И таял лёд, и загоралось пламя

1 сентября 1944 г.

      — Гриффиндор! — громко завопила шляпа.              Шквал оглушительных аплодисментов обрушился на Большой зал. Гриффиндорцы повскакивали с мест, встречая пополнение в своих рядах.              — Как я и думала, — ухмыльнулась Лилит.              Распределяющая шляпа всё-таки отправила рыжеволосого парня на Гриффиндор. Он радостно вскочил со старой табуретки и подбежал к точно такому же, как две капли воды похожему на него второкурснику. Мальчик с восторженной улыбкой посмотрел на ведьму, которая помогла ему сохранить достоинство перед всей школой.              — Удачи, Лилит! — пытался перекричать толпу новоявленный гриффиндорец, сияя от счастья.       

***

      Стоя на пороге большого зала до начала церемонии распределения, Лилит пыталась успокоить парня, представившегося как Билиус Уизли. Во время своего душещипательного рассказа мальчик чуть не разрыдался от страха.       Аккуратно подбирая слова, Лилит ласково поглаживала Билиуса по голове:       — Если твой брат учится на Гриффиндоре, твоя мама и вся ваша семья учились на Гриффиндоре, то с чего же ты взял, что попадёшь на другой факультет? — голос лился мягко, успокаивающе. — А если так и случится, то ведь не произойдет ничего ужасного, ты везде найдёшь себе хороших друзей.              Последняя фраза стала роковой ошибкой, сведя все усилия Лилит на нет. Её пятнадцатиминутные сладкие речи и десяток успокаивающих аргументов рассыпались прахом, а глаза мальчика снова стали влажными.       Поспешив исправить ситуацию, Лилит присела на корточки так, чтобы их глаза были на одном уровне:       — Профессор Дамблдор говорит, что шляпа никогда не ошибается и подбирает самый подходящий факультет, в котором волшебник будет чувствовать себя как дома. Уверена, в твоём случае она даже думать не будет, сразу на Гриффиндор отправит.              — Мама говорила, если я буду плохо себя вести, шляпа отправит меня на Слизерин, — практически задыхаясь от сдерживаемых слез, повторял мальчик. —Туда отправляют всех непослушных детей!              Билиус был на грани истерики, и доводы Лилит его совершенно никак не успокаивали. Просто она не знала его самый главный, страшный секрет. Он всё лето воровал конфеты у брата, и всезнающая шляпа это точно увидит и отправит в настоящий ад на земле.       — Они живут в подземелье, представляешь? А еще там ползают змеи, которые могу задушить тебя прямо во сне! И еще… Ещё… Ещё там страшно, там…              — Откуда же ты столько всего знаешь об этом факультете? — с ироничной улыбкой она перебила мальчика, явно не решившегося озвучить последний аргумент в пользу чудовищности пребывания на Слизерине.              — Мне брат рассказывал... — мальчик понизил голос и тихо прошептал так, чтобы это услышала только Лилит. — Что все слизеринцы — тёмные волшебники, что они используют страшные проклятья и, — дальше он добавил ещё тише, — даже непростительные!              — Если это и правда, то ведь не во время учёбы в Хогвартсе? — осторожно поинтересовалась Лилит.              — А какая им разница, в Хогвартсе или нет? Джордж говорит, что своими глазами видел, как один шестикурсник со Слизерина послал проклятье в пуффендуйца, — Билиус сделал многозначительную паузу, задумавшись. — И я ему верю!              — Билиус, а может, ему просто показалось? Ну сам посуди, кто в здравом уме будет посылать проклятья в других студентов, а главное — зачем? Директор Диппет следит за всеми учениками, и тебе ничего не грозит, на каком бы факультете ты ни оказался. В Хогвартсе запрещено применение не только непростительных, но и тёмных проклятий. Тебе следует больше опасаться сглаза на прыщи, чем вероятности столкнуться с каким-то тёмным магом из числа учеников. Хогвартс — самое безопасное место всей магической Британии, Билиус.              — И всё же... Я надеюсь, что мы с тобой вместе окажемся на Гриффиндоре.              — Возможно, так и будет, — с улыбкой заверила его новая подруга и добавила уже чуть тише, нагнувшись к самому уху Билиуса. — Если тебя кто-то будет обижать, сразу рассказывай мне, хорошо? Вместе мы найдём управу на любого обидчика, даже на слизеринца.              По всей видимости, Лилит сумела найти нужные слова, и мальчик, просияв уже вполне уверенной улыбкой, крепко обнял девушку и шепнул ей на ухо:       — Да! И если тебя кто-то будет обижать, я тут же защищу! Договорились?              — Да, договорились, — отстраняясь друг от друга, они скрепили обещание крепким рукопожатием.              Когда широкая дверь распахнулась, Билиус Уизли уже смело смотрел вперёд, предвкушая начало церемонии распределения.       

