Аспекты идиллии

6. Murder Mystery Спалось Куперу плохо, становилось то слишком жарко, то он зяб, то огромная футболка с Горомусклом, данная ему Данте, мешала нормально ворочаться, то что-то стонало и скрипело — в стенах, над потолком и под полом. Ни один фантом так и не явил себя, хоть селись на ферме у Фицсиммонсов (Ну, в иных обстоятельствах этот вариант бы подлежал рассмотрению). Данте моментально вырубился на диванчике, уступив гостю собственную кровать, но уж лучше расположиться на полу — почему-то одна ее половина ощущалась слишком жесткой, а другая — рыхлой и то и дело проваливающейся, пружинный матрас хотя бы не скрипел, но непонятно какая часть ложа потрескивала (или позвякивала, или попискивала, или все сразу) — хрен знает, как описать этот раздражающий стрекот, порой и вовсе казалось, что он никак не связан с твоими движениями, а возникает произвольно. В общем, уснуть никак не получалось. Очередное верчение привело к тому, что одежда с чужого плеча намоталась невесть как, и, пытаясь выпутаться, Купер ущипнул себя за сосок. Стон он, конечно, подавил, но желание разгорелось в нем столь неистово. Рука скользнула ниже, в трусы. В последний раз когда он дрочил, в Верге, еще досмертипрофессора, в изголовье возник фантом старушки с раскроенной башкой, которая более двух часов что-то куховарила, да с такой мордой, будто шинковала (невидимым ножом) ногу Купера сверхтонкими слайсами. Когда призрак развеялся, любые потуги получить удовольствие оказались безуспешными. Так и умирает либидо. Ныне же член восстал из мертвых. Простопочтисемидюймовый (почему бы себе не польстить хоть в этом?) феникс. Он ни о чем не думал, всего-навсего совершал простые движения, а в унисон с аккомпанементом вздохов старого дома с удовольствием излился в руку. Данте приподнялся, когда у друга из горла вырвался нечленораздельный звук, но повернулся на другой бок и… все. Ни крови, ни грязи. Фух! Вскоре и Куп спрыгнул в полузабытье, слишком часто прерываемое разными факторами. Он пожалел, что не прихватил из съемного дуплекса снотворное, когда Кэсси и Джози (как ни крути) проголодались и решили об этом известить весь Стэй-Ривер, не иначе… Непогода никак не утихала, а когда наконец заткнулась, начало светать, и гребаные птички устроили трескотню не просто возле окна, а прямо внутри черепной коробки. Еще некое время Куп таращился в медленно вырисовывающийся в утренней серости потолок, нависший над ним под углом в 45 градусов, и скользил взором по будто только проявляющимся фотоплакатам с Pink Floyd и The Doors, c The Rolling Stones и Black Sabbath (последних не единожды срывали и даже один раз порвали пополам, но Данте спас ребят). Он не пытался вспомнить имен басистов, а думал о другом, хоть строчки песен вклинивались меж мыслей, растревоженных скрипами неясного генеза и щебетом балтиморской иволги. Безделье из-за бессонницы пробуждает в тебе не только онаниста, но и орнитолога, ну и мелькающие за стеклами оранжево-черные пятна наводят на мысль о принадлежности птиц к такому роду и виду. Пернатые, скорее всего, устроили где-то на уровне чердака гнездо, лето — пора размножения однако ж, хоть и выдалось оно паршивым во всех планах. Куп тихонько (почти) выбрался из постели, потянулся, зевнул, и подтянул резинку спадающих трусов до выступов подвздошных костей (да, крайне неловко, но их ему тоже одолжил Данте; резонное оправдание, чтобы обойтись без возвращения испачканной вещи, пока на ум не пришло). Посмотрел на наручные часы, почти 6 AM. Проснись и сияй! Друг спал. Куп вышел из комнаты. Судя по царящей тишине, когда он свесился с перил лестницы второго этажа, — родители (пока что) тоже видели сны; болезнь Дариуса внесла коррективы в жизнь фермеров, обычно вовсю пашущих спозаранок. Адаптация. Да, вот такие мы создания! Он, медленно спускаясь, вновь начал заматываться в леску мыслей, как птичка-дурашка, решившая сплести из нее гнездо. Только вот решение уже принято. Верное. Данте вредить незачем, пусть и обмануть его проще, чем Стеллу или Маршу. Изначально выбор падал на Стеллу, но с учетом того, что она бабокоп, плакала затея. Маршу он быстро исключил из “списка”, пусть и незначительный успех на поприще кинематографа делает ее заметной фигурой, хотя та наверняка бы пригодилась, чтобы помочь войти в доверие к хиппарям… мелкая девчонка в майке с “The Who” вполне сгодится… Да, простите, проф, придется начинать