И таял лёд, и загоралось пламя

      

9 сентября 1944г.

      Ночной свежий ветер ворвался через открытое окно, заполнив гостиную из чёрного дерева в покоях старосты ароматом хвойного леса. Откинувшись в большом изумрудном кресле у камина, треск поленьев в котором сейчас не приносил никакого успокоения, он допивал уже вторую чашку густого, крепкого кофе.              Когда была допита третья чашка кофе, дверь в покои лорда Волдеморта наконец открылась. На порог гостиной ступил пожиратель смерти. Безусловно талантливый и целиком преданный ему пожиратель смерти. Лучший из лучших. Ему можно было доверить самые сложные поручения. На него всегда можно было рассчитывать. Он умён, обаятелен, хорошо подкован как в дуэлях, так и в светских беседах. Идеальный солдат. Универсальный солдат. Его солдат.              — Ну? — раздражённо бросил Волдеморт, с громким стуком поставив чашку на невысокий стол с аккуратно разложенными книгами и пергаментами. Он ждал появления пожирателя уже несколько часов, и за это время в его голове пронеслось множество тревожных мыслей. Если бы на его месте был кто-то типа Мальсибера, то однозначно получил бы вспышку круциатуса в грудь за то, что заставил себя ждать. Пожиратель молча прошёл на диван рядом с камином и на выдохе опустился на мягкую изумрудную обивку. — Руфус, не испытывай моё терпение…              — Этот паршивец пытался продать мне подделку, — зло процедил Лестрейндж.              — Подделку? — Глаза Волдеморта сверкнули красным, а в голосе послышалось холодное шипение. Руфус знал, что это не к добру, даже для него.              — Осталась ещё пара контактов из списка Розье, но там пока всё глухо. Медальон будто исчез, — устало откинулся Лестрейндж на спинку дивана. Лорд начал постукивать указательным пальцем по белоснежной тисовой волшебной палочке — плохой знак. — Я сделаю всё, чтобы отыскать его.              — Не разочаруй меня, Руфус, — пристально посмотрел на него Волдеморт.              — Я найду его, — твёрдо сказал Лестрейндж.              — Что по девчонке?              — Ничего, — разочарованно ответил пожиратель, в ответ на что лорд Волдеморт послал ему такой взгляд, после которого долго не живут. — Пока что ничего существенного, — поспешил дать более развёрнутый ответ Руфус. — Она недоверчивая, скрытная, сама себе на уме. Ничего не говорит ни о семье, ни о себе. С Борн так сразу не получится, даже если я к ней в постель запрыгну. Да и это навряд ли — не пустит. Уж если откровенно, — позволил себе усмешку Лестрейндж, — сомневаюсь, что я в её вкусе. Но ей весело со мной. Можно даже сказать, что под конец она действительно расслабилась.              — Мне нужны подробности, — лорд встал с кресла и начал мерить шагами гостиную. — Где вы были?              — В «Кабаньей голове», — оперевшись рукой на спинку дивана, развернулся в его сторону Лестрейндж.              — Ты потащил её в «Кабанью голову»? — от удивления он даже остановился.              — А что мне ещё оставалось делать? У меня в это время была назначена встреча, но если бы я не успел остановить Борн, она бы уже скрылась в Хогвартсе. Пришлось импровизировать.       — И у неё не возникло вопросов насчёт твоей встречи?       — Ей было вообще не до этого, — задумался Руфус. — Когда я вернулся к нашему столу, она будто находилась в каком-то другом измерении. Уж не знаю, что ей там наговорил Аберфорт, но после этого она была сама не своя. Потом я отвёл её...       — И ты не постарался узнать? — прервав дальнейший рассказ, сверкнул глазами Реддл.       — Я спросил, но, говорю же, она была не в себе. Сказала, что всё нормально и ничего не случилось.       — Так, Лестрейндж, либо ты мне рассказываешь последовательно и подробно, либо я залезу к тебе в голову и узнаю всё сам!       — Да понял я, понял, — цокнул он. — В кабаньей голове мы долго не просидели. От медовухи она отказалась, сказала, что не пьёт, это, конечно, сильно осложнило задачу. Так вот, я понял, что её надо как-то отвлечь, и повёл к старому дубу, который у озера. Там мы просто лежали, шутили. Она расслабилась, но, говорю, к ней так просто не подобраться. Нужно время.       — Про меня говорила? — Волдеморт наконец вновь уселся в кресло. В комнате повисло молчание. Руфус нервно прикусил губу. — Влезу в голову! — пригрозил он.       — Ладно! Ничего такого она о тебе не говорила, только предложила чтобы... — тяжело выдохнул Лестрейндж. — Предложила подсыпать тебе рыгающий порошок, — скороговоркой проговорил он.       Брови лорда Волдеморта стремительно взлетели вверх, а на губах появилась какая-то нервная улыбка.       — Я ей сказал, чтобы не смела, — уточнил Лестрейндж. — Аккуратно сказал, без подробностей, разумеется. Просто намекнул, что идея глупая.       — Чем глупее идея, тем больше она по душе этой мелкой дряни, — со злостью прошипел он и кинул в пылающий камин попавшийся под руку пергамент.       — Том, — тихо, аккуратно начал Руфус, словно собирался ступить на тонкий лёд. — Могу я узнать, зачем она тебе? Что ты собираешься с ней сделать? — на тяжёлом выдохе закончил он.       — Только не говори мне, что успел привязаться к девчонке, — резко повернулся он на Лестрейнджа. Не нужно было даже ощущать исходящее от него сочувствие, его выражение лица и голос выдавали это с лихвой. — Мне стоит тебе напомнить, что она не твоя новая подружка, а задание?!       — Да, задание, — тихо и как-то горько усмехнулся Лестрейндж, наблюдая за тем, как пергамент превращается в пепел. — Что именно ты хочешь про неё знать?       — Всё! — Волдеморт вновь встал. Он просто не мог усидеть на месте из-за бурлящей, растекающейся по всему телу злости. — Начиная с того, что она ест на завтрак, заканчивая мыслями перед сном. Абсолютно всё!       — Я понял, — мрачно отозвался Лестрейндж. — Будет сделано.       — Можешь быть свободен.       Руфус уже добрался до выхода, когда Волдеморт в тишине, которую нарушал лишь треск камина, вновь подал голос:       — Я не планирую убивать Борн. Но она мне нужна, так что без глупостей.       — Спасибо, Том, — обернулся Лестрейндж, после чего открыл дверь и шагнул в пустой ночной Хогвартс.       Том подошёл к открытому настежь окну, глубоко вдохнув ночной воздух. Легче не стало. После чего он нервно, с нетерпением расстегнул верхние пуговицы рубашки. Не помогло. Уже не церемонясь с пуговицами, он просто разорвал рубашку, чтобы она не мешала прохладному хвойному ветру касаться разгорячённого тела. Опершись двумя руками на подоконник, Том перебирал в голове все сценарии возможного развития событий, а грудная клетка тяжело поднималась и опускалась обратно.       Она его не боится настолько, что думала подсыпать рыгающий порошок. Плакать тут или смеяться — непонятно. Тома словно откинуло на первый курс, когда ещё никто не предполагал, что может случиться с тем, кто захочет подшутить над наследником Слизерина. Однажды компания третьекурсников решила зажать его в туалете для мальчиков, и, стоило только ему подумать: «Да как они посмели?», как стихийный выброс магии спалил третьекурсникам все волосы на голове. Он знал, что сумеет вовремя поставить их на место, ведь проделывал уже не раз подобное с приютскими мальчишками, которые лезли к нему. После того как они схватились за свои горящие головы и завопили, словно напуганные девчонки-пуффендуйки, он наложил на каждого проклятие, из-за которого слизеринцы весь оставшийся день провели в этом самом туалете для мальчиков. О том, что их троих одолел один первокурсник, они никому бы не сказали, на что Том и рассчитывал. Так и вышло, этот день они оставили в тайне, но после старались обходить его стороной.       Ну ничего, она ещё узнает, прочувствует на собственной шкуре, что такое гнев лорда Волдеморта. Он ей припомнит всё. Каждое слово, каждый взгляд, каждое неосторожное действие. И когда она будет умолять о пощаде, стоя на коленях, тогда он, возможно, смилуется. Но это уже не точно. Только вот Том не мог даже насладиться этими мыслями, ведь какой-то тоненький голосок в голове подсказывал, что этому не бывать. Сумасшедшая Борн даже на пороге смерти скорее будет дерзить и брыкаться, чем признает своё поражение. И с каждым днём это становилось всё яснее и яснее. За это он её ненавидел. За это он отчаянно желал её в свою коллекцию.

