Театр теней

***

      Я помню тебя.       Все еще чувствую запах твоих волос, искрящийся звон твоего смеха, слегка шершавое прикосновение к моей щеке. Помню каждую морщинку в уголках глаз и даже родинку на правом плече. Ты всегда слушала меня и писала на руках забавные записки, пока я спал, готовила завтраки и любила. Любила меня всего и без остатка. Такая маленькая и беззащитная, словно птичка, которая еще не набралась смелости для первого полета. Ты была моей, и без твоей смышленой головы на подушке по утрам мне становилось дурно.       Даже когда ты плакала, была самым прекрасным созданием из когда-либо существовавших. Я больше не вижу тебя на правой стороне нашей кровати, и твой ласковый голос - не первый звук, который я слышу после пробуждения.       Но я все еще помню и каждый день мысленно повторяю твое имя.

***

Надя

      Надя бежала изо всех сил, пытаясь не обращать внимания на то, что легкие скандировали протест против бессовестной эксплуатации. Ноги двигались все быстрее и быстрее; сделанный на скорую руку хвост окончательно растрепался, на лице играла слегка сумасшедшая улыбка, а мысли… Впрочем, в этот момент для нее они были неважны. Так она себе сказала.       Утренний осенний воздух был пропитан чем-то свежим, лето явно отказывалось сдавать свое позиции и, несмотря на раннее утро, солнце было уже высоко над горизонтом.       Влажная после ночи земля также отдавала свой аромат, и все это вместе с еще зеленой листвой и теплом, которое проникало в каждую клеточку сонного тела, дарило ощущение удачного дня: казалось, мир перестал разваливаться на кусочки.       Надя проносилась мимо владельцев собак, коих в этот час всегда было предостаточно, маленьких детей с родителями, школьников и студентов и чувствовала себя живой. Каждый был занят своей жизнью, и никому не было до нее дела - не в этом ли счастье?       Она знала, что совсем скоро, слишком скоро ей придется развернуться обратно, подняться в свою маленькую квартирку под крышей и начать готовиться к важнейшему дню ее новой жизни. Но сейчас легко было поверить, что в мире не существует ничего, кроме нее и пьянящего ощущения свободы.       Нефедова бросила взгляд на наручные часы и, убедившись в том, что пора возвращаться к людям, наконец остановилась. Треньканье телефона окончательно разрушило «магию утра». На экране появилось знакомое имя, и девушка, сама того не заметив, улыбнулась.       — Бегаешь?       — Может, и так. Никогда нельзя знать наверняка.        — Хм, ну раз ты не уверена и так тяжело дышишь, могу сделать вывод, что занятие у тебя там куда интереснее банального кардио... Могу я сказать «доброе утро» этому счастливчику?       — Прекрати, Оретцев! — она пыталась вложить в эту фразу всю строгость, на которую была способна, однако получалось плохо. Надя любила их маленькие перебранки. Нет, они никогда не ругались по-настоящему. Все это было частью игры, если можно сказать, спектакля, в котором она надеялась принимать участие как можно дольше. — Это слишком!       — Что слишком? — спросил Мал нарочито невинным голосом, — О чем ты подумала, извращенка?!       — О том, что ты абсолютно невыносим! — если бы могла, она бы всплеснула руками.       — Я-то? Разве я бегаю сейчас в парке в 6 утра и общаюсь с тобой невероятно бодрым голосом? Я иногда сомневаюсь в том, что ты человек. — Надя могла представить, как он кивает сейчас самому себе так же, как если бы разговаривал с ней лично. Голос у него был слегка хриплый, из чего она сделала вывод, что парень только проснулся. Несмотря на весь ажиотаж вокруг темы ранних подъемов, Оретцев был тем, кто при необходимости спокойно мог взять несколько ночных смен подряд и даже не ныть по этому поводу. В отличии от самой Нефедовой. — Насколько безумным нужно быть, чтобы издеваться над собой с такой регулярностью?       — Безумной. — педантично поправила его девушка,— И исходя из твоих слов — совершенно выжившей из ума. Что случилось, что ты решил мне позвонить? Неужели нервничаешь? — девушка знала, что Оретцев никогда не признается ей, даже если это правда, но не подстегнуть его не могла. Слишком велико было искушение.       Повисла недолгая пауза, и Надя уже было решила, что оборвалась связь, как Мал слишком серьезным голосом ответил:       — А знаешь что? Да, я действительно нервничаю и не просто нервничаю. Я — в ужасе. Что, если полковник Назяленская проглотит нас в первый день и даже не поперхнется? Что, если я не смогу выговорить собственного имени перед новыми людьми и просто буду бесполезно мычать? А тебе придется меня уводить под косые взгляды окружающих? Что, если ты опять споткнешься на ровном месте и упадешь прямо на глазах у всех остальных? — парень действительно казался не на шутку взволнованным, но Надя сумела подавить в себе искреннее удивление.       — Во-первых, — уверенно начала девушка, — Зоя Назяленская — не дракон, пожирающий невинных принцесс и закусывающий молодыми симпатичными полицейскими…       — Постой, ты только что назвала меня симпатичным, или у меня от нервов уже слуховые галлюцинации? — оборвал ее пламенную речь парень.       — Я говорила о себе, умник. Ты же сказал, что она, возможно, проглотит нас. Про тебя в моей реплике было только слово полицейский, — нельзя сказать, что Нефедова была честна до конца, но этого никто никогда не узнает, — И вообще, не перебивай, когда я с тобой разговариваю!       — Говоришь прямо как моя мать! - Наде по голосу показалось, что парень улыбнулся. — Ну да ладно, сегодня я пропущу мимо ушей твои оскорбления, — Мал был явно разочарован таким ответом подруги, но тут он не мог ничего поделать. Когда дело доходило хотя бы до флирта с ним или с кем-либо другим, даже если это было для задания, его напарница всегда извивалась, словно уж на сковородке, и порой, когда это касалось его, Малу становилось грустно. — Пожалуйста, продолжай разрушать мои страхи своими логическими аргументами.       — Во-вторых, — девушка мысленно загибала пальцы, — Если у тебя вдруг случится приступ неожиданной немоты, я все скажу за тебя. Ты же знаешь, я всегда тебя прикрою. А если я упаду…       — Я поймаю тебя и скажу, что так было задумано и в голове выглядело лучше, — снова перебил девушку Мал, и на лице Нади опять нарисовалась непрошеная улыбка.        — Именно! Так что, не переживай, напарник, ты ведь не один. Я тоже там буду, и мы вместе как-нибудь решим организационные моменты, — подвела черту девушка.       — Слушаюсь, напарник! Команда будет приведена в исполнение сию же минуту! — Оретцев рассмеялся, а Надя поняла, как сильно ей не хватало и всегда будет не хватать таких разговоров, просто дурачества, которые заставляют чувствовать себя нормальной.       С Малом так было всегда.