***

      Отряд маленьких волшебников, в конце колонны из которых возвышалась уже взрослая белокурая ведьма, находился в возбужденно-взволнованном состоянии. Впрочем, сама Лилит переживала не столько из-за решения шляпы, сколько из-за обрушившегося на неё шквала внимания. Альбус предупреждал, что всем будет интересна новая семикурсница, так что Лилит пробовала морально подготовить себя к этому нелёгкому испытанию. Но сколько бы она ни пыталась, сколько бы ни воображала в голове этот момент, реальность превзошла все ожидания. На неё изучающе таращилось порядка трехсот глаз, кто-то, перешёптываясь, показывал пальцем, некоторые и вовсе что-то выкрикивали.       «Откуда ты к нам пришла?»       «Привет, новенькая!»       «Как тебя зовут?»       «Иди на Гриффиндор!»       И множество других реплик доносились со всех сторон.              Лилит же, стараясь не обращать на это внимание, смотрела исключительно перед собой — на шляпу и преподавательский стол. Про себя девушка невесело отметила, что даже пятиминутное нахождение в этом кипящем котле из студентов по ощущениям можно было сравнить со сражением с испанцами.       В попытке абстрагироваться, Лилит невольно задумалась: «Чего это за страшные сказки про Слизерин?»       — Лилит?! — пробасил мужской голос.              «Конечно, Альбус упоминал, что между Слизерином и Гриффиндором идёт негласное соперничество, поэтому вполне ожидаемо, что студенты одного факультета всячески пытаются очернить представителей другого».       — Лилит! — голос стал громче и уверенней.              «Обычная политика, заключенная в стены школы, где борющиеся партии стремятся подавить друг друга, не чураясь любых методов».       — ЛИЛИТ!!!              «В конце концов, Дамблдор ей бы обязательно сообщил, если бы это было правдой».       — ЛИЛИТ БОРН!!!              Девушка встрепенулась, резко выныривая из омута мыслей.       Её кто-то звал?       Лилит начала искать глазами источник звука.       — Привет, Лилит! — из-за гриффиндорского стола встал широкоплечий парень с торчащими в разные стороны каштановыми волосами. Он бесстыдно разглядывал девушку с головы до ног, сияя белоснежной улыбкой.              «Биддер? Брутус Биддер?», — удивилась Лилит. — «Ах да, точно! И как я могла забыть?!»       Брутус Биддер был одним из отголосков прошлого.       Моменты прошлой жизни Лилит трепетно хранила в сердце и возвращалась к ним каждый раз, когда на душе становилось невыносимо тоскливо, когда казалось, что выхода нет и впереди лишь сплошная тьма.       Но если говорить о воспоминаниях с участием Биддера-младшего, то их она бы хотела с удовольствием вычеркнуть пером, разорвать с помощью Диффиндо и стереть в пыль, чтобы потом развеять по ветру.       У Брутуса Биддера было два горячо любимых занятия.       Первое — собирать сплетни.              Второе — делиться собранными свежими слухами, не забывая добавить им красок и деталей.       Также у Брутуса Биддера имелось хобби — «защищать» слабый пол. Историям, где он защитил бедную студентку, а потом затащил её в пыльный кабинет, для того чтобы у той была возможность поблагодарить своего «спасителя», не было конца. И чем взрослее они становились, тем красочнее и разнообразнее становились и рассказы об актах «благодарности».       Брутус Биддер являлся личностью незаурядной, а, как и полагается любой уважающей себя незаурядной личности, помимо толпы поклонниц, он заимел себе и главного врага. И им стал никто иной, как Абраксас Малфой. В своих рассказах Биддер был отважным гриффиндорским рыцарем, защищающим честь и достоинство чуть ли не всей школы. Почетное место в его списке «ожидающих возмездие» было закреплено за неким Абраксасом Малфоем. Что конкретно паренёк Малфой сделал не так, вызвав при этом, без сомнений, «праведный» гнев гриффиндорца, Брут объяснить так и не смог. Зная характер Биддера, Лилит была уверена, что тот сам «лез на рожон» и напал не на того, встретив достойного противника в лице слизеринца.              Периодически Лилит удавалось выпытать у него рассказы об учебных буднях в Хогвартсе, но Биддера не сильно интересовала учёба, оттого он находил эти темы скучными и не стоящими внимания молодой девушки. На её предложения попробовать сделать новое зелье или пойти в обсерваторию на крыше для изучения звёзд, он неизменно отвечал отказом.       Конечно, за два года парень мог сильно измениться, по крайней мере, внешние изменения сложно было не отметить. Вместо слегка пухленького круглолицего мальчика четырнадцати лет перед Лилит стоял уже взрослый парень в самом расцвете сил. Он заметно возмужал, лицо вытянулось и приобрело острые черты, широкие плечи, пухлые губы — в общем, мечта дамы в пубертате.       Возраст Бруту явно шёл на пользу в плане внешности, но внесли ли прожитые годы хоть какой-то вклад в умственные способности — оставалось загадкой.              «Я влипла...», — обречённо заключила девушка.       — Привет, — натянув улыбку, Лилит помахала ему рукой в ответ.              Брут похлопал по месту на лавке рядом с ним в приглашающем жесте, как бы намекая, что ждёт её на Гриффиндоре.       Лилит в тот же момент осознала, что теперь согласна даже на Пуффендуй, а в идеале — Слизерин! Лишь бы подальше от пристального внимания «друга детства».       Между тем очередь к шляпе стремительно сокращалась.       Говоря начистоту, ей было всё равно, на какой факультет она попадёт. Конечно, было бы неплохо оказаться в Гриффиндоре, ближе к Дамблдору. Но, с другой стороны, парень, за которым Альбус попросил её приглядеть, был как раз на Слизерине, что стало бы сподручнее для её маленькой миссии.

***

10 августа 1944 г.

