И таял лёд, и загоралось пламя

      

13 сентября 1944г.

      Том чувствовал взгляд Лилит. Где бы они ни находились, он всегда ощущал этого безмолвного наблюдателя. Том не мог отделаться от ощущения, словно Борн — затаившаяся в кустах хищница, что притворяется безобидной овечкой. Она боится его — однозначно, но не так, как пожиратели. Не так, как его боятся те, кто смог заглянуть за маску доброжелательного старосты. Не так, как следовало бы. Он видел все её попытки не лезть на рожон, но они каждый раз терпели грандиозное фиаско, и уже через пару минут притворного смирения на сцену выходила всё та же сумасбродная девица. Она упрямилась, дерзила ему, раздражала этим пристальным, оценивающим ледяным взглядом, который не вытравить, как ни старайся. С каждым днём Том всё яснее понимал — ему придётся смириться с сумасшествием Борн и направить его в нужное русло. Но как? Хоть они и нашли некоторые точки соприкосновения, только вот он понимал — Борн не станет сторонницей его идей, как ни крути. И их разговор в библиотеке о тёмных искусствах стал отличной иллюстрацией этого. Их взгляды, по крайней мере на эту тему, весьма схожи, только вот она не пойдёт за ним, не согласится с его методами и не станет слепо выполнять приказы. Он мог сколько угодно продумывать тактику поведения, стратегию, но она каждый раз разбивалась об эту слишком уж нестабильную переменную в виде непредсказуемой новенькой. Начал ли он привыкать к этому? Нет, однозначно. Как привыкнуть к абсолютно дикому, неконтролируемому животному, которое никак не поддаётся приручению? Как можно пытаться угадать, что у него на уме? И что самое неудобное — это животное умеет думать своей головой и не пойдёт на поводу, даже у более сильной особи. Том уже понял, что в этом мире животных Борн — рысь, что медленно выслеживает свою добычу, а потом нападает в самый неподходящий момент. И сейчас эта дикая кошка занялась выслеживанием химеры. Интересно, понимает ли она сама, в какую игру пытается залезть?       — На третьем этаже есть какой-то странный проход, — вырвал его из размышлений Лестрейндж.       — Проверим. А как там поживает Борн? — лениво спросил Реддл, попивая кофе в кресле у камина.       — В целом, ничего необычного, — не отрывая глаза от огромного свитка, ответил Лестрейндж. — Единственное, она у меня на днях спросила, есть ли на седьмом курсе Слизерина грязнокровки и полукровки.       Руфус продолжал внимательно вглядываться в план этажей Хогвартса, когда Том задумчиво посмотрел в камин и отхлебнул крепкий кофе из небольшой фарфоровой чашки. Огонь успокаивал, приводил мысли в порядок. Ломая голову над очередной непростой задачей, он частенько садился в кресло своей гостиной и часами напряжённо разглядывал языки пламени, пока решение не придёт в голову. Но с появлением в его жизни Борн, даже пламя не успокаивало, а планы летели ко всем чертям.       — Борн не слепая, и мы не можем упрекать её в том, что она оказалась сообразительнее табуретки, — задумчиво кивнул он и тяжело выдохнул. — Только вот она не должна узнать больше, чем положено. Всему своё время.       — Не узнает, — уверенно ответил Руфус. — Хотя, если даже каким-то чудесным образом ей станет известно о твоей крови, навряд ли придаст этому какое-то значение.       — Она скорее преклонится перед силой, чем фамилией, — подтвердил Том. — Но дело даже не в этом.       — А в чём ещё?       — Она начинает догадываться о пожирателях, — потёр переносицу он. — Рано… Слишком рано.       — Она всё равно станет одной из нас, — взяв свиток с планом подземелий Хогвартса, спокойно ответил Руфус.       — Я рассказал тебе об этом вовсе не для того, чтобы ты расслаблялся, — раздражённо поднял бровь Том. — Нет, ей нельзя узнать ни о пожирателях, ни о чистоте моей крови. Представь, что она, вооружившись этой информацией, пойдёт болтать? Она не одна из нас, Руфус. Пока что нет.       — Но иногда ты так говоришь о ней, словно она уже твоя, — усмехнулся он.       — Так и есть, — твёрдо ответил Том. — Но ей пока об этом знать не обязательно.       — Мой лорд, при всём уважении, но так ты ещё очень долго будешь пытаться поймать Борн.       — А что ты мне предлагаешь? — раздражённо спросил Реддл и прошёл к открытому окну.       — Ну, — закинув ноги на диван, Лейстрейндж задумчиво уставился в потолок. — Она с неохотой, но всё же принимает помощь, что очень помогает наладить контакт. Например, я собираюсь помочь ей в ситуации с Биддером.       — Какой ещё ситуации? — обернулся Том.       — Этот идиот болтает о том, что они с Лилит встречались до Хогвартса.       — Мерлин, — кулаки Реддла сжались с такой силой, что на ладонях, без сомнения, останутся следы от ногтей, а лицо перекосило от злости. — Биддер, Лавгуд, кто ещё? Она что, решила основать свой фан-клуб? — с силой ударил по подоконнику он.       — Хочешь запереть её в клетке? — тихо усмехнулся Руфус.       — Хочу, чтобы под ногами не болтался всякий сброд.       — Припугнуть?       — Нет, — резко ответил Реддл. — Если Борн об этом узнает, будет в ярости.       — Переживаешь о её чувствах? — лукаво улыбнулся Лестрейндж.       — Если ты забыл, напоминаю — моё терпение не безгранично, — Том сверкнул в сторону пожирателя алыми глазами.       — Понял, — поднял руки в примирительном жесте Руфус. — Так вот, насчёт выходов из Хогвартса, — взяв план подземелий, он осторожно подошёл к Реддлу. — Видишь, за статуей Салазара? Тут можно попробовать поискать проход в Хогсмид. Возможно, тайный ход есть ещё в этом тупичке.       — Потом, — резко прервал его Том и развернулся к окну. — Всё потом.       Ни о каком проходе в Хогсмид и прочем он сейчас и думать не мог, а все мысли витали вокруг Борн и её глупых поклонников. Она не провела ещё и месяца в Хогвартсе, а что будет дальше? Каких ещё сюрпризов ему стоит ожидать? Остаётся надеяться лишь на её благоразумность.       «Борн не такая, как все остальные», — начал успокаивать бушующую в груди бурю Том. — «Она не влюбится в какого-нибудь болвана, в крови которого потом придётся испачкать руки. Эта дрянь хоть и строптивая, но умная и заниматься подобными глупостями не станет!»       — Тогда я пойду? — прервал поток мыслей Лестрейндж.       — Да. Проконтролируй Борн. Понятия не имею, как далеко зайдёт её любознательность.       — Она ничего не сможет найти, — уверенно ответил Руфус. — Мы с тобой тогда убили уйму времени, чтобы найти информацию о Мраксах и прочем. А что остаётся ей? О том, что ты наследник Слизерина, знают только наши, и, будь уверен, они не проболтаются. А о чистоте твоей крови и вовсе только я.       — И тем не менее…       — Прослежу, — тяжело выдохнул Руфус. — Планы Хогвартса возьму с собой.       Оставшись в одиночестве, Том подошёл к камину и присел на корточки, пристально вглядываясь в языки пламени. Повезёт ли ему с Борн так же, как повезло с Лестрейнджем? С самым первым пожирателем и самым верным сторонником. ​​​​​​​