***

      Спустя полтора часа, один прием душа, тарелку весьма посредственного завтрака и толкотню в метро, Надя стояла возле ворот главного полицейского управления Ос Альты, города, который всегда был для нее настоящим домом, но в котором происходили и такие вещи, которые до сих пор заставляли ее содрогаться и подскакивать в холодном поту посреди ночи. Удачная пробежка и болтовня с другом заставили ее, если не позабыть, то хотя бы дистанцироваться от мыслей о важности сегодняшнего дня. И эта важность заключалась не в том, что их с Малом, как лучших курсантов академии, сама Зоя Назяленская — легенда городской системы правопорядка, — отобрала в свой новый отдел по борьбе с особо тяжкими преступлениями, и не в том, что она боялась рухнуть прямо на пороге (что было не исключено), а в том, что привело ее к этому дню. Что заставило ее вернуться в город и стать полицейской.       Девушка глубоко вздохнула, но это не помогло. Мысли уже заполонили воспоминания о человеке, которого она потеряла, и чувство вины снова навалилось на нее, словно душное колючее одеяло, которое пытается тебя задушить. Сознание спуталось и почти ускользнуло от нее, на место здравого смысла пришла паника. В мозгу будто включилась сирена, в то время как липкая жижа страха начала затапливать все отсеки, а шлюзы было не задраить, как не избежать потопления корабля. Дыхание участилось, руки сами собою затряслись. Вспышка! - и вдруг на задворках сознания Надя почувствовала прикосновение к своему плечу.        Она не понимала, кто это, только расслышала громкое и уверенное:       — Дыши! Смотри на меня, Надя! — В глазах Нефедовой на момент перестало двоиться, и картинка наконец сошлась в лице Мала.       — Вдох! — и слышится счет, - Один, два, три, четыре… - Девушка послушно начала повторять за другом, потому что даже ее охваченный огнем разум помнил, что они делали это вместе множество раз.       — Выдох! — И на счет два, Надя выдавила весь воздух из своих легких. Она чувствовала на руках хватку Мала и попыталась сосредоточится на этом. Мир со временем обрел четкость, и ее сердцу, кажется, больше не хотелось пробить ребра.       Нефедова перестала дрожать, вернув себе, насколько это было возможно, ясность мысли. И вдруг поняла, что находится не там, где помнила себя в последний раз.       «Видимо, Мал оттащил меня сюда, когда понял, в чем дело, и не дал мне прослыть странной в первый же день, — подумала девушка, — Черт! А ведь это я пару часов назад зубоскалила с его волнения».       Надя чувствовала себя максимально неловко и посмотрела Мала, собираясь дать какое-нибудь легкомысленное объяснение этому событию, но наткнулась на очень серьезный взгляд темных глаз. Шутить сразу расхотелось.       — Мне это не нравится, — высказал Мал, — В последнее время это случается все чаще. Ты так совсем себя измотаешь. Может, стоит найти врача? — Оретцев был абсолютно искренен в своих словах, и от этого на Надю снова накатило чувство вины. Вины за то, что она не могла быть полностью искренней с ним, как он того заслуживал.       — Ты же знаешь, я могу это контролировать. Просто сегодня все как-то навалилось... Ты ведь и сам нервничал все утро…       Мал еще несколько секунд смотрел на подругу изучающим взглядом, от которого она невольно поежилась, и резко перевел тему, перебив поток ее неловких объяснений.       — А утром была самая смелая, посмеивалась с дурочка Оретцева. — Мал улыбнулся своей самой обворожительной улыбкой, которая сражала наповал всех их однокурсниц в академии, но Нефедова просто стукнула его легонько по плечу, не обратив на этот жест со стороны напарника ни малейшего внимания.       — Обязательно было упоминать об этом! Хочешь, чтобы я чувствовала себя еще более неловко?       Надя демонстративно закатила глаза, когда Мал потащил ее за руку ко входу в управление.

