И таял лёд, и загоралось пламя

23 июня 1941 г.

      — Моя госпожа, скажи мне, пожалуйста, что ты задумала на этот раз? — щурясь от яркого закатного солнца, усмехнулся Милош.       Пара полдня провалялась на лужайке у озера играя в волшебные шахматы, болтая о Дурмстранге и магии и молча наслаждаясь тёплым июньским солнцем. С каждым днём тишина становилась для них всё более комфортной и уютной. И вот, резко подскочив на ноги, Лилит наконец прервала минуту спокойствия и умиротворения.       — Ты должен научить меня вызывать Патронус! — с восторженными глазами сказала девушка, склонившись над Сербом.       — Уверена? — нахмурился Милош. — Вызвать его — задача не из лёгких.       — Думаешь, я не справлюсь? — надула губы Лилит.       — Конечно, справишься, — мягко улыбнувшись, Милош приподнялся на локтях. — Но потребуется много времени.       — Так давай не будем терять это самое время, — потянула его за руку Лилит.       Остаток дня Милош терпеливо обучал девушку вызывать Патронуса, но выходило только слабое, бесформенное нечто, похожее на огромный кусок серебристой пыли.       — Нужно вспомнить самое радостное, — повторил Милош после очередной неудачи.       — Но я была на седьмом небе от счастья, когда Биддер упал в овраг, — обессилено сказала Лилит.       — Это не подходит, — тяжело выдохнул он. — Если уж тебе не удаётся вспомнить ничего радостного, — в его голосе Лилит уловила интонацию, похожую на сдерживаемую обиду, — то можешь представить что-нибудь, что сделало бы тебя счастливой.       — Так тоже можно? — удивилась Лилит.       — Конечно, смотри.       Прикрыв глаза, Милош вскинул палочку и направил её на озеро. Спустя несколько мгновений над водной гладью пролетел большой серебристый дракон.       — И что ты представил? — спросила Лилит, заворожённо наблюдая за резвящимся патронусом.       — Нас.       — Нас? — резко повернулась она на Милоша. — В каком смысле?       Немного поколебавшись, он наконец ответил:       — Представил, что рядом со мной у алтаря стоишь ты, в длинном серебристом платье, — закусив губу, сказал он и повернулся к Лилит. — Как думаешь, это хорошая фантазия?       Щёки Лилит залились краской, а сама она уставилась на него смущённым и даже слегка испуганным взглядом. Немая сцена затянулась, а взгляд Серба с каждым мгновением становился всё тяжелее.       — Понятно, — тяжело выдохнул Милош, прервав зрительный контакт. — В общем, тебе нужно сосредоточиться и полностью погрузиться в счастливое воспоминание, — глядя на гладь озера, ровным, безэмоциональным стальным голосом закончил он.       — Это очень хорошая фантазия, — встав перед Милошем, сказала Лилит. Глупая улыбка сама появилась на губах и всё никак не желала уходить. Закинув руки ему на плечи, она приблизилась практически вплотную, продолжая разглядывать его сверкающие зелёные глаза. — Я бы очень хотела, чтобы она оказалась реальностью. ​​​​​​​       Пристально посмотрев в глаза Лилит, Милош крепко обхватил её талию. Воздух между ними наэлектризовался, а губы становились всё ближе и ближе. И вот, буквально за мгновение до того момента, как они должны были соприкоснуться, Милош, резко дёрнув уголком губы, отстранился.       — Ну что снова не так? — притянула парня к себе за шею Лилит. — Ты же сказал, что я тебе нравлюсь. Сказал, что хочешь видеть нас у алтаря! Я не понимаю!       — Моя госпожа, — мягко поглаживая спину Лилит, тихо, хрипло сказал Милош. — Я не могу себе позволить… Это было бы неправильно с моей стороны.       — Уверен? — практически в губы ему сказала Лилит, вздёрнув бровь.       Милош ничего не ответил, только пожар, разгорающийся у него в душе, находил отражение в глубине его глаз. Они пристально смотрели друг на друга, будто пытаясь отыскать там ответ. Правильно ли они поступали? Пожалуй, ответа у них не было, но они чувствовали, что после этой точки, к которой оба так отчаянно стремились, у них не будет и шага назад.       — До ђавола! — мотнул головой Милош.       Резким движением он притянул Лилит вплотную. Так, что теперь она, через его тонкую рубашку, могла всем своим телом почувствовать рельеф его крепкого торса, как тяжело вздымается и опускается его грудная клетка, как бешено стучит сердце. С каждой секундой она всё сильнее пропадала в этом добровольном плену, выходить из которого не было уже никакого желания. Закатное солнце мягко освещало две фигуры, слившиеся воедино.              И наконец случился он — поцелуй. Поначалу лёгкий, невесомый, словно Милош давал ей привыкнуть к его губам, потом к осторожным касаниям языка. Когда он зарылся пальцами в волосы Лилит, девушка закрыла глаза, растворяясь в этой мучительной, сладкой неге. Хотелось ещё больше, ещё сильнее. Хотелось так, как в самых тайных мечтах, как в дурацких романтических книгах. Хотелось отдаться без остатка этому новому, лучшему из всех возможных ощущений, самому яркому из чувств. Милош не напирал, продолжая медленно, словно дразня, аккуратно прикусывать нижнюю губу Лилит, только вот она сама уже не могла терпеть, постепенно начиная углублять поцелуй, делая его более настойчивым, требовательным. Она забылась, потерялась в этих чувствах. Голова начала кружиться, а ноги становиться ватными, и, если бы не крепкая рука, что удерживала её талию, она сама не смогла бы устоять. Вместе с поцелуем, по всему её телу словно распространялся яд, который дурманил разум и путал все мысли. Но если поцелуй, если сам Милош — и вправду яд, то она готова была выпить его весь, без остатка.       Сколько они так простояли? Минуту? Пять? Десять? Они и сами не знали, полностью потеряв счёт времени. Но в конце концов, Милош аккуратно отстранился, разрывая поцелуй. Тяжело дыша, они не прерывали зрительный контакт.       — Пора уже с этим разобраться, — шепнул он и, поцеловав девушку в макушку, отстранился.       — С чем? — Лилит постаралась унять охватившую её эйфорию и волнение. Казалось, что каждое место, где он дотронулся, горит.       — Я тебя найду после, — твёрдо сказал Милош и направился ко входу в замок, оставив растерянную Лилит на лужайке. ​​​​​​​

***

      Меряя шагами свою комнату, девушка и не знала, что думать и чего ожидать. Все её мысли были заняты тем, с чем же пошёл разбираться Милош после этого долгожданного поцелуя.              А пока Лилит не находила себе места, решалась её судьба.

*

      — Отец, я женюсь на Лилит, — твёрдо прозвучал ультиматум из уст Милоша.       От этой новости господин Войнович, отложив книгу, растерянно сел на софу в библиотеке.       — Не ожидал… — наконец смог вымолвить Марко.       — Не ожидал, что мы с Лилит полюбим друг друга? — с прищуром, холодно спросил сын.       — Не ожидал, что ты вообще когда-нибудь женишься, — на выдохе ответил он.       — Даже если ты против, я не изменю своего решения.       — Я вовсе не против, — покачал головой Марко. — Наоборот, я даже рад. Лилит — хорошая девушка из подходящей семьи. Только всё это как-то… неожиданно. Помнишь, как мы подбирали тебе невесту? — усмехнулся отец. — Ты отвергал одну за другой, едва взглянув.       — Они все не подходили.       — А Лилит? Уверен, что не пожалеешь? Уверен, что не изменишь своего решения? Ей всего четырнадцать. Что, если за это время ваши чувства угаснут?       — Не угаснут. Лилит единственная мне подходит.       — В таком случае, мне стоит поговорить с Форестом.       — Нет, — твёрдо сказал Милош. — Я поговорю с ним сам. И, кстати, я остаюсь здесь на всё лето. Либо мы забираем Лилит с собой в Сербию.       — Форест никуда её не отпустит, даже с нами.       — Значит, остаюсь я.       — Я не против, — поднявшись к Милошу, Марко крепко обнял сына. — Мистер Борн в лаборатории. Удачи.       Отцовское объятие будто и вправду придало Милошу сил. Хоть внешне он и оставался невозмутим, спокоен и собран, но сердце его по пути в лабораторию готово было вырваться из груди.       — О, Милош, здравствуй, — отрываясь от котла, обернулся Форест. — Ты ко мне?       — Да, мистер Борн. Я по поводу Лилит.       — Что-то случилось? — подскочил Форест. — С ней всё в порядке?       — Да, всё в порядке, — поспешил уточнить Милош. — Я пришёл к вам, чтобы просить руки вашей дочери.       — Руки? — удивлённо уставившись на парня, чуть не обомлел Форест.       — Да. Я люблю вашу дочь и прошу вас дать согласие на этот союз.       — Ты ведь знаешь, что ей четырнадцать?       — Я готов подождать, — твёрдо ответил он.       — Я возлагаю на Лилит большие надежды. Она умная и способная волшебница, которой не подойдёт роль светской дамы.       — Я буду всячески её поддерживать в том пути, который она выберет, — ответил Милош. — Если захочет построить карьеру, буду лишь способствовать этому. Я ценю это в вашей дочери.       — Пока она не закончит обучение, будет жить в этом доме, — наконец сказал последний аргумент Форест.       — Я сам буду приезжать к вам, в Британию. И желаю остаться здесь на всё лето.       Повисло молчание. Форест нахмурился и потёр переносицу, словно решал сложнейшую алхимическую задачу. Исходя из соображений безопасности Лилит, Милош был отличным вариантом — парень ещё не достиг совершеннолетия, а уже мог посоревноваться со многими взрослыми волшебниками не только в области знаний, но и в магической силе, которая била из него ключом. Он серьёзный, надёжный и целеустремленный — Милоша ждало большое будущее. Это более чем достойный вариант для его дочери. Но решающим стало совсем другое — Форест видел, как дети смотрят друг на друга, как блестят их глаза. Он видел, как Лилит расцветает рядом с Милошем, как парень делает его дочь счастливой. Как бы он ни желал приковать Лилит к этому дому, к самому себе, Форест понимал — несмотря ни на что, ему придётся когда-нибудь отпустить Лилит, как бы больно это ни было…       — Я доверю тебе свою дочь, — наконец произнёс он. — Конечно, ты можешь остаться здесь и на всё лето, и даже больше. Знай, что в этом доме тебе всегда рады. Если Лилит с тобой счастлива, я не стану препятствовать этому союзу, — положив руку на ему плечо, сказал Форест.       — Благодарю, — склонил голову Милош. — Обещаю, я обеспечу лучшее будущее для Лилит.