      Это был странный разговор, оставляющий ещё больше вопросов, нежели дающий ответы.       Альбус пришёл к ней через неделю её ускоренного повторения программы шестого курса. Вся комната была в книгах, свитках и фолиантах. Переступая через раскрытый на полу «Расширенный курс перевода древних рун», он попал в эпицентр бойни. Лилит стояла ногами на кровати и пыталась справиться с огромной мохнатой книгой, которая чуть не откусила ей руку по локоть. Никогда бы раньше она не подумала, что будет сражаться с книгой! И бояться получить от неё серьёзные увечья не меньше, чем от испанских головорезов. На тех хоть действуют заклинания, в отличии от этого орудия массового поражения.       — Кажется, ты говорил, что Хогвартс — безопасное место! – без приветствия возмутилась Лилит, продолжая закидывать книгу оглушающими заклинаниями. – Так почему же, позволь узнать, меня пытаются убить даже книги, не говоря уже о бешеной метле. Кстати, благодаря этому паршивому венику, что вы называете метлой для полётов, я уже успела навестить миссис Тилли в больничном крыле. Если у вас так проходит обучение, то я, пожалуй, лучше поселюсь сразу у неё. ​​​​​​​              — Тебе не привыкать, дорогу туда знаешь лучше любого из студентов, — мягко ухмыльнулся Альбус. — Да и миссис Тилли, без сомнения, успела по тебе соскучиться. Погладь корешок.              — Еще чего, тебе надо — ты и гладь, я к ней подходить больше не собираюсь, — возмутилась Лилит.              Альбус аккуратно подхватил зубастый учебник и ласково провел по корешку. Книга успокоилась и теперь походила не более чем на обыкновенный учебник.       — Спасибо... — устало отозвалась Лилит и плюхнулась на кровать.              Альбус прошёл вглубь комнаты и устроился в мягком кресле.       — Как успехи? — не скрывая лукавой улыбки, спросил он.              — Как видишь, с уходом за магическими существами возникли некоторые сложности, — ехидно ухмыльнулась девушка. — С заклинаниями и рунами всё прекрасно. Да и по защите от тёмных искусств проблем не возникло.              Лилит мысленно горько усмехнулась тому, как намеренно преуменьшила свои знания в этой области.       Пожалуй, лучше Защиты от Тёмных Искусств она знала только сами Тёмные Искусства. За это также можно было поблагодарить Армандо, он стал очень хорошим учителем. Немалую роль сыграла и библиотека бабушки во Франции, где отдел с книгами по тёмным искусствам занимал большую её часть и предоставлял весьма широкий ассортимент.       Но Лилит понимала: Альбусу совершенно не нужно об этом знать. Он всегда отзывался о тёмной магии как о разрушающей душу и совершенно ей не нужной. Однажды он застал Лилит за чтением показавшейся ей крайне занимательной книги «Волхование всех презлейшее». После этого был договор: Альбус продолжает её обучать взамен на обещание о том, что она и близко не будет подходить к подобным книгам. В итоге некоторые экземпляры по тёмным искусствам, в том числе и недочитанное «Волхование», были изъяты из её библиотеки. Лилит пыталась узнать у Альбуса причину такой категоричности, но в ответ звучали лишь странные фразы о том, что она со временем сама всё поймёт, и о том, что ей стоит сопротивляться своим генам. Каким ещё генам и как именно она должна это понять — вопросы, на которые Лилит до сих пор не знала ответа.       Так что бы он сделал сейчас, если бы узнал, что от изучения Лилит давно перешла к практике и повседневному применению? Проверять однозначно не хотелось.       — Да и с остальными, в целом, тоже всё в порядке, — закончила подводить итоги девушка.              За прошедшую неделю у неё накопилось множество вопросов о системе образования в Хогвартсе.       Отсутствие легилименции, худо-бедно, еще можно было оправдать. Отец упоминал, что ею могут овладеть только немногие волшебники. Но вот абсолютная неосведомленность студентов об окклюменции была огромной, на её взгляд, ошибкой. «Каждый волшебник должен быть готов в любой момент защитить себя не только от физического, но и от ментального нападения. Не давая ему этих знаний, вы отправляете его, беззащитного, на погибель», — жаловалась она Альбусу накануне. Мысль о том, что волшебник может прожить всю жизнь, так и не познав на своей шкуре прелестей непростительных заклинаний, проклятий и легилименции, никак не укладывалась в её голове.       Да и в целом школьный курс казался ей крайне скудным. Не говоря уже о том, что программу седьмого курса по большинству предметов она закончила в четырнадцать, сама того не подозревая. И Лилит это обуславливала отнюдь не своими уникальными способностями, а правильным, грамотным подходом к образованию. Форест считал, что к пятнадцати годам подросток, не имеющий задержек в развитии, должен изучать уже узконаправленную и сложную магию. Для своей дочери он выбрал алхимию, чтобы семейный талант не канул в Лету, но дочка настаивала на продвинутом изучении легилименции. В итоге полгода она на углублённом уровне изучала и то, и другое, пока судьба не подкинула ей новое испытание.       Исходя из всего вышеперечисленного, Лилит сделала вывод: студентам здесь жилось достаточно легко и беззаботно.       — Кстати, я обещала тебе услугу, — вдруг оживилась Лилит. — Может, наконец приоткроешь завесу тайны? Только давай без загадок, говори прямо, — с улыбкой обратилась она к своему новому-старому профессору трансфигурации.              — Ах, да, об этом... – Альбус свёл брови на переносице. — Я попрошу тебя присмотреть за одним студентом, – теперь уже брови Лилит изменили положение, мгновенно поднявшись вверх настолько, насколько позволяла физиология. — Он очень талантливый мальчик, очень умный, но сердце моё неспокойно. У него была тяжёлая жизнь... Я боюсь, что она оставила на душе мальчика неизгладимую рану, — взвешивая каждое слово, неторопливо подбирал выражения Дамблдор.              — Я не поняла, мне следить за ним? — уже не скрывая вящего удивления, спросила Лилит.              — Нет… — придав лицу привычное отстранённо-умиротворённое выражение, Альбус подсел к девушке. — Конечно нет, ходить за ним по пятам не стоит. Только слегка приглядывать. Если вдруг обнаружишь что-то странное или тебя что-то насторожит, сообщи мне об этом, пожалуйста.              — Прости, но я не совсем тебя понимаю. Что странного может быть в мальчике-студенте?               — Не знаю… Пока не знаю. Но я чувствую, что всё не так просто. Поверь мне, Лили, это может быть очень важно.              Потрясение от неожиданной просьбы постепенно сходило, возвращая Лилит способность к критическому мышлению. Хотя, откровенно говоря, это критическое мышление сейчас не помогало от слова совсем.       — Хорошо, Альбус, если он захочет накормить кого-то конфетами со вкусом рвоты или запрет малыша в туалете — ты узнаешь об этом первый. А если он дернет девочку за косичку, то обещаю самолично вмешаться и остановить этого негодяя! — окончательно сдалась Лилит, понимая, что какой-то конкретики от Альбуса ей добиться не удастся.              Ну в самом деле, что такого может натворить ещё совсем юный ученик, чтобы сам Альбус Дамблдор заинтересовался его персоной? Уж кого и стоило бы взять на заметку, так это саму Лилит, которая могла бы метить на должность преподавателя тёмных искусств для младшекурсников.       — Спасибо, милая Лилит. Я очень ценю твою помощь, — с улыбкой ответил профессор и встал, направляясь на выход. — Завтра проведем урок, а пока отдыхай.              — Постой, а как его зовут-то?              — Он учится на Слизерине, я его тебе покажу, когда придёт время.              Лилит была обескуражена этим разговором.       Такого она точно не ожидала, но какой бы странной ни казалась эта просьба, желание друга Лилит проигнорировать не могла.       «Чтобы понять Альбуса, нужно быть самим Альбусом», – заключила Лилит после тщетных попыток применения логики. Она узнает всё об этом загадочном мальчике, который привлек внимание Альбуса.

