Призванная убивать

День ото дня ничего не менялось. Татум глядела на стеклянный потолок и молчала. Много спала. Просыпалась и снова молчала. За сутки она могла произнести десяток слов, а иногда и меньше. Язык занемел, и шевелить им казалось такой трудной задачей, что легче молчать. Да и сказать было нечего. В голове пусто, хоть шаром покати. Полночь и полдень слились воедино. Татум могла засыпать в обед, просыпаться ночью и всю ночь смотреть на засыпанную снегом стеклянную крышу. Тишина давила на уши. Бесконечно долгий день не заканчивался. А может, каждое утро, как волчок, он запускался заново и крутился, крутился, крутился… Трясина из времени и пространства становилась всё более густой, вязкой и липкой. Внутренние часы организма сломались. Татум перестала ощущать голод, из-за чего ела всегда в разное время, да и то после наставлений Кэма. Он старался выдерживать для неё режим питания, но когда его долго не было дома, этот режим разваливался. Еда на вкус стала как вата. Влажная, шероховатая и никакая. Что бы Татум не положила в рот, это хотелось выплюнуть. Иногда она так и делала. Когда Кэм отсутствовал, она выбрасывала приготовленную им порцию вместе с тарелкой в урну. Вскоре Кэмерон заметил это, потому пришлось выносить еду с тарелкой уже в уличную урну. Туда Дю Пон точно не заглядывал. Татум бывала на улице только тогда, когда выбрасывала еду. Выходила босиком, шла по снегу и не чувствовала его под своими стопами. Он был мягким, и это всё, что Татум запомнилось. Не сразу до неё дошло, что наступила зима. Давно? Может, она уже заканчивается… Иногда Татум могла какое-то время стоять на улице и просто дышать. Машины практически не ездили, а люди не ходили. Зима сделала улицу чёрно-белой, как немое кино. Татум вернулась в дом, когда её стопы совсем раскраснелись. Наверное, ей должно было быть холодно, но она почему-то ощущала жар. На следующий день Дэдлок поняла, что простудилась. Кэмерон негодовал оттого, как она сумела простудиться, пребывая в тепле, а Татум и не признавалась. После того, как он накачал её лекарствами и отварами из проклятых кореньев его мамочки, Татум снова выбралась на улицу босиком и без верхней одежды. Кэм уехал в банк, потому не видел, что она вытворяла. Зачем Татум топтала холодный снег? Она и сама не знала. Возможно, хотела ощутить его холод, правда, успехов в этом деле не добилась. Жар и ломота в теле растянулись на долгие дни. По крайней мере, так ей казалось, потому что дни она всё ещё не различала. Когда в комнате Кэма раскинулось здоровенное хвойное дерево, она догадалась к чему это. Рождество. Уже? Дерево Кэмерон выбрал высокое, с густыми насыщенного зелёного цвета ветками. Приволок в комнату коробки с украшениями и весь день развешивал их то так, то сяк, постоянно норовя приобщить к работе и Татум. Помогать ему она не стала. Уже к ночи комната по периметру замерцала жёлтыми и серебристыми фонариками. Мелкие, но густые лампочки украсили и кровать, а в разных частях дерева вспыхивала разноцветная иллюминация, копирующая крошечные всплески фейерверков. Украсил Дю Пон и другие комнаты. Над дверями развесил искусственные хвойные ветки, под потолком на кухне — картонные снеговики с подсветкой, а на входной двери снаружи повесил внушительный венок с головой Крампуса по центру. Стоило до неё дотронуться, как у злого духа Рождества начинал дёргаться длинный язык, а рога и глаза мигали красным светом. В другой момент Татум пришла бы в восторг от увиденного, но теперь не чувствовала по этому поводу ровным счётом ничего. Кэм постоянно спрашивал, нравится ли ей, на что Дэдлок выдавливала из себя «ага». Почему-то не хотелось его расстраивать — всё же он старался. И старался, очевидно, для неё. Помимо стеклянных чёрных шаров на дереве Татум увидела висящие на верёвочках скрученные маленькие свитки. Он до сих пор вешал их в канун Рождества? Когда Татум и Кэм были детьми, они делали небольшие записки на старой жёлтой бумаге, где писали свои желания. Скручивали записки подобно свиткам, перевязывали верёвочками и развешивали на праздничном дереве. Верили, что тогда их желания сбудутся. Раньше Татум, вопреки правилам, всегда подсматривала в свитки Кэма и смеялась с его желаний. То он слетать на другую планету хотел, то гигантскую коробку пастилы просил, а однажды даже попросил брата или сестру. Идиот каких поискать. На этот раз Татум в его желания подсматривать не стала. На дереве висело одиннадцать маленьких записок. И что можно было нажелать на одиннадцать свитков? Неинтересно и глупо. С полдня Дэдлок ходила вокруг да около дерева и всё-таки тоже решила попробовать. Взяла со стола оторванный кусочек бумаги, написала своё желание, свернула и повесила. Всего одно. Она больше не верила в желания и знала, что оно не сбудется, но… Но большего соблазна, чем надежда, не существует. Кэм заметил её свиток в тот же день, когда она его вывесила. Татум спала, поэтому не видела, что на этот раз Кэм нарушил правило и подсмотрел, хоть и знал, каким будет её желание. Такое простое и совершенно невыполнимое. В канун Рождества Татум ехать домой не хотела, но в итоге Кэмерон её убедил. Как оказалось, в день перед Рождеством у него появились какие-то планы и поэтому остаться дома он не мог. Кто вообще что-то планирует в такой вечер? Татум объясняла ему, что охотно посидит в одиночестве, но Дю Пон оказался неумолим. Боялся оставлять её одну? С чего бы? Будто побег для неё станет проблемой. Явилась домой Татум сердитая. Всё в родном доме расшатывало её и без того шаткое самочувствие. Она не знала о чём говорить с родителями и молила дьявола, чтобы они не задавали вопросов о том, где её всё это время носило. И они не задавали! Неужели дьявол таки слышал её молитвы? Тогда почему он слышал их так избирательно? Семейство Дэдлок сидело за одним столом, накрытым любимыми блюдами Татум. Мама наготовила вдоволь еды. Папа украсил дом и почистил от снега двор. Татум же колупалась в тарелке с едой, практически ничего не ела, а говорила ещё меньше. Забыла, как говорить с этими людьми. Как смотреть на них. Они казались такими… чужими. Будто из забытого сна. Пока они что-то рассказывали или задавали вопросы, Татум косилась на пустое место около себя. Впервые за много лет оно пустовало. Стула не было, как и столовых приборов напротив. Он всегда сидел рядом с ней. Мало ел, мало говорил, но много помогал маме по кухне, а с папой любил чистить снег. Теперь на его месте пустота. Взгляд сам тянулся к его месту снова и снова, какие бы усилия Татум не прилагала, чтобы отвернуться. Теперь так будет всегда? Всегда будет пусто? Это никогда не закончится? Как с этим чувством жить? Перспектива того, что ад нескончаем, накрывала Татум неподдельным ужасом. Теперь все праздники станут пустыми? Все дни превратятся в трясину, из которой не выбраться? Родной дом и любимая комната навсегда останутся карцером? Мама с папой всё говорили и говорили, а Татум их не слышала. Их слова — белый шум, от которого хотелось спрятаться. И она спряталась. У себя в комнате. Перед уходом краем глаза заметила, что рядом с её тарелкой появилась коробка в праздничной обёртке, но открывать её не стала и даже не забрала с собой. Просто ушла. В своей комнате лучше Татум не стало. Ей постоянно слышались диалоги из воспоминаний, и каждый раз в их центре был её друг. Татум стоило быть внимательнее. Это она упустила его из виду. Она даже не появилась на его похоронах. Татум ущипнула себя за плечо, за предплечье, за щёку, но не проснулась. Никогда не проснётся, потому что этот треклятый сон происходил наяву. Может, та дура Лиз права? Может, Татум заслуживала всего этого? Ей всегда нравилось быть плохим человеком. Что, если случившееся и впрямь её кара за плохое поведение? Дьявол, с каких пор Татум вообще стала верить в то, что про неё говорит это отрепье? Она опустила голову на стол и вздохнула. Хотелось заснуть и проснуться только тогда, когда всё закончится. Или не просыпаться вовсе. Татум не заметила, как в комнату вошла мама, как оставила рядом с ней коробку, зажгла толстую свечу на шкафу и, опустив ладонь на плечо Татум, что-то сказала. Всё сказанное прошло мимо неё. Дверь в комнату закрылась. Спустя целую вечность её снова открыли. — Тати, привет, — отозвался Кэмерон, стоя у порога комнаты. Татум сидела смирно и ничего не делала. Просто сидела в немой тёмной комнате, как в тюрьме. — Ты как? Где твои мама с папой? — Татум махнула головой в сторону, без слов давая понять, что они у Дю Понов. Кэм кивнул и опустился на корточки перед Татум, вертя в руке небольшую коробку. — Эй, котик, смотри, что у меня тут. — Кэм осторожно подёргал её за рукав платья. — Принёс тебе кое-что особенное. Татум нехотя повернула к нему голову и безынтересно взглянула на коробку. Вялая, уставшая, сонная. — С Рождеством тебя, кукушонок, — поздравил её Кэм, улыбаясь. — Открой. Тебе точно понравится то, что там лежит. Выжав из себя благодарность, Татум положила коробку на стол, но открывать её не собиралась. Тогда Кэм, твёрдо решивший поднять ей настроение, взялся распаковывать подарок самостоятельно. Он осторожно приподнял боковины, дёрнул и коробка открылась. Внутри лежала плотная книга с гладкой, будто свежая смола, обложкой, разрисованной множеством детализированных рисунков. Татум всё так же нехотя перевела взгляд на книгу, а когда увидела, что перед ней лежало, наконец, оживилась. В тусклых глазах разгорелся огонёк, губы приоткрылись, хватая воздух. — Это же… Не может быть, — прохрипела она, вертя в руках графический роман. — Четвёртый том? Невозможно! В столице выпустили только первые три. Что это ты мне приволок такое?.. Какую-то подделку? — Татум недоверчиво прищурилась, глядя то на книгу, то на Кэма. Тот загадочно улыбался. — Это настоящее издание. — Неправда! Четвёртый том так и не выпустили, потому что издательство закрылось! — Больше нет, — невинно произнёс Кэм, пожимая плечами, отчего Татум нахмурилась только сильнее. — Я… вложил немного денег в издательство. К работе вернулась большая часть штата. Новый том был практически готов. Оставалось только напечатать. — Ты купил издательство ради этой книги? — ужаснулась Татум. — Ты спятил? Совсем ненормальный сноб! — Проспонсировал, — поправил её Кэм. — Издательство снова работает. Люди снова работают. Будут новые книги. Разве это плохо? Татум прыснула и покачала головой, не найдя, что ответить. — Папа одобрил мою идею восстановить издательство и даже похвалил. — Ты рассказал ему про то, что натворил? — разозлилась Татум. — Только про перезапуск издательства. Про то, что это ради тома неизданного комикса, ему знать необязательно. Капитолий теперь говорит о том, что мой вклад в книгоиздание неоценим, и вообще я способствую возрождению культуры Панема. — Ты отвратительный, — скорее, похвалила, чем раскритиковала Татум. — Я просто хотел, чтобы ты получила книгу, которую так ждала. — Улыбался Кэмерон. — Это первый готовый экземпляр. Полноценный тираж появится только недели через две. Особенный экземпляр для особенной Татум, — с гордостью произнёс Кэм, накрыв её руки своими. Какое-то время Татум мялась то щупая книгу, то косясь на Кэма, а затем спустилась со своего стула и крепко его обняла. — Спасибо, — шепнула она ему то ли в шею, то ли в ключицу. — Это очень хороший подарок. Мне нравится, — сказала она и отстранилась. — Он точно настоящий? — Ещё какой, — подтвердил Кэм. — Тогда ладно, — деловито бросила она и взобралась обратно на стул. — Подарил? Молодец. А теперь проваливай! Ты здесь надышал и стало жарко. — Больше не буду. — Кэмерон в примирительном жесте поднял руки, встал и, улыбаясь, отошёл к выходу. — Слушай… если хочешь, можем поехать ко мне. — С чего вдруг мне ехать к тебе? — равнодушно бросила Татум, шурша страницами. — У меня свой дом есть. И не поспоришь ведь. — Если станет скучно, приходи. Мои двери всегда для тебя открыты. — Твои двери для всех открыты, потому что ты не можешь поставить нормальные замки и сигнализацию, олух. Надеюсь, людские вклады в банке вы охраняете не таким же образом. — Хорошего тебе Рождества, Татум, — пожелал напоследок Кэм и, улыбаясь, тихо закрыл за собой дверь.

***

В Рождество чуда не случилось. Татум и не надеялась на чудо, но что-то глубоко внутри вопреки всему не унималось. Не верило. Не хотело. Не принимало. Она сорвала свой маленький свиток с дерева и выбросила его в мусор. Верить больше было не во что. Приходить к Кэму Татум не хотела, но ноги сами привели её к нему. Ещё даже не рассвело. Она брела по морозной предрассветной тиши без фонарика, в весенних ботинках, без тёплой одежды и понимания того, зачем это делает. Татум замёрзла, но холода не ощущала, как бывает, когда во время простуды теряется вкус. Может она просто хотела заболеть? Может, смерти искала? Смерть. Интересно, больно ли было ему умирать? Что он чувствовал в тот момент? Что вообще представляет собой это состояние? Татум остановилась посреди дороги. Обдуваемая ледяным ветром она стояла, потеряв всякое ощущение времени. Две минуты или двадцать. Татум слышала, когда Кэмерон проснулся, чувствовала его изучающий взгляд на себе, а потом услышала и шорохи, доносящиеся из-под дерева, под которым она оставила небольшую чёрную коробку, перевязанную чёрной лентой. Внутри лежала бутылка дорогого вина и наручные часы. Татум не подала виду, что всё слышит. Благодарностей и поздравлений хотелось избежать. Большую часть времени она спала. Чем больше спала, тем больше хотелось. Рождество осталось позади, год сменился новым, а для неё ничего не изменилось. Она не заметила, когда из комнаты исчезло дерево. Не знала, куда подевались цветные лампочки и украшения. Незаметным для неё стал и сам хозяин дома. Он то появлялся, то исчезал. Говорил с ней, но Татум его не слышала, как будто он был частью её сна, а она уже почти проснулась. Иногда они сталкивались на кухне. Кэм заставлял её питаться. Татум уже давно перестала доедать свои порции. Колупалась вилкой в еде, борясь с тошнотой, а когда последняя побеждала, Татум просто уходила. Она могла часами сидеть перед стеклянной стеной, смотреть наружу, но ничего там не видеть. В голове тоже опустело. Так странно ни о чём не думать. Мозг словно погряз в клейкой вязкой массе, которая не позволяла ему работать. Татум почти не разговаривала. Слишком она уставала даже от коротких перебрасываний словами. А ещё — ничего не слышала. Может быть, зима всегда была такой бесшумной, а Татум и не замечала? Снег таял. Снова падал с неба. Кружился. Застилал дороги. Снова таял и так по кругу. Одно и то же. Иногда показывалось бледное солнце. Иногда небо оставалось серым днями, или даже, неделями напролёт. Татум не считала. Она давно не смотрела в календарь. Давно не читала. Вообще ничем не занималась, и уставала от этого ещё больше, потому почти всё время проводила в постели. Там Кэм находил её по утрам. Там она лежала вечером. Порой он возвращался домой в обед — Татум неизменно находилась в постели. На контакт она не шла. Заинтересовать её чем-то не получалось. Спала аномально много и почему-то не высыпалась, потому продолжала спать. Кэмерон предполагал, что сон стал для неё хорошим убежищем, где нет места никаким проблемам. Где можно спрятаться и жить спокойно, если, конечно, кошмары не потревожат. Татум они, похоже, не беспокоили. Поначалу это не было проблемой. Кэмерон думал, что, если ей нужно больше сна, то пусть она его получает и набирается сил. Вскоре стало ясно, что подход оказался ошибочным. Пока Кэм пропадал на работе, Татум ничего не ела. Она могла питаться раз в день и то под давлением его тирании. Что бы он ей ни покупал, какую бы еду не привозил — ничего её не интересовало. Чувство голода для неё перестало существовать. На чём она жила? Откуда брала силы? Впрочем, глядя на то, как она спала беспробудным сном, ответ напрашивался сам собой. Сил в её теле оставалось всё меньше. Время от времени Кэм предлагал ей обратиться к врачам. Эти моменты были единственными, когда Татум проявляла эмоции. Могла даже кричать. Ни к каким докторам она идти не собиралась. Отправить её туда насильно? Кэмерон говорил с её родными. Видеться с ними Татум отказывалась наотрез и звать их к себе домой Кэму запретила. Она знала, что тот общается с её родителями и знала, что они вместе попытаются отправить её в больницу. Дэдлок и слушать про это не хотела. Она знала так много страшных историй о больницах и ещё ни одна из них хорошо не закончилась. Если её отправят в лечебницу, то там её нарекут психопаткой. А она не психопатка. Татум просто замкнулась в своём коконе и хотела жить только в нём. Её право, в конце концов, но на него постоянно посягали другие. Книги, которые приносил ей Кэмерон, оставались нечитанными. К компьютеру она не подходила. На улице в последний раз была тогда, когда пришла к Кэму в Рождество. На какие только манипуляции он не шёл, чтобы вынудить её подышать воздухом, но всё бесполезно. Кэмерон оправлялся в банк — Татум оставалась в постели. Она стала реже ходить в душ. Больше не красила ногти. Могла причёсываться раз в несколько дней. Пила так мало воды, что Кэм не понимал, как она ещё не умерла от обезвоживания. В один из выходных, ему пришлось запереть Татум в ванной комнате до тех пор, пока она не приведёт себя в порядок. Вместо того чтобы просто сделать необходимое и быть свободной, Татум затеяла своё любимое дело — устроила тотальное сопротивление. Сначала пыталась высадить дверь и сыпала проклятьями. Чуть позже решила, что проклятья — это слишком слабо, потому начала бросаться в Кэма самыми обидными, по её мнению, словами и фразами, чтобы его задеть. Когда этого не случилось, Татум перешла к излюбленной тактике — погрому. Она бросала банки направо и налево, разбила зеркало, выдавила содержимое многочисленных тюбиков и баночек на все возможные поверхности, порвала полотенце, сорвала одну из панелей душа с петель, а когда собралась оборвать шланги, ведущие из стиральной машины, Кэмерон поддался её шантажу и открыл дверь. Внутри ванной комнаты его ожидал хаос. Татум устремилась обратно в постель, а Кэму пришлось самостоятельно разбираться с учинённым ею бардаком. Горничная к нему больше не приходила. Из-за присутствия Татум убирать в доме приходилось самому, а она ещё и добавляла ему работы… На следующий день легче не стало. Татум больше не громила ванную. Просто заперлась там на полтора часа и не выходила. На его вопросы не отвечала. Не отзывалась. Кэмерон начал переживать, но она всячески игнорировала его присутствие за дверью. Теперь высадить дверь хотелось ему. Кто знает, что она могла натворить за закрытыми дверями. Больше ничего не казалось невозможным. Из ванной Татум вышла с таким видом, будто не знала, что Кэмерон стоял за дверью, хотя он неоднократно к ней обращался. Дю Пон заглянул внутрь ванной — никаких увечий мебели или предметов гигиены. В следующие несколько дней Татум застревала там на полтора-два часа, а после снова вернулась в состояние апатии. Ещё большей, чем прежде. Иногда она садилась в кровати спиной к окнам и, свесив ноги на пол, будто собиралась куда-то идти, сидела с опущенной головой. Сидеть так она могла подолгу. Выглядело это жутко. Намного более жутко, чем тогда, когда Татум нарочно пыталась казаться жуткой. Татум проваливалась глубоко в себя и бродила там часами, пока её физическое тело оставалось тут, рядом. Кожа её становилась всё бледнее. Естественный румянец сошёл на нет. Татум совсем не бывала на улице, отчего постепенно начала походить на узницу тёмного сырого каземата. В который раз не сумев заставить её встать с постели, Кэмерон сам взялся расчёсывать ей волосы. Они начали выпадать. Кэм не владел информацией о том, нормально ли, когда их столько выпадает и ломается, но прежде чёрных волосинок на подушке почти не было. Наверное, дело в питании и стрессе. Тогда Дю Пон обратился к матери за её излюбленными корешками и чаями. Кое-как Кэм умудрялся заставить Татум их принимать, но этого было недостаточно. Его меры походили на попытки клейкой лентой заклеить дыры в крыше, чтобы та не протекала. В один из вечеров, когда Татум только вернулась в комнату после скупого ужина, Кэм опустился перед ней на корточки и осторожно взял за руки. Татум этот жест припугнул. Она сидела на самом краю кровати, удивлённо глазея на него. Вид у Кэма был такой, словно он собирался сообщить ей плохую новость. — Тати, я думаю, что тебе нужно сходить к доктору. Реакция на его слова последовала молниеносная. Дэдлок резко выдернула свои руки из его ладоней, раскраснелась от злости и нахмурилась. — Я не психопатка! — ощетинилась она. — Хватит уже пытаться запереть меня среди психопатов! — Всё совсем не так, — мягко старался пояснить Кэмерон. — Никто не станет тебя запирать. Когда у человека что-то болит, он обращается к доктору. Доктор подберёт лекарство и тебе станет лучше. — Станет лучше каким образом? — хрипло выкрикнула Татум. — Что может сделать со мной лекарство, чтобы мне стало лучше? Хочешь, чтобы меня накачали транквилизаторами? Чтобы привязали к койке? Может, сразу электрошоковая терапия? Я никуда не пойду! Кэмерон вздохнул, устало улыбнувшись. — Нет, конечно, нет. О чём ты вообще… В клинике никто не посмеет причинить тебе вред. С тобой поговорят, выпишут таблетки и всё. — И я должна поверить в волшебные таблетки и волшебные разговоры? — гаркнула Дэдлок. — К чёрту магию, — гневно прошипела она и отвернулась от Кэма. — Это не магия. Это наука. — Кэмерон подсел к Татум ближе и коснулся её рук. — Послушай, ты ведь уже всё попробовала, да? Свои методы, я имею в виду. Давай попробуем мой метод. Его ты ещё не испытывала. — Я устала что-то… пробовать, — пробубнила себе под нос Татум, всё ещё не поворачиваясь к Кэму. — Никуда я не пойду. Оставь меня в покое! — Татум, так дальше продолжаться не может. — Голос Кэмерона сделался серьёзнее. — С этим нужно что-то делать. Ты совсем не ешь. Слишком много спишь. Молчишь. Когда ты в последний раз была на улице? — Что хочу, то и делаю. Что не хочу — не делаю, — тихо прошипела Татум сквозь зубы. На этом она хотела остановиться, но последующие слова сами сорвались с её уст. — Какое тебе вообще до меня дело? За собой бы смотрел! Раздаёшь советы, а сам? Кэм слегка удивлённо смотрел на вспыхнувшую порохом Татум, не особенно понимая, к чему она клонит. — Этот твой банк… — понеслась Татум, махнув рукой в сторону. — Ходишь туда постоянно. Сколько ты ещё выдержишь, Кэмми? Рано или поздно ты сорвёшься и бросишь его. — Татум замолчала, глядя на Кэма надменно, но с жалостью. — Или станешь очень несчастным человеком. Первый раз в жизни станешь несчастным. — Татум сглотнула подкативший к горлу комок и опустила голову. — Поверь, я знаю, что говорю. Я тоже теперь такая, — хрипло произнесла последнее она, отвернулась и в который раз улеглась, чтобы спрятаться во снах. Там, где несчастью места нет.

***

— Слушай, Гиллис, что ты там про принятие горя говорил? — спросил его Кэмерон, сидя в машине. В одной руке он держал коммуникатор, а во второй — стаканчик горячего кофе. Слова Лурда, сказанные им накануне Дня всех святых, приходили на ум Кэму уже несколько раз за последние пару дней. Он не сдержался и решил уточнить, что конкретно Гиллис имел в виду. — Горе? Какое горе? У тебя какое-то горе случилось? — Посыпались вопросы из трубки. — Можно и так сказать, — уклонился от ответа Кэмерон. — Ну, так что там с горем? Как его принимают? — Три раза на день по одной чайной ложке до приёма пищи. — Идиот, я серьёзно говорю, — засмеялся Кэм, поставил стаканчик на панель и потёр пальцами переносицу. — Что с ним делать нужно? — Ну, у тебя и вопросы по утрам… — зевнул в трубку Гиллис. — Так сразу и не ответить. Если хочешь, могу дать тебе свои статьи с книгами. — Откуда они у тебя? — Мы же проходили углублённый курс психологии, — немного обиженно пояснил Гиллис. Кэмерон такой курс не проходил, но Лурду на слово поверил. — Можно я сейчас за ними заеду? — Прямо сейчас? — В трубке послышались посторонние шумы. Гиллис замешкался. — Такая срочность? Я же только проснулся. — Пакуй свои материалы. Я сейчас буду. — Тон Кэмерона не терпел несогласия. Он отключился, отпил немного кофе и отправился домой к Гиллису. Уже вечером, пока Татум спала, Кэм читал. Лурд любезно собрал для него несколько бумажных книг, несколько электронных томов и статей, а ещё отдал свои исписанные кривым почерком блокноты. Информации было много, хотя вся она казалась пустой. Кэмерон понимал, что, почитав несколько книг, не станет экспертом. Так или иначе Татум нужно заставить обратиться к доктору. Как это сделать? Он провёл под светом настольной лампы почти половину ночи. Устал, а утром снова следовало переться в банк. Кэмерон оглянулся на спящую Татум. Её слова относительно банка были не так далеки от реальности. Почему она вообще об этом думала?.. Через несколько дней Кэм вернулся домой, а Татум сидела на пороге, у входа в дом. Он быстро выскочил из машины, бросив в ней купленные вещи, и поспешил к Татум. Как оказалось, с домом ничего не случилось. Татум просто хотела посидеть на пороге. В мороз. Без тёплой одежды и обуви. Заметив её хрупкое желание увидеть улицу, Кэмерон взялся подначивать её прогуляться. Татум не была бы собой, если бы легко сломалась под натиском его благородной заботы, поэтому еле как согласилась выйти на улицу ночью. Кэм верил, что и на солнце вывести её сумеет. Они бродили по улицам около трёх часов, избегая людей и людных мест. Почти всё это время Татум молчала. Кэм слышал как она вдыхала и выдыхала. Тяжело, словно к её плечам приросли камни. И всё же то, что она, наконец, уступила, вселяло надежду. Во время одной из таких вечерних прогулок Кэмерон снова осторожно заговорил про доктора. Татум была настолько занята разглядыванием зимнего ночного неба, что соглашалась со всем, что Кэм произносил. Он даже не сразу понял, что она согласилась. Не набросилась на него со скандалом, не сбежала, а… согласилась. В день перед поездкой к доктору Татум вела себя очень тихо. Настолько, что узнать в этом человеке Татум Дэдлок не получалось. Кажется, ей было всё равно, что Кэм привёл её к машине, усадил на пассажирское сидение и повёз к знакомому специалисту. Всю дорогу она молча водила пальцем по стеклу. Смотрела куда-то так далеко, что вернуть её сюда, в реальность, не представлялось возможным. Зима за окном постепенно отступала — самый холодный её период остался позади. Ещё немного — и наступит весна. Можно будет уходить с Татум за пределы поселения и дышать воздухом в тех местах, где они часто бывали в детстве. Кэмерон завёл Татум в клинику через служебный вход — такой была одна из его просьб. Татум не хотела бы, чтобы её увидели в таком месте, да ещё и в компании Кэма, потому он об этом позаботился. Записал её на то время, когда в клинике больше никого не будет. Сама же Татум его об этом не просила. Она вообще ничего не говорила, в последние несколько дней проявляя тотальное равнодушие ко всему. Кэм же решил, что ей будет приятно, если он побеспокоится о её анонимности. Когда они вошли в белый, с какой стороны ни глянь, коридор Татум напряглась. Лампы, светящие белым, белые лавки около стен, даже урны белые. Здесь было тихо, чисто и свежо. Татум, которая до сих пор не проявляла никакой эмоциональной реакции, схватила Кэма за локоть. Её глаза округлились, губы разомкнулись, дыхание срывалось. — Всё будет хорошо, — склонившись, шепнул ей на ухо Кэм и взял за руку. — Тут никого нет. Никто тебя не увидит. Татум испуганно на него посмотрела и сразу же отвернулась, устремив взгляд в конец коридора. Она содрогалась от собственных шагов, побледнела настолько, что её кожа сделалась почти прозрачной, а ступала она всё неувереннее. Внезапно одна из дверей скрипнула и приоткрылась. Татум, испугавшись, спряталась за спиной Кэма. Доктор, к которому Кэм записал Татум, вышел из своего кабинета и направился в один из соседних. Кэмерон попросил Татум подождать его на месте, а сам подбежал к доктору, заходящему в другой кабинет. Новоявленную пациентку врач увидеть не успел. Какое-то время Татум, как и просил её Дю Пон, оставалась на месте, но, когда она поняла, что Кэмерон далеко, и что доктор её не заметил, она попятилась назад. Эти стены. Эта тишина. Этот проклятый белый цвет ужасали её. Татум бесшумно, крохотными шажками отступала, едва усмиряя дыхание. Сердце стучало как в последний раз. Глаза заслонили слёзы. Она чувствовала себя пойманным зверем в клетке. Гадкой белой клетке, от которой трещали рёбра. И как только она могла согласиться на такое? Как вообще заставила себя прийти сюда? Вопросы накатывали на неё то горячими, то холодными волнами. Глаза широко открыты. Татум запаниковала. Кэм отступил от кабинета, куда зашёл врач, повернулся и в этот момент Дэдлок как будто ударили хлыстом по спине. Она сорвалась с места и побежала так быстро, что почти сразу закололо в боку. Мышцы ощущались как перетянутые струны. Лёгкие горели от непривычного холода, который в них вдыхала Татум. Она бежала так быстро, как умела, но тело почему-то не поспевало за её прытью. В боку кололо всё сильнее, а усталость сразила Дэдлок намного быстрее ожидаемого. Кэм бросился за ней. Татум чувствовала, как стремительно он приближался, но не могла от него уйти. Какой же слабой она стала. Какой слабой… Поняв, что убежать от него не получится, Татум заскочила в его машину, которую он, естественно, не запер, села за руль, быстро её завела и поехала, на ходу втирая слёзы в лицо.

***

— Какая удивительно странная реакция организма! — Береника с задумчивым восхищением потирала подбородок пальцами, внимательно рассматривая Шанталя. Позади неё стояло несколько человек, с тем же научным интересом взиравших на него, как на пришельца. С тех пор, как у Шанталя случился приступ, прошло несколько дней. После ужасной головной боли он проспал на полу почти сутки, а когда пришёл в себя, первым делом обнаружил жуткий бардак. Повсюду валялось битое стекло и таблетки, на столе и раковине рассыпан порошок с тех таблеток, которые Шанталь дробил, а на кране, чашке и полу засохла кровь. Беспорядочнее жилища выглядел разве что сам Шанталь. Кровь на его лице и руках неприятно стянула кожу, а одежду из-за кровавых пятен проще выбросить, чем отстирать. На то, чтобы отмыться, ушло полтора часа, но даже после этого Шанталь ощущал себя грязным, да и выглядеть пристойнее особо не стал. Сыпь никуда не делась, хоть и побледнела, как и кожа в целом. Ладони выглядели так, будто их натёрли мелом, лицо больше напоминало фарфоровую маску, нежели живого человека, а под глазами залегли нездоровые тени. Чувствовал себя Шанталь примерно так же скверно, как выглядел, но теперь хотя бы не болела голова — слабость и ломоту в теле можно пережить. Собственно, этим последующие несколько дней он и занимался, дожидаясь первого планового обследования в штабе ровно через неделю после получения стартовой инъекции. За это время сыпь немного сошла, но, будто назло, не с лица. Увидев его таким, Береника испугалась настолько, что вскочила со своего рабочего места и быстро натянула медицинскую маску по самые глаза. Даже когда она узнала, что Шанталь не заразен, а проблема в том, что ему вкололи, снимать маску девушка не спешила. В течение дня Шанталя усиленно обследовали, что ни к чему так и не привело. — Очевидно, у вас аллергия на один из компонентов вещества, — размышляла Береника, когда её коллеги разошлись. Шанталь, опустив голову, сидел напротив её стола и задумчиво перебирал пальцами блистеры с новыми выданными ему таблетками. — Никогда раньше у меня так сильно не болела голова. Кровотечения продолжались даже после того, как я отключился, — тихо шелестел его голос. — Это больше, чем просто аллергия. Если бы не ваши таблетки, тот приступ меня бы убил. Береника устало вздохнула. — Вы так и не дали мне внятные ответы, мисс. Что делать, если приступ повторится? В чём его причина? — с опущенной головой продолжал Шанталь. Какое-то время Береника пыталась подобрать слова, но как только открывала рот, лицо её делалось виноватым, а ответов не следовало. — Вам просто не повезло, — наконец, резюмировала она. И в этом содержался весь ответ целой группы медиков, с которыми Дилони сегодня провёл день. Просто не повезло. Оглядевшись по сторонам и удостоверившись, что никто на них не смотрел, Береника склонилась над столом и зашептала: — С другими участниками программы ничего подобного не случилось. У двоих была температура, ещё трое ощущали слабость несколько дней, но на этом всё и закончилось. Мне жаль, что вам пришлось через такое пройти, но, клянусь, ничего подобного не должно было случиться. Решив Шанталя приободрить, Береника потянулась к нему, взяла за руку и сжала её. Только после этого он поднял голову и заметил, что маску с лица она, наконец, сняла. — А знаете что? — весело заявила Ника. — Эти красные крупинки вам даже к лицу — на веснушки похожи, только ярче! Шанталь закрыл глаза, изумляясь тому, какую же чепуху несла Береника, но получалось у неё так чистосердечно, что невозможно не улыбнуться. Правда, улыбки и след простыл, когда он задумался об остальных участниках группы Феху. Все, кроме Шанталя, перенесли инъекцию нормально. Выводы напрашивались сами. — Возможно ли, что мне вкололи что-то другое? Глаза Береники округлились, как две монеты, а на щеках проступил румянец. — Нет, конечно, нет, это исключено! Это же я делала вам укол! — Я знаю, — в примирительном тоне начал Шанталь, пытаясь сбавить градус её негодования. — Но, возможно ли, что препарат, который вам выдали для меня, немного… отличался от того, который вы вводили остальным? — Ни в коем случае! — На миг Шанталю показалось, что Береника вот-вот хлопнет по столу, чтобы прозвучать ещё убедительнее. Её экспрессия привлекла внимание коллег, потому Береника замялась, не желая нарваться на неприятности. — Это исключено, — прошептала она. — У нас нет другого типа этого препарата. Да и зачем кому-то подменивать его специально для вас? Какой в этом смысл? Пусть она и не видела в этом смысла, но Шанталь без проблем мог его найти. Возможно ли, что штаб решил его отравить? Вполне. Если бы это случилось, Шанталя в его убежище никто бы не нашёл, а пропажу никто бы и не заметил. Вот только зачем штабу делать это сейчас? Отправлять его на повышение квалификации вместе с Феху, подписывать контракт на пятьдесят заданий и убить при помощи инъекции? Если бы его хотели устранить, то придумали бы что-то менее затратное. Похоже, его организм просто отторгал компоненты вещества. — Вы должны снять меня с программы Метаморф, — тихим, но твёрдым голосом объявил Шанталь, на что Береника активно покачала головой. — Вам неизвестна причина моего приступа. Вы не можете его предотвратить и не можете гарантировать, что он не повторится. Первая инъекция меня не убила, но вторая с огромной долей вероятности сделает это. — Нельзя прерывать курс, мне жаль. — Я едва пережил первый его этап, мисс. По состоянию здоровья я не подхожу для этой программы. — Всё образуется, — через силу улыбнулась Береника, игнорируя нездоровую бледность Шанталя. Только он собрался возразить, как она резко вскочила с места и заговорила нарочито громко. — Да, конечно, я проведу вас в уборную! Здесь заблудиться проще простого! Поняв, что Береника таким образом хочет вытащить его куда-то, где они остались бы наедине, Шанталь поднялся с кресла, а Береника, схватив его под руку, двинулась к выходу. В коридоре им периодически встречались люди, иногда обращавшие на них внимание, а иногда напрочь игнорировавшие. В какой-то момент они забрели туда, где никто не ходил, а в кабинетах было тихо и темно. В один из таких кабинетов Береника, не шибко заботясь о приличиях, Шанталя и затолкала. — Вам нельзя прерывать курс, понимаете? — даже не отдышавшись от быстрой ходьбы, начала она. Шанталь в противовес дышал ровно, словно и с места не сходил. На его лице застыл немой вопрос, ответить на который Беренике всё же пришлось. Она ещё раз осмотрелась, набрала воздух, как перед погружением в воду, и заговорила. — Вещество оказывает сильное влияние на организм… Прерывание курса может очень пагубно на вас сказаться. — Пагубнее кровотечений и непереносимой головной боли? — Если не продолжить курс, вещество, которое уже введено в ваш организм, «платформа», начнёт распадаться и это… повлечёт за собой смерть. Шанталь зациклено смотрел на Беренику, которая поджала губы, будто ожидала, что он на ней сорвётся. Вместо этого он молчал, пока в его голове вторили её последние слова. «Начнёт распадаться». «Смерть». — Мне очень жаль, что так вышло, правда, — лепетала Ника. — Вы ничего подобного не говорили, когда я пришёл на первый приём и задавал вопросы. Вы ничего не сказали, когда я спрашивал про побочные эффекты. — Шанталь старался говорить так, чтобы это не прозвучало как упрёк, но Береника всё равно виновато мялась. — Я не могла вам сказать, простите. Подобного просто не могло случиться! Всё должно было пройти как по маслу! Мы не говорили о возможных рисках, потому что они были минимальными и лишь отпугнули бы участников тестовой группы. Мне так жаль! — И что, у вас нет никакого лекарства? Хоть чего-нибудь… — Ничего нет. Если вы не завершите курс Метаморфа до конца, «платформа» постепенно разрушит ваш организм изнутри. Период её распада примерно пять лет. За это время вам необходимо получить все дозы, иначе вы умрёте. Послушайте… последующие инъекции должны легче восприниматься организмом. Я верю, что, если вы продолжите, всё наладится. Возможно, такая реакция у вас больше не повторится. — Потому что я буду мёртв? — грустно сыронизировал Шанталь. — Ни в коем случае! Последующие дозы меньше. Ваш организм должен адаптироваться. — Должен, — скептично повторил Шанталь. — О таких вещах предупреждают заранее, мисс. — Я не могла вам сказать, — выдавила та. — И сейчас не должна была, но… Береника, кусая губы, виновато потупила взор. В конечном итоге не она выбирала какую информацию можно сообщать, а какую — нет. Случившееся — не её вина. Впереди Шанталя ожидал почти десяток инъекций в рамках курса. Если каждая последующая меньше предыдущей, то у него есть шанс при помощи таблеток пережить этот курс. Если же он откажется продолжать, даже этого шанса лишится. Очередной выбор между двумя тупиками. Вернувшись домой, Шанталь сел за стол, достал из ящика чистый лист бумаги и конверт. Любопытно, как много людей в его возрасте занимаются написанием подобных писем? Ему следовало сделать это раньше, но всякий раз он оттягивал момент. Теперь же, после неутешительных новостей из штаба стало ясно — тянуть дальше некуда. Дилони необходимо перестраховаться. Заклеив конверт, он пообещал себе, что займётся его отправкой завтра. Но ни завтра, ни до конца недели, ни даже через месяц он так и не решился его отдать. До тех пор, пока во время очередной встречи с координатором Шанталь не узнал, что через пять дней его ждёт вторая инъекция.

***

Незадолго до наступления сумерек Шанталь сидел на старой каменной лавке около двойного надгробья с почти стёртыми именами. Темнеть начинало день ото дня всё позднее. Солнце спряталось за горизонтом, небо тускнело, а Беллингтон погружался в безмолвный морозный вечер. Дожидаясь встречи, Шанталь водил носком ботинка по промёрзлой притрушенной снегом земле, рисуя на ней круги. Чем дольше он сидел, тем отчётливее чувствовал на своих щеках кусачий мороз. О том, что к нему кто-то направлялся, он узнал по звуку хрустящего под ногами грунта. Поднял голову и увидел тёмную фигуру, петлявшую меж надгробий не шибко торопливо. — Интересный выбор для места встречи, — прокомментировал Кэмерон, когда подошёл к лавке, прокрутился на месте, оглядываясь, и, наконец, сел. Шанталь, отстраняясь от него, снова опустил голову. — Здесь проходят мои встречи с координатором, — тихо, почти неслышно вымолвил он. — Беллингтон укромное место. — Поселиться тут ещё не надумал? — Нет, но со старого места буду съезжать. — Дилони делал вид, что не замечает в словах Кэма иронию. — Чего так? — Поселюсь ближе к лесу, чтобы было удобнее тренироваться. Кэмерон ничего на это не ответил. Шанталь тоже молчал, глядя себе под ноги. Сумерки сгущались быстро, потому Беллингтон уверенно превращался в тёмный лабиринт полный силуэтов, подобных шахматным фигурам. — Непривычно получать от тебя сообщения, — начал Кэмерон, определённо поглощённый любопытством касаемо того, для чего его сюда позвали. — Такое больше не повторится, — отрубил Шанталь, на что Дю Пон засмеялся. — Я не в упрёк это сказал, а совсем наоборот, — примирительным тоном пояснил тот. — Что случилось? Шанталь покачал головой. Он так и колупал подошвой мёрзлую землю, всё ещё сомневаясь в правильности принятого решения. Ещё не поздно всё переиграть. Промолчать и уйти. С другой стороны, Шанталь ведь уже здесь. И Кэмерон тоже. Решение принято, осталось дело за малым — довести задуманное до конца. Но пока он этого не сделал, сомнения продолжали вгрызаться в его горло. Дилони потянулся к внутреннему карману куртки, вытащил оттуда конверт и, не позволяя себе раздумий, протянул его Кэмерону. Тот заулыбался, но принимать письмо не спешил. — Любовные письма передаёшь? Для Паркер, надеюсь? — Это не любовное письмо, — убитым голосом уточнил Шанталь. Кэмерон напрягся — от улыбки не осталось и следа. Разумеется, он сразу потянулся к конверту, чтобы распечатать его, за что получил по рукам. — Нельзя открывать. Сейчас нельзя. — Кэмерон понимающе, даже чрезмерно, закивал. Весь его вид говорил о том, что он нуждается в ответах. — В конверте завещание. В случае моей смерти я прошу тебя открыть это письмо и сделать всё, что там сказано. Но только если будешь уверен в моей смерти. Я не хотел снова обращаться к тебе с просьбами, но мне больше не к кому. — И что мне нужно будет сделать? — Я не могу тебе сказать. Ты узнаешь об этом только после моей смерти. Кэмерон засмеялся вслух, откинув голову назад. Из его рта покатились клубы тёплой дымки, хорошо заметной на фоне морозного сумеречного вечера. — Ты это серьёзно? Вручаешь мне конверт с суперсекретной информацией и запрещаешь его открывать, пока ты жив? — смеялся он. — Да-а-а, жестокости тебе не занимать, дорогуша. Почему ты думаешь, что я не загляну в него хотя бы одним глазом? Что мне стоит открыть его, скажем, завтра? Ты и знать не будешь. — Я пойму, будь уверен, — Голос Шанталя прозвучал зловеще спокойно. — Но я знаю, что ты не поступишь подобным образом. Не предашь моё доверие ради праздного любопытства. Кэмерон хмыкнул. — Ты же понимаешь, что, написав письмо, буквально, создал физический компромат, на который могут охотиться другие? Не проще ли сказать мне то, что ты написал? Я никому не проболтаюсь, сам знаешь. — Дело не в этом, — почти шептал Шанталь. — Я уже смертник, Кэмерон. Если скажу тебе — ты тоже им станешь. Не хочу, чтобы тебя постигла моя участь. Письмо решает эту проблему. Оно даёт возможность сообщить тебе информацию, но уже в будущем, когда… если в этом появится необходимость. Спрячь конверт в самом надёжном хранилище банка так, чтобы о нём никто не узнал, и ни в коем случае не открывай его преждевременно. Кэм задумчиво заиграл скулами. Его взгляд метался от Шанталя к конверту и наоборот. — Во что ты встрял? — после недолгих размышлений сформулировал вопрос Дю Пон. — Ни во что. — Знаешь сколько людей приходило ко мне с завещаниями? Нисколько. — Тон Кэмерона истоптал слова Шанталя так, что даже ему самому они стали казаться абсурдными. — Люди в твоём возрасте пишут любовные письма, а не завещания. — Любовные письма пишут в подростковом возрасте. — Умничать удумал? Как не сценарий смерти, так завещание мне тащишь. — Кэмерон недолго помолчал и снова задал вопрос, на который у Шанталя не было ответа. — Что случилось? Только не говори, что ты вышел на Палача, нарушил этот ваш устав и теперь за тобой идёт головорез. — Нет, — поспешно отрезал Шанталь. — Разумеется, нет. Это было бы крайне опрометчиво. — Что тогда?.. — Ничего. Письмо — просто страховка. Ничего более. Мне давно стоило об этом позаботиться. — Почему тогда я тебе не верю? — Потому что я не вызываю доверия? — Поглядите-ка умный какой. — Кэмерон, — со всей серьёзностью обратился к нему Шанталь. — Мне нужно знать, возьмёшь ты конверт или нет. — Что, если не возьму? — вызывающе задал вопрос Кэм. Шанталь недолго думал над ответом и просто сказал как есть. — Это твой выбор и твоё право. Я не затаю на тебя обиду. — Не сомневаюсь. Но что тогда с этим конвертом будешь делать ты? — Не знаю. — Не нашёл, что ответить Шанталь. Кэмерон выхватил из его руки конверт и приподнял, будто хотел просветить его содержимое на солнце. Которое уже давно село. — Твоя взяла, загадочник, — иронично заявил Кэм. — Я согласен. — Ты ведь даже не знаешь, о чём я тебя прошу в том письме, — насторожился Дилони, с прищуром наблюдая, как конверт отправился во внутренний карман куртки Кэма. — Между прочим, твоими же стараниями и не знаю, — развёл руками тот. — Но, если ты решил, что я смогу с этим справиться, значит, действительно смогу. У Шанталя отлегло от сердца, ведь иного варианта кроме Кэмерона у него просто не было. С одной стороны совсем не хотелось снова навязываться ему со своими просьбами. С другой — лучшего человека для такого дела не найти. Именно стараниями Кэмерона Шанталю удалось исчезнуть из академии. — Можешь отнекиваться сколько хочешь, но я знаю, что с тобой что-то не так, — серьёзным голосом заговорил Кэм. — Пока я сижу в тёплом офисе, ты шляешься чёрт знает где по миру предателей, пуль и палачей. Если тебе понадобится моя помощь… что угодно… обращайся. Если хочешь, мы могли бы вместе тренироваться. — Исключено, — заявил Шанталь быстрее, чем Кэм успел договорить. Дю Пон вздохнул, очевидно, и не ожидав другой реакции. — Спарринг-партнёр тебе бы не помешал. Чем лучше ты будешь подготовлен, тем меньше шансов, что мне придётся читать твою писанину. — Тебе не интересно, что там написано? — Не такой ценой. Может, я и любопытный, но не изверг. Ты незаслуженно плохого мнения обо мне. — Это не так, — мягко уклонился Шанталь и встал с лавки. Мелкая снежная пыль снова закружилась в воздухе. — Я ценю твою помощь, правда, но сейчас у тебя нет поводов для беспокойства. Спасибо, что согласился помочь. Снова. Сделай так, чтобы никто и никогда не нашёл это письмо, хорошо? Кэмерон кивнул, всё ещё оставаясь на лавке, а Шанталь уже собрался уходить. — Подвезти? — бросил Дю Пон напоследок, на что Шанталь взметнул руки вверх. — Не стоит. Я сам. — Холодно же. — Я сам, — повторил Шанталь настойчивее и побрёл по тропинкам меж могилами, уже хорошо ориентируясь здесь даже вечером. Он опасался, что Кэмерон может пойти за ним, но тот остался сидеть на лавке, чтобы позволить Шанталю спокойно уйти. После этой встречи на душе ему стало спокойнее. Сомнения больше не терзали — что сделано, то сделано. Когда спустя несколько дней Шанталь отправился в подвалы мелового завода, тот факт, что в случае провала Кэмерон его прикроет, порядком успокаивал нервы. Шанталь не знал, переживёт ли новую дозу или она добьёт его окончательно, ведь он до сих пор ощущал слабость после первого приёма. Смерть продолжала ходить за ним по пятам. А он продолжал от неё убегать.

