И таял лёд, и загоралось пламя

2 августа 1944 г.

      Обыкновенно добропорядочные волшебники старались обходить стороной тёмный и опасный Лютный переулок. С одинаковой лёгкостью там можно было и купить зловредный артефакт или страшный яд, и распрощаться с жизнью. Потому волшебник, которого нужда толкнула заглянуть в Лютный, вынужден был брать с собой компаньона, повышая шансы на удачное завершение выгодной покупки. Конечно, там обитали и те, от кого и исходила эта непосредственная опасность — отщепенцы магического общества. Те, кто не смогли найти своё место под солнцем. Те, кто уже не пытались скрываться под личиной добродетели. Те, кому было нечего терять.              Том не относился ни к одной из этих категорий. Он гордо шёл один по Лютному переулку. Ему не нужен спутник, не нужна чья-то помощь. Он самодостаточен, горд, силён и умён. Лорду Волдеморту никогда не нужна была компания. И так было с самого первого дня. Будучи ещё потрясённым одиннадцатилетним мальчишкой, которому открыли правду о Хогвартсе и собственных способностях, он отказался от помощи вечно сующего свой нос в чужие дела профессора Дамблдора. Тогда, имея лишь примерные ориентиры, он в одиночку добрался до Косого переулка и купил всё необходимое для начала учёбы: подержанные книги; не первой свежести, но достаточно опрятный и красивый выходной костюм; одну новую форменную мантию и комплект котлов; бывшие в употреблении телескоп и весы, а также свою первую волшебную палочку. В тот момент, когда он почувствовал, как от древка его изнутри наполняет бушующий поток магической силы, к Тому пришла окончательная уверенность: он волшебник. Нет, не так. Он великий волшебник. И каждый член магического общества будет смотреть на него с восхищением, будет преклоняться перед его силой и могуществом. Им всем придётся признать его, отметить как величайшего мага. С той самой минуты юный Том Реддл ни на секунду не забывал свою цель и планомерно шёл к ней изо дня в день. И сколько бы людей рядом с ним не находилось, сколько бы желающих положить свою жизнь на алтарь служения ему не было, он всё так же, как и шесть лет назад, шёл в гордом одиночестве. Так было правильно. Так было нужно.              Машинально и как-то нервно постукивая указательным пальцем по волшебной палочке, Том Реддл спешил в «Горбин и Бэркес». Это место было последним из относительно простых вариантов, где можно найти медальон Салазара Слизерина или хотя бы узнать, к кому он мог попасть, и есть ли возможность отыскать принадлежащую ему по праву реликвию.       Том никогда не отличался беспечностью и не полагался на удачу. Любое его действие было тщательно выверено, просчитано и проверено. Памятуя о том, что Лютный переулок — не самое типичное место для прогулки семнадцатилетнего ученика Хогвартса на каникулах, он трансфигурировал нос на более горбатый и изменил цвет волос, после чего накинул большой капюшон, почти до половины скрывавший фальшивое лицо. Мимоходом Том отметил, что сегодня ещё менее людно, чем обычно. За всё время пути он заметил лишь двух перешёптывающихся между собой ведьм, одна из которых указывала пальцем в направлении другой улицы. Именно той, которую ему предстояло пересечь, чтобы попасть в место назначения. По всей видимости, тут снова произошла какая-то драка или задержание министерства. Не найдя эту ситуацию хоть сколько-нибудь интересной или опасной, он как ни в чём не бывало продолжил свой путь.       Проходя мимо того самого места, на которое указывала ведьма, он услышал глухой удар об стену и последующий неприятный, высокий голос:       — Сдайся нам прямо сейчас!       Следом за ним раздался и другой, низкий и грубый рык второго мужчины:              — С тремя разом тебе не справиться, мелкая дрянь! Мы же всё равно тебя поймаем, рано или поздно, зачем оттягивать неизбежное?       — Ты же понимаешь, даже если ускользнёшь от нас, за тобой придут другие! Просто отдай эликсир, и мы тебя отпустим!       Том уже собирался отмахнуться от этого, вполне привычного для Лютного, происшествия, но всё же что-то заставило его остановиться. Вероятно, это случилось из-за неожиданного прилива любопытства, которое его охватило благодаря брошенным репликам мужчин. Стало очень уж интересно взглянуть, что это за «мелкая дрянь» и почему на эту «дрянь» напали аж втроём.       Свернув на проулок, в конце которого раздавались звуки битвы, он заглянул в небольшой тупичок и увидел впечатляющую картину. Два здоровых мужика, запыхавшись, кое-как пытались отбиться от проклятий. На брусчатке уже лежало одно обездвиженное тело. Значит, «мелкая дрянь» уже успела расправиться с одним из этой славной компании. Но неподдельный интерес возник в момент, когда Тому удалось разглядеть фигуру, что заставляла мужчин отходить всё дальше с каждым новым проклятьем.       Ещё совсем юная девушка грациозно уклонялась от летящих в неё заклинаний и мастерски посылала смертельные проклятья одновременно. Длинные пепельные волосы кружили вместе с ней в этом водовороте проклятий. Глаза были наполнены холодной яростью и решимостью. Несмотря на активный стиль боя, девушка ни на мгновение не теряла бдительности и внимания к своим противникам, и даже когда ей приходилось развернуться, уклоняясь от очередной вспышки, её леденящий взгляд пронзал мужчин, казалось, что насквозь. Мужчины, безусловно, достаточно хорошо владели боевой магией, но, по правде говоря, им было ещё очень далеко до того мастерства, что демонстрировала юная ведьма. Тем более, опасные для жизни проклятья они не выпускали. Вероятно оттого, что эта «маленькая дрянь», которая, в свою очередь, не разменивалась на подобного рода мелочи, понадобилась им живой. Так что для Тома исход этого боя был более чем очевиден.       Продолжая неподвижно стоять в темноте переулка, Том невольно залюбовался её движениями — отточенными, плавными, выверенными, точно бьющими в цель. Кажется, пользоваться щитовыми чарами та брезговала, предпочитая лишь ловко уворачиваться от разноцветных вспышек. Том с удовольствием засмотрелся на этот своеобразный «танец».       «Вот бы самому выйти с ней на дуэль», — пронеслась шальная мысль в его голове.              