жизнь после смерти аккурат со средней школы. Желаю успехов, вы многого добьетесь! “Тогда почему эти ебучие мысли вновь бередят душу, будто неуемное желание кончать вчужиетрусы без остановки?!” Так уж вышло, что и тапочки он получил от Данте. Купер вздохнул и направился на кухню, чтоб попить. Поставив стакан вверх тормашками и собираясь вернуться к Данте, скрипам, иволгам и неудовлетворенности, он уставился на крючок для кружек, где красовался ключ на веревочке. Дариус бы до него не дотянулся, но при этом нужный предмет всегда на виду в случае чего. Рука сама собой вспорхнула к нему. “Мне нужно посмотреть, подготовиться… Ничего там особенного нет. Чем меня вообще можно удивить?! — Гость уже крался в сторону входной двери, чтобы проверить — открывает ли ключ подвальный замок. — Если нет — то и ладно, тогда можно вернуться и по-быстрому передернуть еще раз, коль удача на моей стороне и в кои-то веки отогнала каждого сраного фантома в округе!” Кроме того, там должны сохраниться воспоминания, фотки, памятные подарки, так, пустячки школьные, всякий скарб из прошлого — бесхитростного и прекрасного. Подкрепление, чтобы поступить правильно. Выбрать друзей. Отогнать алчность и гордыню вконец. Их внушил ему безумный богатенький старик, застав в час нужды и отчаяния. Ни Данте, ни Стелла, ни Марша не виноваты в произошедшей с его семьей трагедии, как и в том, что из-за этого Куп стал зрячим… Ключ идеально вошел в скважину. “Вот же! Ладно, дело движется к концу именно сейчас”. Парень прихватил замок и ключ, устроил их на деревянной ступеньке (чтобы миссис Фицсиммонс, которая наверняка скоро встанет, не закрыла его ненароком) и подергал за цепочку, лампочка над головой затрещала и вскоре осветила спуск. “Фонарик бы не помешал, но остался наверху... Не бегать же туда-сюда? Да и вдруг толку от него никакого, еще вчера батарейки начали садиться”. — И сделал первый шаг. Потом еще один. И еще. Полутемный и сырой подвал ничуть не напоминал место из воспоминаний. Он так и застыл. В помещении плавали призраки, целая орава, пять: четыре на последних стадиях развоплощения и один почти “свеженький”. Ферма — не обительчистоты, место святости. Просточто-тотут не давало фантомам выбраться из подпола! Но не до поиска причины… Мир пошатнулся и завертелся, стало трудно дышать, пришлось схватиться за балку, чтоб не грохнуться. Жмурики подались к нему. А Купер дернулся от них к завешанной простыней доске, пытаясь взять себя в руки. Да, застали врасплох, но в конце-то концов ничего в них такого особенного, видали и хуже, всего лишь небольшое скопище! “Не будь тряпкой!” — Но желудок крутило, впрочем, как и голову. Только от изначальной цели отказываться парень не собирался. За простыней, на доске, находится то, за чем он и спустился — доказательства дружбы, важные воспоминания, аспекты утраченной идиллии! Резко сорванное полотно упало на каменный пол, подняв целое облако пыли, отчего фантомы стали еще более осязаемы. Купер закашлялся, безуспешно отмахиваясь от кружащих в тусклом свете частичек. Увиденное поразило его еще более, нежели пять обступивших со всех сторон жмуров. Никаких фоток с ним, Данте или девчонками. Купер моргал и таращился в исступлении на некое расследование, в фильмах такое показывают: паутина из разноцветных ниток расползалась по прикрепленным кнопками вырезкам и запискам. Призраки его теперь не беспокоили, даже если задевали тут и там, он и без их прикосновений весь покрылся мурашками. “Это что, шутка какая-то, задание для игры? Данте ведь любит забавы вроде Murder Mystery…” — Но увиденное мало походило на прикол, тут и там мелькали вырезки об убийстве родителей Купера и Марши, о пожаре, о зашедшем в тупик расследовании. Нет сил на это смотреть… еще и в компании призрачных уродов! Вот это хотел показать ему Данте?! “Ну нахер! С меня довольно!” — Купер стал пятиться к выходу. Но не мог отвести взгляд от того места, куда тянулись все нити, — к фотографии черного мужчины с безучастным выражением, если не считать глаз — те пронзали насквозь. Они светились задором, торжеством, исполнением задуманного. Но хуже всего — его черты казались до боли знакомыми... Парень начал падать, уже готовясь шарахнуться затылком о ступени или чего хуже — на верстак с инструментами. Сильные руки подхватили его. Данте, как же ты вовремя! Уж помог ли ему друг выбраться или вынес, но Куп обнаружил себя на кровати