Среброволосый бастард: История Джона Сноу

      Под сенью тёмно-серых облаков лежит бледный покров летнего снега. Порой завывающие порывы ветра вдруг просыпаются и скатываются вниз, с лесистых холмов и далёких пещер, на протоптанную тысячами человек бежевую дорогу.        В такие моменты одинокий всадник на чёрном коне громко ругался, а животное начинало ржать, будто бы подражая своему хозяину.       Под тяжёлыми одеждами, которые синева склонявшегося к концу дня разукрашивала в ещё более угрюмые цвета, можно было порой разглядеть белое лицо и фиолетовые глаза. Иногда чёрная прядь волос человека падала на них, вызывая недовольный прищур Джона Сноу.       У правого плеча ткань скрепляла серебряная пряжка, которую изготовили для сына Рейгара Таргариена в Винтерфелле. На его поверхности выступала гроздь из оникса и красного опала, напоминая своему владельцу о правде, связанной с его рождением.       Другим примечательным предметом среди сумок была едва видневшаяся из-за чехла серебряная арфа; хотя она и оседала лишним грузом, но была путешественнику дорога.       Куда менее вычурной вещью был полуторный меч — просто сработанный, терявшийся в красоте иных деталей в облике Джона.       Прошло довольно много времени с того рокового события, нарушившего спокойствие жителей Винтерфелла и посеявшего столько слухов и домыслов об истинных деталях произошедшего. Да, падение Брандона Старка с Горелой башни взрастило в недоверчивых сердцах северян ещё больше презрения и подозрения по отношению к южанам. Среди тех, конечно, кто прислушался к своей интуиции, а не списал всё на несчастный случай.       Джон Сноу покинул Винтерфелл, найдя своё присутствие в замке скорее отягчающим. Несмотря на то, что бремя управления замком упало на плечи Робба Старка, последний никак не желал задействовать и своего брата, кроме как для мелких поручений, с которыми вполне мог бы справиться кто-то другой.       Какое-то время Джон Сноу думал присоединиться к поездке на Стену, в которую с таким энтузиазмом учёного встрял Тирион, но решил отказаться от этой идеи, сочтя её бесполезной.       Действительно, когда-то в детстве он пылал идеей вступить в Ночной Дозор, подобно своему благородному дяде, но какой толк от этих мечт сейчас? Сама судьба предопределила путь Джона, выбрав ему самое ироничное происхождение, которое юноша был вынужден скрывать под маской бастарда.       Джон Сноу опомнился, заметив, что лошадь идёт всё медленнее: она уже уморилась. Шум копыт раздавался эхом, утопая в шелесте листвы и отдалённом гуле животных, притаившихся в чаще.       Ничего, он уже должен быть близко к Чёрной Заводи.       Юноша остановил коня поводьями. Его аметистовые глаза оглядывались. Юношу что-то насторожило, но он никак не мог понять, что именно.       Взгляд пытался зацепиться за что-нибудь, за какое-то изменение очертаний в лесном пейзаже: это подсказало бы ему, откуда ждать опасности.       И хотя долго ждать не пришлось, вдруг возникшие силуэты двух других всадников не несли в себе угрозы. Незнакомцы медленно подъехали к Джону Сноу, видневшиеся из-под тёмных плащей рукояти мечей в ножнах свободно качались на их поясах.       Первый из незнакомцев был бледен. Под небрежно накинутой на голову шапкой блестели золотые волосы. Мужчина бросил любопытствующий взгляд на скрытое шарфом лицо Джона Сноу, а затем заметил пряжку. — Милорд, — произнёс незнакомец. — Мы вас ждали.       Джон Сноу кивнул. В обращении всадника слышались нотки насмешки, ведь формально он не был лордом, но сын Винтерфелла проигнорировал это: ему сейчас хотелось лишь оказаться в тепле чертогов Заводи, а сделать это было бы легче, не вступив в глупую ссору с его стражами.       На самом деле, Сноу был отчасти удивлён тому, что его встретили. Конечно, он понимал, что ему предстоит остановиться где-то по пути в Белую Гавань, да и он сам вызвался проследить за исполнением приказа Эддарда об укреплении этого важного города, а значит ближайшие крепости должны были уведомить о возможном прибытии посланника Винтерфелла, но ему казалось, что Робб был слишком занят, чтобы обеспечить своему «сводному брату» радушный приём во время путешествия. — Я польщён вашим терпением и таким откликом на просьбу моего брата, — ответил Джон. — Надеюсь, вы не откажете сопроводить меня до замка?       