Конечно, сомнений в том, что в этой дуэли он одержит победу, не было. Том уже видел слабые места девушки, благодаря которым победа над ней стала бы вопросом времени. Но времени бы это заняло немало, что становилось уже довольно интересным. Всё-таки щитовыми чарами пренебрегать не стоит, даже имея такую отменную реакцию. Она не останавливается ни на секунду, а значит, не сможет вести продолжительный бой, ведь быстрее выматывается. Впрочем, ведьма явно действует на опережение и делает ставку на скорость, что в целом предполагает весьма короткий поединок.       С каждым её выпадом Том мысленно представлял, что бы сделал он, окажись на месте мужчин. Например, какой щит он бы выставил против её заклинания, которое пускало смертоносные молнии. Это проклятье, к его вящему удивлению, он видел впервые, но в том, что оно относится к разделу наитемнейшей магии, сомневаться не приходилось.              «Тут мне пригодилось бы явно что-то посильнее обычного Протего, скорее подойдёт Протего Максимум или Протего Тоталум, либо же разумнее и вовсе увернуться»               Продолжая наблюдать за боем, он подумал и о том, какую бы тактику сам выбрал в борьбе с таким противником.              «Вначале разумнее сделать максимум для того, чтобы заставить её замешкаться, тем самым дав себе возможность более точно проводить атаки, тут подошло бы и простое, но действенное Конфундо. Вторым же шагом необходимо снизить её способность к молниеносным перемещениям. Для этого было бы отлично поломать ей парочку костей, чтоб наверняка. Ну и в момент, когда она потеряет своё главное преимущество, закидать её тёмными проклятиями, против которых ни один щит не поможет. Вот и всё, дело готово», — решил наконец занимательный ребус Том.       За всё время своих раздумий Том не переставал пожирать глазами «маленькую дрянь», что натолкнуло его на ещё одну мысль: «Вероятно, с помощью оборотного зелья под этой личиной скрывается вполне опытная тёмная ведьма. Такая и пятерым сможет дать отпор…»              Не успел Том как следует насладиться развернувшимся представлением, как поток его мыслей неожиданно прервал глухой удар. Девушка практически влетела головой в стену и упала прямо на грязную брусчатку, по которой потекла кровь. Впечатленный её техникой боя и раздосадованный такой оплошностью, Том решил немного подсобить. Как? Обыкновенное Империо!              Двое мужчин, смотревших на неё торжествующе-похотливым взглядом, уже медленно подходили к дезориентированному от удара женскому телу, как вдруг им в голову синхронно пришла навязчивая мысль: «Нужно срочно осмотреть погибшего товарища!»       Таким образом, Том дал ведьме время оклематься. И не пожалел. Та решимость и беспощадность, которую ведьма продемонстрировала дальше, восхитили его едва ли не больше, чем сам бой.       Одного нападавшего поразило Авадой, а грудь второго разорвало Конфринго. Причём оба заклинания, казалось, вырвались практически одновременно и абсолютно беззвучно. Сражение было окончено. «Маленькая дрянь» одержала законную победу, пусть и с небольшой помощью. Впрочем, она эту помощь заслужила, рассудил Том. Если объективно оценить ситуацию, у этих двоих не было никаких шансов выжить в схватке. Вероятно, если бы Том не вмешался, исход оказался такой же. Но было приятно, что он тайно помог ей в этом сражении. Она сильна и талантлива в тёмных искусствах, а это точно достойно уважения. Том был справедлив и всегда поощрял своих самых искусных пожирателей. Пусть она, к превеликому сожалению, и не из их числа, но поощрение от лорда Волдеморта однозначно заслужила.       Далее девушка связала тела и засунула одному из них в карман открытую булавку. «Точно, портключ. Весьма изящно!», — пронеслось в мыслях Реддла. Он сделал себе мысленную пометку об этом неочевидном методе избавления от «лишних проблем». Возможно, когда-нибудь и ему пригодится такой способ.       Долго наслаждаться этой картиной не получилось, девушка почувствовала молчаливого наблюдателя и уже напряжённо разглядывала переулок, подняв с земли волшебную палочку.       Том мгновенно скрылся под дезилюминационными чарами и накинул на себя заглушающее, чтобы отойти чуть дальше от места преступления, но оставить в поле зрения женскую фигуру. После его ухода девушка пару раз мотнула головой, будто сбрасывая наваждение, и вновь расслабилась, устало сев на грязную брусчатку. Её длинные пепельные волосы теперь были в крови и прилипали к испачканному лицу и одежде.              Тома одолели сомнения. Отойдя на безопасное расстояние, он продолжал наблюдать за действиями ведьмы, которая, избавившись от трёх тел, принялась рыться в сумке и поочерёдно доставать пустые склянки из-под зелий.              Всё это время одна нервирующая, не дающая покоя мысль вновь вышла на первый план: «Точно ли она под оборотным?». Те преследователи, судя по брошенным фразам, давно с ней знакомы, и у них не вызвало сомнений, что эта «дрянь» именно что «мелкая». Следовательно, вероятность того, что это взрослая ведьма под оборотным, стремительно близится к нулю.       В этот момент Том будто впервые по-настоящему рассмотрел девушку. Не сводя пристального взгляда, он изучал её черты лица. Если это действительно истинный облик, а на вид ведьме не больше семнадцати-восемнадцати лет, то из неё может получиться один из лучших бойцов в коллекции. Такие ценные кадры, как она, определённо ему нужны! Всё-таки пожиратели ещё школьники, пусть и совершеннолетние. Да, они знают много проклятий и вполне приемлемо могут вести бой. Но не так умело и изобретательно, тут видно опытного бойца. Пожалуй, попытаться дать ей достойный отпор смог бы только Лестрейндж. У Розье есть шанс продержаться с “маленькой дрянью” в бою несколько минут. Малфой? Навряд ли выдержал бы и минуты, но он и не боец, а дипломат, и нужен совершенно для других целей. Про Нотта, Эйвери и Мальсибера и говорить нечего — слабые глупцы, ищущие защиты, готовые беспрекословно выполнять любой приказ своего повелителя, но, несмотря на свою слабость и ничтожность, и они служат хорошую службу, всё же дети влиятельных родителей, которых стоит держать на коротком поводке. Из числа Вальпургиевых рыцарей, что насчитывают подавляющее большинство шестого и седьмого курса, до повышения в пожиратели дорос только Гойл, но и тот честолюбец, склонный к безумию. Возможно, всё же стоит к ней подойти и попытаться завербовать.       