***

1 сентября 1944г.

      Он просчитался. Недооценил её. Из-за необычайного прилива удовлетворения от того, что маленькая дрянь нашлась, он позволил себе лишние, неосторожные ухмылки и взгляды. И теперь, когда Том попробовал пустить в ход обаяние, чтобы Борн тут же упала к его ногам, как и всякая, с кем он пытался проделать подобное, она, вопреки ожиданию и здравому смыслу, только сильнее разозлилась. То, что на неё не подействовала эта ангельская улыбка и завораживающий взгляд, было в крайней степени неприятно, но не критично. Если она хочет играть в открытую — пусть, ей же хуже. Только и тут возникла проблема. Теперь же всякая заинтересованность в нём и вовсе пропала. Она полностью отключилась, словно его и вовсе не было рядом. Да как она позволила себе подобное? Как она может делать вид, что рядом с ней идёт какой-то немощный сопляк, а не лорд Волдеморт, каждое слово которого жадно ловят, речам которого внимают? И вот Борн с отсутствующим взглядом смотрит куда-то вдаль, словно он пустое место. Волна раздражения прокатилась по всему телу. Нет уж, так не пойдёт. Он выведет её из этого блаженного состояния спокойствия. Пусть лучше ненавидит и боится. Одной точно подобранной, бьющей прямо в цель фразой ему удалось это сделать. И снова всё её внимание было сосредоточено на нём, но теперь девчонка без малейших колебаний нагло дерзит ему... Да, эта мелкая дрянь оказалась не из робкого десятка. Интригующее начало. Но и это не беда, она быстро растеряет всю свою дерзость. Он заставит.       Впрочем, главный сюрприз был впереди. Когда Борн сказала Слизнорту, что её папаша умер два года назад, сердце Тома сделало радостный кульбит. Вероятно, на его месте стоило бы посочувствовать Борн, но пусть ей посочувствует кто-то другой, а он же от души насладится отсутствием всяческих препятствий на пути к её порабощению. Захотелось даже легко, по-детски захлопать в ладоши. Каких же усилий ему стоило сохранять невозмутимый вид. Теперь он может без каких-либо препятствий сделать её пожирательницей, используя при этом любые методы. Он может запереть её в каком-нибудь подвале без опасений, что её начнут искать, и не выпускать, пока та не согласится на все его условия. Он может без малейших колебаний просто-напросто убить её, если что-то пойдёт не так. Почти физически ощущая, как развязываются его руки, а дышать становится значительно легче, он позволил себе едва заметную хищную улыбку, смотря на натянутую, как струна, спину девушки. Впрочем, у девчонки могла остаться ещё мать и прочие родственники, но тогда почему она здесь, в Хогвартсе? Что-то ему подсказывало, что родственников, к которым можно было бы спрятаться под юбку у неё нет. Скорее всего, в попытке убежать от преследователей она каким-то образом умудрилась обхитрить Диппета и затаилась в Хогвартсе. По крайней мере, этот вариант был самым логичным в данных обстоятельствах. Но Том не привык полагаться лишь на свои умозаключения, несмотря на то, что они в большинстве случаев оказывались верны, потому он завтра же даст задание Розье, чтобы тот с помощью отца достал всю известную о ней информацию из министерства.       Рассудив, что лучший вариант в данном случае — переходить напрямую к шантажу и намекнуть о том, что теперь Борн его должница, он наконец получил то желанное удовлетворение. Борн недоумённо хлопала глазами, а её леденящий страх доставлял неимоверное удовольствие. Девчонка даже направила на него палочку, но что она могла сделать ему, лорду Волдеморту?       Теперь она наконец поймёт где её место.       Но вскоре ему удалось убедиться - Борн не поняла вообще ничего…       