под косым потолком, пестрящим плакатами рок-групп. Обратный путь из подвала он не помнил, чудеса частичной амнезии! Пахло травяным чаем, камином, а его больше не трясло. — Предупреждал ведь, — сетовал Данте. — Мы же договорились… Чего ты такой любопытный? — Я в порядке. — Рад слышать. — Данте, что это за херня? — Это важно, хотя Стелла считает, что глупые выдумки… — Тот мужик… он ведь… — Язык будто в наждак превратился, слова давались с трудом. — Уверен, что хочешь услышать? Попей-ка чаю, Куп. Тот молча отхлебнул. Сладко. Крепость приводит в чувство. Ну да, стало полегче. — Спасибо. Мне лучше. — Он поставил кружку на тумбочку. — Ну? Мне сказать или как? Данте пожал плечами и почесал переносицу. Только сейчас Куп заметил, что тот без очков (непривычно так!) и подслеповато щурится. — А где твои очки? — Упали, должно быть, внизу. Уж не до них. Потом схожу. — Ты настоящий герой. Точно что пастырь мой. — Брось. Куп покивал и сел в постели: — Считаешь, это папаша Марши, ну, биологический? — Или другой кровный родственник. — Она знает? И причем тут, — Он запнулся, —случайс нашей семьей? — Покажу всего две вещи, две вырезки, там много всего, но… а потом кое-что скажу. — Ладно, не тяни, выкладывай все, раз уж на то пошло! Ты все-таки умудрился еще как-то захватитьматериалыс доски? Данте лишь сглотнул и положил перед Купером две вырезки: на одной — потрет предполагаемого отца/родственника Марши, который и напугал поболее пятерых фантомов, на другой — почти полноценный газетный разворот с несколькими снимками. — “Пойман и осужден организатор наркокартеля”, — Купер вслух прочел заголовок и вернулся к просмотру пожелтевшей страницы с датами пятилетней давности. В текст статьи он особо не вникал, его привлек другой портрет “папаши” (или как его именовали — Малыша Луи Джонса), на прочих снимках — ерунда всякая, штабель пакетов с порошком и ровный строй белых домохозяек с детьми из типичной идиллической субурбии (которые теперь могут спать спокойно), ну и снимок возле здания суда (уж до слушания или после — не поймешь), на нем ведут главного виновника в наручниках, тот явно дернулся, а некий корреспондент заснял его вполоборота… а на втором плане, среди зевак… — Вот она. — Данте безошибочно ткнул в фотку, видать, не раз рассматривал, если даже без очков точно угодил на попавшую в кадр Маршу. — Ага, она самая, — подтвердил Купер. — И что? Хотя мужик явно (ну или так казалось) повернулся к сестре. — Да, понимаю, улики, эх, и не улики это вовсе, а так, предположения, догадки… Но клянусь, видел этого самого мужика, знаешь, у нас тут не так много цветных, чтобы не запомнить… Короче, видел его тут, в Стэй-Ривере, незадолго до… и даже после. А потом статья про арест и суд! — Понятно, почему Стелла сочла это чушью. — Купер вздохнул. — А Марша бы назвала тебя гребаным расистом, приятель! Однако что-то неприятно зашевелилось внутри. Способна ли Марша на нечто столь отвратительное? Данте не озвучил, но его, хм, догадки указывают на то, что сестра использовала папашу-наркоторговца, который без пяти минут отправлялся в тюрьму, для убийстваихродителей… Ну и зачем ей это? Безумие! Она говорила, что мать умерла (от передозировки, к слову), а отцатолкомне знала. Неужели еще в детстве врала? Ну и покоя не давал фантом гривотряса, преследующий ничего не подозревающую Маршу.Она убила меня. Неужели… — Ты куда? Купер и не заметил, как соскочил с постели и направился на выход в одних трусах. В чужих трусах. Ну и в огроменной футболке с Горомусклом. — Мне нужно с ней поговорить. — Я пойду с тобой. — Нет, нет. Я один с ней поговорю. Без истерик и обвинений, без притянутых за уши теорий. Это семейное дело, Данте. — Он принялся натягивать подсохшие носки и брюки, асвоиплавки засунул в карман. — А затем давай сразу уедем отсюда, пойдет? — Вот так сразу? — Жди меня на автобусной станции… скажем, в одиннадцать, Мать честная, уже девять! Если не придешь, ну что ж… Хотя… Приходи в любом случае, даже если не решился, то просто меня проводишь. Договорились? — Я приду. И поеду. Уже перетер с предками… И они не возражают. Правда, сообщил, что это на пару дней… Но ничего же страшного? — Все будет прекрасно! Парни быстро и резко обнялись, и Купер поспешил прочь, попутно заверив Фицсиммонсов в гостиной, что они с Данте собираются посетить Вергиллион, вот он и побежал собирать вещички. Кэсси и Джози проводили его до кромки леса.