***

Мал

      — К сожалению, полковник Назяленская сейчас находится в рабочей поездке. И мне сегодня выпала честь открыть наш отдел, — Николай Ланцов прокашлялся и выдержал паузу, тем самым еще больше обратив внимание на свои слова, — Как вы знаете, предыдущий состав отдела по особо тяжким преступлениям Ос Альты слыл самым коррумпированным и бесчестным местом во всей структуре охраны правопорядка нашей столицы. Но отныне настала пора перемен…       Николай Ланцов — главный следователь отдела и правая рука Зои Назяленской продолжал говорить об изменениях, которые непременно придут в Ос Альту с сегодняшнего дня и все в таком духе. Говорил очень убедительно, и Мал даже поверил ему. Лучше бы это было правдой.       Этот молодой мужчина был похож на хитрого лиса, который всегда все про всех знал, но, тем не менее, складывал о себе сейчас очень приятное впечатление.       «Обворожительный засранец», — подвел итог Оретцев в своей голове.       Он, на самом деле, был не очень удивлен, что Назяленская не показалась им сегодня. Ходили слухи, что она не любитель публичных выступлений. Но парень решил, что у него нет права осуждать кого-то, а тем более начальство, за глоссофобию.       Пока Ланцов вещал что-то о долге и чести, Мал все время смотрел на белокурую макушку, маячившую в нескольких метрах перед ним. Надя последнее время все больше беспокоила его, и с каждым днем он чувствовал себя все беспомощней, потому что видел, как ей тяжело и никак не мог помочь. Она не открывалась ему до конца, и он ее не осуждал за это. Они, на самом деле, не были столь хорошо знакомы, чтобы изливать друг другу души. Хотя, это как посмотреть: для некоторых шесть месяцев были бы достаточно весомым сроком.       Она нравилась ему (даже слишком сильно). Малу хотелось стать для Нади кем-то большим, чем просто другом, но он понимал: что-то здесь не так. Слишком все было сложно, девушка явно отгородилась от всех стеклянной стеной без причины. Она ни с кем не была слишком близка. Всегда придерживалась какой-то невидимой дистанции. Ему хотелось разделить с ней то бремя, которое явно ее тяготило, но Нефедова была одним из самых скрытных людей из всех, кого он когда-либо встречал.       То, что произошло сегодня, было не в новинку для него, такое случалось и раньше. Но чем ближе к выпуску, тем чаще подобные приступы происходили. Надя научилась хорошо их скрывать, и Мал всегда старался оказаться рядом, чтобы никто не заподозрил, что у лейтенанта Нефедовой нервы шалят. Надя боялась, что если кто-то об этом узнает, ее не возьмут на работу.       Однажды Оретцев нашел документ, который подтверждал, что эта ее проблема не является препятствием для работы в полиции. Только после этого Надя немного расслабилась, но все равно старалась держаться от остальных подальше. Лишние разговоры все равно пока никому добра не сделали.       Мал смотрел, как Надя теребила в руках свой любимый браслет. Он был сплетен из множества цветных веревочек, явно вручную. Девушка носила его всегда и везде, он никогда не видел ее кисть без пестрой ленты. Нефедова начинала прикасаться к браслету, когда переживала - Мал давно это заметил. Ему было интересно, всегда ли безделица принадлежала ей.       — А теперь я бы хотел представить вам самых юных членов нашей команды.       «Вот и наша очередь», — подумал Мал.       — Эти ребята проявили себя лучше всех в этом году на обучении, и полковник Назяленская решила пригласить их в наш отдел, в качестве поощрения. Я надеюсь, вы все, как более опытные сотрудники, поможете советом своим новым коллегам при необходимости, — хитрый лис одарил присутствующих широкой улыбкой и наконец произнес, — Знакомьтесь! Мальен Оретцев и Надежда Нефедова!       Николай подозвал Мала и Надю к себе, чтобы все смогли их рассмотреть. И в тот момент, когда их новые коллеги коротко зааплодировали, парень заметил, как его напарница сняла браслет с кисти и крепко сжала в ладони.

***

      Я увидел тебя в обычном баре, и ты была прекрасна, как и всегда. Твои каштановые волосы были уложены в затейливую прическу. Ты весело улыбалась друзьям, и это напомнило мне тот день, когда мы увидели друг друга впервые.       Скажу прямо, я удивился, что ты здесь, и я могу просто подойти и заговорить. Я ревновал тебя к каждому человеку, на кого ты бросала свой благосклонный взгляд. За те два часа, что я ждал, пока твои друзья уйдут, я умер тысячу раз.       Я заговорил с тобой уже на улице. Ты была рада мне, и этому я тоже удивился. Мы вместе пошли по аллее, кажется, ты была слегка пьяна. А был ли я?       Ты наконец подарила мне свою улыбку и я улыбнулся в ответ.       Что произошло дальше? Не помню.       Помню только свои пальцы на твоей шее. Сделать то, что я сделал, было слишком легко. Помню, что ты исчезла, а на твоем месте оказалась совсем незнакомая мне девушка, которая лишь отдаленно напоминала тебя. Ее волосы спутались, а остекленевший взгляд устремился в небо.       Неужели это сделал я?       Неужели я тебя убил?