***

      Из размышлений её вырвал голос профессора Бабблинг:              — Борн, Лилит!       Лилит села на старый трехногий стульчик, надевая распределяющую шляпу. Теперь стало и впрямь как-то не по себе — все присутствующие, включая привидений, в упор таращились на и без того не привыкшую к повышенному вниманию девушку. Если до этого и были ученики, которые пропустили её появление в колонне первокурсников, то теперь уж точно не осталось ни одного безучастного к такому экстраординарному событию студента. На неё смотрели пристально, внимательно разглядывая новенькую. Под этими взглядами хотелось сжаться и спрятаться, но вопреки инстинктам Лилит только сильнее выпрямилась и гордо вскинула голову, на которой уже начал свою работу грязный старый артефакт.       — Гм-м-м, — задумчиво произнес прямо в ухо тихий голос. — Взрослая… Непростой вопрос... Вижу в тебе отвагу и склонность к рискованным поступкам. Но вместе с тем и острый ум, который дополняет амбициозность, хитрость, умение добиваться своего любой ценой. Ты можешь быть весьма изобретательна и для достижения целей не будешь оглядываться на других. Так на какой факультет следует тебя отправить?              Над этим вопросом Лилит думала уже месяц, так и не находя ответ. Но один, всё это время сидевший у неё в голове аргумент, победил.       Альбус спас ей жизнь. Она должна ему отплатить хоть чем-то, пусть даже такой малостью.       Девушка четко и без колебаний мысленно ответила на этот, ставший вмиг очень лёгким, вопрос.       — СЛИЗЕРИН!!! — громко завопила шляпа, подняв шквал аплодисментов за крайним столом справа.              Провожаемая недоумённым взглядом Брута и сочувствующим Билиуса, она, гордо расправив плечи, направилась к столу своего нового факультета.       Лилит увидела в самом конце стола, рядом с дверью, свободное место и уже целенаправленно вышагивала к нему. Впрочем, долго идти не пришлось, в середине пути перед ней встал светловолосый парень и, галантно подав руку, представился:              — Абраксас. Абраксас Малфой. Мисс Борн, присоединитесь к нам?              «Вот так удача!», — подумала Лилит. Не прошло и пары минут, как она смогла лично познакомиться с тем самым Малфоем, о котором уже была наслышана благодаря Биддеру.              Лилит очень хотела оценить выражение лица Биддера, который, как она чувствовала, пристально на неё смотрел всё это время, но, сумев сдержать гомерический смех, только аккуратно улыбнулась слизеринцу, вложив свою ладонь в его изящные, тонкие пальцы.       — Да, пожалуй. Приятно познакомиться, Абраксас.              Присев на образовавшееся перед ней свободное место слева от Малфоя, Лилит начала знакомиться с однокурсниками. Запутавшись уже через пять минут в именах, фамилиях и древних родословных окружавших её слизеринцев, она бросила тщетные попытки запомнить всех с первого раза, потом разберется.       Несмотря на предостережения Билиуса, встретили её достаточно тепло и радушно. Даже обычно суровый Кровавый Барон, проплывая мимо, в приветственном жесте снял шляпу и поклонился, после чего отметил, что несказанно рад видеть её на своём факультете. Конечно, в момент, когда Лилит заметила его приближение, её сердце пропустило пару ударов. Об этом-то они с Альбусом и не подумали. Кровавый Барон, с которым Лилит не раз играла в детстве, запросто мог сдать Лилит со всеми потрохами. А если раскроется эта маленькая деталь, у Альбуса могут возникнуть некоторые проблемы. Прямо говоря, пребывание Лилит летом в Хогвартсе противоречило всем правилам школы. Также Альбус настаивал, что об их тесной связи не стоит распространяться, ведь это может повлечь за собой нежелательные последствия. Лилит благодаря Альбусу почти освоила искусство чтения между строк и поняла, что это в том числе связано и со странной просьбой профессора. Короче говоря, Лилит была искренне рада, что Кровавый Барон не из болтливых.       — Лилит, где ты училась до Хогвартса? — перебил рой нескладных комплиментов, которыми её закидывал Корнелиус Эйвери, Эван Розье. — Эйвери, а ты угомонись, хватит смущать своими неуместными репликами девушку, — спокойно обратился он к однокурснику.              Эйвери ничего не ответил, лишь с показной неприязнью отвел глаза к своей тарелке с печеной уткой и начал ковырять её вилкой. Розье никак не отреагировал на этот жест обиды, продолжая внимательно смотреть на Лилит, словно сканируя её.              — Эван, не будь так строг, у Корнелиуса при всём желании не получилось бы смутить меня, — аккуратно улыбнулась Лилит.              Она изо всех сил старалась сохранять благородное спокойствие, но на деле ей было смешно от развернувшейся картины. Вроде бы уже взрослый парень, а ведет себя этот Эйвери как первокурсник. Кажется, от её реплики тот ещё больше насупился и покраснел.       — Я была на домашнем обучении, но из-за необходимости сдать ЖАБА было принято решение закончить обучение в стенах Хогвартса. Отлетел от зубов заученный текст. Каждое слово было выверено, аккуратно подобрано и проверено ещё накануне.              — А чего ты до этого-то не пошла... Ну, в Хогвартс там или в другую какую школу? — резко встрял в диалог до того молчавший Контакерус Нотт.              — Не было такой необходимости, — переведя взгляд на кудрявого парня с русыми, напоминающими стог сена, волосами, спокойно ответила Лилит. Она постаралась на славу и подготовила ответы на все возможные вопросы, так что застать девушку врасплох было бы невыполнимой задачей. — Я, так же как и вы, изучала все дисциплины с профессорами, и все теоретические знания и практические навыки, что имеются у студентов Хогвартса, также были освоены и мной, просто в другом формате обучения.              — Ааа... Ну ладно. Ты это, если вдруг что не поймешь, то мы тебе поможем, не переживай.              — А ты сам-то много понимаешь, Нотт? Боюсь, твои подсказки по игре в плюй-камни или скоростному подсматриванию за девочками в раздевалке вряд ли пригодятся Лилит, — раздался весёлый низкий голос справа, рядом с Абраксасом. Лилит внимательно посмотрела на парня, который так и не представился в этой суматохе. Молодой человек имел истинно аристократические, утончённые черты лица. Тёмные волосы, контрастирующие с яркими медовыми глазами, придавали его образу какой-то загадочности. Красивый и нахальный настолько, чтобы быть при этом чертовски обаятельным, — дала ему сразу же характеристику Лилит. — Она явно поумнее тебя будет, — заключил парень и, отодвигая одной рукой Малфоя, протянул раскрытую ладонь девушке. — Руфус Лестрейндж.              Слегка нагнувшись, Руфус поцеловал тыльную сторону ладони Лилит. Разворачивалось это знакомство буквально под носом у Малфоя. Заметив его недовольный взгляд, отражающий всю обескураженность от такого несоответствия нормам поведения в высшем обществе, Лестрейндж лишь ещё больше повеселел. Теперь уже рука Руфуса плавно подлетела к губам Малфоя в призыве одарить её благороднейшим из поцелуев. Абраксас, видимо, привыкший к такому поведению, лишь сильнее закатил глаза. Лилит была уверена: ещё одна подобная выходка, и глаза аристократа утратят способность видеть, закатившись полностью в череп.       Легкие смешки прокатились по столу Слизерина, и, казалось, даже сам Абраксас только пытался делать недовольный вид.       — Приятно познакомиться, Руфус, — искренне улыбаясь, ответила Лилит.              — Позволь поинтересоваться, — возвращая удобное положение за столом, начал Малфой. — Ты чистокровная?       Лилит мгновенно осознала, куда ветер дует, и усложнять себе ситуацию однозначно не хотела. Если такое и спрашивают, то лишь те, кто превозносит чистоту крови.              И ведь понятно, что не все здесь сплошь чистокровные, но всё же стоит немного поиграть словами, дабы облегчить себе пребывание на факультете. Впрочем, к родословной Лилит вряд ли у кого-либо возникли уж какие-то серьезные вопросы, даже от слизеринцев: по линии отца все волшебники были сплошь чистокровные, если не считать прабабушки-вейлы, а вот мать Лилит была рождена от союза чистокровного волшебника и полукровки.       — Не совсем, — увидев чуть более внимательные и настороженные взгляды сидящих, Лилит поспешила уточнить. — Всё из-за прабабушки по отцовской линии, она была вейлой.       Под протяжное «Аааа...» лица однокурсников вернулись в первоначальное расслабленное положение. Лилит не ожидала такой открытой реакции удовлетворения от ответа.       «Я и не думала, что всё настолько запущено. Ну и нравы у слизеринцев, не иначе как чистокровные родители своим деткам постарались вбить в голову всякую чепуху», — сразу же отметила Лилит. Впрочем, идти в открытую конфронтацию, популярно объясняя полнейшую глупость предрассудков о чистоте крови, не стала, понимая — находится на чужой территории со своими сложившимися правилами, устоями и предрассудками. В конце концов, она не их матушка, чтобы пытаться учить жизни, да и смысла особого не видела — только ненужное внимание привлечёт.       — А ты превращаешься в монстра, когда злишься? — с горящими глазами спросил Нотт.       — А у тебя есть эти... Ну, крылья и чешуя? — подхватил настрой друга Эйвери.       — Ты умеешь становиться птицей? — продолжал Нотт.       — Слушай, давай ты меня того, ну, загипнотизируешь? — не отставал от друга Корнелиус.       — А что в тебе осталось от вейлы? — кокетливый женский голос разбавил поток взволнованных мужских выкриков. — Ну, ты умеешь соблазнять мужчин с помощью одного взгляда? — девушка с темными, слегка вьющимися волосами теперь не на шутку заинтересовалась новенькой.       У сбитой с толку от таких вопросов Лилит пропал дар речи. Это же насколько нужно быть людьми недалёкими и неосведомлёнными, чтобы предполагать подобное?       — Паркинсон, у тебя при всём желании не получится стать вейлой, как бы тебя не уверял «Ведьмополитен», — мужская половина компании громко рассмеялась от реплики Лестрейнджа, который буквально спас Лилит от этой затянувшейся паузы. — Придётся работать по привычке, дорогая, но не отчаивайся, когда-нибудь и на твоей улице будет праздник. Я слышал, что престарелый помощник секретаря Визенгамота, достопочтенный мистер Гарвуд, недавно овдовел, там ты и можешь попытать удачу, — в Лестрейнджа незамедлительно полетела поджаристая, аппетитная куриная нога, от которой он, смеясь, увернулся. — Элиза, не горячись ты так, я же по доброте душевной советую тебе.       — Придурок! — обиженная девушка повернулась в сторону Лилит, ожидая от неё поддержки. Заметив, что та всё еще улыбается от наглой шутки, она, цокнув языком, отвернулась к Виктории Боунс, в которой всегда могла найти поддержку.       — Вейлочка, прости нас, недалёких болванов, — очаровательно улыбнулся Лестрейндж. — Будь добра, расставь все точки. Специально для особо одарённых... — Руфус выразительно посмотрел на Нотта и Эйвери, отчего те виновато склонили головы.       — Ну, — начала Лилит, всё ещё пребывая в странном смущении. — У меня осталась всего лишь ничтожная капля кровей вейл. Помимо того, что родство не прямое, так ещё и по папиной линии. Способностями вейл не обладаю, крыльев и прочих атрибутов не имею. Так что опасаться быть загипнотизированным не стоит, Корнелиус. Да и соблазнять по одному взгляду не могу, даже если очень сильно захочется. От их очарования у меня толком-то ничего и не осталось. Так что, в этом плане, я абсолютно заурядна.              — Не скромничай, ты очаровательна и красива, — вдруг послышался мелодичный женский голос от статной, с иссиня-черными, блестящими и уложенными в красивую и вместе с тем простую прическу ведьмы, что сидела рядом с Розье. До этого момента она только слушала и, как заметила Лилит за пару мимолетных взглядов, лишь присматривалась к новенькой. — И не важно, чья это заслуга — прабабушки, родителей или же твоя собственная. Факт есть факт. Не стоит стыдиться этого, Лилит. Невеждой и глупцом будет тот, кто не отметит это.       Лилит заметила, с каким уважением на эту девушку посмотрела женская половина факультета и трудно скрываемым восхищением мужская.       Честно говоря, на свою внешность Лилит не особо обращала внимание. Этому виной стал почти затворнический образ жизни — было не с кем сравнивать. Она была просто девочкой, не задумываясь о прилагательных, которые надо подставить к этому статусу. А после — тем более не было времени на подобные размышления. Она замечала, что за два года скитаний стала похожа на банши — впалые щеки, торчащие ребра, мешки под глазами, вместо нежных платьев комплект рваных поношенных черных мантий. Да и на это ей, по большому счету, было тогда плевать — красивая внешность никак не поможет в спасении собственной шкуры. Месяц, проведенный под защитой Альбуса, благотворно сказался не только на ее накаленных до предела нервах, но и на внешности — мешки под глазами постепенно исчезали, длинные пепельные волосы уже не ломались и начинали приобретать красивый здоровый блеск, бесчисленные синяки сходили на нет. Лицо оставалось таким же худым с четко выраженными скулами, но острый подбородок вкупе с аккуратным прямым носом и большими голубыми глазами делали ее лицо более женственным.       — Оливия права, — уверенно подытожил Руфус. — Впрочем, как и всегда. Но давайте вернемся к насущному. Лилит, ты за «Уимбурнских Ос» или фанатка Лойса из «Татсхилл Торнадос»?       Узнав, что она совершенно не интересуется квиддичем, компания начала интересоваться у новенькой, где та живёт, чем увлекается, с кем из влиятельных людей магической Британии знакома и как относится к наличию грязнокровок в Хогвартсе. На все вопросы Лилит выбирала безопасные, неоднозначные и аккуратные ответы. Таким образом, сколько бы она ни говорила, толком ничего нового и не дала о себе узнать интересующимся собеседникам. Между тем Лилит сломала голову в попытках вычислить этого счастливчика, в чьём грязном белье ей придётся покопаться по просьбе Альбуса. Пока что явных претендентов выявлено не было — они все выглядят и ведут себя так, как и полагается молодым парням, что только вступили в возраст совершеннолетия.       Лилит было не слишком комфортно в такой обстановке, и вовсе не из-за того, что слизеринцы надменны и кичливы, к такому обществу она привыкла с детства и комфортно себя в нём ощущала, хотя нельзя сказать, что она к нему уж прям принадлежала. Друзья отца, как правило, были чистокровные и занимали высокие должности в правительстве либо серьезно занимались науками, а чтобы, в свою очередь, свободно вести научную деятельность, не беспокоясь о заработке, необходимо иметь большое наследство, что могли себе позволить только древние и обычно чистокровные семьи.       Проблема заключалась в том, что Лилит с каждой секундой всё явственней ощущала, что ей хочется поскорее сбежать куда подальше от этого праздника жизни. Помимо того, что приходилось контролировать себя на каждом шагу, так ещё и интерес к её персоне явно не торопился угасать. С каждой секундой вопросов становилось всё больше, ровно как и слушателей. Лилит уже мечтала, чтобы это интервью с пристрастием поскорее закончилось.       Чувствуя, как теряет терпение, Лилит рассудила, что лучшая защита — это нападение. И нападать она решила на женскую половину факультета с помощью такого оружия, которое ранит их в самое сердце.       — Виктория, у тебя такие красивые волосы, - попыталась изобразить у себя на лице заинтересованность Лилит. - Что мне сделать, чтобы добиться такого же результата?              Девочки начали наперебой ей советовать укладочные средства, рассказывать про новые чары для причёсок из «Ведьмополитена» и раздавать контакты своих парикмахеров, даже Паркинсон включилась в этот диалог, и от былой обиды не осталось и следа. И тут у Лилит уже не было пути назад, поэтому она имитировала внимательного и крайне благодарного слушателя. Надо отметить, что её попытка увенчалась успехом. Теперь девочки без умолку трепались о своём, пока мальчики напротив, скучающе глядели по сторонам. Лилит же оказалась во втором лагере, хоть и тщательно это скрывала.       Лениво блуждающий взгляд скользнул дальше по столу и наткнулся на другой, направленный на неё ироничный взгляд темноволосого парня, что все это время молчал, хотя было видно — этот явно не из тихонь. Он находился как будто сверху всего разговора, как надзиратель. Лилит невольно засмотрелась на него. Парень, которого, на удивление, она не сразу заметила в водовороте новых лиц, оказался до неприличия красивым — темные, слегка вьющиеся волосы, точеные черты лица, от него веяло какой-то невероятной силой и уверенностью в собственном превосходстве так сильно, что она сама без колебаний с первого взгляда готова была это признать, даже не нуждаясь в доказательствах. В нём было что-то невероятно притягательное и вместе с тем до ужаса пугающее. Обращая внимание на глаза, чтобы полностью завершить образ, девушка резко вздрогнула и замерла. Зеленые. Глубокие. Холодные, суровые, оценивающие зелёные глаза. Она уже видела похожие, только те смотрели на неё совершенно по-другому. Лилит невольно откинуло к воспоминаниям прошлого.       