***

Двери лифта распахнулись, приглашая Шанталя в длинные коридоры, способные породить клаустрофобию. В воздухе витал едкий запах моющих средств. Видимо, недавно в этом секторе работала уборщица, а вентиляция не успевала справляться с тяжёлыми запахами бытовой химии. Два высоких охранника молча сопровождали Шанталя к новому месту. На этот раз не было Береники с её неудачливым кабинетом и поверхностного осмотра перед введением инъекции. Шанталя привели в другой кабинет, где расхаживали доктора куда старше Береники и куда серьёзнее. На диагностику потратили несколько часов, а когда выяснилось, что организм Шанталя в норме, его отправили в комнату для введения второй дозы инъекции. Ему велели переодеться в больничную одежду, уложили на кушетку и принялись подсоединять к разным приборам. Больше не было той непринуждённой атмосферы, которую создавала Береника, из-за чего волнение охватывало Шанталя только сильнее. Люди в белых халатах перемещались по кабинету подобно теням. Они почти не разговаривали, а если и говорили, то таким безразличным тоном, словно ничего хорошего Шанталю ждать не следовало. С ним никто не говорил. Никто ничего не объяснял. Все игнорировали его вопросы, коих и так было немного, так как он понял, что с этими людьми беседу не построишь. Пальцы нервно сжимали и разжимали простыни, по коже метались мурашки от холода, а больничная тишина давила на уши так, что в них почти звенело. Шанталь старался дышать ровно и не накручивать себя. Всего-то инъекция. Потенциально не смертельная. А если и смертельная, то, возможно, умереть вот так не худшая прерогатива. Правда, если бы Шанталь представлял себе свою смерть, то ему хотелось бы видеть в ней больше смысла. Если уж на то пошло, лучше умереть во время перестрелки, чем будучи беспомощно прикованным к больничной койке. Чем активнее он пытался прогнать из головы навязчивые мысли, тем больше их появлялось. Как мухи на мёд. Шанталь закрыл глаза и тут ему вспомнился Далтон. Рассвет, фонтан, тело в воде, а затем до ужаса напуганный случайный свидетель. Вот что они чувствовали в свои последние мгновения? Невозможность на что-либо повлиять и понимание, что это конец. — Вы нормально себя чувствуете? — склонилась над Шанталем женщина и посветила ему в глаза фонариком. Тот закивал, хотя на лбу выступил пот. Он насыщенного запаха антисептика и медикаментов закружилась голова. Глаза раздражал яркий свет над головой и слишком много белого цвета на стенах, потолках и полу. Шанталь сделал глубокий вдох и выдох, затем повторил. Женщина продолжала возиться около него, потому он решил попытать удачу. — Зачем столько аппаратуры, мисс? — Вы останетесь под присмотром на сутки. Мы будем отслеживать ваши показатели. Ещё за вами будут наблюдать двое дежурных. Если всё пройдёт хорошо, вас отпустят домой уже завтра. Прозвучало убедительно, потому Шанталь немного расслабился. Шансы пережить кровавые приступы отчасти возросли. Он и не ожидал, что его персоне уделят столько внимания. — Простите, а нельзя ли приставить ко мне в качестве дежурной Беренику? Женщина сконфуженно на него посмотрела и часто-часто заморгала, то ли удивившись, что Шанталь знал Беренику по имени, то ли потому, что хотел видеть её рядом. Женщина хмыкнула, оглянулась и только тогда ответила. — Я поинтересуюсь у начальства на этот счёт, — бросила она и подняла приготовленный ассистенткой шприц с жидкостью. — На время ввода инъекции вам придётся поспать. Мы решили сделать это для того, чтобы снизить риски для вашего здоровья. — Если я умру, это случится во сне, — не спрашивал, а утверждал Шанталь, покусывая внутреннюю сторону щеки. — Не умрёте, — резко заявила женщина. — Метаморф слишком большая ценность для того, чтобы вот так легко разбрасываться испытуемыми, которые уже получили его дозу. Не самое душевное утешение, но Шанталь его оценил. Доселе плавающие по кабинету белые тени начали сбиваться в кучу. Насыщенный запах медикаментов постепенно выветривался, яркий свет больше не резал глаза, а редкие звуки казались такими далёкими, словно доносились с другого конца туннеля. Ресницы задрожали, веки опускались, а вместе с ними темнела и комната, постепенно сжимаясь в мутную светлую точку. Шанталь и сам не понял, когда оказался по ту сторону занавеса, но после того, как это случилось, над ним нависли доктора. Они тихо переговаривались, сверялись с данными на мониторах и, в конце концов, ввели ему вторую дозу Метаморфа. Первые несколько часов ничего не происходило. Показатели не менялись. Состояние Шанталя оставалось стабильным. Большинство докторов покинуло палату — остались лишь двое дежурных, одним из которых стала Береника. Она подходила к Шанталю снова и снова, проверяла показатели, внимательно осматривала его лицо и возвращалась на место, где второй дежурный — молодой парень — большую часть времени что-то пассивно листал на коммуникаторе. Когда Береника в очередной раз подошла к Шанталю, ей будто дали под дых, и она завопила: — Тревога! Рэй, вызывай команду! Парень встрепенулся, коммуникатор вылетел из его рук и он еле как поймал его в воздухе, после чего отправил сигнал начальству, а сам подошёл к койке с пациентом. Береника, приоткрыв рот, стояла рядом с Шанталем и наблюдала за тем, как из его носа, глаз и ушей медленно начали сочиться нити крови. Лежал он совершенно спокойно, но лицо и руки, не скрытые под тканью больничной рубашки, бледнели на глазах. В палату ворвалась толпа докторов, на ходу натягивающих маски и перчатки. Несколько человек стали рядом с опешившими Береникой и Рэем, наблюдая за суетой остальных. Один из докторов ввёл Шанталю препарат, другой склонился над компьютером, стоявшим около приборов, ещё двое нависли над его лицом. Любопытная Береника, кусая губы, подошла ближе, вытянула шею и пригляделась. Глазные яблоки под веками Шанталя двигались всё быстрее, пальцы зашевелились, дыхание участилось, а сердцебиение на приборах начало насвистывать резкий ритм. Одна из ассистенток вытирала с его лица кровь, но той, кажется, вытекало всё больше. Зашевелились его ноги под простынёй, плечи и грудь. С губ срывался тихий хрип, а затем и тонкая ленточка крови скатилась к уху. Спазмы усиливались, а цвет лица менялся со скоростью светофора от фарфорой бледности к красноте и снова к бледности. Лицо покрылось крошечными капельками пота — такие же заблестели на шее. Береника с ребяческим неподдельным интересом наблюдала за происходящим, но ни слова не смела произнести, хоть и многое хотелось сказать. Среди старших не особенно ценили её комментарии. Шанталь извивался, хрипя и обрывисто дыша, что отображалось на приборах тревожными звуками и агрессивно мечущимися линиями. Врачи снова что-то ему ввели, попутно переговариваясь, но о чём они говорили, Береника расслышать не могла, как ни старалась. В какой-то момент суматоха утихла, а приборы начали успокаиваться, наконец, стабилизировавшись. А значит, и состояние Шанталя тоже. Спазмы прекратились. Кровотечения сошли на нет. Он снова мирно спал. Нездорово бледный, но живой. Когда Шанталь проснулся, он не сразу вспомнил где находится. В комнате царил полумрак. Не было окон и привычных предметов мебели. Он зашевелился и понял, что к нему присоединены тонкие проводки, на пальце прищепка, а в теле — ужасная слабость, будто он две недели ничего не ел. Не пойми откуда над ним нависла Береника. Камешки на зубах блестели — она улыбалась. Длинные распущенные волосы легли на простыню, которой Шанталь был прикрыт. — Я же говорила, что всё будет в порядке, — счастливо заявила она, хлопая ресницами, в то время как нарисованная их часть оставалась на глазах неподвижной. — Ну, и напугали же вы нас! Главное, что теперь всё позади, с чем вас и поздравляю! — Она протянула ему руку, а когда поняла, что он еле пальцами шевелит, резко спрятала свою за спину. — Всё закончилось? — Шанталь приподнялся на кушетке, потирая то виски, то затылок. Голова не то чтобы болела, но её словно распёрло изнутри, а в остальном чувствовал он себя… неплохо. — Что со мной было? — О! Вы кровоточили, мучились от спазмов, у вас поднялась температура и… в общем, всё, как вы и рассказывали на приёме, — с восторгом отчиталась Береника и замахала руками. — Но в этот раз ваше состояние достаточно быстро стабилизировали, из чего можно сделать выводы, что ваш организм успешнее справился с дозой, нежели в прошлый раз. Возможно, с третьим приёмом проблем вообще не возникнет, — лепетала Береника быстрее, чем Шанталь успевал впитывать. — Не хотите что-нибудь съесть? — Она махнула рукой на дверь. — Рэй как раз пошёл за батончиками. Шанталь молча покачал головой, спустил ноги на резиновый коврик около койки и собрался вставать. — Нет-нет-нет! — налетела на него Береника. — Вам ещё нельзя вставать. Побудьте немного в лежачем положении. Куда можно так спешить в настолько важный день? Убраться отсюда, например. Но Нике Шанталь ответил иначе. — Всегда есть куда спешить, — мягко пояснил он, вернувшись обратно на койку. Береника оглянулась на двери, посмотрела на него, прикусила губу и снова посмотрела на двери, колеблясь. Наконец, решившись, отошла в сторону и принялась копаться в своей сумке. К Шанталю она вернулась уже со знакомой ему коробкой. — Препарат. Тот, ну, вы помните. Вы слишком много таблеток истратили во время первого приступа. Дополнительные вам никто не выдаст, поэтому я… сама взяла их для вас. — Она торжественно вручила Шанталю коробку, а затем сама же её забрала, отыскала его куртку и затолкала коробку в её внутренний карман. — Никому не говорите! — велела она, на что Шанталь понимающе закивал. — У нас этого препарата крайне мало и производить его в большем количестве мы пока не способны. Будет лучше, если остальные не узнают о том, что я взяла лишнюю банку. — Разве пропажу не заметят? — настороженно предположил Шанталь, на что Береника слегка скривилась. — Да, нет… не должны, вообще-то… — сказала она и приложила палец к губам. — Отдыхайте. Ещё немного побудете под присмотром и поедете домой. Сообщу доктору, что вы проснулись, — сказала Береника напоследок и покинула кабинет.

***

После второй инъекции Шанталь чувствовал себя лучше. Похоже, его организм и впрямь начинал свыкаться с ней. Какое-то время он ощущал слабость, несколько раз даже немного болела голова, но в целом самочувствие было приемлемым. Когда прошло достаточно времени, чтобы его организм восстановился, Шанталь решил впервые испытать действие стимулятора. Остальные из группы Феху наверняка уже использовали новые умения. Шанталь же опасался, что стимулятор может оказать на его организм тот же эффект, что и инъекция, потому оттягивал момент испытаний. Верилось в эффект с трудом. Как штабу удалось добиться подобных результатов? Если им удастся поставить технологию на конвейер, это даст им огромное преимущество над… всеми. Страшно вообразить, как может вырасти преступность, если Метаморф окажется в свободном доступе. Нет. Если штаб и запустит производство, то только для тех, кто на него работает. Они не станут терять преимущество в угоду деньгам. Держа шприц в руке, Шанталь стал перед зеркалом. Рядом с собой поставил стакан с водой, препарат, выданный Береникой, и ватные диски. Какое-то время он сомневался, готово ли его тело к этому испытанию, а затем ввёл себе содержимое шприца. Ничего не изменилось. Ни головной боли, ни крови из носа, ни сыпи. Чувствовал он себя хорошо. И что дальше? Как заставить тело что-то изменить в себе? Шанталь закрыл глаза и задумался. Представил отчётливо собственное отражение, с которого на него смотрели зелёные глаза, а не чёрные. Береника говорила, что Метаморф прост в использовании, если приловчиться. Он открыл глаза, но ничего не случилось. Ещё не подействовало? Или недостаточно хорошо представил? Дилони сделал глубокий вдох, затем выдох и склонился над раковиной. На этот раз глаза он не закрывал, а, напротив, не моргая, смотрел в их отражение. Это не должно быть трудно. Достаточно лишь хорошо сконцентрироваться и подать глазам команду, как ты делаешь, когда хочешь поднять руку или повернуть голову. Тот же принцип. В комнате царила тишина, на фоне которой можно было услышать стук собственного сердца, потому, когда прожужжал коммуникатор, Шанталь встрепенулся, как ужаленный. Подвинул коммуникатор к себе, перевернул экраном вверх и увидел сообщение. Филин. Концентрацию внимания как дождём смыло. «Только не ликвидация. Только не…» Нет. Очередная тренировка в составе Феху. Первая с тех пор, как группе ввели инъекции. Дилони решил, что понаблюдать за этой компанией не будет лишним. По словам Береники, все они чувствовали себя хорошо даже после первого приёма. Отодвинув коммуникатор в сторону, Шанталь вернулся к зеркалу. Собрался с мыслями, представил отчётливо цвет, который хотел получить, а затем дал команду и… Чёрные глаза начали светлеть. Точечно, будто их забрызгали краской. Точки расплывались по сетчатке подобно дрейфующим льдинам, из чёрных трансформируясь в серый, затем болотный и, наконец, с проблесками зелёного цвет. Шанталь приблизился к зеркалу, изучая результат. Зеленоватые точки то увеличивались, то уменьшались, словно какой-то новомодный графический эффект. Он выдохнул и напрягся, заставляя глаза полностью стать зелёными, но это оказалось непросто. Точки расширились до размера пятен, из-за чего глаза буквально сделались чёрно-зелёными. Стоило немного расслабиться или отвлечься, как зелёный цвет мгновенно тускнел. Чтобы глаза не возвращались к своему естественному виду, следовало думать о них постоянно. Думать, держа в уме конкретные команды. Не без труда, но Шанталь сумел добиться эффекта, сделав глаза зелёными. Без точек. Без пятен. Просто зелёными. Но и тут был подвох — зелёный цвет имел разные оттенки. Цвет весенней травы никак не подходил глазам, как и цвет гнилого болота. Нужно, чтобы получилось не слишком ярко. Не слишком тускло. Цвет должен быть естественным. Ненадолго Шанталю удалось сделать глаза орехово-зелёными, но после этого что-то пошло не так, и в этот цвет окрасился и зрачок. Дилони поспешил исправить его цвет, но шаткая конструкция не устояла, и зелёные глаза покрылись чёрной рябью. Страшно представить, насколько трудно управлять одновременно несколькими изменениями во внешности… Да, для работы с этим типом маскировки нужна наивысшая степень концентрации внимания. По крайней мере, до того, как это войдёт в привычку. В следующие дни Шанталь продолжил тренироваться, пытаясь изменить цвет волос, что оказалось труднее, очевидно, из-за объёма проделываемой работы. С тех пор, как он покинул Первый округ, волосы постепенно отрастали, приближаясь к той длине, с которой он в Первый округ и приехал десять лет назад. Чёлку он убирал назад при помощи невидимок, а остальные волосы вольно свисали, и именно эта их часть легче поддавалась стимулятору. Из этого он сделал вывод, что менять цвет проще, когда волосы просто распущены. Из-за недостаточной концентрации внимания цвет волос то бледнел, то становился ярче, чем нужно, то размазывался, то смешивался. В конце концов, у Шанталя получилось добиться рыжего цвета, что в купе с зелёными глазами сделало его похожим на того самого Сколетти, с которым его перепутали в кафе. Когда получится отточить мастерство маскировки, больше не потребуется тратить столько времени на линзы и втирание цветных порошков в волосы. Хотелось верить, что и функция с ДНК тоже не подведёт на деле. Зима практически закончилась, а вслед за потеплением вернулись и тренировки в составе Феху. Когда Шанталя привезли на базу, остальные уже собрались в зале для теоретических занятий. Стоило ему переступить через порог, как все затихли. От неожиданности он замер в дверях, но ненадолго, сразу же продолжив путь. Люди из Феху смотрели на него, как на призрака. Что-то случилось? Или попросту надеялись, что его уже нет в живых после инъекции? Шанталь прошёл мимо них и сел позади. Все взгляды проследили за ним. Молча. Краем глаза Дилони видел более чем обычно недовольные лица, но спрашивать в чём дело не стал. Хоть и догадывался. В зале присутствовали не все. — Авраам мёртв, — Эхом разнёсся грубый голос Вестера. — Ничего не хочешь объяснить, а… новобранец? Шанталь плавно поднял глаза, столкнувшись с толпой недовольных настороженных лиц. И все как один с укором смотрели на него. — Что с ним случилось? — спокойно спросил Шанталь, продолжив вытягивать из рюкзака необходимые для лекции вещи. — Будто ты не знаешь, — прикрикнул Вестер и встал с места. Кто-то дёрнул его, заставляя сесть обратно, но кто это был, Дилони не заметил, да и не больно интересовался. — Его нашли с отрубленной головой. — Авраам нарушил устав? — всё так же тихо и безразлично поинтересовался Шанталь. Остальных напрягало это спокойствие. — В том-то и дело, что нет, — ехидно выговорил Вестер. — Палач шлёпнул его без причины. — С чего вы взяли, что это сделал Палач? Если Авраам не нарушал устав, значит, Аврааму не о чем было переживать. — Ты нас за дураков держишь? — Собака сорвалась с цепи и метнулась к Шанталю. Несколько парней ринулись за ним и начали его дёргать, бормоча. — Это же ты сделал, да? Признавайся сейчас же! — брюзжал злостью Вестер, упёршись руками в стол, за которым сидел Шанталь. «Главный» тучей навис над ним, гневаясь только больше от того, что Дилони излучал исключительное спокойствие. — Я не убивал Авраама, если ты об этом. — Врёшь, собака! Я знаю, что это сделал ты! Мы все знаем! — Вестер обернулся и махнул рукой, указывая на остальных членов подразделения. — За что ты убил его? Напугать нас вздумал? — Вестер, остынь, — повысил на него голос Мартелл, дёргая за руку. — Если Замена и прикончил бы кого-то, то выбрал бы тебя. Ты компостируешь ему мозги больше всех. На кой чёрт ему убивать Авраама? — Закрой пасть, Мартелл, я разговариваю с ним! — Вестер агрессивно ткнул пальцем в Шанталя, который переводил взгляд с него на Мартелла и обратно. — Мы даже не знаем за что Авраама могли убрать. Может, он с бандой какой-то что-то не поделил? — Этот ублюдок угрожал нам. — Вестер продолжал тыкать пальцем в Шанталя. — Этот ублюдок Палачом себя назвал. А теперь Авраам сдох. Не замечаете ничего подозрительного? — Если будешь и дальше прессовать его, Вестер, то уйдёшь вслед за Авраамом, — бросил кто-то из-за спины «старшего по званию». — Пусть только попробует. — Вестер с отвращением смотрел на Шанталя, размахивая указательным пальцем. — Не думай, что если ты весь из себя крутой Палач, то сможешь справиться со мной. Я смешаю тебя с грязью, а ты и заметить не успеешь, как это случится. Тронешь ещё кого-нибудь из Феху и ты — труп. Шанталь стоически выдержал все нападки в свой адрес, оставаясь по-прежнему спокойным. Он мягко вздохнул и выдернул из-под руки Вестера свой блокнот. — Я не убивал Авраама. И я понятия не имею, кто это сделал. Мне жаль, что вы потеряли члена команды. — Нихрена тебе не жаль, — взвыл Вестер, еле как сдерживая себя от того, чтобы напасть на Дилони прямо здесь и сейчас. Если Вестер нападёт, то Палач явится за ним, что «старшему» хорошо известно. Как бы Вестер не злился, он ничего не мог изменить. Другое дело, что Авраама действительно кто-то убил. Кто-то красноречиво отрубил ему голову, наталкивая на мысль, что это дело рук Палача. Учитывая, что Шанталь не так давно назвал себя Палачом, возможно, кто-то решил спустить на него всех собак. — Мы подали коллективное прошение о твоём исключении из Феху, — горделиво заявил Вестер. — Недолго тебе осталось, — двузначно добавил он и с отвращением хмыкнул. Отмахнулся от рук своих коллег, растолкал их и вернулся на своё место. Сердитый и раздражённый. Коллективное прошение, значит? Не то, чтобы Шанталя это расстроило, но почему Филин ничего не сказал об этом? Почему его не вызвали в штаб и не допросили насчёт смерти Авраама? Не может быть, чтобы Вестер не рассказал в красках о том, какой Шанталь ужасно жестокий Палач. Из этого следует несколько предположений. Авраам не так чист, как о нём думают, и его действительно ликвидировал Палач по требованию штаба. Шанталя не стали допрашивать, потому что знают, что он — не Палач. То есть в штабе может присутствовать человек, знающий личность Палача. И третье — Вестер мог убить Авраама, чтобы повесить это на Шанталя и устранить из Феху. Если это так, то Вестер станет законной целью для Палача. В случае, если штаб проведёт расследование. Но расследование так и не состоялось. Шанталя никто не допрашивал. Филин на вопросы не отвечал. Коллективное прошение отклонили. А через несколько недель кто-то устроил в лачуге Шанталя погром.

***

Татум бесцельно вперилась взглядом в запотевшее зеркало, монотонно водя щёткой по зубам. Отражения зеркале не разглядеть — видно разве что контуры силуэта. Это прекрасно описывало состояние Татум. От неё прежней только силуэт и остался. — Думаю, твоим зубам уже достаточно, Тати. Переходи к мытью лица. Кэмерон стоял за её спиной как надзиратель. Разве что кнута ему не хватало. Только извращенцы могут наблюдать за тем, как кто-то чистит зубы. А он наблюдал. Следил за её питанием. Проверял урны. Считал количество продуктов в холодильнике и наблюдал за тем, чтобы на Татум всегда была чистая одежда. Она задумалась, продолжая водить щёткой по зубам. Пасты уже практически не осталось. На щётке появилась кровь. — Татум, хватит, — велел Кэмерон, открыл кран и вытащил из её руки щётку. Когда он подставил щётку под струю воды, та действительно покраснела. Татум же не чувствовала на языке ни солоноватого вкуса крови, ни мятного вкуса зубной пасты. Она продолжала глядеть на запотевший силуэт в зеркале. — Умой лицо. Команды Кэма доносились до её слуха как будто с дна пропасти. Татум не могла разобрать его интонацию. Он злился? Нервничал? Это был приказ? Совет? Острый ум Дэдлок словно погряз в ведре с тягучей смолой, оттого не мог нормально анализировать информацию. Татум опустила голову к раковине и принялась тереть лицо водой, как наждачной бумагой. Влажные волосы упали с плеч. Под буйным напором холодной воды их затягивало в сток. Она продолжала тереть лицо всё усерднее, пока не запекло глаза, а вода не попала в нос. — Достаточно. Тати, уже достаточно, — послышалось сквозь шум воды. Она подняла голову и резко вдохнула, будто всё это время находилась под водой. По лицу и шее прошлось что-то мягкое. Тёплое. Кэмерон сам вытирал её полотенцем, а Татум просто позволяла ему это делать. Что она могла Кэму противопоставить? Гордость внутри неё билась как запертая в тесной клетке птица с поломанными крыльями. Каждое утро он требовал от неё выполнение этих дурацких ритуалов. Они изматывали Татум, но ещё больше её изматывала надоедливость Кэма, поэтому было проще сделать так, как Кэм хочет, лишь бы он отстал. Он не понимал, какие титанические усилия ей приходилось прилагать, чтобы засунуть в себя кусок безвкусной еды и проглотить его. Организм отторгал буквально всё. Даже от воды тошнило, а этот дурак принуждал её пить хотя бы минимальную дозу. Кэм ей читал. Заметил, что сама она читать не хочет, потому начал навязывать ей свой душный голос. Из прочитанного им Татум почти ничего не запоминала. Её слух быстро уставал, а ещё уставала она. От Кэмерона. От его советов. От его принуждений. От его голоса. Запаха. Присутствия. Хотелось выгнать его отсюда и запереть двери изнутри, но… Татум не могла выгнать его из собственного дома. Этот чёрт всё продумал. Татум наскучило то, что он много с ней говорил. Сотрясал воздух, будто в течение рабочего дня ему это не надоедало. Она же не спрашивала его ни о чём. Уже давно. Татум было всё равно как он живёт, где он, с кем он, есть ли у него проблемы и как вообще проходят его дни. Татум спала на самом краю кровати, лишь бы держаться подальше от него. Лишь бы он к ней не прикасался. Не обнимал во сне по привычке. Не гладил по волосам. Её настолько тошнило от него, что в какой-то момент она перебралась в другую комнату и поселилась там. Еда в этой комнате появлялась сама по себе. Порой Татум совсем к ней не притрагивалась и еда куда-то исчезала. Точно так же появлялась и исчезала одежда. Кэм не докучал ей своим присутствием, хотя иногда Татум казалось, что за ней наблюдают. Удивительно, но она совсем не скучала по нему. Ей так сильно не хватало Шанталя и так всё равно было на отсутствие Кэмерона. Он всегда был ей безразличен. Или нет? Как же легко он стирался из памяти… Чтобы видеться с ним реже, Татум делала то, чего он от неё хотел. Ходила в ванную, причёсывалась, надевала принесённую им одежду, после чего была свободна. От него. Иногда Татум размышляла о том, как быстро ему это надоест. Как быстро он поймёт, что ему ничего не светит с ней, и выгонит её из дому? В один из этих бессмысленных дней Кэмерон пришёл к ней и сказал, что хочет сводить Татум на ярмарку. Оказывается, весна уже наступила, а на улице потеплело. Дэдлок кивнула, соглашаясь, на что Кэмерон отреагировал с подозрением. Кажется, он уже подготовил мотивирующую речь о том, почему Татум нужно туда сходить, но озвучивать её не возникло необходимости, поэтому Кэм молчал, будучи сбитым с толку. Татум не стала объяснять ему своё согласие. Для себя она решила, что лучше сделать так, как Кэм требует, чтобы он быстрее от неё отстал. В день ярмарки Кэм принёс ей два новых платья. Вернее, это он назвал их новыми, но Татум была уверена, что они ничем не отличаются от остальных. Когда она прямо ему об этом сказала, Кэмерон удивился. Показал ей ещё не срезанные с платьев бирки и начал чесать языком про фасоны и ткани, будто хоть немного в этом разбирался. Платья были одинаковыми. Татум больше не видела между ними никакой разницы, но говорить об этом Кэмерону не стала. Она ведь изображала покорность. На ярмарку Татум отправилась в одном из новых платьев. Кэм больше не наседал на неё, но вёл себя подозрительно. За рулём выглядел глубоко задумчивым, иногда косился на неё и молчал. Неужели её реакция на купленные им лохмотья так озадачила его? Или дело в чём-то другом? Людей на ярмарке собралось много. Они смеялись, пили горячие напитки, ели уличную еду и, конечно, штурмовали торгашей. Татум уже успела позабыть каково это оказаться посреди такого галдежа людских голосов, приправленных ещё и музыкой, доносящейся с разных сторон. Где-то она играла фоном из колонок, где-то играли скрипачи или флейтисты. — Как ты себя чувствуешь? — прошептал голос над её ухом. — Уверена, что хочешь идти дальше? Похоже, людское сборище больше пугало Кэма нежели саму Татум. Она молча кивнула и отправилась в гущу толпы. Кэмерон последовал за ней. Татум чувствовала его взгляд, сверлом ввинчивающийся в её затылок. Среди всего множества окружавших Татум людей она ощущала лишь его присутствие, словно и не мельтешила вокруг них бодрая толпа. Татум смело вышагивала вперёд, вклиниваясь в толпу всё глубже. Люди вокруг казались безликими и бесплотными. Ненастоящими, как отбиваемые светом тени на стенах. Татум не слышала их разговоры, не ловила на себе их взгляды. Как-то даже забылось, что за ней волочился Кэмерон, а быть вместе на виду им не положено. Плевать. Она пройдётся по ярмарке, выполнит его просьбу, и остаток дня будет свободна. Большего Татум уже давно не хотела. Она так бы и продолжала бездумно плестись дальше, если бы её глаза из общего безликого потока не выхватили кое-что странное. Торговку, стоявшую в стороне ото всех. Люди проходили мимо, не обращая никакого внимания ни на неё, ни на её товар. Татум остановилась, зациклено глядя на небольшой столик, стоящий перед торговкой. На нём лежало множество мелких предметов, рассмотреть которые издалека не получалось. Не знамо чем ведомая, Дэдлок подошла к этой женщине. Та что-то тихо говорила, но её голос терялся в общем шуме, да и Татум не было никакого дела до того, какие слова вылетали из уст торговки. Всё её внимание привлекли к себе маленькие самодельные фигурки, выставленные на столике. Глиняные фигурки, покрытые цветными красками, украшенные пёрышками человечки сплетённые из соломы, а ещё вязаные игрушки в виде зверей. Татум взяла одну из вязаных игрушек и покрутила её в руках. Это была сова. Такая аккуратная и реалистичная… Татум вдруг вспомнилось, сколько всего Шанталь умел сделать из того, что другие называли мусором. Она помнила, как в первые годы после заселения в академию, он постоянно что-то мастерил. Из всего, что под руку попадало. — Вам понравилась эта сова? — с надеждой спросила женщина, протягивая Татум другую игрушку. — Вот, возьмите вместе с ней и медведя. Отдам за полцены. И вот эту соломенную фигурку отдам в подарок. Вы — единственная, кому что-то пригляделось… Татум оторвала взгляд от игрушки и посмотрела на торговку. Та выглядела уставшей и грустной. Одежда на ней давно потеряла цвета и достойный вид, а обувь сама требовала, чтобы её выбросили. — У вас… никто ничего не купил? — пустым голосом спросила Татум, сама не зная для чего. Она не водила бесед с торговцами и, тем более, никогда не интересовалась их делами. — Нет, — вздохнула женщина, проведя рукой над полным столиком фигурок. — Никто. Наверное, им не нравится то, что я делаю. Дэдлок сглотнула тугой комок в горле. «То, что я делаю». Торговка делала их сама. Возможно, потратила на это много ночей, а люди просто проходили мимо! Внутри Татум разгорелся почти забытый огонь негодования. Это так несправедливо! Фигурки были красивыми и аккуратными. Их должны были давно раскупить! Почему никому нет до них дела? Почему нет дела до Него? Татум сдавила мягкую игрушку в руке и прикусила губу, чтобы не разреветься. Она смотрела на фигурки, смотрела на поношенную одежду торговки, на её изящные руки, каких не у всякой богачки увидишь, и чувствовала как её начинало трясти изнутри. Перед глазами всё расплывалось — они постепенно наполнялись слезами. Татум давно не плакала, но сегодня что-то в ней снова сломалось. — Что тут у вас? — встрял Кэмерон, нависнув около головы Татум. — Понравилась игрушка? Хочешь её? Татум повернулась к нему лицом и энтузиазм Кэма как водой смыло. — Что случилось? — Никто не покупает… — приглушенным голосом вымолвила Татум, беспомощно проведя рукой над сувенирами. Кэм перевёл взгляд с Татум на столик с фигурками и понял, что именно вывело её из состояния хрупкого равновесия. — Почему никто не покупает?.. — прохрипела Татум и ударилась в грудь Кэмерона, обхватив его обеими руками и плача так надрывно, как бывает с детьми из-за разбитых коленей. Кэмерон осторожно осмотрелся — никто не обращал внимания на суматоху около сувениров. Что ещё страшнее — сама Татум не обращала на этих людей никакого внимания, открыто предаваясь эмоциям. Не так Кэмерон представлял себе этот момент. — Мы заберём всё, — тихо сказал он и улыбнулся продавщице. Та растерялась, заторможено моргая, похоже, решив, что ей послышалось. — Есть во что запаковать ваши товары? Осознав, что ей не послышалось, продавщица засуетилась, мечась то под стол, то к своим сумкам. Чуть не плача, она лепетала благодарности и приятные пожелания, трясущимися руками собирая фигурки с игрушками в бумажные пакеты и вязаные котомки. Татум отстранилась от Кэма, отсутствующим взглядом наблюдая за тем, как одна за другой фигурки окунались в мешочки — такие же самодельные, как и всё остальное. Татум вспомнилось, сколько всего Шанталь умел. Она помнила, как он сделал для Паркер игрушку, как из ничего соорудил декоративный камин и вселенную на потолке. Любой хлам в его руках обретал новую жизнь. А теперь его нет и никогда не будет. Татум никогда не сумеет примириться с этой мыслью. Она всё ещё мяла в руках игрушку, когда Кэмерон протянул женщине так много денег, что та была готова целовать ему руки. Татум смотрела на это, изумляясь пропасти разверзшейся между некоторыми людьми. Для Кэма деньги были пылью. Если бы он их потерял, то и не заметил бы пропажу. Торговка же видела в этих деньгах целое состояние. Её ресницы стали влажными, лицо — красным, а пальцы тряслись, когда принимали банкноты. Татум не могла перестать думать о том, что в голове Шанталя творилось то же самое. Годами. Чувство голода и холода, которое становится рутиной. Не говоря уже о моральном давлении, которое он испытывал, находясь в окружении богатых снобов. Академия не стала альтернативой наказанию. Она и была наказанием. Вернувшись домой к Кэму, Татум ещё долго перебирала купленное, размышляя. Почему-то прикасаясь к этим фигуркам ей казалось, что она становится ближе к Шанталю. Будто он куда-то вышел, и скоро вернётся. Она больше не тешила себя надеждами, но и прогнать эти мысли не могла. Будь у неё возможность жить во сне или фантазии, где он жив, она бы сделала это. Заснула бы чтобы не проснуться. Хороший сон намного лучше ужасной реальности. И Татум спала. Во сне она проводила больше времени, чем за его пределами. Внутри Кэма теплилась надежда, что ей просто нужно набраться сил, отлежаться, после чего она «переболеет» и дела пойдут в гору, но… Пока становилось только хуже. Время шло, а сердце Татум не исцелялось. Кэм вышел из дому и сел прямо на пороге. Солнце садилось, заливая небо насыщенно оранжевым цветом, от которого всё вокруг покрывалось золотом. На улице было тихо и тепло. В такие дни хочется дышать на полную грудь, а не сгибаться под весом собственной беспомощности. Зажужжал коммуникатор. Кэм лениво потянулся к нему и сразу об этом пожалел — на него свалилось с десяток сообщений о том, что он допустил ошибку в отчётности и теперь придётся всё переделывать. Зная отца, он вынудит Кэма сидеть перед монитором всю ночь, пока тот не исправится. Вздохнув, Кэмерон отложил коммуникатор, но тот снова зажужжал. На сей раз что-то было нужно Леонарду. Дю Пон промотал его сообщения, не читая их, и снова отложил коммуникатор. Звонок. Кэм осуждающе посмотрел на экран, не спеша брать трубку. Иногда просто хотелось всё послать, но Кэму нельзя. Мир рухнет, если он это сделает. Или нет? Трубку он всё же поднял. Звонил подрядчик из Капитолия, с которым у Кэма была назначена встреча на следующей неделе. После короткого разговора Кэмерон отключил коммуникатор, спрятал его и облегчённо выдохнул. Кэма постоянно так рвали на части или это только сейчас началось? Он опустил голову и потёр лицо руками, разгоняя кровь. Засыпающее солнце щекотало кожу и светило в глаза, будто хотело его приободрить. Кэм устал. И усталость эта не имела ничего общего с физическим самочувствием. — Добрый вечер, Кэмерон, — отозвался голос неподалёку. Кэм выставил перед собой руку, чтобы прикрыть солнечные лучи, и разглядел одного из своих соседей — мистера Теру. Старичка, живущего в четырёх домах от Кэма. — Как жизнь? Что хотят услышать люди, задавая подобные вопросы? — Порядок, — соврал Кэм, улыбаясь. На этом и стоило закончить, но… — Мистер Теру, можно спросить у вас кое-что? Вы многое в жизни видели, думаю, ваш совет будет ценным. — Давай только быстро. Катрин ждёт, когда я принесу молоко. — Мужчина приподнял полупрозрачную сумку с двумя пачками молока. — Что за вопрос у тебя? — Если бы дорогой вам человек на ваших же глазах разрушал себя и отвергал вашу помощь, как бы вы поступили? Приняли его выбор или поступили бы против его воли, зато правильно? — О-о-о… — протянул дедушка, задумчиво глядя в пустоту. — Твой вопрос не о правильности, Кэмерон. Он о том, как по итогу этот человек будет к тебе относиться. Как бы поступил я?.. Сделал бы всё по-своему, сынок. Что толку от уважения чужого выбора, если из-за него человека не станет? Пусть он ненавидит меня, но будет цел и невредим. Кэм представил себе, каким был бы взгляд Татум, отвези он её насильно в клинику. Она бы сочла это предательством и возненавидела его, но имеет ли это значение, если ей необходима профессиональная помощь? Надеяться, что всё пройдёт само по себе, бессмысленно. Не пройдёт. А уговорить её мирным способом не выйдет. Шанталь выбрал то же самое. Похоронил свои взаимоотношения с Адой и Татум взамен на то, что будет лучше для них. Не побоялся того, что они могут его возненавидеть. А может, для него больше нет смысла этого бояться. Может, он изначально не собирался возвращаться к ним. Никогда. Поэтому он ничего не спрашивал про Татум и Аду? Вырезал их из себя как опухоль и закрыл тему навсегда? С трудом верилось в то, что его холодность не напускная, учитывая, каким он был в академии. С другой стороны этот милый тихоня однажды явился к Кэмерону со сценарием смерти. До сих пор в голове не укладывается. С какой лёгкостью он говорил о тех ужасах, которым собирался себя подвергнуть. Он знал, чем всё закончится, и так долго врал остальным, внешне сохраняя в их глазах образ всё того же милого тихони. Кэма как будто обдало холодной волной. Если стратег изначально не собирался возвращаться, то Татум больше его не увидит. Ей придётся смириться с его смертью, а Кэму годами, а может, и до конца жизни, придётся жить с секретом Шанталя Дилони. Осознание этого свалилось на плечи Кэма невидимой бетонной плитой. Врать всю свою жизнь… Вот на что он подписался. Как скоро чувство вины начнёт выгрызать его изнутри? — Вы настоящий человек старой закалки, — широко улыбнулся Кэмерон. Мистер Теру воспринял это как комплимент. — Я ответил тебе честно. Но знай, выбирая мой вариант, будь готов к тому, что, возможно, тебя никогда не простят.

***

После ярмарки что-то изменилось. Татум много времени проводила около купленных сувениров. Переставляла их с места на место, разглядывала и снова переставляла, пока одним утром Кэм не обнаружил, что в доме нет ни Татум, ни сувениров. Она вернулась к себе. Время от времени разговаривала с родителями. Копошилась в хаосе собственной комнаты, дополняя его новыми реликтами. Даже в кондитерскую заглянула. Кэм радовался тому, что Татум начала заниматься хоть чем-то кроме лежания в постели, но, в то же время, эти перемены не давали ему покоя. Он ждал подвох. Ждал, что после очередного подъёма её самочувствие снова резко обрушится. Хотелось верить, что этого не случится, но многолетний опыт общения с Татум научил его одной бесценной истине. Всегда нужно быть начеку. Позитивные подвижки затянулись. На неделю, две, три. Татум всё ещё жила дома, но иногда приходила к Кэмерону. Про один из таких визитов он узнал, когда открыл входные двери, а изнутри на него повеяло токсичным запахом краски. Кэм зашёл в дом, разулся и, подойдя к лестнице, увидел на её белом мягком покрытии липкие чёрные капли. Аккуратно их обходя, он поднялся наверх и с опаской заглянул в свою комнату, откуда несло краской сильнее всего. Татум стояла около той самой не докрашенной стены и… докрашивала её. Платье, лицо и руки Татум перемазались матовой чёрной краской, а белый ковёр на полу белым быть перестал. Увидев Кэма в тот день, Татум улыбнулась и продолжила ляпать по стенке, возводя степень её сюрреализма в абсолют. Неделю все окна и двери в доме были открыты нараспашку, а спал Кэм на кухне. Татум же, наведя искусство в его комнате, благополучно отправилась домой спать в своих пыльных, но не вонючих хоромах. За проделанное Кэм её похвалил, а когда запах краски выветрился, даже начал наслаждаться этими агрессивными мазками на своей стене. Выглядело и впрямь неплохо. Стильно даже. Татум чаще стала бывать на улице. То копалась в гараже отца, то собирала каких-то жуков под деревьями кленовой аллеи, а один раз даже сходила на старое кладбище. Она больше не пыталась разбудить Шанталя. Не проводила ритуалы. Просто принесла чёрные цветы и зажгла с десяток свечек. Кэм посчитал это хорошим знаком. Он не знал, что творилось в голове у Татум и надолго ли хватит её предприимчивости на этот раз, но хотелось верить, что она, наконец, стала на путь принятия. Что там Гиллис говорил про чайные ложки? То, каким образом на это повлияли сувениры женщины с ярмарки, пока оставалось загадкой. В один из таких хороших дней Татум снова начала проявлять внимание к Кэмерону, а он не знал, как на это реагировать правильно. Не хотелось прослыть в её глазах варваром, который пользуется моментами слабости девушек. С другой стороны отталкивать её тоже казалось варварством. — Куда ты? — сквозь сон прошептала Татум, заёрзав головой по подушке, отчего её чёрные пряди зашевелились будто змеи. — Сейчас вернусь, — шепнул Кэм, еле коснувшись губами её макушки, и вылез из-под тонкого одеяла, которое Татум потянула на себя и закуталась в него по самый нос. Не потому что замёрзла, а потому, что уютнее чем под ним могло быть только в объятиях. Кэмерон натянул широкие мягкие штаны и такую же рубашку, застегнув её через одну пуговицу, после чего спустился на кухню. В стене над плитой загорелись бледно-голубым светом три круглых фонарика. Цокнула чашка, скрипнула дверца шкафчика и, наконец, тихо зашипела кофе-машина. Кэм сел спиной к столу, притянул к себе коммуникатор и посмотрел на время. 3:17. Слишком рано для утра, слишком поздно для ночи, но самое время для кофе. Любое время — время кофе. Он потёр глаза, щурясь из-за красного освещения, исходящего от кофе-машины и поймал себя на мысли, что этот момент был похож на утро Рождества. Тебе шесть, ты просыпаешься как можно раньше и мчишься распаковывать подарки, пока остальные спят. В доме тепло и тихо. Пахнет имбирным печеньем и апельсинами. Конечно, последним на кухне Кэма и не пахло, а календарь показывал отнюдь не Рождество, но Татум что угодно умела превратить в праздник. Стоило о ней подумать, как её силуэт обрисовался на входе. — Ты зачем встала? — почти шёпотом спросил Кэмерон, улыбаясь. За исключением шуршания кофе-машины в доме было так спокойно, что нарушать эту идиллию не хотелось даже самыми тихими разговорами. Татум молча поплелась к нему вся такая небрежно прекрасная и неряшливо очаровательная. На ней болталась одна из его рубашек, а воротник её съехал набок, приоткрыв ключицу и часть плеча, что делало её ещё более преступно привлекательной. Цепкие ручонки обвились вокруг шеи Кэма, пальцы, дразнясь, цепляли его кожу ноготками, а её неровное дыхание щекотало ему ухо. Проказница да и только. — Соскучилась, — хрипло прошептала она и уткнулась носом в его шею. — Чего это ты кофе варишь в такое время? — Кэм еле ощутимо пожал плечами и закрыл глаза, наслаждаясь наилучшей компанией, которую можно вообразить. — У меня утро Рождества… — растягивая слова, ворочал языком он. Татум непонимающе нахмурилась. — Чего? — Расслабленно улыбающийся Кэмерон объяснять, что это значило, не спешил. В конце концов, у неё тоже сейчас было утро Рождества, просто она бы назвала его как-то иначе. — Зачем пить кофе в такую пору? С тобой… всё нормально? — почти деликатно поинтересовалась Татум, что в купе с её медитативными прикосновениями, производило убийственный эффект. И она это знала. Она будто спичка могла загораться, чтобы согреть тебя, и в то же время могла устроить пожар, чтобы сжечь тебя к чёртовой матери. И ты никогда не знаешь, что за участь тебя ждёт. — Лучше не бывает, — признался Кэм и притянул Татум к себе. — Заботливая какая… Чем я заслужил? Глаза Татум игриво засверкали, и она слабо поманила Кэма пальцем, чтобы тот наклонился. Когда он сделал это, она потянулась к нему и, будто по секрету, шепнула прямо в ухо: — Ты всегда заслуживал. Губы Татум невесомо коснулись края его уха, затем виска, скулы и, наконец, добрались до губ. Прикосновения тягучие и сладкие, будто карамель, изводили и опьяняли. Лучшей муки и не придумать. Если страдать, то только так. — Твоя бодяга сварилась, — прошептала она, отстранившись, и толкнула Кэма к кофе-машине. Когда та просигналила Кэм и не заметил… По комнате поплыл бархатный аромат кофе, чем сделал это утро… ночь… неважно чем оно было, совершенным. Кэмерон вернулся на своё место с чашкой, а Татум уже сидела на столе прямо над его стулом. Её руки быстро нашли его шею, а немного колючие кончики волос щекотали плечо. Если бы можно было остановить время в каком-то моменте, чтобы проживать его вечно, Кэм выбрал бы именно такой. — Не заснёшь теперь, а тебе через несколько часов вставать, — сказала Татум, водя руками по плечам Кэма, по его спине и груди, водя пальцами сквозь волосы и поглаживая подбородок. На это Кэм только хмыкнул, зная, что отрубится как только голова коснётся подушки. Когда на дне чашки ничего не осталось, Кэм отставил её в сторону, сгрёб Татум в охапку прямо со стола и они оба вернулись наверх. За окнами уже понемногу начинало светлеть, а значит, спать и впрямь осталось недолго. Татум прижималась к Кэму и полушёпотом-полухрипом говорила всякие компрометирующие вещи, нарочно не давая ему заснуть. Шёпот перешёл в объятия, объятия в поцелуи, а ночь — в утро, наступившее непозволительно скоро. Кэм с большим трудом заставил себя проснуться, да и только лишь потому, что будильник не переставал трезвонить даже после того, как Кэм его выключил, а после — засунул коммуникатор поглубже под кровать. Глаза пекли так, будто их всю ночь царапали кошки, а голову распирало от монотонного звона, будто те самые кошки баловались внутри неё камертоном. Перед тем как встать Кэм посмотрел на мирно спавшую Татум и покачал головой. Её не разбудил ни будильник, ни подъём Кэма. Видеть её такой спокойной и расслабленной после всего того кошмара, из которого она не выходила много месяцев, стоило сотни камертонов в голове и когтей в глазах. Кэм принял таблетку и стал собираться в банк. Котелок варил плохо, поэтому он то не мог найти взятую с работы папку, то не мог найти ключи, да и вообще всё утро вёл себя рассеяно, думая о чём угодно кроме работы. Вместо одной чашки кофе в ход пошли две, но ни они, ни два умывания холодной водой не помогли смыть с лица конкретный недосып. Скупо позавтракав сырными палочками, Кэм пролистал своё расписание на сегодня, отправил порцию несвежей одежды в стиралку, а когда вернулся на кухню, обнаружил там Татум, тоже жующую сырные палочки. Выглядела она выспавшейся, отдохнувшей и даже… бодрой? Когда она вообще была такой в последний раз? Даже не верилось. — Ты чего такой замученный? — громко спросила она, самодовольно поглотив сырную палочку и грациозно облизав кончики всех пальцев руки по отдельности. — Даже не знаю почему… — загадочно сыронизировал Кэм, доставая из урны мусор, который следовало вынести. — Наверное, кто-то не давал мне покоя. — Кто же?.. — театрально вопрошала Леди Кошмар, постукивая пальцем по губам. Похоже, она ещё и в хорошем настроении проснулась. Фантастика. — Ты что уже уходишь? — немного расстроено спросила Татум, глядя как Кэм вытащил из холодильника пару бутербродов и спрятал их в плотный бумажный пакет. Коммуникатор засунул в карман штанов, а связку ключей взял в руку. — Если опоздаю, выпишут штраф. — Это же твой банк! — Поэтому мне и выпишут его наверняка, — улыбнулся Кэм, обнял Татум и тут же отпустил. — Как себя чувствуешь? — Она утвердительно закивала. — Всё хорошо? Может быть, тебе что-нибудь нужно? — Татум отрицательно покачала головой. — Привезти тебе вечером что-то? — Себя привези, — сказала она, потянулась к Кэму и поцеловала в своей настойчиво голодной манере. — С этим проблем не будет, — пообещал Дю Пон, взял со стола сумку и, подмигнув, вышел с кухни. Татум не спеша пошла за ним и остановилась недалеко от входной двери, наблюдая за тем, как Кэм обулся, поправил рубашку и собрался уходить. Она пальцами помахала ему на прощание, за что в ответ к ней полетел воздушный поцелуй. Татум закатила глаза, дверь закрылась и только тогда она подошла к окну около выхода. Кэм выбросил мусор в урну, сел в машину, опрометчиво брошенную им на обочине около дома, и медленно поехал. Татум проследила за тем, чтобы он скрылся из виду, и когда это случилось, выдохнула. — Прощай, Кэмми.

