Аспекты идиллии

Приятно познакомиться. Плохая концовка Купер задерживался, пока еще не опоздал, но вот-вот. Данте пришел заранее и теперь бесцельно околачивался возле полупустой станции и пинал камушки под ногами (уже не зная, чем себя занять, чтобы не мотать нервы). Тесное пространство внутри оккупировала семья туристов с детьми (те клянчили у предков мелочь, бежали к автомату с шоколадными батончиками, громко выбирали, потом спорили, ревели и мирились, затем все повторялось снова) и одинокая тетушка, которая не обращая на царящий хаос ни малейшего внимания, вязала не то рукав свитера, не то шарф — столь дикой комбинации цветов, что мать бы назвала ее “стыд и срам”, “Содом и Гоморра”. Его терпения хватило на две минуты, если не меньше, он почти сразу же сбежал на улицу. Когда приехал автобус, где-то около одиннадцати, Данте пошел за билетами (взял два, чтобы уже не тратить время, когда Купер появится). Автобус проезжал через весь штат, на север, а заканчивался маршрут городом Декарт в Валиске. Куп же что-то упоминал про другую страну, разве нет? К тому же, сойти можно в любой точке — хоть до границы, хоть после. “Он ведь придет… Иначе все напрасно, следующий рейс только завтра!” Но часы уже показывали пятнадцать минут двенадцатого… И до отбытия оставалось каких-то десять минут, о чем любезно напомнил и водитель, и кассирша, вышедшая покурить. Тогда парень крикнул им, что вскоре вернется, надо кое-что проверить. Подождем, сколько сможем, не переживайте, мистер, заверила кассирша, но избавиться от шумной семейки ей хотелось как можно скорее. Данте ее в этом ничуть не винил. Только вот за десять (или хоть двадцать) минут вряд ли получится добежать до Марши и обратно (он ведь еще не только сбережения прихватил, но и сумку с пожитками, вот же болван!), но если друг где-то на подходе — они успеют. Иначе как-то стремно выходит… Знал бы Куп, чего Данте стоило взять и сорваться с места, будто с мясом себя выдернуть! И вот так подвел! “А вдруг что-то плохое случилось?” — Но зная о тайной страсти Купера к сводной сестре, он никак не мог выкинуть из головы пошлую сцену, как те решили устроить собственный “стыд и срам”. С этими думами он широко шагал по дороге, больше лелея надежду в них разувериться, когда встретит Купера на подступах. Но и исключать безалаберность и нерасторопность друга тоже никак нельзя, как и гневливость и несдержанность. Уж к чему все эти качества привели — и представить страшно! Однако вскоре Данте завидел Купера (и с облегчением выдохнул). В это же время мимо проехал блестящий родстер с Аланом Грантом! Да, он вполне хорошо сумел разглядеть актера, тот ехал слишком медленно, будто любовался только что приобретенным Стэй-Ривером. Данте, сыгравшего с ним в одном фильме, пусть и в массовке, пижон, разумеется, не узнал. А вот заметив бредущего Купера с сумкой на плече, которому Фицсиммонс, поторапливая, махал что есть мочи, актер притормозил. Куп подошел к Гранту и что-то сказал, тот даже выскочил из тачки. А далее Данте наблюдал престранную сцену: Актер упал перед Купером на колени, а тот снисходительно так улыбался, мол, ну-ну, малец, знай свое место. После Грант воздел руки к небесам, вскочил и запрыгал на месте, право, как девочка. — Что за дерьмо? — Только и вырвалось у Данте. Он ускорился, чтобы успеть подойти к этой странной парочке, но куда там! — Купер, даже не взглянув в его сторону, запрыгнул в Шелби Кобра к Гранту, мотор заревел и… они помчались прочь! Вот так гадство! Ошарашенный Данте не сразу понял, что за бумажки полетели по улице: некоторые зацепились за волосы, другие — прибило, будто прибоем, к ногам. Так это гребаный Купер разбрасывал деньги, валисийские каунты, правда, но… Собрав несколько банкнот (ну не пропадать же им?) парень в тот же миг принял решение, которое кардинально изменило его жизнь. Он развернулся и таким же быстрым шагом помчался к автобусу. Спроси его кто после, он