*

      Спустя час тревожного ожидания дверь в комнату Лилит открылась. На пороге появился Милош, сверкая улыбкой.       — Ты разобрался? — с тревогой спросила Лилит.       — Да. Ты станешь моей женой. ​​​​​​​

***

5 июля 1941 г.

      Первый месяц лета стремительно подошёл к концу. После большого праздничного ужина, который был приурочен к помолвке детей, старший господин Войнович поспешно отправился в Сербию. В замке остались лишь трое, и теперь они частенько проводили время вместе.       Сегодня Милош заворожённо наблюдал за Лилит и Форестом в лаборатории:       — То есть этот эликсир должен излечивать любые раны? — заглядывая в котёл, спросил Милош.       — И заболевания, — кивнул Форест. — Только нам не хватает… Чего-то не хватает… — задумчиво потёр переносицу он.       — Сейчас эликсир больше похож на усиленную версию рябинового отвара, — толча лунный камень, сказала Лилит.       — У нас, в Дурмстранге, мы часто используем магию крови для зелий, — заметил Милош.       — Мы используем кровь преимущественно для сильнодействующих ядов, — ответил Форест. — Впрочем, можно будет проверить эту идею.       — Пап, готово, — протянув ступу, сказала Лилит. — Мы пойдём?       — Не опаздывайте на обед, — не отрываясь от котла, бросил им вслед Форест.       Оказавшись в библиотеке, Лилит поспешно вытащила томик сказок Барда Биддля.       — Вот, — протянула она Милошу. — У нас многие верят в то, что дары смерти — сказка.       — И ты так думала?       — Нет. Альбус считает, что дары смерти действительно существуют, а братья Певереллы были просто весьма талантливыми волшебниками, которые смогли создать такие сильные артефакты.       — Потому что это так и есть. В Дурмстранге их знак вырезали на одной из стен, — взяв чернила, Милош склонился над пергаментом и начал рисовать. — Треугольник — мантия-невидимка, — обмакнув перо в чернильницу, он продолжил: — Круг — воскрешающий камень, а линия обозначает бузинную палочку.       — Я видела этот знак прежде! — воскликнула Лилит и побежала вглубь библиотеки.       Спустя пару минут к Милошу вновь прибежала восторженная девушка, на ходу листая страницы.       — Вот, смотри, — передала она книгу. — Видишь? Это считается фамильным гербом Певереллов, как твой полумесяц.       — Три полумесяца, — уточнил Милош.       — Да хоть пять, — закатила глаза Лилит. — Смотри, — ткнула она в изображение. — Один в один твой знак даров смерти.       — Что в очередной раз подтверждает, что дары смерти действительно существуют, — кивнул Милош.       — А ты бы хотел завладеть ими?       — Если это поможет мне стать непобедимым — да, — твёрдо ответил он, а в глазах промелькнул стальной блеск.       — Значит, я тоже хочу дары смерти, — усмехнулась Лилит, присев рядом с Милошем.       — Тебе-то это зачем, душа моя?       — Как зачем? — удивилась Лилит. — А кто не желает стать непобедимым? Назови мне хоть одного человека, кто отказался бы от такого могущества. Особенно когда в мире происходят такие страшные вещи… — задумчиво закончила Лилит.       — Госпожа, ты, как всегда, права, — мягко улыбнулся Милош и притянул девушку к себе в объятия. — Только тебе не стоит переживать, я всегда буду рядом и защищу тебя от любой опасности. Так что можешь оставаться такой же милой, чудесной принцессой, а я, как в этих сказках Барда Биддля, буду твоим рыцарем.       — Ты вообще видел, что придумали маглы? — хоть слова Милоша и успокаивали, сердце Лилит забилось в тревоге. — Когда у них началась война, папа нашёл способ доставать магловские газеты, — тяжело сглотнула она. — Они постоянно придумывают новые способы уничтожения друг друга, и самое страшное из них — бомба. Они все разные, но действуют примерно одинаково — уничтожают всё, что встретится им на пути. Маглы без конца пишут, что создадут такую бомбу, которая сможет стереть целый город с лица земли одним ударом.       — Тебе страшно? — крепче притянул её в объятия Милош.       — Да… — тихо призналась Лилит. — Кто знает, вдруг они решат направить свою бомбу в Девон? Хоть замок и защищён, но там, внизу, живут маглы.       — Переживаешь за маглов? — едко усмехнулся Милош.       — Маглы или волшебники, какая разница? Гибнут люди.       — Они не люди, Лилит, — жёстко сказал он. — Они звери. Надеюсь, благодаря этой войне они поубивают друг друга, и мир наконец очистится от этой заразы.       — Как ты можешь так говорить? — покосилась на него Лилит.       — Они убили мою мать, — стальным голосом ответил Милош. — В Сербии нет таких больших магических поселений, как ваш Хогсмид, мы жили бок о бок с маглами.       — Но… Как они смогли убить волшебницу?       — Револьвер, — тяжело сглотнул Милош. — Кажется, так называлась эта… штука.       — Я видела её в газете, — нежно обхватив руку Милоша, ответила Лилит.       — Мы выходили из булочной. Был поздний вечер. Я когда-то очень любил магловские пирожные с кремом, и мы с мамой часто заходили в небольшую лавку. В то время хорватские националисты бастовали против своего короля и царской династии Карагеоргиевичей. А мы с мамой просто выходили из булочной…       На несколько секунд Милош замолчал, пока Лилит продолжала осторожно гладить его руку.       — Когда мы прошли пару кварталов, чтобы трансгрессировать в небольшом тупичке, наткнулись на бунтовщиков. Защитники режима короля начали перестрелку с ними. Они стреляли во всех, без разбора. Весь переулок был пропитан кровью и мёртвыми телами. Некоторые дрались врукопашную, разбивали головы соперника большими булыжниками, избивали огромными железками. Оказавшись в этой каше, мы пытались убежать, спрятаться в лавке, но не успели… Я спасся лишь благодаря матери… Она прикрыла меня, получила пулю прямо в грудь. Они посмели убить волшебницу! Посмели убить женщину, которая выходила из булочной с ребёнком. Всё случилось слишком быстро, я едва понял, что произошло. Мне было семь.       Лилит не знала, что ответить, а по щекам её начали литься дорожки слёз. Сжав Милоша в объятиях, она уткнулась ему в шею носом.       — Всё в порядке, госпожа, — погладив её по голове, шепнул Милош. — Прошло много лет, и теперь я не позволю произойти подобному. Тебе ничего не грозит, душа моя.       — То, что произошло, ужасно, — закончив всхлипывать, сказала Лилит.       — Поэтому я считаю, что так продолжаться больше не может. Маглам нужно указать их место, а эта война — подспорье для волшебников.       — Волшебники тоже убивают друг друга. И тогда, в лютном, на меня напали именно волшебники, — осторожно сказала Лилит.       — Не сравнивай, — резко оборвал её Милош.       Лилит не стала спорить. Какие аргументы она могла противопоставить тому, на чьих глазах убили мать?       — Давай больше не будем об этом, — предложил он.       — Хорошо, — поцеловала его в щёку Лилит.       Пара просидела так ещё какое-то время, сохраняя молчание, пока Винки не позвала их на обед.              

***

10 июля 1941 г.