Второй незнакомец рассмеялся. Сноу бросил на него испытующий взгляд, но умолк тот не по этой причине: по всей видимости, другой мужчина был выше рангом или обладал каким-то авторитетом, ведь один его жест заставил весельчака затихнуть.       Следом за взмахом руки последовали и слова всадника: — Мой лорд не хотел бы, чтобы вас оскорбила невежливость моего спутника, — в словах, несмотря на серьёзное выражение лица говорившего, зазвучали подхалимские нотки. — Обещаю, что он будет наказан. — Ваш человек — ваш суд, — осторожно сказал Сноу, потирая замёрзшие руки, — но я бы не хотел портить отношения с вами из-за какого-то пустяка. Давайте забудем об этом. — Хорошо сказано, — незнакомец какое-то время помолчал, — следуйте за нами.       Без лишних слов всадник развернул коня.       С губ Сноу сорвался едва слышимый вздох облегчения: мгновение назад он уже представлял, как проведёт здесь, на холоде, добрых полчаса в обмене любезностями и подколками.       Но этого не произошло, и когда компания двинулась к замку, то Джон был готов вознести хвалу небесам за такой поворот событий.       Казалось, что дороге не будет конца. Протоптанная ногами и копытами тропа вскоре вывела путников мощённую дорогу, видимо бывшей главной.       Невзирая на то, что в Вестеросе всё ещё тянулось лето, холод, поднимавшийся ближе к вечеру в последние дни, был адским. По пути к Заводи Сноу доводилось несколько раз видеть оледеневших путников, чьи безразличные взгляды на мёртвых лицах будто следили за ним.       Вскоре и небрежно одетые спутники Сноу стали закутываться покрепче в свои одежды и пытались поскорее добраться к замку, пока солнце ещё позволяло разглядеть что-то.       Джон спешил за ними. В успокаивающем однообразии скачки он порой ловил себя на мысли о том, что значил смех одного из встретивших его мужчин. Его вовсе не волновали насмешки, которые он слышал с самого детства, поскольку знал, что ему уготована куда более великая судьба, чем окружающие могли представить. Нет, его беспокоило то, что за этой простой реакцией лежало нечто другое.       Мучительная неизвестность — хотя и Сноу пытался себя убедить в никчёмности своих тревог — глодала сердце юноши, вызывала одну догадку за другой.       Но вскоре он заметил, что сопровождавшие его люди затормозили. Джон тоже притормозил, обнаружив себя на пути к воротам Чёрной Заводи.       Этот замок не обладал величественностью древнего обителя Королей Зимы, но в мрачности тёмных кирпичей чувствовалась странная опасность.       Узкие бойницы неприветливо глядели на троицу. Кое-где обтёртые ветром и временем зубцы хищно блестели в свете факелов несущих вахту стражников.       Один из дозорных на крепостной стене заметил их и затрубил в рог. То ли из-за банального предчувствия, то ли из-за узнавания одного из своих, то ли просто из-за невозможности встретить кого-то — кроме посланных навстречу Сноу — в эту ужасную погоду, ворота вскоре медленно раскрылись. Из щели узкая полоса тусклого света внутреннего двора Чёрной Заводи проскользнула и упала на лица подъехавших всадников.       Когда Сноу проехал под сводами замка и оказался за безопасностью стен, суливших удобный ночлег и горячую пищу, к нему подошёл старый мейстер.       Лицо старца покраснело от холода, а челюсти стучали друг о друга. Тем не менее, заговорил он вполне чётко и спокойно: — Милорд, кхм, — произнёс мейстер. — Мы ждали вас. Лорд Слейт ожидает вас в чертоге, я вас провожу. — Мне уже это говорили, — неясным тоном ответил Джон, бросая взгляд на своего коня.       