***

25 ноября 1937 г.

      Том изо всех сил старался приспособиться к этому новому миру, в который его занесло с подачи профессора трансфигурации, с которым теперь он старался сталкиваться не слишком часто. Все остальные профессора были от него в восторге, но только не Дамблдор. Том чувствовал, как он косится на своего подопечного. Буквально кожей чувствовал исходящие от профессора подозрительность и недоверие. Он совершил ошибку, показал Дамблдору своё истинное лицо и даже рассказал о способности разговаривать со змеями, что, как выяснилось, прерогатива тёмных волшебников. И теперь, как бы Том ни старался, очаровать профессора не удавалось. Как бы он ни старался заглушить это чувство, но ему каждый раз становилось до омерзения грустно и обидно, когда Дамблдор расхваливал других студентов и, словно показательно, игнорировал Тома. С каждым днём он всё сильнее старался удивить профессора, часами сидел в библиотеке над учебниками трансфигурации и самостоятельно практиковал новые заклинания. Только вот всё это оказывалось бесполезно — профессор словно не замечал все старания талантливого, способного и умного первокурсника.       Библиотека быстро стала любимым местом Тома Реддла. Помимо того, что там он получал такие ценные и необходимые ему знания, она же стала и его убежищем. Слизеринцы не слишком жаловали безродного мальчишку, чья фамилия не фигурировала ни в одних списках чистокровных семей.       Близилось время отбоя, и послушно выполняющий все школьные правила первокурсник уже переступил порог гостиной.       — О, Реддл, — окликнул его парень с третьего курса. — Ну-ка, подойди к нам.       На мгновение прикрыв глаза, Том собрался с силами. Он не может отвечать им, как бы ни хотел. Даже если они начнут его бить, он не имеет права ответить — им, чистокровным богатым детишкам, ничего не будет, а вот его самого могут запросто отправить обратно в приют. Нет, лучше уж он потерпит, чем снова вернётся в этот ад. Но и в этой ситуации у Тома была отдушина — длинными бессонными ночами он составлял планы мести всем, кто его посмел обидеть, всем, кто хоть пальцем тронул будущего величайшего волшебника всего магического мира. Они ещё узнают, насколько были неправы. Они все будут молить у него прощение на коленях, умолять оставить их в живых. Но всё это потом. А сейчас он послушно прошёл к большому длинному дивану, на котором расположилась компания третьекурсников.       — Слышь ты, грязнокровка, — обратился к нему ловец квиддичной команды Уокер.       — Я не грязнокровка, — тихо, но твёрдо ответил Том, сложив руки за спиной.       — Да конечно, — усмехнулся Тони Принц. — А чем докажешь?       — По тебе видно, ублюдок, что ты грязнокровка, — хищно оскалился Авидис Кэрроу. — Знаешь что, Реддл? Мне кажется, ты забываешь своё место. Может, стоит его тебе напомнить?       Поднявшись с дивана, Кэрроу, под смех однокурсников, начал медленно наступать на Тома. Мальчик не шелохнулся, продолжая стоять вытянувшись, словно по струнке.       — Эй вы, — послышался звонкий, злой детский голос. — Снова взялись за своё?       — А, это ты, Руфус, — усмехнулся Уокер. — Иди в спальню, не путайся под ногами.       — Сколько можно задирать Тома? — парень встал между Кэрроу и Реддлом, заслонив однокурсника спиной.       — А чего это ты защищаешь грязнокровку? — зло выплюнул Авидис, остановившись в метре от первокурсников.       — Том уже говорил вам, что он не грязнокровка, — сжав кулачки, прорычал Руфус. — Не смейте его трогать, а то будете иметь дело со мной. С Лестрейнджем.       — Ты пытаешься запретить нам поставить грязнокровку на место? — угрожающе спросил Принц, поднявшись с дивана. — А твой отец в курсе, что ты так защищаешь этих отбросов?       — Тони, думаю, мой отец не будет в восторге, когда узнает, что ты перешёл дорогу его сыну. Если вы ещё раз подойдёте к Тому, — он угрожающе обвёл пальцем третьекурсников, — все ваши отцы потеряют должности в эту же минуту! И передайте остальным, чтобы никто больше не смел обзывать Тома!       — Грёбаные малолетки, — сплюнул Принц.       — Том, пойдём в спальню? — обернулся Руфус.       — Да, пойдём, — ошарашенно ответил мальчик, до сих пор пребывая в смятении от развернувшейся картины.       Оставляя позади плюющихся ругательствами слизеринцев, первокурсники направились в свою спальню.       — Спасибо, что помог, — сев на кровать, тихо сказал Реддл.       — Да не за что, — присел к нему Руфус. — Ты здорово меня выручил на заклинаниях. Если бы я завалил первую же контрольную, отец с меня бы шкуру живьём содрал.              Лестрейндж был одним из немногих, кто никогда не травил Тома и относился к нему более чем лояльно. Он часто составлял ему компанию на уроках и совершенно не брезговал сидеть за одной партой с мальчиком сомнительного происхождения. Потому в момент, когда Лестрейндж растерялся на контрольной по заклинаниям, Том подвинул свой пергамент поближе к Руфусу, чтобы тот имел возможность списать. И кто бы мог знать, что всего одна контрольная так резко поменяет его жизнь на факультете.       — А у тебя не возникнут проблемы из-за… этого…       — Проблемы? Брось, какие проблемы могут быть у Лестрейнджа? Они и пальцем меня не тронут. Если они ещё будут к тебе приставать, скажи мне.       