      Лилит угостила сову кусочком яблока и принялась разбирать почту. В одну стопку она отложила ежедневную корреспонденцию, во вторую письма для отца, количеству которых девушка каждый раз удивлялась.       Открыв «Ежедневный пророк», Лилит мельком пролистала новости и, не обнаружив ровным счётом ничего интересного, уже собиралась уйти из столовой, когда в открытое окно влетел большой чёрный коршун с конвертом в клюве. Выплюнув письмо на стол, он, не задерживаясь более ни секунды, взмыл под потолок и вылетел в окно.       «Господину Войновичу», — прочитала Лилит на конверте.       Не теряя более ни секунды, она побежала в комнату Милоша.       — Просыпайся! — резко отдёрнула шторы Лилит, впуская в мрачную комнату свет.       Милош с трудом открыл глаза и растянулся на тёмно-коричневых шёлковых простынях.       — Ты сегодня рано, — зевнул он.       — Смотри, что у меня есть, — гордо продемонстрировав конверт, девушка прыгнула в кровать и улеглась рядом.       — Мне? — Закинув на Лилит руку, Милош прижал её ближе к себе и зарылся носом в волосы.       — Ну не мне же, — усмехнулась она. — Ты будешь открывать?       — Неа, — промычал парень.       — А вдруг там что-то важное?       — Ну открой, — лениво сказал он.       — Но это для тебя, — возмутилась Лилит. Хотя, по правде говоря, возмущение вышло уж слишком неестественным, потому как девушка, прижимаясь к голому торсу Милоша, испытывала только сплошное удовлетворение от сложившейся ситуации.       — Всё моё — твоё, — зевнул он.       — Ладно, — сдалась она.       Распечатав конверт, Лилит принялась читать вслух.              — Дорогой сын, я добрался благополучно.       — Великолепно, — вяло прокомментировал Милош.       — Матильда передаёт, что скучает и ждёт твоего возвращения в Сербию, — нахмурившись, прочитала Лилит. — Кто такая Матильда?       — Читай дальше, — усмехнулся Милош.       — Пока не расскажешь, ни буквы дальше не прочитаю, — строго сказала Лилит и попыталась отстраниться от парня.       — Гувернантка, — ещё ближе притянул её к себе Милош.       — Это кто?       — Немка, которая следила за мной после смерти мамы.       — Прислуга? — уточнила Лилит.       — Не совсем, — вычерчивая пальцем узоры на её шее, сказал он. — Она занималась моим воспитанием и образованием до того, как я поступил в Дурмстранг. Можно сказать, что она мне как вторая мама.       — А сколько у вас всего прислуги? Чем она занимается?       — Да тем же, чем и эльфы. Есть повар и кухарки, есть служанки, которые следят за чистотой в доме, садовники. У нас не очень много прислуги в доме, человек двадцать.       — И все выглядят примерно как я, — усмехнулась Лилит.       — Не-е-ет, — хрипло засмеялся Милош в шею Лилит, отчего у неё пошли мурашки по коже. — Они все уже взрослые и совсем не похожи на принцесс.       — Тогда скажи-ка мне, с какой стати ты посчитал меня служанкой в нашу первую встречу?       — В больших домах, где часто принимают гостей, нередко можно встретить молодых служанок.       — А они чем занимаются? Тоже убираются?       — Ну как тебе сказать, — задумался Милош. — Они обычно развлекают гостей.       — Как интересно! — воскликнула Лилит. — То есть играют с ними в волшебные шахматы и плюй-камни? Или обсуждают книги, политику?       — Ну, — тяжело выдохнул он, — могут и в шахматы поиграть, если гость захочет. Но как бы тебе сказать, — снова замолчал он. — Таких служанок обычно отправляют к господам в спальню.       — Зачем? — нахмурилась Лилит, пытаясь сообразить.       — Ох, душа моя, — Милош мягко усмехнулся. — Ты действительно ещё совсем юная, нежная Лилия. Не забивай себе голову всякой ерундой.       — Ну-ка говори! Кто они такие? — возмутилась она.       — Они спят с мужчинами, — на выдохе ответил Милош.       — То есть прям… — глаза Лилит расширились от догадки.       — Да, прям так.       — И ты подумал, что я сплю с гостями? — возмутилась она.       — Милая, при нашей первой встрече ты выругалась, как чернокнижник, свалилась на меня вся мокрая, грязная, а личико у тебя при этом было ангельское, — поцеловав её в макушку, он добавил: — Но я быстро осознал свою ошибку и готов вечность извиняться перед тобой за тот случай.              Под градом извинительных поцелуев они провели всё утро, а после, кое-как оторвавшись друг от друга, спустились к завтраку.       

***

14 августа 1941 г.

      Время безжалостно утекало сквозь пальцы, и второй месяц пребывания Милоша в Британии пролетел мгновенно. Тёплым августовским вечером Лилит, под руководством своего жениха, пыталась вызвать адское пламя. Выходило не так хорошо, как хотелось бы, но девушка не сдавалась, продолжая медленно уничтожать всё, что попадалось ей на пути, в адском пламени. Солнце садилось, разукрашивая небо оттенками розового, красного и золотого. Воздух был удивительно теплым, а ветерок ласково играл с длинными светлыми локонами Лилит. Милош любовался ей, когда она выпустила очередной огненный шарик. При свете закатного солнца, её фарфоровая кожа приобрела розоватый оттенок, а в голубых глазах отражался пожар от загоревшегося рядом дерева.       — Концентрация, — махнув палочкой, Милош остановил разгорающийся пожар. — Не забывай про концентрацию.       Спустя несколько часов, у Лилит наконец-то получилось контролировать тот небольшой шарик огня, который ей удалось вызвать. Решив на сегодня покончить с обучением, они пошли ужинать в столовую.       — Я уже думал, вы не придёте, — сказал Форест, увидев, как Милош ведёт под руку Лилит, которая всем своим внешним видом олицетворяла вселенскую усталость.       — Я училась контролировать адское пламя, — упав на стул, ответила Лилит.       — И как успехи? — обратился он к Милошу.       — Вполне неплохо, — ответил Серб. — Несмотря на возраст, Лилит хорошо справляется.       — Он врёт, — надула губы Лилит. — Получается у меня отвратительно. Кстати, я сожгла дуб.       — Ну и пусть, — усмехнулся Форест. — Главное, что не сожгла саму себя. И, полагаю, что за это стоит поблагодарить Милоша.       — Эй! — возмутилась Лилит под смех мужчин. — Я не настолько безнадёжна. Вот увидишь, ещё чуть-чуть и у меня получится!       — Нисколько не сомневаюсь, — тепло улыбнулся Форест. — Надеюсь, ты понимаешь, что Альбусу не стоит знать о том, чем вы тут занимаетесь всё лето.       — А о чём именно, чем мы занимаемся с Милошем всё лето, Альбусу не нужно знать? — кажется, вместе с силами, Лилит покинули мозги и, как следствие, способность соображать.       Форест многозначительно изогнул бровь, обращаясь к Милошу:       — А чем ещё, боюсь спросить, вы занимаетесь всё лето, что у Лилит возникают сомнения о природе моего предупреждения?       Милош, до того наслаждающийся тыквенным соком, поперхнулся и закашлялся.       — Ничем предосудительным, мистер Борн, мы точно не занимаемся, — прокашлявшись, ответил парень.       — Пап! — кажется, и до Лилит наконец-таки дошло.       — Расслабьтесь, — засмеялся Форест. — Милош, я знаю, что ты порядочный человек.       — Я думала, что ты можешь иметь в виду помолвку, — с горящими щеками сказала Лилит.       — Насчёт помолвки Альбус уже в курсе, я отправил ему письмо еще в июне. Но вот о твоих успехах в тёмных искусствах ему знать не обязательно.       — Я понимаю, — тяжело вздохнула Лилит.       — Почему профессор против? — спросил Милош.       — Он считает, что это разрушает тело и душу волшебника, — объяснила девушка.       — Чушь, — резко ответил он. — Тёмные искусства — один из разделов магии, не более.       — В словах Альбуса есть доля правды, — задумчиво ответил Форест. — Практически все виды тёмных искусств служат одной цели — навредить другому человеку, и, если слишком увлечься, можно действительно развратить свою душу. Что же касается тела, это скорее про тёмные ритуалы, которые не проходят бесследно для облика волшебника.       — А вы как думаете? — спросил Серб.       — В нашей семье никогда не порицалось изучение тёмной магии и, даже более того, некоторые члены семьи открыто её практиковали. Что же касается Лилит, если ей интересно — пусть изучает. Я, в сущности, не вижу в этом ничего плохого до тех пор, пока она не вредит самой Лилит или окружающим.       — Па, а как ты думаешь, Альбус пробовал тёмную магию? — с интересом спросила Лилит.       — Не знаю, — усмехнулся отец. — Мне он никогда не говорил о подобном, но такая категоричность в этой теме наталкивает на определённого рода рассуждения. Вполне возможно, Альбус мог обжечься, причём весьма болезненно…       — Что ты имеешь в виду?       — Может, у него тоже не получилось контролировать адское пламя, — щёлкнул её по носу Форест, переводя тему.       — У меня получится! — возмутилась Лилит.       — Точно получится, — с улыбкой подтвердил Милош.       

***

28 августа 1941 г.