На мгновение старик застыл, не понимая, стоит ли искать в словах юноши оскорбление, но спустя мгновение Джон улыбнулся, а мейстер рассмеялся в ответ. — О, не волнуйтесь, милорд, о нём позаботятся, — весело сказал он, заметив взгляд Сноу. — Идёмте, идёмте. Проклятый холод! Вы должны быть замёрзли. — Верно, — сказал юноша, когда двинулся вслед за стариком.       Сеть коридоров была столь же запутаной, как и в Винтерфелле. Иногда через открытые двери можно было заметить простое убранство покоев, в которых виднелось больше от практичности, нежели от желания показать богатство.       Всё здесь пребывало в тишине. Не было слышно ни ругани, ни смеха, всё как застыло в одном мгновении.       Здесь было легко потерять всякий счёт времени. Отсутствие окон, однообразие обстановки, ни одной живой души, кроме проводника юноши, — всё это давило на новоприбывшего. — Стоит ли мне что-то знать о лорде Слейте? — спросил Сноу, не вытерпев гнетущего напряжения стен.       Мейстер усмехнулся: — Я думаю, что вы сами обо всём догадаетесь, милорд. — Догадаюсь? Дайте мне тогда хоть намёк. — Милорд, вы не в Винтерфелле. Дела в нашем замке обстоят... весьма запутано. Из-за этого с вами и хотят увидиться. — А что я могу сделать? — нахмурился юноша. — Я просто бастард, не более того.       Старик пожал плечами. — Если вы спросите меня, то я думаю, мой лорд питает надежды, что вы близки к своему отцу. Незаконнорождённые порой такие же дети своих отцов, как и остальные.       Джон Сноу бросил озадаченный взгляд на проводника. Тот его не заметил, поскольку шёл впереди, но старик уловил возникшую паузу. — Во всяком случае, это лишь мои мысли, — заключил он. — Даже если это только мысли, то разве не означает их высказывание такое же предательство доверия вашего лорда?       Мейстер на секунду остановился и обернулся. На его тонких губах играла улыбка. — Я же говорил, что весьма вероятно сами обо всём догадаетесь. Я лишь дал вам контекст.       Юноше не понравилась эта весёлость. Жизнь приучила Сноу, что в его положении ничего не бывает без подвоха.       Но когда Джон Сноу решил ещё что-то спросить у мейстера, они наконец добрались до массивных дверей, по бокам которых завиднелись фигуры стражников. Они молча отворили двери.       Старик поклонился юноше и молча указал рукой на дверной проём. Вздохнув, Сноу вошёл в зал.              Зал был довольно большим. Пожалуй, даже больше, чем зал Королей Севера. Он казался ещё более громадным из-за нехватки деталей, отсутствия чего-то, кроме висевших гобеленов, трона, два двух длинных каменных столов по разным сторонам чертога.       У подножия массивного трона стояла стража. Несколько слуг стояли в тенях полуутопленных в стены колонн. Но глаза юноши оказались привлечены девушкой, стоявшей у трона.       Воистину захватывающая красота на мгновение ослепила Сноу. Чёрные, как смоль, волосы лежали на её плечах. В глубоких синих глазах блестел холод — такой отдаляющий, но и такой манящий. Она встретила взгляд Джона, но тот быстро перевёл взгляд на сам трон, не желая оскорбить хозяина замка пристальным вниманием к его, как юноша понял, дочери. Из уроков Лювина юноша мог припомнить, что её зовут Дарин.       Распластавшийся на троне мужчина был седым. Его тонкие руки сжимали рукоять истёртого сражениями меча. Лицо превратилось в меловую маску, а губы стали совсем серыми. Видно было, что этот человек когда-то был воином, но старость или болезнь — или всё вместе — превратили его в иссохший призрак былой славы.       Джон Сноу подошёл ближе к трону и почтительно поклонился. — Радушие встречи делает вам честь, милорд, — приветствовал хозяина юноша. — В той же мере, как и мне. Я понимаю, вы хотели меня видеть?       Старик тяжело наклонился к Дарин, стоявшей рядом, силясь что-то произнести.       Девушка кивнула и выступила вперёд: — Мой отец хотел засвидетельствовать почтение вам и вашему дому, — произнесли её алые уста. — Под нашей крышей вы найдёте тепло и гостеприимство.       Откуда-то взявшийся слуга протянул поднос с хлебом и солью Джону.       Сноу принял этот знак гостеприимства. — Я польщён, миледи, — Джон вновь посмотрел на дочь Слейта. — Если честно, я ожидал более холодной встречи.       