Шансы на успех в этой затее были достаточно высоки, ведь он уже знал, как можно её «купить». Том был абсолютно уверен в своём умозаключении: у ведьмы есть серьёзные враги, непохожа эта ситуация на обычную стычку пьяных в Лютном, тут явно нечто большее. Да и он отчетливо услышал фразу, которая развеяла любые сомнения по поводу случайности этой драки: «Если ускользнешь от нас, за тобой придут другие». Он наверняка смог бы ей помочь в этой щекотливой ситуации, а она, будучи ему благодарной, примкнула бы к его соратникам. А если не выйдет — просто убьёт её, и дело с концом. Или лучше стереть память? Всё же убивать такой ценный человеческий материал рука бы не поднялась даже у него. Ведьма на редкость талантлива. Да и в конце концов, он что, зря тратил своё время и силы на Империус? Лучше всё же поработать с памятью.       Решив, что план достаточно хорош и не найдя причин против, он сделал твёрдый шаг в сторону места преступления, но мгновенно остановился: «Ах да, и лицу стоит вернуть родные черты, прежде чем идти беседовать». Том прекрасно знал о влиянии своей внешности на женщин и при необходимости не брезговал пользоваться и этим козырем.       Убрав следы трансфигурации, он снова обратил внимание на тупичок, где находилась ведьма, но не заметил ни единой живой — и уже неживой — души. Том решительно подошёл ближе. Картина была прежней — абсолютно пустой тупик, и лишь следы крови и разбитая склянка свидетельствовали о тех событиях, что разворачивались здесь несколькими минутами ранее. Пока он находился в раздумьях и возвращал себе истинный облик, ведьма успела трансгрессировать. Том выругался, коря себя за это глупое промедление. Со злости, что охватила его сердце колючими тисками, он бросил Бомбарду в место, на котором до этого сидела ведьма. Брусчатка мгновенно разлетелась, подняв клубы тяжёлой пыли. Хотелось разбомбить весь Лютный переулок целиком, сравнять его с землёй.       — Да как она посмела исчезнуть? — злобно прошипел Том на парселтанге. Его глаза тут же вспыхнули багрянцем. — Как она посмела скрыться от лорда Волдеморта? Сбежала! Дрянь! Действительно, мелкая дрянь!       Пытаясь вернуть себе спокойствие, Том ещё пару раз отправил взрывное заклятие в каменную кладку, после чего к нему, окружённому пылью и обломками, стала возвращаться способность рассуждать более здраво. На что он вообще надеялся? Что она заночует тут, пока он взвешивает все аргументы? В конце концов, осталось только неприятное, липкое ощущение от упущенной возможности, которая свалилась ему прямо на голову и которую он так неосмотрительно упустил.       В совершенно паршивом настроении он, накинув капюшон мантии, прошёлся по Лютному, в надежде, что «мелкая дрянь» вновь объявится. Но, увы, от неё и след простыл. Ничего больше не оставалось, как вернуться к первоначальному плану.       Сегодня выдался крайне отвратительный день — сразу два крупных провала за один вечер.       В «Горбин и Бэркес» Тому сообщили, что медальон Салазара Слизерина, который глупая мамаша-маглолюбка заложила ещё семнадцать лет назад, был продан некоему коллекционеру. Но недалёкий стажёр, заменяющий мистера Бэркеса, даже понятия не имеет о личности нынешнего владельца. Легилименция также подтвердила эту информацию. В башке у этого идиота за прилавком была сплошная пустота и звон галлеонов, что высыпался из мешочка, на котором была вышита одна лишь буква — С.       Завершало этот поганый, совершенно отвратительный день событие, которое каждый раз, как неминуемое проклятье, удручающе действовало на Тома Реддла. Он возвращался в приют. Аккомпанементом в этом пути по магловскому Лондону ему стал вой сирены, к которому, впрочем, он уже успел привыкнуть. Том шёл мимо полуразрушенных войной зданий и представлял, как одна из бомб падает прямо на приют со всеми его обитателями. Пожалуй, только эта мысль могла ему хоть сколько-нибудь поднять настроение в сложившейся ситуации.       Проходя через чугунные ворота с обшарпанной и покосившейся табличкой «Приют Вула», Том резким движением спрятал палочку и на ходу снял чёрную мантию. Дети, находившиеся в пустом и голом дворике, издалека увидели приближение высокой фигуры Реддла и поспешили скрыться из виду, забегая в унылое квадратное здание, окружённое высокой решёткой. Это было к лучшему, ведь сегодня он совершенно не в настроении, и лучше бы, чтобы никто не попадался ему на глаза, от греха подальше. Хоть чему-то эти недалёкие маглы научились за столько лет, пусть и такой малости, как не мешаться под его, Тома, ногами. Впрочем, для их крошечного мозга и это он считал величайшим достижением.       Том вышагивал по пустому коридору с безобразно скрипящим гнилым деревянным полом к своей комнате. Как же он ненавидел это место... Всей душой, неистово. Иногда, видя воспитанников приюта, а в особенности ненавистную миссис Коул, он всерьёз опасался, что не сможет сдержать стихийный выброс магии и спалит всё здание дотла. Потому старался поскорее остаться в одиночестве своей отвратительной комнаты. Даже в Азкабане лучше апартаменты, чем в этом, с позволения сказать, детском приюте. Да это просто тюрьма. Детская тюрьма с жестокими надзирателями, которые ничем не лучше дементоров. Хотя дементорам стоило бы даже поучиться, миссис Коул умеет высасывать радость одним только взглядом с расстояния в несколько метров, даже «поцелуй» не нужен. Том утешал себя лишь тем, что терпеть ему осталось совсем немного. Ещё двадцать девять отвратительных дней, и он больше никогда не вернётся в этот ад. Том с нетерпеливым ожиданием и упоением считал дни до отъезда в Хогвартс.       Захлопнув прогнившую дверь в свою крошечную комнату, он лёг на жёсткую железную кровать с серым потрёпанным и заштопанным в нескольких местах колючим одеялом. Потребовалось несколько минут, чтобы выбросить из головы картины того, как он сжигает Адским пламенем весь приют вместе с его обитателями, и сосредоточиться на обдумывании произошедшего сегодня вечером.       Итого:       Первое — медальон у какого-то безымянного коллекционера, а единственная зацепка — криво вышитая буква «С». Замечательно, с таким объемом информации ему придется ещё не один год убить на поиски законного наследства от великого предка, который должен послужить не менее великой цели. Благо хоть какие-то зацепки есть. Но надо начинать действовать уже сейчас. Через Малфоя можно выяснить имена коллекционеров, которые могли бы выкупить медальон, а через Розье и Лестрейнджа попробовать выйти на связь с ними.       