      Лилит обливалась горючими слезами, лёжа в кровати Милоша. С уезда Серба прошло уже несколько часов, но девушка так и не смогла прийти в себя, прижимая к груди колдофотографию, которую накануне сделал отец на лужайке у озера. Оглядываясь на большой письменный стол, Лилит вспоминала, как она сидела у него на коленях, пока он писал ответ отцу. Напротив кровати стоял большой незажжённый камин с креслами, расположившись в которых они заводили интересные беседы и споры. И, конечно, кровать, где они так часто лежали в обнимку, обсуждая планы на будущее. Кровать, которая до сих пор пахла Милошем.       Тихо постучав, в комнату зашёл отец:       — Локки жалуется, что ты запрещаешь убирать комнату Милоша.       — Да, запрещаю, — всхлипывая, ответила Лилит.       — Милая, — нежно улыбнулся отец, присев на край кровати. — Ну и чего ты так разревелась?       — Как чего? — сквозь слёзы возмутилась девушка. — Милош уехал!       — Вот именно — уехал, — кивнул отец. — Всего лишь уехал.       — Да как ты не понимаешь! Как я теперь буду без него?       — Ты и оглянуться не успеешь, как он вновь приедет к нам в гости, — потрепал её по макушке Форест. — Нашла из-за чего слёзы лить.       — А если не приедет?       — Вы помолвлены, — он выгнул бровь. — Это не шутки, Лилит. К тому же, я не сомневаюсь в его серьёзных намерениях на твой счёт. Помнишь, что он сказал перед отъездом?       — Что будет мне писать, — начала успокаиваться Лилит. — И что приедет к нам на рождество.       — А ты будешь ему писать?       — Конечно буду!       — Ну и чего тогда слёзы лить? Завтра приедет Альбус и всё, прощай, беззаботная жизнь. Знала бы ты, какую учебную программу я тебе подготовил на грядущий учебный год, — потёр руки Форест. — У тебя даже времени скучать по Милошу не останется.       Отец не соврал. Последующий месяцы Лилит едва успевала писать Милошу ответы на письма, которые приходили практически каждый день. В них он рассказывал, что на и без того сложном последнем курсе обучения у него добавилась непростая задача — экстерном сдать все экзамены за полгода, чтобы к рождеству уже закончить обучение. На вопросы Лилит о причинах такого решения он отвечал, что связано это с необходимостью быстрее влиться в политическую кампанию, к которой уже присоединился его отец. Милош часто писал о том, что он с нетерпением ждёт их встречи на рождество и очень скучает, отчего сердце Лилит каждый раз таяло, а мысли улетали в приятные воспоминания тёплых летних дней. Сама же Лилит рассказала Милошу, что Альбус обрадовался их помолвке и что она их обязательно познакомит, когда тот приедет на рождество. Передавала и приветы от отца, который, к своему удивлению, тоже успел соскучиться по хмурому Сербу и принял Милоша уже как часть своей семьи. Рассказывала про успехи в обучении, про новые заклинания и зелья, про успехи в легилименции и окклюменции, про неудачи в трансфигурации. Завуалированно поведала об успехах отца в области алхимии и отметила, что теория Милоша возымела определённый успех. В конце сентября Милош достиг совершеннолетия и в честь этого Лилит и Форест послали ему в Дурмстранг целую груду подарков.              Незадолго до Рождества, когда Лилит уплетала за обе щеки ужин, в столовую зашел отец.       — Скоро прибудет мистер Биддер, — садясь за стол, оповестил он.       — Меня нет дома! — резко вскочила Лилит и, подхватив с собой тарелку, уже собиралась пуститься наутек.       — Без Брутуса, приедет только Эйдан, — поспешил уточнить Форест.       — Какое счастье, — выдохнула девушка и вернулась за стол.       — Как дела у Милоша?       — Отлично, — улыбнулась Лилит. — Сдал все экзамены на отлично и через неделю уже будет у нас.       — На твой день рождения останется?       — Да, — просияла Лилит. — Пробудет у нас до середины января.       — Отлично. Придумала, как украсить дом?       Под обсуждение рождественского декора замка, в столовой, резко распахнув двери, наконец появился Эйдан Биддер.       — Форест, друг мой, — широко улыбнулся высокий мужчина с каштановыми волосами и черными, как ночь, глазами.       — Эйдан, ты почти вовремя, — жестом пригласил его к столу мистер Борн.       — Привет, крошка Лилит, — крепко обнял подскочившую к нему девочку Эйдан и закружил по гостиной.       — Где ты пропадал?! — возмутилась Лилит, когда он поставил ее на ноги.       — А это секрет, — ухмыльнулся он.       — Надо же, — подняла бровь Лилит. — И ты ни за что его не расскажешь?       — О, — рассмеялся Биддер. — Расскажу в мельчайших деталях. Кстати, — обойдя стол, он сел по правую руку от Фореста, — когда Брутус узнал, что ты помолвлена, целый час бился в истерике, я едва смог его успокоить.       — Ну и что с того, — фыркнула Лилит. — Уверена, долго он не горевал.       — И то верно, — усмехнулся Эйдан. — А еще вам привет от Присциллы, — достав из своей сумки бутылку вина, он поставил ее на стол.       — И от нас передай привет жене, — склонил голову Форест.       Пока взрослые разливали по бокалам вино, Лилит, попивая тыквенный сок, буквально изнывала от ожидания рассказа Эйдена. Каждый раз он умудрялся поражать воображение Лилит своими новыми приключениями, а порой даже привозил занимательных зверушек, которых ему удалось раздобыть за время путешествия.       — Ну что, начнём? — подмигнул Эйдан.       — Выкладывай, — усмехнулся Форест.       — Помнишь, ты мне рассказывал, как вы с Катериной и Лилит наткнулись в Греции на Химеру?       Форест кивнул, а Лилит недоумённо свела брови.       — Я не помню такого…       — Конечно не помнишь, — повернулся на неё отец. — Это было в наш первый визит в Грецию, тебе тогда было около двух лет.       — Очень удобный возраст, чтобы сбросить ребёнка со скалы, — засмеялся Эйдан.       — Чего? — округлила глаза Лилит.       — Я не собирался ей этого рассказывать, — вслед за Эйданом засмеялся Форест.       — Ну-ка говори, что там произошло? — строго сказала Лилит.       — Мы с твоей мамой тогда были в северной части Греции и набрели на скалы, которые именуются Метеорами, — начал рассказывать отец. — И вот на вершине одной из них мы увидели Химеру.       — Но что самое страшное, — вклинился в рассказ Эйдан. — Химера увидела их!       — Да, — усмехнувшись, кивнул Форест. — И начала бежать прямо на нас.       — Я мечтаю увидеть их лица в тот момент, — смеясь, перебил друг.       — Так вот, ты была на руках у мамы.       — И они не нашли ничего лучше, чем сбросить ребенка вниз со скалы.       — Мы заколдовали тебя парящими чарами, — поспешил оправдаться Форест.       — А сами сражались с Химерой, пока их ребёнок мирно сопел где-то внизу.       — Вы сражались с Химерой? — глаза Лилит становились всё более округлыми с каждой секундой этой истории.       — Ну да, — легко отозвался отец. — Убить Химеру куда проще, чем приручить.       — Да-а-а, — тяжело выдохнул Эйдан. — Теперь я об этом знаю не понаслышке.       — Па, а ты не думал, что я такая дурная оттого, что вы с мамой, когда сбрасывали меня со скалы, стукнули головой? — язвительно уточнила Лилит.       — Признаю вину, — засмеялся Форест.              — Не слушай никого, — пихнул его в плечо Эйдан. — Ребёнок в твоём возрасте и не должен ходить по струнке. Ты бы знала, какие концерты мне устраивает Брут.       — Могу представить, — усмехнулась Лилит. — Ну и что? При чем тут химеры?       — А вот причём, — подмигнув, мистер Биддер достал из сумки два яйца химеры. — Я выслеживал их уйму времени, а потом ещё столько же пытался выкрасть яйца. Вот, — подняв левую руку, он продемонстрировал длинный шрам на предплечье. — Ушёл от них чудом.       — Может, тебе не стоило так рисковать? — спросила Лилит. — Мог ведь и вовсе там умереть.       — Мог, — кивнул Эйдан. — Но оно того стоило! Я всегда найду, как выйти сухим из воды, не сомневайся.       — Уж в ком-в ком, а в тебе, Эйдан, сомневаться не приходится, — усмехнулся Форест. — Я до сих пор помню, как ты одурачил русских мракоборцев. Кстати, они ещё ищут тебя?       — А я не рассказывал? — удивился Биддер. — Я же инсценировал свою смерть.       — Как?       — Заплатил кому надо и наведался в магловский морг, где как раз завалялся похожий труп. В общем, прошло всё гладко, они отстали.       — Сколько мороки, — закатил глаза Борн. — Не проще ли было и вовсе не лезть к ним?       — Я столько галлеонов выручил за Погребина! — воскликнул Эйдан. — Нет, от таких денег я не откажусь, даже если придётся ещё сотню раз инсценировать собственную смерть.       — Русских-то ты одурачил, но вот яйца химеры, — задумчиво потёр подбородок Форест. — Даже на чёрном рынке их продавать опасно, — заметил он. — Не боишься Азкабана?       — Нет, — легко ответил он. — Найду, как выпутаться. В конце концов, у меня есть ты.       — Я не всемогущ, Эйдан. Если до этого у меня получалось решать твои мелкие проблемы с министерством, то таких знакомств и влияния, чтобы вытащить тебя из Азкабана, у меня может и не быть.       — А знаешь, я ведь привёз и кое-что для тебя, — подмигнул он. — Помнишь, ты говорил, что хочешь испробовать для исцеляющего эликсира кровь Ре-эма?       — Да ладно, — глаза Фореста заблестели. — Не говори мне, что смог достать её!       — Ещё как смог! — кивнул Эйдан и достал из сумки три склянки, наполненных кровью.       Приняв у него ценнейший ингредиент, Форест любовно посмотрел на склянки, что лежали у него в руке, тем временем как Эйдан аккуратно складывал яйца химеры обратно в сумку.       — И куда ты поедешь дальше? — прервала идиллию Лилит.       — В южную европу, — ответил Эйдан. — Ходят слухи, что там можно отыскать редкие популяции драконов. Особенные надежды я возлагаю на Пиренейский полуостров.       — Будь аккуратнее, — сказал Форест. — Чтобы тебе не пришлось ещё раз инсценировать смерть, — усмехнулся он.       Просидев в столовой до позднего вечера, Форест и Эйдан ушли в лабораторию, а Лилит принялась составлять письмо Милошу.