Мужчина на троне вновь что-то произнёс. Его дочь, прислушавшись к словам отца, спустилась с помоста и подошла почти вплотную к Сноу.       До обоняния донёсся запах духов. Сердце юноши забилось чаще, а дыхание перехватило, но он постарался не выдать своего странного смущения.       «Не будь идиотом», — проскользнула настойчивая мысль в голове Джона, — «ищи несостыковки, подвохи. Вспомни свои опасения.».       Голубые глаза Дарин впились в аметистовые Джона. Она была ниже него, но юноша всё равно чувствовал исходившую от неё опасность.       «Ты — бастард. Тебе ничего не делают просто так. За этим кроется что-то ещё.».       Девушка наконец отвела взгляд от Джона. Один грациозный жест белых пальцев отослал слуг и стражей вон из тронного зала.       Силуэты зашевелились. Через проходы, которые сливались со стенами, они покинули зал и оставили троих человек в могильной тишине после стука дверей. — Мы вынуждены просить о помощи, — тихо прошептала она, будто бы боясь, что её все равно могут подслушать. — Мой дядя Лью желает заполучить в наследство земли Слейтов, но разве будет честным то, что убийца моего отца получит принадлежащее ему?       Губы Сноу растянулись в безрадостной улыбке. — Как я вижу, ваш отец ещё жив.       Леди в ответ горько рассмеялась: — Разве это жизнь? Его отравил собственный брат, пока он был сражён. Его раны гноились, он бился в лихорадке, лишь за счёт своей стойкости он смог пережить те ужасные ночи, но разучился даже самостоятельно ходить. — Откуда у вас уверенность в том, что его отравили, миледи? — Меня не пускали к нему, — продолжила Дарин. — Даже мейстера пустили к нему только после его долгих убеждений: видно, Лью решил, что отец и так умрёт. Какой смысл отказывать в осмотре покойнику? В покои к отцу входили только люди дяди. Разве это не очевидно? Я знаю, что Лью, этот проклятый мерзавец, виноват. Мой отец это знает. Но дядя остаётся единственным наследником по мужской линии.       Джон помедлил с ответом. Стало очевидно, в какую сторону девушка направляет разговор, но вопрос был в другом: «Какая выгода Винтерфеллу от вмешательства во внутренний конфликт дома?». Без ответа на этот вопрос он не сможет убедить ни отца, ни Робба в том, какие действия следует предпринять. Конечно, можно было бы сказать, что вмешательство приведет к стабилизации накаляющейся ситуации, но разве это было действительно так? Ссоры и распри бывали в каждом доме. Преимущество Севера было вовсе не в том, что конфликтов не бывало, а в том, что в умах северян имелось чёткое разделение «свои земляки и остальные южане». Именно в готовности Севера выступить единым фронтом против внешних врагов и крылось преимущество. Выступить, конечно, под командованием кого-то из Старков... — И что вы хотите от меня? — наконец спросил Сноу. — Вы ведь понимаете, что ко мне могут и не прислушаться. — Но лучше ведь хоть попытаться! — воскликнула собеседница. — Мне отвратительна сама мысль, что Лью может усесться на этот древний трон. — Да, — медленно проговорил Джон. Он почувствовал, что от него зависит чья-то судьба, это наполнило его властной уверенностью.       Юноша медленно прошагал вокруг девушки, как бы оглядывая обстановку зала. Краем глаза он осмотрел старика на троне, пытаясь угадать по его изношенному лицу, что он думает об этом разговоре, но вскоре оставил эту попытку. Сноу чувствовал на себе пристальный взгляд леди Слейт. Вероятно, она уже стала понимать, что просто так ей помощи не получить. — Но вы должны понимать, какие риски возьмёт на себя лорд Старк, если согласится на вашу просьбу... — добавил Джон. — Что он получит, если удовлетворит её?       Девушка усмехнулась: — Мне кажется, что речь идёт не совсем о вашем отце.       «Отлично. Она достаточно умна, чтобы понять намёк. Достаточно дерзка, чтобы сказать об этом так прямо.».       Джон Сноу улыбнулся и посмотрел на неё, ожидая продолжения. — И что же вы хотите от меня взамен? — тяжело вздохнула Дарин, найдя в молчании требование слов. — Силу, — ответил Сноу.