С тех пор мальчики были неразлучны. Они вместе ходили на уроки, сидели рядом в столовой, подолгу засиживались в библиотеке. В один из вечеров, изучая волшебные растения, Лестрейндж спросил у Тома:       — Так а кто твои родители?       — Не знаю, — после минутного молчания ответил он. — Я сирота.       — То есть ты их даже никогда не видел? — удивился Руфус.       — Не видел.       — И тебе совсем ничего о них неизвестно?       — Ну, я говорю на языке змей, как Салазар Слизерин. Наверное, я его потомок, как и мой отец.       — Странно, последние потомки Слизерина — Мраксы, а фамилию Реддл я и вовсе никогда не слышал. А что ты знаешь про мать?       — Она умерла сразу после того, как родила меня, поэтому я думаю… — набрав в грудь больше воздуха, на выдохе Том ответил: — думаю, она не могла быть волшебницей.       — Да уж, — вопреки ожиданиям, Лестрейндж лишь задумчиво усмехнулся. — Задачка не из лёгких. Знаешь, а я думаю, что мы сможем что-нибудь отыскать. Может, начнём с Мраксов?       — Хорошая идея, — улыбнулся Том.              Постепенно в компанию влился и давний друг Лестрейнджа — Абраксас Малфой. Поначалу Том относился к нему настороженно — мало ли что может быть в голове у этого горделивого аристократа? Но паренёк оказался на удивление смышлёный и даже полезный. Он узнавал от отца все свежие сплетни волшебного мира, которые тут же передавал Руфусу и Тому, которого безмерно уважал за выдающиеся знания.       — Не верь сплетням, — однажды сказал Лестрейндж Абраксасу, когда они ждали Реддла в библиотеке. — Том — потомок самого Салазара Слизерина.       — Правда? — выпучил глаза Малфой.       — Ещё какая правда! — усмехнулся он. — Он настоящий змееуст, смекаешь?       — Не может быть, — шёпотом ответил мальчик.       — А ты проверь! Попроси Тома сказать тебе что-нибудь на змеином.       Когда к ним присоединился подающий большие надежды первокурсник, Малфой уговорил его произнести пару фраз на языке змей.       — Ва-а-а-у! — ошарашенно протянул Абраксас.       — Но об этом нельзя болтать, — твёрдо посмотрел на него Том. — Иначе могут возникнуть проблемы.       — Конечно, — склонил голову Малфой. — Я никому не расскажу, обещаю.       Абраксас сдержал слово, сохранив тайну своего будущего повелителя. Казалось, что уже тогда он начинал побаиваться Тома, признавая его превосходство и слепо следуя каждому его слову.       В начале второго курса Малфой, при весьма странных обстоятельствах, которые они с Оливией Гринграсс старались не разглашать, сдружился с Розье. Так в их трио наметилось пополнение. Теперь уже в составе четырёх человек они гордо шагали по замку. Вечерами они часто засиживались в гостиной, болтая о разном.              — Это из-за грязнокровки Томпсона у нас взорвалось зелье. Он не умеет вообще ничего! Поганый сквиб, — сокрушался Абраксас. — Мой папа считает, что им нужно запретить учиться в Хогвартсе. Эта школа только для настоящих волшебников!              — Не только в Хогвартсе. Грязнокровкам не место в нашем мире, — брезгливо вставил Розье.              — Точно, — кивнул Малфой. — Папа говорит, что из-за нечистых у нас, настоящих волшебников, только проблемы.              — Родители даже запретили мне якшаться с грязнокровками, пока я учусь здесь. Они считают, что волшебниками можно называть только тех, у кого чистая кровь, а все остальные должны быть лишены палочек! — подначивал Эван. — А тебе, как наследнику Слизерина, наверное, вообще невыносимо смотреть, как они свободно расхаживают по Хогвартсу? — обратился он к Тому.       — Я ненавижу маглов, — твёрдо ответил он.       — А грязнокровок? — уточнил Малфой.       Бегло обменявшись взглядами с развалившимся в кресле напротив Руфусом, который едва заметно кивнул, Том ответил:       — Их тоже. Они портят волшебную кровь.       — Да, точно! — просиял Розье.       Когда посиделки закончились и Абраксас с Эваном пошли в спальню, Том и Руфус остались наедине.       — А как ты относишься к грязнокровкам? — спросил Реддл.       — Да никак, — лениво ответил Лестрейндж. — Есть и есть, мне-то что с того? Они мне лично никак не мешают. Но вот Эван и Абраксас с их семьями, как ты заметил, другого мнения.       — Как и все чистокровные, — выдохнул Том.       — Да, — усмехнулся он. — Хорошо, что у нас с отцом не принято болтать по душам и он не успел вбить мне в голову всякую ерунду.              — Но он ведь тоже против грязнокровок?              — Конечно. Я наслушался всякого на его приёмах. Взрослые говорят, что чистокровные волшебники готовы уже войной идти на маглов из-за новых законов министерства.              — Войной? — удивился Том.       — Ну, они это так, образно. Сейчас это просто кучка вечно недовольных аристократов. Хотя, если появится лидер, который поведёт их за собой, то кто знает…       Тогда Том ничего не ответил Лестрейнджу, но всю последующую ночь он обдумывал его слова.       «Получается, чтобы заставить всех чистокровных преклониться, следует пообещать им войну с маглами? Что ж, интересно», — заключил он.       Уже к рождеству компания второкурсников, с подачи Тома Марволо Реддла, начала себя гордо именовать «Вальпургиевыми рыцарями» и стремительно разрастаться, собирая в свои ряды всё больше сторонников идей чистоты крови. Так Том Реддл из грязнокровки превратился в главного поборника чистой крови среди слизеринцев.       