бы и не смог объяснить, что на него тогда нашло, ведь самое простое и разумное — взять и вернуться на ферму. Но в тот момент Данте сказал себе: “Ну и ладно! Хрен с тобой, Купер! Доеду до Декарта, — города и имена на букву “Д” — мои самые любимые, — погуляю, посмотрю, подарков куплю родным, а после вернусь, будет хоть что Стелле рассказать!” — Девушка бросила? Ну, не переживай, молодой еще, — то ли подтрунивал, то ли жалел его водитель автобуса. Данте ничего не ответил, зашел в салон и занял место подальше от припадочных детишек, но поближе к спокойной тетушке. Уставился в окно, кассирша послала ему воздушный поцелуй, он изобразил, что поймал его и спрятал в кармане комбинезона, после женщина выбросила окурок и вошла в здание. Первое: за время этой спонтанной поездки он научился вязать спицами. Второе: а по прибытии в Валиску — устроился грузчиком на киностудии и остался там навсегда, а затем и вовсе перевез родителей. Первое ему в жизни не очень пригодилось, а второе — вполне. Позже Данте узнал, что Марша сошла с ума, только он давно оставил любительские расследования, порой его занимали лишь те, что происходили на экране, когда играл детективов. Карьера Марши закончилась на “Аспектах Идиллии”, его же — с этой ленты началась: когда фильм вышел в прокат — Данте заметили, так и начался путь славы. Со Стеллой они созванивались после внезапного отъезда, даже виделись, когда навещали Маршу. Подруга сообщила, что из-за Марши Джонс в Стэй-Ривере поднялся настоящий переполох, оказывается, она виновна в смерти четы Редгленнов, еще и сбила насмерть бедолагу-хиппи, только вот отправилась девушка не в тюрьму, а в психиатрическую лечебницу, оттого что заявляла, будто видела летающую отрубленную голову, да и вообще — ей всюду теперь мерещились мертвецы. Шериф Нил Скрауни оставил должность и перевелся в городок Крипстоун-Крик, где люди покультурнее и обстановка поспокойнее, потому что там находится элитная школа искусств (или что-то такое). Так что теперь Стэй-Ривер полностью под присмотром нового молодого шерифа — Стеллы Эшфорд. Никакой головы, естественно, не нашли, а вот тело парня-хиппи, — за пару миль от городка, — да. Купера ни Стелла, ни Данте больше не видели (с пометкой “но”, об этом далее). Впрочем, и Алан Грант пропал из виду, в газете лишь мелькнула мелкая заметка, что актер закончил карьеру и улетел в Париж. Однажды, лет десять спустя, собираясь поужинать со взявшей отпуск и приехавшей в Декарт Стеллой, Данте по пути в ресторан завидел мужчину, уж очень похожего на пропавшего товарища. — Куп! — Он нагнал его и коснулся плеча. Сердце чуть из груди не выпрыгнуло! Мать честная, да это же действительно он! Одет хорошо, выглядит — отлично, носит очки и прямой пробор, отпустил смешные усики! Ох, Купер! — Простите, мы знакомы? — отозвался мужчина, изучающе осматривая Данте. Почему-то говорил он с шотландским акцентом. — Это же я — Данте! — О! — На секунду на лице Купера (а ведь это он, никакой ошибки!) мелькнуло узнавание, а потом он выдал: — Виноват, не признал, показалось, вы — один из надоед-студентов, они вечно пытаются всучить курсовую в самых неожиданных местах! Бог ты мой, а предо мною Данте Дей, актер! Приятно познакомиться, пусть это и случайность! Я, между прочим, ваш фанат. — Если полностью, то Данталлион Тидей Фицсиммонс… — Он и не понял, зачем говорит это, вот же олух! И почему Купер притворяется, что не знает его, это что, шутка такая?! — Данте Дей — гораздо лучше, поверьте. Увы, должен откланяться, но вот моя карточка. — “Не Купер” протянул визитку и поспешил прочь, оставив недоумевающего Данте одного. Исчез будто призрак, взял и растворился в толпе. Там значилось: “Доктор Макбретни Дж. Г., Институт возможностей мозга и разума”. До того как пришла Стелла, Данте смял визитку и выкинул ее в урну. Точно так же он когда-то поступил с автобусным билетом, предназначенным лучшему другу, Куперу Редгленну. Конец.