Второй, совершенно неутешительный итог — Том абсолютно нелепо упустил подарок судьбы, что буквально свалился ему в руки. В следующий раз ему стоит думать на ходу, а не мешкать в стороне. Если этот следующий раз вообще когда-либо будет... Но почему-то у Тома оставалось какое-то слабое предчувствие, что он ещё встретится с этой белокурой «маленькой дрянью». Если судьба и не проявит такой благосклонности во второй раз, он возьмёт это дело в свои руки. Да, будет сложно, но невыполнимых задач нет. Для него — нет. В конце концов, он всегда добивался того, чего хотел, того, чего отчаянно желал. Она не выходила из его головы сродни навязчивой идее. И теперь, помимо медальона, у него в списке трудновыполнимых задач появился ещё один пункт.       Том долго пытался уснуть, но в голове то и дело всплывали картины уворачивающейся от проклятий девушки. Было в ней что-то цепляющее, что мешало просто забыть всю эту ситуацию как досадное недоразумение. Она билась так стремительно, так отчаянно, что это не могло не вызвать интерес. Лишь с помощью окклюменции надёжно закрыв эти воспоминания где-то глубоко, Том смог уснуть, чтобы завтра, мысленно зачёркивая ещё один день в календаре, проснуться от звука сирены и спускающихся с неба бомб в месте, которое он презирал всей силой расколотой дважды души. ​​​​​​​              

***

1 сентября 1944 г.

      Дверь купе в заканчивающем свой путь «Хогвартс-экспрессе» отворилась.       — Гойл, на выход, — скомандовал властный голос в проходе. Староста школы только что разнимал потасовку третьекурсников, потому зашёл к ожидающим его пожирателям сильно позже, чем планировал.       — Но… — слабо пролепетал Гаррет Гойл.       — Мне надо повторять дважды? — угрожающе сказал лорд Волдеморт.       Гаррет с пылающими щеками мгновенно подскочил с места и выбежал из вагона, согнувшись чуть ли не пополам.       Теперь, когда состав купе устраивал лорда, тот, провожаемый восхищёнными взглядами, прошёл в конец и сел на освободившееся ближайшее к окну место. Напротив него вальяжно сидел Руфус Лестрейндж, жуя крупное зелёное яблоко. Слева от Лестрейнджа расположились напряжённые Нотт и Мальсибер. Рядом с лордом по праву руку восседал на сидении, как на королевском троне, предельно собранный Малфой, скрывавший своей фигурой рядом сидящего Эйвери. Тот с появлением лорда попытался спрятать гору фантиков от шоколадных лягушек, но рот его по-прежнему оставался измазанным в шоколаде.              Чем ближе они подъезжали к Хогвартсу, тем сильнее становился дождь, окрашивая небо в тёмно-серый цвет. Звук бьющихся в окно капель вкупе с постукиванием железных колёс о рельсы успокаивал, дарил приятное ощущение неминуемого воссоединения с местом, что успело стать самым настоящим домом. Первым и единственным домом, какой был у Тома Реддла.       — Разве он не должен присоединиться к нам? — буднично уточнил Лестрейндж, продолжая жевать яблоко.       — Ещё рано, — низким, спокойным голосом ответил лорд. — Сначала он должен доказать свою полезность. Или ты считаешь, что мы можем принимать в свои ряды любой сброд? — с вызовом спросил он, впрочем, в этом вопросе не было враждебности, лишь лёгкая усмешка.       — Ну, среди Вальпургиевых рыцарей он показывает лучшие результаты, — задумался Лестрейндж. — Даже пожирателю, — выразительно посмотрев на Эйвери, Руфус лукаво ухмыльнулся, — помог замести следы его шалостей.       В страхе попасть под гнев своего повелителя, Корнелиуса Эйвери начало неслабо трясти. Но заметив, что тот не удостоил его даже взгляда, будто провинившегося пожирателя и вовсе не существует, Эйвери расслабился в надежде, что выговора не последует.              — Он не глуп, — деликатно добавил Малфой, соглашаясь с Лестрейнджем.       — Этого недостаточно, — резко оборвал любые разговоры Волдеморт повелительным тоном. — Вы — элита, — обвёл взглядом всех присутствующих в купе лорд. Пожиратели заметно приосанились, а лица приобрели выражение глубочайшего довольства собой. Так случалось каждый раз, когда их повелитель благоволил им. — Вы — лучшие из лучших, мои самые приближённые соратники, пожиратели смерти. Те, кому предстоит строить лучший мир. Кто-то из вас хочет власти, влияния, — послав взгляд на дверь, словно ожидая чьё-то появление, торжественно сказал лорд. — Кто-то предан идеям чистокровности, — выразительно посмотрев на Малфоя и Эйвери, он продолжил. — Кто-то устал прятаться от маглов и хочет заявить о своих правах во всём мире, — скользнул лорд взглядом по Мальсиберу и Нотту. — А кто-то понимает все те возможности, которые я могу предоставить тому, кто желает развить свой магический потенциал, — кивнул он Лестрейнджу. — И я уважаю ваши стремления. Все вы, — он обвёл пристальным взглядом попутчиков, что смотрели на него с немым выражением благоговения, — следуя за мной, достигнете своих целей. Но я не потерплю в наших рядах ни на что не годных болванов. Так что постарайтесь не разочаровать меня.       — Да, мой лорд, — практически синхронно прозвучали голоса пожирателей.       — Где Розье? — резко спросил Волдеморт.       — О, он скоро будет, — Лестрейндж наконец доел яблоко и, раскрыв окно, выкинул огрызок в мокрую траву. — Эван ушёл примерно за минуту до твоего появления, у Гринграсс возникли проблемы с шестым курсом. Они…       Звук открывающейся двери купе заставил Руфуса резко замолчать.       — Привет! — раздался громкий девичий голосок. — Том, можно тебя на пару слов? — Темноволосая девушка нервно улыбалась в проходе.       — Конечно, — добродушно улыбнулся Реддл. Хотя, будь его воля, он бы с удовольствием пустил в неё Круцио как назидание тем, кто подумает беспокоить и так нахально, грубо, без предупреждения вторгаться в его личное пространство. Тем не менее он вышел с ней в проход. За закрытым купе остались лишь едва сдерживающие смех пожиратели.              — Что-то случилось? — участливо поинтересовался Том.       — Эммм... — замешкалась девушка и, нервно кусая губу, уставилась в пол, после чего (Том всё это время ждал, когда она уже скажет то, что он давно прочитал в её голове, и уйдёт куда подальше) набралась решимости. — Я не уверена, что ты помнишь меня, — зачастила девушка, — я Сметли.       — Вероника, я помню, — благодушно прервал её Том. — Новая староста Гриффиндора.       — Да, точно, — залилась краской девушка. — Получается, ты уже всё знаешь...       — Конечно, Вероника. Ты поэтому меня звала?       Если бы Вероника меньше расплывалась от созерцания светлейшей улыбки старосты школы и обратила должное внимание на его глаза, то однозначно со всей прыти уносила бы ноги и следующей опрометчивой фразе не удалось бы вылететь из её рта:       — Я тут подумала... Ты ведь уже давно староста, может, смог бы мне дать пару советов, подсказать что-нибудь? — продолжала заглядывать ему в рот Сметли.       — Вероника, прости, — надевая маску глубокого сожаления, начал Том. — Но мне кажется, будет правильнее всё же обратиться к Брутусу, ведь он староста Гриффиндора. В ином случае, боюсь, может возникнуть конфликт. Всё же я из Слизерина.       — Но ты ведь не такой, как они! — выпалила на одном дыхании Сметли, после чего ещё сильнее зарделась и продолжила уже смущённо, уставившись в грудь Реддлу. — Просто ты такой чуткий, порядочный, добрый. Очень, очень хороший, — подытожила Сметли.       Том спиной чувствовал, как в купе его пожиратели едва сдерживаются и вот-вот начнут ржать во весь голос. Раздражения добавляло и то, что образы из её головы, где он в эту же секунду прижимает её к стене и начинает страстно целовать, становились всё ярче.       «Пора это заканчивать», — зло подумал Том.       — Вероника, ты не против, если мы поговорим об этом позже? Поезд уже подъезжает...       — Да-да, конечно, — улыбнулась во весь рот Сметли. — Кстати, это тебе, — она робко протянула коробку с засахаренными ананасами. — Слышала, ты часто такие берёшь в Сладком королевстве.       — Надо же, спасибо! — так же широко улыбнулся Реддл, принимая коробочку. — Удачи на новом посту! — резко развернулся Реддл и поспешил скрыться в купе.       Войдя в вагон, он заметил красные от сдерживаемого смеха лица пожирателей и беззаботно ухмыляющегося Лестрейнджа.       — Ананасы мои? — протянул руку Руфус.       — Слизнорта, — закатил глаза Реддл и небрежно закинул упаковку в сумку.       Раздражение, что зудело под кожей во время всего этого бестолкового разговора, просило выход. И выход, стоит признать, имелся.       — Что ж, пока мы ждём, я напомню тебе, Эйвери, — властно, угрожающе сказал Волдеморт. Уже успевшего расслабиться Корнелиуса вновь забила мелкая дрожь. — Что у тебя больше нет права на ошибку. В прошлом году ты сильно подставил своих товарищей. Так что в этом ты будешь осторожнее, если не хочешь снова ощутить на собственной шкуре мой гнев. И обещаю тебе, то, что было тогда, покажется тебе проявлением милосердия. Я буду следить за тобой! — низким, шипящим голосом закончил он. От использования пыточного проклятья его останавливал лишь поезд, наполненный тупоголовыми студентами, что в любую секунду могут ворваться и нарушить их идиллию. Впрочем, ему уже стало немного легче.       — Повелитель, простите меня! — взмолился Эйвери и упал на колени перед Волдемортом. — Я больше не допущу ошибки! Обещаю! Клянусь! Я буду осторожен! Прошу, смилуйтесь! — схватил он руку своего повелителя.       — До первой ошибки, Корнелиус, — лорд небрежным жестом вырвал свою руку из перепачканных шоколадом пальцев. Эйвери тут же отполз к своему месту и забился в угол купе.       — Мой лорд, — тихо обратился Малфой. — Всю информацию, которую мне удалось достать о коллекционере, я передал Руфусу.       — Известна его личность? — красный алчный огонёк вспыхнул на дне зелёных глаз.       — Пока только догадки, — отозвался Лестрейндж. — До выезда я направил сову по одному из адресов, ожидаю скорый ответ.       — Понятно, — мрачно отозвался Лорд, всматриваясь в пасторальную картину за окном. ​​​​​​​       Дверь купе снова распахнулась.       — Мой лорд! — согнулся в полупоклоне Эван Розье. — Мне пришлось задержаться. Вальпургиевы рыцари совсем распоясались.       — Интересно, с чего это? — зло усмехнулся Волдеморт.       — Чуть не устроили драку с гриффиндорцами, когда те сказали, что грязнокровки такие же волшебники, как и мы. Кстати, в аргументах наших блюстителей чистоты крови мелькало и ваше имя, — Волдеморт зло сощурился. — Причин для беспокойства нет, я разнял потасовку и провёл с ними беседу. Они больше не станут упоминать ваше имя всуе.       — Молодец, — спокойно откинулся на спинку кресла лорд. — Нотт, освободи место Эвану, — скомандовал он.       Розье уселся рядом с Руфусом, который хлопнул его по плечу в одобрительном жесте. Нотт переместился к старающемуся слиться с деревянной панелью Корнелиусу.       — Теперь, когда все в сборе, мы можем наконец приступить к главному. Это наш последний год в Хогвартсе, после которого каждый начнёт действовать по строго определённому плану. Во время вечеринок, которые устраивает Слизнорт, вы должны быть предельно внимательны, собирать любую информацию, после чего докладывать мне. В течение всего года, если вы видите что-то странное, докладываете мне. Узнали какую-то любопытную информацию — докладываете мне. Кто-то чихнул громче, чем обычно, докладываете мне. Словом, всё, что хоть в какой-то степени покажется вам подозрительным, вы в первую очередь сообщаете мне. Никаких опрометчивых поступков, никаких ошибок. Я буду пристально следить за каждым из вас! Если у кого-то возникнут проблемы, вы должны незамедлительно поставить меня в известность, чтобы не получилось так, как в прошлом году. Собрания Вальпургиевых рыцарей теперь будешь вести ты, Малфой.       — Благодарю, мой лорд, — почтительно кивнул Абраксас.       — Этот год обещает быть чрезвычайно загруженным, но изредка и я буду появляться на этих собраниях, — продолжил спокойным тоном Волдеморт. — Главное, чтобы всё было тихо, Абраксас. Вразуми глупцов, пусть не болтают лишнего. Готовь их, наставляй на путь истинный, делай всё, что посчитаешь нужным, что будет для них полезно. В конце концов, это наши будущие последователи, потенциальные пожиратели, те, кто должен оказаться на нашей стороне в нужное время. Уже сейчас ищи преемника среди шестых курсов, чтобы он продолжал наше дело, когда мы выпустимся.       — Всё будет исполнено в лучшем виде, мой лорд, — гордо сказал Малфой.       — Мы подъезжаем, — отметил Волдеморт, глядя в окно. — Удачи нам в предстоящем учебном году!       — Удачи! — хором раздались веселые, предвкушающие голоса в купе.       — И пусть он преподнесёт только приятные сюрпризы, — сказал задумчиво, на парселтанге, Том.