***

      Подперев голову рукой, Том Реддл задумчиво смотрел в яркие языки пламени.       — Значит, нужно помогать Борн? Как помогать той, кто не нуждается ни в чьей помощи? Она чудесно умеет самостоятельно создавать проблемы, а потом каким-то образом выпутываться.       Тяжело вздохнув, он посмотрел на дорогие наручные часы, которые ему преподнёс в подарок на прошлое Рождество Малфой. Кажется, пришло время отправляться на его ночное рандеву с призраком Елены Когтевран.

***

14 сентября 1944 г.

Вскоре ему удалось найти повод, чтобы помочь Борн. Её фиаско в трансфигурации кресла на зельях порядком его позабавило и предоставило чудесную возможность начать новый план по укрощению несносной девицы. Впрочем, она его будущая пожирательница, так что он бы в любом случае озаботился вопросом её проблем с трансфигурацией, которые, несомненно, нужно было решить. Только что-то он сомневался, что Борн настолько преисполнится к нему благодарностью, что позабудет все разногласия и согласится следовать за ним без оглядки, как-то мелковато. Но на следующий день разногласий у Реддла и Борн стало куда больше…

***

15 сентября 1944 г.

      На учебной дуэли по ЗОТИ профессор Вилскост лишила его хоть какого-то удовольствия от происходящего, запретив им с Лестрейнджем стоять в паре. И теперь он лениво кидал простенькие заклинания в Малфоя. Впрочем, пожиратель не слишком справлялся и с этим уровнем боевой магии.       — Ты занимаешься с Лестрейнджем? — кидая очередное проклятие, спросил Реддл.       — Иногда, — смахнув со лба выступившую каплю пота, ответил Абраксас.       — Нужно чаще, — недовольно выдохнул он. — Это никуда не годится.       — Понял, — отбиваясь от сплошного потока летящих в него заклинаний, коротко ответил пожиратель.       Диалог прервала профессор Вилскост:       — Борн и Малфой, поменяйтесь местами, — скомандовала она.       Абраксас нахмурился и отыскал глазами Оливию.       — Начнёте тренировки сегодня же, — строго посмотрел на него Том.       — Да, Том, — кисло ответил он.       Несмотря на недовольство Малфоем, которое слегка подпортило ему настроение, в груди появилось радостное предвкушение перед пусть и учебным, но всё же таким долгожданным боем с Борн. Тут-то он и проверит хоть какие-то навыки потенциальной пожирательницы.       Видя её абсолютно скучающее лицо и ленивую походку, с которой девушка подошла к нему, Том искренне усмехнулся. Эта сумасшедшая пока даже не представляет, с кем связалась, и думает, что её бой с Оливией может пойти хоть в какое-то сравнение с тем, что будет происходить сейчас. Хотелось выпустить целую кучу заклятий, чтобы она проиграла в первую же секунду и с её лица исчезла эта надменная ленность. Но Том сдержал порыв. Всё же его главная цель — проверить саму Борн в бою, её скорость и реакцию, а выиграть её в дуэли он успеет всегда.       — Борн, тебе напомнить, что Аваду использовать нельзя? — усмехнулся Том.       — Очень жаль, — цокнула она и отошла на несколько шагов, готовясь к бою.       Первую её слабенькую атаку он отразил, впрочем, Борн легко увернулась и принялась посылать в него новые заклинания. Том лишь лениво выставлял щиты. Неужели он крупно ошибся на её счёт? Или же за время нахождения в Хогвартсе Борн успела растерять все те боевые навыки, которые он видел тогда, в лютом. Чувство разочарования медленно поднималось в груди, а весь былой энтузиазм от долгожданного боя постепенно сходил на нет. Борн оказалась обычной. Да, она проворнее и шустрее Малфоя, но Лестрейнджа однозначно ожидают дополнительные тренировки с Борн.       — Ты вообще умеешь что-нибудь, кроме протего? — посылая очередное заклинание, едко спросила Борн.       Том только и смог, что усмехнуться. Да уж, дерзости и безрассудства ей не занимать.       «Ладно», — усмехнулся он. — «Хочешь проиграть с позором — получай».       Том выпустил подряд три заклинания, от которых Борн ловко увернулась.       «Она что, не знает, как пользоваться щитами?» — надменно выгнул бровь он. — «Ладно, пора заканчивать с этим представлением».       Подгадав момент, он выпустил «Депульсо», которое Борн, естественно, пропустила и отлетела прямо в стену. Том полагал, что бой на этом и закончится, но, к его удивлению, как только Борн встала на ноги, он вновь увидел этот пронзающий насквозь, полный ярости ледяной взгляд. И взгляд этот был направлен прямо на него.       — Удачи, Реддл, — сквозь зубы процедила девушка, возвращаясь на небольшой помост.       «Серьёзно? Уж кому здесь и нужна удача, так только тебе», — закатил глаза Том. — «Захотела взять реванш? Что ж, пожалуйста».       Когда Борн выпустила в него невербальное заклинание, он привычным жестом поставил щит. Только вот, к вящему удивлению, щит этот вдруг начал трещать по швам, а ударная волна от этого простенького заклинания чуть не сбила его с ног.       «А это уже интересно», — сердце Тома вновь забилось быстрее. Подняв глаза на пышущую яростью девушку, скука начала отходить на второй план. — «Неужели ты только притворялась немощной, Борн?»       — Ладно, Борн, будь по-твоему. Только потом не жалуйся, — сказал он, мысленно надеясь, что эта сумасшедшая и вправду чего-то стоит, а не просто пытается пустить пыль в глаза.       Реддл крепче сжал волшебную палочку.       Борн скинула мантию.       Они пристально посмотрели друг другу в глаза, понимая — настоящая дуэль только начинается.       С каждой секундой этого нового, кардинально отличающегося от всего, что было до, боя, Том старался держать себя в руках, чтобы не выдать ту глупую улыбку, которая так и норовила коснуться его губ. А девка-то оказалась способная. Ей удалось даже сдвинуть его с места — это ли не достижение?! И зачем она притворялась? Борн снова стала той ведьмой, которую он тогда приметил в «Лютном». Как же грациозно она уворачивалась от заклятий, с какой силой и скоростью выпускала очередные вспышки. Это было завораживающе. Это было прекрасно. По уровню техники она чуть ли не превосходила самого Лестрейнджа. Конечно, до лорда Волдеморта ей было ещё далеко, но если её хорошенько натренировать, то получится настоящая машина для убийств. Сильная, мощная, безжалостная.       — Гойл, вы в курсе, что дуэль учебная? — грозно сказала профессор Вилкост, направляясь к валяющемуся на полу Ламенту. — И выигрывает отнюдь не тот, кто пустит первую кровь!       Том и Гаррет переглянулись. Они оба понимали, что всё это представление было затеяно совсем не для профессора или из стремления одержать верх в учебной дуэли. Благо тот, кому это было адресовано, однозначно оценил старания и подготовку. Благосклонно кивнув Гойлу, Том вновь перевёл взгляд на Борн.       Пока остальные неистово желают попасть в ряды пожирателей и всячески пытаются доказать свою полезность, Борн, которую он готов был наградить меткой хоть сейчас, всё упрямилась и показывала характер. Ну что за вздор? И как его только угораздило вляпаться в это?       — Мы в больничное крыло, — сообщила профессор, левитируя Ламента, и пошла к выходу из аудитории. — Можете продолжить дуэли с жалящими заклинаниями.       Как только профессор направилась к выходу, Борн послала ему такой взгляд, что Том весь напрягся. Её стальной взгляд обещал мгновенную смерть — не меньше, и уж точно не от жалящего заклинания. Впрочем, как только дверь за Вилкост закрылась, догадка подтвердилась тут же. Эта сумасшедшая выпустила десять горящих чёрным огнём небольших лезвий — одно из запрещённых тёмных проклятий. Нет, он знал, что она неадекватная, но чтобы настолько? Как она вообще додумалась использовать такое тёмное заклинание прямо во время урока на глазах у всех однокурсников? Пытаясь потушить штору, в которую угодили лезвия, он параллельно ставил щиты от новых проклятий, которые с небывалой скоростью летели в него, и кивнул Лестрейнджу, чтобы тот дал команду всем выставить щиты. В попытке поскорее закончить этот бой, который с каждой минутой становился всё опаснее для всех, кто наблюдал за этим фееричным шоу, он загнал Борн в угол и, для надёжности, приковал её ноги льдом к полу. Ну теперь-то она должна успокоиться!       «Твою мать!» — только и успел подумать Реддл, когда девка, вместо того чтобы достойно принять поражение, выбила большое окно. Выставляя щит, который измельчал в песок все осколки на подлёте, он старался из-за образовавшегося вихря разглядеть и саму Борн, и остальных студентов. И не приведи Мерлин, если кто-то из них пострадал! Все надежды остановить её потерпели небывалое фиаско и, казалось, только подзадорили сумасшедшую, которая среди прочих проклятий выпустила смертоносные молнии, которые могли убить прямо сейчас добрую половину седьмого курса Слизерина. Сил удивляться у Тома больше не осталось, потому он полностью сосредоточился на спасении невинных слизеринцев, выставив щит. Пока он пытался удержать всю ту мощь, что грозилась прорвать оборону в одну секунду, на его лбу выступил пот, а дыхание начало сбиваться. И было бы куда проще, если бы не приходилось одновременно с этим пытаться изолировать Борн от окружающих где-то в районе потолка и удерживать второй рукой этот вихрь. Конечно, если бы они не находились в переполненной студентами аудитории и, что немаловажно, не на, мать его, уроке ЗОТИ, он бы уже давным-давно разделался с этой сумасшедшей. Как только она спустилась на землю, тут же начала закидывать его новым потоком проклятий, и в какой-то момент Том почувствовал адскую боль в правой руке.       «Ей конец!» — решил он, чувствуя, как все кости в руке крошатся на мелкие кусочки.       Перекинув палочку в левую руку, он начал яростно наступать на девушку, не давая ей и секунды на передышку или попытку выпустить новое проклятие.       «Всё, Борн, ты доигралась!» — Том всем сердцем желал выпустить в неё круцио, не меньше. Но, в отличие от некоторых, его голова всё ещё была на плечах, а мозг исправно функционировал. Потому завершил он череду проклятий простым экспеллиармусом, который попал точно в цель и откинул палочку Борн на другой конец аудитории. Но не успел Том облегчённо выдохнуть, как мелкая дрянь подбежала к Малфою и силой вырвала у него палочку. Впрочем, Абраксас находился в таком недоумевающе-ошарашенном состоянии, что даже не сразу понял, что произошло.       «Ох, Мерлин, помоги мне, прошу…» — взмолился Том. Ну что ещё ему нужно сделать, чтобы угомонить её? Что? Неужели придётся использовать непростительные? На крайний случай, он уже дал себе полное право использовать Империо. Радовало только то, что с палочкой Малфоя она стала куда слабее, а заклинания выходили с третьего-четвёртого раза. Ей бы однозначно куда больше подошла палочка Лестрейнджа, но, выбрав в качестве жертвы именно Абраксаса, она совершила ошибку, которой он с удовольствием воспользовался. Оставалось только успеть попасть в девку, пока та хаотично отскакивает от летящих в неё проклятий. Подобравшись поближе, Борн выпустила ему в лицо стаю канареек.       «Серьёзно? Канарейки?» — удивился Том. — «Мисс Борн, вы как всегда непредсказуемы», — со злостью подумал он. Впрочем, самое непредсказуемое случилось тогда, когда он почувствовал, как Борн запрыгнула на него со спины и начала душить. — «Она совсем из ума выжила?»       Раздражённо скинув её со спины, он прижал девушку к полу и сел сверху, крепко обхватив тонкую женскую шею. Мерлин, как же ему хотелось придушить её прямо здесь и сейчас, но последняя нервная клетка убедила не сжимать кисть.       Правая рука продолжала адски болеть, пока он выжидающе смотрел на девушку. Том понимал, рядом с Борн не стоит расслабляться. Где гарантия, что, как только он потеряет бдительность, она не пойдёт в атаку?       Обездвиженная Борн и нависающий над ней Реддл тяжело дышали, пристально смотря друг другу в глаза, словно пытаясь угадать следующие действия противника. — Да кто ты, чёрт возьми, такой? — полушёпотом, хрипло и как-то потрясённо произнесла Лилит.       Том не ответил, лишь продолжил хищно вглядываться в ледяные глаза Борн, которые постепенно начинали приобретать ясность. Но самое главное — он почувствовал исходящий от неё страх. Из ранений у Борн была только одна глубокая, кровоточащая рана на бедре и расцарапаны щёки и коленки. Да уж, это скорее Лестрейнджу стоит взять у неё парочку уроков. А упорство, с которым дралась Борн, вызывало неподдельное восхищение.       Вероятно, эта мизансцена могла бы длиться куда дольше, но им пришлось одновременно перевести взгляд на открывшуюся дверь, в проёме которой застыла профессор Вилкост с весьма неоднозначным выражением лица.       — Что здесь происходит? — чуть не перешла на крик Вилкост.       Том резко собрался. Поднявшись, он галантно подал руку Лилит. Впрочем, та, морщась от боли, руку проигнорировала и встала самостоятельно.       — Профессор, мы… — начал староста.       — Том, а от вас я такого не ожидала, — перебив старосту, укоризненно покачала головой профессор. — Мисс Борн, вы вообще понимаете, что устроили?       — Прошу прощения, — тихо ответила она, стыдливо опустив голову.       — Я оставила вас одних на несколько минут! Это… — Вилкост запнулась, пытаясь подобрать слово, — возмутительно! Просто возмутительно! И самое главное, кто это устроил?! Том, вы староста школы, как вы могли допустить подобное? Неужели вы не справляетесь с возложенной на вас ответственностью? Староста должен быть примером другим ученикам! Вас обоих ждёт наказание, — строго посмотрела на них Вилкост.        Кровоточащее бедро дало о себе знать — пошатнувшись, Борн чуть не упала, но Том придержал её за плечо единственной функционирующей рукой.       — Я вызову миссис Тилли, — покачала головой профессор. — Больше я не покину аудиторию.       — Не стоит, — ответил Том. — Мы сможем сами дойти до больничного крыла.       Не дожидаясь разрешения, он наложил левитирующие чары на Борн, которая тихо ахнула, резко оказавшись в горизонтальном положении.       — Надеюсь, в этот раз вы сможете добраться без приключений? — едко спросила Вилкост, открывая дверь.       — Конечно, — ответил он, левитируя перед собой слизеринку.       Том уже жалел, что не придушил её голыми руками. Если из-за произошедшего весь план по завоеванию места профессора ЗОТИ провалится, то сложно даже представить, что он сделает с этой сумасшедшей. Однозначно можно сказать лишь одно — живой она навряд ли останется. Это просто какая-то катастрофа. Впрочем, вся Борн — это одна большая ходячая катастрофа, а там, куда ступает её нога, начинается хаос.              Сквозь пелену гнева до Тома дошёл возмущённый возглас посмевшей открыть рот слизеринки:       — Реддл, я могу дойти сама.       — Молчи! — сверкнув алыми зрачками на девушку, крикнул он. — Ни слова, Борн, иначе до больничного крыла ты так и не доберёшься, — предупреждающе прошипел он.       Слава Мерлину, девка не стала спорить и пререкаться.