***

25 декабря 1941 г.

      Милош, закинув руки под голову, лежал на кровати Лилит, пока та пыталась подобрать наряд для праздничного ужина.       — Может, это? — достала она из шкафа розовое платье с оборками.       — Неплохо, — приподнялся Милош.       — Ты также говорил про тёмно-зелёное, — возмутилась Лилит.       — То платье тоже было красивым, — рассудил он.       — Тебе просто всё равно!       — Иди сюда, — протянул ей руку Милош.       Когда Лилит послушно подошла к нему, парень, не церемонясь, схватил её за талию и повалил на кровать рядом с собой, отчего не ожидавшая такого хода Лилит взвизгнула.       — Ещё есть время, — усмехнулся он, зарываясь пальцами в её волосы.       — Скоро приедет Альбус, — напомнила Лилит.       — Но ещё ведь не приехал, — склонившись над её лицом, прошептал он ей в губы.       Глубоко вздохнув, Лилит прикрыла глаза и задержала дыхание. Милош, едва коснувшись её губ, прокладывал от них дорожку из поцелуев до шеи. Казалось, что останавливаться он не собирается, но после того как аккуратно прикусил ключицу Лилит, которая задрала голову, чтобы открыть горячим поцелуям шею, парень вновь нашёл её губы своими. Лилит чувствовала, будто по всему её телу расходится адское пламя от рук Милоша, что касались её талии и шеи. Виски пульсировали перед этим нахлынувшим чувством, разум покрылся туманом, а по нервам пошёл ток. Обхватив шею Милоша своими руками, Лилит притянула его ещё ближе, углубляя поцелуй, прижимая его ближе к своему телу, желая слиться воедино, задохнуться в этом поцелуе.       Их прервал тихий хлопок у изножья кровати.       Милош резко отстранился, а Лилит едва не вскочила на кровати.       — О, Мерлин, Винки! — рвано, тяжело дыша, выпалила Лилит, смотря на эльфийку в ярко-красном платье. Ручки её старательно натягивали большие уши поверх глаз.       — Хозяин послал, — дрожащим голосом говорила эльфийка, так и не открыв глаза, — Винки к хозяйке, чтобы сообщить о скором прибытии профессора Дамблдора.       — Спасибо, — недовольно, даже грубо ответила Лилит. — А теперь иди отсюда, Винки.       Не проронив больше ни слова, эльфийка исчезла из комнаты.       — Я поставлю на комнату антитрансгрессионные чары, — со злостью сказала Лилит.       — Не гневайся, моя госпожа, — нежно обнял её Милош и поцеловал в макушку. — У нас ещё будет время.       — Ну и что мне надеть? — надув губы, сказала Лилит.       — Есть у меня одна идея, — усмехнулся он. — Я привёз тебе в подарок на Рождество одно чудеснейшее платье. Думаю, ты не будешь против, если я его подарю тебе прямо сейчас.

***

      В большой гостиной, за окнами которой кружил крупный белый снег, царила тёплая, уютная атмосфера праздника. Рядом с потрескивающим камином стояла большая, украшенная ленточками и колокольчиками, ёлка. В воздухе витал аромат корицы и цитрусов, которыми были украшены еловые ветки, подвешенные к зачарованному потолку, с которого падал снег, бесследно исчезая в двух метрах от пола. В честь праздника домашние эльфы накрыли большой круглый стол, который ломился от разнообразия блюд, прямо по центру гостиной.       За столом, весело улыбаясь, собрались любимые и близкие друг другу люди — Форест, Лилит, Милош и Альбус. Профессор рассказывал о той суматохе, что устроили гриффиндорцы перед рождественскими каникулами:       — Я с трудом уговорил нашего завхоза не подвешивать мальчиков в подвале.       — Кажется, вам пора отменить телесные наказания в Хогвартсе, — многозначительно посмотрел на него Форест.       — Я работаю над этим, — тяжело вздохнул Альбус. — А в Дурмстранге ещё не отменили розги? — обратился он к Сербу.       — Отменили, — кивнул Милош. — Теперь у нас кнуты, — как само собой разумеющееся, просто сказал он.       Лилит испуганно уставилась на Милоша, а Альбус тяжело покачал головой.       — Как я рад, что ты больше туда не вернешься, — заметил Форест.       — Всё в порядке, — поспешил успокоить взволновавшуюся толпу Милош. — Уже давно никого не забивают до потери сознания.       — В Хогвартсе ведь такого нет? — ошарашенно спросила Лилит.       — Дурмстранг всегда отличался суровым нравом, — задумчиво ответил Альбус. — Помню, как один мой… товарищ из Дурмстранга попал на наказание, и его поставили на гвозди на три часа.       — Что за товарищ? — спросила Лилит.       — О, ты его не знаешь. Это было очень давно.       — И чем он занимается сейчас?       — Слышал, что он подался в политику, — безэмоционально ответил он. — Впрочем, чего мы про учёбу, — натянул улыбку Альбус. — Форест, я думаю, пришло время семейного альбома.       — О нет! — взмолилась Лилит.       — Почему же? Я полностью согласен с Альбусом, — усмехнулся Форест. — Локки, принеси альбом.       Когда эльф принёс большой фолиант с самыми постыдными колдофотографиями Лилит, какие только у неё имелись, компания расположилась на диване у камина. Девушка села поодаль, в кресло, чтобы лишний раз не видеть этот альбом позора.

***

      — Пойдёшь с нами на улицу? — подсев к задумчивому профессору, спросила Лилит. — Папа и Милош уже там, готовятся запускать фейерверк.       — Да, конечно, — мягко улыбнулся Альбус.       — Кстати, — смущённо начала Лилит и обернулась на дверь. — Вы с Милошем долго разговаривали, когда мы отошли.       — Это был интересный диалог, — кивнул Альбус.       — И как тебе Милош?       — Очень уж он похож на моего бывшего товарища, Лили, — тяжело выдохнул Дамблдор.       — Это плохо? — обеспокоенно спросила девушка.       — Не то чтобы… — задумчиво уставился в огонь профессор. — Милош сильный маг, умный и имеет большие амбиции. Идеалист, готовый идти до конца. Сам в его возрасте был таким и понимаю, что одно неосторожное решение может подтолкнуть его пойти по кривой дорожке, после которой уже не будет пути назад.       — Что за кривую дорожку ты имеешь в виду? — напряглась Лилит. — Он что-то сказал?       — Нет, — перевёл он поникшие, полные боли глаза на девушку. — Он ничего такого не говорил, но я чувствую, что всё может быть куда сложнее, чем кажется на первый взгляд. Ты любишь его? — неожиданно спросил Альбус, взяв руку Лилит в свою.       — Очень, — тяжело сглотнула она.       — Тогда будь рядом с ним. Ты нужна ему. Если будешь рядом с любимым человеком, то в какие бы дебри сознания, в какую бы пропасть он ни угодил, ты сможешь вытащить его, сможешь спасти от фатального падения. Ты ещё можешь всё исправить, Лили.       Пока Альбус говорил так искренне, так проникновенно, сердце Лилит сжималось в страшном, дурном предчувствии. Что такое Милош сказал Альбусу, что тот теперь считает, что ему грозит это «фатальное падение»? Что такого он увидел в Милоше? Что не смогла углядеть она сама?       — Считаешь, Милошу что-то угрожает? — шёпотом спросила она.       — Только если он сам, — мрачно ответил Альбус.       — Вы идёте? — раздался весёлый голос Милоша в двери. На его волосах искрились снежинки, а в зелёных глазах отражались разноцветные огоньки гирлянд.       — Идём, — натянула улыбку Лилит.       — Мы ждём, — сказал он и скрылся за дверью.