***

5 сентября 1944г.

      «Жалко, что призраков нельзя подвергнуть Круциатусу, а затем убить», — зло думал Том, идя в библиотеку.       Призрак Елены Когтевран так и не соизволила раскрыть ему местоположение диадемы Кандиды Когтевран, всё ходила вокруг да около и плакалась. Как же Тому надоело выслушивать её непрекращающееся нытьё. Можно подумать, что ему заняться больше нечем. И больше всего раздражало то, что ему приходилось строить эту жалостливую мину, когда всё внутри него разрывалось от злости и раздражения. А если эта жалкая дура так и не раскроет ему тайну? Что делать тогда?       Нет, он должен найти диадему во что бы то ни стало. Великий волшебник не может себе позволить распихать куски своей бесценной души по старым консервным банкам и фантикам от шоколадных лягушек. Крестражами должны быть непременно вещи примечательные, подходящие по статусу. Тем более артефакты основателей вряд ли кто рискнёт повредить из-за их высокой ценности. В такую вещь не стыдно поместить кусок души величайшего мага за всю историю, которым он непременно станет.       Зайдя в библиотеку, Том набрал себе стопку книг и свитков, в которых мог находиться хоть примерный намёк о том, где можно разыскать диадему. Нервно перелистывая страницы, на которых не находилось ничего ровным счётом полезного и нового для этого расследования, появилось желание сжечь бесполезную книгу с биографией Кандиды Когтевран, которую он, казалось, уже знает лучше, чем любой когтевранец.       Спустя час своих поисков он вновь вернулся к изображению этой самой диадемы и напряжённо её разглядывал в то время, как кто-то не менее напряжённо разглядывает его самого. Том, разумеется, сразу почувствовал присутствие Борн. Его было невозможно не почувствовать. От неё разило яростью, которая почти задавила страх. И как же эта ярость была не к месту, не вовремя... Его решение «помариновать» её в собственных страхах и мыслях сделало своё дело, и он добился ровно того, чего и хотел — отчаявшись, Борн сама прибежала к нему в надежде исправить своё положение. Только неужели он снова просчитался и вместо послушной овечки, готовой слепо делать всё, чтобы защитить свою тайну, к нему вихрем влетела озлобленная фурия, что будет рвать и метать, пока не добьётся своего?       Сначала он надеялся, что Борн, не получив никакой реакции, поспешно скроется, но когда она начала с интересом разглядывать самого Тома, он уже не стерпел.       Шумно выдохнув, Реддл закрыл книгу и резко поднял голову, встречаясь глазами с наблюдательницей.       — Ты долго будешь следить за мной, Борн? — Том старался контролировать свой голос. Всё же они находились в переполненной библиотеке.       — Нам надо поговорить, — сурово произнесла она.       Было видно, что Борн не планирует отступать. Это раздражало, выводило из себя. И вновь он вынужден сдерживать свой гнев. Лучше бы ей убраться отсюда поскорее.       — Я занят, — Том вновь открыл чёрную книгу с золотым переплётом, надеясь, что теперь-то она скроется с его глаз.       — А меня это мало волнует, — Борн села на стул рядом. — Теперь я выбираю, как и когда мы будем говорить!       Когда она была так близко, ему приходилось прилагать все усилия, чтобы сдержать руку, которая, только протяни, и вопьётся мёртвой хваткой ей в шею, заставляя хрипеть, извиваясь у его ног, заставляя замолчать. Он глубоко вдохнул, стараясь остановить этот порыв. Они в библиотеке... Тут студенты... Он не может позволить себе подобное при таких обстоятельствах.       — Неужели? — Не в состоянии больше видеть её пышущее злостью лицо, он поднял книгу на уровень глаз, стараясь оградить Борн от тяжёлых увечий, а себя от кровавой расправы на глазах у толпы свидетелей.       — Именно так! — выдергивая из его рук книгу, ледяным тоном произнесла Борн.       — Что ты себе позволяешь? — зло прошипел Реддл. Когда последняя заслонка, ограждающая его от ледяного, угрожающего взгляда, рухнула, адское пламя в его сердце грозило вырваться наружу и спалить всё дотла.       «Я её замучаю до смерти, я лишу её рассудка, я... я... я натравлю на неё Василиска!», — зло перебирал в голове идеи Реддл, краем уха слушая её эмоциональную тираду, в которой она даже угрожала ему расправой. Все его силы были брошены на то, чтобы не выпустить Круциатус. А эти голубые, полные вызова глаза заставляли его кровь закипать и горячей лавой протекать по всему организму.       Сдерживаясь изо всех сил, изображая видимость спокойного, будничного диалога, он постарался поставить эту выскочку Борн на место, но эта глупая мелкая дрянь не испугалась, а лишь пообещала отравить его жизнь. Вернее, нет, не так. Она испугалась, но и этот испуг не смог ей помешать бросать опрометчивые угрозы и кидать молнии этими ледяными глазами, в которых он без труда мог увидеть отражение своих, налившихся кровью и яростью.       «Мелкая тварь!» — он едва удерживался от прямых оскорблений, а когда девка рассыпала все его учебники по полу, он старался лишь тяжело, глубоко дышать, пока его рука с силой сжимала нагревшуюся от напряжения волшебную палочку.       — Что это? — удивилась Борн, держа в руке... Крестраж? Его крестраж? Да она что, почувствовала себя бессмертной?       — Не суй свои руки куда попало! — Он резко выхватил частичку себя, осколок своей души. Не хватало ещё, чтобы его трогали всякие полоумные своими грязными, мерзкими, погаными руками.       — Я не знаю, что это за дрянь, — Борн брезгливо ткнула пальцем в крестраж. — Но ей явно не место в Хогвартсе.       — Ровно как и тебе, Борн, — отрезал Реддл.       Дрянь, которой не место в Хогвартсе, здесь только одна. Одна мелкая дрянь, что никак не может склонить свою глупую голову.       «Сумасшедшая! Ненормальная! Отбитая на всю голову! Дрянь!», — эти мысли крутились в голове Тома, пока он, чеканя шаг, шёл в сторону своих покоев. Оставаться в переполненной библиотеке больше не было никаких сил. Как же эта Борн умело выводила его из себя, выпивала всё терпение лорда Волдеморта без остатка. На повороте, что вёл в башню старосты, Том резко изменил свой маршрут. Зайдя в старый, пыльный, заброшенный класс, он, оценив обстановку, наложил на дверь заглушающие и запирающие чары, после чего, обернувшись, твёрдой, напряжённой до предела рукой поднял в воздух волшебную палочку.       «Сумасшедшая!», — парты поднялись, закружились в мощном потоке воздуха, поднимаясь к самому потолку, после чего резким движением руки с силой ударились об пол, разлетевшись на щепки.       «Ненормальная!», — все стёкла в кабинете с громким звоном разбились и вылетели с одного мановения его руки, не пришлось даже пускать в ход палочку.       «Отбитая на всю голову!», — широкая люстра мигом вспыхнула множеством небольших старых прогорклых свечей. Высокие столбы пламени закоптили прозрачные хрустальные подвески, и казалось, что каменный потолок и тот загорелся в этом пламени.       «Дрянь!», — пыльные старые книги взмыли с полок шкафов и разлетелись на мелкие кусочки, а люстра сорвалась с петель и упала, поджигая груду щепок и клочков бумаги.       Закончив крушить всё вокруг, он обессиленно рухнул на чудом уцелевший преподавательский стул. Огонь, в котором горели остатки кабинета, приносил долгожданное успокоение. Всматриваясь в языки пламени, он начал приводить мысли в порядок.       Теперь становится понятно, что и с помощью страха с ней не совладать. Эта Борн совершенно отбитая и не видит никаких берегов, причём настолько, что пыталась угрожать ему, самому Лорду Волдеморту, откинув страх и сомнения. Эта мысль до сих пор с трудом укладывалась в его голове. Где он так просчитался? Как она могла даже допустить подобную мысль? Неужели он растерял свою форму и больше не производит этого эффекта, благодаря которому оппоненту сложно от страха перед его гневом устоять на дрожащих ногах? Или проблема не в нём, а в самой девке?       Раздражала ли она его? Однозначно. Хотелось бы ему видеть, как она расплачивается за каждое опрометчиво брошенное ему слово и молит о пощаде и прощении? Конечно. Нужна ли она ему? Безусловно!       Да, Борн немного сумасшедшая, и с ней придётся непросто, но она определенно нужна. Чего у девки не отнять, так это той решимости, смелости и ярости, которая, несмотря ни на что, заставляла Тома даже как-то уважать её. Конечно, плохо, что это всё сейчас адресовано ему, но в ярости самой по себе, отбитости и решимости, по существу, были только плюсы. Такая пожирательница точно не остановится перед опасностью, а пойдёт ей навстречу, сметая всё на своём пути. Если бы она так заявилась к кому-нибудь другому, то бедолага удирал бы без оглядки от Борн, которая в действительности создавала ощущение очень серьезного противника, с которым лучше не сталкиваться.       И что ему теперь с ней делать? Поднявшись с кресла, он наложил восстанавливающие чары и вернул кабинет в первоначальный вид. Убедившись, что даже пыль вернулась на свои места, Том направился в его комнаты. Подходя, он увидел мнущихся у двери Нотта и Мальсибера.       — Мой лорд! — подбежал к нему Нотт. — У нас...       — Не здесь, болваны, — резко остановил их Волдеморт. — Чёрное озеро, — назвал он пароль и твёрдо ступил внутрь.       За повелителем зашли пожиратели, склонив головы, и встали в середине гостиной.       — Я слушаю, — устроившись в кресле, лорд начал постукивать указательным пальцем по волшебной палочке.       — Повелитель... — тихо начал Мальсибер. — Вас вызывает к себе Слизнорт, — зажмурившись, быстро проговорил он.       — Надо же, — раздался притворно мягкий, покрытый шёлком металлический голос. — И зачем же я понадобился Слизнорту?       — Пивз растрепал, что мы пытались запереть в туалете грязнокровку Солсберри, — с гневом выпалил Нотт, но, увидев багровый взгляд своего повелителя, резко заинтересовался изумрудным ковром.       — Так вот оно что, — лорд медленно встал с кресла.       Нотт и Мальсибер уже знали, что будет дальше.       — Повелитель, мы больше не попадёмся! — попытался исправить положение Тристан. — Мы будем аккуратней, будем внимательней!       Волдеморт заметил, как у его пожирателей трясутся поджилки от одного только его взгляда. Теперь понятно точно — проблема не в нём, а в Борн. Да они сейчас в обморок упадут от страха перед его гневом. И это правильно... Так и должно быть...       — Конечно вы больше не попадётесь, — зло улыбнулся Тёмный лорд. — Круцио!       К его ногам упали два дрожащих тела. Они извивались, моля о прощении. Волдеморт и не собирался останавливаться и усилил эффект. Теперь пожиратели молили о смерти... Как же сладко звучали их голоса. Словно музыка, словно журчание ручья, словно песня сирены. Он мог бы слушать это бесконечно... Но, к сожалению, их рассудок должен был остаться на месте, он пока что не может себе позволить так неразумно портить своих людей.       — Конечно, вы больше и шага не сделаете без моего позволения, — спокойно закончил лорд, отменив действие круциатуса.       — Да, мой лорд... — хрипло отозвались Нотт и Мальсибер. Крупные капли слёз продолжали вытекать бурным потоком из глаз.       — Пошли вон, — лениво бросил он, проходя к выходу.       Пожиратели из последних сил поднялись на дрожащих ногах и поспешили покинуть покои Волдеморта.       Том же, вернув себе спокойное, можно даже сказать умиротворённое состояние, пошёл к декану факультета. Слизнорт угостил старосту чаем с засахаренными ананасами и попросил его повлиять на своих однокурсников. Заверив профессора, что такого гнусного и подлого поведения он не одобряет и сообщив, что уже провёл воспитательную беседу со слизеринцами, Том, очаровательно улыбнувшись напоследок, поспешил уйти из кабинета.       Лёжа в большой мягкой кровати, Том задумчиво крутил в руках фамильное кольцо. Ничего, Борн ещё прогнётся, нужно лишь чуть больше времени. Она уж слишком боится, что её секрет всплывёт наружу, и думает, что он в действительности может раскрыть его, этим надо пользоваться.       «Будет ли она такой смелой, если начать её всерьёз шантажировать?» — ухмыльнулся Том.       Учитывая что Борн так же сдавала ЖАБА по всем предметам, кроме прорицаний, последующие два дня он видел её постоянно. Борн больше не пряталась, а всё свободное от уроков время проводила в библиотеке вместе с Гринграсс.              «Неимоверная тяга к знаниям», — ухмылялся про себя Реддл. — «И зачем ей это надо?»              К его удивлению, Борн была действительно способной волшебницей и на всех предметах показывала себя более чем достойно. Она исправно зарабатывала баллы для факультета, верно отвечая на вопросы преподавателей. А после того, как Том во всеуслышанье заметил неточность в её ответе на уроке заклинаний, он и вовсе простил ей ту сцену на рунах.              