***

      Как только Том ступил на порог замка, вся злость и раздражение затерялись где-то в глубине, похороненные невыразимым наслаждением и радостью от того, что он снова в Хогвартсе. Это счастье не могли омрачить сбивающие с ног первокурсники, заискивающие взгляды студенток, беснующиеся гриффиндорцы. Он не видел их, не обращал на них своё внимание. Был только он и Хогвартс. И всё. Это было исключительно их личное рандеву. Снова он встретился с этим любимым загадочным замком, с огромной библиотекой и, что самое главное, он больше никогда не вернётся в отвратительный приют.               «Я, наконец-то, свободен!»              Эта мысль отдавалась теплом по всему телу.              Та, вторая, нелепая и абсурдная жизнь, где он был выброшен матерью, отвергнут отцом-маглом, ненавистен всем обитателям приюта, слабым и жалким мальчишкой, навсегда подошла к концу. Он её забудет. Он сотрёт эту поганую страницу из своей истории. Вырвет с корнем и сожжёт дотла. Сейчас же по коридору Хогвартса гордо идёт он — староста школы, лучший ученик, гордость преподавателей, наследник Салазара Слизерина, будущий величайший Тёмный Лорд, чьё имя будет вгонять в страх, перед чьим именем будут склонять колени.              Он — Лорд Волдеморт. Отныне только это его прошлое, настоящее и будущее.              Гордо ступая через толпу в большой зал, Том увидел свою свиту, которая уже расселась в середине стола. Он прошёл на своё любимое место спиной к остальным факультетам. Тому не нравились эти липкие взгляды, которые буквально на каждом шагу поджидали его от представительниц женской половины Когтеврана, Пуффендуя и, прости Мерлин, Гриффиндора (этих только не хватало). Сумасбродные гриффиндорки, как эта дура Сметли, периодически пытались подобраться поближе к «принцу Слизерина». Остальным чаще всего хватало мозгов смотреть издалека, не предпринимая попыток идти на контакт. Слизеринки же в силу воспитания в преимущественно чистокровных семьях не позволяли себе такого безрассудного поведения, поэтому с ними было намного проще и, как следствие, приятнее иметь дело. Том старался поддерживать свой имидж хорошего, галантного парня, потому открыто выражать неприязнь к своим «поклонницам» не мог, что периодически просто выводило его из себя. Было принято решение хотя бы в большом зале сидеть спиной к остальным факультетам, дабы минимизировать риск убить где-нибудь в Тайной комнате очередную Веронику Сметли.       Стол Слизерина находился в возбуждённом состоянии. Второкурсники громко шутили, парочка пятикурсников о чём-то оживлённо спорили, Виктория Боунс вместе с Элизой Паркинсон, планомерно продвигаясь вдоль стола, разносили свежие сплетни, попутно собирая новые. Розье и Оливия тихо перешёптывались. Эйвери, всё ещё под впечатлением от поездки, старался не отсвечивать и вёл себя на удивление тихо. Нотт и Мальсибер с пеной у рта пытались выяснить, какая метла больше подходит для игры в квиддич — «Комета-220» или «Чистомёт-3». Малфой и Гойл, украдкой поглядывая на Тома, словно ожидая реакции именно от него, наперебой рассказывали однокурсникам, как они провели лето.        «Скука! Кому на самом деле может быть интересно про их поездки на квиддич в Болгарию и отдых у побережья Греции?!»       Достаточно быстро перестав их слушать, Том погрузился в свои планы на этот год. За этот год ему предстояло проделать большую работу. Необходимо было выяснить местоположение выручай-комнаты, упоминание которой было в книге про секреты Хогвартса. На эти занимательные поиски остался всего год, а значит, стоит поторопиться. Всё же нет уверенности в том, что ему получится остаться в Хогвартсе после выпуска, слишком много переменных. Отсюда вытекает вторая, даже более важная задача. Даже если профессор Вилкост пойдёт на поводу у него и оставит место преподавателя ЗОТИ, нет четкой уверенности в том, что директор Диппет примет его кандидатуру на роль нового преподавателя. Следовательно, ему стоит более основательно подойти к запасному плану, тем более министерский идиот Гамп уже клюнул и готов оказать всяческое содействие «юному дарованию». Да и с призраком Елены Когтевран пора заканчивать. Сколько же своего ценного времени он потратил на пустые беседы... Он не допустит, чтобы это всё оказалось напрасным. Недели две, три — такой срок Том мысленно поставил себе в голове на завершение этого дела.              Поток мыслей резко прервали:              — Том, — тихо позвал Руфус Лестрейндж, что сидел напротив. — Надо поговорить насчёт коллекционера. Наедине. — Он произнёс это с таким выражением лица, будто они говорили о погоде и квиддиче, а не о планах вымогательства и шантажа.              Том пристально посмотрел на Лестрейнджа и сдержанно кивнул:              — Жду тебя после ужина. ​​​​​​​              Тот в ответ еле заметно кивнул и, тут же надев маску беззаботного весельчака, вклинился в разговор Малфоя и Розье. Руфус был талантлив, умён и, что немаловажно, искренне предан ему — идеальное сочетание. Прикрепляли их связь не только общие цели и интересы, но и договор.       