Something in the darkness pulled me deeper

Небольшой каменный зал, ярко освещённый множеством волшебных фонарей, чем-то напоминал древний амфитеатр. С трёх сторон на несколько ярусов вверх шли деревянные скамьи, до отказа забитые людьми. Себастьян не имел ни малейшего понятия, что это за место, но узнавал некоторые лица. Сгорбленный, словно от горя, профессор Фигг. Качающий головой профессор Ронен. Печальная и задумчивая профессор Уизли. Нервная, почти плачущая профессор Гарлик. Директор Блэк же выглядел скучающим, как и свойственно его самовлюблённой манере. Слизеринец покачал головой, силясь хоть немного привести мысли в порядок и осознать происходящее. Творилось, определённо, нечто странное. И тут он обратил внимание на прежде ускользавшую от него деталь. В центре зала находился большой деревянный стул с высокой спинкой, и на нём, прикованная за запястья кандалами, сидела девушка в простой мантии, накинутой на полосатую тюремную робу. Её плечи мелко подрагивали, а голова была наклонена вперёд, и спутанные чёрные волосы закрывали лицо, но что-то в ней казалось болезненно знакомым. Себастьян содрогнулся. Нет, этого не может быть. Это не она. Девушка внезапно подняла голову, и он понял, что его худшие опасения подтвердились. Льдисто-голубые глаза были тусклы и полны страха, лицо измождённое, осунувшееся и мокрое от слёз, но всё ещё такое знакомое. Нет, Мерлин, пожалуйста. — Вики, — с трудом выдавил опешивший парень, но его голос был мгновенно заглушен ударом молотка по подставке и громким голосом мужчины за кафедрой в первом ряду. — Виктория Аннабель Миллс, — объявил тот, обращая всё внимание собравшихся к фигуре на стуле. — Суд Визенгамота признал Вас виновной по всем пунктам обвинения, включая убийства и использование непростительных заклинаний. И по совокупности Ваших преступных деяний постановил следующее, — мужчина прокашлялся. — Итак, Вы проведёте три месяца в Азкабане, а затем получите поцелуй дементора. Зал наполнился тихим гулом и аханьем, когда девушка потеряла сознание, услышав приговор. Нет, нет, нет – стучало в его голове. Он хотел броситься к ней, обнять, объяснить всем, что она не виновата, что это всё он, но ноги парня будто приросли к полу. *** Себастьян дёрнулся и подскочил на ноги, на лбу выступил липкий холодный пот. Его сознание медленно прояснялось. Он огляделся по сторонам, потирая рукой лицо, и не увидел ни множества лиц, ни рядов скемеек, ни кафедры. Каменные стены всё ещё окружали его, но были темнее, старше и гораздо привычнее в почти погасшем свете догорающих жаровен. Старая добрая, почти родная Крипта. — Мерлин, какого чёрта? — ругнулся Себастьян и тут же заметил движение в глубоком кресле чуть левее. До его возгласа Виктория, живая и свободная, явно дремала, свернувшись в не самой удобной позе. Старинная книга о редких видах магии лежала на полу рядом с ней. — Себастьян? — она вяло приоткрыла глаза, пытаясь сфокусироваться. — Который час? Не пора ли нам... Сэллоу не дал ей договорить, бросаясь с девушке и заключая в крепкие объятия, вдыхая ставший таким знакомым запах книг и полевых цветов. Это был сон. Просто сон. Да, отвратительный кошмар, но всё же – иллюзия, которой он не позволит стать явью. — Вики, — прошептал он, выдыхая с заметным облегчением. — Ты в порядке. — Да, Себ, со мной всё хорошо, — отозвалась она, осторожно обнимая его за талию. — Мне кажется, из нас двоих ты сейчас в более бессвязном состоянии. Что не так? — Ничего, — он мотнул головой и отстранился на полшага. — Это просто дурной сон. Не обращай внимания. — Ладно, как скажешь, — она слабо улыбнулась. — Если захочешь поделиться, я всегда здесь. — Это не то, к чему я хотел бы возвращаться, — невесело усмехнулся Себастьян, поправляя прилипшие ко лбу пряди. — Но спасибо. — Ладно, — согласилась она. — Думаю, уже поздно, нам пора идти к себе. — Да, точно, — спохватился он. — Тебя проводить? — Нет, спасибо, Себастьян, я прекрасно доберусь сама, а вот тебе явно нужен отдых, — девушка нежно улыбнулась. — Увидимся завтра? — Да, — он легко сжал её руку. — Спокойной ночи. Она ответила ему ещё одной кроткой улыбкой, и через минуту за её спиной негромко лязгнула входная решётка. Себастьян со вздохом