***

Первым делом Татум отправилась в душ. Использовала так много разных гелей, что, вонь от них, наверное, пропитала все стены в доме. Хотелось попробовать и один, и другой и третий… Оказывается, из этих бесконечных полок с гелями для душа, шампунями и всякими кремами, Татум опробовала никчемный мизер. Она высушила волосы, причесалась и отправилась выбирать платье. Несколько последних дней Татум думала надеть прямое чёрное платье без рукавов с горизонтальной прорезью для шеи. В меру изысканное, в меру строгое, в меру открытое. Теперь же Дэдлок засомневалась, как это обычно и бывает в последний момент. Какое-то время она крутилась перед зеркалом, примеряя то одно, то другое, но… всё не то и всё не так, а времени покупать новое платье у неё нет. Татум начала злиться, зашвырнула несколько платьев прямо поверх рубашек Кэма, а потом вспомнила про одно из тех, которое Кэм купил ей не так давно. Дэдлок зарылась в свою часть гардеробной, нашла коробку с тем платьем, открыла её и… То, что нужно. Она быстро надела его, застегнула молнию на спине и покрутилась перед зеркалом. Платье с полупрозрачными рукавами, собранными на запястье, и частично открытой кожей от плеча и до локтя выглядело в меру торжественно, и в меру сдержано. От шеи до пояса тянулась чёрная кожаная вставка, ниже пояса расходившаяся на несколько кожаных лент, между которыми чернела матовая ткань. Татум улыбнулась. Идеально. Выбрав подходящие лёгкие ботинки, Татум отнесла их вниз и оставила около входной двери, а после зашла на кухню, чтобы съесть ещё парочку сырных палочек — очень уж они ей понравились. В доме было тихо, спокойно и светло. Как всегда. Всё как всегда. Татум хмыкнула. Ну, почти… Её сборы заняли меньше времени, чем сборы Кэма в банк, поэтому, прежде чем выйти из этого дома навсегда, она остановилась и задумалась над тем, всё ли сделала или что-то таки забыла. А может, просто недостаточно сильно хотела уходить. Татум нахмурилась, быстро выметая дурную мысль из своей головы. Зависеть от какого-то места — так по-человечески, а Татум всегда была выше подобной ерунды. И всё же кое-что она таки забыла. Недолго думая, она поднялась наверх, зашла в комнату Кэма и, стараясь особо её не рассматривать, села за стол с компьютером. Там, среди всяких старых и не очень карточек, планшета и маленьких разноцветных стикеров, Татум нашла лист бумаги и масляную ручку. И что писать? Как это вообще делают? На ум упрямо ничего не приходило, поэтому Татум включила планшет и задала этот вопрос ему. Поисковая лента выдала огромный список всякой чепухи, и ничего полезного. Никаких дельных советов и правил! И кто вообще пишет эти глупые тексты для сети? Выключив планшет, Татум склонилась над пустым листом и задумалась. Вот бы Шанталь был сейчас здесь. Уж он как никто другой умел писать письма и всегда знал, что сказать. Но… если бы он был тут, Татум и не пришлось бы писать эту дурацкую записку. На глаза накатили слёзы, она поджала губы и сглотнула. Соберись, тряпка! Ты же умная! Ты могла бы написать легендарную поэму, если бы захотела, а значит, и несчастную записку сможешь! Татум потёрла рукой глаза, шмыгнула носом и собралась с мыслями. Зачем люди вообще пишут такие письма? Наверное, потому что в них можно сказать то, что ни в каком другом случае ты бы не сказал. Это при жизни тяжело что-то говорить, но после смерти тебя ждёт полная свобода. Можешь написать что угодно, и тебе за это ничего не будет. Никто тебя не осудит, не посмеётся с тебя и не накажет. Говори что хочешь! Кончик ручки продавил бумагу. Говори, что хочешь… Но что Татум хотела сказать, она не знала. И всё же что-то ведь дёрнуло её это сделать. Она посмотрела на белый лист и представила себе момент, когда Кэм его найдёт. Наверное, он будет в бешенстве и порвёт его. Хотя нет, так, скорее, сделала бы сама Татум, а Кэм… Его бы эта проклятая записка очень расстроила. Татум осенило. Вот же оно! Запиской можно его утешить. Сказать что-то тогда, когда лично сказать это ты уже не сможешь. Татум заёрзала на месте и с энтузиазмом приготовилась писать, но… текст в голову не шёл. Битый час она просидела бесцельно глядя на пустой лист, а слова на нём всё не появлялись. Дэдлок опустила голову, волосы упали на бумагу и она разочаровано прорычала. Почему из всего, что ей предстояло сделать, самой сложной оказалась именно эта часть! — Соберись! — приказала она самой себе и выпрямилась, нервно вертя пальцами ручку. Время не бесконечное, а значит, если Татум так и не подберёт слова, придётся уходить без записки, и тогда она обречёт Кэма на то же самое, отчего мучилась эти бесконечно долгие месяцы сама. «Утешить». «Сказать, что угодно без последствий». Среди десятков жужжащих в голове мыслей была одна тихая и неприметная. Может быть, даже ненастоящая. Татум сглотнула, ощущая, как кончики пальцев задрожали, но надавили на ручку и повели её по чистому листу. Словно кто-то взял её за руку и заставил это сделать. Татум даже обернулась, чтобы проверить, нет ли за её спиной кукловода, а когда повернулась назад, на бумаге появилось неаккуратно выведенное короткое слово. Татум и сама не поняла, как вслед за ним вывела второе. Теперь дрожь охватила не только руку, а и всё её тело. Лицо вспыхнуло жаром, а пальцы дрожали, из-за чего буквы на листе получались кривыми и дёргаными, будто Татум впервые училась писать. Тяжело дыша, она приоткрыла рот, сердце забилось как у кролика, но Татум всё равно продолжила. Может, потому ей и стало так плохо, что она, наконец, нашла что сказать. Татум шмыгала носом, вытирала глаза от влаги и продолжала выводить кривые буквы, застряв на одном слове настолько, что проколола в нём дырку ручкой, но дописать всё же сумела. Наконец, готово. Татум всё ещё трясло, поэтому когда она взяла записку в руки, буквы на ней запрыгали, словно ожили. «Мне очень понравились те платья. Я тебя люблю». Дольше секунды смотреть на этот текст Татум не выдержала, поэтому поспешила листок свернуть, как вдруг поняла, что кое-чего не хватало. Она снова его развернула, дописала в конце «прости» и теперь уже с чистой душой свернула несколько раз, лишь бы побыстрее спрятать написанное. От этого стало намного легче. Татум поднялась из-за стола, вернула ручку на место, а записку отнесла к кровати и бросила на его подушку. Стало ещё легче. Как будто с плеч обвалилась гора. Всё остальное давалось на удивление легко, как будто худшее уже осталось позади. Татум спустилась вниз, натянула приготовленные ботинки, вышла на улицу и с обратной стороны дома спустилась в подвал, где под грудой пыльного хлама лежало то, что она приготовила заранее. Как и следовало ожидать, тут никто её заначку не нашёл бы даже при желании. Татум перебросила маленькую сумку через плечо, кое-как затолкала в неё верёвку, взяла табуретку и вышла из подвала, захлопнув за собой дверь ногой. День сегодня был хоть и не солнечный, но светлый. Всё вокруг позеленело, а Дэдлок и не заметила, когда это случилось. В воздухе пахло травой, в том числе и свежескошенной, которую неподалёку косил один из соседей Кэма. Татум вдыхала запах на полную грудь, хоть раньше он не особенно ей нравился. Ветер играл с её волосами, теребил воздушные рукава её платья, и это было таким приятным и живым чувством, что Татум неосознанно заулыбалась навстречу этому ветру. Изредка проезжали машины, проходили люди, занятые своими заботами — мир вокруг продолжал жить дальше. Татум отдалилась от жилого сектора в сторону прогалины, где не было домов, но росли несколько деревьев на холме. По пути ей встретилась ящерица, совсем не испугавшаяся, что Дэдлок её поймает и засушит для своих глупых ритуалов. А может, ящерка просто чувствовала, что Татум больше не представляет для неё опасность. Добравшись до самого большого дерева, Татум поставила около его ствола табуретку и вскарабкалась на самую нижнюю ветку. С неё она перелезла на ветку повыше, испытывая ту на прочность, а оттуда — на ещё более высокую и крепкую. Решив, что она вполне подойдёт, Татум вытащила из сумки верёвку, обмотала её вокруг ветки и затянула мёртвой петлёй. Мёртвая петля. Почему-то это название её позабавило, и она улыбнулась. Наверное, в честь какого-нибудь висельника её так и назвали. Сбросив другой конец верёвки вниз, Татум снова улыбнулась — длина подходила идеально. Даже не придётся её корректировать. Довольная собой, она переползла на другую ветку, но одна из веток поменьше зацепила подол её платья и надорвала ткань. — Дьявол тебя подери, — прошипела Татум, когда спрыгнула на землю и оценила увечье. Первый раз надела платье и сразу же испортила. Кэм сочтёт её неряхой. Она повернулась в сторону его дома и прикусила губу. Вернуться и зашить? — Чего это я? Я же не умею шить, — ответила сама себе Татум и повернулась к свисавшей с ветки петле. — Научилась бы шить — не пришлось бы умирать в рванье. Хотя какая уже разница. Дыра на платье ничего не меняет. Татум перенесла табуретку от ствола под нужную ветку и какое-то время просто смотрела на то, как всё это выглядело. Висельники всегда казались Татум обречёнными людьми и даже её глубоко мрачное воображение немного пугали. Так было раньше, а теперь… теперь всё это казалось таким заурядным и совсем не страшным. Поставив табуретку как можно устойчивее, Татум поднялась на неё, потянулась к петле и провела по ней пальцами. День сегодня выдался таким хорошим. Давно она не проживала такие хорошие дни, когда дышится так легко. Смешно, что для того, чтобы снова дышать легко, нужно натянуть на шею удавку. Верёвку еле ощутимо колыхало ветром, но Татум не выпускала её из руки, поглаживая чуть ли не с нежностью. Когда кто-то умирает, люди говорят, что мертвец ушёл в лучший мир. Если мир там действительно так хорош, то зачем вообще жить здесь? Татум всегда испытывала странную тягу к боли, но она и подумать не могла, что эта тяга сыграет с ней непозволительно злую шутку. Что больно может стать настолько невыносимо, что абсолютно всё вокруг перестанет иметь значение. Может, другой мир и впрямь окажется лучше. Может, там она не будет одна. Её пальцы сдавили верёвку и осторожно натянули ту на шею. Странно, но сердце совсем не колотилось, а руки ни разу не дрогнули. Наконец, Татум ощутила такое спокойствие, о котором мечтала давно. Ради этого покоя ей нужно отдать многое, но и страдать больше не придётся, а это стоило любых жертв. Она улыбнулась, наслаждаясь покоем, и затянула петлю плотнее. Из глаз покатились тёплые слёзы. Такой хороший день.

***

Ни кофе, ни холодная вода не помогли Кэму как следует проснуться. Голова всё ещё болела, так ко всему прочему ещё и машина барахлила. Издавала сторонние звуки и ехала не так, как должна. Но это всё малозначимые мелочи в сравнении с тем, что Татум, наконец, начала приходить в себя. Кэм поднял с соседнего сиденья коммуникатор и проверил, не писала ли она ему сообщений. Она никогда их ему не писала, но чем чёрт не шутит? Поэтому Кэм часто проверял телефон на предмет сообщений от неё или её неподражаемого друга, который написывал Кэму с тем же отрицательным успехом. Проверив, что сообщений от Татум стабильно нет, Кэм бросил коммуникатор обратно на сиденье. Может, стоило заказать для неё какой-нибудь эксклюзивный монструозный гаджет, который будет мотивировать её хоть иногда ему писать? Кэм улыбнулся, сохранив идею на будущее. Лишь бы улучшение её состояния не было временным. Не то, чтобы Кэмерон ударился в паранойю и во всём искал подвох, но с Татум нужен глаз да глаз. В последние дни она стала заметно активнее, чем раньше, особенно этой ночью… Кэм заехал на парковку офиса банка и заглушил мотор, отчего-то закашлявшийся перед тем как заглохнуть. — Что за дела? — пробормотал он сам себе, повернул ключ, чтобы завести машину заново, но она не завелась. Не завелась она и с пятой, и с шестой попытки. — Да блин, — пролепетал себе под нос Кэм, вышел из машины и поднял крышку капота. На первый взгляд никаких изменений, всё как обычно, и предпосылок такой внезапной поломки не было. Кэм вытер руки влажной салфеткой, достал коммуникатор и написал Гиллису, чтобы тот приехал в банк, а сам отправился в офис, но пробыл там недолго. Предупредив секретаршу, что отлучится, Кэмерон вышел на улицу, стоило только Лурду подъехать. — Как так-то? Она же новая совсем! — без капли сочувствия насмехался он, пока Кэм копался в трубках. — А с тобой что? Ты вообще спал? Выглядишь прямо как твоя машина. Чем ты занимался, а? — Тебя не касается, Гиллис, — отмахнулся Кэм. — Так что? Есть идеи, что с ней может быть? — С новой машиной? — фыркнул Гиллис. — Кто-то вывел её из строя, чтобы тебе насолить. Это всё зависть! — пошутил Лурд и сам посмеялся со своей шутки. Кэмерону же было не до шуток. — Вывели из строя, говоришь? — растягивая слова, повторил он, задумчиво вытирая грязь с рук салфетками. — Да я же пошутил… Если бы вдруг машину действительно вывели из строя, то… сделать подобное мог только один человек. Подшутить, насолить — всё в её стиле, но обычно Татум делала такое, когда злилась или нервничала, а сегодня утром она была совершенно спокойной, как и весь вечер накануне. — Слушай, Гиллис, может, подвезёшь меня домой? Лурд непонимающе нахмурился. — Сейчас? У тебя же работа. Давай, я просто оттащу твою машину на ремонт? — Оттащишь, но потом. Так отвезёшь или нет? Кажется, я тоже превращаюсь в параноика… — устало выдохнул Кэм и потёр тыльной стороной ладони лоб. — У тебя когда-нибудь бывает так, что всё настолько хорошо, что аж подозрительно? — Конечно. После такого всегда случается какая-то лажа. Лурд в своей откровенности, похоже, не особо догонял, что сейчас у Кэма случился именно такой момент. Впрочем, его слова сработали как оздоровительный подзатыльник, только подкрепив решение Кэма. В конце концов, всегда лучше перебдеть, чем недобдеть. — Отвези меня домой, — твёрдо заявил он. Гиллис пожал плечами, жестом говоря «как хочешь» и сел в машину. Кэмерон последовал за ним. Машина загудела и рывком сорвалась с места. В дороге, пока Лурд трындел ни о чём, Кэм размышлял о том, что его насторожило, и как всё это можно связать воедино. Паззл в кучу не собирался. Хотелось верить, что это из-за того, что никакого паззла и не было, а Кэм просто себя накручивал. — Ты можешь ехать быстрее? — попросил Кэм, заглянув в коммуникатор. И что он там надеялся увидеть? Фиг его знает. — Быстрее? — хмуро переспросил Гиллис. — Ты же против гонок. Куда мы спешим, а? — Лурд мотылял головой от дороги к Кэму и наоборот. — Сам не знаю. Надо кое-что проверить. Гиллис прибавил газу, и вскоре машина уже подъехала к дому Кэмерона. Не дождавшись, когда Лурд заглушит мотор, Кэм выскочил из салона и поспешил в дом. На первый взгляд всё выглядело как обычно. Кэм зашёл внутрь — дверь была не заперта, но Татум не всегда её запирала. — Тати? — позвал он с лестницы. Никто ему не ответил. Ещё спит? Кэм быстро поднялся наверх, зашёл в спальню, но Татум там не обнаружил. — Татум? — позвал он во второй раз и громче, попутно проходя по другим комнатам. Наверху её не было, потому Кэм спустился вниз, но и там Татум не нашлась. Пошла домой? В кондитерскую? Что-то в этой ситуации было сильно не так. Кэмерону вспомнилось, как Гиллис рассказывал ему про улучшения в самочувствии, и что бывает после них. Чокнутый сюрреализм. Какая-то параллельная реальность, которую мозг наотрез отказывался понимать. — Гиллис, давай ещё проедемся, — сказал Кэм, садясь обратно в машину. Лурд посмотрел на него так, будто не узнавал. — Хоо-роо-шо… — протянул тот, завёл мотор и рывком тронулся. — Только теперь не гони и смотри по сторонам. Если заметишь что-то… странное, сразу говори. — Мы что-то потеряли? — не понимал Лурд. — Слушай, Кэм, если бы ты сказал, что мы ищем и где примерно, мне было бы проще ориентироваться. — Даже не знаю, что тебе сказать, — заявил Кэм, потирая лоб. Машина неспешно отъехала от дома. Людей на улице особо не было, равно как и чего-то странного. Кэм и Лурд смотрели по сторонам в поисках того, не знаю чего, как вдруг Дю Пон заметил кое-что в прогалине на холмах. Какое-то пятно рядом с деревьями. Пятно, которого там раньше не видел. Кэм приоткрыл рот, чуть не задохнувшись, и машинально стукнул несколько раз по стеклу. — Поворачивай на холмы, быстро! Гони туда, Гиллис! Лурд, переполошившись, резко вывернул руль, и машина с дороги съехала в сторону, перелетела через бордюр и взгребла в сторону пустой плантации. — Что за фигню ты творишь? Напугал меня до смерти! — лепетал побелевший Лурд, вцепившись руками в руль, как в спасательный круг. — Дави, дави сильнее на газ! — Да там даже нет дороги! — закричал Гиллис, но продолжал выжимать педаль всё сильнее. Машина то подпрыгивала, то проваливалась и дёргалась из стороны в сторону, из-за чего Лурду пришлось держаться за руль как за штурвал во время шторма. — Зачем мы едем туда? Что там такое? Это что… — Лурд притих, хмуро вглядываясь в деревья. Когда до него дошло, что он видел перед собой, его глаза поползли на лоб. — Это, что… это человек?! Что он там… о, чёрт-чёрт-чёрт! — Ты можешь ехать быстрее? — крикнул на него Кэм, размахивая руками. — Куда ещё быстрее? — выпалил Лурд, но газу всё-таки прибавил. — Мы же разобьёмся! Машину трепало как листву во время урагана, но Гиллису чудом удавалось справляться с управлением. На его лице выступил пот, а кожа побледнела, как и у Кэма. — Это что… Дэдлок? — заторможено спросил Гиллис, когда силуэт в чёрном платье стал различимее. — Ё-моё, что тут происходит? Как ты узнал, что она здесь будет?! — Ничего я не знал. Не подъезжай к ней впритык, слышишь? Это может подпугнуть её. Остановись вон там, понял? — Кэмерон не сводил глаз с Татум. — Гиллис! — громко позвал его Кэм. — Да понял я, понял! — выкрикнул тот в ответ, и когда машина подъехала к условной отметке, Кэм вылетел из неё ещё до того, как Гиллис успел остановиться. — Куда же ты… У-у-у, чтоб тебя! — Гиллис даже не стал глушить мотор, а выскочил из машины следом за Кэмероном уже заметно от него оторвавшимся. — Татум, не делай этого! — громко крикнул Кэм. Услышав его голос Татум вздрогнула, табуретка под её ногами зашаталась, отчего Татум чуть не потеряла равновесие. Она медленно развернулась на голос, глядя перед собой широко открытыми глазами. Кэмерон стоял в нескольких метрах от неё с поднятыми вверх руками и смотрел на Татум так, словно она направила ему в голову пистолет и вот-вот собиралась выстрелить. — Татум, не делай резких движений, хорошо? Можно я… можно я подойду к тебе? — Стой, где стоишь! Что ты вообще тут делаешь? Убирайся! — Татум, сними верёвку или позволь мне снять её, — тихо и уравновешенно говорил Кэмерон, хотя в его голове спокойствием и не пахло. — Тебя это не касается. Никого не касается. Это моё дело. Не хочешь смотреть на это — иди ко всем чертям отсюда! — Дэдлок, оно того не стоит! — Голос подоспевшего Лурда Гиллиса сорвался в хрип. — Не надо этого делать, ты что! — А он что тут делает? — выкрикнула Татум, отчего всё её тело покрылось мелкой дрожью. Табуретку под ногами будто кто-то постепенно расшатывал, а верёвка на шее становилась всё тяжелее. — Проваливай отсюда, шваль! — Я уйду, только сними эту петлю. Оно того не стоит, Дэдлок, ничего не стоит. — Я сказала… вон! — задыхалась от эмоций Татум. — Гиллис, отойди! — рявкнул Кэм и Лурд, спотыкаясь, начал отступать назад. — Татум, это не решит твоих проблем. Не изменит ничего к лучшему. Не вернёт его. То, что ты хочешь сделать, большая-большая глупость. Тебя просто не станет, и, поверь, это совсем не то, чего ты хочешь добиться. — Ты ничего не понял, да? — сквозь зубы выдавила Татум. На её глазах выступили слёзы и она крепко вцепилась одной рукой в верёвку, будто боялась, что её у Татум отнимут. — Мои проблемы никак не решить. И к лучшему ничего не изменить. Петля — не решение, а свобода. Пусть и такая. Я просто хочу, чтобы всё, наконец, закончилось. — В этом нет никакой свободы. Ты умрёшь, а в смерти свободы нет. И покоя нет. В ней ничего нет. — Хорошо, — вымученно улыбнулась Татум. — Значит, и жалеть не будет повода. — Мой дядя сделал то же самое, и никому от этого лучше не стало, — выпалил Лурд. — Его заколотили в ящик и зарыли в землю, где он уже давно сгнил. Вот и вся его великая свобода! — Гиллис, заткнись! Татум, не шевелись, хорошо? — тихо сказал Кэм, осторожно, будто по минному полю, подкрадываясь к ней. — Сейчас я подойду и сниму с тебя верёвку, ладно? Мы придумаем что-нибудь, придумаем, что можно сделать, но для этого нужно снять верёвку. Выход всегда есть, Тати, и он не такой, к какому пришла ты. Кэм продолжал осторожно подступать, не разрывая с ней зрительный контакт. Татум дышала ровно, несмотря на безвольно текущие слёзы по щекам, а в глазах её стояла такая глубокая пустота, какую Кэм не видел ещё, наверное, никогда. Казалось, будто в этом теле Татум Дэдлок уже давно нет. — Почему ты просто не оставишь меня в покое? — еле шевеля губами прошептала Татум. — Почему ты тут? Почему опять? Почему всё так?.. — Ты же веришь в суеверия, — мягко сказал Кэм, приблизившись ещё на пару шагов. Расстояние сократилось почти до минимума. — Если я тут, значит, так должно быть. Так задумано. Значит, я должен помешать тебе сделать то, что ты хотела. Может, это знак такой, тебе не кажется? Лурд стоял поодаль и наблюдал за происходящим с приоткрытым ртом. Чувствовал он себя так, будто оказался в одном из своих бредовых снов, в которых ничего не поддавалось объяснению. Наконец, Кэмерон подошёл к Татум почти впритык. — Не делай резких движений, идёт? — спокойно сказал Кэм и улыбнулся. — Сейчас я сниму верёвку. — Он медленно приподнял ладони, показывая Татум, что в его руках нет ничего опасного, и что вред ей он не причинит. Дэдлок всё ещё смотрела на него опустошённо-зачарованным взглядом и наблюдала за каждым его движением. Руки Кэма плавно потянулись вверх, но не успел он коснуться Татум, как она выпалила: — Я должна. Татум сделала резкий рывок в сторону, вытолкнула табуретку из-под ног и на долю секунды оказалась почти в свободном падении. Почти. Кэм мгновенно обхватил её за ноги, не позволив Татум повиснуть, чем вызвал у неё новый приступ ярости. — Пусти меня! Пусти! Тебя здесь быть не должно! — Её крик смешивался с хрипами и гортанным отчаянием. Татум брыкалась изо всех сил, размахивала руками и шеей так, будто надеялась оторвать от неё голову. — Гиллис, быстро на дерево! — выкрикнул Кэм так, что Лурд подскочил на месте. Он метнулся к дереву и уже собрался на него лезть, как вдруг остановился, таращась на обезумевшую Татум. — У меня нет с собой ножа! Нужно вернуться за ним в машину. — Лурд уже собрался идти к ней, но Кэм его остановил. — Чёрт с ним, с этим ножом, бегом лезь на дерево и отвязывай петлю. Сейчас же! Повторять дважды не пришлось. Лурд быстро вскарабкался на дерево, забрался на ту самую ветку и принялся распутывать на ней узел. — Ну что ты там копаешься? Шевелись! — требовал Кэм, прилагая усилия, чтобы сдержать Татум. — Она завязала верёвку так, что фиг отвяжешь, — бормотал Гиллис, но вопреки своим же словам, так быстро и ловко перебирал пальцами, что вскоре узлы разошлись, верёвка скользнула вниз и Татум вместе с Кэмом повалились на землю. — Получилось! — радостно воскликнул Гиллис. Он спрыгнул с дерева на землю и, увидев Татум, померк. Она больше не брыкалась и не кричала. Лицо её налилось кровью, а вокруг шеи виднелись красные воспалённые полосы и частично счёсанная кожа. Гиллис сглотнул, оторопело разглядывая её из-за спины Кэма. Провалив свою задачу, Дэдлок больше не порывалась пробовать снова. — Прости, что так грубо. По-другому было нельзя. — Первым заговорил Кэмерон. Татум смотрела на него стеклянным взглядом, похоже, позабыв, что рядом был ещё и Лурд. — Что же ты творишь, Татум… Что же ты творишь. Кэмерон тяжело дышал и, пытаясь перевести дух, согнулся пополам. Как будто пробежал марафон, только такой, от которого седеют, а не празднуют победу. — Я отвезу тебя домой, и мы поговорим, ладно? — осторожно произнёс Кэм и взял её за руку, исцарапанную местами до крови. Татум смотрела на него и еле как кивала, опешив не меньше самого Кэма. — Хорошо. Всё позади. А теперь пора домой. Домой. Татум смотрела Кэмерону в глаза, но не видела их, а прикосновений не чувствовала, как будто он был ненастоящим. В голове грохотало его «домой». Громче, громче и громче, пока от этого грохота ей не заложило уши. Домой! Записка! Сердце сделало сальто и провалилось в пятки. Если он найдёт записку… Если он увидит… Или уже увидел! Татум сделалось так дурно, что она чуть не потеряла сознание. Нет, если бы он прочёл, Татум уже поняла бы это, а значит… Дэдлок резко выдернула свою ладонь из его руки и побежала так быстро, как только могла. — Татум, стой! — выкрикнул Кэмерон и погнался за ней. — Да что происходит? — выкрикнул Гиллис и помчал следом за Кэмероном. — Быстро в машину и за ней! — приказал Кэмерон, на ходу влетая в салон. Лурд не успел опуститься на сиденье, как уже надавил на газ, развернул машину и погнал следом за Дэдлок. Татум бежала на пределе своих возможностей, помогая себе руками, перепрыгивая через ямки и бугры и чувствуя, что парализованное сердце и не собирается возвращаться на место. Если он увидит, если прочитает… Дьявол его подери, зачем она вообще написала эту проклятую записку! За спиной гудела машина, лишь подстёгивая Татум бежать быстрее. Она перебирала ногами с такой скоростью, что подошвы её ботинок могли задымиться. Петляла и перепрыгивала через преграды, а оказавшись на проезжей части, срезала путь, чтобы выиграть хоть какое-то время. Паника захлестнула её с головой. Наверное, ещё никогда Татум не боялась чего-то так сильно. Петля и дерево стёрлись из памяти почти начисто, ведь в голове грохотало лишь окаянное слово «записка». — Она что, под машину решила броситься? — выпалил Гиллис, заметив, что Татум добралась до главной дороги. Кэмерон наблюдал за тем, как она виляла, а затем срезала часть расстояния, сворачивая с дороги… — Нет, она бежит… — …в сторону твоего дома? Что за фигня сегодня творится? Ты что-то понимаешь? — Ничего не понимаю, Гиллис. Ничего. Татум на всех парах залетела на территорию Кэма и без проблем ворвалась в его дом, двери в который, естественно, остались не заперты. Лурд только начал притормаживать, а Кэм уже распахнул дверь и, выскочив из машины, поспешив домой. Не сбавляя скорости Татум, перепрыгивая через несколько ступенек сразу, влетела наверх, заскочила в спальню Кэма и чуть не взревела, увидев ту самую записку. Схватив её, на секунду она растерялась, ища глазами спички, зажигалку или… что угодно! Но ничего подходящего тут не было, потому она, будто ошпаренная, рванула по лестнице вниз, чуть не кубарем с неё скатившись. Еле вписавшись в поворот, забежала на кухню, схватила зажигалку в форме карандаша, подпалила записку и бросила ту в раковину. Такого облегчения Татум не испытывала в своей жизни ещё никогда. Огонь быстро разошёлся, пожирая записку на глазах. В воздухе появился слабо ощутимый запах дыма, который Кэм почувствовал, стоило ему переступить через порог кухни. Татум стояла, прислонившись к столу, глядела в раковину и тяжело дышала. — Что тут происходит? — громко спросил Кэм и, взглянув на раковину, понял, что в ней что-то догорает. — Это что, записка? Серьёзно? — быстро догадался он. Татум была настолько увлечена уничтожением записки, что даже не заметила, как Кэмерон оказался в комнате, и, тем более, не расслышала его слов. Она успела… Успела! Всё позади. Огонёк испепелил остатки бумаги и погас, оставив после себя лишь скупую кучку пепла. — И что ты там понаписывала, а? — на повышенных тонах продолжал Кэм. Татум посмотрела на него с удивлением. — Записки писать можешь, а говорить со мной не пробовала? И давно ты это задумала? Ты ведь планировала. Чёртовы стратеги, как же вы меня заколебали! — Кэм прижал ладони к голове и прокрутился на месте. — О, ты жива! Хорошо… — выпалил Гиллис, задыхаясь то ли от бега, то ли от волнения. Он быстро осмотрел кухню Кэма, не понимая, а чего, собственно, Татум Дэдлок тут забыла. — Зачем ты сюда вломилась, а? Пожар устроить хочешь или типа того? — Гиллис, спасибо тебе за помощь. Дальше я сам. — Но она… — Я разберусь. Езжай домой, — безапелляционно заявил Кэм. Лурд замялся в проходе, не спеша уходить, но и оставаться не мог. Краем глаза он заметил что-то тёмное в раковине, но задавать вопросы не стал, как бы сильно его от них не распирало. — Я напишу тебе позже. И ещё кое-что… молчи о том, что случилось, хорошо? Гиллис понимающе закивал, взглянул напоследок на Татум и после этого очень нехотя вышел с кухни. Кэм выждал секунд тридцать, чтобы Лурд ушёл, а затем и сам вышел с кухни. — Никуда не уходи, — бросил через плечо он. Татум нахмурилась, посчитав его тон более грубым, чем следовало. Кэмерон вышел с кухни, чтобы удостовериться, что Лурд действительно ушёл, а не стоял и подслушивал под дверью, как это иногда бывало. Он выглянул в окно и проследил за тем, как машина Гиллиса отъехала, после чего запер дверь и широкими шагами вернулся на кухню. Татум и опомниться не успела, как рука Кэма вцепилась в её предплечье и потащила силой прочь с кухни на лестницу. Дэдлок послушно плелась, даже не пытаясь сопротивляться. Всё, на что её хватило, это таращиться на Кэма как на прокажённого. Он завёл её в спальню, но не ту, в которой спал сам, а в другую, после чего захлопнул за собой дверь и отпустил Татум. — Что ты себе думала? — громко спросил он. — Полезть в петлю! Даже для тебя это перебор, Татум! Ты хоть понимаешь, что могла натворить? — Кэмерон обхватил её обеими руками за плечи и потряс. — Понимаешь? Дэдлок молча смотрела на него округлившимися глазами, всё ещё не пытаясь сопротивляться. На лице её читалось «да что на тебя нашло?», хоть Татум и понимала, что именно на него нашло. — Ты про маму с папой подумала? Что я должен был им сказать? Как такое вообще можно сообщать? Они думают, что я приглядываю за тобой. Ладно, обо мне ты не думала, но о них?.. — У меня нет сил думать о себе, а ты хочешь, чтобы я думала о ком-то ещё? — наконец, нашла в себе силы огрызаться Татум. — Почему ты не рассказала мне? Почему не говорила про то, какие в твою голову лезут мысли? — И что бы ты сделал? — Татум отмахнулась от рук Кэма. — Отговорил бы меня? Тогда какой смысл мне тебе это рассказывать? — Ты могла умереть! — Кэм снова её потряс. — Сегодня. Ты. Могла. Умереть. — В обычно спокойном голосе проскальзывало отчаяние. Татум же смотрела на него настолько отрешённо, будто эти слова не вызывали в ней никаких чувств. Совсем. — Смерть, это очень страшно, Татум. Тебя спасло чудо. Случайность. Если бы не эта случайность, не знаю, что бы я сейчас делал. И знать не хочу. Кэм отпустил её и отвернулся. — В этой комнате нет ничего, чем ты могла бы себе навредить, так что не надейся повторить, — сказал он, вышел из спальни и захлопнул за собой дверь. — Я больше не буду делать это снова, — выпалила Татум, но Кэм ей уже не ответил. По его шагам она поняла, что тот ушёл, оставив её саму. Дэдлок осмотрелась, а затем снова повернулась к двери, глядя на неё почти обижено. Кэмерон явно был не в себе и реагировал странно. Татум ожидала услышать от него лекцию, думала, что он ни на шаг от неё не отойдёт и будет опекать тщательнее обычного, а вместо этого он запер её в другой комнате и… всё? Татум вздохнула и села на пол, прислонившись к стенке. Время настолько резко сменило свой темп, что, кажется, её тело теперь не могло к нему приспособиться. Ну, или дело в том, что её ноги всё ещё подрагивали от пережитой паники из-за записки. Татум прокашлялась и потёрла отметины на шее. Записка вызвала в ней куда больше эмоций, чем верёвка на шее. Дэдлок подтянула под себя ноги и расслаблено выдохнула. Перед глазами всё ещё стояла кучка пепла в раковине.

***

За ужином Кэм совсем с ней не говорил. Даже не смотрел в сторону Татум. Она надавила зубьями вилки на горошек, и тот лопнул под её давлением. В тарелке Кэма горошка не было. Татум привстала из-за стола, дабы получше рассмотреть, что лежало в тарелке Кэмерона, и нахмурилась. Она точно увидела много жареного мяса, тушёные овощи и какой-то салат со спаржей. В её же тарелке лежали тушёные овощи, отварной горошек и маленькая кукурузная лепёшка, что выглядело не совсем честно. — У тебя есть мясо, — тихо сказала Татум, красноречиво глядя на тарелку Кэма. Тот ненадолго оторвался от еды и посмотрел на Дэдлок. — Вижу, — коротко ответил он и продолжил есть, будто не догадался, к чему Татум вела. По этой причине она решила повториться. — Почему у тебя есть мясо, а у меня один горох? Не люблю горох. — Кто не суёт голову в петлю, тот ест мясо, — будничным тоном ответил Кэмерон, разом отмахнувшись ото всех вопросов. Татум выпятила подбородок и закивала, продолжив накалывать вилкой ненавистный горох. Похоже, Кэм на неё злился, причём так, как никогда раньше не злился. В какой-нибудь другой день Татум шумно потребовала бы свою порцию мясного, но сегодня понимала, что, наверное, не получить его будет справедливо, каким бы отвратительным не считала треклятый горох. Ужин проходил в молчании. Периодически зубья вилки Татум цокали об тарелку в попытке поймать горошину, и это было единственное, что звучало на кухне. Чем дольше в таком вакууме Татум сидела, тем меньше ей хотелось есть и вообще быть здесь. Эйфория от уничтоженного письма испарилась, а на её месте остался только недовольный молчаливый Кэм. Время от времени Татум поглядывала на него, но один вид Кэма заставлял её чувствовать себя пристыженной. Как будто она пыталась навредить не себе, а ему. — Ты же не расскажешь моим родителям про это? — вдруг решила спросить Татум, чтобы удостовериться, что Кэм не станет её подставлять. — С чего бы мне им не рассказывать? — ответил вопросом на вопрос он. — Не говори им ничего, Кэм! Это их расстроит! — Да ты что? Правда? Татум насупилась, не узнавая в этом гнусном человеке Кэмерона, который обычно спускал ей всё с рук. Его поведение даже… пугало. — Кэм, я серьёзно говорю, — прочистив горло, произнесла Дэдлок. — Не рассказывай им ничего. П-пожалуйста. Кэмерон оторвался от тарелки, скептичным взглядом посмотрел на неё и вздохнул. — Попробую не проговориться, — равнодушно пообещал он, вытирая руки салфеткой. Для себя Татум решила, что «попробую» значило «не скажу». Это её успокоило, но ненадолго. — Гиллис! — вырвалось из неё. — Он может всем разболтать! С этой падалью надо что-то решить сейчас же. Снова этот скептичный, почти осуждающий взгляд Кэмерона, от которого Татум почувствовала себя очень маленьким человеком. Наверное, так и выглядело чувство вины — из-за него ты чувствуешь себя маленьким и бесполезным. — Эта, как ты выразилась, падаль спасла тебе сегодня жизнь, Татум. Он никому ничего не расскажет, не сомневайся. Ты напугала его до смерти. — Ты же знаешь, что он треплется направо и налево! Он нас сдаст! Всё расскажет! — Гиллис будет молчать, — повысил тон Кэм, отчего Татум вжалась в стул. — Я поговорю с ним об этом. Ещё какие-нибудь вопросы? — безынтересно уточнил Дю Пон, запив свой ужин гранатовым соком. Татум покачала головой и уткнулась в тарелку, продолжив ловить в ней горошины. Она слышала, как Кэм встал из-за стола, как помыл за собой посуду и полез в холодильник. Слышала, но не смотрела на него. Наверное, если бы Татум не сожгла ту записку, сейчас он был бы ещё злее… В какой-то момент звуки притихли. Татум решила, что Кэм вышел из комнаты, и подняла голову, чтобы удостовериться, но вместо этого столкнулась с ним глазами. Кэмерон нависал над ней, наблюдая за тем, как Татум ела. Молча, с каменным лицом, как надзиратель в тюрьме. Очень рассерженный надзиратель, судя по его виду. Татум прикусила губу и снова опустила голову. Лучше смотреть в тарелку с паршивой едой, чем на сердитого Кэма. Дэдлок сглотнула и попыталась наколоть горошину, но рука дрогнула и горошина выскользнула с тарелки куда-то на пол. Татум мялась и ёрзала на стуле. Есть совсем перехотелось, но, наверное, Кэм не выпустит её из-за стола, пока она не съест свой корм. — Я не заколю себя вилкой, — прошипела она, не поднимая головы. — Ага. — Не мог бы ты отойти? — процедила сквозь зубы Татум настойчивее. — Мог бы, но не стану. Татум вздохнула и больше не пыталась говорить. Тихо жевала овощи, а после них через силу съела кукурузную лепёшку. Если бы она не делала то, что Кэм говорил, он рассказал бы её родителям свидетелем чего сегодня стал. Как глупо Татум позволила ему заполучить против себя компромат, да ещё и такой. Уже в комнате она задумалась над тем, что будет дальше. Кэм не позволит ей повторить — будет следить за ней пристальнее. Как он вообще понял, что Татум задумала и где стоит её искать? Невозможно. Тем не менее, это случилось, и что теперь? Кэмерон выгонит её из дому? Совсем перестанет с ней говорить или будет держать в своих хоромах как собаку на привязи? Ещё этот Гиллис… Татум забилась в угол комнаты и обхватила голову руками. Было темно, тихо, и тошно на душе, или как там этот орган назывался. Татум не просто провалила задуманное, она всё испортила ещё больше, хотя, казалось бы, куда уж хуже. В какой-то момент дверь в комнату приоткрылась и сквозь щель внутрь проник слабый проблеск света. Дэдлок настолько привыкла к тишине, что мягкие шаги босых ног показались ей как никогда громкими. Кэм подошёл к ней и опустился на пол рядом, прислонившись спиной к стене. От укоризненной тишины между ними Татум хотелось рвать на себе кожу. — Как ты? — прозвучало из уст Кэма, и она навострила уши. Кэм спросил это спокойным, тихим голосом, немного вкрадчивым и совсем не сердитым. — Хочу сказать, что ты не только Гиллиса напугала до смерти, — продолжил Кэмерон. Не сказанное «но и меня» Татум легко прочла между строк. — Я был слишком резким с тобой. Извини, Тати. — От этого обращения сердце Татум подпрыгнуло, и она ощутила небольшое облегчение. Кэм снова так её называл. — Меня всё это разозлило. Не ты, а сама… ситуация. Я понимаю, что тебя обвинять нельзя. Ты делала то, что тебе казалось правильным, но на самом деле это не так. Нельзя так, Татум. Твой мозг пытается тебя обмануть. Это не ты, не твоё желание и даже не твоё решение. Татум, которую я знаю, никогда бы не выбрала смерть. — Теперь я такая, — пожала плечами она. — Нет. Ты просто заболела. Как простудой, только это другая болезнь. И её можно вылечить. Тебе нужны таблетки и хороший доктор. — Татум махала головой, без слов давая понять, что ни на что подобное не подпишется. — Я знаю хорошего доктора, который точно сможет тебе помочь. Пойдём вместе. Поверь, это не страшно и не стыдно. Точно не хуже петли на шее. — На какое-то время Кэм замолчал, а потом снова заговорил. — Скажи честно, неужели у тебя больше нет ничего такого, за чем ты бы скучала? Не знаю… за ночами? Когда темно и холодно. Или за мягкой кроватью. Запахом мокрого асфальта? Или даже, может быть, за мной? Из Татум непроизвольно вырвался смешок. Да на что он вообще надеялся? Хотя… Улыбка быстро сползла с её лица. — Всегда есть что-нибудь, хоть что-то ради чего стоит жить. Пусть даже назло другим. Или для того, чтобы увидеть как твои враги умрут раньше, — иронизировал Дю Пон. — Наверное, сейчас ты этих стимулов не видишь, но я точно знаю, что они есть. Если бы я сделал то, что пыталась сделать ты, тебя бы это расстроило? — Ты не полез бы в петлю, — чуть не смеясь, отмахнулась Татум. — Я про тебя думал так же. Слова лезвиями встряли в её кожу. Татум сглотнула и принялась заламывать пальцы да сдирать с ногтей остатки лака. — Наверное, расстроило бы, — тихо призналась она и прочистила горло. Из-за отметин на шее постоянно хотелось откашляться. — Почему? — Что за вопросы у тебя? — Простой вопрос, разве нет? Татум всплеснула руками, не находя слов. Почему расстроило бы? Да откуда ей знать? Она даже вообразить подобную ситуацию не могла. Кэм казался ей неуязвимым. Такие точно не умирают. Но и Шанталя она считала неуязвимым. Так оно и бывает — близких всегда считаешь бессмертными. Кто угодно может умереть, только не они. А потом это происходит, и земля уходит из-под твоих ног. Кэм смиренно выжидал ответ, который уже кружил у Татум на языке. Теперь понятно, к чему он клонил. — Ты ощутил то же самое, когда увидел меня под тем деревом, — глухим голосом произнесла Татум, глядя на то, как Кэм размеренно кивал. — Ну, да… — согласилась она и прикусила губу, почти полностью сцарапав лак с одного пальца. — Ты злишься на меня? — спросила Дэдлок, вглядевшись в смутно освещаемое луной лицо Кэма. На нём, как и на лице Татум, не было ни следа сонливости. — Я злюсь… на ситуацию, — подобрал правильные слова Кэмерон. — И на себя злюсь. Всё из-за меня. — Не говори чепухи. Ты не виноват. — Виноват настолько, что ты и представить себе не можешь, — сказал Кэмерон, но Татум не придала значения этим словам. Если бы она только знала… Кэму хватило бы нескольких слов, чтобы в корень переменить ситуацию. Не было бы больше страданий, нервов и петель, висящих на дереве. Муки Татум лишены смысла, но она этого не знала. Для неё всё было по-настоящему. Иногда Кэму хотелось плюнуть на всё, рассказать правду и будь что будет. Вот только в этой ситуации нельзя усидеть на двух стульях. Нужно выбирать — либо сдержать слово, данное Шанталю, либо помочь Татум. Как бы ни хотелось выбрать второе, Кэм даже теперь выбирал первое. — Ты пойдёшь со мной к доктору? — тихо спросил он. Татум опустила голову, гуляя глазами по мягким ворсинам ковра. — Это поможет мне вернуть Шанталя? — В её голосе больше не звучало ни крохи надежды. — Нет, — честно ответил Кэмерон. — Но это не даст тебе уйти за ним. Прости, Татум Дэдлок, но я тебя не отпущу. Не надейся. Какое-то время Татум задумчиво скребла ногтем ковёр, а затем закивала и посмотрела на Кэма, без слов давая ему понять, что согласна. Наконец, сдалась. — Ну… верёвку я уже попробовала. Посмотрим, что смогут сделать твои мумии в белых халатах, — грустно улыбнувшись, сказала она, шмыгнула носом и заплакала. От безысходности, от чувства вины, от стыда, от проклятой петли, брехливой записки, страха, паники и тоски, которой нет конца-края. Носить всё это в себе и дальше невыносимо, а сбросить балласт не получалось, потому что он прирос к Татум и становился лишь неподъёмнее. Кэмерон приобнял Татум за плечи и притянул к себе. Она содрогалась от немого плача, кожа её стала холодной, а слёзы всё не заканчивались. — Пойдём в мою комнату? — вкрадчиво предложил он, поднялся с места и протянул ей руку. Татум недоверчиво смотрела на его ладонь, не спеша за неё хвататься. — Ты пустишь меня к себе? — сипло уточнила она. — А не должен? Я не изверг, Тати. — Ты запер меня здесь. — Дверь не была заперта. Ты даже не заметила? — улыбался он. Татум смотрела на него, вспоминая, что действительно не стала проверять дверь, решив, что Кэм точно её запер. — Хватит тут сидеть. Пойдём. — Он не стал дожидаться Татум, поэтому сам взял её за руку и потянул к себе. Почему-то войдя в ту самую спальню, Дэдлок ощутила умиротворение. Не такое, какого бы ей хотелось, но и этого сейчас было достаточно. Пока Кэм расправлял постель и взбивал подушки, Татум стояла около стенки и думала о том, что могла этого уже не увидеть. Могла больше не вернуться в этот дом; не вдыхать запахи всех этих гелей и шампуней, которыми была пропитана ванная комната; не видеть сквозь прозрачный потолок тёмное ночное небо с рыхлыми облаками. Всего этого могло уже не быть. Её могло не быть. И спасла её глупая необъяснимая случайность, которую Татум просто не учла. Что будет, если в следующий раз мозг просчитает все возможные и невозможные случайности? Что, если в её голове вырастет план лучше предыдущего и это побудит её повторить? Может, для этого даже не понадобится её желание. Может, она окончательно превратилась в заложницу в собственном теле? Переодевшись в свежую одежду, Татум заползла в кровать и легла на спину. Кэм ещё какое-то время ходил по комнате и за её пределами, а потом, наконец, улёгся. Тоже на спину, глядя в потолок. До наступления утра осталось не так много времени… — Ты не успеешь выспаться. — Татум аж привстала от внезапной мысли. — Я на несколько дней останусь дома. — Правда? — выпалила Дэдлок, плохо скрывая радость от услышанного. — Ага, — подтвердил Кэм, отвёл руки назад и подложил их под затылок. — Может, даже на неделю, но тогда придётся взять немного работы на дом. Татум улыбнулась, ощутив приятное расслабление в мышцах. Наверняка Кэм решил остаться дома из-за неё. Хотел проследить, чтобы Татум снова не натворила глупостей. Или просто не хотел оставлять её одну. Наверное, и к докторам поведёт… — Ты действительно не злишься на меня? Кэм повернул к ней голову, улыбаясь. — Разве я могу на тебя злиться? Услышать это Татум было очень важно. Она выдохнула из себя всё скопившееся напряжение и подползла к Кэму ближе. — Правда не злишься или просто так сказал? — Правда, не злюсь. Ты живая, ты в порядке, ты здесь. Это главное. Татум лежала на боку, подперев голову локтем, и слушала его очень внимательно. Будто его мнение важно. Будто его слова имели цену. И он сам. Возможно, Татум не настолько одинока, насколько ей казалось. Никогда не была. — Слушай… — заговорил он. Его грудь вздымалась под щекой Татум. — Это ведь ты что-то сделала с машиной? Татум приподнялась и загадочно посмотрела ему в глаза. — Так и думал. Даже не спрашиваю, что именно ты с ней сделала. Вернёшь как было? — Верну, — пробормотала себе под нос Дэдлок. — Хорошо, — сказал Кэм и замолчал, но долго это не продлилось. — Вчера ночью ты нарочно пыталась усыпить мою бдительность, да? Это была часть плана. Закружила мне голову, а я повёлся… Подумал, что ты правда этого хотела. — Так и было, — тихо произнесла Татум, всё равно для Кэма оставив за этими словами недосказанность. За стеклянными стенами постепенно светлело, веки тяжелели, а тишина расслабляла и убаюкивала, как и мерно стучащее сердце, к которому Татум прижалась. Она уже почти начала засыпать, как вдруг услышала ещё один вопрос. — Что было в той записке? Татум навострила уши — вопрос содрал дрёму с её лица вместе с кожей. — Ничего особенного, — равнодушно сказала она. Голос её звучал спокойно и взвешенно. Даже слишком. — Немного грусти да и всё. — Тогда почему ты так спешила домой, чтобы её сжечь? Ладони Татум произвольно начали сжиматься в кулаки, но она быстро взяла себя в руки, сохраняя ледяную неприступность. Кэмерону просто было любопытно. Он ничего не мог заподозрить и, тем более, не мог знать, что там написано. — Тебя расстроило то, что ты увидел меня под тем деревом. Я подумала, что если ты увидишь ещё и записку, то расстроишься ещё больше. — Расстроюсь… — хмыкнул Кэмерон. Не самое подходящее слово для того чтобы описать, что он ощутил в тот момент. Тем не менее, спорить он не стал. Татум решила, что ответ его устроил, и слава дьяволу. Она закрыла глаза и, наконец, отпустила этот паршивый день. Хотелось бы верить, что навсегда.