***

      — Ну и дела, — первый прервал повисшее в компании молчание Лестрейндж.       Тёмный лорд сидел на койке, пока пожиратели толпились вокруг него.       — Нам разобраться с Борн? — несмело предположил Розье, кинув тяжёлый взгляд на мельтешащую у койки Лилит Оливию.       — Вам жить надоело? — зло усмехнулся лорд. — Борн трогать не смейте, она мне нужна, — твёрдо сказал он.       Хотя нужна — мягко сказано. Она необходима ему! Теперь, когда гнев поутих и он наконец сумел успокоить пылающий в груди огонь, Том понимал — ему ни в коем случае нельзя потерять Борн. Несмотря ни на что, бой вышел великолепным. Она стала сильнейшим из всех противников, что когда-либо у него были. Это горько-сладкое послевкусие откровенно сбивало с толку — с одной стороны, Борн доставила ему определённые проблемы, с другой же — несказанно порадовала. Находчивая, упорная, идущая до конца — то, что надо! Она даже не побрезговала магловскими приёмами, чтобы выиграть партию.       — Мальсибер и Нотт, — строго сказал Волдеморт. — У меня есть для вас задание, — пожиратели вытянулись по струнке и с опаской переглянулись. — Мне нужен Феликс Фелицис. Достаньте его, — приказал он.       Том понимал, что восстановить отношения с преподавательницей ЗОТИ ему нужно во что бы то ни стало, и капля удачи, после такого грандиозного фиаско, совсем не помешает. К тому же, Мальсибер и Нотт успели допустить достаточно оплошностей и теперь обязаны доказать, что всё ещё заслуживают находиться в рядах пожирателей. Каким бы сложным это задание ни оказалось, они не смели отказаться.       — Да, мой лорд, — хором отозвались они.       — Можете быть свободны, — приказал Волдеморт. — Эйвери, передай Гойлу, чтобы перестал калечить однокурсников. Я отметил его способности, но пусть не перестарается.       — Передам, мой лорд, — кивнул Эйвери.       — Свободен.       У койки остались Розье, Малфой и Лестрейндж.       — Эван, удалось найти что-то по прошлому Борн?       — Нет, мой лорд, — опустил голову Розье. — Мы ищем, но…       — Ищите быстрее, — раздражённо прервал он. — Сколько можно медлить?       — Отец был в командировке, — попытался оправдаться Эван.       — Мне всё равно. Я жду результаты!       — Они будут. Мы поторопимся. Я могу идти?       — Да, — недовольно вздохнул Волдеморт.       Заглядывая в глаза своему повелителю, Абраксас весь подобрался, когда очередь дошла до него.       — Малфой, следи впредь за своей палочкой и иди с Мерлином, — лениво махнул кистью Волдеморт.       — Я понял, — тихо усмехнулся Абраксас и поспешил удалиться.       — И что теперь будешь делать? — присел к нему на койку Лестрейндж.       — Снова будешь говорить про помощь и доверие?       — Да, выход только один, — кивнул Руфус. — Теперь я понимаю, зачем она тебе так понадобилась. Знаешь, — усмехнулся он, — раньше я думал, что ты просто решил наконец завести себе девчонку.       — Лестрейндж, нервов у меня осталось мало, — угрожающе начал Том.       — Ладно, ладно, — встал с койки Руфус. — Какие будут указания?       — Иди подбивай клинья к своей любимице, — цокнул он. — И постарайся узнать хоть что-нибудь стоящее.       — Ревнуешь? — усмехнулся Лестрейндж.       — Твою мать, — зло посмотрел в его глаза Том.       — Да понял я, понял, — поспешил ретироваться пожиратель. — Я пошёл.

