Город Цветных кварталов

      Университет Ренацион и на фотографиях выглядел как произведение искусства, на деле же оказался еще более живописным: в витиеватых ажурных белых фасадах, арочных окнах с рельефами и лепниной, колоннах у парадного входа, подпертыми скульптурами свернувшихся кольцами драконов, золотых и голубых завитках под крышей было что-то от кокетливости эпохи рококо и помпезности барокко. Несмотря на скромные четыре этажа, уходящих двумя прямыми крылами, увенчанными чередой небольших остроконечных башенок, здание воспринималось грандиозным. Обрамленный зеленым, тщательно остриженным садом, внутри которого содержались несколько теплиц и лабораторий, университет казался не только вырванным из современности, но и из НеоТокио в принципе. Еще десять минут назад Ами и Мако тряслись в пыльном метро; сейчас же девушки ощущали себе перенесшимися во времени посланниками будущего.       Переглянувшись, подруги, так и не найдя слов, влились в поток снующих студентов, узнать первачков среди которых было нетрудно, и не только благодаря зеленым пиджакам: они, как и Кино с Мицуно, раззявив рты, таращились вокруг.       — Какая у тебя аудитория? — поинтересовалась Макото, продолжая оторопело смотреть на бронзового журавля, кланяющегося прибывшим с входной группы; в центре нижнего вестибюля, выполненного в нежном персиковом и молочном оттенках, высился аккуратный золоченый фонтан с фигурой Тэндзина в центре.       — Триста пятнадцатая. Как ты думаешь, на каком это этаже? — засуетилась Ами, тревожно оглядываясь по сторонам.        Ами было жаль, что, хотя они с Макото учились на одном факультете и одном курсе, группы им достались разные. Ей было бы куда спокойнее, если бы рядом с ней был друг.       — Второй или третий, я думаю. Надо бы узнать, сколько тут аудиторий на каждом этаже. Мне вот повезло: восемьдесят седьмая явно на первом, — Кино сверилась со своим расписанием, но, увидев озабоченное выражение лица Мицуно, дружески толкнула ее в плечо: — Не вешай нос, у нас сегодня совместная пара. Оглянуться не успеешь, как будем рядом.       Ами кисло улыбнулась:       — Беги уже. До звонка минут пятнадцать.       Распрощавшись, подруги разошлись по разным сторонам: Макото, в последний раз помахав Ами поднятым вверх большим пальцем, поспешила за стайкой зеленопиджачковых, устремившихся в левое крыло, а Ами стала подниматься по мраморной центральной лестнице на второй этаж, где на удивление быстро нашла триста пятнадцатую аудиторию, возле которой толпилась группа смущенных парней и девушек, человек шестнадцать-восемнадцать, в основном, не разговаривающих между собой, если не считать двух-трех ребят, видимо, давно знакомых друг с другом.       — Дана сказала, что надо опасаться преподавателя естественного природообмена, — вещала одна из девушек, которой внимали парень и девочка, да и остальные, в общем-то, подслушивали, хотя делали вид, что им нет дела до того, о чем болтает незнакомка: — Он обожает валить на контрольных и терпеть не может тех, кто опаздывает. Стоит задержаться на одну минутку, и на лекцию уже не попадешь. Шпаргалки чует за милю. В прошлом году он полкурса скосил.       Ее подружка, полненькая девушка со светлым каре, была уже серой от подобных предостережений.       — А вот арифмантик — просто душечка. У него и накопительные зачеты бывают, если в течение семестра успешно учишься.       — С твоими куриными мозгами тебе подобная милость не светит, Акико, — фыркнул парень, подпирающий стенку в стороне и меланхолично ковыряющийся в своем телефоне, закрывшись ото всех косой крашеной челкой густого малинового цвета, довольно эксцентрично сочетающейся с естественным каштановым цветом его волос; Ами и не думала, что он с ними, до того независимо тот держался.       — Много умничаешь, Урава, — зло зыркнула на него Акико, вспыхивая под стать своей алой шевелюре, — возьми пример со своего братца и молчи в тряпочку.       Взгляд Ами упал на застенчиво раскрасневшегося юношу, чем-то напоминающего Урава, просто куда менее экстравагантного, и Мицуно поняла, что это и есть тот самый брат.       — Перестаньте. Преподаватель идет, — осуждающе поглядел он на всех, и первачки устремили свой взгляд вглубь коридора, откуда, широко шагая, шел статный мужчина, не обратить внимание на которого действительно было трудно.       Ами почувствовала, как ее сердце пропустило удар. Высокий, широкоплечий, с безупречно выточенным смуглым, обрамленным прямыми, спускающимися чуть ниже плеч волосами лицом и фигурой полубога, преподаватель уверенно приближался к группе первокурсников, изредка кивая здоровающимся с ним студентам. Несмотря на то, что ему было явно не меньше тридцати пяти, и вроде бы он для Ами был староват, Мицуно с ужасом подумала, сколь сильно ему уступают ее ровесники, кажущиеся на его фоне хилыми и смешными. И, кажется, об этом подумали и все первокурсницы ее группы, глядящие на мужчину с немым трепетом.       — Сто двадцать вторая группа? — не замечая зажегшегося в глазах девушек обожания, невозмутимо поинтересовался преподаватель у Акико бархатным голосом и, дождавшись рассеянного кивка, открыл одну из резных дверей ключом. — Пока садимся произвольно.       Ами еще несколько секунд не могла оторвать глаз от его облаченной в черный классический костюм фигуры, склоненной над кафедрой, так мужчина был высок.       — Проходи давай, — довольно грубо обратился к Ами Урава, просачиваясь мимо девушки в аудиторию и сразу устремляясь к дальней скамье, но Мицуно была под слишком сильным впечатлением, чтобы обидеться.       — Извини его, — тут же попытался замять неловкость его брат, — он не в духе сегодня. До последнего не верил, что в одной группе с Акико. Я Рио. Будем знакомы? — приветливо спросил Ами парень, и девушка улыбнулась:        — Ами Мицуно.       — Приятно. Не хочешь сесть вместе?       Ами очень даже хотела. Рио показался ей весьма милым молодым человеком, и они сели на самую ближайшую к преподавателю скамью, на которой расположилась еще пара человек, включая Акико и ее свиту.       — Побыстрее, пожалуйста, — обратился к первокурсникам преподаватель, заставляя всех замолчать; по коридору пронесся звонок. — Меня зовут Кунсайт Миура, я заведующий кафедрой факультета Конфлуентарной магии, и в этом году я буду преподавать у вас Основы внемагического сознания, по большей части, их теоретическую составляющую. А если вам несказанно повезет, то в следующем году мы с вами встретимся и на практических занятиях.       — Кунсайт Миура, — шепотом пропищала подружка Акико с таким восторгом, словно собиралась организовать его фан-клуб.       — Уточню сразу: итогом наших встреч будет экзамен, поэтому традиционно прошу отнестись к моему предмету с должным вниманием. На моих занятиях вам понадобится учебник, в перечне он помечен красной чертой, и ряд дополнительных книг для самостоятельной работы и подготовки к занятиям. Возьмите их в библиотеке. Список я дам старосте. Кто у вас староста?       — У нас его еще нет, — неожиданно робко ответила Акико, тем не менее, единственная, кто осмелился открыть рот.       — Встаньте и представьтесь, — жестко попросил ее Миура, и девушка испуганно поднялась, путаясь в ногах:       — Харамиши Акико, мистер Миура, — проблеяла она.       — Профессор Миура. Так вот, группа сто двадцать два, ваша староста — Харамиши Акико. Возьмете список у нее. Садитесь. Также, пока мы не начали, я оглашу тех студентов, кто набрал самые большие вступительные баллы, а значит, автоматически примкнул к научной спецгруппе, занимающейся особыми исследованиями нашей кафедры под моим началом. Это Ами Мицуно, Рио Урава и Учита Кито. Поднимите руки, пожалуйста, чтобы я вас увидел. Отлично, спасибо, — на мгновение светлый взгляд Миура коснулся Ами, и она непроизвольно задержала дыхание. — На данный момент, остальные не прошли нужный порог, но у них будет шанс добрать баллы на сессии. Если кто не в курсе, все, кто входит в элитную группу, получают надбавку к стипендии. О расписании занятий будет сказано дополнительно. А теперь откройте свои тетради…       Ами, еще десять минут назад страдающая от неуверенности, воспряла духом: мало того, что ее новый знакомый будет ходить с ней на дополнительные занятия, так еще и сами занятия будут проводиться профессором Миура, от которого Мицуно не могла оторвать глаз!       — Ами Мицуно? Я о тебе знаю, — вдруг заявил Рио так, чтобы его услышала лишь Ами, — это ты лучшая абитуриентка этого года?       — Никому не говори. И откуда ты это выкопал? — вспыхнув, красноречиво посмотрела на парня Ами, и тот понимающе усмехнулся:       — Просто я — второй. Всегда второй. И после Хироки, и после тебя, и вообще.       Или Ами показалось, или улыбка Рио совсем не веселая?       — Хироки?..       — Мой брат. Он у меня везунчик. Даже сюда поступить умудрился, пусть и последним в списке.       Ами, если честно, не знала, что на это сказать.        — Знаешь, это здорово, что мы наконец познакомились. Я и не знал, что моя главная конкурентка такая симпатичная, — тон Рио был таким неестественным, что сразу сдавал его с головой: он жутко нервничал, пытаясь флиртовать, и едва ли практиковался в подобном искусстве раньше.       — Скажешь тоже, — вспыхнула Ами, не зная, как реагировать на комплимент, и они замолчали, радуясь, что разговаривать под носом преподавателя, мягко говоря, неудобно.       После ОВС прошла практика по Всемирной литературе (Акико долго возмущалась, что у них еще даже лекции не было), а потом весь курс, состоящий из двух групп, собрали на общей лекции по Истории магического мира. Извинившись перед Рио, Ами села поближе к Макото.       — Ну и как тебе занятия? — возбужденно спросила Ами подругу.       — Да как и везде, — пожала плечами Кино, — те же разговоры а-ля «Мой предмет самый главный, готовьтесь к нему днем и ночью, всех, кто не сдаст экзамен, ждет судьба маргиналов», те же вытаращенные глаза одногруппников, которым пока что есть дело до того, что говорят преподаватели. Как на повторе.       — Тебе не понравилось? — слегка расстроилась Ами отсутствию восторгов.       Лекция профессора Миура прошла блестяще, никто и думать не мог о том, чтобы отвлечься. Литература тоже, в общем-то, была ничего, а в целом Мицуно просто распирало от радости.       — Почему же? Думаю, учиться будет непросто, а я так и люблю.       После лекции всем курсом пошли в кафе. Располагались долго и шумно, пытались познакомиться и запомнить имена ребят, с которыми предстоит учиться бок о бок несколько лет. Ами с ее феноменальной памятью запомнила всех, как и не отстающий от нее Рио, впервые, кажется, оказавшийся в центре внимания, миновав своего брата: однокурсники по сто раз проверяли их суперспособности. Макото шумно радовалась, что ей можно пропускать совмещенные лекции, потому что Ами наверняка справится за двоих. Время пролетело невероятно весело и быстро.       Пожалуй, лучшего первого дня Ами не могла бы и пожелать. Если бы кто-то ее спросил, не жалеет ли она о своем выборе, она знала, какой дала бы ответ.       ***       Едва оказавшись в кабинете Джиба, Усаги бесцеремонно уселась в его кожаное кресло и принялась крутиться на нем из стороны в сторону, цепляясь носками ботинок за скользкий паркет и вгрызаясь в румяное яблоко. Мамору с осуждением глянул на ее полосатые гетры и задравшийся фиолетовый жакет. И даже на детские хвостики, свисающие со спинки двумя пшеничными лентами почти к самому полу, хотя пора бы уже привыкнуть: годы шли, а Цукино своим оданго не изменяла, а ведь ей почти двадцать один. Вряд ли бы подобное сильно задевало Мамору, если бы дело касалось кого-то другого. Просто рядом с Усаги Джиба почему-то всегда ощущал себя старше и зануднее, чем он был. Это бесило.       — Ты заваливаешься ко мне, как домой, Цукино, ведешь себя со мной, как с соседом, — проворчал Мамору, подставляя под ножки стула до блеска начищенный ботинок, — тебе не кажется, что про нас могут подумать что-то не то?       Уж Джиба и намекал ей, чтобы была осмотрительнее, а все без толку! Сложно передать, как позеленел Мамору, когда в последний раз Усаги при всем честном народе окликнула его «Привет, Джиба!»       — Я решила этот вопрос, — беспечно махнула свободной рукой Усаги, а второй, той, что со сладким, истекающим соками яблоком, толкнула Мамору в сторону, не боясь заляпать его парадный синий пиджак, — растрындела (конечно, по страшному секрету, который никто хранить не будет), что я — твоя двоюродная тетя.       — Чего?! — опешил Мамору, забывая увернуться.       