***

      Толкнув дверь ногой, Милош занёс в комнату уснувшую прямо на кресле в гостиной Лилит.       — Ты останешься? — сонно спросила она, прижимая крепче щёку к его груди.       — Хочешь, чтобы остался?       — Да.       — Значит, останусь, — улыбнулся он.       Умывшись, Лилит переоделась в пижаму и вернулась в комнату, где Милош уже ждал её под большим, мягким одеялом. Притянув к себе Лилит, он шепнул ей на ушко:       — Как тебе рождество?       — Самое лучшее из всех, — сонно улыбнулась Лилит. — Не хочу, чтобы ты снова уезжал…       — Теперь я буду приезжать чаще, моя госпожа.       — Но ты ведь будешь занят в какой-то политической кампании.       — Да, но теперь я свободен в перемещениях.       — Кстати, что это за кампания?       — Ничего особенного, — зевнул Милош. — Отец сотрудничает с одним европейским политиком.       — Что за политик?       — Навряд ли ты его знаешь. Да и нечего принцессам забивать себе голову политической ерундой.       Лилит хотела что-то ответить, слова крутились у неё на языке, вот только сонливость взяла верх над разумом и вовсю утягивала девушку всё дальше от реальности.       — Я построю лучший мир для тебя, душа моя, — засыпая, шепнул ей Милош.

***

15 января 1942 г.

      Едва Лилит успела проснуться, когда на неё буквально набросились отец и Милош с поздравлениями и подарками. В огромном сундуке, который подготовил для неё Милош, были ожерелья с большими камнями, красивые зимние мантии с мехом и перчатки из драконьей кожи, но главный подарок он вручил лично — обручальное кольцо с большим бриллиантом. Отец подарил Лилит небольшую золотую шкатулку, в которой лежало небольшое кольцо из чёрного золота, похожее на тонкую змейку, что обвивала палец.       — Что это? — Лилит поняла сразу — перед ней не простое кольцо, а сильный артефакт, исходящие волны магии от которого чувствовались буквально кожей.       — О, — восхищённо воскликнул Форест, словно только и ждал этого вопроса. — Этот артефакт связывается с душой волшебника, который его носит. Когда волшебник и кольцо установят прочную связь, оно сможет указать его обладателю путь.       — Путь? — переспросила Лилит.       — Да, путь к любимому человеку.       — Это как? — удивлённо спросил Милош.       — Например, если Лилит захочет найти тебя, — восторженно рассказывал Форест, — то ей нужно будет лишь подумать о тебе, и артефакт сам её направит в нужное место. Или он может указать путь к тому, чего человек отчаянно желает, например, вот к этому платью, — поднял из сундука подарок Милоша Форест.       — А если я отчаянно желаю, например, найти философский камень, — с любопытством спросила Лилит.       — Тогда нужно просто попросить дядюшку Николаса показать его тебе, — усмехнулся Форест. — Но кольцо тебе в этом никак не поможет. Это работает только с теми вещами, которые уже пропитались твоей энергетикой, понимаешь? Ну, условно, те, которые ты уже использовала и которым отдала часть себя. Как и в случае с людьми. Когда ты любишь кого-то, ты отдаёшь человеку часть своей души. Между вами устанавливается особая связь, невидимая нить, которая скрепляет ваши души. В общем, это очень редкий артефакт, который обладает древней магией.       Лилит торопливо надела кольцо.       — Теперь нужно подождать, — остудил её пыл Форест.       — Сколько?       — А это уже зависит от того, как быстро магия кольца сможет установить связь с твоей душой. Может, потребуется всего час, а может целый день.       — И как я пойму, что связь установилась?       — Поверь, ты поймёшь сразу.       Так и случилось. Когда они сидели за праздничным ужином, Лилит вдруг ощутила, как по всему её телу прошлась тёплая волна энергии, а палец, на который было надето кольцо, на несколько секунд занемел.       — Готово! — резко вскочила Лилит, а Милош и Форест заворожённо уставились, ожидая демонстрации.       Подумав о папе, Лилит закрыла глаза, почувствовала, как в центре груди образовался небольшой тёплый шарик, который тянул её в направлении отца.       — Работает!!! — восторженно захлопала в ладоши Лилит. — Всё работает!!!       Целый вечер Лилит экспериментировала с кольцом, поочерёдно испытывая его на предметах и людях. Уже лёжа в кровати, она попросила кольцо указать ей путь к Милошу — будто без этого не знала, где он находится — и, широко открыв дверь в его спальню, гордо сообщила:       — Меня привело к тебе кольцо!       — А я думал, твоя любовь, — саркастично заметил Милош, похлопав по месту на кровати рядом с собой.       — Вообще-то, это одно и то же, — закатила глаза Лилит и с разбегу запрыгнула на кровать.       Схватив Лилит в охапку, Милош крепко прижал её к себе и поцеловал в лоб.       — Между прочим, я уже взрослая, — как бы между делом заметила Лилит.       — Конечно, — усмехнулся Милош. — Целых пятнадцать лет, это вам не шутки.       — Эй! — она пихнула его в бок. — Не издевайся.       — Ни в коем случае.       — А ты?       — Что я?       — Ты остался всё таким же порядочным? — пристально посмотрела на него Лилит.       — Моя хитрая госпожа, — поднял бровь Милош. — Спешу тебе сообщить, что хоть ты и всячески стараешься пошатнуть мою порядочность, я останусь таким же благородным рыцарем, каким и обещал быть твоему отцу.       — Что за тайные договорённости? — фыркнула Лилит. — Меня это не устраивает.       — А это? — нависнув над ней, Милош нежно прикусил её верхнюю губу и отстранился.       — Более чем, — игриво улыбнулась Лилит и, притянув к себе Милоша, обхватила его торс ногами, возобновляя поцелуй.              Это был не просто поцелуй, а настоящее прощание. Милош должен был уехать на следующий день.

***

14 мая 1942 г.

      — Душа моя, — широко улыбнулся Милош, перешагнув за массивный забор вместе с Форестом.       Лилит кинулась к нему на шею, крепко обнимая.       — Вы не виделись всего неделю, — улыбнулся от умиления отец. — А встречаете друг друга так, словно годы прошли.       Как Милош и обещал, теперь он стал частым гостем замка в Девоне и приезжал при первой же удобной возможности. О политической кампании он, как и прежде, предпочитал не говорить, ограничиваясь общими фразами. Периодически он сообщал, что всё проходит великолепно и они успели объехать уже половину Европы. А вот совместную жизнь с Лилит Милош планировали стремительно.       — Я присмотрел нам дом во Франции, — за ужином сказал он. — Лилит говорила, что ей там нравится.       — Далеко, — тяжело выдохнул Форест. — А может, вы будете жить здесь? В Девоне? Лилит, между прочим, в Девоне тоже очень нравится.       — Тут холодно, — недовольно ответила Лилит. — А сам ты ни за что не переедешь. Сколько раз бабушка тебе предлагала перебраться к ней в Ниццу?       — Уйму, — закатил глаза Форест.       — Ну вот, — кивнула Лилит. — Значит, мы с Милошем будем жить вдвоём во Франции.       — Ну и ладно, — обиженно ответил он. — Главное, не забывайте о старике.       — Не забудем, — усмехнулся Милош. — Обещаю.       — Посмотрим, — Форест поднялся из-за стола и положил Милошу на плечо руку: — И пообещай, что защитишь Лилит, что бы ни произошло.       — Обещаю, — твёрдо сказал Милош.       — Спасибо, — как-то грустно улыбнулся отец и, попрощавшись, покинул столовую.       — Что это с ним? — кивнув на закрывшуюся дверь, спросил Милош. — И почему вы отключили каминную сеть?       — Не знаю… — глубоко вздохнула Лилит. — Последнее время он сам не свой.       — Что-то случилось?       — Говорит, всё в порядке. Но я чувствую, что что-то не так. Некоторые газеты пишут, что в магическом мире тоже назревает война… может, из-за этого?       — Возможно, — задумчиво ответил Милош.       — Как думаешь, это правда?       — Ты о чем?       — Про войну в магическом мире. Говорят, что некий Гриндевальд собирается захватить всю Европу.       — Душа моя, не забивай этим свою голову.       — Но как? А если и правда начнется?       — Если начнется, значит, так надо, — твердо ответил Милош.       — Кому надо? — возмутилась Лилит. — Мне вот лично никакая война не нужна!       — Это ради общего блага, — отрезал Милош. — Прошу, давай не будем больше об этом, нечего тебе лишний раз волноваться за зря. Ты в любом случае останешься в безопасности, даже не сомневайся.       — Но… — потрясённая словами жениха, неуверенно начала Лилит.       — Верь мне, — перебил её Милош. — Просто верь. Договорились?       — Я верю, — опустив глаза, сказала Лилит.

***

27 мая 1942 г.

