду и не показала.       — Кофе в мой кабинет.       Берилл сказала это назло, просто чтобы продемонстрировать свое неудовольствие; она прекрасно знала, что Джедайт ненавидит прислуживать, и не без злорадства приняла то, как, скрипя зубами, демон поклонился и исчез.       Преодолев входной коридор, Берилл поднялась по широкой каменной лестнице с балясинами и свернула в правое крыло. Приложив ладонь к одной из с виду непримечательных дверей, она оказалась в своем кабинете — таком же сдержанном и элегантном, как все вокруг. Ей нравилось то, как она умеет играть со светом и тенью, вымерять идеальный баланс между мрачностью и блеклостью: мягкий беж против глянцевого графита. Неуютно? Что ж, это как посмотреть. Берилл чувствовала себя как рыба в воде.       — Ваш кофе.       Она могла бы пожурить Джедайта за невежливую внезапность, но не стала. Кивнув, Берилл заняла свое место в мягком кожаном кресле и по обыкновению положила подбородок на соединенные пальцы. Несмотря на то, что она чертовски устала, голова ее работала на удивление трезво.       — Садись, — мягко, но властно, приказала Берилл, и Джедайт трясущимися, неумелыми к такой работе руками звякнул чашкой об глянцевый черный стол. — Я только что была в Ренационе.       — В университете? — вырвалось у Джедайта, и он смутился своей порывистости: — Простите.       — Ты был прав. Я думала, все дело в молодой магической энергии, сосредоточенной там. Думала, дело в этой якобы гениальной Мейо, о которой все трещат без умолку. Но я нашла там рыбку покрупнее.       Берилл раскрыла сумочку и достала оттуда уже знакомую Джедайту черную бабочку, ту самую, что он вырвал с шеи Такседо Маска. Джедайт охнул.       — Он работает в Ренационе. Такседо Маск.       «Мой Эндимион».       На какое-то мгновение Берилл снова почувствовала это. Страх. Необычайное притяжение, экстаз, сладость и возбуждение одновременно. Она ощутила его сразу, как только увидела Мамору Джиба в кабинете Мейо, и ей показалось, что и он смотрит на нее не так, как другие. Словно морок, который Берилл использовала для простых смертных, затуманивающий их головы, заставляющий бегать перед ней, как собачонки, не касался его мужественного и благородного лица. Осознавал ли это сам Эндимион? На какое-то время Берилл показалось, что он видит ее насквозь, ощущает ее неумелую игру, от которой она так отвыкла. Она давно не утруждала себя, надеясь на магию. А теперь, когда они снова встретились… когда она по-настоящему почувствовала, что все не зря…       — Но как же его не нашли раньше? — вернул ее в реальность Джедайт. — Слежка в Ренационе ведется уже едва ли не месяц. Для выкачивания энергии почти все готово.       — Да, лейтенант подвел нас, — признала Берилл, — я слишком рано дала ему звания и почести, слишком рано возвысила его над другими. Я всегда чувствовала, что он не годится тебе в подметки, но надеялась, что он хотя бы справится с не таким уж и трудным заданием. Наверное, мне все же стоило отправить в Ренацион именно тебя… Но тогда не было бы и шанса раскусить Хино Рей. Кстати, как она?       Берилл прекрасно знала, что Джедайт не ладит со своей пленной, но пощадила его самолюбие. Да, демон из Джедайта был сильный, но он все еще восемнадцатилетний мальчишка. Берилл уже доверилась такому же юнцу и просчиталась, больше оставлять ситуацию без контроля она была не намерена.       — Она в порядке, госпожа, — вспыхнул Джедайт.       — Мне передали, что она была без сознания…       — Она в плену, а не на курорте.       Он не мог скрыть досады, и это по-своему забавляло. Берилл была слишком обрадована хорошими новостями, чтобы сердиться — даже на несносную девчонку Хино и уж тем более на любимого слугу.       — Она должна сдаться не позже чем через неделю, Джедайт. Ты обещал, что она не будет сопротивляться, и я жду, что уж ты оправдаешь свое генеральское звание.       — Слушаюсь, госпожа. Я не подведу вас.       — Не задерживаю.       Джедайт исчез так же внезапно, как появился. Берилл пригубила кофе и тут же поморщилась: бариста из Джедайта был просто отвратительный, однако настроения ей это не испортило.       Берилл предвкушала, как ее дело наконец-то перестанет быть тайным, и уже никому не придется скрываться за убогой личиной «Немезиды». Берилл получит столько энергии, сколько захочет, Эндимион будет с ней рядом, а Сейлор Мун — женщина отодвинула ящик стола, в котором лежал маленький перочинный ножик, оставленный надоедливой девчонкой в теле юмы, — споет свою лебединую песнь.       ***       Джедайт искренне считал, что легко отделался. Более того, госпожа отметила его особенной откровенностью. Она имела полное право рассердиться на него, однако ее великодушию не оказалось предела. Конечно, его спасла бабочка Такседо и остолоп-лейтенант, проваливший свою миссию, и все же Джедайт ощущал себя каким-то особенным, не таким, как все.       Его высокое звание никогда не кружило ему голову. Оказавшись на службе у Берилл еще в тринадцать лет, Джедайт и не думал, сколь скоро ему суждено получить высший чин. Берилл смогла разглядеть в нем то, чего в себе не видел и он сам. Кем он был? Просто сиротой, забытым всеми мальчишкой из захолустного детского дома. Его ждало то, что ожидало каждого за воротами старого казенного здания: учеба в спецшколе, убогий техникум, наркотики и дешевая выпивка.       Одно из самых ярких воспоминаний — это как пацаны ловят кайф, пока безразличные воспитательницы треплются в своих каморках, делая вид, что ничего не замечают. Спальня, тесный круг. Грязные катетеры, выпускающие магию, но дарящие невероятное блаженство, от которого не хочется просыпаться: привыкания вроде бы нет, но, испытав однажды, втягиваешься. Главное — вовремя прервать утечку, иначе в кучу не соберешь. Один дурачок так долго не вынимал катетер, что его уже не откачали: так и сдох с блаженной улыбкой на губах. Столько шуму было!..       Джедайт знал, что и у него будет также. Однажды он тоже сядет в этот круг, чтобы почувствовать хоть что-то хорошее.       Но появилась Берилл.       Элегантная, статная. Такая красивая для их нищего детдома, что от нее становилось не по себе. Зачем ей их лачуга? Зачем ей эти грязные, помеченные клеймом безнадежности оборвыши, когда есть столичные заведения, где на каждой сиротке — накрахмаленный воротник? Джедайт смотрел на модный костюм Берилл и понимал, что ей в принципе не могут быть нужны чужие дети. Ей их легко вырастят из пробирки или родят под заказ. Но ей неожиданно оказался нужен он. Именно он.       «Она не похожа на маму», — поймал себя на мысли Джедайт, хотя о родителях имел самое туманное представление и оказался прав.        Берилл усыновила его, но матерью ему не стала. Зато она открыла ему его сущность, его настоящее «я», вернула ему прошлое и дала будущее. Она дала ему ориентиры, с помощью которых он встал на ноги и распрямился. Теперь Джедайт знал, что есть Добро и Зло, и был благодарен за эту науку.       Телепорт перенес любимого демона Берилл в его комнату. Движимый порывом отблагодарить госпожу за милость, Джедайт тут же шагнул к клетке Рей. Девчонка сидела прямо на полу, подтянув к груди колени; появление хозяина комнаты заставило ее вскинуть голову от них.       — Чего тебе? — огрызнулась она, но, передернув плечами, глаза все-таки отвела; Джедайт ощущал волны страха, исходящие от нее, и скрыть их не могли никакие попытки храбриться.       — Я пришел в свою комнату, Хино, — невозмутимо приподнял бровь Джед, потянувшись к прутьям клетки.       Для него она не была такой уж преградой: его рука легко проскользнула внутрь и вытащила пустые миски, словно никаких препятствий не было вовсе.       Через минуту демон вернулся в свою комнату с щедрым обедом. В отличие от скудных порций, которые поддерживали силы Рей, но никогда не давали ей насытиться до конца, эти тарелки были вдоволь наполнены рисом, мясом и печеными овощами. Джедайт даже добавил спелый персик, истекающий соками, и чашу лучшего улуна из личных запасов госпожи.       — Ты решил меня отравить, — Рей даже не спрашивала. Она с подозрением смотрела на угощения, которые раскладывал перед ней Джед.       — Нет, — легко возразил Джедайт, — я решил, что нам наконец пора договориться.       Рей, сощурившись, недоверчиво подобралась. Вот что ни говори, она была смелой девчонкой! Другая бы на ее месте хныкала и просилась к мамочке, но Хино была совершенно из другого теста. Можно подумать, она тоже из детдомовских. Непрошибаемая.       — Я не веду переговоров с террористами, — буркнула Рей, однако палочки взяла и с аппетитом набросилась на еду, беспрестанно сверкая глазами на Джедайта: страх остаться голодной явно пересилил боязнь быть отравленной или одурманенной.       Подумав, Джедайт сел на колени прямо перед ней, и теперь их разделяли только поднос с едой и прутья решетки.       — И долго ты будешь на меня любоваться?       — Хочешь разделить со мной свою трапезу?       — Еще чего, — Рей предупредительно отодвинула чай, и Джед ухмыльнулся.       Когда Хино доела, не оставив и крошки, он любезно убрал посуду и закинул ее в окно телепорта.       — Чего тебе надо? — скрестила на груди руки Рей.       — Ты знаешь.       — Я уже все сказала.       — Неужели ты и правда думаешь, что наше терпение бесконечно? — снисходительно улыбнулся Джедайт, внутренне содрогаясь от желания по-простецки всыпать Рей оплеуху. — Я бы на твоем месте не дожидался, когда госпожа перестанет миндальничать.       — Попрошу тебя и твою госпожу не втравливать меня в ваши брачные игры.       Джедайт вспыхнул, но сдержался:       — Ты забываешься, Хино. Ты видишь только хорошее обращение, но совсем этого не ценишь. Ты даже не представляешь, насколько тебе повезло оказаться именно здесь. Знаешь, что случается со смазливыми девчонками в тюремных подвалах?       Лицо Рей посерело, но Джедайта это не остановило:       — А ты здесь, под моим, можно сказать, крылышком, почти в санаторных условиях. По тебе даже крысы не бегают. Но ты хочешь, чтобы все изменилось. Знаешь ли ты, что испытывает заживо съедаемый человек?       — Ты псих, — потрясла головой Рей в полнейшем ужасе.       — Я — твой друг. Просто ты это еще не поняла. Я — твоя защита. И я готов помочь тебе уйти из этой ситуации живой и невредимой, если ты мне в этом поможешь, — со всем возможным убеждением заявил демон. — Госпожа очень ценит меня, но у нее кончается терпение. Если ты откажешься помочь ей, она возьмет дело в свои руки, и, поверь, легким голоданием ты уже не отделаешься.       Джедайт резко задрал манжету и протянул Рей запястье. Оно было сплошь изуродовано шрамами и ожогами, превратившими его руку в навсегда застывшее на его коже месиво.       — Я ее любимый подчиненный, — напомнил Джед, как бы намекая, что становится с неугодными госпоже людьми, если уж она так жестока с теми, кому она благоволит.       — Лучше умереть, — выдохнула Рей, глядя на Джедайта широко распахнутыми аметистовыми глазами. — Я знаю, что будет, если я подчинюсь ей.       — Тогда приготовься сделать это с честью, — посоветовал Джедайт.