***

Последующие инъекции уже не приносили такого вреда, как первые две. Организм Шанталя сумел адаптироваться к ним. Он всё ещё ощущал слабость и лёгкую головную боль, но это ничто в сравнении с теми муками, которые он познал в самом начале. Шанталь возвращался домой после очередной поездки в штаб. Брёл по пешеходной части длинного моста, пока солнце сбоку медленно катилось за горизонт. Оранжево-розовое свечение отражалось на тёмной воде и лобовых стёклах встречных машин. Осталось всего два приёма инъекции и Шанталь будет свободен. Хотя бы от этого. Минус ещё один пункт в контракте. За работой Шанталь и не заметил, как закончилось лето. Людей на улицах поубавилось, галдёж в будни по ночам заметно сократился, а листья на деревьях начали сворачиваться и желтеть. Прошёл почти год. Год, с тех пор, как Шанталь ушёл из академии и Первого округа. Уже год он не видел людей, без которых ещё не так давно не представлял свою жизнь. А теперь брёл по мосту родного Капитолия, до сих пор остававшегося чужим. Солнце почти село, небо покрылось тёмными пятнами, а ветер вился вокруг шеи, знаменуя своей лёгкой прохладой начало осени. Шанталь шёл всё медленнее, пока и вовсе не остановился. На пешеходной части моста никого не было, да и машины мимо проезжали всё реже. Вода размеренно колыхалась от ветра. Где-то далеко маячила маленькая лодка. Шанталь засмотрелся на то, как угасало солнце и ему вдруг вспомнились слова Горна о том, как манит людей падение с высоты. И что же их манит? Желание познать чувство неотвратимости? Шанталь медленно подошёл к железным поручням моста, опустил на них руки и выглянул вниз. До воды далеко. Упав с такой высоты можно умереть или, как минимум, сильно травмироваться. После заката вода потемнела ещё сильнее. Тихий шелест её волн сливался с дыханием ветра. Этим хотелось любоваться. Этим хотелось дышать, но никак не сорваться вниз. Шанталь задумчиво поглаживал поручни с частично слезшей с их поверхности краской, а ветер приятно колыхал его волосы со всех сторон одновременно. Может, Шанталь просто ещё не дошёл до той стадии, когда тянет к таким вещам, о которых говорил Горн? Если это так, то, наверное, он ещё не до конца безнадёжен. Хотя кого он обманывал… Домой возвращаться не хотелось, потому на мосту он пробыл дотемна. Осталось переждать ещё несколько часов и день его рождения закончится. Первый за много лет снова дома. Только радости это не приносило. Остаток дня Шанталь решил провести за компьютером. После погрома, устроенного, как он предполагал, Вестером или кем-то ещё из Феху, Шанталь переехал на новое место. Ближе к лесу, ближе к мосту, обосновавшись в заброшенном здании, где когда-то был тир. В комнате горело несколько жёлтых ламп, между которыми Шанталь сидел за столом, изучая планировку одного столичного комбината, куда ему следовало проникнуть, чтобы повредить там аппаратуру. Не совсем типичная работа в рамках задач штаба, но Дилони не жаловался. Лучше промышленный шпионаж, чем ликвидация. Он так глубоко погрузился в изучение запутанной планировки, что встрепенулся, когда в дверь постучали. Шанталь резко обернулся. Только не это… — Не стреляй, это я, — прозвучало из-за двери. Качнув головой, Шанталь поднялся из-за стола, включил лампочку, висящую под потолком, и открыл дверь. По ту сторону стоял довольный собой Кэмерон. Шанталь многое хотел ему сказать. Многое хотел спросить, но сквозь внутреннее негодование смог выдавить только… — Как?.. — спросил он, скрестив руки на груди. — Очень просто. Думал, на новом месте я тебя не найду? Шанталь отошёл в сторону, пропуская Кэма в коридор. — Снова воспользовался помощью своей ищейки? — цинично бросил Шанталь, закрывая за Кэмероном дверь. — Не совсем, но это неважно. — Кэмерон развернулся к хозяину дома лицом и со счастливым видом протянул ему коробку. — С днём рождения, брюзга. Искренне рад, что ты дожил до этого дня. Желаю тебе успешно дожить до следующего. Шанталь с подозрением глядел на коробку, будто ожидал, что оттуда выскочит какой-нибудь птеродактиль. — Это что? — Подарок твой, конечно. На этом этапе ты должен его принять и возрадоваться. — Кэм чуть не насильно впихнул Шанталю в руки коробку. — Ты возрадовался? — Безгранично, — выдавил Шанталь, немного отрешённо глядя на подарок. Размером он был с большую пиццу, весил как несколько толстых книг, а запакован был в чёрную подарочную бумагу с чёрным бантом. Не знал бы Шанталь, что это дело рук Кэмерона, решил бы, что к подарку приложилась Татум. А может, Дю Пон сделал это нарочно, чтобы без слов напомнить Шанталю о ней? Подобное вполне можно от него ожидать. — Лучше бы ты остался с Татум в такой день, — глухо проговорил Шанталь, замявшись с коробкой в руках. Кэм как-то странно нахмурился после этих его слов. — Она с родителями. У них панихида или вроде того, так что я решил, что здесь буду нужнее. Присмотревшись к банту, Шанталь увидел под ним открытку в форме надгробия, на котором виднелось его имя. С немым вопросом в глазах он посмотрел на Кэма. — Прости, не смог удержаться, — без крохи чувства вины произнёс Кэм. — Тебе не стоило делать мне подарок. Я благодарен, но… — Давай пропустим эту часть, где тебе неловко, и приступим к распаковке. — Сейчас? — не понял Шанталь. — Нет, через месяц, стратег, — хохотнул Кэмерон. — Бегом открывай. Я должен знать, угадал с подарком или нет, иначе моя душа не будет знать покоя. Ты в курсе, что бывает с неупокоенными душами? То-то же. Скупо улыбаясь, Шанталь покачал головой и махнул рукой, зазывая Кэмерона за собой. Они вышли из коридора в комнату, обустроенную как что-то среднее между гостиной и спальней. Кэм пробежался глазами по натёртому до блеска полу, который явно такой чистоты прежде не видывал; по собственноручно сколоченным и вытесанным стеллажам и стенам, выкрашенным в пятнистый песчаный цвет. — Здесь посимпатичнее, чем в твоей прошлой лачуге, — оценил он. — Что это за место? — Тут когда-то был тир. В левом крыле сохранился пустующий зал с ржавой аппаратурой, — пояснил Шанталь, принёс с кухни нож и принялся аккуратно снимать с коробки подарочную упаковку. — Ты знаешь, что обычно её просто срывают? — не мог не подстегнуть его Кэм. Шанталь сделал вид, что не услышал, продолжая избавляться от бумаги до тех пор, пока не увидел изображение подарка на коробке. — Как ты узнал? — спросил Дилони, неподвижно разглядывая изображение проигрывателя. Он аккуратно поддел края коробки и приоткрыл её. Внутри лежал новенький виниловый проигрыватель. — Она тебе рассказала? — Кто такая «она» и что именно рассказала? — Ты не знаешь… — немного удивлённо утверждал Шанталь, глядя на Кэма. — Такой проигрыватель стоял у нас дома. Папа любил музыку. В детстве играл на скрипке. Потом перестал. Я ни разу этого не слышал. А ещё он любил работать под музыку. Покупал на блошиных рынках редкие старые пластинки. Мне всегда казалось, что эту музыку в столице не знал никто кроме него. — Значит, я угадал с подарком? — Определённо, — похвалил его Шанталь. — Спасибо тебе. Это прекрасная вещь. Не представляю, как тебе пришло в голову купить именно её. — Я просто подумал: что можно подарить старомодному человеку с тягой к искусству? И мне пришла на ум эта очаровательная древность, — ответил Кэмерон, затем отвернулся и вытащил из сумки кое-что ещё. — Ну, нет, — покачал головой Шанталь, увидев, как на стол рядом с проигрывателем опустилась бутылка с янтарного цвета жидкостью. — Бренди? — Даже этикетку не разглядел и уже понял, что внутри, вот спец. — Мы же не будем это пить? — Конечно, будем. Сегодня день твоего рождения. — Это вовсе не повод. В любой момент меня могут настигнуть враги и, если я буду нетрезв, то не смогу дать им отпор. — Брось, никто к тебе не заявится. Думаешь, они нарочно выжидают твой день рождения, чтобы напасть? Чушь. Где у тебя стаканы? — Кэмерон огляделся. — Ах, кухня, — щелкнул пальцами он и направился в соседнюю комнату. Когда Шанталь переступил через порог кухни, Кэмерон уже бесстыдно проверял его шкафчики. — Кофе, само собой, нет. — Само собой, — подтвердил Дилони, подпирая плечом дверной косяк. — Один стакан? У тебя на хозяйстве один стакан? Даже запасной не купил? — осуждающе прокомментировал находку Кэм, повернувшись к Шанталю с высоким узким стаканом в руке. По правде, запасной у Шанталя всё же был, но он разбился, когда ему стало плохо после инъекции. Рассказывать про это Кэмерону он не счёл нужным. — Твоё счастье, что я предвидел такой исход. Кэм вернулся обратно в соседнюю комнату, открыл свою сумку и вытащил оттуда пару новых, ещё запакованных стаканов. — А ты хорошо подготовился, — слегка удивлённо произнёс Шанталь, наблюдая, как рядом с бутылкой на стол опустились два стакана. — Жаль только, что напрасно. Пить я не буду. — Всего один раз. Пожалуйста. Устрой себе праздник. Ну, насколько это возможно. Шанталь смотрел на Кэмерона проницательным взглядом и молчал. Молчание затягивалось. — У меня не осталось ничего кроме пары кексов и свежих овощей. — На тебя не похоже, — бросил Кэм, снова вернувшись к своей сумке. Неужели ещё что-то принёс? — Я был на задании. Не успел ничего приготовить. — Работа в день рождения? — Штаб не интересуют такие нюансы. Кэмерон повернулся к Шанталю и протянул ему плотный брикет мяса. — Сможешь с ним совладать? — спросил тот, улыбаясь. А у него и впрямь подготовка серьёзная… Шанталь закивал и выглянул за спину Кэма туда, где лежала его сумка. — Это всё или ты ещё о чём-то позаботился? — иронично спросил он, на что Кэм опять полез в сумку и на сей раз вытащил оттуда небольшой торт в подарочной коробке. — Вот теперь всё, — с чистой совестью подытожил Дю Пон. — Ты же понимаешь, что всё это… чересчур? Кэм подступил на шаг ближе и опустил руку на плечо Шанталя. — Готовь скорее мясо, — сказал он и пошёл на кухню. Когда приправленное разными специями мясо отправилось в духовку, Шанталь сел напротив Кэма за стол. Тот как раз открывал бутылку бренди, рассказывая о том, как один из миллиона его знакомых изобрёл линейку нового алкоголя, совершив революцию в сфере. Шанталь смотрел на напиток со скепсисом. Выглядел он так же, как и любой другой на прилавках Капитолия. Да и запахом совсем не отличался. Шанталь сделал глоток и задумался. Ничего особенного. — Твоему другу следует проводить семинары на тему: «Как продать обыденный продукт по цене эксклюзива». — Ты не распробовал. Разве можно судить по одному глотку? Шанталь любопытства ради сделал ещё глоток, но впечатления не изменились, разве что послевкусие стало немного понятнее, и сухость на языке не ощущалась так сильно. Да и вкус раскрылся по-новому… Мясо приготовилось на удивление быстро, а съелось ещё быстрее. Либо бренди пробудило аппетит, либо мясо улучшило вкус алкоголя, который воспринимался теперь так легко, будто Шанталь пил воду. Возможно, какая-то революция в этой бутылке всё-таки случилась. Кэмерон рассказывал истории из своей жизни, переходя от одной к другой быстрее, чем Шанталь успевал в них разобраться. Бренди оказывал странный эффект. Стоило выпить одну налитую Кэмероном порцию, как за ней из ниоткуда возникала другая. И её Кэмерон тоже заставлял выпить, а Шанталю было неловко ему отказывать. Всё же он прибыл с целым мешком подарков. Шанталю следовало выразить ему свою благодарность. История о пробитом скате хлебовозки сменилась историей о спасительной операции зайцев, сбежавших из угодий какого-то богача из Первого. Шанталь слегка заторможено воспринимал эти истории, постоянно переспрашивая и уточняя детали незнамо зачем. Расследовал побег зайцев, которых и так спасли? Спустя ещё пару историй Шанталь сидел уже на полу гостиной, прислонившись к стене. Одну ногу вытянул, а вторую подтянул к себе и опустил на колено руку. Кэмерон сидел сбоку, а между ними на полу стояли два стакана, бутылка и… тишина. Если Шанталь считал правильно, то молчали они уже минут пятнадцать, и молчание это было таким задумчивым и глубоким, что не каждому философскому разговору удаётся таким стать. В голове кружились мягкие вихри, привычный звон натянутых нервов притупился, а своё общее состояние Шанталь охарактеризовал бы как ненавязчиво сонливое. Переведя дыхание, он покосился на Кэма, который пытался набирать кому-то сообщение. Тыкал пальцем то в одну букву, то в другую и каждый раз мимо. Кэмерон не привык сдаваться, поэтому длилось это до тех пор, пока Шанталь не вытащил из его руки коммуникатор. — Продиктуй, что хочешь сказать. — У меня всё под контролем. Я почти дописал. Шанталь посмотрел на кашу из букв, лишь местами напоминавшую слова. — Диктуй. Дю Пон, не соглашаясь, что-то лепетал себе под нос, но смирившись с тем, что ему даже устная речь даётся с трудом, не то что письменная, в итоге уступил и продиктовал ответ на сообщение. Хоть и медленнее привычного, Шанталь набрал на экране все слова, ни разу не промахнувшись с буквами и даже успешно расставив все знаки препинания. Кэм зачарованно смотрел на это, будто ребёнок, впервые посетивший зоопарк. Наконец, сообщение отправилось, и Кэм победоносно присвистнул. — А кому мы его отправили? — внезапно осведомился Шанталь и посмотрел на Кэма. Тот на мгновение заклинил, а потом расслаблено пожал плечами. — Да пофиг кому, — лениво махнул рукой он. — А кто нам писал? — уж слишком серьёзно спросил Кэмерон, отчего оба засмеялись. — Завтра проверю, кто это был. — Если вспомнишь вообще. Никогда не видел тебя таким пьяным, — улыбался Шанталь, снисходительно взирая на это жалкое зрелище. Сам-то он, пусть и незначительно опьянел, но мыслил здраво, в отличие от Кэмерона, у которого все извилины в голове плясали чечётку. Дю Пон резко шикнул, приложив палец к губам. — Только никому не рассказывай! — серьёзно велел он. Шанталь плавно осмотрелся, выискивая очередь из тех, кому можно было бы рассказать. Досадно, но почему-то никого не нашлось. — А ты точно пьян? Или только инсценировал пьянство? — недоверчиво ворочал языком Кэм, всматриваясь в Шанталя и щурясь. Кончиками пальцев Дю Пон подцепил его рукав и дёрнул, будто проверял ткань на прочность. Шанталь, не глядя на него, тотчас отдёрнул руку и смахнул с рукава невидимую пыль. — Реакция не пострадала, хм… Разговариваешь внятно. — Кэм всмотрелся в лицо Шанталя. — Глаза не мутные. — Он нахмурился. — Или это не глаза… Шанталь шумно перевёл дыхание. — И что ты ко мне пристал?.. У тебя миллион друзей. Если их всех собрать вместе, можно новый округ создать. Зачем тебе ещё и я? — Так они же все разные. Такого как ты у меня ещё нет. — Так я трофей? Ты ужасен. — И ты ужасен! — обрадовался Кэм, забросил одну руку на плечо Шанталя, а второй развёл в воздухе, рисуя дугу. — Друзья навек! Неловко улыбаясь, Шанталь оттолкнул Кэма. Тот пошатнулся, но равновесие удержал. — Благодарю, но как-нибудь обойдусь без этого. Кэмерон что-то промычал. — Не-е-е, не обойдёшься, — цокнул языком тот и завёл тоном повидавшего жизнь знатока. — У тебя сегодня день рождения, а знаешь, что такое день рождения? — День… когда ты родился, — отчего-то не очень уверенно ответил Шанталь. Ответ на вопрос казался настолько простым, что даже подозрительно. — Ага, — промычал Кэмерон. — Но дело не в гостях и даже не подарках. Дело в том, чтобы про тебя помнили. Человеку нужен кто-то, кто о нём вспомнит. Там, далеко, есть люди, которые про тебя помнят, но они больше не могут тебе этого сказать. Так получилось, что единственный, кто теперь может это сделать — я, — беспомощно развёл руками в стороны Кэм. — Придётся терпеть меня. Шанталь опустил голову, задумчиво водя кончиком пальца по ободку стоявшего на полу стакана, а Кэмерон продолжал говорить. — Если про тебя будут помнить только те, для кого ты преступник, то рано или поздно ты им и станешь. — Я уже такой. — Не совсем. Для меня ты — тихоня, который пыхтел во время кроссов. И я буду тебе напоминать об этом, чтобы ты не забывал собственную историю. Шанталь слабо улыбнулся, удивляясь тому, как Кэмерон то едва связывал между собой слова, то произносил на удивление разумные вещи. — Если бы ты был разговорчивее, я мог бы тебе помочь с твоими делами. Ты же не просто так вернулся в эту… контору, — как бы невзначай сказал Кэмерон, но что-то в его словах заставило Шанталя выйти из задумчивого спокойствия. Он пристально посмотрел на Кэма. — Ты решил напоить меня, чтобы выведать мои планы? — Слова Шанталя прозвучали как топор палача, опустившийся на шею осуждённого. — Вот почему тебя расстроила моя трезвость. — Я бы никогда!.. — выпалил Кэмерон, чем только сильнее подкрепил подозрения Шанталя. — Выворачивай карманы. — Что? — Глаза Кэма округлились и он засмеялся, но как-то невесело. — Ты же знаешь меня. Зачем мне… Ты видел мой коммуникатор. — Верно, я тебя знаю. Потому и прошу вывернуть карманы. Давай. Не заставляй меня это делать. — Вот же… — пропыхтел Кэмерон, покачивая головой. Кое-как он вывернул карман своего худи, а потом выгреб пустоту из карманов штанов. Вопреки тому, что Шанталь ожидал увидеть в них жучки или хотя бы диктофон, его ожидания не оправдались. — Доволен? Доверие, блин. — Возможно, ты решил полагаться на свою память. Опрометчиво, если честно. — Фиговое извинение, если честно. Извиняйся по-нормальному, а я подумаю прощать тебя или обойдёшься. — Надеюсь, я ошибся, — сказал Шанталь, но Кэмерона такое извинение не устроило, судя по его слегка перекошенному выражению лица. — Хорошо. — Шанталь сделал вдох и выдох. — Прости за недоверие. На сей раз Кэм понимающе закивал и похлопал его по плечу. Очевидно, извинения приняты. — Тебе пора домой, — осторожно проговорил Шанталь, чтобы звучать трезво и убедительно. Кэмерон нахмурился. — Чего? Я же пьян. Как я домой поеду? «Употребляй ответственно» и всё такое… забыл? — Вызови водителя, который тебя отвезёт, — посоветовал Шанталь, поднявшись с пола. Он подобрал бутылку, стаканы и понёс их к столу, двигаясь неспешно, но удивительно ровно, будто и не пил вовсе. — Шутишь? Хочешь, чтобы меня заметили в таком виде? — Ну, ты мог бы не напиваться… — привычно укорил его Шанталь, взявшись мыть стаканы. Кэмерон, так и сидя у стенки, недовольно пропыхтел, хмуро глядя на то, как из крана лилась вода. Кто вообще, напившись, сразу идёт мыть стаканы? Зачем, если их можно просто оставить на столе до лучших времён? А там, может, они и сами как-нибудь помоются… — Я останусь тут, — заявил Дю Пон. Стратег недоверчиво глянул на него через плечо. — Не останешься. — Ты что, вышвырнешь гостя на улицу? — О том, как добираться домой, тебе следовало позаботиться самому ещё до приезда. — Шанталь поставил стаканы стекаться, вытер руки полотенцем и повернулся к Кэму. — Ладно… — смягчился он и направился к ближайшему шкафу. Руки, ноги — всё тело слушалось хуже, чем следовало, потому приходилось постоянно его контролировать, чтобы выглядеть пристойно. — Постелю тебе на полу. — Нет-нет, мне и диван сгодится, — высказал пожелание Кэмерон, поднялся с пола и принялся разминать затёкшие ноги и руки. — И не мечтай про диван. — Постелешь гостю на полу? Там же твёрдо! И холодно, — возмущённо махнул рукой Кэмерон, наблюдая за тем, как Шанталь вытащил из шкафа какие-то ткани — то ли шатры, то ли палатки. — Переживёшь как-нибудь, — елейным голосом посоветовал Дилони, раскладывая на полу спальный мешок. Кэм хмуро смотрел на мешок, заторможено догоняя, что шатёр-палатка всё это время был спальным мешком. — Обалдеть. Какое неуважение. Ещё никто так меня не принижал. Я бы тебе у себя дома целую комнату выделил! Шанталь же, игнорируя его возмущения, разложил как полагается спальный мешок, после — вытащил из шкафа ещё пару пледов и принялся их расстилать в другой части комнаты. — Ты что делаешь? — не понял Кэмерон. — Чтобы ты не чувствовал себя дискриминированным, себе я тоже постелю на полу. Брови Кэма плавно поползли вверх. — Серьёзно? Чтобы я не декриминали… — Кэм запнулся и не стал пытаться выговорить это во второй раз. — Просто выдели мне свой диван и всё. Зачем так усложнять? Обустроив себе лежбище на полу, Шанталь стянул с дивана подушку и её тоже опустил на пол. — Ложись отдыхать, Кэмерон. Завтра тебя ждёт тяжёлый день. Тот, вздохнув, поплёлся к своему спальному мешку, который, к счастью, хотя бы по росту подходил. Напоследок тоскливо взглянув на диван, Кэм, которого разморило от одного упоминания об отдыхе, полез в спальный мешок. Где ещё, кроме академии, ему пришлось бы валяться в подобной штуковине?

***

К утру в комнате всё ещё пахло ванилью, спиртным и совсем немного пряным запеченным мясом. Пока Кэмерон сидел за столом, схватившись за голову, Шанталь расхаживал по комнате, занимаясь делами. Ходил он слишком много и слишком часто, а шаги его били набатом. Бум-бум-бум. Чем вообще можно заниматься по утрам, да ещё и так активно? А главное — зачем? Кэм приподнял голову, и её пронзила резкая боль. И снова эти грохочущие шаги, а затем — ужас — стук предмета об стол. Череп определённо треснул в нескольких местах. — Ты это нарочно? — очень тихо спросил он, глядя как Шанталь ходил с места на место, что-то носил, переставлял и бессердечно гремел вещами. Что ещё хуже — он не выглядел хоть сколько-нибудь обречённо, хотя выпил больше Кэмерона. Жизнь полна несправедливости. — Тебе, наверное, плохо? Кэмерон прыснул. Наверное? Он издевался или это такое сочувствие? — Наверное, — убитым голосом выдавил Дю Пон. Шанталя же это ни сколько не тронуло. Он продолжал открывать и закрывать шкафчики, что-то помешивать ложкой, шелестеть упаковками и вообще делать всё, чтобы Кэм захотел убить его прямо сейчас. Наконец, бездушный изверг подошёл к столу и опустил на его поверхность стакан, наполовину полный какой-то бурой смесью. Не заметив со стороны Кэмерона особого энтузиазма, Шанталь придвинул стакан к нему ближе и молча вперился в Кэма взглядом. — И что это? — тоном циника спросил Кэм, глядя на Шанталя, а не на стакан. — Средство от похмелья. Подействует быстро и снимет всю боль лучше любых таблеток. Кэмерон нехотя обратил своё внимание на стакан. Жижа в нём выглядела как грязь, а не лекарство. — Что ты туда намешал? — с подозрением спросил Дю Пон. — Поверь, это поможет. — Выглядит ужасно. — Ты тоже выглядишь ужасно. Кэм посмотрел на Шанталя, затем на стакан и снова на Шанталя. Особого доверия к этим двоим у него не возникло, но выбирать не приходилось. Кэмерон притянул стакан к себе и одним махом осушил его, надеясь, что он не успеет ощутить ни вкус, ни запах. В принципе так и получилось. Ну, или голова болела настолько, что все рецепторы парализовало. — Зато ты, вижу, в полном порядке, — на самую малость разочаровано констатировал Кэм, отодвинув от себя стакан. Шанталь тут же взялся его мыть, не испытывая никаких сложностей с шумом или движениями. Хоть бы постыдился. — Ты сильный и выносливый. В чём-то твой организм должен был дать слабину. Считай, что это оно. — А твоя слабина тогда в чём? Шанталь оглянулся и еле заметно пожал плечами. Что-то конкретное на ум ему сразу не пришло. Возможно, лёгкая заторможенность мышления и есть его проявление похмелья. — Меня стошнило после того экзамена, помнишь? — вдруг вспомнилось ему. — С тобой подобного не было. — Кэм хмыкнул, не особенно приняв это за стоящий ответ. Он наблюдал за тем, как Шанталь справлялся с делами по дому, думал о том, что даже Татум проще выходила из хмельного состояния, покуда не обратил внимания, что за голову он сам уже не держался. И череп по швам не трещал. И даже в виски никто не ввинчивал невидимые шурупы. — Кажется, мне лучше, — внезапно осведомился Кэм. Шанталь в ответ на это лишь загадочно улыбнулся и продолжил заниматься своими делами. — Нет, правда, лучше, — утверждал Дю Пон, пытаясь убедить самого себя, ведь прежде он никогда не избавлялся от похмелья так быстро. — Откуда ты узнал рецепт этого жизнеспасительного смузи? — От дедушки. Он страдал от той же проблемы, что и ты, — сказал Шанталь и вышел в соседнюю комнату. Кэм встал из-за стола и пошёл следом, чувствуя приятную лёгкость в голове, ещё недавно чугунной. — Дилони, которые пьют? Интересно. — Дедушка по маме. Он не Дилони. — О, ну, это всё объясняет, — иронично подметил Кэм, остановившись около стеллажа, забитого книгами. Он небрежно провёл пальцем по корешкам и вдруг задумался. — Постой. Когда ты приехал в академию, тебе было тринадцать. Сколько же тебе было, когда ты узнал как делать антипохмелин? — Лет семь примерно. — И зачем ты в семь лет выучил рецепт от перепоя? — Ни за чем. Просто запомнил, — Пожал плечами Шанталь, копошась в ящике с зарядными устройствами, шнурами и переходниками. — Я в семь лет делал кораблики из бумаги и спускал их на воду после дождя. Подцепив пальцем один из ветхих корешков, Кэм заметил, что между книг, стопкой лежащих поверх других книг, спрятаны плотные желтоватые листы. Он украдкой бросил взгляд на Шанталя, занятого поиском шнуров, и потянулся к листам, но не успел Кэм к ним притронуться, как перед ним вырос Дилони. — Тебя не учили тому, что копаться в чужих вещах непристойно? — А они что, чужие? Они же твои. — Беспардонность Кэмерона обескураживала, поэтому Шанталь прижался спиной к стеллажу, преградив ему путь собой. — Да брось… — протянул Кэм. — Что там такого таинственного? — Шанталь непоколебимо защищал свои границы. — У тебя статуэтка разбилась, — вдруг сказал Кэмерон и рукой смахнул со стеллажа керамическую фигурку арфистки. Та полетела вниз, а Шанталь нагнулся и успел поймать её до того, как она упала на пол. Пока он ловил статуэтку, Кэмерон выдернул стопку листов из-под книг и отошёл на несколько шагов назад. Поднявшись, Шанталь увидел, что кража состоялась, и вздохнул, возвращая статуэтку на место. — Низкопробный детский трюк. — …на который ты повёлся. — Смеялся Кэм. — Всегда говорил, что аккуратность не доведёт тебя до добра. — Кэмерон присмотрелся к рисункам, на которых были изображены длинные когти, острые клыки, шипы на грубых перепончатых крыльях и прочие детали образов чудовищ. — И что в этом такого секретного? — Это личное, — сухо ответил Шанталь, буравя Кэма глазами. Тот повернул рисунки лицом к Дилони и постучал по ним пальцем. — Это монстры. — Это личные монстры, — процедил Шанталь, чем Кэма только насмешил. Сам же Шанталь ничего смешного не видел. Покачав головой, Дю Пон сел на диван около стенки и взялся рассматривать рисунки внимательнее. На бумаге изображались горгульи, гарпии, фурии, химеры и прочая фауна, знакомая Кэму из потрёпанных книжек Татум. В них, как правило, иллюстрации были такими себе, в отличие от аккуратно прорисованных рисунков Шанталя. Кэм из-подо лба глянул на него, так и стоящего преисполненным недовольства посреди комнаты, после чего молча продолжил разглядывать рисунки. Не выдержав гнетущего молчания, Шанталь подошёл к нему и с противоположной стороны от Кэма сел на пол, прислонившись спиной к дивану и подтянув ноги к себе. — Боишься, что я стану тебя критиковать? — предположил Кэмерон, ответа на что не дождался. Дилони сидел спиной к нему и молчал. — Не стану. Нарисовано хорошо. Даже очень. Он продолжил смотреть один лист за другим, плавно перейдя от монстров к рисункам арок, вычурных лестниц, жутких каруселей с чудовищами вместо лошадок, и зеркальных коридоров, среди которых блуждали силуэты людей. Кэм задумчиво хмыкнул и глянул на Шанталя, а точнее, его затылок. — Как интересно. Здесь как будто прослеживается общая идея… На его слова Шанталь никак не отреагировал, по-прежнему глядя в пустоту перед собой. — Это же не просто рисунки, правда? Это полноценные эскизы. — Сырые концепты, — наконец, подал голос стратег. — Ты хотел бы это воплотить в жизнь? — заинтересовался Кэм. Чем больше он смотрел на рисунки, тем более связными они казались. — Напоминает гастролирующий старый цирк или вроде того. Ну, знаешь, с этими шатрами, дрессированными животными и выступлениями бородатых женщин. — Скорее, парк аттракционов. Заинтригованность Кэмерона достигла предела, поэтому он сполз с дивана и опустился рядом с Шанталем. — Хочешь это построить? — встряхнул рисунками Кэм. Дилони продолжал смотреть в никуда. — Этого я не говорил. Но и отрицать не стал. Кэмерон рассмотрел эскиз, на котором изображались решётки с острыми пиками и выгнутыми в самых разнообразных узорах прутьями; на следующем — стоячие часы, вокруг циферблата которых вились змеи; а затем — лабиринт. Кэм задумчиво покрутил рисунок с лабиринтом с разных сторон, так как лабиринт этот походил на айсберг, отчего понять, где верх, а где низ оказалось нелегко. Он присмотрелся к тупикам и преградам, огромному количеству ходов, а затем нашёл то, что связывало верхушку с низом. Подвал. Это, чёрт возьми, был подвал. — А это как объяснишь? — Кэм подсунул Шанталю лист с лабиринтом. — Лабиринт вверху и лабиринт внизу. Парку аттракционов подвалы не нужны. Он для тебя, правда? Убежище, — с тихим благоговением прошептал Дю Пон. — Хорошо соображаешь, друг. Там тебя точно никто не достанет. Идеальный дом. — Когда-нибудь в будущем, возможно, это станет домом. — Зачем ждать будущее? Шанталь повернулся к Кэму. Его лицо выглядело серьёзным и не выражало ничего хорошего. — Прошу прощения? — Будущее — это то, что никогда не наступает. Нет никакого смысла ждать его. Парк нужно строить прямо сейчас. От услышанного глаза Шанталя слегка округлились. Вот так просто — взять и построить? Это всепоглощающее рвение Кэмерона быть впереди планеты всей поражало. Прежде, чем Шанталь успел что-то сказать, Кэм добавил: — Деньги не проблема. Дилони посмотрел на него укоризненно. Деньги — всегда проблема. — Это… это просто идея. Задумка, далёкая от факта реализации. — А я вижу на этих страницах дотошную работу человека, который точно знает, чего хочет, но вслух этого не говорит, — заявил Кэмерон и махнул рукой в сторону шкафа. — Твои полки забиты книгами об архитектуре и проектировании. Не держи меня за идиота, дружище. Ты намерен построить это. Когда-нибудь. Я советую тебе делать это прямо сейчас. Аналога подобного аттракциона в Капитолии нет, а значит, не будет и достойного конкурента. Мы всех размажем по стенке. Ниша не занята. Пока ты сомневаешься, кто-нибудь может занять её вместо тебя. — Кэм постучал пальцем по стопке рисунков. — Эта идея потенциально коммерчески успешна. Я проспонсирую её. — Я не могу снова просить у тебя деньги. — Слово «кредит» тебе знакомо? Знаешь, сколько раз мы давали денег взаймы на развитие дела? У Дю Понов чуйка на успех. Или ты забыл как появилась кондитерская лавка Дэдлоков? — Если ничего не получится, я понесу колоссальные убытки. До конца жизни с тобой не расплачусь. — Тогда тебе придётся долго жить, а это уже плюс. — В этом нет ничего смешного. — Отработаешь в нашем банке. Как видишь, для меня проигрышного положения нет. Как и для тебя, в принципе. — Дю Пон перевёл дыхание и заговорил серьёзнее. — Столичные любят всякую жуть. Добавишь лавки с вкусной вредной едой, тематические игрушки с сувенирами — и дело в шляпе. Поверь, идея не провалится. Я что-то в этом да понимаю. — А что с документацией? Если мы будем совладельцами, любой мой недруг мгновенно выйдет на тебя. — Ты не понял? Я просто проспонсирую твою идею. Я не собираюсь посягать на имущество твоего цирка. Всё это… — Кэмерон медленно помахал листами с рисунками. — Всё это твоё, и только твоё. А деньги вернёшь с прибыли. Шанталь медленно и напряжённо выдохнул, глядя себе под ноги. — Вот только я мертвец. Я не могу оформить это на себя. — То, что владелец — мертвец, делает этот парк аттракционов только натуралистичнее. Расслабься, проведём документы через колонну подставных лиц, да так запутаем эту схему, что сам чёрт ногу сломит, если вздумает разобраться. Шанталь задумчиво покусывал внутреннюю сторону щеки, не решаясь согласиться, но и не решаясь отказаться. Эта авантюра казалось чуть ли не большей, чем сценарий смерти. Следовало лучше прятать свои рисунки. — Я никогда не занимался подобным, — глухим шелестящим голосом признался Шанталь, плавно осознавая масштабы той работы, которая ему предстояла. — Это грандиозный проект, а у меня, в отличие от родителей, даже профильного образования нет. — И диплома с академии тоже, — засмеялся Кэмерон. На сей раз засмеялся и Шанталь. Он спрятал лицо под ладонями и устало опустил голову, скрывшись за ширмой чёрных волос. — Неуч, — торжественно подытожил Кэм. — А если серьёзно… Ты, блин, даже не пьянеешь. Если кто и может потянуть работу над такой махиной, так это только ты и твой нездорово здравый смысл. Ты всегда быстро учился. Научишься и теперь. — Мне нужно всё обдумать. — Шанталь откинулся на спинку дивана. — Дай мне неделю на раздумья. — Три дня, — отрезал Кэм. — Я должен всё взвесить. — Два дня. Шанталь, капитулируя, поднял обе руки вверх, опасаясь, что ещё слово — и его заставят дать ответ прямо здесь и сейчас. На какое-то время в комнате стало тихо. Кэмерон достал телефон, куда ему раз за разом приходили жужжащие уведомления, а Шанталь забрал рисунки и взялся медленно их перелистывать. С трудом верилось в то, что все эти таинственные монструозные существа могли обрести форму. — Ты как сатана на плече, который науськивает людей совершать негодные поступки, — наконец, охарактеризовал ситуацию Шанталь, искоса глядя на Кэма. — Из всех негодных поступков, которые ты сейчас совершаешь, этот самый годный. Крыть это Шанталю было нечем. — Может, Мефистофель и нужен для скромников вроде тебя? Кто сказал, что советы сатаны всегда плохи? Он точно смелее ангелов. И правда… Кто это сказал? Шанталь перебирал страницы, представляя у себя в голове, как всё это могло бы выглядеть в реальности, из каких материалов было бы сделано и каких цветов… Леденящие душу клыкастые пасти оживали в воображении, а от покрытых мхом каменных локаций веяло запахом сырости даже сквозь бумагу, но по-настоящему пробирал до дрожи последний рисунок. Тот, на котором изображалась схема комплекса жутких локаций целиком. Раскидистый смертоносный паук на равнинах столицы и аккуратно выведенная каллиграфическая надпись над ним. Парк аттракционов «Хвост химеры».

***

— Так и знал, что ты согласишься, — победоносно заявил Кэмерон, через неделю снова вернувшись в столицу. — Я всё ещё могу передумать, — поспешил остепенить его Шанталь. — Можешь, но не станешь. Жуткий цирк одним махом решит сразу несколько твоих проблем. Кэмерон сидел около стеллажей в гостиной Шанталя, перебирая в руках рисунки, которые в прошлый раз посмотреть ему не удалось. Он думал, что стратег позвал его, чтобы обговорить начало работы над аттракционами, но, как оказалось, итоговый вариант концептов ещё не закончен, и позвал он его совсем по другой причине. — Помнишь, я говорил тебе про дедушку? — начал Шанталь, усаживаясь рядом. На столе лежал разобранный планшет и паяльник. Дилони взялся его ремонтировать. — Тот, который делал легендарное средство от похмелья? — Да, он. Я вспомнил, как говорил тебе о нём, и мне пришло на ум кое-что любопытное. Дедушка редко бывал у нас дома. Бабушка и дедушка по папиной линии приходили часто, а по маминой… Даже на дни рождения они не всегда появлялись. Иногда мама привозила меня к ним, но случалось это редко. — Дедушка учил тебя слишком взрослым вещам. Может, в этом дело? — Нет, точно не в этом. Он не оказывал на меня плохое влияние. Мы играли в шахматы или читали книги о природе. — Шанталь сделал паузу и оторвался от планшета, посмотрев на Кэма. — Я не помню, почему мы так редко виделись. Раньше я совсем не думал об этом, а теперь мне кажется, что мама была с ним в ссоре. — И ты не помнишь, чтобы они ссорились? — Когда у нас в семье случались недопонимания, они решались не при детях. Я никогда не видел, чтобы мои родители выясняли отношения. Если мама была в ссоре с дедушкой, этого я бы тоже не знал. — Шанталь снова обратил всё своё внимание на планшет. — Моя мама — единственный ребёнок в семье, а значит, после смерти бабушки и дедушки, их имущество должно было достаться ей. Я решил проверить, что случилось с их домом, и обнаружил кое-что интересное. Мама отказалась от наследства. Кэмерон задумчиво подпёр рукой голову, глядя куда-то далеко сквозь шкаф. — И правда похоже на ссору, — вынес вердикт он. — Но это насколько же сильно нужно поссориться, чтобы даже после смерти родителей таить на них обиду? Твоей маме было вовсе необязательно жить в том доме. Она могла его продать. Какой смысл отказываться от наследства? Или её принудили? — Нет, не думаю, — тихо сказал Шанталь и мягко подул на припаянную микросхему. — Капитолий не забрал этот дом себе. Никто не забрал. Дом ничейный. Кэмерон вперился в Шанталя хмурым, но заинтересованным взглядом. — И что с ним стало теперь? — Ничего. — Шанталь отложил паяльник в сторону и посмотрел на Кэма. — Его не снесли. Его никто не выкупил. Никто в нём не живёт. Дом до сих пор стоит, — сказал он и, немного помолчав, добавил. — И пустует.

***

— Это он? Дом твоего дедушки? — спросил Кэмерон, когда они на машине приблизились к размашистому двухэтажному деревянному дому. Дю Пон заглушил мотор и присвистнул, охотно разглядывая заброшенный особняк. — Ты ещё тот богатей, как я посмотрю. — Этот дом мне не принадлежит, — не мог не напомнить Кэмерону Шанталь. — Недолюбливаешь богачей, а сам-то? — Кэм указал пальцем на дом, в уме прикидывая сколько можно за него выручить. Даже при таком запущенном состоянии сумму можно запросить приличную. — Время его не пощадило. Когда я приходил сюда в последний раз, всё выглядело иначе, — тихо заговорил Шанталь, не сводя глаз с особняка. — Бабушка с дедушкой хорошо ухаживали за домом и двором. Сейчас его едва узнать. Дворик порос травой, гараж изувечила ржавчина, а сам дом побледнел, став практически серым. Окна закоксовались от пыли и дождей. Почтовый ящик поржавел и сильно накренился. При всём этом дом выглядел совершенно нетронутым, словно за годы запустения к нему никто даже не приближался. Возможно, так оно и было, учитывая, что рядом жили, преимущественно, люди в возрасте. — Хочу его осмотреть, — почти неслышно произнёс Шанталь. Не дожидаясь Кэмерона, он вышел из машины и направился в сторону, чтобы обойти особняк с другой стороны. Здесь было тихо и безлюдно, но светиться у парадного входа всё равно не стоило. Шанталь обошёл двор, быстро затерявшись между бездумно разросшимися деревьями и кустами. На задней двери висел старый ржавый замок. Шанталь опустился перед ним на корточки, вытянул из волос две длинные невидимки, распрямил их и принялся колупать замок. — Напомни мне никогда не пускать тебя в хранилища банка, — подколол его Кэмерон. — Я с радостью сам бы себя запер и никуда не выпускал, — тихо ответил Шанталь, сдувая с глаз упавшие пряди. — Заржавело изрядно. Похоже, замок нетронут с того самого дня, как дом опустел. Наконец, механизм поддался, замок скрипнул и открылся. Шанталь аккуратно снял его с петель и приоткрыл дверь. Та угрожающе затрещала, а изнутри вырвался давно застоявшийся запах старости. Шанталь достал фонарик и смело вошёл в подсобное помещение. Заинтригованный Кэм последовал за ним. — Натуральный дом с привидениями, — прошептал Кэмерон, как будто боялся спугнуть этих самых привидений. — Жаль, нельзя сделать фото. Татум была бы вне себя от восторга. Шанталь ничего на это не ответил, мягко ступая по толстому слою пыли, коим покрылось всё вокруг. Свет фонарика прошёлся по столам, затянутым паутиной инструментам, ящикам и коробкам, устланным пылью так плотно, словно те пролежали в склепе добрую тысячу лет. — Похоже на мастерскую, — быстро определил Кэмерон. — Дедушка был хорошим плотником, — подтвердил его догадки Шанталь, проследовав из этой комнаты в коридор, а оттуда в гостиную. Кресла и столики стояли нетронуты никем, кроме времени. Пол под ногами скрипел, доски рассохлись. В углу что-то монотонно скреблось. Как бы мягко Шанталь и Кэм ни ступали, пыль реагировала на малейшее их движение, мелкими крупицами взмывая в воздух. Запах в доме стоял ветхий, сухой, кисловато-древесный. — Вся мебель на месте, — удивился Шанталь, плавно переводя луч фонарика с одного предмета на другой. Под слоями пыли покоилась дорогая узорная обивка. Кружева на декоративных подушечках обсыпались. Насекомые поточили ножки кресел и подлокотники. Шанталь ни к чему не прикасался, боясь потревожить хрупкую иллюзию ожившего воспоминания. — Столько лет дом пустует и никто его не обчистил? — От тихого голоса Кэмерона сотрясалась пыль, освещаемая лучом фонарика. — Чудные вы, капитолийцы… — Наверное, кто-нибудь сочинил страшные байки об этом доме. — Страшные истории наоборот стимулируют интерес. — Смотря какие… — прошептал Шанталь и опустился на корточки перед нижними полками стеллажа. Полками, заполненными книгами. Книги стояли в том же порядке, что и много лет назад. Всё осталось на своих местах, словно хозяева дома до сих пор тут жили. — То есть твоя мама не просто отказалась от наследства. Она вообще ничего отсюда не взяла. Похоже, она здорово злилась на твоего дедушку, — предположил Кэмерон, рассматривая фигурки оловянных солдатиков, стоящих около небольших деревянных часов. Обе стрелки почти сошлись на девятке, так и застыв навсегда. Шанталь подошёл к каминной полке и аккуратно подул на неё, чтобы смести хотя бы часть пыли. Между статуэтками и небольшой газовой лампой стояли набитые пылью фотографии в небольших деревянных рамках. Шанталь взял прямоугольную, сдул с неё пыль, но та на совесть прилипла к стеклу. Тогда он потёр её и сквозь стекло проступили несколько чёрно-белых лиц. — Да ладно, — присвистнул Кэмерон, уже нависнув над Шанталем и выглядывая через его плечо. — Сколько тебе тут? — Шесть или семь, — сухо ответил он, разглядывая фотографию, на которой он, его родители и бабушка с дедушкой крайне строго позировали на крайне строгом фоне. Благородную сдержанность источал каждый человек на снимке. — Твоя бабушка? — спросил Кэмерон, зная ответ. — Ты о ней ничего не рассказывал. — О ней нечего особо сказать. Большую часть жизни она прослужила. Сидела за радарами. Привыкла общаться при помощи сигналов, а не связной речи. Неразговорчивой была и скупой на эмоции. — Так ты у нас боец потомственный оказывается? — улыбался Кэмерон, не отрываясь от рассматривания фотографии, хотя та практически никакой информации о семье не давала. — Я бы так не сказал, — мягко не согласился Шанталь, откладывая фотографию в сторону. Кэмерон же позволил себе протереть соседнюю. На ней совсем юная мама Шанталя умостилась на полу, а позади неё сидели родители. На этом снимке, как и на прошлом, никто не улыбался. — Ты мамина копия, ты это знаешь? — подметил очевидное Кэмерон. Он повернулся к Шанталю лицом, но тот уже отошёл. — Не возьмёшь фотографии с собой? — Нет. Это могут заметить. Кто-нибудь. — Тут сто лет никто не бывал и вряд ли побывает, — махнул рукой Дю Пон. — Возьми хоть одну. У тебя же ни одной нет. Я бы взял. Недолго подумав, Шанталь всё же вернулся, но вместо того, чтобы вытащить снимок из рамки, направил на него коммуникатор, сделал фотографию и вернул на место. — И всё? — удивился Кэмерон. Шанталь ему не ответил, молча покинув комнату. Дю Пон покачал головой и только собрался самостоятельно вытащить семейную фотографию, как вдруг голос Шанталя предостерёг его. — Ничего не трогай. Кэмерон отошёл от каминной полки, ещё какое-то время глядя на старые фотографии, а затем свернул туда, где уже бродил неудавшийся наследник дома. — Даже кровать застелена… — тихо произнёс он, внимательно оглядывая спальню с фонариком коммуникатора. Подушки рассыпались, шкаф-гардероб иссох, стены потемнели, зеркало, закреплённое над тумбочкой, испачкалось настолько, что почти не показывало отражений. Только силуэты. Шанталь подошёл к шторам на окне и отдёрнул одну из них в сторону. Сверху посыпалась пыль, но сама штора не порвалась, хоть и захрустела даже от аккуратного прикосновения Шанталя. Окно на удивление оказалось чище зеркала. Выходило оно на дворик семьи Тротвуд, который с годами тоже стал выглядеть хуже, хотя, хозяева оттуда не переехали. Шанталь покосился на двор в стороне от них и задумался. Фареллы были хорошими друзьями дедушки с бабушкой. Цуберойя Фарелл часто наведывалась к ним и виделась с Шанталем. Приятная добрая женщина, угощавшая его апельсинами… — Что там? — зацикленность Шанталя не осталась без внимания Кэма. Он стал сбоку и тоже выглянул в окно. — Фареллы хорошо знали нас, — прошептал Дилони самому себе, наблюдая за тем, как в их доме приоткрылась входная дверь и на улицу поковыляла женщина преклонного возраста. Вынесла пакет с мусором и вернулась в дом. — Она знает. И, надеюсь, помнит. — Что ты там щебечешь? — прислонился к нему Кэм, не отрывая взгляд от дома Фареллов. — Цуберойя Фарелл ещё жива. Она может знать, что случилось между моей мамой и дедушкой. Я хотел бы её допросить, но мне нельзя перед ней показываться. Она меня вспомнит. — Шанталь повернулся к Кэмерону и больше не промолвил ни слова. Дю Пон и сам всё понял. — Хочешь, чтобы я навестил старушку? — Я пойму, если ты… — Что мне нужно из неё вытянуть? — Кэмерон даже ради приличия не колебался. — Узнай у неё в чём причина того, что мама бросила этот дом и практически не общалась со своими родными. Есть у меня одна мысль… Хотелось бы, чтобы она оказалась ошибочной. — Как скажешь, командир, — бросил Кэмерон и собрался уходить. — Постой. А составить план действий? — насторожился Шанталь. — Нельзя вызвать у неё подозрения. — Я же работник банка. Когда я покупаю недвижимость, это не вызывает подозрений. Скажу, что хочу купить этот особняк, поэтому мне нужно связаться с владельцами, — пожал плечами Кэмерон. — Похоже на хорошее прикрытие? — Похоже, — потупив взор, согласился Шанталь. — Не переживай. Это всего лишь старушка. Справлюсь. — Буду ждать тебя в машине. И, Кэмерон, пожалуйста, запиши разговор. — Тот кивнул и вышел из комнаты, а незадолго после этого дом покинул и сам Шанталь. Каждая минута ожидания тянулась, как вечность. Время от времени по дороге кто-то проезжал, иногда даже появлялись пешеходы. В остальном же — тишь и благодать, от которой гудело в ушах. Наконец, Кэмерон возник на пороге дома Фареллов. Цуберойя его проводила, махнув рукой на прощание. Разумеется, он не мог её не очаровать. Миссис Фарелл вернулась в дом, а Кэмерон неспешно пересёк улицу. Открыл дверь машины, сел и посмотрел на выжидающего ответы Шанталя. — О, чёрт возьми, ты будешь доволен, — улыбаясь, вбросил интригу Кэмерон и протянул Шанталю свой коммуникатор. — Она что-то вспомнила, — не спрашивал, а утверждал Шанталь. — Давай отъедем. Здесь лучше не светиться, — сказал он, нагнулся вперёд к навигатору и ввёл нужный маршрут. Кэмерон взглянул на него лишь краем глаза, завёл мотор и поехал. — Что-то вспомнила? У старушки память лучше, чем у меня, — хмыкнул Кэмерон, повернув за угол. — Ты оказался прав. Твоя мама была в серьёзной ссоре с родителями. Шанталь не стал спрашивать у Кэмерона подробности, дожидаясь, когда они окажутся в более тихом и неприметном месте, где можно спокойно послушать запись. Наконец, когда они выехали на тупиковую дорогу, ответвляющуюся от основной, Кэмерон остановился и заглушил мотор. Этот отрезок дороги вёл к небольшому обрыву, далеко внизу под которым раскинулись сотни домов с желтеющими газонами. Людей здесь обычно не бывало, но иногда этот дорожный карман использовали грузовики, чтобы развернуться. Кэм потянулся к коммуникатору в руке Шанталя, надавил на кнопку сбоку, ввёл пароль и экран ярко засветился. — Я увидел твой пароль, — отметил Шанталь, ощутив себя из-за этого неловко, будто заглядывал через замочную скважину в чужой дом. — И что? — отмахнулся Кэм, продолжив водить пальцем по экрану, пока из динамиков не зазвучали голоса. Первое время ничего интересного не происходило — Кэмерон и Цуберойя знакомились, перебрасываясь пустыми фразами, а затем… — Я хотел бы купить этот дом. Знаете, тихий такой район, уютный… Мне здесь нравится. Хочу переделать особняк в пекарню, — говорил Дю Пон на записи. — Только представьте — всегда свежая выпечка. С корицей, творожная или лимонная… И, конечно, скидки для посетителей в возрасте. Прекрасное место, где вы могли бы собираться вместе, пить чай, наслаждаться воздушными пончиками и приятными беседами. Шанталь скептично покосился на Кэмерона, но промолчал. Лгать с такой лёгкостью настоящий талант. — О-о-о, дорогой мой, вы не найдёте хозяина, — хриплым, немного скрипучим голосом вещала Цуберойя. — Умер он давно. Идея у вас хорошая, но, боюсь… не получится ничего. — Вы, наверное, хорошо его знали? Соседи же… Очень сочувствую вам. А что насчёт его детей? С ними нельзя связаться? — Ох, дети, — тяжело вздохнула женщина. — Дети-дети… Была у него дочь строптивая. Отказалась она от наследства. Не приняла ничего. Сантано столько лет работал, чтобы всё передать ей, а она… Шанталь шумно перевёл дыхание, предвкушая дальнейшую клевету. Он-то знал, что его мама ничего не делала просто так, но Цуберойя, разумеется, примется винить во всём именно маму. — Дочь отказалась? От этого особняка? Трудно поверить в такое. — Кэмерон на записи продолжал ненавязчивую беседу. — Карла поссорилась с родителями и годами не пыталась примириться с ними. Даже после их смерти не могла унять свой характер. Думаю, это всё её муж. Точно он её науськивал. — Папа никогда бы такого не сделал, — вслух прокомментировал Шанталь, испытывая негодование от столь навязчивых оценочных суждений. — Вот оно что, — понимающе протянул Кэмерон на записи. — Не подскажете, где можно её найти? Может, получится согласовать с ней вопрос касаемо особняка. — Дорогой мой, что вы! Карла давно мертва. Кэмерон какое-то время молчал, очевидно, демонстрируя шок. — Дочь? Умерла?.. Как же так? — Её с мужем кто-то порезал в лесу. Говорят, это сделал их маленький сын. — Не может быть. Ребёнок? — совершенно естественно удивился голос Кэма на записи. Шанталь повернулся к нему лицом, покачивая головой. Кэмерон в доме Фареллов определённо наслаждался своей ролью. — Их дитя. Мальчик. Тихий такой. Из тихих никогда не вырастает что-то путное. — Думаете, он, правда, мог убить своих же родителей? Ребёнок?.. — Может быть. Я никогда не знала, что у него на уме. Он вечно смотрел как будто сквозь меня, знаете? Отрешённый такой. Может, отсталость у него какая-то была или просто воспитание дурное… Шанталь откинул голову назад на сидение и прикрыл глаза, пока Кэмерон сбоку тихо посмеивался. Миссис Фарелл запомнилась Шанталю как приятная добродушная женщина, но теперь впечатление о ней следовало пересмотреть. — Выходит, особняк мог перейти ему? А с мальчиком что? — Не знаю. Пропал он. Давно. Говорят, его должны были судить, но осудили или нет, никто не знает. С тех пор его больше не видели. Давно это случилось. Лет десять назад. Сантано и Мирелла умерли ещё раньше. Хорошие люди были, но Карла не ценила их. После похорон даже их снимки на память не забрала! — Из-за чего они поссорились? — Трудно сказать… Сантано постоянно говорил про какие-то земли… Якобы у него их забрали и он хотел их вернуть, а Карла была против этого. — Постойте, так у хозяина дома ещё и земли есть? — Конечно! Наш Сантано человеком был обеспеченным. Тут, в столице, на его участках до сих пор стоят аптеки, но в последние годы он твердил, что у него есть секретные участки и в старом городе и даже за пределами столицы. — Старушка перешла на шёпот, будто боялась, что её услышит кто-то кроме Кэмерона. — А это… неправда? — ухватился за её слова Дю Пон. — Откуда бы у него появились новые земли, которых раньше никогда не было? Хотя бумаги какие-то он собирал… Говорил, что это всё для дочери, для внуков… Чёрт его знает этого прохвоста Сантано. Может, Карла тоже решила, что он всё выдумал? Свихнулся на старости лет. Но даже в таком случае отказываться от родителей после их смерти неправильно. Вот судьба её и наказала! Кэмерон забрал у Шанталя коммуникатор и поставил запись на паузу. — Больше старая клюшка ничего важного не сообщила, — подытожил он. Но этих сведений уже достаточно, чтобы понять, что случилось. Бумаги, земли за пределами Капитолия, холодок в отношениях между мамой и дедушкой. Мозаика сложилась. — Он выжил из ума, — прошептал Шанталь, зациклено глядя перед собой сквозь лобовое стекло. — Он хотел вернуть земли, от которых наша семья давно отказалась. — Как он вообще собирался это провернуть? Я имею в виду… технически это возможно? — Если у него есть необходимые бумаги, доказывающие нашу… — начал было Шанталь, но не договорил, закрыв лицо ладонями. — Разумеется, они у него были. Либо он знал, где их взять. Он не затеял бы эту историю, если бы это было невозможно. — Андерсены — враги Капитолия. Твой дедушка забыл об этом? — О них много лет никто не вспоминал. Дедушка мог решить, что всё улеглось. Он был склонен идти на поводу у собственных амбиций. Мама не одобряла его решение — это стало причиной ссоры. Из-за неё дедушка не довёл дело до конца, но было уже поздно. Информация о нас успела попасть в чужие руки. — Думаешь, Сантано был связан со штабом? — Нет. Вряд ли. Будь это так, за нами пришли бы гораздо раньше. Скорее всего, штаб получил эту информацию из третьих рук и вскоре после этого прислал убийцу на озеро. — Старик оказал вам большую услугу, — вздохнул Кэмерон. На какое-то время повисла тишина. — Значит, всё это ради… куска земли? Всё, что с вами случилось… Столько смертей. Столько проблем. Ради потерянного наследства?.. Жадность и тщеславие сгубили многих. Шанталь помнил дедушку достаточно хорошо, чтобы знать, что тот был склонен к обеим слабостям. Последствия собственных решений его не задели. Он умер, не зная, катастрофу каких масштабов породил. Сколько невинных жертв отправилось на глубину шести футов под землёй. Сколько жизней сломало одно его неблагоразумное решение. Мертвы детективы. Мертвы доктора. Мертвы причастные к расследованию. Мертвы родственники дальние и не очень. Мертва его дочь. Её муж. А внука изрыгнула сама преисподняя, превратив в напасть для других и даже — самого себя. Эффект домино перемолотил десятки, если не сотни судеб. Одно неосторожное решение… — Не обижайся, что я так о твоём родственнике отзываюсь. — Кэмерон, похоже, трактовал молчание Шанталя по-своему. — Дедушка прекрасно осознавал риски и сознательно принял решение, которое впоследствии убило его дочь и чуть не убило внука. Может, в его руке и не было ножа, но всё это случилось с его подачи. Он довёл нас до такого. — Грустно, — невесело подытожил Кэмерон. — О вашей семье может знать больше людей, чем ты думал. — Верно. Нужно подумать над тем, к кому дедушка мог обратиться со своим вопросом. Тот, кто получил доступ к его документам, передал или продал их в штаб. Если я узнаю, кто это сделал, то появится шанс выйти на конкретные имена причастных в штабе. Их всех нужно устранить. Кэмерон повернулся к Шанталю, тарабаня пальцами по рулю. — Имеет ли это смысл сейчас? — спросил он, чем немедля привлёк к себе внимание Дилони. — Я о том, что с тех пор тема Андерсенов больше не поднималась. Может, не нужно ворошить её опять? — Ты не понимаешь, о чём говоришь. — Месть затянет тебя в этот порочный круг заново. Когда всё устаканилось, твой дедушка сам разворошил осиное гнездо. Не делай так же. — Месть? — Шанталь склонил голову набок, вопрошающим взглядом взирая на Кэмерона. Дю Пон уже успел пожалеть, что использовал это слово. Месть — это что-то на языке эмоций. Её вынашивают, лелеют и подпитывают порой годами. Шанталь слишком легко рубил с плеча, чтобы внутри него вызревало что-то подобное. — Осиное гнездо уже разворошили, — тихо сказал он. — Я просто пытаюсь сделать его немым.