***

      Том проснулся от странного, неприятного чувства, словно за ним кто-то пристально следит. Нахмурив брови, он уже собирался открыть глаза, когда понял — не кто-то, а именно Борн. Она бесстыдно разглядывает его, и один только Мерлин знает, что сейчас у неё в голове. Не делая резких движений, чтобы не спугнуть этого хитрого зверька, Том пустился в слух. Но, помявшись у его койки, она, спустя несколько минут, наконец ушла. Когда послышался звук скрипнувшей пружины, Том наконец открыл глаза и начал оглядывать пространство рядом с собой. Сумка его на месте, палочка тоже. А вдруг она успела что-то стащить в то время, пока он спал? И что она, в конце концов, задумала? Навряд ли решила праздно полюбоваться спящим старостой. С ней точно нужно быть начеку. Тихо поднявшись с кровати, он осторожно отодвинул ширму, которая разделяла их койки.       «Ну точно», — подтвердил свои догадки Том, увидев скрывшуюся под светящимся от огонька люмоса одеялом Борн. — «Попалась!»       Пройдя к её койке, он резко скинул одеяло. Уже приготовившись ловить Борн с поличным, он натурально удивился, увидев, что та мирно читает. Откинув книгу, она стремительно подскочила и ткнула палочкой прямо ему в грудь. Исходящий от неё страх зашкаливал, а сердце набатом билось в груди. Тем не менее, сыпать проклятиями та не спешила, лишь испуганно смотря в его глаза. Взглянув на валяющуюся на полу книгу, он прочитал название: «Биография Герпия Злостного». Твою мать… И когда он успел стать таким параноиком? Она всего лишь читала книгу! А как это выглядело с её стороны? Накануне он угрожает ей местью за эту выходку на ЗОТИ, а потом застаёт её врасплох среди ночи. Конечно, Борн подскочила и приготовилась защищаться. Да уж, тем самым доверием, на котором настаивает Лестрейндж, тут и не пахнет. Нужно срочно исправлять ситуацию.       — Занятное чтиво, — постарался перевести тему Том, двумя пальцами отодвигая волшебную палочку Борн, и демонстративно откинул тисовое древко на мягкий матрас своей койки.       Дальше он действовал как по инструкции — подхватил Борн, когда та чуть не упала из-за боли в бедре, стерпел её стальную хватку на больной руке и заботливо осмотрел её рану. Ну разве не образец доброго друга и верного товарища? Правда, для осмотра он взял её собственную палочку, но это пустяки. Главное, что она хоть немного, но расслабилась под натиском его насильной заботы. Позаимствовав у миссис Тилли укрепляющий раствор и экстракт бадьяна, он протянул одну из склянок Борн, но та, продолжая недоумённо смотреть на него, совсем не торопилась пить лекарство.       — Если бы я хотел тебя отравить, выбрал бы более подходящее место, — Борн ничего не отвечала, лишь её скулы сжались сильнее прежнего. — Мерлин… Хватит упрямиться, — зло шепнул он. — Или ты хочешь пролежать тут всю неделю?       Миссис Тилли явно недооценила то Диффиндо, которое он выпустил, и рана продолжала кровоточить.       «Ну же, Борн, не упрямься», — недовольно подумал Том. Он тут вообще-то пытается помочь. Такой чести не удостаивался ни один из его пожирателей, а она ещё крутит носом.       Осторожно протянув руку, Борн наконец забрала зелье и буквально вырвала свою палочку из его руки, на что Том лишь усмехнулся. Прежде чем выпить, она покрутила склянку, вглядываясь в цвет, а после поднесла к носу и медленно глотнула. Пока Борн осторожничала с укрепляющим раствором, он уже задрал её ночную сорочку и приблизился к ране. Наклонившись, он аккуратно капнул немного экстракта бадьяна. Однажды он видел, как Оливия лечила экстрактом бадьяна Розье, и вспомнил, что тогда девушка после каждой пролитой капли дула на рану, чтобы минимизировать боль. Последовав примеру Гринграсс, он почти вплотную приблизился к бедру Борн и начал аккуратно дуть на рану.       «Ох, Мерлин, и как я докатился до жизни такой?» — в давящей, неловкой тишине подумал Том.       — И как тебе Герпий Злостный? — как бы между делом спросил он, продолжая тщательно, осторожно обрабатывать рану.       Сделав глубокий вдох, он уловил аромат, исходящий от её тела. В запах крови и железа примешивался ещё один, еле уловимый — сладкий тонкий запах, похожий на цитрус и майскую розу, так обычно пахнут младенцы. Да уж, вот так диссонанс.       — Ну… — начала тихо отвечать Борн. — Он, безусловно, гений своего времени.       Продолжая витать в своих мыслях, он задал первый пришедший в голову вопрос:       — Почему же?       Подняв голову, он увидел смущённый взгляд девушки. Она и правда сейчас выглядела как совсем невинный младенец, как милый, безобидный ребёнок. Растерянная, с этой небольшой складкой между бровей и недоумённым прищуром, с которым она раздумывала над ответом на такой тривиальный и глупый вопрос, что Тому из-за него стало даже неловко.       — Странный вопрос, — ответила Борн. — И так очевидно — он смог создать василиска, придумал кучу проклятий, был основоположником многих тёмных практик и ритуалов.       «Так, соберись!» — одернул себя Том и сосредоточился на ране, стараясь поскорее закончить эту странную сцену, в которой он оказался у ног какой-то мелкой дряни.       — Он делал много весьма ужасных вещей, — парировал он. — Многие бы его осудили.       — Герпий есть на пачке шоколадных лягушек, — усмехнулась Борн. — Пусть он и делал то, от чего нынешнее мягкотелое общество шарахается в обморочный приступ, но это были великие дела. Как и он сам — великий волшебник, несмотря ни на что. Предполагают, что до Гриндевальда именно он был самым сильным тёмным магом всех времён. По крайней мере, если другие и существовали, то история о них умалчивает.       «Знала бы ты, что все они меркнут по сравнению с лордом Волдемортом, начала бы и меня так же расхваливать?» — удовлетворённо подумал Том. Почему-то осознание того, что Борн готова пятки целовать тёмным волшебникам, добавило уверенности. — «Не пройдёт и года, Борн, как ты будешь валяться у меня в ногах, восхищаясь моей силой и могуществом».       — Как по мне, он переоценён, — Том наконец закончил колдовать над раной и, вернув себе достоинство, гордо встал и прошёл к своей койке.       — Да ладно, — колко ответила Борн. — А ты знаешь кого-то более великого? Может, ты знаешь какого-нибудь другого змееуста, который смог приручить самого Василиска?       «Конечно!» — усмехнулся про себя Том.       — Или, может быть, у тебя на примете есть другой волшебник, который в раннем возрасте уже успел сделать больше, чем умудрённые старцы на закате жизни?       «Естественно!» — чувство глубокого удовлетворения медленно расплывалось по его груди.       — А может, — не успокаивалась Борн, — ты вообще считаешь, что все они пыль под твоими ногами. Вот если добьёшься того же, чего добился Герпий Злостный, тогда и сможешь рассуждать о его величии!       Тут уже Том не выдержал и громко усмехнулся.       — Да, я считаю, что пока волшебник не добьётся хоть примерно такого же результата, он не имеет права оспаривать величие того, кто многократно превосходит его и в силе, и в этом самом величии.       Слушать это без улыбки было невозможно. Он уже превзошел и Герпия Злостного, который смог создать лишь один крестраж, и всех прочих. Но главное, что Борн верно уловила самую суть — все они пыль под его ногами. Он уже представлял её лицо, когда он расскажет ей о том, чего же удалось добиться ему самому к семнадцати годам, предвкушал эту весьма красочную реакцию.       — Если он такой великий, так почему же умер? — с ухмылкой спросил он.       Дальше разговор зашёл на тему бессмертия, в которое Борн, подобно остальным глупцам, верила с трудом, что, признаться, было удивительно слышать от дальней родственницы Фламеля.       — Против природы не пойдёшь, Реддл, как ни старайся. Тот же Фламель в большей степени похож на немощное привидение, чем на человека в расцвете сил. У всего есть своя цена. Главный вопрос в том, какую цену ты готов заплатить за это?       — Любую, — пристально посмотрев ей в глаза, ответил Том. — Нет ничего, что было бы ценнее бессмертия. И нет никого более великого, чем человека, победившего самого себя и саму природу — победившего смерть.       И, как оказалось дальше, она даже в курсе о его дражайшем дяде — Морфине Мраксе, что отбывает за него наказание в Азкабане. Том не мог перестать восхищаться тем, как же ловко он всё это придумал, и поражаться опасной любознательности Борн.              «У всего есть своя цена», — раздумывал он над её словами, засыпая. — «И какая же цена у тебя, Борн? Не иначе как моя покалеченная репутация и горстка унижений»       Проснувшись утром, Том с облегчением ответил, что кости в руке уже практически восстановились. Отделавшись от целительницы, которая, не без помощи обаяния, разрешила ему покинуть больничное крыло, он кинул последний взгляд на спящую Борн. Её волосы разметались по подушке, из-под которой торчал краешек её волшебной палочки. Её расслабленное, утончённое лицо вдруг испортила глубокая складка меж бровей. Нахмурившись от яркого солнца, она кое-как продрала глаза и кинула на него сонный взгляд.       Перед тем, как уйти, Том довольно усмехнулся:       «И всё равно, как бы ты ни противилась, станешь моей».