опустился на диванчик, где засыпал немногим ранее и закрыл лицо ладонями, крепко зажмуриваясь. Ему нужно было так много обдумать. И прежде всего – свои собственные чувства. *** Виктория стояла на краю скалы. Тёплый сине-серебристый факультетский шарф плотно обхватывал отделанный мехом ворот пальто, согревая тело, но острые иглы морозного морского ветра впивались в кожу лица, заставляя девушку ёжиться и прикрывать глаза. Снег за её спиной заскрипел под тяжестью знакомых шагов, и она обернулась, встречая долгожданного гостя. — Я получил твою записку, — произнёс Себастьян вместо приветствия. Это не удивило её. Всё эти бесплодные поиски изматывали парня не только морально, но и физически: он заметно похудел, под глазами залегли тёмные тени, а даже посветлевшие к концу зимы веснушки ярко выделялись на неестественно бледном лице. Вероятно, внешне сама она выглядела чуть лучше, но всё события этого года вынуждали её чувствовать себя разбитой на мелкие кусочки. — Ты что-то нашла в книге, которую удалось раздобыть профессору Фиггу? — в его глазах не было ни проблеска надежды. — Думаю, кое-что есть, — осторожно проговорила она. — Но это довольно сложный путь, и твои родные явно его не одобрят, хотя в фолианте говорится, что он должен сработать. — Что это? — искры интереса заблестели в его мгновенно ожившем взгляде, когда он порывисто, но нежно схватил девушку за руки. — Расскажи мне, прошу. — Хорошо, — она прочистила горло, давая себе момент, чтобы избавиться от малейшей тени сомнения. — В книге есть информация о тёмной жертве для Реликвии. Знаешь ли, в давние времена не особо разделяли магию на обычную и запретную, — Виктория невесело усмехнулась, ощущая окрепшую на мгновение хватку на своих ладонях. — Нужен след древней магии и непростительное заклинание. Ещё понадобится человек, который дорог тебе всем сердцем, и которому так же сильно дорог ты, чтобы добровольно помочь тебе, — закончила она, едва выдавливая слова. — Тогда мы можем это сделать, — просиял Себастьян, поднося одну из её рук к лицу, чтобы осторожно коснуться губами тыльной стороны ладони. — У нас есть древняя магия, мы умеем накладывать непростительные, а ты... — он вздохнул, испытывая облегчение от признания, которое собирался выдать. — Ты уже и так глубоко в моём сердце. И я лишь надеюсь, что так же важен тебе. — О, это так, Себастьян, — она шмыгнула носом. — И я бы сделала всё, что угодно, ради тебя, даже это. Но, увы, есть ещё одно условие. — В чём подвох? — так долго игнорируемое чутьё подсказывало ему, что это будет не просто препятствие, его ожидает удар о стену на полной скорости. — Подвох в том самом человеке, — девушка вздохнула. — Для ритуала ты должен своими руками вырезать сердце из его груди. Это и есть тёмная жертва. Себастьян отпустил её руки, отшатываясь в ужасе. За секунду он ясно увидел эту картину: стеклянные глаза Виктории невидяще смотрят в пыльный потолок катакомб, пол окрашен красным, грудная клетка вскрыта, обнажая белеющие рёбра, и её сердце, ещё тёплое в его руках, почти до самых локтей запачканных густой и липкой кровью девушки. Тошнота подкатила к горлу, и он сделал несколько глотков морозного воздуха, прикрывая на миг глаза, чтобы хоть немного успокоиться. Нет, Мерлин, нет. Он не может потерять её. Просто не может. Даже ради сестры. Чёрт возьми, Анна уже сдалась, а он и без того зашёл слишком далеко. Он рвался вперёд, готовый заплатить абсолютно любую цену, но кто мог знать, что она окажется непомерной? Но неужели и она так потеряна, что готова расстаться с жизнью? Неужели все эти испытания и битвы так сильно ударили по ней, что сама мысль о том, чтобы добровольно пойти на заклание в шестнадцать лет, кажется ей приемлемой и даже нормальной? Нет, он не позволит ей. Он её не потеряет. Никогда. Себастьян вновь бросился к девушке, обхватывая её за талию и прижимая к себе. Его мятежное сердце приняло решение ещё до того, как оно дошло до его разума. — Нет, Вики, — прохрипел он ей на ухо. — Этого не произойдёт. Я не готов заплатить за жизнь Анны твоей. Я никогда не буду готов это сделать. — Но тогда Анна умрёт, — прошептала она сквозь слёзы. — Это раздавит тебя. — Возможно, — согласился он, целуя её волосы.