***

Ни в день рождения, ни после Кэм не сообщил Шанталю о том, что происходило с Татум. Возможно, это повлияло бы на его решение рассказать правду, но Кэм склонялся к иному варианту. Шанталь с новыми силами погрузился бы в самокопания, топил бы себя чувством вины, но правду бы ей не открыл. Казалось неправильным молчать о таких вещах, но и говорить о них тоже не к месту. Учитывая род деятельности Шанталя, шаткое психологическое состояние могло стоить ему жизни. Поэтому Кэмерон молчал. Пока что. И это молчание, возможно, по-своему оберегало Шанталя. А Кэм, тем временем, оберегал Татум. Как и обещала, она наведалась к доктору. Преодолевая страх и стыд, всё же сделала это. Никто не спрятал её в жутких подземных психлечебницах. Никто не подверг лоботомии. Татум по расписанию приходила на сеансы, после которых возвращалась задумчивая и молчаливая. Она никому не говорила о том, что происходило на этих сеансах, а Кэмерон не допытывался. Первые недели дались ей особенно трудно. После каждого сеанса она приходила если не в слезах, то глубоко печальной, из-за чего Кэмерон начал переживать, не стало ли ей ещё хуже. Чтобы не повторить свои ошибки снова, Кэм временно перестал ходить на работу в банк, работая, преимущественно, из дому. Родители Татум хоть и не знали, что она пыталась совершить, но о терапии были в курсе. Кэм состоял с ними в сговоре, как порой называла это Татум. Одну её больше не оставляли. Всегда кто-то должен был быть рядом — либо Кэм, либо кто-то из её родителей. Пару раз она даже оставалась в компании Мариссы Дю Пон. Родители и Кэм следили за тем, чтобы Татум вовремя принимала лекарства, дышала свежим воздухом столько, сколько ей рекомендовал доктор, а ещё следили за тем, чтобы она не забрасывала «дневник самочувствия». В этой книжице Татум следовало описывать свою жизнь. Писать она могла что угодно. Могла описывать свои переживания, сны, мысли, не дающие покоя, и любые будничные вещи, которые, по её мнению, следовало излить на бумагу. Шло время. Татум до сих пор не отклонялась от взятого курса. Либо она очень не хотела, чтобы Кэмерон рассказал старшим Дэдлокам о том, что с ней случилось, либо Татум всерьёз поверила в силу медицины. Кэм предполагал, что она боялась попасть в психиатрическую клинику, потому решилась на компромисс. Она проходила лечение, но оставалась дома. И эта схема постепенно начала приносить свои плоды. Кэм боялся радоваться этому, ведь подобные улучшения с ней уже случались. В прошлый раз всё закончилось плохо, но тогда Татум пыталась справиться со всем одна. Теперь же всё было по-другому. Ей приписали новые таблетки, которые оказались эффективнее. После сеансов Татум начала возвращаться не такой грустной как раньше, а режим ей удавалось соблюдать практически без подпинываний со стороны. Она бродила по пустырям, собирала красивые камешки, каштаны и листву. Время от времени приходила на кладбище, выбрасывала всё, что там оставляла Ада, и обустраивала его могилу на свой лад. Первый «дневник самочувствия» быстро исписался, потому Татум выделили новый, потолще. Периодически она срывалась. Могла проспать почти целые сутки и ничего не есть, но уже на следующий день брала себя в руки. В один из дождливых осенних дней Кэм узнал о том, что у Татум появилась мотивация. Она сама ему об этом рассказала. И мотивацией этой стало не опасение попасть в психлечебницу или опасение, что Кэм её выдаст. Татум сказала, что хочет разобраться в деле Шанталя. Кэмерон искренне радовался за неё, но… немного волновался о том, куда эта мотивация могла Татум привести. Он пытался узнать у доктора, о чём тот с ней говорил, но ему дали от ворот поворот. Справедливо. Врач оказался добросовестным. С одной стороны, такой серьёзный подход порадовал Кэма. С другой — похоже, назревала новая проблема. И вызревала она подобно лаве в жерле вулкана, готовящегося ко взрыву. В один из холодных ветреных вечеров Кэмерон вернулся домой с бумажным пакетом полным продуктов и обнаружил, что дверь открыта. Он зашёл в дом, закрыл за собой дверь и вновь уловил запах. На сей раз не краски. Дым? Ладан? Скрутки полыни? Нахмурившись, Кэм опустил пакет с продуктами на пол, разулся, сбросил с себя куртку и увидел небольшие свечи, горящие на перилах лестницы. Кэм одним махом преодолел расстояние до неё, надеясь, что горят только свечи, а не перила в том числе. К счастью, Татум позаботилась о пожарной безопасности, закрепив свечи в маленьких подсвечниках. Кэм проследовал за линией горящих свечей, поднимавшихся вверх по лестнице. В кромешной темноте, которую он не стал нарушать светом лампочек, огни свечей казались дорогой из хлебных крошек. Переступив через порог своей комнаты, Кэм застыл на месте. Около компьютера стояло несколько престарелых канделябров с горящими свечами. Вдоль стеклянной стены горели свечи в закрытых баночках, а около сюрреалистичной стенки что-то дымилось в посудине, похожей на гибрид ведра и вазы. И почему всегда так доставалось именно дому Кэма? В комнате воняло копчёным черносливом и полынью, а по воздуху то тут, то там проплывала синеватая дымка, посреди которой обосновалась Татум, сидя на ковре и водя над собой пучком тлеющей травы. — Тати, а что тут… — Тс-с-с! — резко шикнула она, бросив на него рассерженный взгляд. Татум метнула дымящий пучок в медную миску и вышла из центра круга образованного из свечек в банках. — Чего ломишься как бестолочь? Не видишь, что я занята? — А чем это ты занята? — спросил он, хотя и дураку ясно чем. Татум вернулась к колдовству? — Ты… снова ведьма? — Я и не переставала ею быть, — процедила сквозь зубы Дэдлок. — Магия покинула меня, но теперь я всё поняла! — выпалила она и обвела рукой комнату. — Это всё те таблетки! — Таблетки? У тебя передозировка? — ляпнул он, за что получил лёгкую освежающую пощёчину. — Конечно, нет. Таблетки открыли мне глаза! Теперь я всё поняла! — с восторгом пролепетала Татум. Она схватила Кэма за воротник, рывком притянула к себе и пылко поцеловала, после чего вернулась в центр круга и продолжила размахивать злосчастным пучком. Сделав им ещё пару взмахов, Татум подозвала Кэма к себе, усадила рядом и взяла за руку. Так вот как действовали эти таблетки — возвращали человеку шило в одно место? Зная, насколько важны для Татум ритуалы, Кэм старательно ей подыгрывал, радуясь, что впервые за более чем год стенаний ей по-настоящему становилось лучше. Татум шептала неразборчивые слова, водила по воздуху ножом, время от времени перелистывая разваливающуюся от старости книгу, в то время, как за окном погода стремительно портилась. Налетел ветер, разбушевалась гроза. Кэм встал с пола, подошёл к стеклянной стене и выглянул наружу. Тихий вечер превратился в настоящий бал сатаны. Яркие вспышки в небе освещали рваные силуэты облаков и землю, на которой бесновался ураган. Под раскатистый грохот, от которого вибрировали стёкла, ветер гнул деревья, рвал провода, забивал заборы и пороги перед домами полусгнившей листвой и вообще сметал на своём пути всё, что плохо лежало. В унисон с громом скрипели железные ворота и калитки, уличные фонари мигали, ветер свистел, колотя по стёклам мелкими камешками и разлетевшимся из урн мусором. Кэмерон улыбнулся своему отражению в стекле, подсвечиваемому очередной вспышкой. Татум будто из ниоткуда возникла рядом. — Тати, а что это происходит? — спросил Кэм, не отрывая глаз от буйства природы за окном. Такими темпами впору и в колдовство поверить. По ушам снова ударил грохочущий трещащий звук, а следом небо прорезала слепящая вспышка. — Получилось, — заворожено прошептала Татум. Порыв ветра хлестнул сухой листвой по стеклу, отчего оба встрепенулись. Несколько горизонтальных молний одновременно изогнулись меж облаков, из-за чего Кэм снова отчётливо увидел своё отражение. Своё, но не Татум. Он пробежался глазами по комнате — Татум и след простыл. На полу одиноко горел круг из свечек. Кэм снова отвернулся к стеклу и прищурился. Благодаря очередной вспышке он отчётливо рассмотрел силуэт Татум на улице. — Ты что творишь? — прошептал он сам себе и помчал прочь из комнаты, но уже у порога остановился и вернулся, чтобы задуть свечи. Пожарная безопасность превыше всего. Когда Кэм выбежал на улицу, ему прямо с дверей вмазал по лицу холодный ветер с начинающимся дождём. Об ноги разбился сноп сухой листвы, часть которой залетела в дом, а в глаза его набились мелкие песчинки. Потирая глаза, Кэм захлопнул дверь. У его машины загорелись фары. Татум стояла около водительского места и старалась перекричать разыгравшуюся бурю. На ходу натягивая осеннюю куртку, Кэм поспешил к ней. — Куда это ты собралась? — кричал он, всё ещё потирая глаза, но чем больше он тёр, тем сильнее те зудели и слезились. — Природа свихнулась. Идём в дом, пока не пришибло чем-нибудь. — Ты что, ослеп? — вопила Татум, игнорируя тот факт, что Кэм и впрямь не мог сейчас нормально видеть. — Это всё она. Она! — Дэдлок отвернулась от него и посмотрела куда-то в небо. Волосы хлестали её по лицу, вились вокруг шеи, будто норовили удушить, и зловеще змеились за спиной. Платье хлопало, то раздуваясь подобно парусам, то плотно прилегая к телу. — Мы едем на кладбище. Этот не терпящий возражений тон. — На улице настоящий апокалипсис! — Именно поэтому мы и едем! — скомандовала Татум и ринулась к месту водителя. — Ещё чего, — залепетал Кэмерон, осторожно приобнял Татум за талию и повёл к пассажирскому месту. — Даже не думай садиться за руль, иначе мы с кладбища уже не вернёмся. Кэм учтиво открыл перед ней дверь, которую чуть не оторвала психованная погода, но Татум не придала значения жесту Кэма, нетерпеливо нырнув в машину. Когда Дю Пон сел за руль, Дэдлок обрушилась на него с возмущениями. — Почему так долго? Целый час полз! И что с твоими глазами? Ты что, принял что-то запрещённое? Я не поеду с тобой, если ты не трезв! Кэмерон замученно посмотрел на Татум и промолчал. Ей, само собой, песок в глаза не набился. Машина загудела и медленно тронулась. Ехал Кэм неспешно, время от времени потирая то один глаз, то другой. — А что там, на кладбище? — спросил он, не отрываясь от наблюдения за дорогой. Через асфальт перекатывались мелкие ветки, вырванные с корнями то ли сухие цветы, то ли трава. Провода высоко над головой колыхались, грозясь оборваться, мусорные баки соседей завалились и мусор из них растёкся по земле и воздуху как саранча. Татум на это всё глазела с ребяческим восторгом. — Она вернулась ко мне. Наконец, вернулась, — почти прошептала Дэдлок, но Кэм всё равно её услышал. — Вернулась кто? Магия? — хмурясь, уточнил он. — Ну, конечно, идиот! Оглянись! — размашисто повела рукой она. Вместо того, чтобы оглядеться, Кэм снова потёр глаз, как вдруг Татум закричала, отчего он резко ударил по тормозам. И вовремя, потому что прямо перед машиной на дорогу обвалилась массивная сухая ветка с отростками. — Чего по сторонам глазеешь, простофиля? На дорогу надо смотреть! — прокаркала Татум, пнув его в плечо. — Прости, — бросил Кэм и поспешил выйти из машины, чтобы проверить её состояние и оттащить ветку с дороги. К счастью, капот она не помяла, а пара царапин погоду не портила — можно даже сохранить их на память. Пока Кэмерон оттягивал с дороги ветку, чтобы та не создала аварийную ситуацию для других людей, Татум посигналила ему несколько раз. Последний гудок был особо долгим и укоряющим. — У нас срочное дело, а ты уборкой занимаешься! На улице даже никого нет, чтобы тебя заметили и похвалили. Кэмерон улыбнулся и покачал головой. — Как же мне не хватало твоего критиканства, если бы ты знала… Что мы будем делать на кладбище? — Жми на газ, — махнула рукой она, указывая на дорогу. Машину даже на небольшой скорости заносило от ветра, благо дождь хоть и пытался сорваться, но всё не начинался. Когда они выехали из территории поселения и направились к кладбищу, за окнами заметно потемнело. Под лучами фар порошила пыль, время от времени через дорогу переметало сухостой. Когда неподалёку выросли силуэты перекошенных крестов, надломленных надгробий и невнятных тумб, Кэм остановился, но прежде чем он успел произнести хоть слово, Татум выпорхнула из клетки, бросив дверь открытой. Ну, что за демоница. Потянувшись к двери, чтобы закрыть её, Кэм чуть не получил ею по пальцам, благо, вовремя убрал руку, когда ветер хлопнул дверцей. Разобравшись с дверями и машиной, он вышел на улицу и включил фонарик, взятый из бардачка. Татум уже настойчиво брела среди могил, естественно, его не дожидаясь. Кэм позвал её, но она то ли не услышала, то ли просто снова становилась собой. Одиночные капли дождя начали густеть, стоило Кэму ступить на рыхлую кладбищенскую землю. Пара шагов — и с неба обрушился занавес холодной воды, нехило отвешивающей пощёчины при помощи ветра. Одежда промокла быстро, обувь тонула в обмякшей земле, а в небе на фоне непроглядной темноты одна за другой выстреливали слепящие вспышки, сопровождаемые утробным грохотом. Луч фонарика еле продирался сквозь буйство природы, но и его надолго не хватило. Сначала он начал меркнуть, затем мигать, а после оказалось, что эта пластиковая фигня не водонепроницаемая. Пришлось доставать коммуникатор. Он светил слабее, из-за чего Кэм едва не потерял свою ведьму из виду, благо, молнии не дали ему заблудиться. Дождь бился об землю, быстро образовав в тропинках между могилами мелкие лужи. Кэм старался аккуратно их обходить, иногда поскальзывался. Чем дальше продвигался, тем больше грязи набиралось на его обуви. Когда он доковылял до Татум, она, промокшая до нитки, ждала его, но не это Кэма напрягло. В руках Татум была… лопата. Откуда она взяла её на старом кладбище? Или вытащила из машины, пока он не видел? Тогда откуда лопата в машине? У него дома есть лопата? — Только не говори, что… — начал было Дю Пон, но осёкся, потому что Татум впихнула лопату ему в руки. — Рой, — в приказном тоне заявила она. Кэмерон как стоял, так и врос в землю. Очередная вспышка осветила всё как днём, а за ней по ушам ударил раскатистый гром. — Ты серьёзно, что ли? — Кэмерон смахнул с лица воду, но она продолжала снова и снова затекать в глаза и рот, капать с носа и стекать с подбородка за шиворот. — Хочешь, чтобы я раскопал его могилу? Это, блин, вандализм. — Тебя не спрашивают о терминологии, — отрубила Татум. — Ты должен раскопать его могилу прямо сейчас! Будто в подтверждение её слов эхом обрушился гром, а за ним сверкнули сразу несколько вертикальных молний. Татум стояла насквозь мокрая, её волосы болтались как верёвки, подбородок слегка подрагивал. Замёрзла, но уходить отсюда и не думала. — Зачем? — беспомощно развёл руками в стороны вместе с лопатой Кэмерон. — Кажется, я поняла в чём дело, — перекрикивая ветер с дождём ответила Татум и ткнула пальцем прямо на табличку с именем. — Ты должен разрыть её немедленно. — Но так нельзя. Нельзя раскапывать могилы своих друзей, Татум. Ты хоть понимаешь, что увидишь там? — За идиотку меня принимаешь? — Татум подступила к Кэму впритык и ткнула пальцем в грудь. По её губам стекал дождь. Лицо побледнело, как у фарфоровой куклы. — Или ты копаешь, как положено мужчине, или копать буду я сама, а тебе придётся умереть от стыда. — Ты не умеешь копать могилы. — Один уголок губ Кэмерона изогнулся в улыбке. — Будто ты умеешь! Я не уйду отсюда, пока мы не раскопаем его могилу. Татум оставалась непоколебима. Плохо дело. Даже очень. Кэмерон не мог копать эту могилу, потому что под гробовой доской никого нет. Не копать он тоже не мог, потому что тогда Татум прикопает тут уже его, а могилу Шанталя разроет на реактивной тяге своего буйного темперамента. Кэмерон сглотнул, смахивая с лица очередную порцию холодной воды, от которой только сильнее горели глаза. Кэм посмотрел на лопату, посмотрел себе под ноги, где земля превращалась в вязкую кашицу, а затем посмотрел на табличку, омываемую дождём. Под табличкой в маленькой чёрной вазе с массивным дном стояли несколько увядших цветков. Наверное, их было больше, но ветром унесло. Снова Ада? Точно её работа. Собравшись с мыслями, Кэм закрыл глаза, а когда открыл, постарался звучать настолько убедительно, насколько вообще возможно. — Хорошо, мы раскопаем могилу, но не сейчас. Посмотри, что творится. — Он поднял голову и дождь злостно взялся колотить его по лицу. — Погода ни к чёрту. Земля совсем размокла. Не получится её копать. Это будет очень долго. Яму заполнит водой за это время и ты ничего не сможешь нормально рассмотреть. А вот эти слова заставили Татум задуматься. Потеря потенциальных улик. Своим упрямством она могла уничтожить их, на что Татум точно не пойдёт. Кэму в это хотелось верить. Дэдлок заколебалась. Обернулась к табличке, размышляя, подняла голову вверх и покрутилась на месте. Буря не утихала, а становилась только сильнее. Наконец, Татум посмотрела на Кэма. — Ладно, — нехотя согласилась она и выпятила подбородок. — Пусть так. Но завтра мы приедем сюда и точно раскопаем могилу! Не дожидаясь ответа от Кэма, она поспешила обратно к машине. Татум шла без фонарика, без коммуникатора и даже низ своего платья не придерживала. Одному сатане известно, как она не терялась в темноте, ни во что не врезалась, не поскальзывалась и даже подолом платья ни за что не цеплялась. Как только она отошла, Кэмерон расслабленно выдохнул. Получилось выиграть день форы. Уже что-то. Он ещё раз глянул на лопату и вместе с ней направился к дороге. Землю размыло так, что ноги либо расползались в стороны, либо тонули, и выдернуть их из грязевой ловушки становилось всё сложнее. На обратном пути Татум заявила, чтобы Кэмерон отвёз её домой, а не к нему, чему он даже обрадовался. В доме Дэдлоков было темно, потому у Татум появился шанс пробраться внутрь незамеченной. Если же её подловит кто-то из родителей, промокшая одежда и грязь вряд ли их удивят. Татум возвращалась домой и не в таком потрёпанном виде. Сам же Кэмерон, отъехав на безопасное расстояние от её дома, остановился на обочине, достал коммуникатор и принялся набирать стратега. Дождь тарабанил по крыше, капоту и лобовому стеклу, дворники еле как гребли воду, а гроза и не думала заканчиваться. Долгие гудки в трубке и никакого ответа. Спит? Не может быть, чтобы во сне он не слышал посторонние звуки… Кэм снова набрал его, но и со второго раза дозвониться не вышло. Хотелось верить, что у стратега есть очень уважительные причины, чтобы не отвечать, иначе ему следует отвесить пару подзатыльников. Кэмерон выиграл всего день, а этого мало. Как он выкрутится перед Татум завтра? Ночью дозвониться Шанталю так и не получилось. Кэмерон написал ему несколько сообщений, но и они остались непрочитанными. Проспав несколько часов, Дю Пон проснулся от того, что его кто-то настойчиво трепал. Лениво протерев глаза, он приоткрыл сначала один, а потом и второй. Вокруг темно, а его продолжали неуёмно тормошить. — Да что такое? — заплетающимся языком спросил Кэмерон, переворачиваясь набок. — Ты сказал, что мы сегодня поедем копать могилу. — Сквозь сон услышал Кэм. — Сегодня уже наступило! — Как ты заш… Да пофиг. Кэмерон по привычке потянулся рукой вниз, к полу, и начал щупать на ковре коммуникатор. Нащупав его под кроватью, у края, он поднял его над собой и надавил на кнопку. 5:21 утра. — Ты вообще спала? — еле ворочая языком, спросил Кэм. — Я уже сто раз поспала, а ты всё никак не проснёшься! — негодовала Татум, вороньей тенью дрейфуя вокруг кровати над своей добычей. — Поднимайся! — настаивала она, хлопая ладонью по подушке и матрасу. Кое-как Кэм заставил себя сесть в кровати и осмотреться. На улице было темно. По стеклянным стенам и потолку колотил дождь. Кэм нехотя поднялся с кровати и подошёл к стеклу. — Дождь до сих пор идёт. Наверное, он и не заканчивался. Татум, мы не можем поехать сегодня на кладбище, — сочувствующим тоном подытожил Кэм, молча радуясь тому, что природа на его стороне. — Поедем, когда закончится дождь и немного подсохнет. — А если он никогда не закончится? — взъерошилась Татум, скрестив руки на груди. — Дождь не может идти вечно, — пожал плечами Кэм и неспешно отправился в ванную. В этот день на кладбище они так и не поехали, как бы Татум туда ни порывалась. Дождь то срывался в ливень, то монотонно моросил, но не прекращался. Судя по прогнозу, такая погода обещала сохраняться целую неделю, а это значило, что у Кэма появилось немного больше форы. Время от времени он писал Шанталю и звонил, но тот как в воду канул. Татум же ото дня ко дню становилась всё более нервной и злобной. Винила в бесконечном дожде свою магию, которая сначала многие месяцы не объявлялась, а теперь била ключом, будто дамбу прорвала. Кэма это устраивало. Шанталь всё не отвечал, а потому у Кэмерона созрело два решения. Либо ему нужно ехать и искать того лично, либо самому думать, как выкрутиться с пустым гробом. Возможно, пришла пора сказать Татум о том, как всё было на самом деле. Сказать, пока она не узнала об этом сама, что грозило глобальной катастрофой для всех. Особенно для Кэма, которого Дэдлок попросту… убьёт. Не меньше. Такое она ему не простит. Его молчание отправило Татум в петлю. Всё могло закончиться по-другому, не подоспей Кэм вовремя. Никакой он не спаситель. Он тот, кто в эту петлю её и загнал. Когда Кэм спустя два дня ехал домой с банка, на его коммуникатор поступил особенный звонок. Не задумываясь, он съехал на обочину и остановился. Мимо неспешно проезжали машины, стараясь не разбрызгивать слякоть во все стороны. Кэм поднял трубку и услышал по ту сторону глухой, усталый голос. — Что-то случилось? — спросил он. — Где пропадаешь? До тебя невозможно добраться. — Я был на выезде. Тренировки с той группой. — У нас проблема. Большая проблема. Татум хочет, чтобы я раскопал твою могилу. — Не соглашайся. — Серьёзно? Ты забыл, что из себя представляет Татум? Если я ей не помогу, она сама её разроет. Настроена она очень серьёзно. С этим нужно что-то делать. — Попробуй убедить её в том, что это плохая идея, — устало произнёс Шанталь. — Стратег, ты сам своим словам веришь? — Кэмерон, Татум не должна увидеть пустой гроб. Ни в коем разе. Нужно найти подходящий по времени разложения труп и поместить его в мой гроб. — Хочешь, чтобы я украл труп? — Другого варианта нет. — А если она возьмёт образец ДНК трупа и решит его проверить? — Тогда тебе придётся подменить результаты или купить их. — А ты не хочешь приехать и помочь мне? — У меня дела в штабе. Не могу их отменить, прости. К тому же мне опасно появляться в Первом. — Тогда есть вариант получше. Давай расскажем ей. Расскажем всё как есть. Прошло уже достаточно времени. Татум всё равно выйдет на тебя. Это дело времени. — Нельзя ничего ей рассказывать. — Да она скоро сама всё узнает. Только хуже станет. Тебе-то она ничего не сделает. Ты её любимчик. А меня со свету сживёт. — Не говори ей ничего, — холодным голосом велел Шанталь. — Доверься мне, прошу. Ей нельзя ничего знать. Никому нельзя. Найди на новом кладбище подходящий труп и перемести его в мой гроб. — Татум заметит, что твою могилу кто-то недавно копал. — В ближайшие дни будут идти дожди. Следы твоего пребывания на кладбище размоются. — Предлагаешь мне во время дождя раскопать одну могилу, вытащить оттуда гниющий труп, закопать могилу, поехать на другое кладбище, снова раскидать лопатой тяжёлую мокрую землю, откопать гроб, поместить туда гниющий труп и закопать могилу так, чтобы Татум ничего не заподозрила? Всё правильно? — сыронизировал Кэмерон. — Я понимаю. Прости. Я перед тобой в неоплатном долгу. — Правильно всё понимаешь, — уколол его Дю Пон. — Вместо этих некромантских плясок мы могли бы просто с ней поговорить. — Нельзя. По крайней мере, сейчас, — На какое-то время в трубке повисла тишина. — Прошу, сделай так, как я сказал. Теперь пришла очередь Кэма молчать. Он размеренно постукивал пальцами по рулю, отвернувшись к запотевшему боковому стеклу. — Ладно, — согласился он. — Но учти, ты просишь меня о вандализме, поэтому с тебя коробка лимонных кексов домашнего приготовления. — Можно сказать, я легко отделался. — С тебя больше нечего взять. — Спасибо, — наигранная обида прозвучала из трубки. — Пожалуйста, — щедро отвесил Кэм. — Кэмерон, — позвал его Шанталь. — Ты ведь сделаешь, как я прошу? — Сделаю. — Хорошо. Спасибо, что терпишь мои просьбы. Мне пора. Только Кэмерон собрался ответить что-то вроде «до скорого», как из трубки завыли гудки. Вот невежа. Прощаться по-людски не учили? Интересно, Дилони грубит ему нарочно или оно как-то само по себе получается? Кэм покачал головой и засмеялся. Хотел приключений? Получай, Кэмерон. Придётся поиграть в археолога.

***

Прогноз погоды не соврал. Каждое утро Татум просыпалась ни свет, ни заря, чтобы побежать к окну и выглянуть наружу. Для пущей уверенности она распахивала дверь и выходила на улицу, но день ото дня её там встречал дождь. Татум пыталась его заколдовать при помощи сжигания какой-то сухой травы, но и это не помогло. Всю неделю Кэм старался работать из дому, а по возможности и не работать вовсе, чтобы проследить за Татум. За тем, чтобы она не махнула на кладбище вопреки погоде. Удивительно, но она прислушалась к его словам и не совалась туда. Наверное, и сама не хотела батрачить лопатой на мокрой земле. Несколько раз Кэм пытался выведать у неё, что именно она собралась искать в могиле Шанталя, но всякий раз Татум таинственно отлынивала от объяснений. Неужели она пришла к выводу, что Шанталя там нет? Ада же видела его в гробу, и не только она. Рано или поздно этот день должен был настать. Татум проснулась, подошла к окну и, рубящим жестом дёрнула штору в сторону. Дождь прекратился. Даже тучи развеялись! На всех парах она понеслась к Кэмерону домой, но он резонно указал ей на то, что земля за несколько часов ещё не успела подсохнуть. Все эти дни Дэдлок будто по иголкам ходила от нетерпения, но решила подождать ещё один день. Кэм утверждал, что надо потерпеть хотя бы пару дней, но она была неумолима, так как на днях снова собирался дождь. Когда Кэм и Татум прибыли на кладбище, уже начинало смеркаться. Татум тащила престарелый масляный фонарь и воду, а Кэм без особого энтузиазма нёс лопату. Фонарь опустился на землю около могилы. Огонёк внутри него загорелся, хотя на улице ещё было видно. Кэму с трудом верилось, что его опять заставляли копать. Причём всё ту же самую могилу. Которую по счёту эксгумацию он уже проводил? — Ты работаешь слишком уныло, — критиковала его Татум. — Резвее давай! Собираешься копать до следующей недели? Отбросив очередную лопату тяжёлой сырой земли, подуставший Кэм обернулся к ней. — Ты могла бы мне помочь. Быстрее бы выкопали. — Ещё чего. Я же девушка. Для раскопок у меня есть ты, — бодро заявила она, внимательно наблюдая за его работой. Кэм покачал головой, но ничего не ответил. На разговоры тоже расходовались силы, потому он старался молча бросать землю. В одежде быстро стало жарко, оттого Кэм снял сначала куртку, а затем и худи под ней. Татум периодически кидала ему воду и примерно раз в десять минут спрашивала откопал он уже гроб или ещё нет. Когда ответ ей не нравился, она могла кинуть Кэмерону в затылок комок земли. Поначалу он спускал ей это с рук, но пару раз её придирки закончились ответным обстрелом. Настроение у Татум в последнее время заметно улучшилось, несмотря на то, что прямо сейчас Кэм раскапывал могилу её друга. Такие перемены радовали и напрягали одновременно. За ними точно последует какая-то фигня, но какая на этот раз? Что она снова задумала?.. — Эй, Дю Пон, ты теряешь темп, — прокаркала Татум, стоя на краю ямы и заглядывая внутрь. Ветер ласково шевелил её волосы, пока Кэм заливался потом в душной могиле. Ему вспомнилось, как больше года назад над ним точно так же нависал другой человек. И почему вся тяжёлая работа всегда достаётся Кэмерону? Он сын банкира или кто? — Немного устал, — выдохнул он и протянул руку вверх, прося воду. Татум же вместо воды, хихикая, сунула ему в руку комок земли. — Тати, не шали. Я тут для тебя стараюсь. Та, посмеиваясь, бормотала что-то себе под нос, но в итоге воду Кэму таки протянула. Кэмерон подтянулся немного сильнее, чем следовало, потому схватился не за бутылку, а за руку Татум. На миг она застыла, как-то по-новому косясь на его мозолистую ладонь, а затем посмотрела на Кэма уже без улыбки. — Твои тупоголовые друзья пишут тебе без остановки, — сказала она, исчезнув за горизонтом. Кэм хмыкнул, напился воды и велел Татум ловить бутылку. Судя по звуку, ловить её Дэдлок и не собиралась. Дю Пон же продолжил копать. Устала спина. Устала шея. Устали руки. Стемнело и похолодало. А ещё на языке у Кэма появился неприятный вкус пыли, но он продолжал копать, хоть и понятия не имел, чем всё обернётся, когда он ударится об крышку гроба. Стоило об этом подумать, как лопата на что-то напоролась. Бляха-муха, вот это сейчас начнётся концерт… Кэм сказал Татум о находке не сразу. Она сидела спиной к яме и активно негодовала о том, какие уродливые цветы на могилу Шанталя приносила Паркер. Татум проезжалась по Аде уже в который раз за сегодня, что было ещё одним признаком её хорошего настроения. Хорошее… Почему оно у неё хорошее? «Что ты не договариваешь, Татум?» Оттягивая неизбежное, Кэмерон взялся расчищать землю по периметру гроба. Когда обрисовался его силуэт, Кэму не осталось ничего, кроме как… — Тати, посмотри сюда, — глухо позвал её он. Дэдлок резко повернулась к нему лицом, притянула поближе к краю могилы масляный фонарь и направила фонарик коммуникатора прямо на Кэма. Тот зажмурился и она перевела луч света ему под ноги. — Святой сатана… — изумлённо прошептала она. — Ты достал его! В одной руке держа светящий коммуникатор, в другой — фонарь, Татум спрыгнула в могилу и огляделась. Деревянная крышка под ней даже не скрипнула. Дэдлок поставила в сторону фонарь, отложила коммуникатор и принялась разгребать землю. Кэм ей помогал. Хорошо, что Татум не видела, как побледнело его лицо от беспокойства. Ещё и в животе неприятно закрутило. Следующие несколько минут обещали стать для Кэма кошмаром. Когда крышка стала чище, Кэмерон поднялся, схватил лопату и собрался вонзить её в дерево, но Татум резко запротестовала. — Ты что творишь, болван! — крикнула она и выдернула лопату из его рук. — Неотёсанный вандал! Сначала нужно осмотреть крышку на предмет повреждений, — поучала его Татум. Осмотреть крышку? Да, блин. Кэм, улыбаясь, закивал, делая вид, что это отличная идея. Идея и есть отличная, вот только не в его пользу совсем. Какие-такие повреждения она собралась искать? Мозг Кэма разрывался между восхищением этой прекрасной сообразительной девушкой и тем, что, возможно, всему сейчас придёт хана. Мешать сыщице осматривать гроб он не стал. Татум открыла свою сумку, достала из неё лупу и какую-то лопаточку, похожую на кухонную, только более зловещую. Скрестив руки, Кэм обеспокоенно наблюдал за тем, как Татум через лупу внимательно рассматривала крышку. — Кэмми, глянь. Ну, вот и всё. Кэмерон нагнулся к ней и невооружённым глазом узнал отметины, которые оставил на гробу тогда, когда вытягивал из него Шанталя. — А вот и повреждения, — торжествующе заявила Татум. — Они не свежие, но вряд ли Шанталя… хоронили в побитом гробу. — О, ты не знаешь? — спохватился Кэм. — Не знаю, что? — недовольно выпалила Дэдлок, метнув луч коммуникатора ему в лицо. Кэм зажмурился, прикрываясь рукой, но ответил. — Когда его опускали механизм заклинил и гроб не погрузился как надо. Пришлось с ним поморочиться. Может, тогда и повредили. — Кэм старался звучать предельно убедительно. Татум после услышанного задумалась. Очень хорошо. — Первый раз слышу, — проворчала она. — Откуда ты про это знаешь? — Гиллис рассказал. Он был там. — И ты веришь Гиллису? — сокрушённо уточнила Татум, покачивая головой. Тем не менее, к словам Кэма всё равно прислушалась. — Ну, допустим, — задумчиво пробормотала она и продолжила осмотр. Постепенно прошлась по всему периметру, а затем пригляделась к боковине. Кэм сглотнул тугой комок в горле. — А это что? Кэмерон опустился рядом с Татум, прекрасно зная, что он там увидит. — Это тоже повреждения от погружения? — скептически спросила Татум, переглядываясь с Кэмом. Тот в ответ просто пожал плечами. Язык во рту прирос к нёбу. Академия за столько лет не заставляла его так стрессовать, как Татум сегодня. Отстранившись назад, Татум отложила лупу в сторону и посмотрела на Кэма. — Пора открывать, — твёрдо заявила она, хоть и была взволнована. Её хорошее настроение постепенно улетучивалось. Татум заметно переживала. Как и Кэмерон, хоть и по другим причинам. — Тати, ты уверена, что хочешь этого? — серьёзным тоном спросил её Кэм и взял за руку. — То, что ты увидишь там, может повергнуть тебя в шок. Год прошёл. Это очень много. — Знаю, — отрезала Татум, не отводя глаз от крышки гроба. — Мне нужно это сделать, — тише добавила она и потянулась за лопаткой. Рука Татум крепко сжала деревянную ручку, а затем воткнула железную пластину лопатки в практически незаметную щель между крышкой и основанием гроба. Лопатка вошла на удивление легко. Татум вздёрнула её вверх, дерево мучительно треснуло и поддалось, а Татум всем телом содрогнулась. Отложила лопатку в сторону, взялась за боковину верхней створки, но момент открытия оттягивала. Сделав глубокий вдох, Дэдлок шёпотом приказала себе «наконец, сделать это». Только она собралась дёрнуть крышку. Как рядом возникла рука Кэмерона. Кэм также взялся за боковину крышки, готовый тянуть вместе с ней. Они переглянулись и в немом согласии одновременно потянули створку вверх. Дерево трещало, скрипело, петли подклинивали, но крышка постепенно поднималась. Примерно на середине, когда Татум увидела, что там внутри, она отпустила руку, а за ней отпустил и Кэмерон. Хрустнув, деревянная крышка упала, полностью обнажив перед Татум содержимое гроба. Она вдохнула до боли резко, изумлённо прикрыв рот рукой. — Здесь ничего нет, — прошептала она, с ужасом рассматривая пустую коробку. Дряблую, дряхлую, испорченную сыростью, временем и живыми организмами, но пустую. На какое-то время Татум словно окоченела. Растерянно смотрела перед собой с приоткрытым ртом не в состоянии сформулировать мысли. Наконец, она метнула луч коммуникатора в Кэмерона. — Ты тоже видишь это? Видишь?! — Скорее, «не видишь», — удивлённо произнёс Кэм, почти не щурясь от яркого света. Он неотрывно смотрел внутрь гроба, понимая, что назад дороги нет. Что с ним сделает Шанталь, когда узнает? Так или иначе придётся рассказать о том, что Кэм его не послушал и сделал по-своему. Наверное, стратег будет в ярости. Первый раз в жизни. Но Кэмерон не мог поступить иначе. Это для его же блага и, особенно, для блага Татум. Не веря своим глазам, она принялась щупать рукой нутро гроба, но рука точно так же ничего не находила, как и глаза. Внутри ничего не было. Совершенно пусто! — Почему здесь ничего нет? — завёл фальшивую браваду Кэмерон. — Мы точно раскопали ту могилу? — Конечно, ту! — нервничала Татум, панически хватая ртом воздух. Она снова и снова щупала дряхлое покрытие внутри гроба. После каждого такого прикосновения её глаза округлялись только больше. — Его здесь нет. Кэмми, его тут нет! — Может, Капитолий его перезахоронил? — предположил Дю Пон. Татум снова перевела свет коммуникатора на него. — Никто не говорил нам о перезахоронении. — Вы ведь не родственники, может, поэтому и не сказали. — Чушь собачья! Кто-то бы да знал о перезахоронении! Ты присмотрись… — Татум посветила внутрь гроба, внимательно обводя лучом света по периметру. — Никаких следов разложения. Совсем. Его перезахоронили в тот же день, когда похоронили? — скептичным тоном выдала Дэдлок и покачала головой. — Я знала… всегда знала, что тут что-то не так! Какая же я дура! Нужно было заняться этим делом раньше, а я просто… раскисла! Распустила нюни прямо как ты всегда делаешь. — Она пнула Кэма кулаком в живот. — Какой позор! Весь год гроб пустовал. Я потеряла так много времени. Татум взяла коммуникатор двумя руками, перевернула набок и начала делать фотографии. Кэм настороженно наблюдал за тем, как она с разных ракурсов снимала гроб изнутри, снаружи, фотографировала крышку и повреждения на ней. Татум пыталась запечатлеть на снимках любую даже самую незначительную деталь, что никак не играло на руку Кэмерону. Своими действиями он ускорил то, что всё равно неизбежно произойдёт. Слишком многое Татум пережила. Слишком много страдала, чтобы снова заставить её это делать. Однажды она уже залезла в петлю и, вопреки её словам, Кэм не верил, что она не способна повторить это. Во второй раз она могла добиться «успеха». Лучше пусть она занимается расследованиями, а Кэм за это получит взбучку сначала от Шанталя, а потом и от самой Татум, чем она снова будет страдать и желать себе смерти из-за фальшивой причины. Кэм всецело осознавал последствия и был готов принять ответственность за свои действия. Даже Шанталь со своими затейливыми планами может оказаться неправ. Альтернативное мнение не бывает лишним. Когда Татум сняла всё, что хотела, она выпрямилась, задумчиво вглядевшись в пустоту под ногами. Кэм не знал, что именно она хотела найти или не найти в могиле, когда порывалась сюда. Пустой гроб её изумил. Это явно большее, чем она надеялась получить. — Тати, как всё это понимать? — вкрадчивым голосом спросил Кэм, аккуратно выведывая, что она думала насчёт увиденного. Татум направила коммуникатор на гроб, а сама посмотрела на Кэмерона. — Вариант первый — мои ритуалы сработали, но неправильно, поэтому Шанталь исчез. Или затерялся. Возможно, по этой причине я и не могла с ним связаться, — деловито чеканила Татум. — Вариант второй — это было уб… убийство. Убийца выкрал и избавился от тела, чтобы уничтожить улики против себя. Они могли быть очень серьёзными, если он пошёл на такое. Татум замолчала, думая, стоит ли озвучивать ещё один вариант. Такой маловероятный. Такой пугающий и одухотворяющий одновременно. Вариант, в который верилось с трудом, потому что он делал больно. Татум боялась надеяться и верить. Боялась, что расколупает гниющую рану ещё сильнее. — Есть и третий вариант. Очевидный, но… — глухим хриплым шёпотом добавила она, снова обратив свой взгляд к пустому гробу. Мелкие комки земли со стен могилы время от времени осыпались на его нетронутое нутро. Татум сглотнула шершавый комок в горле. — Кэмми, что если на самом деле Шанталь жив?