Памятуя о том, что эта девка не остановится ни перед чем и даже на глазах у Оливии может без всяческих препятствий устроить скандал, Том, сидя в библиотеке, не мог позволить себе расслабиться, то и дело поглядывая на сумасбродную Борн. Он ждал подвох, словно она в любой момент может не сдержаться и подойти к нему с пачкой новых угроз. Впрочем, когда она периодически перехватывала его взгляд, он чувствовал, что девица буквально замирает с чувством бессильного отчаяния. Неужели план начинает работать?       — Том, — подсел к нему Лестрейндж, из-за чего Реддл перестал пристально рассматривать нахмурившуюся перед учебником Борн за столом напротив. — Пришёл ответ от того хранителя реликвий. Встреча будет в эту субботу в «Кабаньей голове». Ты пойдёшь?       — Нет, — недолго думая, ответил он. — Мне не стоит часто появляться в трактире, могут возникнуть вопросы. Если он действительно принесёт медальон, предложи ему достойную оплату.       Подходило время отбоя, и Оливия потащила протестующую Борн на выход из библиотеки. Проходя мимо Тома, она едва заметно вздрогнула, встретившись с ним глазами.       — Как успехи у Розье?       — А я похож на его секретаря? — ухмыльнулся Руфус.       — Лестрейндж, ты у меня когда-нибудь дошутишься, — лорд тяжело выдохнул, прикрыв глаза, и мысленно обратился к меткам двух, нужных ему сейчас, пожирателей.              Как же Том был благодарен самому себе, что сумел изобрести чары, которые связывали его ментальное сознание с метками каждого из пожирателей, и ему не приходится бегать за ними или терять время, отправляя посыльных. В каждую из меток он вложил буквально частичку своего разума, потому избранные носили их с особой гордостью, как отличительный знак, как принадлежность к чему-то большему, чему-то великому, к самому лорду Волдеморту. А он же теперь мог до них достучаться хоть с противоположного конца земного шара. Только пожелал, и они уже у твоих ног — крайне удобно.       — Не спрашивал, — фыркнул пожиратель. — Но по моим наблюдениям ничего принципиально нового. Сейчас-то она всё время на глазах, а где до этого была, что делала — не знаю. Словно её и вовсе в Хогвартсе не было. Может, нашла какой-то укромный уголок и там спряталась. Ни с кем, кроме Оливии, она не общается, да и с той только по учёбе. Засели, как две серые мышки, со своими книжками и ни на кого внимания не обращают. Ещё слышал, что Лавгуд интересовался ей, спрашивал у Боунс про Лилит.       — Этого ещё не хватало... — потёр переносицу Том.       — Да не станет он приближаться после того случая, — лениво начал рассуждать Руфус. — Он же видит, что Лилит ходит в нашей компании.       В библиотеку, как на пожар, явились Малфой и Розье. Отыскав глазами своего повелителя, они поспешили за стол. Едва его подданные сели, Том накинул компанию незаметным звуконепроницаемым куполом.       — Мой лорд, — полушёпотом начал Эван Розье, обращаясь к Волдеморту. — Вызывали?       — Что по Борн?       — Ещё ищут, — расстроенно сказал Розье, словно до последнего надеялся, что Тёмный лорд вызвал его не по этому вопросу. — Отец вообще не нашёл её в списках проживающих на территории Британии волшебников. Если она, как вы и говорили, является родственницей того зельевара, то нужно отправлять запрос в министерство Франции, может, у них больше информации. Но вы сами понимаете, это может привлечь ненужное внимание.       — Она ещё в первый день сказала, что живёт в Девоне, — заметил Руфус.       — Нет в министерских бумагах никакой записи о живущей в Девоне Лилит Борн.       — Либо она нагло врала, либо вы ищете не там, — задумчиво заключил Реддл, поглаживая волшебную палочку.       — Простите, повелитель, — склонил голову Эван. — Но где ещё искать? В министерских архивах есть сведения о всех живущих магах на...       — Вот именно, — перебил его Волдеморт. — О живущих...       — Не совсем понимаю, — нахмурился пожиратель.       — Ищите среди мёртвых.       Пожиратели удивлённо переглянулись, но вслух никто не решился высказать возражения.       — Поищем, — в конце концов справился с замешательством Розье.       — Малфой, — пожиратель встрепенулся и перевёл взгляд на лорда. — Кто будет на первом вечере Слизнорта?       — Советник Гамп обещал быть, — Абраксас достал небольшой клочок пергамента и начал зачитывать. — Из отдела магического правопорядка Тафт и Лич; Санчес из международного магического сотрудничества; возможно, будет ещё парочка помощников министра и прочих чиновников, но это станет понятно ближе к делу. Дальше по мелочи — несколько звёзд квиддича, целитель из Мунго, редактор из «Ежедневного пророка», семейство Роули практически в полном составе и мракоборский зельевар Леттерс.       — Леттерс? — брезгливо спросил Руфус.       — А что тебя удивляет? Проходил ли хоть один вечер без него? — закатил глаза Малфой.       — Да я всё жду, когда он подохнет от сифилиса, но мудак поражает своей живучестью, — зло усмехнулся Лестрейндж.       — А тебе-то чего переживать? Ты же не девка?! — издевательски спросил Абраксас, вскинув бровь.       — Зато ты, принцесса, гляди в оба, — весело засмеялся Руфус. — А то отвлечёшься и не заметишь, как кто-то пристроился к тебе сзади.       — Да уж, — ухмыльнулся Волдеморт. — Леттерс может.       Если бы рядом не было Тёмного лорда, который поддержал шутку Лестрейнджа, Абраксас уже наслал бы на того какое-нибудь малоприятное проклятье.       — Если он снова будет приставать к Оливии, я его убью, — холодно отрезал Розье, сжимая кулак.       — Тихо! — прервал дальнейшие разговоры Волдеморт, заметив приближение библиотекарши. Он незаметно убрал заглушающие чары.       — Мальчики, — добродушно улыбнулась миссис Роузвуд, — вам пора, пять минут до отбоя.       — Да, конечно, — очаровательно улыбнулся Том. — Мы уже уходим, миссис Роузвуд. Только не могли бы вы подсказать, куда поставить справочник по ядовитым растениям? — заискивающе посмотрел он ей в глаза.       Том отличался великолепной памятью и уж точно никак не мог забыть, откуда взял книгу.       — Дорогой, не переживайте, — просияла улыбкой библиотекарша. — Оставьте всё мне, а сами поторопитесь.       — Благодарю вас, миссис Роузвуд, — Том небрежно поправил спадающий вниз локон. — Вы, как всегда, выручаете. Пожиратели за его спинами приложили все усилия, чтобы не засмеяться в голос.