Первый раз Руфус Лестрейндж испытал на себе действие пыточного проклятия уже в семь лет, когда стащил у отца три галлеона на подарок для матери. Чем старше становился Руфус, тем меньше поводов нужно было Корвусу Лестрейнджу для использования «Круциатуса» на сыне. Ненависть к отцу копилась в течение многих лет. И за все эти годы Руфус запомнил лишь одно светлое пятно в его жизни — неизменно доброе, улыбающееся лицо матери. Но незадолго до шестнадцатого дня рождения и это светлое пятно померкло. Кларисса Лестрейндж умерла от тяжёлой болезни — по официальной версии. Руфус знал, что произошло на самом деле: Корвус Лестрейндж планомерно травил свою жену ядом, из-за чего она медленно увядала прямо на глазах. Почему он это сделал и что между ними произошло, Руфус и знать не желал. Это уже неважно. Теперь у него была цель. Он должен отомстить отцу за годы пыток и убийство матери. Том Реддл обещал помочь ему убить Корвуса Лестрейнджа. И Том Реддл обязательно сдержит обещание, а Руфус Лестрейндж станет самым верным и преданным сторонником лорда Волдеморта.       «С той ведьмой из Лютного вполне могло получиться так же», — не без сожаления отметил Том.              Он до сих пор возвращался воспоминаниями к тому летнему, прохладному вечеру и этой странной встрече, которая могла бы обернуться совсем иначе, если бы он не замешкал.              — Борн, Лилит! — раздался громкий голос профессора Бабблинг.       Стол Слизерина резко ожил, некоторые студенты повскакивали с мест. Шёпот заполнил весь Большой зал, и Том уже не мог оставаться безучастным. Даже его пожиратели в едином порыве как-то странно уставились в сторону распределяющей шляпы.       — Неужели у нас новая семикурсница?! — восторженно окликнул Реддла Мальсибер.       — Какая хорошенькая! — отозвался Нотт.       — Ставлю десять галлеонов, что попадёт на Слизерин! — воодушевлённо стукнул кулаком по столу Мальсибер.       — Я ставлю на Когтевран, — прищурился Нотт.       — Слизерин, двадцать галлеонов, — ухмыльнулся Гойл.       — Пуффендуй, пять галлеонов, — неожиданно раздался голос Эйвери. Товарищи по игре посмотрели на него слегка озадаченно, но ставку приняли.       — Слизерин, — твёрдо и уверенно сказал Малфой. — Без вариантов.       — Нас не предупреждали, — задумчиво, словно самому себе, произнёс Розье и оглянулся, чтобы увидеть реакцию своего повелителя.       Том лениво перевел взгляд на подходящую к распределительной шляпе девушку.       «Мелкая дрянь!», - словно бомбой, ударило в голову Реддла.              На стуле сидела та самая «Мелкая дрянь» из Лютного.              В душе Тома ярко загорелся давно потухший огонёк. И с каждой минутой, пламя его становилось всё сильнее, разгораясь так, что теперь каждой клеточкой тела он чувствовал этот нахлынувший жар. Между тем, в голове пронеслось множество вопросов:              Как она смогла обхитрить Диппета и попасть сразу на седьмой курс?              Зачем она появилась в Хогвартсе?       И, в конце концов, что это всё может значить?       Неужели это мой шанс?       Но всё это было не так важно. Ведь главное то, что она станет его новым трофеем, хочет того или нет. Да и в целом не суть важно, что она там хочет. Теперь «мелкая дрянь» не сбежит. Он больше не позволит ей этих глупых выходок с внезапным исчезновением. Особенно после того, как она в течение целого месяца заставляла его теряться в догадках о способах поиска пропажи и вдруг явилась, как ни в чём не бывало! Неслыханная наглость! Такого он ей больше не простит. Она подчинится ему. В противном случае он лично убьёт девку и глазом не моргнёт, без сожалений и оглядки на её способности. Игры кончились.       — СЛИЗЕРИН!!! — громко завопила шляпа, прерывая поток его размышлений.       Всё складывалось лучше некуда.       — А я говорил! Говорил же, слизеринка! — Мальсибер едва не подпрыгнул от восторга, из-за чего бокал с тыквенным соком полетел прямо в тарелку Нотта.       — Это было и так понятно, дурень. Успокойся! — С силой пихнул его тот.       Том продолжал напряжённо разглядывать «маленькую дрянь», у которой теперь появилось и имя.       “Лилит Борн…       Что же ты тут делаешь, Лилит Борн?”       Семикурсники аплодировали как ненормальные. Руфус перевёл взгляд на Тома. Тот не сводил взгляд с новенькой. Казалось, будто он забыл обо всём вокруг, и сам Большой зал перестал существовать для него, будто всё сейчас сконцентрировалось в одной точке, той, где находилась некая Лилит Борн. В зелёных глазах Руфус заметил красный проблеск, а на лице застыло жадное выражение. Лестрейнджу не нужен был приказ, чтобы понять план действий.       — Пусть с нами сядет, — шепнул Малфою Руфус. Тот скривил лицо и одарил его взглядом «Я и так знаю, что делать!».       — Принцесса, не куксись, тебе не идёт, — засмеялся Лестрейндж.       — Хватит меня так называть! Сколько тебе повторять? — Абраксас зло сверкнул глазами, но Руфуса это позабавило ещё больше.       — Ваше высочество, не гневайтесь, прошу! — карикатурно взмолился Руфус.       Лилит Борн стремительно шла через сидящих за столом слизеринцев, но Малфой, так и не успев проклясть Руфуса, резко встал и преградил путь волшебнице.       — Абраксас. Абраксас Малфой. Мисс Борн, присоединитесь к нам?       Том быстро взял себя в руки и отвёл взгляд от этой мисс Борн, севшей на противоположную скамейку через два человека от него.       «Занимательно получается: опытная убийца и опасная тёмная ведьма теперь учится в Хогвартсе на седьмом курсе. Что за абсурд?» — ухмыльнулся про себя Реддл.       Ему предстояло изучить её слабости, поведение, характер и реакции, чтобы ударить точно в цель так, как это будет необходимо для достижения положительного результата. Он не смотрел на неё, но внимательно слушал и резюмировал каждое слово.       Пришла после домашнего обучения, чтобы сдать ЖАБА: «Конечно, с домашнего обучения, кто бы сомневался? А заботливые родители преподавали тебе непростительные, которые не получилось бы освоить в Хогвартсе».       