***

Конец ноября выдался очень холодным и снежным, потому тёплую куртку пришлось достать ещё до наступления календарной зимы. Шанталь сверился с часами — машина опаздывала почти на двадцать минут. И сколько ещё ему придётся мёрзнуть здесь? Территория кладбища, как и всегда, пустовала, разве что вороны, взъерошив перья от холода, слонялись в поисках чего-то съедобного. К фонарям примёрз лёд, к лавке местами тоже. Шанталь поёжился и накинул на голову капюшон с меховой оборкой, а руки спрятал в карманы. Сегодня закончится курс инъекций. Больше не придётся мучиться от головной боли и аллергии, а главное, теперь Шанталь полноценно сможет пользоваться новыми преимуществами своего организма. Машина прибыла через пятнадцать минут. Из-за спустившейся снежной крупы дорога в исследовательский центр заняла больше времени, чем обычно. В итоге Шанталь приехал туда почти на час позже назначенного времени. — Вы, наверное, страшно взволнованы? Нервничаете? — лепетала Береника, пружинистой походкой идя с ним по коридору. По правде, взволнованной выглядела как раз таки она, а не Шанталь. — Понимаю, я бы тоже на вашем месте нервничала. После сегодняшней инъекции вы сможете пользоваться технологией когда пожелаете, а не только после стимулирующего укола, как раньше. — Я ими не пользовался для работы, — тихо сказал Шанталь, осматриваясь. Никого кроме охраны и Береники сегодня он не видел и не слышал. — Как это? — Береника остановилась около дверей лифта и приложила палец к сенсорной панели. — Совсем ни разу? Вы очень нелюбопытный человек… — Можно и так сказать, — подтвердил Шанталь и зашёл в лифт следом за девушкой. Она снова прижала палец к панели, двери лифта закрылись и тот поехал вниз. — Сегодня так тихо. — Это потому что все уже собрались в другом крыле. Такой торжественный день, понимаете? — Все? Здесь не только я из группы? — Нелюбопытным тоном спросил Шанталь, осторожно косясь на Беренику, поправлявшую свои распущенные волосы. — Здесь все-е-е, — протянула она, улыбаясь. — Сегодня мы завершим курс и проведём совместные тесты для группы. Все, кто работал над проектом, тоже сегодня здесь. — Лифт остановился, двери открылись. Береника вышла и повернулась к Шанталю. — Сегодня вы выйдете отсюда другим человеком. Лучшей версией себя. Шанталь безынтересно на неё взглянул и тоже вышел из лифта. Лучшая версия его даже не ступила бы ногой на территорию этого центра, не говоря уже о том, чтобы заниматься подобными модификациями. Они шли по коридору, сворачивали, заходили в какие-то залы, а оттуда в другие, пока не пришли в достаточно тесный по здешним меркам кабинет. За весь путь Шанталь заметил всего нескольких человек и никого из охраны. Береника померяла Шанталю давление и температуру, взяла образцы крови, а потом что-то ему вколола. Только после того, как она наложила пластырь, Шанталь набросил на футболку чёрную хлопковую рубашку и поёжился — в комнате было прохладно, а куртка осталась в холле у входа в центр. Другие члены группы уже, наверное, прошли подготовительные процедуры, потому в этом крыле царила тишина. Береника спрятала колбы с кровью Шанталя в холодильник, а затем начала вносить данные в компьютер, мыча себе под нос кривую мелодию. — Да что такое — не хочет сохраняться, — сказала она и пересела за другой компьютер. — Надо же, и здесь то же самое… Придётся вызывать мастера. — Я мог бы посмотреть в чём дело, мисс. — Береника встрепенулась увидев, что Шанталь уже нависал над ней. На миг она растерялась, не желая подпускать к рабочему компьютеру чужака, но под давлением настойчивого взгляда Шанталя уступила. — Может, вы поймёте, что за проблема… — выдавила она неуверенно. — Только… не говорите никому, что я пустила вас к компьютеру. Это грубое нарушение устава. — Разумеется, мисс Береника, — учтиво сказал Шанталь и склонился над монитором. Пальцы плавно перемещались по сенсорной панели, открывая то одно окно, то другое, а глаза пытались запомнить любую деталь, любую мелочь. — Проблемы с сетью. Со всеми компьютерами. Часто у вас такое бывает? — При мне такое случилось в первый раз, — напряжённо произнесла Береника и потянулась к трубке служебного телефона. — Теперь точно нужно вызывать мастера. — Она прикоснулась к двум кнопкам, приложила трубку к уху и вздрогнула — связь с треском оборвалась ещё до того, как началось соединение. — Похоже на какой-то большой сбой. Шанталь приподнял рукав на левой руке и надавил на крохотную кнопку, меняющую циферблат на экран. Символы, показывающие качество связи, еле светились. Когда Шанталь приезжал сюда в прошлые разы, ничего подобного не случалось. — Нужно найти охрану. Говорите, сегодня тут собрались все? Все причастные к Метаморфу? — Да, но… — начала Береника и осеклась, потому что все лампы, мониторы и индикаторы в комнате разом погасли. Не прошло и нескольких секунд, как освещение вернулось. Лампы загудели, компьютеры снова начали запускаться. — Сбой в энергоснабжении, вот оно что, — облегчённо взмахнула руками она. — Поэтому и со связью проблема, всё ясно. — Лучше уйти отсюда, мисс. — Шанталь направился к двери, как вдруг освещение снова пропало. Вокруг стало тихо и темно, но в этот раз электричество не торопилось возвращаться. — Где фонарик? — суетилась позади Береника. — Где же?.. Шанталь снова прикоснулся к часам. Символ связи почти полностью растаял. Если бы проблемы были с энергоснабжением, его часов это бы не коснулось. Где-то в области солнечного сплетения противно замутило. — Возможно, у нас гости, — прошептал сам себе Шанталь. Палец потянулся к другой почти незаметной тугой кнопке. Той самой кнопке сигнала бедствия. Ещё ни разу Шанталь не использовал её, и хотел бы, чтобы поводов не возникло и впредь, но… Символ связи работал на последнем издыхании. Шанталь посмотрел вверх так, будто мог что-то разглядеть в этой кромешной тьме, хотя кое-что он действительно видел. Исследовательский центр находился настолько глубоко под землёй, что легко мог стать могильником. Склепом, который никто и никогда не найдёт. Доверившись чутью, Шанталь надавил на кнопку, но символ связи исчез, а экран снова превратился в циферблат. Давящую тишину прорезало тихое гудение на фоне которого загорелся свет. Теперь он горел слабее, лампы не могли полноценно накалиться, а компьютеры пытались запускаться, отключались, снова запускались и так по кругу. — Генераторы. Ну, наконец-то! — воскликнула Береника, чуть не задыхаясь от переживаний. — Не беспокойтесь, сейчас подача энергоснабжения стабилизируется. Всё будет хорошо. Всё наладится, да. — Нужно уходить отсюда, — скомандовал Шанталь, взял Беренику за руку и потянул к выходу. — Что вы делаете? Мой планшет! — отозвалась она, рукой хватаясь за воздух. — Планшет, данные!.. Но забрать его с собой ей возможности не представилось. Шанталь вёл Нику за собой, по памяти минуя один кабинет за другим, пока они не оказались в пустом коридоре. Лампы потрескивали от нестабильного напряжения, а воздух начал густеть — похоже, перестала работать вентиляция. Шанталь двигался всё быстрее, пока и вовсе не перешёл на бег, остановившись лишь возле лифта. Приложил свой палец к сенсорной панели, но та отреагировала насыщенным красным светом. Отказ. — Давайте вы, — предложил он и, не дожидаясь, пока Береника коснётся панели, сам надавил её пальцем на панель. — Я должна забрать планшет, вы слышите? — чеканила слова Береника, не замечая, что делали с её пальцем. — Без него вас не допустят на проц… На сей раз панель не загорелась даже красным. Она вообще никак не отреагировала. — Лифт не работает. — Шанталь осмотрелся. — Где находится другой выход? Мисс, здесь есть лестница? Другой лифт? — тихо, но настойчиво позвал её Шанталь, чтобы привести в чувство. Береника отрешённо смотрела на двери подъёмника. — Почему он не работает?.. Лестница? Ах, да, лестница… — опомнилась она и указала рукой в обратную сторону. — Мы почти не пользуемся ею. Это долго и от этого потеешь. Не успела Береника договорить, как Шанталь снова взял её за руку и побежал в ту сторону, куда она указала. За несколькими поворотами лестница нашлась — широкая и плохо освещённая. Шанталь отпустил руку Береники, оторвался от неё на несколько ступенек и резко остановился, будто врос в землю. Прямо над их головами слышался отзвук людских шагов. Гулкий, глухой и в большом количестве. — Вы это слышали? — шёпотом спросил он, прислушиваясь. Ника притулилась к Шанталю, с опаской выглянув из-за его спины. — Только не говорите, что увидели мышь. — Какое-то активное движение наверху. Что над нами находится? — Он обернулся к ней лицом, догадываясь, каким будет ответ. — Прямо здесь? Подсобные комнаты и раздевалки около зала, где будут проводиться процедуры введения инъекций. Гулкое движение наверху не стихало, а затем оттуда и вовсе донёсся рваный грохочущий звук. От неожиданности Береника аж присела. — Что это было? — выпалила она. — Очередь. — Чья? — Автоматная, — ответил Шанталь, поднялся на пару ступеней и остановился. Движение на этажах выше становилось рассеянным — людские шаги быстро растекались по периметру, из-за чего казалось, что они звучат отовсюду. Становятся отчётливее. Громче. Ближе. — Кто-то спускается сюда, — прошептал Шанталь, развернулся, и, подхватив Беренику под руку, поспешил вниз по лестнице. — Бежим! Звуки автоматной очереди повторились ещё и ещё, а затем пальба сделалась хаотичной. Грохот эхом метался по воздуху, вибрациями прокатывался по стенам и полам, а топот тяжёлых подошв становился всё слышнее. — Они что, идут сюда? — ужаснулась Береника, оглядываясь назад, пока Шанталь упрямо тащил её вниз по лестнице. — Что происходит? Кто это стреляет? В кого? Зачем? — бесперебойно лепетала та, но Шанталь не ответил ни на один её вопрос. Они быстро спустились с лестницы, преодолели несколько поворотов и выскочили обратно в длинный коридор как раз тогда, когда двери лифта открылись. Шанталь резко затормозил, дёрнул ручку первой попавшейся двери, но та оказалась заперта. Тогда он всем телом навалился на дверь и вышиб её одним ударом, затянув внутрь за собой и Беренику. Она не устояла на ногах, её волосы взмыли в воздух, а там, где ещё секунды назад развевались её бледно-русые косы, вихрем пронёсся сноп пуль, врезавшихся в стену, пол и дверной проём. Ника упала на колени, зажмурившись от жуткого грохота, но не успела опомниться, как Шанталь небрежно схватил её под руку, рывком поднял с земли и потащил дальше. — Куда нам сворачивать? — на ходу спросил он. Двигаться приходилось интуитивно, потому как планировки здания Шанталь не знал и бывал тут не настолько часто, чтобы знать все ходы. Топот шагов гремел отовсюду. Часть группы направлялась со стороны лестницы, другая — с противоположного края, спустившись на лифте. Шанталь и Береника оказались в кольце, которое удавкой затягивалось на их шеях. — Куда бежать, мисс? Я не знаю дороги. — Нас чуть не застрелили… чуть не застрелили… Нас убьют. Это смерть. Боже мой, боже, — задыхалась Береника, кажется, ничего вокруг не слыша и не видя, пока Шанталь волочил её вслепую. Шаги становились громче. Шанталь расслышал даже голоса. Так близко? Он резко свернул вправо, пробежал через весь зал, но преследователи всё ещё оставались рядом. Двигались врассыпную, как обычно делают группы зачистки. Он свернул снова, но оказался в тупике. От Береники проку было мало — она якорем плелась за ним, причитая себе под нос что-то неразборчивое. Шанталь вернулся из тупика, но те жалкие секунды форы потерялись и на горизонте сквозь стеклянные стены Шанталь увидел их — людей, наглухо скрывавшихся под чёрной униформой с чёрными касками на головах. Стоило ему их заметить, как из их оружия градом посыпались пули. — Пригнитесь! — крикнул Нике Шанталь и та, какой бы заторможенной ни казалась, на крик среагировала моментально — пригнулась и продолжила бежать за ним. Стеклянная ширма на короткое мгновение покрылась десятками тысяч мелких трещин, а затем с треском разлетелась на куски, оставив после себя лишь зияющую дыру, сквозь которую продолжали лететь пули. Они врезались в стены, стеллажи, потрошили папки с бумагами, рикошетили в лампы и мониторы, снопами искр разрывая их на части под оглушающий грохот, от которого закладывало уши. Шанталь увернулся в сторону, ногой вышиб узкую дверь и нырнул туда вместе с Береникой, которая умудрилась дверь за собой захлопнуть. Череда путь вгрызлась в новенькую древесину, выдрав из неё сотни щепок разных размеров, взметнувшихся в воздух подобно праздничному салюту. — Сюда! — вдруг опомнилась Береника и потянула Шанталя вправо. — Так мы сделаем круг и сможем их обойти. Шанталь дёрнул ручку — на сей раз дверь легко открылась, и они оба оказались в помещении, похожем на складское. К стенам по всему периметру прилегали стеллажи и шкафы, загруженные лабораторным оборудованием, а пустое пространство по центру зала заполняли столы, на которых стояли другие столы, стулья и кресла перевёрнутые вверх тормашками. Береника, немного осмелев, ткнула пальцем вправо, указав на плохо различимую дверь в конце зала около стеллажей, забитых доверху стеклянными контейнерами и колбами. Добежав до двери, Ника резко потянула на себя ручку и впорхнула внутрь. Шанталь ринулся за ней, но не успел. Топот шагов за спиной свидетельствовал о том, что враги уже в зале. Шанталь ударил по двери, чтобы та захлопнулась за Береникой, а сам отскочил в сторону и спрятался за двумя сложенными столами. — Нет! — выкрикнула Ника и в тот же момент в дверь, стены и стеллажи вокруг неё ударили пули. Оставалось надеяться, что она успела отойти. Шанталь сидел на полу, прислонившись спиной к стеллажу. Пространство перед ним загораживали столы. И что дальше? Теперь группа разделится. Одни пойдут за Шанталем, а другие за Береникой. Если до этого она не попала под пули, то теперь у неё не оставалось ни единого шанса. Сколько их было?.. Трое? Вооружены. В полной экипировке. Что можно сделать им, будучи безоружным? Нужно раздобыть оружие немедля. Шанталь осмотрелся — ничего горючего, взрывчатого, режущего и, тем более, стреляющего. Единственный источник оружия в этой комнате — враг. Враг, который затих, и, кажется, перемещался на цыпочках. Стрелять по всему подряд без остановки не вариант — патроны не бесконечные. Решили загнать Шанталя в угол. Один пойдёт за Береникой, а двое наверняка за ним. Нужно помешать третьему добраться до неё. Шанталь тихо переместился между столами подальше от Ники. Каждый шорох, малейший щелчок и клацанье казалось громким. Нет времени на раздумья — нужно что-то предпринимать прямо сейчас. Шанталь огляделся по сторонам, посмотрел вверх и его осенило. Он тихо перебрался к соседнему столу, приподнялся и, коря себя за безумие, которое намеревался учинить, схватил со стола подножку штатива и запустил её вверх, прямиком по лампе. Молочного цвета стекло с искрами посыпалось на пол. Воздух заполнил запах гари, а соседняя лампа замигала. Враги мгновенно повернулись на звук и выпустили пару очередей по столу, из-за которого Шанталь ударил по лампе, но его там уже не было. Из-под другого стола полетела ещё одна железная деталь, ударившая другую лампу, а за ней ещё, почти полностью погрузив комнату в темноту. Силы следовало уравнять, господа. — Он вырубает свет! — грубо бросил один из голосов, приправив крик грохотом выстрелов. Голос незнакомый. Приборов ночного видения у них, похоже, нет. Хорошо. Один из трёх врагов подался к последней неразбитой лампе, решив, что Шанталь сунется её добивать. На автоматах загорелись фонарики, пучками света мечась по залу в поисках жертвы. Шанталь сделал глубокий вдох, а вместе с ним большую глупость, но и иначе никак. Вместо того чтобы удалиться от стрелков, он приблизился к крайнему из них со стороны Береники, приподнялся, скрываясь за столом, и со всей силы приложился по нему, сбросив стол на одного из врагов. Грохот падающего стола смешался со звуками беспорядочной пальбы, а затем и ударом чего-то металлического по последней лампе. Она замигала, но не рассыпалась, то полностью накрывая зал темнотой, то освещая лишь его части. Свалившийся стол оттолкнул стрелка вбок, потому тот не успел среагировать, когда на него обрушился ещё и Шанталь, намертво вцепившись в автомат. Двое других всего на мгновение запнулись, не решившись открывать огонь по своему. Не отпуская автомат, Шанталь извернулся, оказавшись за спиной у врага, и этим самым автоматом попытался его задушить. Дёрнул грубее, вдавив ствол под открытый участок шеи, не защищённый ни каской, ни униформой, отчего стрелок захрипел, будто захлёбывался водой. Пули ударились в пространство под ногами Шанталя, но не задели ни его, ни стрелка. Мигнул свет, Шанталь предпринял ещё одну попытку выдернуть автомат и на сей раз у него вышло. Он тут же прыгнул под столы и оттуда выстрелил в ближайшего к нему врага, повалив того на землю, но вот беда — в комнату прибыло подкрепление — ещё двое. В стол, за которым ещё секунду назад прятался Шанталь, ударили десятки пуль, откалывая куски древесины и прошивая её насквозь. — Он вооружён! — выкрикнул один из мужчин новоприбывшим. Шанталь еле успевал варьировать между мечущимися фонариками и очередями, от которых содрогались внутренности. Благо, освещение на его стороне, а ещё… звуки перезарядки. Выпорхнув из-под завала столов и кресел, Шанталь выпустил по врагам свою очередь и тут же кувыркнулся в сторону, избежав ответного огня. Со столов посыпалось железное лабораторное оборудование, подняв страшный гам, в котором еле различался чей-то стон. Попал в ещё одного? Кто-то сбросил вниз стулья, раскидав их по и без того захламлённому полу. — Там ещё девка. Иди за ней. С этим сами разберёмся. Шанталь опустился на пол плашмя и сквозь щель между столом и полом выпустил ещё одну очередь, надеясь, что та дотянется до ног мерзавцев. Послышался вскрик, сработавший как сигнал к атаке. Шанталь приподнялся, выстрелил на звук, кувыркнулся в сторону, улизнув от ещё одной очереди, и, стоило той заглохнуть, выстрелил в ответ. Галдёж прекратился. Стоны смешались с хрипами. Лампа мигнула и Шанталь увидел несколько распластавшихся на земле душ, одна из которых ещё подавала признаки жизни. Шанталь перепрыгнул через стол и опустился рядом с раненым. — Кто вы такие? Зачем вас прислали? — холодным тоном потребовал он, но из уст его жертвы вместо слов лилась кровь. Шанталь перебросил себе за спину лежавшее рядом со стрелком оружие и поспешил к двери, откуда эти безумцы явились. Один за другим он толкал столы, чтобы заградить путь потенциальному подкреплению, нагружая поверх столов стулья и привалив всё это одним из стеллажей. Когда дверь удалось заблокировать, Шанталь вернулся к убитым. С одного из них он снял кобуру с пистолетом и натянул её на себя, с другого стянул нож вместе с ножнами и закрепил вокруг бедра, а когда вытащил пару магазинов, заметил, что одного человека среди мертвецов не хватало. Тот, которому приказали следовать за Береникой… Он ушёл за ней. Перемахнув через труп, Шанталь бросился к дверям, за которыми исчезла Ника. Прислушиваясь, он двигался по залу с оружием наготове. Последнего из компании стрелков не было ни слышно, ни видно. Шанталь сворачивал интуитивно, дёргал двери в разные кабинеты и входил туда, где не заперто. Тела Береники не было, а значит, есть шанс, что она спряталась или сбежала. Выстрелы гремели над головой в самых разных точках, а изредка Шанталь слышал даже звуки перестрелки. Либо охрана сопротивлялась, либо кто-то из его группы тоже сумел завладеть оружием. — Береника, — тихо звал её Шанталь, заглядывая то в одну комнату, то в другую. Дверь стоящего в углу шкафа плавно приоткрылась и оттуда выглянула Береника. — Это ты… Это же ты! Ты выжил! — Где ещё один? Он шёл за вами. Стоило вспомнить о нём, как стрелок возник в коридоре, открыв огонь. Шанталь потянул Беренику к себе и оба скрылись за углом, куда ударили вражеские пули, отломив от стены небольшие кусочки. По воздуху потекла пыль, а Ника запищала и прижала ладони к ушам. Шанталь осторожно высунулся из-за угла и выстрелил. Завязалась перестрелка. После каждого выстрела Береника вскрикивала, покуда Шанталь, наконец, не попал стрелку в руку. Врага дёрнуло в сторону, тот вцепился в плечо и тогда Дилони его добил. Мужчина свалился на пол. Грохот затих, сделав всхлипы Береники слышнее. Подойдя к убитому, Шанталь опустился на пол и принялся шустро стягивать с него оружие. — Матерь божья, да он мёртв! — охала и ахала Береника, боясь подступиться к трупу, под которым уже собиралась кровь. Вслед за оружием Шанталь снял с него каску, начал стягивать ботинки… Парень лет тридцати неподвижно смотрел в потолок. Рот его был приоткрыт, а из него вытекала тонкая струйка крови. Увидев эту картину Ника едва не потеряла сознание, и чтобы не сомлеть, прислонилась к стене. — Ты его убил! — тон её почему-то звучал обвинительно. — Иначе он убил бы вас. И меня. Вы этого хотели? — Нет, — твёрдо, но всё так же обвинительно заявила она, наблюдая, как вслед за ботинками в ход пошли броня, куртка, штаны… Шанталь стягивал с трупа всю одежду. — Что ты делаешь? — нахмурилась она, изумлённо глядя на то, как Дилони за считанные секунды раздел труп. — Это вроде вандализм и святотатство. Но за сим дело не стало, потому что после трупа Шанталь начал раздевать и себя. Береника всё ещё таращилась на происходящее, испытывая один шок за другим. — Отвернитесь, пожалуйста, — попросил её Шанталь, но та продолжала на него смотреть, пока резко не осознала смысл озвученных слов. Отвернувшись, она ещё и закрыла глаза. Шанталь быстро сбросил с себя рубашку и штаны, натянув вместо них одежду, снятую с мертвеца. Куртка стрелка была в крови, но пятно плохо различалось на фоне чёрной ткани. Менять свою футболку на окровавленную Шанталь, конечно, не стал. — Можете поворачиваться, — тихо сказал Дилони, принявшись очень быстро шнуровать ботинки. Великоваты, но не критично. — Что ты… — Хмурилась Береника. — Что ты задумал? — настороженно спросила она. Зашнуровав на себе чужие ботинки, Шанталь набросил на футболку плотную куртку из грубой чёрной ткани и застегнул её по самый подбородок. Затем подтянул пояс на штанах и принялся цеплять на себя оружие. За считанные секунды из привычного себя он перевоплотился в одного из них. Пока Береника, всё ещё обескураженная, беспомощно на него взирала, Шанталь затащил труп за одну из ближайших дверей. По ту её сторону располагалась складская комната. Вернувшись, Шанталь собрал в комок свою одежду, стёр ею кровь с пола и стены, после чего бросил туда же, куда и мертвеца, а дверь запер. Подхватив с пола бронежилет с каской, он взял под руки Беренику, и они вместе побежали как можно дальше от эпицентра событий. Ника пыхтела, плакала и задавала вопросы, как будто Шанталь мог знать больше, чем она. Потерявшись в хитросплетениях кабинетов, просторных залов и коридоров, они, наконец, остановились, чтобы отдышаться. Спрятавшись за углом, Береника беспомощно сползла по стенке. — Что, чёрт побери, творится? — громче, чем следовало, прохрипела она, прижавшись лбом к прохладной стене. — Не понимаю. Почему нас пытаются убить? За что? Мы умрём, да? Нам отсюда ни за что не выбраться. — Она закрыла глаза и по её щекам потекли слёзы. — Я не хочу умирать. Не хочу, — убитым голосом говорила она, не сразу заметив, что Шанталь что-то пытается на неё надеть. Когда до Береники дошло, что он через голову натянул на неё бронежилет, она перестала всхлипывать и насторожилась. — Нет. Нет! Его должен надеть ты! Тебе он нужнее! — Я возьму другой, — спокойно пояснил Шанталь. — Где ты его возьмёшь? — Ника пробежалась глазами по периметру, но нигде бронежилеты не валялись. — Сниму с другого трупа. Её глаза округлились, а лицо Шанталя тронула лёгкая улыбка. — Как ты можешь быть таким! — Она хлопнула его по груди ладонью. — Ты что, не понимаешь? Они убьют нас! Мы больше не вернёмся домой! Нас даже похоронить не смогут, потому что никогда не найдут! — Береника… — Кто эти люди? Что плохого я им сделала? Откуда у них столько оружия? Как они вообще сюда пробрались? — Ника дрожала, лицо её побледнело, а голос срывался от снова и снова накатывавших слёз. Она дошла до той степени паники, что была чревата потерей сознания. Шанталь отпустил бронежилет и бережно обхватил Нику двумя руками за плечи. Та суетилась, мялась, отворачивалась, хныкала, но, в конце концов, посмотрела ему в глаза. Что-то в глазах Шанталя больше не позволило ей отвернуться. — Я не знаю, кто эти люди, но у меня есть догадка. Однажды что-то подобное уже случалось. До того, как вы пришли сюда работать, кое-кто уже устраивал подобный налёт. Осмелюсь предположить, что это снова они. — Они? — выразительно вторила Ника. — И что этим «они» нужно? — Вы сказали, что сегодня здесь собрались все причастные к Метаморфу, верно? — Береника кивнула. — Люди, с которыми мы столкнулись — группа зачистки. Думаю, они здесь для того, чтобы ликвидировать всех, связанных с новой технологией. — Прежде, чем Беренику накрыл новый виток паники, Шанталь по-прежнему спокойным тоном задал ей вопрос. — Мисс, откуда у штаба взялась эта технология? Она досталась ему от тех, кто покинул его прежде, верно? — Нет… Нет! Над Метаморфом работали мы! — Вы здесь работаете с недавних пор, а на его разработку должны были уйти годы, если не десятилетия. Ненадолго между ними повисло молчание, нарушаемое грохотом, глухими криками и беспорядочным движением. К счастью, где-то вдалеке. Пока что. Осознание пришло к Беренике не сразу. — Господи, они его украли… — Это только мои домыслы. Группа зачистки вооружена до зубов. Им определённо приказано уничтожить всех участников программы и, предположительно, наработки. Как я понимаю, всё связанное с Метаморфом, в том числе и сам препарат, хранится тут? Мисс, помните, что вы сказали мне тогда? — Лицо Береники вытянулось. Только она собралась заговорить, как Шанталь опустил руки с её плеч к ладоням. — Мне нужна финальная доза. Где хранится вещество? Я должен его достать. Ника расстроено покачала головой и указала пальцем туда, откуда они с таким трудом сбежали. Туда, где наверху гремела перестрелка. — Тебе нельзя туда идти. — Девушка отчаянно качала головой. — Это верная смерть! Нельзя! Там нас расстреляют за секунду! Шанталь размеренно перевёл дыхание и сдавил ладони Береники немного крепче. — Поступим так… Вы спрячетесь тут в надёжном укрытии. — Шанталь только начал говорить, а Береника уже запротестовала, тем не менее, он продолжил. — Вы спрячетесь, будете сидеть очень тихо и дожидаться меня. Я добуду препарат, вернусь за вами и мы вместе попытаемся выбраться из этого хаоса. — Нет! Не бросай меня, прошу, не бросай! — Береника беспорядочно цеплялась пальцами за плечи, локти и шею Шанталя, словно пыталась поймать выпорхнувшую из клетки пташку. — Не уходи, пожалуйста. Меня здесь убьют, убьют! Не оставляй меня, умоляю! Я хочу жить! Без тебя у меня нет никаких шансов. — Я вернусь за вами, обещаю. — Нет! Не вернёшься! Ты не понимаешь? Не слышишь, что творится наверху? — Береника указала пальцем вверх. — Тебя там убьют! У тебя никаких шансов против них. — Это не так, — мягко начал Шанталь, но его тихие слова терялись в потоке неконтролируемого лепета. Он вздохнул и опустил голову. Волосы с висков осыпались ему на лицо, скрыв его от Береники. Та неожиданно притихла. — Ты плачешь? — испугано спросила она и замерла. Шанталь, не поднимая головы, заулыбался, плечи его дрогнули. — Нет, — подняв голову, объявил он. — Но, если вы не возьмёте себя в руки, не исключаю, что это случится. Береника пристыжено отвернулась. На бледном лице проступили розовые пятна. — Послушайте меня, пожалуйста, — спокойным тоном заговорил Шанталь, обхватив её лицо обеими ладонями. Всецело завладев вниманием Береники, он продолжил. — Паникой делу не помочь. Мы с вами оказались в капкане, и если вы хотите выбраться из него, вы должны взять себя в руки. Это непросто, но вы обязаны, понимаете? Иначе мы не выживем. — Мы итак не выживем! Их слишком много и они вооружены! Что мы можем против них? — Я умею то же самое, что и они, Береника, — мягко возразил Шанталь и та затихла, размышляя над услышанным. — Я хитрее, а ещё у меня есть вы. Взяв с полки ближайшего стеллажа маленький блокнот с ручкой, Шанталь протянул их изумлённой Беренике. — Нарисуйте мне карту здания. Настолько подробную, насколько вспомните, — попросил он. — Я здесь ничего не знаю, но вы… вы тут работаете и знаете гораздо больше меня или их. — Шанталь глазами указал наверх. Береника зачаровано глядела на него, медленно хлопая мокрыми ресницами. Похоже, столь очевидное преимущество не приходило ей в голову. Она несмело приняла блокнот, открыла его, взяла ручку и начала очень быстро и криво чертить. — Прямо над нами расположены, в основном, рабочие кабинеты и ещё подсобные помещения. В другом крыле наверху — тестовые залы, лаборатория, холодильные комнаты и хранилища. — Быстро карябала Ника, за работой немного успокоившись. — Под нами несколько пустых уровней. Вернее, так мне сказали. Я там никогда не была. А под пустыми этажами находится котельная. — Лифты и лестницы тоже отметьте, пожалуйста, — попросил Шанталь, наблюдая за тем, как карта быстро обрастала новыми отметками. — Сколько есть выходов наружу из этого места? — Помимо того, которым тебя сюда приводили? Немного. Грузовые лифты из котельной ведут прямиком в шахты под терриконами. — Ника быстро отмечала их на карте. — Ещё есть грузовые лифты, спускающиеся к складам. Есть два аварийных выхода, один из которых ведёт не наверх, а в сторону. Это старый длинный давно опечатанный туннель. Выход из него далеко отсюда. Ещё есть вентиляционные шахты — они тоже ведут наружу. Кажется, всё… — сказала Береника и протянула Шанталю блокнот. Тот выдернул из него листок и какое-то время просто вглядывался в него, чтобы запомнить кабинеты и повороты. — Думаешь, мы сможем выбраться через один из этих ходов? — Группа зачистки наверняка выставила охрану около выходов, но у всех ли — вопрос. Пока Шанталь изучал карту, Ника застегнула на себе бронежилет, что Шанталь сразу же взялся исправлять. — Не стоит приспускать ремни, — пояснил он, подтянув их, а, следовательно, и саму броню выше. — Что вы собираетесь защищать? Брюшную полость? — улыбнулся Шанталь. — Бронежилет носится выше, чтобы защищать жизненно важные органы, мисс. — Почему он такой тяжелый? Я сутулюсь из-за него. — Иначе он бы вас не защищал. Эта модель ещё лёгкая. — Шанталь закрепил ремни и поправил так, как матери поправляют одежду на своих детях перед тем как выпустить их на мороз. Нарисованную Береникой карту Дилони спрятал в один из кармашков своей куртки, после чего вытащил из кобуры пистолет и протянул его Нике. — На всякий случай. Если понадобится выстрелить — не забудьте снять его с предохранителя. Без нужды не снимайте, чтобы не пораниться. Береника глазела на оружие, боясь не то что стрелять, а вообще прикасаться к нему. Шанталь осторожно вложил пистолет в её руки и указал на ряд тумбочек в углу комнаты. — Можете спрятаться там — внутри должно быть просторно, — сказал Шанталь, открыв дверцу. Чисто, сухо, сравнительно свободно, а между дверцами — небольшая щель, через которую можно смотреть наружу. — Если вдруг сюда пожалует кто-то из группы зачистки, он вряд ли обратит внимание на тумбы. Главное, сидите тихо и не показывайтесь никому на глаза. Береника закивала и прижала пистолет к бронежилету. Бледная и напуганная, но градус паники немного убавила. — Тот препарат… Достать его будет непросто, — глухо заговорила она. — Он хранится в криокомнате рядом с лабораторией. Обычно входя туда, нужно надевать спецодежду, чтобы не замёрзнуть, так что не задерживайся там. А ещё… В криокомнате много стеллажей с разными веществами. Тебе нужен прозрачный стеллаж №31128. — Береника помолчала. — Удачи тебе. — Спасибо. Вы очень мне помогли. — Улыбнулся Шанталь и уже собрался уходить, как вдруг Ника его окликнула, что-то выискивая в своих карманах. Наконец, найдя это, она протянула Шанталю пластиковую карточку. — Ключ-карта! В другом крыле много дверей, которые без неё не открыть, — пояснила она. Под звуки грохота и визга на этаже выше Шанталь спрятал карту в один из карманов и, подобрав волосы, натянул на голову чёрную каску. Теперь он выглядел практически так же, как и налётчики. Неприкрытым оставалось только лицо, потому Шанталь опустил толстую прозрачно-жёлтую пластину на глаза — защитные очки. Его облик тотчас переменился. На себя он уже не был похож. Оставалось надеяться, что и враги не сразу заметят притворщика в своих рядах.