      — Пап, что это? — дрожащими руками протянула отцу раскрытый конверт Лилит.       Привычно разбирая утреннюю корреспонденцию, девушка наткнулась на желтоватый неподписанный конверт.       «Странно», — подумала Лилит. — «Кто станет отправлять такое письмо?»       Когда она аккуратно распечатала конверт, из него вылетела колдофотография. Её собственная колдофотография, сделанная два года назад в саду. На ней Лилит тянется за крупным красным яблоком. Как она могла попасть к кому-то ещё? Но главный сюрприз поджидал её на обратной стороне. Приглядевшись, Лилит постаралась разобрать криво написанные буквы.       «Если не отдашь эликсир, мы сдерём с неё кожу живьём и оставим истекать кровью в подвале с крысами».       Забрав у Лилит письмо, Форест обомлел, цвет его лица вмиг стал бледным, а на лбу выступил холодный пот. Выронив конверт, он крепко сжал волосы руками, и Лилит показалось, что он вот-вот заплачет.       — Папа, что происходит?       — Нам угрожает мафия, — отрешённо ответил Форест.       Лилит молча смотрела на отца, словно ожидая, что сейчас вбегут весёлые домовые эльфы с хлопушками и объявят, что это розыгрыш. Но эльфы не приходили, хлопушки не взрывались, а лицо отца с каждым мгновением становилось всё более мрачным.       — Лилит, — подойдя к дочери, Форест крепко взял её за плечи и усадил на стул, а сам присел на корточки перед ней. — Ещё в конце апреля со мной на связь вышли люди из Испании, они просили продать исцеляющий эликсир. Я им отказал. Я не могу этого сделать, Лили, — тяжело выдохнул Форест. — Ты знаешь, что формула недоработана и если она попадёт не в те руки, ничем хорошим это не закончится. После моего отказа они начали угрожать, что заберут силой. Я игнорировал, усилил защиту дома, но и не думал, что они зайдут так далеко. Не знал, что они не станут сдаваться… Милая, я не думал, что всё дойдёт до этого, — уткнувшись лбом в коленки Лилит, зажмурился Форест, пытаясь проглотить вставший в горле ком.       — Откуда они узнали про твой эликсир? — едва слышно спросила Лилит, уставившись в одну точку.       — Не знаю…       — И что нам теперь делать? — спокойно спросила она.       Форест молчал, лишь трясущиеся руки крепче сжали Лилит.       — Пап, — дрожащим голосом сказала она. — Мне страшно.       Резко встав с колен, Форест крепко поцеловал дочь в макушку:       — Не бойся. Я всё придумаю, милая. Я всё решу, — сказал он и начал быстро застёгивать рубашку и натягивать мантию. — Локки!       — Хозяин, — в комнате появился эльф.       — Мой портфель.       — Ты куда? — схватив его за руку, спросила Лилит.       — В министерство. Я столько для них сделал, что они должны мне помочь, обязаны, — нервно ответил Форест. — Никуда не выходи, даже во двор. Почту могут перехватить, так что Милошу расскажешь при следующей встрече, ладно?       — Ладно, — растерянно ответила Лилит.       Поцеловав дочь на прощание, Форест вышел из дома и трансгрессировал.

***

3 июня 1942 г.

      «Моя госпожа,       Завтра мы с отцом прибудем в Британию по срочным делам и уедем на следующий же день. Но перед отъездом я заеду к тебе в замок, душа моя.       Бесконечно тебя люблю и скучаю.

Твой Милош».

      — Милош завтра приедет, — Лилит протянула письмо отцу.       — Отлично, — натянул улыбку Форест. — Пусть будет осторожнее.       — Может, Милош с отцом смогут нам помочь?       — Вряд ли, — покачал головой он.       — А что ещё нам остаётся? — резко выпалила Лилит. Нервы начали сдавать, и теперь девушка заводилась с полпинка. В отличие от Фореста, который хотя бы внешне старался держаться ради дочери. — Ждать подачек от Министерства? Эти идиоты ничего не могут сделать. Они бросили тебя! К тебе приходила куча важных шишек из правительства, когда им нужны были деньги, редкие зелья, протекция, но где они все сейчас? Куда они исчезли, когда помощь понадобилась уже тебе?       — Я понимаю, милая, — обречённо ответил Форест. — Ты права. Мы должны попросить помощи у Войновичей.       — Я люблю тебя, пап, — крепко прижалась к нему Лилит. — Милош обещал, что никогда меня не бросит. Обещал, что защитит. Они нам помогут.       

***

4 июня 1942 г.

      Весь следующий день Лилит с нетерпением ждала приезда Милоша. Она так хотела обнять его, прижать к себе, найти в его крепких руках поддержку, защиту и так необходимое сейчас тепло. Она знала, что как только увидит его улыбку, его бездонные зелёные глаза и коснётся мягких губ, все проблемы отойдут на второй план, а сердце, вопреки всему, станет лёгким. Однажды Альбус сказал, что любовь лечит, что она способна залатать даже самые тяжёлые раны на сердце. Он сказал, что любовь делает человека счастливым. Теперь Лилит могла тысячу раз подписаться под каждым его словом. Милош делал её счастливой и по-настоящему живой. Только с его появлением та дыра в груди, что осталась после смерти мамы, начала затягиваться. С его появлением изменился и Форест. Всё чаще он разрешал себе дурачиться и веселиться вместе с детьми, много шутил. Милош вдохнул жизнь в их дом. И сейчас Лилит чувствовала, что между ней и безмолвным мраком стоит лишь он, словно маяк посреди бушующей тёмной стихии, в котором можно найти спокойствие, умиротворение и ту самую любовь, о которой говорил Альбус.       В тишине столовой лишь едва слышно позвякивали о тарелки серебряные приборы. И Лилит, и Форест пребывали где-то в глубине своих мыслей, механически отправляя кусочки еды в рот, когда в окно влетела большая коричневая сова. Ухая, она кинула газету прямо перед Лилит, накрыв ею тарелку с овощным рагу.       — Заплутала? — кивнул Форест на вылетающую из дома сову.       — Нет, утром уже был «Ежедневный пророк», — нахмурилась Лилит. — Срочный выпуск, — прочитала она заголовок.       — Смотри, — указал на окно Форест.       Им навстречу летели друг за другом совы, неся в клюве свежие выпуски газет.       — Что происходит? — спросила себе под нос Лилит.       Ещё четыре газеты уже лежали на обеденном столе, и на каждой из них красовался всё тот же заголовок «Срочный выпуск».       Отложив прочие дела, Лилит и Форест принялись вглядываться в газеты.       «Армия бесчинствующего в Европе тёмного мага Геллерта Гриндевальда встретила серьёзное сопротивление в лице Британских мракоборцев».       На колдофотографии стоял Альбус в окружении группы мракоборцев.       Схватив другую газету, Лилит прочитала:       «В двенадцать часов пополудню была уничтожена группа приближенных Геллерта Гриндевальда, прибывших к Британскому министерству магии с целью захвата власти».       На колдофотографии были запечатлены волшебники, сражающиеся у большого здания министерства.       «Сербские сторонники Геллерта Гриндевальда потерпели поражение на территории магической Британии».       На этой, самой жуткой колдофотографии, были реки крови и хаотично разбросанные по брусчатке трупы. Среди прочих тел Лилит увидела молодого парня с густыми пшеничными волосами, которые едва доходили ему до плеч. Его уточнённые черты лица дополняли острые скулы. Он лежал, повернув голову к фотографу, с открытыми ярко-зелёными глазами и в чёрном костюме, на лацкане пиджака которого висела блестящая брошь с серебряным полумесяцем, перевёрнутым вверх. Только в груди его зияла огромная дыра, из которой тонкой струйкой текла кровь.       Лилит закрыла глаза с надеждой, что когда она их откроет, то обнаружит, что это всё какая-то нелепая, странная галлюцинация. Но как только она открыла их вновь, жуткая реальность уже тянулась к ней со страниц газет, где на неё смотрел похожий на Милоша парень.              «Это не он», — сердце Лилит готово было вот-вот выпрыгнуть из груди. И она была бы не против, если бы именно так и произошло — болело так, что хотелось вырвать голыми руками и закопать на той самой лужайке у озера, где так часто они сидели с Милошем.              «Они похожи, но это не может быть он», — исступлённо качала головой Лилит. Всё было похоже на жуткий сон, на кошмар, и ей так нестерпимо захотелось проснуться, что она больно ущипнула себя за бедро, но этот морок не рассеивался, а колдофотография осталась такой же чёткой, как и до этого.              «Это всё ложь. Это просто не может быть правдой», — Лилит захотелось разорвать газету в мелкие клочья, словно она пыталась отобрать у неё самое дорогое, что было в её жизни. Пыталась отобрать у неё человека, который дал ей самые лучшие минуты её жизни. Пыталась отобрать часть самой себя.              «Милош приедет. Обязательно приедет».       Медленно поднявшись из-за стола, словно находясь в каком-то бессознательном состоянии, Лилит пошла из столовой. Ноги сами её вели в неизвестном направлении. Выйдя босыми ногами на улицу, она подошла к калитке в заборе и остановилась, замерев. Сердце её билось медленно, размеренно, а в голове был лишь белый шум.       — Что ты делаешь? — подбежал к ней отец и схватил за руку.       — Жду Милоша, — спокойно ответила она, не оборачиваясь. — Он обещал сегодня приехать, помнишь?       Форест молча смотрел на дочь. Глаза его были влажные, а дыхание, казалось, и вовсе остановилось. Спустя несколько минут он наконец ответил:       — Лилит, он не приедет.       — Он обещал мне приехать. Я верю ему, — меланхолично ответила Лилит.       — Пойдём в дом, — подхватив её на руки, Форест занёс дочку в замок. Лилит не сопротивлялась и сейчас была похожа больше на безвольную куклу, чем на живого человека.       Уложив её на кровать, Форест сел рядом. Никто не проронил и слова, и казалось, что даже все звуки затихли, оставляя их двоих в этой звенящей тишине. Он держал дочь за руку, пока та бессмысленно смотрела в потолок.       — Хозяин, прибыл профессор Дамблдор, — появился в комнате Локки.       — Побудь тут, милая, — оставив на руке Лилит поцелуй и дорожку от упавшей слезы, сказал Форест. — Мы с Альбусом скоро придём.       Он не знал, услышала ли она его, продолжая молча смотреть в потолок комнаты.       Спустя пятнадцать минут в комнату зашёл профессор.       — Лили, — присел он к ней на кровать. — Ты меня слышишь?       — Привет, Альбус, — повернув голову, едва заметно улыбнулась Лилит. — Здорово, что ты здесь, наконец-то увидишься с Милошем.       — Я сегодня уже видел Милоша, — тяжело сглотнул Альбус.       — Правда? — поднялась Лилит на кровати. — Он приехал вместе с тобой?       — Нет, — прикрыл веки профессор и глубоко вздохнул, словно готовился к чему-то. — Лилит, — Альбус пристально посмотрел в глаза. — Милош, в составе группы приближенных Геллерта Гриндевальда, напал на министерство магии Британии. Меня вызвали на подмогу. Я сражался на стороне министерства и видел Милоша своими глазами. Ему в грудь попала Бомбарда, выпустил её британский мракоборец, — набрав больше воздуха в грудь, Альбус закончил: — Милош умер.       — Нет, ты, наверное, что-то перепутал, — начала качать головой Лилит. — Он не мог умереть.       — Я видел его труп, — отрезал профессор.       — Альбус, тебе показалось, — обхватив руками коленки, Лилит раскачивалась взад и вперед. Голос ее становился все тверже и громче. — Он просто не мог умереть, понимаешь?       — Он умер. Это сложно принять, но необходимо, Лили.       — Это неправда! — закричала Лилит, вскочив с кровати. — Ты меня обманываешь! Это не мог быть Милош! Он обещал! Он не бросит меня!       — Лили, но…       — Молчи! — яростно крикнула Лилит и выбежала из комнаты.       — Куда ты? — резко встрепенулся ожидавший в коридоре Форест.       — Не подходите ко мне!       Лилит бежала по коридорам и лестницам вниз. Обратившись к кольцу, она остановилась в лестничном пролёте. Уже ожидая почувствовать в груди приятное тепло, Лилит замерла, прислушиваясь к чувствам. Но ничего не произошло. Она попробовала ещё раз. Затем ещё несколько раз.       — Отвечай, паршивая железка! — крикнула Лилит, уставившись на кольцо.       Ничего. Сплошная пустота. Холодная, пробирающая до костей пустота, рвущая душу на мелкие куски.       — Оно сломано, — пробурчала Лилит себе под нос. — Эта паршивая железка сломалась! — резко сняв кольцо с пальца, она хорошенько замахнулась и выкинула его. Тихо позвякивая о ступеньки, металл покатился вниз.       «Газета», — вспыхнула в голове Лилит идея, и она со всех ног понеслась в столовую.       Взяв дрожащими руками газету, она уставилась на жуткую колдофотографию, на которой лились реки крови и лежали хаотично разбросанные по брусчатке трупы. Среди прочих тел, Лилит увидела… его. Лилит увидела Милоша.       Она вспоминала каждую деталь его лица, которое могла рассматривать часами, и видела однозначное сходство с мёртвым телом на колдофотографии. Дорожки слёз медленно стекали по бледным щекам Лилит. Сердце рвалось на части, а на душе стало так пусто, словно после поцелуя дементора. Он обещал построить для неё лучший мир. Он клялся всегда быть рядом. Он был для неё самым ярким светом, лучом надежды. И он ушёл… Он оставил её одну в этой непроглядной тьме, во мраке.       Её мир рухнул. А сама она в тот момент все равно что умерла вместе с Милошем.