Летняя поляна, закат, обещания…              Пустые зелёные глаза, смотрящие прямо на неё со страницы газеты.              В уголках больших ледяных глаз готовы были навернуться слёзы. У неё так и не получилось оставить это в прошлом. Они были очень похожи, и, если бы внешне — полбеды, она что, зеленых глаз больше ни у кого не видела? Нет, они были похожи тем, как именно смотрели эти зелёные глаза, похожи в этой непоколебимой уверенности и внутренней силе, какой она больше не встречала ни у кого.       Лилит ещё раз встрепенулась, пытаясь отогнать наваждение. Она давно запретила себе вспоминать о нём, но каждый раз нарушала этот запрет.       Поняв, что неприлично долго и пугающе странно пялится на незнакомого ей человека, Лилит попробовала сгладить возникшую неловкую паузу. Слегка улыбнувшись, она отсалютовала кубком, на что немного озадаченный её реакцией парень просто отвёл глаза.       «Дура!», — мысленно ругала себя Лилит. — «Как же глупо я поступила, вытаращилась на него, как на инфернала! Где хваленое воспитание? Где манеры? Где хоть капля мозга, который бы остановил меня от такого безрассудного поведения? Стоило вспомнить его, и всё, растеклась! Да я глазела на этого парня минуты две, не меньше! Теперь ещё подумает невесть что: что сумасшедшая, что боюсь его или, того хуже, что в поклонницы набиваюсь! Кошмар! Теперь вообще на него не посмотрю, даже украдкой, и вообще буду держаться подальше!»       На её лице при этом не дрогнуло ни единого мускула. Тщательно пряча бурю эмоций, что одолевала её в этот момент, Лилит вежливо улыбалась ведьмам, наперебой щебетавшим о чем-то. За то время, пока она две минуты таращилась на незнакомца и минуту потратила на самобичевание, разговор свернул совсем в другую сторону, а ниточку сути уловить так и не вышло.       — А ты бы хотела познакомиться с ним? Я могу устроить! — к Лилит резко обратилась светловолосая девочка, вроде её звали Колин, но это не точно.       Лилит уже приоткрыла рот для ответа, совершенно не понимая, что ей нужно сейчас сказать, как её спас голос вставшего из-за преподавательского стола директора Диппета. Несмотря на преклонный возраст, он держался вполне бодро.       Ученики как один уставились на директора.       — Когда все наелись и наговорились вдоволь, приступим к важным объявлениям. На следующей неделе начинаются тренировки по квиддичу. Все, кто хотел бы играть за сборные своих факультетов, должны подойти к капитанам команды своего факультета. Дальше, выразительно посмотрев на стол Слизерина, сообщил:              — В этом году на поле будет установлен особый контроль за безопасностью проведения соревнования во избежание травм. В связи с чем советую вам быть аккуратнее, нарушители безопасности не досчитаются десятков баллов, заработанных факультетом!       По столу Слизерина прошло недовольное шипение в ответ на вызывающий взгляд гриффиндорского стола.       — Так же в этом году Святочный бал пройдёт перед рождественскими каникулами, так что приготовьтесь к этому событию заранее!       Эта новость была воспринята всеобщим ликованием и заигрывающими взглядами девочек, которые, по совету директора Диппета, прямо сейчас начали готовиться и выбирать себе кавалера.       — Всем удачи в новом учебном году!       Зал взорвался аплодисментами, вскоре поток учеников направился на выход, громко гудя и радуясь началу учебного года.       Ведомая общим потоком, Лилит наконец-то начала расслабляться, представляя, как ляжет в тёплую, уютную кровать, наконец-то закроет глаза и провалится в долгий сон.       — Лилит! — окликнула размечтавшуюся девушку Оливия Гринграсс, силясь перекричать толпу, и поспешила в сторону уже отправившейся на выход новенькой. — Реддл просил передать, чтобы ты ждала его у выхода из большого зала.       — Реддл? — недоумённо переспросила Лилит. Начав перебирать в голове все услышанные сегодня фамилии, она так и не смогла вспомнить никого, кто представился бы как Реддл.       — Да, он староста школы и нашего факультета. Том должен тебе всё показать и рассказать правила.       — А как я его узнаю? Там же куча людей! — резко всплеснула руками в сторону коридора Лилит.       Никакие правила её сейчас не интересовали от слова совсем. Ну сколько ещё будет длиться эта пытка? Сначала церемония распределения, потом этот светский раут за слизеринским столом, на котором ей и на секунду не давали передохнуть и расслабиться, а теперь ещё и какая-то экскурсия по Хогвартсу, который она, между прочим, знала получше, чем некоторые профессора, и могла бы ориентироваться с закрытыми глазами. Сколько ещё испытаний ей уготовил этот день длинною в вечность?              — У него на форме значок старосты, ты увидишь, — Лилит старалась скрыть усталость и раздражение, но с каждой секундой это становилось всё труднее, и внимательному глазу было бы заметно. Оливия Гринграсс была из тех, кто мог похвастаться внимательностью, а также терпеливостью и сочувствием. — Он сам к тебе подойдет, просто стой у выхода из большого зала.       — Значит, подожду... — тяжело выдохнула Лилит и развернулась в направлении бурной реки студентов, что, толкаясь, пытались просочиться в коридор. Оливия ещё несколько секунд задумчиво смотрела на Лилит, после чего нарушила молчание:       — Лилит, если что, ты всегда можешь обратиться ко мне. Я староста слизеринцев и в курсе всего. Рада буду тебе помочь... — девушка немного стушевалась под холодным взглядом Лилит, но тут же взяла себя в руки. — Впрочем, не только по учебе, а вообще по любым вопросам — обращайся! Первое время я буду сопровождать тебя на уроки, пока ты не запомнишь, где что находится.       — Буду иметь в виду, — ответила Лилит однокурснице, которая, судя по всему, была крайне расположена к ней. Впрочем, и сама Оливия ей показалась весьма приятной ведьмой. — Спасибо, Оливия, — с уже более дружелюбной улыбкой закончила Лилит и направилась к выходу.              После пятнадцати минут ожидания у большого зала и парочки оголтелых первокурсников, которые чуть не сбили её с ног, терпение начало стремительно заканчиваться. Вдобавок к этому всеобщее внимание, казалось, только возросло. Сплетни о новой студентке распространялись со скоростью света, подогревая интерес к девушке. Выходя из Большого зала, Лилит успела заметить, как возле Паркинсон и Боунс образовалась разношерстная толпа студентов всех факультетов.       «Вот так единение», — подумала Лилит, — «Даже межфакультетская вражда отошла на второй план».       Когда закончилось это импровизированное собрание, к ней подбежала пара когтевранок, чтобы поинтересоваться, как проходили её уроки на домашнем обучении. Компанию пуффендуйцев с шестого курса заинтересовало родство с вейлой, а одна гриффиндорка обмолвилась, что с удовольствием сразится с ней в шахматном и дуэльном клубе. Изображать дружелюбие уже порядком надоело, потому девушка отвечала сухо и односложно, желая поскорее спровадить собеседника. Да что им всем надо от Лилит? Неужели каждому в Хогвартсе приспичило прямо сейчас познакомиться с ней?       Когда основная масса студентов разошлась и в коридоре стало относительно пусто, Лилит уже мысленно расслабилась. Но не тут-то было... Новое испытание бежало к ней из-за поворота. Её взгляд заметил широкоплечую высокую фигуру гриффиндорца.       — Не волнуйся, Лилит, я не брошу тебя. Мне всё равно, что ты попала на Слизерин, я останусь твоим другом и всегда буду рядом! — крепко её обняв, протараторил взволнованный Брут. Сама же Лилит уподобилась истукану, плотно прижав руки по швам.       — Этого-то я и боялась... — себе под нос прошипела Лилит.       — Что? — не расслышал парень.       — Спасибо тебе, говорю, Брут, — в голосе начало читаться раздражение, которое Биддер списал на расстройство тем, что она не попала к нему на факультет.       Пытаясь утешить, он обхватил её голову огромными руками и крепко прижал к своему торсу. Лилит внезапный порыв нежности не оценила, пытаясь крепко сжатыми кулачками аккуратно его оттолкнуть. Впрочем, для Биддера это было едва ли ощутимей комариного укуса.       — Брут, прости, мне уже пора. Давай встретимся позже? — Лилит продолжала аккуратные попытки отпихнуть приставучего «друга». Она была готова послать куда подальше и Биддера, и этого старосту Реддла, и просто уйти отсюда уже куда-нибудь, неважно куда. Лимит её терпения превышен. Но Брут не спешил освобождать девушку.       — Да ладно тебе! Мы давно не виделись, я соскучился. — Как ни в чём не бывало продолжил Биддер. Его руки плавно скользнули к её талии, но, к парализующему удивлению Лилит, которая в мгновение вытянулась как струна, на этом они не остановились, продолжая спускаться всё ниже. — За это время ты так повзрослела…       Лилит была на грани того, чтобы врезать непонятливому Брутусу, её рука уже начинала брать замах для стремительного движения в сторону щеки нахала.              — Биддер, хватит приставать к слизеринкам. Иди обжимай пуффендуек, или с кем ты сейчас проводишь вечера? — чуть сбоку, почти из-за спины послышался ленивый, бархатный, низкий мужской голос.       Даже по его тону было понятно, что парень явно насмехается над Биддером, вместе с тем в его голосе сквозило раздражение.       — Реддл, а ты не лезь не в своё дело! — резко выпалил Брут, тем не менее слегка ослабил хватку на женском теле. — Староста школы не может указывать, кому с кем общаться!       «Так это и есть тот самый староста, которого я всё это время ждала?», — подумала Лилит, всё ещё находясь в загребущих руках гриффиндорца, которые, слава Мерлину, с появлением старосты мгновенно переместились на плечи девушки. Что ж, он практически вовремя... Впрочем, если он сможет спровадить Биддера, то она даже будет ему благодарна и простит это долгое ожидание.       — Биддер, иди отсюда, — приказал он. — Мне ещё долго ждать? — так же лениво продолжил голос позади Лилит. Кажется, гнев Биддера не возымел на юношу никакого эффекта.       Брутус хотел что-то ответить Реддлу, но отчего-то стушевался и обратился к Лилит:       — Если тебя будет кто-то обижать, только скажи! — выразительно при этом посмотрев ей за спину.       — Ладно, — резко откидывая его руки, Лилит отошла на шаг назад. — Пока.       — До скорой встречи, — Биддер развернулся и, ещё раз зло сверкнув глазами в стоящего позади Лилит старосту школы, поспешно ушёл.       Как только она развернулась и встретилась взглядами со своим спасителем, вся благодарность тут же испарилась. Этот день — сплошное издевательство судьбы над ней! Благодарная улыбка мгновенно пропала с лица.              Перед ней стоял, с издевательской ухмылкой опершись плечом на колонну и скрестив на груди руки, парень, которого она буквально пожирала глазами за столом в Большом зале.       — Смотрю, ты уже пользуешься популярностью, — и, передразнивая Малфоя, добавил. — Мисс Борн.