***

Шанталь сумел пробраться к лифту незамеченным. По пути ему встретилось несколько человек в униформе — никто из них не обратил на него внимания. Даже в коридоре, когда двое бежали навстречу, и один из них случайно задел Шанталя локтем, те не придали значения этой встрече. Форма делала его невидимкой. Временно. Наконец, лифт прибыл, двери открылись и Шанталь зашёл внутрь. Его рука уже потянулась к нужному номеру этажа, как вдруг в коридоре послышались быстрые шаги. — Придержи лифт! — выкрикнул низкий мужской голос. Шанталь выглянул в коридор и увидел троих людей в форме. На короткое мгновение Дилони заколебался. Можно уехать самому — они всё равно не успеют добежать, но тогда Шанталь себя выдаст. С другой стороны, ехать в тесном лифте с тремя вооружёнными представителями группы зачистки, не похоже на безупречный план. Недолго поразмыслив, дверь он придержал. Три рослых мужчины втиснулись в кабину и стали спереди Шанталя. — О, нам на тот же этаж, — сказал один из них, обратив внимание на светящуюся кнопку на панели. Дверь закрылась, отрезав всех четверых от внешнего мира. Двое стрелков замешкались, поправляя принадлежности на своей униформе, а третий быстро глянул на Шанталя и отвернулся. Лифт тронулся не сразу и ехал медленно — очевидно, из-за неполадок. Шанталь слегка опустил голову и осторожно из-подо лба осмотрел по очереди всех стоявших перед ним. Их униформу, оружие, количество оставшихся магазинов, наличие ножей. Он молчал — остальные тоже не говорили. Все трое были выше его, как и большинство других стрелков, которых Шанталь уже встретил. Похоже, в эту группу набирали преимущественно рослых. Стоило Дилони об этом подумать, как другие, кажется, тоже начали замечать эту разницу. Тот, который уже поглядывал на Шанталя, снова на него покосился. Ещё один, стоявший слева, бросил через плечо короткий взгляд. Они переглянулись, и в воздухе повис немой, но такой напряжённый диалог. Они знают. Не пройдёт и нескольких секунд, как нападут. От натянутой тишины и давящих теснотой стенок кабины в ушах запищало. Слишком мало пространства для нападения. Ещё меньше для манёвров. Огнестрельное оружие бесполезно, а вот ножи и кулаки пойдут в ход. Время зациклилось в одной точке, как бывает, когда на часах садится батарейка, стрелка бьётся на месте и не может сдвинуться. Шанталь мягко выдохнул и нить нараставшего напряжения оборвалась. Он резко нырнул вниз и в этот момент над его головой пронёсся локоть одного и кулак другого врага. Шанталь потянулся к ноге одного из них и из-под ремня, закреплённого на ней, выдернул нож. Лезвие взметнулось вверх, будто выпорхнувшая птица, и вошло под подбородок того, чей кулак промахнулся. Рукоять ножа, а вместе с ней и руку Шанталя окропила тёплая кровь. Дилони увернулся от ещё одного удара кулака, откинулся к стенке, избегая столкновения с ножом, а затем прикрылся умирающим бойцом. Тот хватался за горло, хрипя, шатаясь и валясь на колени. Шанталь толкнул его на двух остальных, как вдруг дверь лифта открылась, а вместе с ней и дорога для подкрепления врага. Дилони быстро хлопнул по панели, заставив лифт снова поехать вниз. Один из двух метнулся на Шанталя с ножом — тот блокировал его удар, попутно извернувшись от удара второго. Теснота кабины не играла на стороне рослых противников, между которыми Шанталь мог петлять. Провернувшись вокруг своей оси, он вывихнул руку одному из стрелков, заставив того согнуться, после чего пригнулся и сам, пропустив над своей головой рывок толстого лезвия ножа сначала вправо, а затем и влево. Выкрутив руку захваченного сильнее, Шанталь ударил его запястье об железный поручень, обрамлявший периметр лифта изнутри. Повторный удар, но уже лезвием в ладонь — и нож выпал из руки мужчины, звякнув от столкновения с полом. Шанталь оттолкнул нож ногой, а владельцу рассёк шею. Хлынула кровь и тот повалился на пол. Последний уцелевший замахнулся на Шанталя двумя ножами сразу. Лезвие свистело, грубо рассекая воздух рядом с головой. В отличие от двух других мужчин, этот был примерно того же возраста, что и Шанталь. Более подвижный и резкий. Шанталь улизнул от удара, перепрыгнул через одного из убитых, увернулся от ещё одного замаха, а третий отбил своим ножом и атаковал в ответ. Подошвы скользили по залитому кровью полу, потому Дилони промахнулся, а его враг, извернувшись в сторону, успел нанести свой удар, но не дотянулся как следует, срезав лишь ремешок с плеча стратега. Ремешок полетел вниз, а противник занёс руку на Шанталя, и на сей раз Дилони воспользовался этим — перехватил того за запястье и потянул к себе, отчего враг сам нанизался на нож. Нож, который Шанталь держал на уровне живота. Лезвие вошло в плоть под бронежилетом. Парень вытаращил глаза и открыл рот, хватая воздух. Шанталь выдернул нож из его живота и, отвернувшись, полоснул ножом по шее. Брызги крови сыпанули на правую сторону лица Шанталя. Убитый свалился на пол, а дверь лифта уже стояла открытая. Тяжело дыша, Шанталь стёр с лица кровь, спрятал нож под ремешок на ноге и принялся обыскивать трупы. Те стеклянными глазами глядели в никуда. По ещё тёплой коже размазалась кровь. По оружию и форме тоже. Шанталь осторожно снимал с мертвецов то, что могло ему пригодиться — патроны, ножи и пистолет. Двери лифта то и дело порывались захлопнуться, но Шанталь им не позволял. Собрав всё полезное, он выволок трупы из лифта и только потом коснулся кнопки, вновь отправившись наверх. Только на сей раз он решил подняться на этаж выше нужного, а оттуда спуститься по лестнице, чтобы не светиться на фоне кровавого лифта. Чем выше он поднимался, тем громче становились звуки, а когда открылись двери подъёмника, в нос ударил тяжёлый запах горелой проводки. Шанталь осторожно ступил наружу и прислушался. Рядом никого не оказалось, потому он на всех парах с автоматом наготове поспешил к лестнице. В воздухе воняло гарью и дымом. Хаотичные выстрелы эхом переплывали из одного угла в другой, трещало и разбивалось стекло, кричали люди, что-то хлопало, ударялось, падало. Топот тяжёлых подошв слышался отовсюду. Сколько их здесь? Шанталь преодолел половину лестницы, когда почти в её конце увидел двух распластавшихся людей. Оба в белых халатах, щедро измазанных в красное. Шанталь держал оружие наготове, хоть и понимал, что те двое мертвы. Мужчина лежал вниз головой, а женщина упала на бок и невидящим взглядом смотрела в пол. Пытались сбежать, но даже лестницу покинуть не смогли. Наконец, Шанталь спустился и свернул. Большая часть ламп в коридоре была разбита вдребезги, а те, что ещё светили — мигали, гасли, снова загорались и постоянно трещали. Но и этого освещения оказалось достаточно, чтобы разглядеть, как группа зачистки смела всё на своём пути. Прислонившись к стене, сидела женщина в некогда белом халате. Голова опущена, с неё стекала кровь. Одежда разорвана от выстрелов, а на стене вокруг её силуэта отметины и выбоины, как будто какой-то безумец палил по ней дробью. Возможно, так оно и было. Дальше по коридору лежало в куче ещё трое. Мерзавцы расстреляли их в спину. Вокруг убитых пропитывались кровью разбросанные рваные бумаги, а у стены валялся простреленный планшет. Гарь смешалась с сырым удушливым запахом крови, к которому всё больше примешивался запах дыма. Что-то горело. Что-то неподалёку. Шанталь обошёл убитых, ощутив, как держащие автомат пальцы подрагивали. Слишком много смерти для одного дня. Большинство дверей выбиты, поломаны и прострелены. Шанталь переступил через кусок дверной ручки, заглянул внутрь и увидел, что там лежал человек в чёрной форме, а в паре метров ещё один. Кто-то из штабных сумел их убить. Вероятно, кто-то из его группы или охраны. Рядом других трупов не видно, а значит, тот, кто это сделал, мог выжить. Внимательно прислушиваясь, Шанталь свернул. Остерегаться следовало не только врагов, но и «своих», ведь те из-за формы могли принять его за одного из солдат группы зачистки. В следующем зале не уцелело ни одного компьютера. Местами сохранились их каркасы, но, в основном, все они превратились в труху. Тут и там валялись порванные провода — некоторые ещё и агрессивно искрили. С потолка свисал кусок трещащей лампы. В зале темно и прохладно. Один из компьютеров дымился, но система пожарной безопасности не сработала. Отключили? Определённо. В случае пожара, сигнал отправился бы в руководящие структуры штаба, и там узнали бы о чрезвычайной ситуации на объекте. Теперь же он полностью в осаде. Под компьютерными столами Шанталь увидел нескольких убитых. Ещё один лежал прямо на столе, не успев даже спрятаться под ним. В следующем зале ситуация оказалась не лучше. Стеллажи свалены, столы лежали на боку, куски кресел разбросаны по разным углам комнаты. Пол устлан бумагами, планшетами и предметами мебели. Как будто толпа варваров пронеслась. Шанталь прибавил шагу, прокручивая в голове карту и нашёптывая себе, куда и когда ему следовало сворачивать. Чем глубже в лабораторное крыло он проникал, тем сильнее сгущался дым, а грохот выстрелов отдалялся. Похоже, живых тут не осталось. Переступив порог тестового зала, Шанталь напрягся — тут лежало больше дюжины мёртвых тел. Мужчины и женщины, врачи и те, кто пришёл за последней инъекцией. Кто-то из них так и застыл сидя, кто-то лежал вниз головой; у кого-то была прострелена грудь, у кого-то — головы и конечности. Стены, панели, столы и аппаратура заляпаны кровью. Куски отделки валялись на полу, лавки и стулья разбиты, ширмы порезаны и завалены, а вместо окон — зияющие дыры. Наконец, Шанталь подобрался к одной из дверей, ведущих в криопомещение. Панель, к которой следовало прикладывать ключ-карту, прострелили — все её индикаторы погасли. Шанталь попытался отдёрнуть дверь в сторону, но та будто в землю вросла. — Ты чего тут бродишь? — бросил грубый голос позади. Шанталь замер, едва не позабыв о своей маскировке. — Срочно нужно подкрепление в складские помещения. Выродки там забаррикадировались и отстреливаются. — Сколько их ещё? — не оборачиваясь, спросил Шанталь не типичным для себя глубоким низким голосом. — Хрен их знает. Много. Чеши к ним сейчас же! Шанталь медленно развернулся, крепче сжимая оружие, но того, кто говорил с ним, в поле зрения не оказалось. Стоял за стеной. Заподозрил? Дилони смело направился вперёд, в одной руке держа пистолет, а в другой — нож. Если получится, типа лучше убрать тихо, ножом, чтобы звуками не приманить сюда других стрелков. Шанталь вышел в соседнюю комнату и прежде чем говоривший понял, что происходит, выбил из рук его оружие и быстро полоснул тому шею ножом взмахом вправо и влево. Мужчина, хватаясь за кровоточащую шею, повалился на колени и плюхнулся на пол. — Диверсант! Тут диверсант! Убил одного из наших! — во весь голос закричал кто-то неподалёку, выпустив в сторону Шанталя автоматную очередь. — Подмога, срочно! Дилони припал к полу, перекатился в сторону, заполз под стол, а оттуда кувыркнулся за широкий металлический сейф. И откуда этот тип свалился на его голову? Его точное местоположение Шанталь не рассмотрел, зато по выходящим выстрелам понял, куда следует бить в ответ. Стоило врагу отстреляться, как Шанталь осторожно высунулся и атаковал в ответ. Под прикрытием автоматной очереди он на полусогнутых перебежал к другому сейфу, постепенно подкрадываясь к двери, через которую можно выйти в соседнюю комнату. Шанталь присел за стенкой сейфа и пока в его сторону опять сыпались пули, перезаряжал своё оружие. Пули секли стены, мебель, аппаратуру и стёкла, ударялись об сейф, отскакивали и врубались в пол. Гарь в воздухе становилась насыщеннее, а под потолком неспешно расплывался дым. Шанталь глазами проследил за его источником, который вёл в ту сторону, где располагались холодильные комнаты. Не успела одна очередь отстреляться, как громом обрушилась ещё одна. Подкрепление? И сколько их ещё набежало? Грохот в комнате стоял такой, что впору было оглохнуть. Люди из группы зачистки, прикрывая друг друга огнём, продвигались к Шанталю. Дорогу к холодильным комнатам ему уже отрезали. Дверь, через которую он мог ускользнуть, тоже простреливалась. Сейчас бы не помешало иметь парочку гранат… Дождавшись, когда выстрелы поубавились из-за перезарядки, Шанталь выдвинулся ближе к краю сейфа, высунул руку и стал беспорядочно палить по врагам, чтобы заставить их хоть на секунду остепениться. Этой секундой он и воспользовался, направив автомат в потолок и прострелив все лампы в комнате. Куски стекла и пластика посыпались на пол, а на комнату обрушилась темнота. Стрелки потеряли бдительность, а Шанталю этого хватило, чтобы в один рывок наперегонки с кровожадными пулями броситься к единственному выходу. Он провалился внутрь следующей комнаты и сразу прильнул к стене, пропуская мимо хаотично летящие пули. Отыскав глазами ещё одну дверь, Шанталь бросился к ней, оббегая столы и стеклянные стены-перегородки. За одной из таких он свернул и потянул дверь за ручку. Заперто. Отступив на пару шагов, Шанталь выпустил в замок несколько пуль, вышиб дверь ногой и нырнул внутрь, слыша, как за его спиной разлетелось на куски стекло в перегородке. Он вбежал в новую комнату, налетев на густой молочно-синеватый дым, от которого тотчас закашлялся. Так вот где источник пожара… Огня в комнате почти не было видно, зато дым заполонил её от потолка и до пола. Шанталь прижал рукав к носу, стараясь дышать как можно реже. Лёгкие резко отторгали вонь палёной проводки, резины и прочих едких материалов. Шанталь пробирался наобум, не останавливаясь, слыша марш тяжёлых подошв, выстрелы и треск закоротивших проводков. Из компьютеров поднимались увесистые клубы дыма, а система пожаротушения не работала. По пути Шанталь пару раз врезался в столы, на одном из которых вспыхнул компьютер. Сенсорная панель расплавилась под звуки угрожающего треска. Почти наощупь Шанталь вырвался из задымленной комнаты в коридор. Если он правильно помнил, коридор должен вывести его к обратной части холодильной комнаты. Даже не дав себе отдышаться, сорвался вперёд по коридору, надеясь сбросить хвост и попасть в криокомнату до того, как его заметят. Нужная дверь обрисовалась совсем скоро, потому Шанталь на ходу вытащил ключ-карту, приложил её к панели и в этот момент погас свет. Что-то затрещало, затем раздался машинный вой и освещение начало появляться агрессивными вспышками. — Ну, же, давай, — переживал Шанталь, прижимая карту к панели. Панель же то полностью гасла, то светилась красным. Неужели доступ Береники перестал работать? Или карта не срабатывала из-за перебоев в энергоснабжении? — Давай, прошу… Красный цвет на мгновение сменился зелёным, дверь, зашипев, начала отъезжать в сторону, но застыла, когда освещение снова погасло. Шанталь боком просунулся в приоткрывшуюся брешь, еле как заталкивая себя внутрь. Ремешки куртки цеплялись за край двери, мешая, но, в конце концов, протиснуться внутрь удалось. Шанталь оказался в тесном коридоре ведущем непосредственно в холодильную комнату. В коридоре было холодно и темно. Включать свет Шанталь не стал, чтобы не привлечь к себе внимание. Из кармана куртки он вытащил мелкий фонарик, включил его на самый слабый режим и направил на дверь криокамеры. Питание извне относительно стабилизировалось, потому и ключ-карта сразу сработала. Дверь в холодильник открылась, и изнутри, растекаясь над полом, повалил поток холода. Очки моментально запотели, потому Шанталь поднял их вверх, глазами выискивая стеллаж с нужным веществом. Стеллажей, полок и шкафов тут оказалось больше, чем он себе представлял. По центру комнаты зигзагами располагались рабочие столы. По углам стояли сейфы. — Где же… — шептал себе под нос он, быстро переходя от стеллажа к стеллажу, выискивая нужный номер. Нумерация здесь была абсолютно не упорядочена. Шанталь водил фонариком по крошечным табличкам, беспокойно выдыхая клубы пара. На ресницах успел осесть лёгкий иней, а кожу лица стянуло и защипало. Когда Шанталь перешёл к очередному стеллажу, сзади послышался шорох, потому он резко обернулся, направив на звук дуло пистолета, а с ним и фонарик. Палец почти надавил на крючок, но за мгновение до выстрела оцепенел. — Ты?.. — спросил Шанталь, облегчённо выдыхая. Перед ним с поднятыми руками стоял Мартелл. — Где остальные? — Бегут сюда, — шёпотом сказал тот. Шанталь быстро пробежался по нему глазами. Безоружный. Без ранений. — Вы тоже не успели получить последнюю дозу? — спросил Шанталь и отвернулся к стеллажам. Нужный из них всё никак не попадался, а холод пробирал до костей. — Нет, не успели. И ты не получил? Что здесь, чёрт возьми, происходит… Дилони перешёл к очередному стеллажу, навёл луч света на табличку и увидел номер. 31128. Вот и он! За стеклянной дверцей на полках стояли небольшие запечатанные колбы в подставках. Шанталь потянулся к дверце, но на полпути остановился. Под ручкой виднелась замочная скважина. — Мартелл, ты видишь где-нибудь ключи? — окликнул того Шанталь, попутно стягивая с головы каску. Каску он опустил на стол, а фонарик взял в зубы. Перед выходом из дому Шанталь собрал чёлку назад и заплёл её в крошечную косичку, закрепив на затылке несколькими невидимками. Их-то он и вытащил из волос, чтобы использовать в качестве отмычек. Пальцы покраснели от холода, чувствительность в них ухудшалась, но ждать, пока Мартелл найдёт ключи, если они вообще хранились тут, некогда. Шанталь вставил в замочную скважину две выпрямленные невидимки и начал плавно водить ими внутри замка. Краем глаза он зацепился за стоявшие за стеклом колбы. На разных подставках написана разная буквенная аббревиатура. И что это значило? Какая колба ему нужна? Не мог ведь он забрать их вместе с подставками. В отражении стекла напротив Шанталь увидел, как Мартелл небрежно хлопал дверцами шкафчиков, выискивая ключи. Шанталь хотел бы сделать ему замечание о том, что тот слишком шумит, но ему в глаза бросилось кое-что другое. У Мартелла нет с тобой оружия. По крайней мере, внешне его не видно. Одет он был в обычную одежду, под которой трудно спрятать незаметно даже пистолет. Дилони вытащил изо рта фонарик. — С какой стороны ты прибежал? — спросил он. — Из подготовительного зала. Мы все там были. Еле выбрались. — Откуда ты знал, где расположена холодильная комната? — Один из врачей сказал. Я оторвался от остальных, запутался в коридорах, но всё равно нашёл этот сраный холодильник раньше всех. Шанталь повернулся к Мартеллу, направив луч фонарика прямо на него, отчего тот замешкался, прикрывая лицо руками. Одежда Мартелла оставалась чистой. Ни тебе крови, ни царапин. На руках и лице тоже ничего. Как можно пробежать из подготовительной комнаты в холодильную ни разу не испачкавшись? Если Шанталь всё понял верно, то группа зачистки накрыла участников Метаморфа как раз таки в подготовительной комнате. Там находилось большинство из них. Позже они разбежались по кабинетам и этажам, из-за чего теперь стрелкам приходилось их отлавливать. — Где твоё оружие? — не сбавлял оборотов Шанталь. — У меня нет оружия, — немного заторможено ответил Мартелл, хмурясь. — А к чему… эти вопросы? Что не так? Ты уже взломал замок? От стрелков Шанталь слышал, что кто-то забаррикадировался в другом крыле. Скорее всего, люди из Феху, которые в отличие от здешних медиков и учёных умели обороняться. И нападать. Мартелл сказал, что Феху идут сюда. Недолго думая, Шанталь поднял пистолет и направил его на Мартелла. У того глаза поползли на лоб. — Эй, ты чего? — выпалил Мартелл, тотчас взметнув руки вверх. — Как ты прошёл сюда без единой царапины и оружия? — Я просто обошёл их… мне повезло и… Шанталь надавил на спусковой крючок, прогремел выстрел и Мартелл резко отпрыгнул в сторону, ныряя за один из многоэтажных рабочих столов. — Ты что творишь, новобранец? Совсем крыша поехала? Зачем в меня выстрелил? — надрывно прокричал Мартелл. Шанталь осторожно подошёл к столу, из-за которого прозвучал крик, но там уже никого не оказалось. Не было там и крови. — Они тебя пропустили, не так ли? — спокойно спросил Шанталь, аккуратно обходя другой стол. Никого. Он крепче сжал пистолет и фонарик. По полу периодически мелькали обрывки теней. В том числе и человеческая. — Ты привёл их сюда. — Да что ты несёшь… Мозги себе тут отморозил? — выпалил Мартелл из другого конца комнаты. Шанталь подался туда, но Мартелла и след простыл. — Ты по всем стреляешь, не разобравшись? Никого я сюда не приводил! Я еле выбрался из той мясорубки, а теперь по мне палишь ты? Может, это ты их привёл? Может, Вестер был прав насчёт тебя? Шанталь приблизился к голосу и, прицелившись немного в сторону от тени, выстрелил. Прозвучал грохот — со стола повалилось несколько многоэтажных штативов с коробками, а затем один из них полетел прямо на полки с веществом. Шанталь быстро навёл фонарик на полки, ощутив, как сердце рухнуло вниз. Только он рыпнулся к стеллажу, по которому полилась жидкость, как в стеллаж полетело кое-что ещё. Зажигалка. Мартелл не прятался от Шанталя. Он отвёл его в противоположную сторону комнаты, чтобы… Огонь коснулся растекающегося вещества и оно немедленно воспламенилось, охватив две верхних полки жадным огнём. Подставки начали обгорать, колбы засвистели, взметая в воздух искры, а затем раздался взрыв, от которого на стеллаже вынесло стёкла, а Мартелла откинуло к стене. Пламя подобно изголодавшемуся дракону проглотило больше половины стеллажа и отчасти перекинулось на соседний. — Вот это да, — присвистнул, кряхтя, Мартелл. — Дрянь оказалась горючей. Они нас бензином накачивали, что ли? — Ты… выжил из ума, — с отвращением прошептал Шанталь, в чьих глазах отражался разрушительный огонь. Выстрел. Ещё один. Мартелл метался по комнате, словно вьющаяся по земле гадюка. — Что ты наделал? Шанталь надавил на спусковой крючок снова, но вместо выстрела прозвучал глухой щелчок, а за ним с потолка в разных частях комнаты повалил холодный пар. Загорелось тёмно-красное освещение, сменяемое таким же тёмно-синим. От этих вспышек и льющегося, как вода из крана, холодного пара помутнело в глазах, потому Шанталь упустил момент, когда Мартелл оказался рядом. Мартелл вышел из потока холода, будто его и не чувствовал, хотя поморщенное лицо предателя твердило обратное. Система пожаротушения здесь работала, а значит, она будет гнать морозный пар до тех пор, пока пожар не ликвидируется. А вместе с ним и Шанталь. В подтверждение его мыслей из динамиков заговорил скрипучий голос, требующий, чтобы люди покинули комнату, пока температура в ней не стала критической. Мартелл попытался ударить Шанталя в грудь, но он успел отпрянуть назад, увернуться от тяжёлого кулака и быстро нанести удар в ответ сначала в солнечное сплетение, а затем локтем в подбородок. Мартелла оттолкнуло назад и он почти попал под струю холода, но сумел от неё увернуться, после чего навалился на Дилони с новой серией ударов. Красный свет сменял синий. Вместо голоса в динамиках звучали короткие подвывающие звуки, сигнализирующие об опасности. Если неподалёку есть кто-то из группы зачистки, он обязательно услышит эти звуки и прибежит сюда. Нужно уходить как можно быстрее. Отмахнувшись от очередных нападок, Шанталь схватил Мартелла за воротник куртки и затолкал к одному из закрытых стеклянными дверцами стеллажей. Стекло под его весом треснуло и развалилось на несколько кусков. Мартелл особо удар не ощутил, схватив Шанталя аналогичным образом и ударив его об соседний стеллаж. Стекло посыпалось. Мартелл на ходу поймал один из осколков и замахнулся им на Шанталя, намереваясь всадить ему осколок в шею. Перехватив руку Мартелла, Шанталь рывком отвёл её влево от себя и заехал тому ногой в живот. Расстояние между ними увеличилось, потому Шанталь успел выскочить из той ловушки, в которую его загнали. Он увильнул от холодной струи, чувствуя, как всё сильнее стягивалась кожа на руках и лице, а дышать становилось больно. Лёгкие отказывались принимать настолько холодный воздух, да ещё и в таком количестве. Шанталь ринулся к двери, но уже перед самым её носом, рука предателя вцепилась в воротник куртки и потянула Дилони назад. Он извернулся, на ходу нанося удар с размаху, но Мартелл его блокировал и атаковал в ответ. Из его рта и ноздрей вырывались клубы пара, а ресницы посветлели больше обычного. Мартелл притворялся, что не ощущал мороз, но Шанталь видел, как у того уже стучали зубы. Когда Мартелл в очередной раз занёс руку, Шанталь крутанулся под ней, схватив за предплечье и локтем ударил того по зубам. Голова Мартелла откинулась назад и Дилони толкнул того прямо под струю холода, из-за чего послышался крик. Кровь болезненно сковала зубы и весь рот. Мартелл дёрнулся в сторону, сплюнул кусок зуба, а может, и нескольких. — Ах ты, сукин… — осёкся он, вытирая рот, когда заметил, что Шанталь уже стоял около двери. — Нет! — рявкнул тот и бросился к нему как раз в тот момент, когда Дилони приложил карту к панели, индикатор загорелся и дверь открылась. Шанталь вырвался наружу, но запереть Мартелла внутри не успел. Снаружи было так жарко в сравнении с холодильной комнатой, что Шанталь начал задыхаться, хватая воздух, как выброшенная на берег рыба. Но он бежал. Нёсся вперёд так быстро, как позволяли силы. Мартелл подался за ним следом, с хрипом стуча себе по груди кулаком. Воющие сигналы из холодильной комнаты удалялись. Тяжёлые удары подошв об пол в пустом коридоре били по ушам, как барабаны. Шанталь периодически оборачивался — Мартелл не отставал. Лицо его после холода раскраснелось так, что почти слилось цветом с волосами. Дилони отвернулся от него и, резко притормозив, со скрипом просунулся по полу. В дальнем конце коридора объявились силуэты двух людей. Шанталь бросился к первой же попавшейся двери — заперто. Следующая — то же самое. Тогда он увидел, что впереди есть поворот направо и махнул к нему, чувствуя, как с обеих сторон его нагоняли. Справа обнаружилась лестница. Шанталь быстро спустился по ней вниз, свернул и снова поспешил вниз, встрепенувшись, когда по пути ему попались три мёртвых дела. Оказавшись уровнем ниже, Шанталь свернул вправо и помчался по тёмному коридору. На ходу он пытался вспомнить, где примерно находится, и когда до него дошло, притормозил, отыскав кабинет, выполнявший функцию архива. Отойдя от двери, он разогнался и навалился на неё пару раз, после чего та распахнулась. Дилони вбежал внутрь, тихо прикрыв дверь за собой, после чего углубился в архив. Здесь хранились неинтересные будничные отчёты прошлых лет и прочая деловодческая ерунда, потому захаживали сюда нечасто, учитывая слой пыли на полках. Шанталь пробрался вглубь зала, пытаясь отдышаться. Лицо горело огнём. От холода и жары одновременно. На лбу сочилась кровь. Убранная назад в тонкую косичку чёлка почти развалилась, волосы растрепались. Куртка на левом локте порвалась, а в шнуровке ботинок застряли мелкие стёклышки. Шанталь выбрался из архива в пустой кабинет, а оттуда вышел в машинный зал, через который можно пробраться в то крыло, где осталась Береника. Дилони открыл дверь в тёмный коридор и в него тут же что-то врезалось. Это нечто имело до боли знакомый голос. — Не повезло тебе, шнурок. Я тоже знаю планировку, — сказал Мартелл, с дверей врезав Шанталю под дых. Он упал на пол, вслед за чем получил повторный удар туда же, но уже ногой. Воздух вышибло из лёгких, а в горле захлопнулся невидимый клапан, не дающий вдохнуть. Мартелл замахнулся снова, но Шанталь перекатился в сторону, оказавшись под одним из столов, а потом перекатился ещё раз, отдаляясь настолько, насколько это было возможно. Шанталь поднялся на колени и прополз под железными столами подальше от выхода, чтобы восстановить дыхание до того, как Мартелл снова накинется на него. — Так и будешь бегать от меня по загашникам как крыса? Мы могли разойтись мирно, но нет, тебе обязательно стоило засунуть в это дело свой нос. Прав был Вестер. От тебя одни проблемы. Ты же понимаешь, что теперь я не могу дать тебе уйти? Растреплешься обо всём, а мне такой вариант не подходит. — Ты и на прошлой миссии проштрафился? Тот парень, которого казнили, был вообще виноват или?.. — Не твоё псячье дело, малыш. Порадуй папочку — сдайся по-людски и не морочь мне голову. — Тебе нужно меня поймать — вот сам и разбирайся с тем, как это сделать. — Ещё и огрызаешься, — присвистнул Мартелл. — Два дня как рекрутом стал и уже пыжишься. Как ты вообще в Феху пробился? Тебя правда подослали за нами следить? — «Не твоё псячье дело. Малыш», — прозвучал ядовитый ответ из глубины машинного зала. Послышался раскатистый смех, быстрые шаги, переходящие на бег, а за ним и гулкое постукивание железа об железо. Теперь уже Мартелл, вооружившись, подкрадывался, а Шанталь петлял меж металлической аппаратуры, коей был набит этот зал. Судя по её состоянию, аппаратурой давно не пользовались, но регулярно чистили. Внушительных размеров металлические бачки, соединялись между собой трубами, расходящимися по сторонам, в потолки и полы. Между бачками располагались многоэтажные столы, конвейерные ленты и сложные механизмы, со стороны напоминавшие двигатели старого типа. Когда до дверей оставалось совсем немного, около них обрисовался Мартелл с длинным крепким прутом для прочистки механизмов. — Куда-то собрался? — спросил тот и обрушился с ним на Шанталя, колотя по поверхности стола, полкам и пространству под ним лишь бы достать его. Шанталь отполз назад, вынырнул между соседними бачками и побежал в обратную сторону — к той двери, около которой и столкнулся с Мартеллом. Тот понёсся следом за Дилони, метнув в него на ходу прут. Железо с грохотом ударилось об стальной резервуар, за которым на мгновение скрылся Шанталь. После удара он перемахнул через пару столов, как в старые времена на полосе препятствий, добежал до двери, но Мартелл снова сумел его достать, потянув за руку на себя. Шанталя откинуло назад. В него полетел крепкий кулак, от которого он извернулся, нагнулся к полу и ногой ударил Мартелла в грудь. Того откинуло назад, но он устоял. Превосходство в росте и весе давало о себе знать. Тогда Шанталь сделал несколько больших шагов к нему, одной ногой запрыгнул на ближайший стол, оттолкнулся от него, в прыжке обхватил его ногами вокруг шеи, крутанулся и повалился вместе с Мартеллом на пол. Тот грохнулся на спину, а Шанталь навис над ним, выдернул из-за ремешков на ноге нож и замахнулся. У Мартелла от удара об пол покраснело лицо и надулись вены на шее, но он сумел перехватить руку Шанталя и оттолкнуть её в сторону. Нож ударился в пол слева от головы рыжего. Шанталь замахнулся повторно, но, пыхтя, Мартелл снова сбил нож с траектории теперь уже вправо. Лезвие почти пришлось по виску, немного не дотянув. Шанталь замахнулся в третий раз, едва удерживая Мартелла в лежачем положении, но и этот удар он перехватил. Лезвие опускалось ниже. Шанталь давил на рукоять изо всех сил. Рука тряслась от перенапряжения. Чёрная копна волос полностью скрыла в тени его напряжённое лицо. Мартелл же толкал руку Шанталя с такой силой, что в какой-то момент нож начал подниматься. Мартелл вымученно кряхтел, однако постепенно инициативу всё-таки перенимал. Он давил сильнее и сильнее, словно поднимал слишком тяжёлую штангу, пока с рёвом не сбросил Шанталя с себя. Дилони откинуло назад, но он успел сгруппироваться, кувыркнулся и вскочил на ноги. Мартелл уже был рядом, потому Шанталь замахнулся на него ножом раз, другой, третий, но и Мартелл, как оказалось, хорошо умел балансировать. Один из ударов Дилони он сумел перехватить. Мартелл поймал руку Шанталя и вывернул её так, что тот припал на одно колено. Он выронил свой нож, но попутно выдернул из-за ремешков на ноге второй нож, которым махнул по руке Мартелла. Тот успел её отдёрнуть, но руку всё же зацепило. Шанталь ногой пнул лежащий на полу нож так, чтобы тот закатился под один из столов и не достался Мартеллу. Тому хватило секундного промедления Шанталя, чтобы схватить его за руку и перебросить через себя на соседний стол. Со стола с грохотом посыпались принадлежности, а сам Шанталь свалился по другую его сторону. Мартелл перемахнул через стол, готовясь добить Дилони, но тот, откашливаясь, успел заползти под ближайший стол, по-прежнему не выпуская из рук нож. Мир перед глазами расшатывался как маятник. На лбу сочилась кровь, болела лопатка и поясница. Шанталь выполз из-под стола и, хватаясь за его боковины, поднялся, как вдруг послышались голоса и в дверях за спиной Мартелла возникли люди. Рыжий резко обернулся, сразу узнав прибывших по голосам. — Новобранец — крыса! Это он привёл их сюда! Сукин сын сдал всех нас! — закричал Мартелл, тыча пальцем в Шанталя, едва Феху появились на пороге. Шанталь с самого начала не пытался завоевать расположение людей из Феху, и, вот, теперь это вылезло ему боком, когда те без раздумий открыли по нему огонь. С чего бы им не верить Мартеллу? Дилони скрылся за столом, на корточках оббежал металлический бак, об который яростно ударились пули, издавая закладывающие уши звуки. Рядом посыпалось стекло, тонкими будто нити лезвиями полоснув лицо Шанталя в нескольких местах. Сначала он не почувствовал ничего, а затем там, где по лицу протёрлись осколки, выступила кровь. — Я говорил вам! Говорил! — Триумф распирал Вестера изнутри. — Никого я не сдавал. Мартелл выдал вас сейчас и в прошлый раз тоже, — выкрикнул Шанталь, проползая под столом. — Что он несёт? — отдалённо послышался голос кого-то из группы. — Ему больше нечем оправдаться, — выплюнул Мартелл. Шанталь хотел сказать кое-что ещё, но дверь в другой стороне зала распахнулась и внутрь влетело три человека в чёрной форме. — Ложись! — завопил Вестер, когда автоматная очередь уже устремилась к его команде. Обрывочные выстрелы звучали с обеих сторон. Кто-то из Феху закричал. Шанталь, не вставая с пола, обернулся и увидел чью-то неподвижную руку в крови. Рядом лицом в пол лежал ещё один человек. Повернувшись обратно, Шанталь увидел мельтешение в правой части зала, откуда и стреляли участники группы зачистки. Он застрял меж двух огней. Буквально. Огнестрельное оружие Шанталь растерял по пути. Патроны истратил. С ножом против автоматов не поборешься. Что делать? Он прополз под столом, приняв курс левее, чтобы не попасться на глаза группе зачистки, и в то же время удалиться от Феху. Будет идеально, если они друг друга перестреляют. Шанталь постепенно подбирался к двери, через которую зашли стрелки, как вдруг в той части, откуда они стреляли, раздался выкрик, а за ним и звук падения тела на пол. Выстрелы прекратились с обеих сторон всего на мгновение, но этого хватило Шанталю для того, чтобы вырваться через распахнутую дверь, едва не попав, под ожидаемо сорвавшийся град пуль. Он свернул в коридор и, отчаянно помогая себе руками, побежал как в последний раз, свернув за первый же попавшийся угол. Позади слышался грохот и крики. — Вестер, надо убираться отсюда! — кричал кто-то. — Нет, этот щенок сбежит! Ты что не понимаешь? Мне нужна голова этого сраного стукача! — Придурок, да хер с ним! Неужели его голова нужна тебе больше собственной?.. Делай, что хочешь! Я за тобой не пойду. Я сматываю удочки. — Если его не убрать, будут проблемы, — послышался голос Мартелла. — Хотите, чтобы вас слили Палачу? — Всрался мне твой Палач, Марти! — Фиг с ними, Вестер. Найдём и прикончим ублюдка сами, — заявил Мартелл, в ответ на что прозвучал довольный голос Вестера. — Давно пора. Шанталь бежал на пределе возможностей, но тело начинало его подводить. Грудная клетка болела от ударов, а дыхание так и не нормализовалось. В дальнем конце коридора показались люди. Кто-то из группы зачистки услышал, что творилось в этом секторе. Шанталь развернулся назад, пытаясь сориентироваться. Недолго думая, приложил ключ-карту к двери, которая открывалась не при помощи ручки. Индикатор загорелся зелёным и Шанталь вбежал внутрь. Лабораторный блок. Если его преодолеть, есть шанс обойти и Вестера, и группу зачистки с другой стороны. А ещё там располагался лифт и неподалёку — лестница. Дилони быстро пробежал через один блок, затем другой и третий, а когда ринулся к четвёртому, по ту сторону частично прозрачных дверей он увидел людей из Феху. Те мчались прямо ему навстречу. Двое из них бежали спиной вперёд, держа автоматы наготове. Похоже, отстреливались от погони. Вскоре показалась и погоня. Двое бегущих к дверям кричали на ходу, чтобы Шанталь открыл их — ключ-карты у них нет. Шанталь стоял по ту сторону со своей картой, но открывать дверь не спешил, хотя прекрасно видел, что в этом зале Феху могли перестрелять как мишеней в тире. Оружие было всего у двоих, среди которых Дилони признал Вестера. Мартелла в зале почему-то не было. Шанталь тревожно огляделся по сторонам. Куда подевалась эта рыжая напасть? Он ведь следовал за Вестером. Где он теперь? — Открой дверь! Быстро! Открой! — кричал один из друзей Вестера, отчаянно хлопая ладонями по прозрачной части двери. Его звали Фейр и он прекрасно видел в руках Шанталя ключ-карту. А ещё Феху стреляли по нему и собирались убить. К Фейру присоединился Наори, бросаясь на дверь так, будто надеялся выбить её своим телом. — Пожалуйста, открой! Слышишь? Открой чёртову дверь! Звуки изнутри плохо доходили наружу из-за системы звукоизоляции, а доходившие терялись в грохоте, создаваемом оружием. В какой-то момент у Вестера закончились патроны и он отступил. В воздух взмыл пучок крови, отпечатавшийся на прозрачном стекле двери. Бросавшегося на дверь Наори расстреляли. Шанталь отступил на шаг, коря себя за промедление. Вместо того, чтобы уносить ноги, он не мог сдвинуться с места, потому что уйти значило — обречь всех этих людей на казнь. Не все из них хотели Шанталя убить, но если он откроет дверь, то выберутся и такие как Вестер. Такие, кому голова Шанталя нужна не меньше, чем группе зачистки. Так какая между ними разница? Если Дилони убивал стрелков, то и Феху не следовало жалеть. К двери прильнул Вестер, крича так, что изо рта едва не пошла пена. Он колотил по двери в то время как ещё один человек из его команды рухнул замертво. Мишени в тире… Надежда в глазах Фейра, с которой он прибежал к дверям, потухла. Он больше не стучался и ничего не говорил, просто глядя Шанталю в глаза. Дилони поднял руку, только в ней была не карта, а нож. Нож, который встрял в сенсорную панель трижды. Её нутро вывалилось наружу. Индикаторы погасли. Проводка закоротила. Фейр с разомкнувшимися губами смотрел на то, как Шанталь не просто не открыл для них проход — он его запечатал. Учитывая, что двери з защитой, даже группа зачистки при помощи автоматов проломить их не сможет. Шанталь медленно отступал назад, не отводя взгляда от разъярённого Вестера, сопротивлявшегося до самого конца, пока пуля не прошила его голову. Кровавые брызги отпечатались на стекле, тонкими нитями стекая вниз. Во рту пересохло. Голова закружилась. Наваждение сошло на нет и Шанталь сорвался с места, плохо соображая куда бежал. Его бросило в жар. На лбу выступил пот, к которому липли растрёпанные волосы. Где-то в области желудка мутило. Учитывая, что сегодня он практически ничего не ел, тошнить могло и от этого. Либо от того, что он только что опять подписал смертный приговор людям. Тошнота усилилась и Шанталь остановился часто-часто дыша. Из-за него они погибли. Он мог открыть дверь, мог. Но тогда Феху убили бы его. Зачем переживать о тех, кто не стал бы переживать о нём? Умом он это понимал, а тело отказывалось принимать реальность. Эти люди не простые мишени в униформе. Шанталь год ездил с ними на учения. Не все из них были плохи. Не все из них заслуживали смерти. Если вообще заслуживали… Придерживаясь стенки, Шанталь выпрямился, стараясь утихомирить дыхание. Расфокусированное зрение обрело чёткость. Под покровом полумрака в дальнем конце коридора виднелся лифт. Наконец-то. Толком не отдышавшись, Шанталь сорвался с места и махнул к нему. До лифта оставалось всего ничего, как вдруг из темноты одной открытой двери вырвалось нечто, что сбило Шанталя, отбросив его к стене. Налетевшим на Шанталя «нечто» предсказуемо оказался Мартелл. Оттолкнувшись от стенки, Дилони прильнул к двери подъёмника, приложил палец к панели и нырнул вниз, вовремя избегая прямого столкновения с кулаком, летящим в его голову, но на следующий выпад он среагировать не успел. Мартелл набросился на него со спины, обхватил двумя руками и завалился вместе с Шанталем в только открывшуюся кабину лифта. Дилони уже хорошо уяснил, что у его противника сильные руки и крепкое тело. Биться с ним лоб в лоб не вариант, а удушающих захватов лучше избегать, потому как их можно и не пережить. Отбившись ногами, Шанталь перекатился в сторону и поднялся с пола почти одновременно с Мартеллом, заслонившим собой выход из лифта. Тот наощупь коснулся кнопки на панели, отправив лифт наверх. Двери закрылись. Шанталь оказался отрезан от всего того, что давало ему возможность маневрировать. — Дальше что? — скептично спросил Мартелл. На его побитом лице растянулась улыбка, какой за всё время совместных учений Шанталь не видел ни разу. Кулак Мартелла прошёлся над головой Шанталя. Он успел от него увернуться, нырнув вниз, и оттуда нанёс удар Мартеллу в живот. Рыжий пригнулся, закашлявшись, что Шанталь использовал, схватив его за воротник и со всей силы толкнув Мартелла в стену. Но он словно и не почувствовал этого, аналогичным образом ударив Шанталя. Они толкали друг друга от стены к стене расшатывая кабину так, что лампа над головой начала мигать. Перед глазами Шанталя и Мартелла то потухало, то светлело, из-за чего отбиваться приходилось частично вслепую. Мартелл и Шанталь прикладывали один другого то об стену, то об дверь, отчего по стенкам лифта растекалась еле ощутимая вибрация. На сенсорной панели загорелся красным индикатор с восклицательным знаком по центру, а затем погас вместе со светом. Движение лифта замедлилось. Шанталь, еле извернувшись от очередного удара, упал на одно колено. Пригнулся, пропуская повторный, и другой ногой сбил Мартелла с ног. Рыжий не упал плашмя, как задумывалось, а успел схватиться за металлический поручень, по периметру обрамляющий кабину лифта. Из-за этого он успел подняться быстрее Шанталя и, опираясь на поручень, ударить Дилони ногой в грудь. Шанталь машинально прижал ладонь к груди, задыхаясь и хрипя. Лицо налилось краснотой, на глазах выступили слёзы, а лёгкие бойкотировали работу. Мартелл воспользовался шансом и, выдернув из-за ремешков на штанах Шанталя нож, замахнулся им прямо ему в голову. Дилони заставил себя пригнуться, и нож ударился об кабину. Он отполз в сторону, повторно отвернувшись от пролетевшего перед лицом лезвия, полоснувшего ему скулу, щеку и переносицу. Лёгкие сжались, словно шарик, с которого спустили воздух. Горло подобно осколкам стекла раздирал кашель. Мартелл замахнулся в третий раз и тут Шанталь понял — теперь он столкновения не избежит. Свет в кабине замельтешил и погас, а когда загорелся вновь, лезвие уже входило в его тело. Шанталь закричал, ощущая боль в руке, груди и боку. Освещение снова замельтешило. Мартелл собрался выдернуть нож, но Шанталь вместо того, чтобы позволить ему это, тоже схватился за нож и, хрипя, из последних сил приложился по Мартеллу ногой. Тот отпустил рукоять и тогда Шанталь выдернул его сам, снова завладев своим оружием. Окровавленной рукой он хлопнул по сенсорной панели, заставив двери лифта открыться. Только Мартелл рыпнулся к Шанталю, как тот, опираясь на локти, с силой ударил Мартелла ногой, выбросив, наконец, того за пределы кабины. Раненной рукой Шанталь коснулся панели, и двери начали закрываться. Мартелл бросился обратно в лифт и до того, как створки захлопнулись, успел одной рукой вцепиться в их край, а другой потянулся в кабину, норовя ухватиться за Шанталя. Побитые после длительной борьбы пальцы Мартелла прошлись почти перед лицом Дилони. Крепко сжав нож, Шанталь замахнулся и пронзил им руку Мартелла насквозь. Тот закричал во весь голос. Лампа в потолке замельтешила усерднее. На пол закапала почти бордовая жидкость. Дилони выдернул нож. С руки Мартелла потекла кровь, и тот машинально отдёрнул её на себя из кабины лифта. Двери закрылись. По ту сторону неуёмный Мартелл колотил по ним уцелевшей рукой. Подъёмник неспешно поехал вниз. Шанталь отполз назад и прислонился к холодной стенке лифта, пытаясь отдышаться. Его правая рука кровоточила, оставляя после себя кровавые следы на полу. Пятно крови около двери принадлежало Мартеллу. Шанталь опустил руку с окровавленным ножом, откинул голову назад и закрыл глаза. Дышать удавалось через раз. Сердце билось с ненормальной частотой. Порез на лице неприятно щипал. Часть волос прилипла ко лбу, щекам и губам. Жарко. Больно. Болели рёбра. Шея. Рука и грудная клетка. Рука… Шанталь открыл глаза и присмотрелся к ране. Та кровоточила и пылала адским пламенем. С ней нужно немедленно что-то делать. Дилони сглотнул и посмотрел на двери, когда те разъехались в стороны, впуская внутрь духоту. Пора выходить. Кое-как он заставил себя подняться и выйти на уровне, где располагались котельные. Он ступил в сумеречный коридор, заполненный массивными трубами, тянувшимися вдоль стен, под низкими потолками и решётчатым полом. Трубы источали жар. В душном пространстве смешались ароматы топлива и выгорающей краски. Шанталь тихо продвигался внутрь, желая убраться от лифта подальше и, наконец, перевести дух. Петляя по жаркому лабиринту, он таки нашёл укромный уголок около бетонной стены, где и пристроился. Первым делом Шанталь проверил карманы куртки на предмет таблеток или хотя бы пластыря, но ничего пригожего в них не обнаружилось. — Просто роскошно, — проговорил сам себе Шанталь и принялся стягивать куртку. На этом уровне было так жарко, что избавившись от неё, он ощутил блаженное облегчение. Грубая ткань, может, и защищала от минимальных повреждений, но тело в ней задыхалось. Немного приподняв измазавшийся в крови рукав футболки, Шанталь, наконец, рассмотрел рану. Та продолжала кровоточить. Воспаление только усиливалось, а обработать её нечем. Дилони осмотрелся. Вряд ли на этом уровне можно найти аптечку. Зато наверху она точно есть. Мартелл наверняка отправится её искать. Стараниями Шанталя убиты люди из Феху. Выходит, он фактически сообщник напавших. Он помог им. Это весомое нарушение устава. Если кто-нибудь в штабе узнает, что Шанталь сделал, ему выпишут смертный приговор и отправят по его душу Палача. Безумный Мартелл выдаст Шанталя при первой же возможности, сильно приукрасив и извратив историю. Один раз ему уже поверили — поверят и во второй. Шанталь посмотрел наверх. Этого ненормального нужно убрать. Мартелл наверняка точно так же думал про Шанталя. Не имея альтернативы, Шанталь отрезал часть куртки, сделав из неё несколько длинных лоскутов. Самый широкий лоскут он скрутил трубочкой, а остатки куртки спрятал за одной из труб, случайно задев её пальцем. Горячая. Даже очень. Шанталь проследовал за направлением широкой двойной трубы, свернул и углубился в горячий лабиринт. Дышать здесь становилось всё труднее. Видимо, проблемы с вентиляцией таки есть. Шанталь прошёл мимо внушительного размера котлов, от которых исходил такой жар, что обжечься можно даже не касаясь их. Посмотрел на свою рану и снова на котёл. Вздохнул. А что ещё оставалось? Истекать кровью не вариант. Шанталь обошёл котёл с другой стороны, пристроившись около колена, выходящего из котла. Между плечом и локтем зиял порез. Кровь стекала вниз по руке, а оттуда на решётчатый металлический пол. Шанталь сделал глубокий вдох, прикусил многократно скрученный лоскут зубами и прислонился раной к раскалённому металлу колена, выступавшего из котла. Хрип смешался с гортанным криком, теряясь в плотном комке грубой ткани. Шанталь задержался около котла на несколько секунд дольше, чем следовало, после чего отпрянул и повалился на колени. Как будто другой боли ему не хватало. Теперь ещё и ожог, из-за которого хотелось содрать с себя кожу до кости. Тряпка выпала из его рта. Руки тряслись. Шанталь старался равномерно дышать, чтобы организм успокоился. Покосившись на рану, он нахмурился. Добился чего хотел. Кровь остановилась, правда, теперь руку украшал тошнотворный ожог. Шанталь вытащил из кармана в штанах ещё один отрезанный кусок куртки и, кривясь от боли, обмотал им рану. Дилетантская первая помощь, но на большее пока рассчитывать не приходилось. Шанталь уже собирался подниматься с пола, как вдруг ему кое-что бросилось в глаза. Кое-что под котлом. Он приблизился, нырнул вниз поглубже и увидел там кучку скреплённых между собой широких пластин с крошечной пластиковой коробочкой, на которой еле светился индикатор. В глазах Шанталя мелькнуло понимание. Это была взрывчатка. Много взрывчатки. Он поднялся и немного заторможено осмотрелся. Подался к ближайшему котлу, заглянул под него и нервно поджал губы. Под ещё двумя котлами Дилони обнаружил то же самое, а остальные и проверять не стал. Группа зачистки пришла уничтожить людей, а вместе с ним и исследовательский центр. Они не могли подорвать его сразу, потому как им необходима подтверждённая смерть каждого участника Метаморфа. Когда группа ликвидирует все цели, исследовательский центр взлетит на воздух и сгорит дотла.

***

На том уровне, где Шанталь оставил Беренику, было тихо. Он не рискнул подниматься так высоко на лифте, проехав вверх всего пару уровней, а дальше пошёл по лестнице. За это время он никого не встретил. Живого. Такая тишина напрягала. Стрелки не могли уйти, не завершив свою миссию. В живых оставались ещё, как минимум, двое: Шанталь и Береника. Хотя точной информацией о ней Дилони не распоряжался. Конечно, группа зачистки могла плюнуть на тех нескольких, кто ещё оставался в живых, и просто подорвать исследовательский центр, но верилось в это с трудом. Скорее всего, основную массу мишеней стрелки перебили, потому теперь отлавливали последних уцелевших. А для этого лучше не шуметь. Шанталь без проблем проник на нужный этаж. Гробовая тишина. Местами виднелись следы выстрелов на стенах, выломанные двери и разбитые компьютеры. Свет горел так-сяк. Шанталь старался избегать открытого пустого пространства и, не поднимая головы, поглядывал наверх в поисках камер видеонаблюдения. С их помощью могли отслеживать выживших. Если это так, то, вероятно, за Шанталем уже послали группу головорезов. Сколько их здесь? Едва ли к ним могло прийти подкрепление. Потери у группы зачистки должны быть значимыми — кого-то обезвредил Шанталь, кого-то — Феху. Возможно, сработала и охрана. То есть стрелков предположительно осталось не так уж много. Прицельное отлавливание таких как Шанталь станет их приоритетом, а у него даже пистолета нет. Нужно раздобыть оружие. Шанталь заглядывал в некоторые залы и даже находил там тела в чёрной форме, но оружия при них не было. Свои забрали, чтобы мишеням не досталось? Или мишени и забрали? И где Мартелл? Едва ли он мог покинуть центр, не лишив Шанталя головы. За углом послышались шорохи. Шанталь тут же прильнул к стене, спустившись по ней на пол. В зале было темно, но из соседней комнаты сюда падал свет. В этом свете Шанталь и разглядел силуэт… крысы. Одна из тех, которых ему показывала Береника? Крыса вдруг припугнулась и убежала. Услышала что-то, чего не слышал Шанталь? Её слуху он доверял больше, чем своему, потому, тихо ступая с пятки на носок, углубился в темноту зала, являвшегося, похоже, лабораторией. Едва ли камеры в исследовательском центре оснащены приборами ночного видения, а значит, темнота сейчас — лучший друг. Здесь группа зачистки слепа. Шанталь тихо пробирался дальше, надеясь, что верно помнил ходы и залы, нарисованные ему Береникой. Зная хотя бы примерный план местности, прятаться легче. Ещё бы раздобыть оружие… но где? Нельзя идти за Береникой без него. Первое столкновение со стрелками — и они трупы. Снова шорохи. Дилони притих, прислушиваясь. На полу мелькнул обрывок чьей-то тени и еле слышный скрип ботинок. Шанталь успел прилично отдалиться от входа в зал, но скрип всё равно расслышал… Он посмотрел на свои аналогичные ботинки и без раздумий взялся стягивать их с ног. Тихо спрятав их под одним из столов, Шанталь продолжил где-то ползти, где-то пробираться на корточках, лишь бы не издавать ни звука. Его преследователи двигались так же тихо, но ботинки выдавали их местоположение. Шанталь отдалился от них в сторону, наощупь ориентируясь в тёмном пространстве. Нащупав поворот, осторожно преодолел его и выбрался в… коридор? Туннель? Как Дилони ни всматривался, практически ничего разглядеть не получалось. Чтобы хоть примерно иметь представление о том, где он находился, Шанталь мягко касался пространства вокруг себя кончиками пальцев. Так слева он нащупал что-то железное. Решётчатое. Уходящее вверх. Лестница между этажами? Шанталь подобрался к ней ближе и нащупал ступени. Если он действительно попал в коридор, то с другой его стороны сюда уже могли направляться стрелки, чтобы зажать Шанталя в кольцо. Соваться вперёд опасно. Нащупывая себе путь, Шанталь пополз по лестнице наверх. Двигался мягко и бесшумно, от ступени к ступени поднимаясь выше. Поручней он не нащупал. Вероятно, лестница нужна для технического обслуживания, потому высоко по ней не забраться, да и не этого Шанталь от неё ожидал. Вскарабкавшись на высоту в полтора человеческих роста, он отстранился назад, прислушиваясь. Скрип ботинок приближался. Кажется, стрелков трое. По залу мелькали лучи фонариков, изредка падающих в коридор. Дилони сидел неподвижно, глазами бегая по решётчатым ступенькам, по которым свет тоже порой скользил, хоть до Шанталя и не доставал. Фонарики приближались. Где-то отдалённо послышались звуки выстрелов, глухие крики, а затем и взрыв. Шанталь напрягся, глядя в потолок. Шум доносился сверху. Группу зачистки звуки тоже смутили. Фонарики задёргались. Послышалось шуршание курток. Похоже, они пытались связаться с теми, кто наверху. Что там могло взорваться? Напрягая слух, Шанталь услышал, как один из компании вышел из зала. Наверное, отправили проверить ситуацию наверху. Взрыв повторился. Тишина. Ботинки не скрипели. Стрелки застыли, выжидая. Едва ли так могла отбиваться Береника, а значит, уцелел кто-то ещё. И завладел оружием. Шанталь поджал губы, надеясь, что оставшиеся двое не уйдут следом за напарником, а сунутся таки в коридор. И, будто услышав его пожелание, они сделали это. Шанталь выжидал. Выжидал, когда те переступят через порог, когда свернут вправо и… Он выпрыгнул из своего укрытия, свалившись прямо на одного из стрелков. Второй пошатнулся, но устоял. Свет фонариков замельтешил во все стороны. Шанталь успел выдернуть оружие упавшего и прикрылся его телом, когда второй стрелок направил на Шанталя автомат. Стрелок не хотел открывать огонь по напарнику, потому секундная заминка стоила ему собственной жизни. Дилони выстрелил. Второго он ударил несколько раз прикладом, после чего вытащил нож и быстрыми прицельными ударами вонзил его в щёку, шею и полоснул глотку. Захлёбываясь кровью, стрелок повалился на пол. Шанталь быстро обыскал обоих, забрав у них то, что позарез ему нужно — пистолет, патроны, ещё один нож и автомат. Последний Дилони перебросил через плечо, наготове держа пистолет, с которым ему всегда справляться было легче. Магазин он закрепил за пояс. Пули насыпал в карманы. Наверху опять что-то взорвалось. Шанталь глянул в потолок. Взорвалось прямо над ним. С потолка посыпалась пыль. Нужно найти Беренику. Миновав тёмный зал, из которого он сюда пришёл, Дилони снова оказался в коридоре. Тут и там зазвучали выстрелы. Этажом выше. Что там творилось? Донельзя вовремя. Шанталь поспешил, преодолеть коридор и лестницу. Он сворачивал опять и опять, надеясь, что ничего не перепутал, пока почти впритык не нарвался на выбежавших стрелков. Шанталь сдал назад и побежал обратно, чтобы скрыться за недавним поворотом, слыша, что враги увязались за ним. Он свернул ещё дважды, дёрнул дверь на себя и на полном ходу налетел на ещё одного стрелка. Они столкнулись друг с другом, но оба устояли, даже не обронив своё оружие. Шанталь поднял голову и оторопел. — Ты чего такой раздетый? — услышал он в свой адрес. Кэмерон потянулся стягивать со своего лица повязку, но Шанталь его тут же пресёк. — Не надо. Здесь камеры. — Дилони перевёл дыхание и всё так же оторопело задал вопрос. — Что ты тут делаешь? — Ты сам меня позвал. — Под повязкой не было видно его лица, но Шанталь знал, что Кэмерон улыбался. — Я не думал, что сигнал дошёл. Грохот наверху… Это был ты? — Кэм кивнул. — За тобой идёт хвост? — Двое или трое. — Значит, сначала нужно избавиться от моих. Шанталь прислушался и осторожно выглянул из-за угла, но стоило ему это сделать, как прогремели выстрелы, от которых он едва успел спрятаться. Мелкие кусочки отделки обсыпались со стены. — С рукой что? — спросил его Кэмерон, нависая рядом. — И где носки потерял? — Хорошо, что не голову. Вместе с ботинками Шанталь снял и носки, чтобы не скользить по полу, а от куртки избавился ещё в котельной, расхаживая теперь по холодному исследовательскому центру в футболке и босым. — Скажи вкратце кто эти типы и что тут происходит. Штабные? — Нет. Да. Это отступники. Они собираются взорвать котельные. Перебили почти всех, кто тут был. Я тоже мишень. Как ты проник сюда? — Вооружился. — Как нашёл меня? Кэмерон приподнял рукав на своей куртке, демонстрируя запястье с такими же часами, как у Шанталя. — В твоих часах маячок. Ты не знал? Я думал, ты разберёшь их сразу и выбросишь его. — У тебя много патронов ещё? — спросил Дилони, прислушиваясь. Чтобы пробраться так глубоко внутрь лабиринта, следовало потратить немало патронов, потому ответ очевиден. Шанталь снял с себя автомат и вручил его Кэму, а сам на мгновение высунулся наружу и выстрелил из пистолета. Стрелки тут же ответили пальбой по тому углу, за которым скрывались Шанталь и Кэмерон. — У этих тоже ещё есть. — Не стреляй. Подпусти их ближе, — шепнул Кэм, снимая с плеч рюкзак. Он расстегнул его, вытащил оттуда гранату и протянул Шанталю. — Где ты её взял? — Могу поделиться контактами. — Это незаконно. Тебе нельзя… Договорить Шанталь не смог, потому что загремели выстрелы, лавиной посыпавшиеся по выступу, разнося в пыль его боковину. Поток ударов всё стремительнее приближался к краю, а значит, приближались и сами стрелки, занимая более выгодную точку обозрения. Шанталь сжимал гранату, вслушиваясь внимательно, чтобы не упустить момент. Кэм легонько задел его раненую руку, намекая, что пора. Шанталь поморщился от боли, выждал ещё три секунды, сорвал чеку и метнул гранату за угол, а сам вместе с Кэмом отошёл как можно дальше. Из-за угла послышался сильный грохот, лёгкий свист, выстрелы, а с ними и вскрики. В этот же момент люди из группы зачистки показались в том зале, из которого прибежал Кэм. Дю Пон успел выстрелить по ним и прильнуть к стене напротив, чтобы скрыться от ответных ударов. Шанталь же с пистолетом настороже выглянул из-за угла, проверяя, поразила ли граната стрелков. Один лежал неподвижный и в крови. Второй шевелился и стонал — осколки проломили очки на каске и встряли в голову. А третий, пошатываясь, хотел открыть по Шанталю огонь, но тот выстрелил в него первым. В дальнем конце коридора появилось очередное подкрепление. — Уходим, быстро, — командовал Шанталь, обращаясь к Кэму. — От стольких сразу не отобьёмся. Если подмога придёт ещё и с третьей стороны — нам конец. Дю Пон кивнул и, выпустив ещё одну очередь, пробежал мимо дверного проёма, пока Шанталь стрелял внутрь зала, чтобы дать Кэму возможность безопасно пройти. Кэм сделал для него то же самое и тогда они вместе помчали к ближайшей лестнице. Так как Шанталь знал дорогу, первым по лестнице бежал он. Кэм спешил за ним, периодически порываясь снять с лица повязку, потому как под ней ему быстро сделалось жарко. Они преодолели несколько пролётов вверх, после чего попали в просторный машинный цех, уходящий в глубину примерно ещё на этаж. Подбежав к поручням и выглянув вниз, Шанталь замешкался. Видимо, они где-то свернули не туда, так как это место должно было располагаться не тут. А по итогу не тут оказались Шанталь с Кэмероном. — Что такое? — спросил тот, быстро уловив повисшее в воздухе напряжение. — Кажется, я где-то промахнулся с поворотами, — пытался отдышаться Шанталь, виновато глядя на Кэма. Оставаться на месте нельзя, потому они двинулись в круговую вдоль поручней. По ту сторону машинного зала Шанталь увидел проход. Если ход вёл в ангар, то они забрели не так уж далеко от того места, куда направлялись. Когда они перемахнули на другую сторону машинного зала, в поле зрения вновь возникли стрелки и открыли огонь, но пальба из автоматов с такого расстояния имела сомнительный эффект. Кроме того, что у двоих стрелков одновременно закончились патроны. Выбежав в здоровенный ангар с высокими потолками, Шанталь и Кэм двинулись по прямой, надеясь, что их не успеют догнать, пока они оставались на открытой местности, как мишени в тире. В стенах по периметру ангара светили встроенные лампы, пусть и не полностью, но хорошо освещая путь. Шанталь немного отставал от Кэма, постоянно оглядывался и прислушивался. Враги уже проникли в ангар, но огонь не открывали. Патроны у них на исходе, к тому же Шанталь и Кэмерон порядком оторвались, скрывшись в тени. Наконец, преодолев всю длину ангара, они добежали до решётчатых широких лестниц, спустились по ним, оказавшись в ложбине, а оттуда, петляя между аппаратурой в цеху, поспешили к располагавшейся рядом диспетчерской. Около неё стояла и одна из охранных комнат. Эхо многократно усиливало звуки ударов тяжёлых подошв об пол. Шанталь то и дело оглядывался, понимая, что их догоняют. Здесь, посреди цеха, полного аппаратуры, Шанталь и Кэм порядком замедлились, постепенно растрачивая преимущество. — Есть граната? — на ходу спросил Шанталь. Кэм стянул с плеч рюкзак и вытащил из него гранату. — Сможешь их задержать снаружи? Мне нужно в охранный пункт. — Что ты там забыл? — Нужно уничтожить записи с камер, пока есть шанс. — Да фиг с ними, с камерами, надо уходить отсюда. — Нельзя, — отрезал Шанталь. — Если записи здесь уцелеют, штаб увидит тебя и захочет узнать кто пришёл мне на помощь. Записи следует уничтожить. — Разве дубликат записей не транслируется наверх, за пределы этого центра? Это же охраняемый объект. — Группа зачистки заглушила связь, значит, записи сейчас не могут транслироваться куда-то ещё. Подобравшись к комнате охраны, Шанталь несколько раз выстрелил в дверь. Та открылась и Дилони забросил внутрь гранату. Они с Кэмом нырнули за одну из машин, после чего прогремел взрыв, сопровождаемый треском стекла. Шанталь вошёл в охранную комнату, где на полу уже лежали двое. Охрана, оставленная стрелками. Один мёртв, второй ещё барахтался, прикрывая рукой глаза. Рукой, на которой не хватало трёх пальцев, отчего она жутко кровоточила. Переступив через ещё живого типа, Шанталь подался к компьютерам — большая часть из них уже не работала, искря и треща после взрыва гранаты. Дилони быстро осмотрелся, отыскав стеллаж с бумагами, прошитыми в папках с пластиковыми обложками. Подойдёт. Резкими движениями он выдернул изнутри бумаги и обложил ими уцелевшие компьютеры. Папки бросил на них сверху, после чего вернулся к охранникам, чтобы обыскать их карманы. У того, который ещё оставался жив, Шанталь нашёл в кармане зажигалку. Небольшую, дешёвую — то, что нужно. Подпалив зажигалкой отдельные листы, Шанталь затолкал её прямо в стопку и отошёл подальше. Уголки белой стопки начали тлеть, огонь распространялся, а когда зажигалка взорвалась, ярко вспыхнул. Компьютер задымился, наполняя комнату едкой гарью. Проводка загорелась, экран начал плавиться, а пламя перебросилось на стол. Недолго думая, Шанталь срезал с мёртвого охранника часть одежды, поджёг её и раскидал по комнате, дабы пожар как можно быстрее охватил помещение. Охранная комната вспыхнула подобно сухой спичке. По ту её сторону слышалась стрельба. Шанталь выскочил наружу, подозвал Кэмерона и они оба оббежали охранный пункт, направившись вглубь цеха. Дилони старался не выпускать из виду место, где был выход, надеясь, что с той стороны ещё не успели собраться новые стрелки. Пули гремели по оборудованию, рикошетили и ударялись в пол. Что-то неподалёку с грохотом упало. Рассыпалось стекло. Кэм и Шанталь уже почти были у выхода, когда дверь открылась и мимо них пронёсся сноп выстрелов. Они успели отскочить в сторону, но вскоре выстрелы повторились, прокатившись совсем рядом с ними. Одна из пуль пробила резервуар, из которого потекло что-то чёрное. Шанталь старался быстро сориентироваться, но голова закипала. Фигурально и буквально. Жар от раны распространился по телу и ударил в голову. Выживать в таком темпе становилось всё сложнее. Быстро отыскав глазами служебный ход, он схватил Кэма за руку и потащил за собой. Тот по пути выдернул ещё две чеки и бросил по одной гранате в каждую группу преследования. Прогремел многократно усиленный акустикой взрыв. За ним ещё один. Гранаты притормозили продвижение врагов с обеих сторон, но не остановили его. Не было слышно ни стонов, ни криков. Возможно, стрелков не задело. — Эй, шакалёнок, ты ещё не истёк кровью? — Донёсся до Шанталя весьма бодрый голос Мартелла. — И откуда у тебя гранаты? — Это он тебе, что ли? — тихо спросил Кэм, на полусогнутых оббегая очередной массивный механизм. — Тип из моей группы. Предатель. Привёл стервятников сюда. Не светись перед ним. Он опаснее других. — Ты отсюда не выйдешь живым, солнце. Я здесь камня на камне не оставлю, но до твоей головы доберусь, — снова прокричал Мартелл откуда-то со стороны. Хотел обойти Шанталя? Группа зачистки почти не стреляла. — Сколько у тебя ещё патронов? — спросил Шанталь. — Почти на нуле, — шепнул Кэм. — Нужно заставить их выстрелять оставшееся, — на ходу прошептал Шанталь. — Отобьёмся от них здесь. Обезвредим столько, сколько получится, а потом ты через служебный вход выйдешь к лестнице, оттуда по коридору, направо и вглубь к шкафам. Там прячется девушка. Береника. Забери её оттуда и уходите к котельным. Она знает про тот ход. Если она не поверит, что ты за меня, скажи ей, что пластырь, который она мне приклеила, был детским, а мужчины правда не очень любят уколы. — Бере-что? Ты спятил? Штабных спасать собрался? Валим отсюда и делу с концом. — Нет. Я пообещал, что вернусь за ней. — Кэмерон закатил глаза. — Она мне помогла. Я не могу бросить её тут. — Прежде чем Кэм снова начал с ним спорить, Шанталь продолжил. — Я задержу тех, кто останется, а потом вас догоню. Сделай как я прошу. Пожалуйста. Кэм коротко кивнул, убрав под решётки ныне бесполезный автомат, и достал из рюкзака пистолет. Свой Шанталь перезарядил. Патронов осталось немного, но едва ли у врагов их больше. Вместо того чтобы и дальше двигаться к служебному выходу, Шанталь и Кэм развернулись навстречу головорезам. За массивной аппаратурой их какое-то время практически не было видно. Дилони и Дю Пон расположились на одной линии в паре метров друг от друга, выжидая. Когда стрелки подобрались ближе, Шанталь и Кэм открыли по ним огонь. Ноги и части тел, иногда проглядывающиеся между аппаратурой, замельтешили, а затем и с их стороны началась пальба. Пули разлетались по все стороны. Машины цеха принимали весь огонь на себя, пока грохот, наконец, не затих. Шанталь и Кэм снова начали стрелять, но на сей раз им уже не отвечали, потому они рискнули продвинуться вперёд навстречу группе зачистки. Мартелл не подавал признаков своего присутствия, видимо, чтобы Шанталь не вычислил, где тот находился. Шанталь и Кэм подбирались всё ближе, пока не увидели людей в форме совсем рядом. Патронов осталось лишь на несколько выстрелов. Шанталь бросил свой пистолет Кэму и указал глазами на стрелков, а сам подался на них с ножом в лобовую. Тот стрелок, который стоял к нему ближе всех, кувыркнулся в сторону, избежав удара. Второй ринулся ему на помощь и рухнул на пол, когда Кэмерон в него выстрелил. Продвинувшись вперёд, Дю Пон занял более выгодное положение с лучшим углом обозрения, чтобы «снимать» оттуда тех, кого выманивал Шанталь. — На восемь часов! — выкрикнул Кэм. Шанталь тут же скрылся за одной из машин так, чтобы стрелок, стоявший на восемь часов, не смог его достать. Кэм тоже убрать его не мог из-за слепого пятна. Враг выстрелил туда, где прятался Дилони, ведь и для него Дю Пон находился в слепом пятне. Кэмерон высунулся из укрытия, перебежал к соседнему и выстрелил по ногам того типа на восемь часов. Тип вскрикнул, а через несколько секунд свалился на пол, хватаясь уже за истекающую кровью глотку. Кэм подступил ещё ближе, ненадолго потеряв из поля зрения Шанталя, зато увидев ещё двоих стрелков, точнее их ноги. Направлялись они в сторону Кэма. Дю Пон быстро перезарядился остатками имевшегося добра. То тут, то там что-то грохало, из-за чего трудно было понять откуда конкретно ждать атаки. Кэм то и дело оглядывался — сзади его никто не прикрывал, а потому кто-то из стрелков наверняка попытается пробраться туда и напасть. Послышались звуки потасовки, удары и выкрики. Шанталь сцепился с ещё одним из стрелков, с которым бился вне поля зрения Кэма. Чтобы видеть его, нужно подобраться ближе, потому Дю Пон осторожно переместился и отсюда увидел засаду. Он прильнул к полу, когда над его головой засвистели пули. Кэмерон быстро заполз под одну из машин, переполз по другую её сторону и прильнул к аппарату, напоминавшему огромные тиски. Стрелявший не унимался, подбираясь ближе. Один такой выстрел Кэм ощутил особо остро, словно по лицу ударили горящей палкой. От уха по щеке полоснул отлетевший осколок металла. — А ты ещё кто такой? — выкрикнул тот самый стрелок, охотившийся на Кэмерона. Хотелось ему ответить, да так, чтобы на всю жизнь запомнилось, но Кэм не стал. Он ведь тут инкогнито. Был, пока кусок его повязки с лица не надрезало пролетевшим мимо осколком. Прижимаясь к аппарату, Кэм на корточках обошёл его с другой стороны, свободной рукой потирая глаз. Тот слезился, казался сухим и то и дело норовил прикрыться. Кэм сделал ещё один рывок, но увидел мелькнувшее в воздухе дуло и прильнул обратно к холодной металлической стенке, зажмурившись, когда мимо просвистели несколько пуль. — Эй, парни, держу на трёх часах чужака! — выкрикнул Мартелл. Решив двигаться прямо, Кэм заполз под соседнюю машину, перекатился под ней к ещё одной и, заметив чьи-то ноги, выстрелил. Размышлять над тем, кому они принадлежали не приходилось, потому что только Шанталь бегал по цеху босым. Кэм промазал, но той секунды, на которую он отвлёк стрелка, ему хватило, чтобы скрыться. Патроны закончились. Он осторожно выглянул из-за металлической стенки и увидел, что Шанталь приблизился со спины к тому типу, который охотился на Кэмерона. Чтобы тот ненароком не обернулся, Кэм на мгновение поднялся, дабы оказаться в поле зрения стрелка. Этого хватило, чтобы Дилони набросился на него и повалил на пол. Послышались звуки потасовки, а за ней и выкрик: — Давай! Кэмерон выдохнул и выскочил из своего убежища, поспешив обратно к служебному выходу. Вдогонку за ним прогрохотали одиночные выстрелы, не пойми куда направленные. У двери на секунду Кэм заколебался, надеясь, что в Шанталя не попали, но в итоге, выбежал наружу, как тот и требовал. Если из-за какой-то Береники Шанталя убьют, Кэм пообещал себе найти его на том свете и отделать так, что он месяц на ноги встать не сможет.