***

10 июня 1942 г.

      — Мне кажется, стоит постепенно отменять зелья, — шепнул Альбус Форесту.       Лилит лежала в кровати, медленно перебирая пальцами бусинки в ожерелье, которое подарил ей Милош на день рождения.       — Как? — посмотрел на него Форест. — Если утром она не выпьет умиротворяющий бальзам, весь день будет рыдать в кровати. А если ей не давать зелье сна без сновидений, то она перестает спать.       — Пусть плачет, — жалостливо сказал Альбус. — Слёзы лечат…       — Поговоришь с ней? — умоляюще посмотрел на него Форест.       В основном, Лилит не реагировала на происходящее и с того дня предпочитала молчать, пребывая где-то в глубинах сознания.       — Конечно, — ответил Дамблдор.       Когда Форест вышел, а Альбус присел на край кровати, Лилит отозвалась тихим, слабым голосом:       — Привет.       — Привет, Лили, — взял её за руку Дамблдор. — Мне кажется, тебе нужно переставать пить умиротворяющий бальзам, — мягко сказал он.       — Мне без разницы, — отсутствующим голосом ответила она.       — Хочешь, мы прогуляемся по саду?       — Нет, — спокойно сказала Лилит, продолжая перебирать бусинки.       — Может, тебе принести тыквенного сока?       — Я ничего не хочу, Альбус.       — Совсем ничего? — улыбнулся он.       — Нет, кое-чего я хочу, — оторвавшись от ожерелья, Лилит посмотрела в глаза Дамблдору: — умереть вслед за ним.       — Лили, выбрось эти ужасные мысли из головы.       — Не могу, — тихо выдохнула Лилит. — Это ведь я во всём виновата, понимаешь?       — Не понимаю, — покачал головой он.       — Ты меня предупреждал, Альбус. А я не смогла, не исправила. Это я не спасла Милоша. И умер он по моей вине.       — Не бери на себя чужие решения, Лили. Он сделал свой выбор, и никто в этом не виноват. А тебе нужно продолжать жить дальше, хотя бы ради Милоша. Думаю, он бы этого желал для тебя.       — Не вижу ни одной причины жить дальше, — бесцветно ответила она.       — А как же отец? — заглянул ей в глаза Дамблдор. — А бабушка? Я, в конце концов. Мало причин?       Лилит ничего не ответила, лишь нахмурила брови.       — Запомни, счастье можно найти даже в самые темные времена, если не забывать обращаться к свету.

***

      Постепенно Лилит отказалась от умиротворяющего бальзама и спустя месяц даже смогла слабо улыбаться в ответ на шутки отца. Внешне всё начало возвращаться на круги своя, но она понимала — как прежде уже не будет. Что-то в её душе всё же умерло в тот день. Как бы она ни старалась притворяться, что всё в порядке, все краски стали для неё блеклыми, а эмоции притуплёнными. Былой задор пропал, как и блеск в глазах, а вместе с ними и все надежды на будущее и стремления.       Тогда Лилит думала, что хуже уже не будет.       Но 31 июля 1942 г. судьба смогла её удивить. В этот день, так и не оправившись от смерти любимого, Лилит потеряла отца, а сразу после этого и бабушку. С тех пор эта адская колесница только набирала обороты…       

****

24 сентября 1944 г.

      Лилит смотрела на колдофотографию, где на лужайке у озера, держась за руки, она сидела с Милошем.       — Всё проходит, — вспоминая слова отца, тихо сказала Лилит, пытаясь заглушить эту ноющую боль в груди.       «Да не всё забывается», — напомнило ей сердце.       Она уже другая. Нет больше той весёлой, жизнерадостной и непоседливой девочки. Смерти, боль, преследования и борьба за жизнь сделали своё дело. Та Лили и вправду умерла, а на место ей пришла пылающая гневом и жаждой мести, готовая рвать всё и всех на своём пути, безжалостная и хладнокровная Лилит. Только незаживающие раны прошлого напоминали ей о том, кем она была когда-то.       Большие часы пробили двенадцать часов ночи.       «Так быстро?» — перевела влажные глаза на часы Лилит.       Тяжело выдохнув, она нежно прислонила колдофотографию в рамке к груди, а после поставила на большой книжный стеллаж, рядом с остальными рамками. Подхватив сумку, Лилит задумчиво остановилась у выхода из выручай-комнаты. Стоит сделать всего один шаг, и из мрачной тишины своей комнаты в Девоне она вновь окажется всё в том же Хогвартсе с его суетой и школьной рутиной. Стоит сделать всего один шаг, и она снова встретит всё того же Тома Марволо Реддла.