***

8 сентября 1944 г.

      Заходя на травологию, Лестрейндж уже собирался, как обычно, усесться за парту к Реддлу, но тихий властный голос остановил его.       — Нет, не на этом уроке, — Руфус скорчил обиженную гримасу. — Я жду кое-кого, — ухмыльнулся он.       Хоть и Борн вела себя тихо эти два дня, но Том не сомневался — это лишь затишье перед бурей. И лучше эту бурю создаст он сам, чем снова окажется застигнутым врасплох. Весьма на руку играло то, что Борн едва могла не то что смотреть на него, но и находиться с ним в непосредственной близости. Её надо вывести из себя, чтобы она вновь потеряла равновесие, чтобы начала метаться из угла в угол. Нужно давить на неё психологически.       Опоздавшая Борн практически влетела в кабинет и, посмотрев на свободное место рядом с Реддлом, с усмешкой направилась... К Лавгуду?       Том не мог отвести метающий молнии взгляд от мелкой дряни, которая вновь спутала все планы и заставила его самого попасться в расставленную им же ловушку. Кто из них двоих и был сейчас вне себя — так это Том. Девка демонстративно предпочла сесть с когтевранцем, да и не с абы каким, а с давним врагом его пожирателей... Так же она прилюдно выказала своё отношение, своё неуважение к нему и попыталась пошатнуть репутацию старосты и перед слизеринцами, и перед когтевранцами. Непередаваемый калейдоскоп всех самых прескверных чувств лавиной обрушился на Реддла, который едва держал себя в руках, мысленно увеличивая количество предназначенных для неё вспышек Круциатуса, что ждут подходящее время.       Всё время урока Борн и Лавгуд не затыкались, тихо посмеиваясь. Реддл наблюдал за этой идиллической картиной со смесью раздражения и злости. Он едва ли запомнил что говорил на уроке профессор Бири, если уж откровенно, он и не пытался слушать. Всё его внимание было сосредоточено на том, как его слизеринка без малейшего стеснения позволяет себе подобное недостойное поведение. И главное — с кем! Теперь уже становится понятно, что этих двоих явно что-то связывает.              «И как только Борн умудрилась завести себе тут дружка?!» — возмущённо подумал Том. — «Или, не приведи Мерлин, не просто дружка».       Нет, ему никак нельзя допустить, чтобы эта сладкая парочка становилась ближе. Этот сопляк вообще не вписывается в его уравнение, он лишний. С его пожирателями девка может общаться сколько угодно, но вот с Лавгудом... Ни за что! Ему не нужно, чтобы сумасбродная Борн нашла себе жилетку для нытья и привязалась к кому-то не тому. Если это не прекратить сейчас, в дальнейшем могут возникнуть проблемы...       Едва закончился урок, Том оттянул Лилит в укромный угол рядом с окном. Естественно, все замечания о неподобающем поведении прошли мимо её ушей, но пришла пора ходить с козырей.       Том, расплываясь в довольной ухмылке, словно хищник, что наконец поймал свою добычу, вплотную подошёл к ней со спины и нагнулся, практически касаясь губами её уха:       — А бедняга Лавгуд уже в курсе, что развлекал весь урок хладнокровную убийцу? — тихим, вкрадчивым голосом сказал он.       Как же сладко сейчас ощущалось её отчаяние. Оно буквально лилось через край, и Том глубоко вдохнул, будто его можно было почувствовать на запах. Но вместо отчаяния в нос ударил холодный мятный аромат с еле уловимыми цветочными нотками.       Борн, собрав остатки былой решимости, попыталась исправить своё положение:       — А профессор Слизнорт в курсе, что будущий министр магии безупречно владеет Империо?       — Спасибо за комплимент, Борн, — удовлетворённо улыбнулся Том. Капкан захлопнулся. И она уже в нём. Что бы она сейчас ни говорила вслух, её чувства кричали, что это не больше, чем пустая бравада, чем попытка пустить пыль в глаза.       — Спасибо за беспокойство о Лавгуде, Реддл. Можешь попросить Диппета, чтобы меня перевели на Гриффиндор, я не против.       Она отскочила от него, как от раскалённого железа, и поспешила скрыться в коридоре, оставляя после себя этот восхитительный шлейф безысходности.       «Надо бы ещё усилить эффект, для закрепления результата», — ухмыльнулся Том.       И следующий урок ЗОТИ дал ему такую возможность.       Пока она спокойно отвечала на вопросы Вилкост, в его голове родился безупречный план, с помощью которого можно совместить приятное с полезным. И повысить градус шантажа, и отомстить ей за выходку на травологии. Уж после такого-то она точно прибежит к нему с повинной.       — Зависит от местности вокруг, — продолжала отвечать профессору Борн.       — Например, переулок, — резко поднявшись, он успел вклиниться и задать ей вопрос, который точно не оставит девушку равнодушной.       Борн подарила ему свой ледяной, убийственный взгляд.              — Смотря кто мой противник, — сжав кулаки, зло выпалила она. — Например, если это мистер Реддл, мне будет достаточно лишь слабенького Ступефая, после чего я могу, не торопясь, уйти.       — Надо же, — ухмыльнулся Том. От неё разило едва сдерживаемой яростью. При других обстоятельствах он, скорее всего, уже был бы вне себя от злости, но сейчас Тому было действительно спокойно и даже как-то весело, а все её слова вызывали не больше, чем усмешку. Борн словно мелкий пикси, который, жалобно пища, пытается выбраться из закрытой банки. Из банки, крышку которой он своими руками постепенно закручивает всё сильнее и плотнее.       — А если, к примеру, за вами гонятся одновременно трое мужчин? Например, прямо по Лютному переулку... Что вы, мисс Борн, сделаете тогда? — Том лукаво заглянул ей в глаза.       — В таком случае, мистер Реддл, первым делом я проверю, не затесался ли где-то в переулке какой-нибудь беспомощный любопытный мальчик, который может пострадать от нашей схватки.              Том еле сдержался, чтобы не засмеяться вслух, пока Вилкост хвалила Борн за то, что та переживает о слабаках, которых могут задеть её проклятья.       «Она переживает лишь о собственной шкуре», — подумал Том. Впрочем, он не мог осудить её за такой, вполне разумный и правильный, подход к жизни. Встреться они при других обстоятельствах, в других условиях, то наверняка смогли бы поладить...       Когда профессор поинтересовалась у Борн, какое заклинание та использует, она всерьёз задумалась. Казалось, что Том физически ощущает, как быстро крутятся шестерёнки в её голове, стараясь сообразить над ответом.       — Я использую Экспульсо, — мрачно ответила Борн.       — Вы готовы использовать такие проклятия на живых людях? — деланно изумился Том.       «Да она, похоже, и обычных заклинаний не знает, одни только проклятья», — смотря на загнанную в угол Борн, которой пришлось публично (и, как Том прекрасно понимал, ошибочно) признать свою некомпетентность в бою, он испытывал неимоверное наслаждение.       Когда урок подошёл к концу, старосту окружили слизеринцы, стараясь поскорее записать свои имена в список участников дуэльных соревнований.       Проходящий мимо Лестрейндж лениво заглянул в пергамент старосты:              — И когда я только успел записаться? Да ещё и в первых рядах... Кажется, у меня начинаются проблемы с памятью.       — Кажется, у тебя скоро начнутся проблемы с слишком длинным языком, — усмехнулся Том.       — Я вас понял, — притворно поклонился Руфус. — Ретируюсь!       Когда поток студентов смыло из кабинета, Том заметил, что в аудитории осталась только какая-то подозрительно спокойная и задумчивая Борн. Он всё ждал, когда же девка прибежит к нему на «разборки», но что-то она вообще не торопилась. И былая ярость пропала, и страха больше нет, даже отчаяние куда-то улетучилось. Вместо этого Борн сидела в каком-то приподнятом расположении духа.       Что-то тут нечисто...       — Не вижу твоё имя в списках, — решил первым подойти Том.       — Я не соревнуюсь с теми, кого могу победить первым же заклинанием, — спокойно, гордо и уверенно встала Борн.       Да лучше бы она кричала от ярости, лучше бы угрожала, лучше бы устроила прямо в классе дуэль. Конечно, этой фразой она бросила ему вызов, но сделала это скорее по привычке, чем с намерением действительно задеть. А где попытки исправить положение? Где это всё? В какой момент ситуация успела так кардинально измениться? Что вообще происходит? Почему ей всё равно?       — Борн, я всё понять не могу, ты настолько бесстрашная или совершенно глупая? — от удивления и даже какой-то растерянности Том произнёс свои мысли вслух.       — И то, и другое, — язвительно ответила Борн.       После её ухода Том ещё несколько минут стоял один в аудитории, смотря на то место, где только что сидела девушка. Он был по-настоящему растерян и, казалось, впервые за долгое время Том действительно не знал, что ему делать дальше...       «На неё больше не работает шантаж» — мрачно заключил Том, заходя в свою гостиную. — «Да что вообще на неё работает?!» — он зло пнул ножку дивана, после чего устало плюхнулся в кресло у камина.       Из кармана выпал пергамент с участниками соревнований. Взяв его в руки, Том ещё раз прошёлся по списку. Все его пожиратели смерти не могли отказать себе в удовольствии участвовать в дуэльных соревнованиях. Где ещё, как не там, им оттачивать свои дуэльные навыки? Перечитав все имена, он заметил, что нескольких не хватает. Достав перо, он добавил в список Эйвери и Нотта... И Борн!       «Вот и проверим, как она собирается победить меня первым же заклинанием!», — мрачно ухмыльнулся он. — «Тем более, она как моя пожирательница, как моя собственность — обязана».       Через минуту в покои зашёл Лестрейндж.       — Что стряслось? — Руфус сел на диван и посмотрел на раскрытый пергамент, в конце которого красовалось имя «Лилит Борн». — Она же не хотела, — кивнул он на список.       — Да, не хотела, — зло улыбнулся Том. — Но меня мало волнует, что хочет Борн.       — Она будет в бешенстве, когда увидит.       — Уж надеюсь... — Том начал поглаживать волшебную палочку. — Лестрейндж, если до этого я просил тебя приглядеть за Борн, то теперь она — твоё основное задание. Нужно подобраться к ней максимально близко, прощупать, понять, что у неё в голове.       — И как? — задумался Руфус. — Она же нелюдимая...       — Не тебе задавать подобные вопросы, — смерил его взглядом Реддл. — Даю полный карт-бланш, можешь использовать любые методы.       — Ладно, что-нибудь придумаю.