***

Мартелл перебросил Шанталя через себя как тряпичную куклу. Только рыжий потянулся к нему, как в воздух взметнулся нож, едва не полоснувший ему руку. Снова. Шанталь воспользовался секундным промедлением противника и, не поднимаясь с пола, взмахнул ногами, сбив Мартелла на пол и подобрав его пистолет. Перекатившись набок, Шанталь набросился на противника, но тот, подхватив с пола что-то похожее на тесак, замахнулся в ответ. Дилони пригнулся, кончиками волос ощутив близость удара, и отпрыгнул в сторону, когда на подмогу Мартеллу пришли ещё двое. Кажется, последние. Мартелл быстро огляделся в поисках пистолета, но сообразив, у кого он, мигом скрылся за ближайшей преградой. Прогремел выстрел. Один из двух людей в форме свалился на пол. Шанталь выстрелил во второго, но пистолет лишь беспомощно щёлкнул. Сочтя это за приглашение, Мартелл выпорхнул из своего укрытия, одновременно со своим напарником напав на Шанталя. Они пригвоздили его к толстой металлической стенке бака так, что из глаз искры посыпались, но Шанталь успел выставить перед собой нож, и нанизать на него того, второго. Тип утробно захрипел. Видя лишь размазанный силуэт в искрах, Шанталь провернул нож внутри его брюшной полости прямо под низом бронежилета. Мартелл вцепился руками в шею Шанталя, а он ногой откинул от себя раненого. Пока тот падал на землю, хватаясь за дыру в животе, Шанталь постарался так же откинуть от себя Мартелла или ткнуть его ножом, но этот противник был куда изощрённее остальных. Так сразу и не скажешь, что он пришёл в штаб для подработки в рейдах. Шанталь замахнулся на него ножом. Мартелл перехватил его замах, отпустил шею и ударил свободной рукой по запястью Дилони, чтобы выбить нож. Тот звякнул от удара об пол, а Шанталь, замахнувшись ногой, откинул от себя Мартелла, выдернул из-за пояса пистолет, но применить его не успел. Мартелл сцепился с Шанталем, отводя его руки с пистолетом то в сторону, то вверх. Шанталь спиной ударился об железный бак, затем об него ударился Мартелл, но ни один из них не позволял второму применить пистолет. Наконец, силы Мартелла превзошли и Шанталь с криком выронил оружие. Стоило пистолету коснуться пола, как Шанталь ударил по нему ногой, отбросив как можно дальше от своего соперника. Разгневанный Мартелл сначала хотел броситься за пистолетом, но затем передумал и замахнулся на Шанталя. Дилони извернулся, нанеся ответный удар ногой, откинув Мартелла к жестяному баку, а тот, словно пружина, отскочил от него, врезался в Шанталя и сбил его с ног. Шанталь свалился на пол рядом с пистолетом, потянулся за ним, но дотянуться не мог, а когда Мартелл вцепился в его волосы и оттянул назад, о пистолете и речи быть не могло. — Ты посмотри, какой живучий сукин сын. — То ли удивлялся, то ли негодовал Мартелл, тяжело дыша от усталости. — Рекрут хренов, тебя всё равно казнят, так какая разница сейчас или потом? — Выбирая между «умереть сейчас от твоих рук» и «потом от рук Палача», я лучше выберу второе. — Да это одно и то же! — несдержанно выкрикнул Мартелл и вдруг затих. Повисла тишина, от которой пищало в ушах. Шанталь смотрел на него, будто не узнавая. — Ты, — констатировал он, не требуя других подтверждений. Секундного промедления и растерянности во взгляде Мартелла хватало чтобы понять — он нечто большее, чем солдат из Феху. Мартелл цокнул языком, деланно отведя взгляд в сторону. — Что ж, теперь мне и подавно придётся тебя прикончить, — с ноткой гордости в голосе проговорил он, вальяжно переводя взгляд снова на Шанталя. Шанталя, на лице которого застыло удовлетворение. Мартелла это напрягло. От его самодовольства не осталось и следа. — Что такое? Не надеялся на столь скорую встречу с Палачом? — Даже не верится, что мне могло так повезти, — прошептал Шанталь, вызвав у Мартелла ещё большее недоумение. Стиснув зубы, Мартелл попытался ударить Шанталя головой об пол, но тот дважды врезал ему ногой, пока не столкнул с себя. Они почти одновременно вскочили на ноги и снова сцепились, толкая друг друга то к одному препятствию, то к другому. Силы порядком иссякли у обоих. Бинты Мартелла немного выше запястья пропитались кровью. Рана Шанталя тоже сочилась. Лицо побледнело настолько, что стало почти серым. Он увернулся от очередного выпада, ударил Мартелла ногой, а затем, подхватив со стола первую попавшуюся на глаза вещь, метнул её в рыжего. Они снова сцепились. Мартелл пытался обвить его шею — Шанталь изо всех сил этого не допускал, то и дело норовя вывернуть ему руки и перехватить инициативу, но после того, как Мартелл ударил Шанталя вблизи его ранения, Дилони скрутило и этого момента хватило, чтобы вокруг шеи Шанталя образовалась петля. Он дёрнулся, только сделав себе больнее. Рука на его шее зажималась всё сильнее. На поиски решения оставались секунды, прежде чем… Нащупав в волосах последнюю из невидимок, Шанталь выдернул её, крепко сжал и замахнулся назад. Тонкая будто игла металлическая материя встряла в плоть, отчего мёртвый хват на шее ослаб. Шанталь быстро вывернулся и увидел, что невидимка пробила Мартеллу щёку, по которой теперь стекала кровь. Он с криком выдернул её и пропустил от Шанталя удар, который пришёлся ровно в то место, которое пробила заколка. Мартелл зашатался. Шанталь ударил его повторно и снова туда же. После второго удара тот, шатаясь, упал на одно колено. Тогда Шанталь схватил его раненной рукой за воротник, а левой со всей силы ударил в голову в третий раз. Но Мартелл и после этого не вырубился. Быстро нащупав на своих штанах пояс, Шанталь вытащил его и сделал виток вокруг шеи Мартелла, после чего опустился спиной к нему на пол и потянул ремень. Мартелл брыкался, пытался содрать с себя кожаную петлю, пока не размяк. Дилони выдохнул, рывком стащил ремень с его шеи, после чего Мартелл повалился набок. Тяжело дыша, Шанталь повернулся к нему и пощупал пульс на руке. Живой, но отключился. Наконец, получилось его завалить. На территории цеха вмиг стало тихо. Шанталь поднялся на ноги, отстранённо глядя на Мартелла. Он слишком молод как для Палача. Если за убийцей с озера и послали Палача, то точно не этого. Либо Палачей несколько, либо Мартелл заменил предыдущего. Поймал и убил? Мартелл пришёл на службу в штаб не так давно… Выходит, Палач брал заказы не только от штаба. Конечно, Мартелл мог солгать, но, похоже, он говорил правду. Та ненароком вырвалась из его уст. Шанталь осмотрелся. Встретиться с Палачом — редкий шанс. Нельзя оставлять его тут. Коря себя за то, что он собрался сделать, Шанталь опустился перед Мартеллом, связал ему руки поясом, схватил за ноги и поволок к выходу. Помимо того, что он — предполагаемый Палач, у Мартелла наверняка есть доза вещества. Он не привёл бы разрушителей сюда, если бы не знал, что ему ничего не грозит. Еле как дотянув того до лестницы, Дилони остановился, чтобы отдышаться. Безоружный, Шанталь рисковал, пытаясь в одиночку дотащить Мартелла до лифта, но другого выхода он не видел. Мартелл должен пережить этот день.

***

Кэмерон старался держать описание маршрута в голове, повторяя его про себя. Периодически он сталкивался с мёртвыми телами и следами погрома. В воздухе пахло дымом. К счастью, по пути ему никто не встретился до тех самых пор, пока он не оказался в нужном коридоре. — Береника? — рискнул подать голос он, понимая, что таким образом мог приманить совсем не ту Беренику, которую хотелось. Хотя лично ему никаких Береник спасать не хотелось. Не за этим он сюда явился. — Меня твой друг прислал. Тот, который обещал за тобой прийти. Он ещё говорил какую-то ерунду про мужские уколы и пластыри. Кэм прислушался. Никто ему не ответил. Никаких посторонних звуков он не услышал. Ошибся с маршрутом? Или дама в беде сбежала? Когда Кэм решил проверить все стоящие тут шкафы, послышался шорох и он замер. Дверца одного из шкафов медленно приоткрылась и оттуда кто-то выглянул. — Ты кто такой? — потребовал женский голос. — Никто. — Как попал сюда? — Какая разница. Говорю же, я заодно с твоим помощником. Черноволосый такой, черноглазый. — Ты знаком с исследовательским объектом? Исследовательский объект? Вот так характеристика! Кэм хотел спросить, что Шанталь исследует, но не стал, дабы не вызвать ещё большую подозрительность у этой девушки. Дверца открылась шире и Кэмерон, наконец, увидел Беренику лучше. Русоволосая, с двумя белыми прядями вокруг лица и с пистолетом в руке. — Оружие лучше убрать, если не умеешь им пользоваться, — посоветовал он, глядя на то, как по-дилетантски Береника обращалась с пистолетом. — Ты же не сняла его с предохранителя? — Не помню, — замялась та, а когда поняла, что оружие может нечаянно выстрелить даже по ней самой, перепугано выбросила его, словно гремучую змею. Кэмерон смотрел на это со снисходительным недоумением. Осторожно подошёл к пистолету, поднял его и проверил, косясь на Беренику, не спешившую вылезать из шкафа. — Он сказал что-то про дорогу из котельных. Знаешь про такую? — Береника отчаянно закивала. — Сказал, нам нужно спускаться к котельным и ждать его. — А где он сам? Почему не пришёл с тобой? — Он сказал мне вывести тебя к котельным и ждать там. — Кэмерон старался звучать как можно убедительнее, хотя относился к Беренике с не меньшим подозрением, чем она к нему. Спасать штабных в его планы не входило. Наконец, Береника сочла территорию безопасной и вылезла из шкафа. Отряхнулась, осмотрелась и вскрикнула. — Боже мой, там крысы! — панически выпалила она, увидев бегущих вдоль стен крыс. Те, испугавшись её выкриков, развернулись в обратную сторону и поспешили слинять. Одна из крыс на глазах начала темнеть. — О-о-о… — протянула Береника, облегчённо выдохнув и хлопнув себя ладонью по лбу. — Это исследовательские объекты! Ну, тогда ладно. Она смело прошла мимо Кэмерона, который хмуро смотрел то на Беренику, то на удалявшуюся крысу, которая… стала почти чёрной? Кэм был готов поклясться, что ещё несколько секунд назад крыса была белой… Не теряя времени, Кэмерон с Береникой покинули этаж. Так как Кэм не знал планировки здания, он всецело полагался на Беренику, но пистолет держал наготове. Не только из-за стрелков. — Стало так тихо, — прошептала Береника, с подозрением глядя в потолок лифта, на котором они спускались к котельным. — Почему так тихо? На пути к лифту они действительно не встретили ни единой живой души. Больше того, выстрелов, криков или взрывов тоже больше не слышалось. — Много убитых. Среди группы зачистки в том числе, — спокойно ответил Кэмерон. Когда двери лифта открылись, ему в лицо ударил удушающе горячий несвежий воздух. Кэм и Береника ушли вглубь нижнего уровня и пристроились в углу, неподалёку которого светила старая засаленная лампочка. На стене висели стенды с огнетушителями, вёдрами и лопатами. Тихий монотонный гул на уровне смешивался с треском и скрипом. Береника, тем временем, принялась стягивать с себя бронежилет и белый халат. Сочтя взгляд Кэма осуждающим, она поспешила оправдаться. — Здесь очень жарко. К тому же белый халат слишком заметен, — сказала она, скомкала его и бросила в угол. Теперь она терялась на фоне местности, так как под халатом на ней был надет асфальтно-серый комбинезон со светло серой водолазкой. — Тут точно никого нет? Кэм внимательно осматривался, тихо расхаживая то в одну сторону, то в другую. Звуков постороннего присутствия он не слышал. Выйдя из-за угла, Береника взялась заглядывать в пустое пространство между трубами. Какое-то время оба молчали. Кэм потирал часы, прислушиваясь. Идея торчать тут со штабной его не вдохновляла, потому он хоть сейчас был готов метнуться наверх к Шанталю. Здесь всё равно никого нет. Напасть на Беренику некому. — Похоже, они отступили, — задумчиво растягивая слова, проговорил Кэмерон, глядя в потолок. — Поэтому их нет на уровнях выше. Они отступили, чтобы подорвать котельные. — Что? — выпалила Береника и резко отпрянула от труб, словно обожглась. — Откуда ты знаешь про котельные? — Твой спаситель просветил меня, что те типы заложили взрывчатку в котельной. Береника с приоткрытым ртом глядела на трубы, решётчатый пол у себя под ногами и резервуары вдали. — Ты можешь её обезвредить? — Я не сапёр. К тому же, если ваши гости решили раздолбать этот многоуровневый бункер, то взрывчатки тут ушито. — Надо бежать отсюда! — А спасителя своего не хочешь подождать? Береника замялась. Пока Кэм спокойно ждал, та нервно переминалась с ноги на ногу. — Он добрался до криокомнат? — вдруг осенило её. Кэм еле заметно напрягся. — Не знаю. Что за криокомнаты? — Он должен был кое-что там… — начала девушка, но на полпути съела мысль и не стала её завершать. — Неважно. — Договаривай уже. Что в этих криокомнатах? Береника поджала губы и уверено выдала: — Это секретная информация. Кэм покачал головой, но допытываться не стал. Береника тоже молчала до тех пор, пока тишина не стала напрягающей. — Иди за ним, — заявила, наконец, штабная. — Если с этого и нескольких уровней выше все стрелки уже ушли, то здесь со мной ничего не случится. Я дождусь вас. — Кэм глядел на неё с подозрением. — Иди! Вдруг с ним что-то случилось? — Ладно. Но, когда мы вернёмся, ты должна быть ровно на этом же месте. Ни ногой в сторону, идёт? Иначе вместо того, чтобы уйти отсюда, он будет тебя искать и ездить мне по ушам, а я этого не хочу. — Я буду тут, — пообещала Береника. Просить дважды Кэма не стоило. Уже в лифте он достал коммуникатор, чтобы отследить точное местоположение Шанталя. Он оставался на том самом уровне, где Кэмерон его оставил.

***

Нашёл его Кэм в коридоре, где Дилони отбивался сразу от двух головорезов. — Пригнись! — выкрикнул Кэм и прицелился в одного из людей в униформе. Прогремел выстрел и тот замертво рухнул. Это отвлекло второго типа, чем и воспользовался Шанталь, обхватив его вокруг шеи и вздёрнув. Тело в его руках обмякло и упало. — Есть ещё? Шанталь, тяжело дыша, согнулся почти пополам и покачал головой. — Больше никого не слышно. Наверное, готовятся к подрыву котельных. — Пора сматывать удочки, — скомандовал Кэмерон, подойдя к Шанталю. — Ты в норме? До машины ещё протянешь? Шанталь поднял голову, из-подо лба глядя на Кэма. Тот, довольный собой, заулыбался. — Я в порядке. Помоги мне вытащить его отсюда, — сказал Шанталь, оглядываясь через плечо. Кэмерон заглянул ему за спину, а там рядом с застреленным лежал ещё один. Связанный… ремнём? Шанталь опустился перед этим типом и принялся стягивать с его запястий ремень. Тип оставался в отключке. — Нужно забрать его с собой. — Закончив с ремнём, Шанталь поднял голову и посмотрел на Кэма с читаемой просьбой в глазах. — А этот тебе зачем?.. — Он — Палач. — Это Палач? Он же рыжий! — махнул на него рукой Дю Пон. — И это не мешает ему быть Палачом. Послушай, шанс допросить Палача выпадает раз в тысячу лет. Пожалуйста, помоги мне забрать его отсюда. Кэм откинул голову назад и потёр переносицу. Сначала штабная, теперь Палач. Лучше бы Шанталь оставался отшельником. — Ну, раз это аж целый Палач… — покачав головой, Кэм опустился рядом с рыжим на колено и забросил его руку на себя. Шанталь с другой стороны сделал то же самое, и они вместе подняли Мартелла с пола. — Тяжёлый какой. Не мог найти Палача полегче? — Другого не было. Кэм хмыкнул, улыбаясь. Мартелл действительно оказался довольно тяжёлым, из-за чего Шанталь с трудом приволок его сюда. Как бы он в одиночку тащил его к лифту на нижний уровень, и думать не хотелось. Время от времени Дилони поглядывал на то, как голова Мартелла беспомощно болталась в обрамлении редких рыжих прядок, выпавших из хвостика на темени. Нужно быть начеку, потому как прийти в себя он мог в любой момент. К счастью, после всех стычек и ранений Мартелл порядком вымотался, потому не просыпался. Шанталь и Кэм доставили его на нижний уровень, где их встретила изумлённая Береника. — Это же… наш исследовательский объект. Вы сумели его спасти! — Этот предатель привёл сюда группу зачистки, — объявил Шанталь. — Он жив только потому, что его нужно допросить перед казнью. Уходим, скорее. Береника, ведите нас. Та ещё какое-то время завороженно глядела на бессознательного Мартелла. Когда он, волочимый Шанталем и Кэмероном, отдалился, Береника сбросила с себя наваждение и поспешила к ним, чтобы возглавить шествие. Чем глубже они продвигались, тем жарче становилось. Время от времени Шанталь останавливался, чтобы распрямиться и перевести дыхание. Дышать здесь было нечем, а Мартелл, казалось, весил целую тонну, хотя с виду громилой его не назвать. На очередной такой остановке Кэм, игнорируя предостережения Дилони, снял с лица косынку, скрывавшую нижнюю половину лица, и выбросил её из-за жуткой духоты. Судя по отсутствующей реакции Береники, она его не узнала, потому Шанталь немного успокоился. Покинув котельные, они перешли на территорию ангаров, заполненных углём, брикетами и прочими отопительными материалами. Здесь было темно, сухо, пахло пещерой и немного костром. Разгорячённые после котельных Шанталь, Кэм и Береника какое-то время не ощущали холод, но чем больше они отдалялись, тем сильнее чувствовали царящую наверху зиму. Особенно Шанталь, который ковылял босой, в футболке и с раненой рукой. Береника шла впереди, освещая путь фонариком, которым из своего рюкзака её наградил Кэм. Сам он подсвечивал дорогу коммуникатором. Горы поблёскивавших углей всё не заканчивались, а может, Шанталя накрыла усталость и оттого время начало предательски затягиваться. Стоило ему об этом подумать, как Береника их окликнула, сообщив, что они вышли к грузовым лифтам. Береника набрала код на панели около одного такого лифта и тот открылся. Довольная собой, она ломанулась вперёд, но, ступив на территорию подъёмника, вскрикнула. — Что за?.. — выпалила она и ахнула, с ужасом глядя на смотанные плотные пучки пластин, расположенных у стен лифта. — Это что, взрывчатка, да? — Она самая, — подтвердил Кэмерон. — В лифте достаточно места. Станем у края и тихо поднимемся наверх, не касаясь взрывчатки, — устало заявил Шанталь. Кэм посмотрел на него с недоверием, а Береника — с ужасом. — Ехать в одном лифте с взрывчаткой всё равно что самостоятельно залезть в пасть льва! — возмутилась она. — Мы не можем выгрести взрывчатку из лифта. Это чревато крайне огнеопасными событиями, — парировал Шанталь. — Если группа зачистки прямо сейчас её взорвёт, мы в любом случае сгорим и неважно, будет в лифте взрывчатка или нет. Заходим в лифт, не приближаемся к его стенкам и выходим, как только окажемся на нужном уровне. Береника, следите за маршрутом, а не за взрывчаткой. Шанталь дождался пока она зайдёт, после чего с Кэмероном затащил внутрь Мартелла. Береника нажала на кнопку и лифт, скрипя и шатаясь, двинулся вверх. Ехали они недолго, а, сойдя, оказались в запыленном тёмном коридоре, у стенок которого стояли небольшие машины для грузоперевозок. Береника шла вперёд почти вприпрыжку, бубня себе под нос что-то про взрывчатку и ужас. Если ей удастся пережить этот день, приходить в себя она будет ещё очень долго. Наконец, все четверо добрались до обещанного туннеля. Судя по количеству пыли, паутины и затхлого воздуха, сюда действительно давно никто не захаживал. Шанталь еле как поддерживал темп на равных с Кэмероном, постоянно сдувая с глаз влажные, невзирая на холод, волосы. Лицо горело огнём. Рука горела огнём. И всё же останавливаться дольше, чем на тридцать секунд, непозволительная роскошь. — До выхода осталось совсем немного, — очень вовремя отозвалась Береника. — Правда я не знаю сможем ли мы открыть две… Туннель содрогнулся от сильного грохота и Береника осеклась. Шанталь и Кэмерон резко остановились, синхронно оглянувшись назад. От грохота заложило уши, а по полу, потолку и стенам прокатилась мощная вибрация, от которой они едва устояли на ногах. С потолка посыпалась пыль и обвалились куски отделки. — Они начали подрывать исследовательский центр, — полушёпотом проговорил Шанталь. — Нужно бежать, пока нас не привалило. Грохот трансформировался в назойливый гул, а земля под ногами продолжала вибрировать. Следом за первым грохотом, по туннелю прокатился ещё один, мощнее. Береника зажмурилась, слыша отдалённые звуки треска и разрыва опор. Вибрация от стен поднималась по ногам и трясла всё тело, а пыль взмыла в воздух столь плотным туманом, что все трое разом закашлялись, стараясь при этом бежать на грани возможностей. — Дверь! — радостно выпалила Береника, выйдя из-за поворота к круглым, подобным люку дверям, закрытым на несколько ржавых засовов. — Чёрт-чёрт-чёрт, как же мы её откроем? — запаниковала та, хлопая по двери так, словно надеялась, что дверь пожалеет их и откроется сама. — Всё, нам конец. Нас завалит тут, в метре от свободы. Я умру на работе. Худшего не придумаешь. — А ты думала, что подобную дверь можно открыть, просто повернув ручку? — хмыкнул Кэмерон, обрисовавшийся рядом с ней. Они с Шанталем опустили Мартелла на пол, и пока Шанталь переводил дух, Кэм копался в рюкзаке. — Ага! — победоносно заявил он, вытащив из рюкзака две увесистых круглых шайбы. — Когда идёшь фиг знает куда, нужно быть готовым к тому, что придётся открывать двери насильственным методом. Кэмерон прилепил магнитные шайбы к двери, забросил рюкзак на плечи и велел Беренике отойти. Вместе с Шанталем они снова подняли Мартелла и вернулись за угол, откуда Кэм нажал кнопку на маленькой пластинке. Прогремел оглушительный взрыв, от которого вновь затряслись стены. Шанталь откашлялся и вышел за угол, где в конце туннеля увидел порядком разорванную дверь, за которой виднелась… темнота. Темнота, ворвавшаяся в туннель потоком холода. Прогремел очередной взрыв, на этот раз ещё сильнее. Кэм с Шанталем и Мартеллом между ними повалились на колени. Береника уже выбралась наружу, но, увидев, что те упали, бросилась обратно на помощь, хоть толку от неё и не было. Шанталь и Кэм поднялись, чтобы сделать последний рывок и вытащить, наконец, с собой и Мартелла. Мгновение — и под ногами Шанталь ощутил мёрзлую землю. — Где твоя машина? — прошептал Кэму на ухо Шанталь. — А мы сами-то где? — Смотрите! — шёпотом выпалила Береника, поднявшись на бугор. Когда на него взобрались и остальные, перед их глазами предстала картина жуткого пожара и стены чёрного дыма, уходящего высоко в небо. Пожар сопровождался грохотом и содроганием земли, а ещё… неплохо освещал территорию. Кэмерон осмотрелся, пытаясь сориентироваться на местности. Терриконы, бугры и впадины, скованные морозом и притрушенные снегом, благодаря огню стали различимы. — Ты забрал? — осведомилась вдруг Береника, обращаясь к Шанталю. Тот, зациклено глядя на огонь, качнул головой. — Мартелл всё сжёг, — приглушенным голосом ответил Шанталь и прикусил внутреннюю сторону щеки. Береника обречённо переводила взгляд с него на огонь и обратно. — Чёрт возьми… — пролепетала она. — Вы о чём вообще? — вступил в разговор Кэмерон, но ни Шанталь, ни Береника не спешили ему отвечать, лишь неловко переглядываясь между собой. — Ни о чём, — отрезал Дилони. — Так где примерно ты оставил машину? — Мы через туннель прилично отдалились в сторону от этого подвала. Машина должна быть рядом. Кажется, за тем терриконом. Там есть что-то вроде небольшой пещеры. — Он указал рукой на запад. — Значит, бежим туда, — сказал Шанталь подрагивающим от холода голосом. Изо рта валил пар, ноги полыхали от лёгкого мороза, да и в целом он порядком продрог. Хорошо, что хотя бы снег не шёл. — Сними с этого олуха обувь и куртку. Околеешь ведь, — потребовал Кэм, не спеша волочить Мартелла дальше. — У него размер неподходящий. Это будет мне только мешать в передвижении. Идём. — Возьми хоть мою куртку! — настаивал Кэмерон, на что Дилони лишь отмахнулся. Настала очередь Кэма прокладывать маршрут. Он старался срезать как можно большее расстояние, но двигаться по возвышенностям и углублениям оказалось куда сложнее, из-за чего периодически Шанталь сгибался, не имея сил и дальше тащить на себе какое-то тело кроме собственного. — Давай его бросим, — шепнул Дю Пон. — Я понимаю, что он… ценный предатель, но сейчас он, скорее, лишний балласт. — Нельзя его бросать. — Ты еле дышишь, дружок. — Мне без него не жить. — Что?.. — Кэм заулыбался. — Даже не хочу знать, что это значит. — Помоги мне дотащить его до машины. Потом я тебе всё расскажу. Кэмерон кивнул, обхватил Мартелла так, чтобы большая часть веса припала на него, и они вдвоём сделали последний рывок на пути к машине. Пламя за их спинами разрасталось так, словно хотело объять собой весь небосвод. По земле время от времени прокатывались новые вибрации, а от грохота мёрзлая земля покрывалась трещинами. Когда все четверо ещё больше отдалились от корпуса исследовательского центра, на горизонте им открылась новая преграда. — О, нет, только не это… — в который раз запаниковала Береника и побежала вперёд, чтобы лучше её рассмотреть. — Сетка. Как я могла забыть. Территория ограждена сеткой. И что дальше? Мы не можем идти к главному въезду — там могут быть эти мерзавцы. — Перелезем через ограду, — пыхтя, сказал Шанталь. — Перелезем? — вторила ему Береника. — Я не умею. — Остановилась она около сетки, печально глядя по ту её сторону. Шанталь и Кэм опустили на землю Мартелла, чтобы отдышаться перед тем, как преодолеть последний барьер. — Полезай первым, — махнул Кэму Шанталь. — Нет. Ты легче. Не пререкайся, погнали, — поторопил Дю Пон, сцепил ладони в замок и выставил перед собой, чтобы подсадить Шанталя. Он нехотя, но прислушался. Оттолкнулся от земли, одной ногой наступил на ладони Кэма, оттолкнулся от них, схватился за край ограждения, подтянулся и перемахнул через него, задержавшись наверху. — Береника, вперёд, — командовал Дилони сквозь зубы, борясь со жгучей болью в руке. — Подсади её, — обратился он к Кэму. Тот выставил ладони для неё, но Береника с ужасом глядела то на руки Кэмерона, то на ограждение, казавшееся ей непреодолимым. — Вы оба потеряли рассудок! Говорю же, я не умею. Вслед за грохотом со стороны подвалов исследовательского центра послышался новый звук. Шорох, топот и хрип. Береника и Кэм резко оглянулись на звук, отдалённо напоминавший шуршание перепончатых крыльев, только во много крат сильнее. — Что там такое? — прошептал Шанталь сверху, вглядываясь во тьму. — О, нет-нет-нет, только не они, — зашептала в ответ Береника. — Это Тэдди-крю. Один из сторожей вырастил бойцовских псов для охраны территории. Они и сотрудников здешних не любят, что уж говорить про чужаков. Псы порвут нас на куски. Нужно выбираться немедленно, — пролепетала Ника, оттолкнулась от ладоней Кэма и потянулась вверх. — Прошу, поймай меня! — обратилась она к Шанталю, протянувшему ей здоровую руку. Он словил её, потянул к себе и помог перемахнуть через ограду. Береника спрыгнула, вскрикнув, чем только сильнее привлекла бойцовских собак, чьи силуэты проступили на фоне пожара. — А с этим как? — спросил Кэм, приподнимая Мартелла. — Подними его так высоко, как сможешь. Попробую перебросить его на другую сторону. — А если проснётся? — Береника ударит его по голове камнем, — то ли всерьёз, то ли в шутку сказал Шанталь. Кэмерон обхватил Мартелла со спины вокруг груди, подтащил к ограде, и когда Шанталь наполовину спустился к нему, приподнял рыжего так высоко, как мог. Дилони вцепился в Палача, потянул на себя, Кэм подтолкнул его и одной рукой схватился за ограждение. Он продолжал толкать, а Шанталь — тянуть к себе. Когда удалось затащить Мартелла наверх, Шанталь просто свалил его оттуда, затем спрыгнул сам и в этот момент к сетке с другой стороны подбежали три массивных собаки. — Осторожно! — выпалил Шанталь Кэму, который ещё оставался на ограде. Собаки бросились к нему, поднялись на дыбы, лишь бы дотянуться до его ног и это им почти удалось. Понимая, что, если их не отогнать, они успеют его задеть, Кэм сорвал с плеча рюкзак, сбросил его на ближайшего пса и рывком подтянулся наверх, пока собака на мгновение утратила бдительность, вгрызаясь в рюкзак. Кэмерон перемахнул через ограду и спрыгнул, оставив псов ни с чем. — Уходим скорее. Другие собаки могли выбраться через главный въезд, — сказал Шанталь, глазами осмотрев Кэмерона на предмет повреждений. К счастью, всё обошлось. Не теряя времени, все четверо поспешили преодолеть последний отрезок на пути к свободе. Шанталь стучал зубами от холода и трясся теперь уже не от лихорадки. Совсем немного. Ещё совсем чуть-чуть. Он утешал себя и это работало. Каждый раз, когда казалось, что его тело уже на краю собственных возможностей, открывалось новое дыхание. Всё, как учила когда-то Гао. — Мы это, блин, сделали, — победоносно прошептал Кэмерон, когда опознал местность, где спрятал свою машину. Машина стояла ровно там же, где он её и оставил. Щёлкнули замки, скрипнули дверцы. Шанталь и Кэм затолкали Мартелла на заднее сидение, где Шанталь снова связал тому руки поясом, глаза обмотал шарфом, который лежал у Кэма в машине, а ноги — шнурками из бардачка. Кэмерон завёл мотор, Шанталь сел рядом с Мартеллом, а Береника в недоумении осталась снаружи около соседнего с водительским сидением. — Я не могу сидеть спереди, — заявила вдруг она. — Вы что, не знаете? Место рядом с водительским по статистике лидирующее по смертности во время аварий. — Лидирующее по смертности место занимают бункеры, набитые взрывчаткой и спецназом. Ты пережила даже это, так что просто сядь в машину и перестань капризничать, — скомандовал Кэмерон, отчего Береника только ещё больше испугалась, глядя на него отстранённым взглядом. — Я пересяду, — вызвался Шанталь, вставая с заднего сидения. — Не надо, — окликнул его Кэм, но Дилони уже подошёл к месту спереди, а Береника охотно заняла место сзади. — Наш пленный хорошо связан. Даже если он проснётся, то причинить ей вред не сможет, а я буду за ним наблюдать отсюда. Поехали, — сказал Шанталь и аккуратно захлопнул дверь. — Не будь с Береникой таким резким, — склонившись к Кэму, шёпотом добавил он. Кэмерон в ответ на это лишь улыбнулся, покачивая головой. Он включил обогрев и машина тронулась с места. Ехать приходилось медленно и с выключенными фарами. Благо, зарево пожара и лунный свет освещали дорогу. Пока Кэм внимательно вглядывался в пространство перед капотом, Шанталь растирал стопы и руки, пытаясь согреться после безумного марш-броска. В салоне стало тихо, покуда между передними сидениями не вынырнула Береника, повернувшаяся к Кэму. — Кто ты такой? — потребовала она. Когда Кэм ничего не ответил, она повернулась лицом к Шанталю. — Он правда твой друг? — Около того, — аккуратно увернулся от прямого ответа Шанталь, продолжая приводить себя в порядок. В бардачке Кэма он нашёл пачку влажных салфеток, которыми теперь оттирал лицо и руки. — Как он проник внутрь? — продолжала наседать на Шанталя Ника. — Береника, он — не враг. Это всё, что вам нужно знать. Этого ответа ей, похоже, хватило, потому что она вздохнула и вернулась на своё место, отсев подальше от бессознательного Мартелла. — Так вот, значит, какая она — твоя жизнь? — улыбаясь, спросил Кэмерон Шанталя, но с дороги глаз не сводил. — Если честно, такое со мной случилось в первый и, надеюсь, в последний раз, — задумчиво произнёс Шанталь и откинулся на спинку сидения. Кэм, широко улыбаясь, скептично качнул головой. — Прекрати наслаждаться ситуацией, — строго упрекнул его Шанталь, насквозь пропиливая чёрным усталым взглядом, что только сильнее раззадорило Дю Пона. — Не вижу поводов для самодовольства. Кэм уже открыл рот, чтобы сказать что-нибудь ироничное, как вдруг со стороны Шанталя машину что-то с грохотом и скрежетом ударило, да настолько, что её подкинуло набок и занесло на скользкой дороге. Кэмерон потянул руль в одну сторону, затем резко в другую, пытаясь удержать управление, но машина, словно обезумевший зверь, скрежетала, кидаясь из стороны в сторону, пока полностью не вышла из-под контроля. Мёрзлая земля ушла из-под правой части машины, колёса потеряли сцепление с грунтом, а корпус подняло и с грохотом перекинуло на крышу, затем снова на колёса и снова на крышу. Шанталь зажмурился, потеряв ощущение опоры под собой. Его кидало то вверх, то вниз, то било об дверцу и только ремни безопасности кое-как удерживали тело на месте. Стёкла от удара выдавило, а их куски обломились и попадали внутрь салона, рассекая кожу и перекатываясь по пространству между сидениями. Руки словно марионеточные бились об панели под вывалившимся лобовым стеклом. Через прогалину вместо стекла внутрь залетали комки мёрзлой земли и камни, дробью колотившие по голове и груди. От резких переворотов всё внутри содрогалось настолько, что невозможно было сделать вдох. Наконец, после нескольких сальто и недолгого скольжения крышей по дороге, наступила загробная глухота. Свист в ушах, дрожь в теле и истерический набат сердца. Кэмерон моргнул, дыша часто и обрывисто. Всё перед глазами стало белым и размазанным. Он пошевелил пальцами — те дрожали. Кэм провёл ими по белому полотну перед собой, заторможено поняв, что это не перед глазами всё расплылось; белое полотно перед его лицом — это сработавшая подушка безопасности. Он надавил на неё пальцами и начал сталкивать с себя, что получалось у него плохо. Тогда он потянулся к замку для ремней безопасности, нащупал свой и отстегнул. Ремень, удерживавший его, ослаб и Кэмерон сполз на крышу, оказавшуюся теперь на земле. Кое-как оттолкнув проклятую подушку, он заёрзал на месте и посмотрел вправо. Только тогда ему стало по-настоящему страшно. Подушка безопасности со стороны Шанталя не сработала. Глаза Кэма в ужасе расширились, когда зрение сфокусировалось достаточно хорошо, чтобы он увидел, что голова Шанталя окровавлена, на руках тоже была кровь, а сам он не шевелился. — Ну, нет… Нет, — прохрипел Кэмерон и, проталкиваясь через свою подушку, нащупал ручку двери. Та заклинила и не хотела открываться, потому Кэм развернулся боком и начал выбивать её ногами. Приложившись по дверце во второй раз, он сумел её выбить, после чего вывалился наружу из машины и отполз в сторону. Машина лежала вверх тормашками посреди мёрзлой равнины, вокруг которой царила тьма и холод, пресекаемые лишь луной и относительно далёким заревом пожара. Кэм поднялся сначала на колени, а затем распрямился, тут же бросившись к дверям около Шанталя. Из-под капота машины валил пар, колесо со стороны Шанталя оторвало вместе куском обшивки над ним и фарой, из радиатора тихо покапывала жидкость, а в остальном леденящая глухота катастрофы никуда не делась. Кэмерон опустился на колени перед дверью около пассажирского места, взялся за ручку и потянул на себя. На удивление она просто отвалилась, тем самым позволив Кэму забраться внутрь и отстегнуть ремень безопасности Шанталя, осторожно того придерживая. С нового ракурса он выглядел ещё хуже, чем с предыдущего. Лодыжка сломана и чёрт знает что ещё сломано, но он хотя бы дышал. Похоже, основной удар пришёлся как раз по нему, потому что Кэм чувствовал себя неплохо, мог ходить и рук по кустам не растерял. Осторожно обхватив Шанталя под мышками, Кэм медленно потянул его на себя, выволок из машины и оттащил в сторону. Машинально нащупал в кармане коммуникатор, включил на нём фонарик и только тогда понял, что коммуникатор, в отличие от этой рухляди на колёсах, успешно пережил автокатастрофу. Стоило подать на производителя машины в суд, но из-за того, что она разбилась возле секретного объекта, поставить на место компанию не выйдет. Кэм пообещал себе найти другой способ это сделать. — Эй, дружище, ты как? — спросил Шанталя Кэмерон, быстро того осматривая. — Что… что слу… — Мы вроде разбились, но это не страшно. Сейчас я тебя подлатаю, — пообещал Дю Пон и поспешил обратно к машине. Он нырнул внутрь, туда, где сидел Шанталь, открыл бардачок, вытащил оттуда небольшую аптечку и метнулся назад. Руки подрагивали, но Кэм уже успел отчасти оклематься, потому взялся оказывать Шанталю первую помощь. Распахнул аптечку, выдернул оттуда бинты, пластыри, степлер для накладывания швов и прочие самые необходимые вещи. — Ты только не отключайся, понял? — Всё… плохо?.. — тихо выдыхал слова Шанталь. — Да нет, — уверенно заявил Кэмерон, немного приукрасив действительность. — Слушай, умирай как угодно, но только не из-за того, что я фиговый водитель, ясно? Это перебор. — Ты… не… — Не напрягайся, — велел Кэм, оперативно пытаясь остановить кровотечения. — Выберемся отсюда и я закажу тебе сжечь завод компании, которая выпускает машины с неработающими подушками безопасности. Как тебе идея? — Скидку… сде… — Скидку сделаешь? — засмеялся Кэмерон. — Вот и отлично. Можешь пока повспоминать имена своих одноклассников из Капитолия. — Зачем? — Чтобы оставаться в сознании, — тихо ответил Кэм, уже не смеясь. — Что болит? — Всё, — выдохнул Шанталь. — Палач… Где… Что с… — Да чёрт с ним. — Про… проверь… Кэмерон покачал головой, наложив скобы на руку Шанталя, после чего взялся за перелом на ноге. Проверять, как себя чувствует Палач, он не спешил. Глянул на машину — оба пассажира на заднем сидении по-прежнему оставались там. Кэм отвернулся от них и замер. Вдалеке показался небольшой тусклый огонёк. Сначала он думал, что ему померещилось, но огонёк определённо приближался, а вскоре Кэмерон различил и второй. — Серьёзно, что ли? — процедил сквозь зубы он. — Что такое? — прохрипел Шанталь. — Ничего. Проверю твоего ненаглядного Палача. Ты же сам хотел. Лежи смирно и вспоминай одноклассников. Я быстро. Кэмерон побежал обратно к машине, метнулся к багажнику и вздёрнул его, но тот не поддался. При падениях его неслабо помяло, отчего дверь заклинила так плотно, что её и ломом открыть не вышло бы. Тогда Кэм метнулся к капоту, под которым видел кусок разбитой колодки. Он подобрал её, бросив тревожный взгляд на неустанно приближающиеся прямо на них фары, побежал обратно к багажнику и выбил помятое заднее стекло. Когда оно обвалилось, Кэм нырнул внутрь багажника, нащупал там сумку, вытащил из неё пистолет и осторожно выглянул из-за угла. Ситуация хуже некуда. Полумёртвый друг, который истекал кровью, штабная с Палачом на заднем сидении, разбитая в хлам машина, а из оружия только пистолет и скупая горсть пуль. И как с этим всем отбиться от головорезов? Кэм крепко сжал пистолет, готовясь стрелять как только машина окажется в радиусе потенциально успешного поражения, но ещё до того, как это случилось, её фары несколько раз мигнули. Кэмерон насторожился, осторожно выглядывая из-за своей кучи металлолома — приближавшаяся машина снова мигнула. И тогда будто гора с плеч свалилась. Головорезы точно не стали бы кокетничать фарами. Дождавшись, когда машина подъедет почти впритык, Кэм вышел на свет, рукой прикрывая глаза. Бледные, словно догорающие свечки, фары потухли. Мотор заглох. Открылась дверь и из машины вышел человек. В возрасте. Одетый в плотное прямое тёмно-серое пальто. — Вот дьявол, как же я тебе рад! — выпалил Кэмерон. — И у тебя машина! — радостно выдохнул он, махнув рукой на спасительный транспорт. — Что здесь случилось, сэр? — монотонно спросил мужчина, безынтересно оглядывая разбитую машину. — Кажется, мы на мину наехали. Я пытался вырулить, но… как видишь. — Кэмерон перевёл дыхание. — Аскольд, моему другу нужна срочная помощь. Кэм поспешил туда, где лежал Шанталь и опустился рядом с ним на колени. Аскольд проследовал за ним. — Это он? — равнодушно спросил Аскольд, опускаясь рядом. Толком не рассмотрев повреждения, Аскольд сразу взялся обрабатывать ногу Шанталя, справляясь с переломом настолько хладнокровно и в то же время профессионально, что Кэм невольно задумался, а не был ли тот доктором. — Нужно сейчас же везти его в столицу. — Он не протянет до Капитолия. Вашего друга следует везти во Второй округ. — Второй? — ахнул Кэмерон. — Нам нельзя туда. Во Втором совсем другие законы. Жёсткие. Нас никто не пропустит. Расстреляют к чертям собачьим ещё на въезде. Давай отвезём его в Первый. — Отсюда к поселению Второго округа ближе, чем к поселению Первого, сэр. Если вы хотите реанимировать мистера Дилони, его нужно везти во Второй. Кэм замешкался. — Там ещё двое в машине. Они вроде… наши пленные. Их тоже нужно забрать, иначе стратег с меня три шкуры спустит. Как мы их провезём во Второй? Они преступники. — Их мы во Второй не повезём. Я пришлю за ними своего человека, который доставит их в Первый, а оттуда — в Капитолий. Я так понимаю, вашему другу это и нужно? — Кэм кивнул. — Вы останетесь с пленными, сэр. — Ну, уж нет. Я еду с тобой. — Вы мне только помешаете. Хотите, чтобы мистер Дилони погиб от кровопотери? — безразлично уточнил Аскольд. — Не хочу, — процедил Дю Пон и застонал, когда увидел крохотные огоньки направляющиеся к ним со стороны пожара. — А вот это уже точно головорезы. Аскольд грубо затянул пряжки около перелома на ноге Шанталя, после чего плавно поднялся и тенью проплыл к своей машине, зазывая Кэмерона за собой. Когда Кэм рассмотрел машину Аскольда сзади, у него от удивления приоткрылся рот. Это было что-то среднее между пикапом и грузовиком. Что-то просторное настолько, что сзади в салон помещались носилки. Увидев их, Кэм присвистнул. — Откуда у тебя?.. — Вы меня не на игру в крокет вызвали, сэр. Я знал, куда еду. «Точно врач» — подумалось Кэмерону. Не теряя времени, Кэм и Аскольд аккуратно погрузили Шанталя на носилки, донесли его до машины, где закрепили носилки на специальной амортизирующей платформе, чтобы минимизировать тряску. После этого разом сунулись к разбитой машине, чтобы вытащить оттуда Беренику и Мартелла, но остановились, понимая, что узкие жёлтые фары приближались слишком стремительно. — Попытайтесь вытащить пленных, — велел Аскольд, а сам вернулся обратно к своей машине. На мгновение Кэм подумал, что тот бросит его вместе с пленниками прямо тут, а сам уедет, но вместо этого Аскольд открыл багажник в полу автомобиля, вытащил оттуда коробку, а из неё достал винтовку. Кэм смотрел на это как зачарованный. Похоже, не врач… — Так и будете стоять, сэр? Смахнув с себя наваждение, Кэмерон поспешил к своей разбитой машине и первым взялся вытягивать из неё Палача, потому что тот был ценнее. После аварии Мартелл будто потяжелел. Кэм пыхтел, вытягивая того наружу и попутно удивляясь, что Палача не так уж сильно и потрепало. Опустив его на землю, Кэм выглянул в сторону и напрягся. Машина неслась сюда на полном ходу, а Аскольд всё не стрелял. Ненадолго замешкавшись, Кэм посмотрел на Беренику, затем на Аскольда, который опираясь на капот своей машины, целился во вражескую. — Давайте я сделаю это, — выпалил он и поспешил к Аскольду. — У меня зрение лучше и стреляю я хорошо. — Ночь на дворе, сэр. — Именно поэтому лучше стрелять мне, — настаивал Дю Пон. К его удивлению, Аскольд не спорил, сразу протянув винтовку Кэмерону. Возраст действительно не играл на стороне сыщика. — Наведу прожектор, — монотонно пробубнил Аскольд и отправился к багажнику. — Прожектор? — не понял Кэмерон, устраиваясь на месте Аскольда. Кэм навёл винтовку на приближающиеся фары, как вдруг темноту прорезал массивный яркий луч, устремившийся в сторону едущей навстречу машины. Кэмерон хохотнул, но комментировать столь продуманное снаряжение Аскольда не стал. Сейчас ему следовало целиться как можно лучше. Как только прожектор осветил вражескую машину, та начала бездумно петлять. Аскольд отлавливал её при помощи света, а Кэмерон — прицела. Машину носило из стороны в сторону, но скорости она не сбавляла, упорно решив прорываться к беглецам. Расстояние неумолимо сокращалось, приближаясь к той точке, с которой группа зачистки потенциально могла открыть огонь. Кэм про себя отсчитывал секунды, метя в колёса машины. Один удачный выстрел — и головорезов получится снять. Те вырулили вправо, затем приняли ещё правее, после чего резко вывернули влево и тогда Кэм выстрелил. Первый, пристрелочный, не попал куда надо, а второй угодил прямиком в колесо. Машину на большой скорости повалило на бок, затем на крышу, после чего она ещё несколько раз со скрежетом и грохотом сделала сальто, прежде чем, наконец, остановилась. Аскольд тотчас погасил прожектор. Вражеская машина превратилась в кучу хлама. Кэмерон облегчённо выдохнул и распрямился. Новых машин на горизонте видно не было, а это значило, что путь свободен. Всё получилось. Погрузив в машину Мартелла и Беренику, Кэмерон и Аскольд стремительно покинули это место. Шанталя сыщик собирался везти во Второй, а Кэма и штабный балласт оставить на заброшенном полуразваленном наблюдательном посту, откуда их должен забрать и доставить сначала в Первый, а потом в столицу союзник Аскольда. Когда машина Аскольда отъезжала от наблюдательного поста, Кэм ещё какое-то время смотрел ей вслед, надеясь, что не слишком наивно полагался на человека, о котором почти ничего не знал. Человека, который вёз теперь его раненного друга туда, где с ним могло случиться что угодно.

***

Ресницы задрожали, веки разомкнулись и глаза защипало от холодного света. Какое-то время Шанталь просто моргал, глядя в никуда пока пустота не начала плавно обретать чёткие очертания. Серый бетонный потолок, как в подвале. Маленькие не шибко ярко светящие лампочки. А ещё какие-то размытые высокие предметы рядом. Он посмотрел в сторону — зрение отказывалось фокусироваться. Тогда Шанталь попробовал повернуть голову, но шея совсем не слушалась, словно задеревенела. И не только шея. Всё тело ощущалось как деревянное. Скованное, будто бетоном залитое. Шанталь попробовал пошевелить руками и ногами, но так и не понял получилось у него или нет. Где он вообще находится? Шанталь не помнил как сюда попал. Он напряг память, стараясь восстановить в ней события последних минут или хотя бы часов, но в голове был какой-то бедлам. Обрывки фраз, обрывки действий. Огонь, крик, грохот, стрельба. Стрельба! Исследовательский центр. Шанталь был там, а потом… Это место с серыми потолками не похоже на исследовательский центр. Пожар, Береника, побег. Нет, Шанталь сбежал из центра, значит, сейчас он за его пределами. Мимо проплыла тень. Высокий тёмный силуэт. Он задержался ненадолго около Шанталя и снова исчез. Рассмотреть тень Дилони не мог, как и окликнуть. Голос куда-то исчез. Звучал лишь в его воображении. Что было после центра? Они куда-то ехали… Кэмерон ехал. Кэмерон был там, а потом… Потом он говорил что-то и дальше — пропасть. Будто часть памяти резким ударом отсекли. Шанталя замутило. Замутило так, словно он слишком долго кружился на месте. Так оно и было. Машина. Дорога. Похоже, они разбились. Если и так, то где теперь оказался Шанталь? Веки тяжелели, ресницы опускались, перед глазами потемнело. Подобное повторялось и впредь. Шанталь просыпался, цеплялся за реальность, пытался собрать мозаику воедино, а затем снова засыпал. Иногда он пытался что-то говорить. Иногда видел рядом силуэт или даже несколько. А может, у него двоилось в глазах. Он чувствовал себя таким расслабленным и скованным одновременно. Тупая боль обволакивала всё тело. Или это усталость. Или ему всё мерещилось. В один из дней он проснулся, ощущая реальность чётче прежнего. Он дышал. Видел. Мог шевелиться и даже поднимать голову. Чувствовал своё тело. Различал лица. Лицо. — Привет, дружище. Кэмерон сидел рядом с коммуникатором в руках. На лице его заживали царапины, на скулах затягивалось счёсанное пятно, а на руках виднелись синяки. — Ты цел? — недоверчиво прошептал Шанталь. — Как видишь, — весело пожал плечами Кэмерон, отрываясь от экрана. — Где мы? — В подземных гаражах. Пришлось их немного переоборудовать, чтобы ты мог тут быть. — Палач?.. — переполошился вдруг Шанталь, вспомнив про Мартелла и то, кем он себя назвал. — В карцере твой Палач. Я позаботился о том, чтобы он не сбежал отсюда. — После услышанного у Шанталя отлегло от сердца. Он качнул головой и поморщился. Голова болела. Шанталь потянулся к ней рукой и пальцами нащупал бинты, намотанные вокруг макушки. — Мне нужно… — начал было Шанталь, пытаясь приподняться. Кэмерон тут же его пресёк. — Полегче, друг. Лежи и не дёргайся. Тебя здорово потрепало. Займёшься бесценным Палачом тогда, когда станешь на ноги. — Мне нужно его увидеть, — стоял на своём Шанталь, хоть и понятия не имел, что и как собирался делать, учитывая, что тело всё ещё ощущалось чужим, а лекарств в организме было больше, чем крови. — Ты не понимаешь… — Не понимаю что? — подхватил Кэмерон. — Слушай, что там вообще произошло, в этом исследовательском центре? Что ты там делал? И кто эти головорезы? Шанталь опустил голову, не зная с чего начать. Зато то, что ответы Кэмерону не понравятся, он знал точно. — Мы были участниками одной программы. Я и другие из Феху. В этом центре нам вводили маскировочные инъекции. — Кэмерон резко переменился в лице, но Шанталя не перебивал. — Технология, похоже, была украдена у той части штаба, которая откололась какое-то время назад. Они прислали группу зачистки, чтобы та ликвидировала всех участников программы и уничтожила наработки. — Шанталь притих, сомневаясь, стоит ли говорить дальше. — Что ещё? — насторожился Кэмерон, почуяв — Дилони что-то не договаривал. Шанталь сделал глубокий вдох. — Если не завершить курс инъекций, вещество разрушит организм. Группа зачистки вместе с Мартеллом уничтожили всё до того, как мы получили последнюю дозу. Лаборатория и все запасы сгорели. Те, кто работал над веществом, ликвидированы. — Шанталь сделал паузу и немного виновато взглянул на Кэмерона. — Если в течение четырёх лет я не найду решения, инъекция меня убьёт.