Полукровка из-за прабабушки вейлы: «Так вот откуда ноги растут. Видимо, из-за магии вейл в крови все мои пожиратели с ума посходили. Хотя родство, конечно, довольно далекое, да ещё и по отцовской линии».       Живёт в Девоне, квиддичем не интересуется: «Конечно, её интересуют только хладнокровные убийства».       Во всех её ответах Том неуловимо чувствовал, как девушка пытается обвести вокруг пальца жаждущую информации толпу. Сколько бы она ни говорила, на какой бы вопрос ни отвечала, по сути, оставалась закрытой книгой. Несмотря на устроенный слизеринцами допрос, ничего по-настоящему интересного и стоящего так и не прозвучало. Конечно, вряд ли она расскажет о своём криминальном «хобби», этого и не стоило ожидать, но даже на вопрос об её отношении к грязнокровкам девушка ответила так изящно и уклончиво, что это вызывало больше растерянности и новых вопросов. Впрочем, эти остолобы ничего и не поняли, проглотив её слова без сомнений. Когда же Борн спросили про семью, она, Том был убежден в этом, специально сделала акцент на родстве с вейлами, что сразу переключило внимание студентов. Держалась при этом она уверенно, могло даже показаться, что свободно, но Том чувствовал, что девушка явно нервничала и ощущала себя некомфортно.       Когда раздалось щебетание слизеринок про какую-то ерунду, он, полагая, что она вовлечена в разговор, решил украдкой разглядеть её поближе. Его холодный, цепкий взгляд медленно прошёлся по фигуре новенькой, после чего остановился на лице, а в частности — на глазах. На светлых, как ясное летнее небо, голубых глазах.       «Мерлин, да она сейчас помрёт от скуки. Конечно, они же обсуждают не способы заметания следов после убийства», — подумал Том и ехидно усмехнулся.       Как только Том об этом подумал, Лилит Борн, будто почувствовав, тут же перевела на него свой цепкий взгляд. Их глаза встретились. Эта мисс Борн оценивающе — «Что за дерзость?!» — подумал Том — прошлась по нему взглядом, а после, уставившись ему прямо в глаза, резко вздрогнула. От этого неожиданно прямого, заглядывающего будто прямо в расколотую душу взгляда он даже забыл изобразить на своём лице хоть какое-то подобие дежурной улыбки старосты. Внутри внешне абсолютно безразличного, строгого и спокойного Тома бушевал ураган.       «Неужели она меня увидела, запомнила и узнала? Такого не может быть... Я был под трансфигурацией и скрывал лицо капюшоном. Но по какой ещё причине она может так таращиться? На новую фанатку не очень похожа... Нет, это определённо не то. А если всё-таки каким-то образом узнала и поняла, что я применил Империо, вряд ли пойдёт кому-то докладывать о своём «помощнике», сама не лучше, убила трёх мужиков, ей это невыгодно», - быстро соображал Реддл.       «Стоп, она что... она вот-вот заплачет?».       Боль, тоска, разочарование, сожаление и самое яркое — вина. Именно такой набор чувств безошибочно считал Том при этом долгом зрительном контакте. Почему? Это было совершенно нелогично и странно. Если она действительно узнала его, то откуда тут взяться именно этому набору эмоций? И они были такими сильными, что едва не затронули его собственное сердце. На мгновение стало так тяжело на душе, что он не сразу понял, что вообще происходит.       «Она не узнала, нет! Тут скрывается что-то другое, но что? Да, мисс Борн, вы весьма неординарны...»       Девушка, видимо, поняла странность в своём поведении и ретировалась, оставив Тома в растерянности.       Пока директор Диппет что-то вещал, Том прикинул план действий и обратился к Гринграсс:       — Оливия, пока я пойду за списками, проводи первокурсников. Новенькую Борн предупреди, чтобы ждала меня у выхода из Большого зала. Нам нужно зайти к Слизнорту, потом я сам её провожу и объясню общие правила.       — Хорошо, Том, — бросила она вслед уже уходящему Реддлу.       Идя через весь большой зал к профессору Бабблинг, Том невольно расслабился. Как бы непонятна и странна эта «маленькая дрянь» по имени Лилит Борн не была, дело оставалось за малым. Она сама пришла ему в руки, не пришлось и пальцем шевелить. На её вербовку времени более чем достаточно. Это не пять минут на переброс парой фраз в Лютном, а целый год на одном факультете. За это время он ещё успеет изучить её, понять, с какой стороны лучше зайти и на что давить. Но был единственный момент, который не давал насладиться победой до конца, который вносил смуту в эту стройную картину. Перед глазами до сих пор стоял тот дерзкий взгляд, с которым она рассматривала его, словно занятную зверушку. Что-то подсказывало, что всё может пойти не так гладко, как хотелось.       Оказавшись на оговоренном месте встречи с новенькой, Том застал интересную картину. Староста гриффиндора Брутус Биддер, известный особой предрасположенностью к противоположному полу, уже взял новенькую в оборот. Сама Борн, по всей видимости, была не очень довольна таким раскладом и под обаяние ловеласа не попала, но вырваться из его хватки девушке не удавалось. Лениво опершись на колонну, он несколько секунд наблюдал за слабо сдерживаемым протестом девушки.       «В Хогвартсе ты уже не такая бойкая», — ухмыльнулся Том.       Заметив, как руки Биддера стремительно направляются вниз по женской талии, Том решил не испытывать судьбу и от греха подальше вмешаться, пока она не прокляла парня чем-то тёмным и, вполне вероятно, совершенно незаконным.       С мыслью «Пора начинать считать, сколько раз я спасал её шкуру» Том прогнал приставучего Биддера.       В коридоре остались двое. Староста и новенькая. Охотник и добыча. Лорд Волдеморт и Лилит Борн.       — Смотрю, ты уже пользуешься популярностью, — и, передразнив Малфоя, добавил, — мисс Борн.