Не сестра, не племянница — тетя! И как ей вообще такое в голову пришло?       — Такое бывает. Я сказала, что мы не афишировали наши родственные отношения, чтобы никто не укорял тебя в предвзятости, а ты во мне души не чаешь, всегда интересуешься моей жизнью, просишь забегать. Я не могу отказать любимому племяннику! — продолжила как ни в чем не бывало крутиться Усаги.       — Но мы с тобой совершенно не похожи! — укоризненно ткнул в белобрысую макушку Мамору, до такой степени обескураженный, что даже не способный злиться.       — Вот потому и двоюродные, — как на тупого посмотрела на Джиба Цукино и даже красноречиво постучала себя по виску кулачком. — Где у нас Сец прохлаждается?       — И это говорит девица, катающаяся на кресле, — закатив глаза, скрестил руки на груди Мамору.       — Фу, Мамору. Ты такой душный, что аж тошно. Мое время, знаешь ли, не резиновое, а я не с пустыми руками.       Закинув ботинки на стол, с которого Джиба мигом их столкнул, Усаги стала сосредоточенно рыться в недрах своего телефона. Именно в этот момент в кабинет зашла Сецуна. Даже если она и заметила перекошенное лицо Мамору, то предпочла его не комментировать.       — И по какому случаю собрание? — обратилась она к Цукино, рыщущей в телефоне.       — Вот. Смотрите, — Мамору и Сецуна нагнулись над экраном, на котором была фотография какого-то рыжего парня. — Это — Зойсайт Като, лучший друг моего однокурсника Нефрита. И я хочу, чтобы мы его проверили.       — Като, Като… Что-то знакомое, — сосредоточенно помассировал виски Джиба, глядя на Мейо.       — Его отец спонсировал ремонт второго этажа в общежитии Красного квартала, — припомнила Сецуна.       — После той скандальной истории? Ну и что?       — Ремонт тут не при чем. А вот скандальная история — вполне, — с видом детектива заявила Усаги. — Он же тогда чуть того парня заживо не зажарил, пусть и вышло это случайно. Думаете, первокурсник на такое способен?        — Если не умеет контролировать свои силы — вполне. Я тоже могу поставить подножку, и человек свернет себе шею, — со скепсисом пожал плечами Мамору.       — Ты? Не сомневаюсь. Но! — тряхнула указательным пальцем Цукино. — Этот Като, к тому же, входит в особую группу профессора Миура, а туда, сами знаете, просто так не попадешь. Мозгов вагон надо и магический уровень куда выше среднего.       — На каком он курсе? — нахмурилась Мейо.       — На втором.       — Значит, его уже проверяли.       — Да вот как бы не так. Ну да, пропесочили на вступительном экзамене, и что? Что, если этого недостаточно? На вступительных экзаменах, даже если они ну очень трудные, мы прекрасно осознаем, что ничего с нами не случится. Это всего лишь задание. Что, если потенциал генерала можно раскрыть лишь в критической ситуации, когда человек вступает в неожиданный бой, мобилизующий все его силы?       Мамору смотрел на Усаги с откровенным изумлением. Нет, Цукино, в общем-то, никогда не была недалекой. Ленивой — да, безответственной и слабохарактерной — временами, но не глупой. В школе она училась так себе, а вот в универе раскрылась. Обязанности сейлор-воина добавили Цукино взрослости, однако стратег и тактик из нее всегда был никакой.       — И что ты предлагаешь? — спросила Сецуна, кажется, тоже несколько обескураженная напором Усаги.       — А вот это и предстоит выяснить. Для начала нужно разузнать об этом Като буквально все: как учится, с кем водится, чем увлекается. Только так мы сможем понять, что является его ахиллесовой пятой, а следовательно, может подтолкнуть его пробудиться, если он все-таки один из нас.       — Ну вот и возьми это на себя, ты же учишься с лучшим другом этого Като. Попроси вас познакомить. Кстати, могу попросить Миура взять тебя в свою группу хотя бы временно. Чем не повод познакомиться поближе? — предложила Мейо.       Усаги поморщилась. Кажется, сама мысль о дополнительных парах причиняла ей боль:       — Не очень хорошая идея. Все знают, что оценки у меня средние, явно не для спецгруппы. Еще заподозрят, что меня племянник продвигает.       — Какой племянник? — не поняла Сецуна.       Мамору вздохнул:       — А это еще одна гениальная идея Цукино…