***

9 сентября 1944г.

      Прохладный ночной воздух продолжал успокаивать, обдувая лицо и торс. Волосы на голове окончательно растрепал ветер, и теперь его тёмные волнистые пряди мягко спадали на лицо. Тяжело выдохнув, он прикрыл глаза и, словно добавляя последний штрих, и вовсе скинул разорванную рубашку на пол.              Для человека, который превосходно умеет владеть собой, менять маски по щелчку пальца и манипулировать окружающими, он допустил уже множество непозволительных ошибок. Но во всех его ошибках виновата ещё и сама Борн, логика которой не поддаётся разумному объяснению. Каких же трудов ему стоило не выпустить в неё ни одного непростительного, не нанести ей тяжких телесных повреждений и не разобрать её мозг по кусочкам. Воспоминания событий этой недели заставили глаза Тома Реддла налиться багрянцем, а утончённые черты лица стали резче, желваки на скулах заходили с новой силой. Этой девице удавалось держать его в постоянном напряжении. Даже пожиратели отмечали его настроение и аккуратно подбирали каждое слово, чтобы не столкнуться с гневом Тёмного лорда. Если всё будет продолжаться в таком же духе, то количество трупов в Хогвартсе заметно прибавится. Он знал, что Нотт и Мальсибер до сих пор не восстановились после того круциатуса, что он наслал на них. Да, Том слегка перестарался. Но на то была уважительная причина — его гнев, к которому они добавили ещё и мелкую неприятность, что оказалось весьма кстати. Из-за этой всепоглощающей ненависти он периодически опасался, что вот-вот его контроль над собой и своими эмоциями канет в Лету и он начнёт срываться на всех виновных и невиновных, выпуская круциатусы во все стороны. И всё это из-за одной малолетней убийцы, что раз за разом бросала ему вызов.       Все привычные пути испробованы... Правда, есть ещё два: заинтересовать в идеях и предложить помощь в спасении её шкуры. И ставку стоит сделать на второе. Но для этого нужно хоть как-то наладить общение. Только теперь она не поверит во внезапное дружелюбие, а про идею надавить на неё можно и забыть вовсе. Остаётся лишь импровизировать в надежде отыскать удобный момент, чтобы начать втираться к ней в доверие.       Как же Том ненавидел эту импровизацию... Если бы девка оказалась послушной, безвольной, посредственной волшебницей, которая лишь чудом спаслась в Лютном, всё стало бы сильно проще. Но за это время Борн показала, чего стоит. Том ненавидел её, но уважал; хотел задушить собственными руками, но её жизнь была ценнее подавляющего большинства других; отрезал бы язык с корнем, но с интересом ожидал каждую её реакцию на его провокации; поражался её глупости и сумасбродству, но ценил острый ум и тягу к знаниям; хотел подавить волю, но восхищался её ледяной яростью.       Дай только шанс, и он бы, не задумываясь, обменял одну такую Борн на добрую половину его пожирателей.       Том открыл глаза и задумчиво посмотрел в глубину ночного леса.       «Ничего, некоторых зверей сначала нужно приручить, чтобы они начали слушаться хозяина» ​​​​​​​