Недобывшие

      Дьявол носит Prada. Старомодное клише, утратившее свою актуальность, ведь теперь Дьявол предпочитает Dior. Вместо угольно-чёрных теней — игривые блёстки, и пахнет от него не смертью, а приятным цветочным запахом, перебивающим природный ягодный. Особенная отличительная черта, выдающая в образе Принца Тьмы обычного человека, — тёмные круги под глазами, которые тот пытается скрыть под оправой роговатых солнцезащитных очков. А ещё тест на беременность, что он прячет под курткой, плотно прижимая к телу, пока спешит поскорее добраться до университетской уборной. Вы когда-нибудь видели Дьявола, делающего тест на беременность в университете, потому что больше других мест не нашлось?       Чимин пулей влетает в помещение с кабинками и громко захлопывает за собой дверь. Бросает миниатюрную сумочку вместе с упаковкой из-под теста прямо в раковину, очки летят следом, а ладони крепко обхватывают ободок умывальника. Протяжно вздохнув, он поднимает уставший взгляд на своё отражение, и с губ срывается ещё один страдальческий стон. Даже плотный слой тонального крема не в состоянии скрыть тот факт, что омега не спал всю ночь. И нет, не потому, что безбожно кутил до самого утра (если, конечно, его одиночную тусовку в обнимку с унитазом можно так назвать). Пак провёл в таком состоянии два дня, ему пришлось даже отказаться от субботнего выступления в клубе. Вряд ли бы гости оценили конфетти из не до конца переваренных остатков пищи. Он мог бы списать это на последствия банального пищевого отравления, — рыба в суши действительно имела странный привкус — если бы не одно «но», маячившее над головой красной лампочкой тревожного сигнала. У него должна была начаться течка ещё неделю назад, но организм не подавал никаких намёков на приближающийся период. Чимин принимал подавители по предписанию своего врача, однако даже тот предупреждал, что они не являются стопроцентной гарантией.       — Грёбаный Чон Чонгук, — он злостно ударяет ладонью по керамической поверхности, — бык-осеменитель херов, — хватает свои вещи и вместе с тестом, упаковку от которого яростно разрывает по пути и, игнорируя специальные отметины для удобного вскрытия, направляется в дальнюю кабинку.       Продолжая чертыхаться всеми известными ругательствами, Чимин достаёт порванную в порыве инструкцию и, складывая фрагменты, пытается прочесть способ применения. Не то чтобы он совсем идиот и не знает, по какому принципу работают тесты на беременность, но этот выглядит слишком хитровыебанным. В обычных: две полоски — поздравляем, вы лох, одна полоска — тоже поздравляем, вы не совсем лох. А тут какие-то символы, даже не плюс-минус, дебильные смайлики или как эту срань вообще обозвать. Вроде более-менее разобравшись, омега проделывает все манипуляции, а после усаживается на опущенную крышку унитаза в ожидании. Вертит в руках пластмассовую хренотень с подсвеченным маленьким экранчиком, своим миганием доводящим почти до эпилепсии из-за переизбытка стресса. В инструкции сказано, что результат занимает две-три минуты. И они превращаются в какую-то бесконечную временную петлю.       — Да с какой стати мне его бояться? Чонгук сам позвал меня на свидание, — раздаётся чей-то голос слишком внезапно, от чего Чимин вполне натурально вздрагивает, едва не выронив тест.       До боли знакомое имя проходится острым лезвием по слуху, заставив омежью сущность встрепенуться. Казалось бы, мало ли Чонгуков в этом мире? В их университете только три.       — Ну и что Чимин мне сделает? Они уже давно расстались, эта стерва может засунуть в задницу свои права.       Однако следующие слова тараном пробивают стенки защитного купола, отключая инстинкт самосохранения нахрен. Остаются только первобытные, среди которых вперёд прочих вырывается главный — желание убивать.       И первой жертвой становится тот самый долбаный тест — Чимин от злости ломает его пополам. Омега вскакивает на ноги, уже рисуя в голове самые жестокие сценарии расправы, представляя, как умывает юшкой собственной крови рожу этого ублюдка, как ломает поочерёдно каждую из более двухсот костей, а затем… А затем на мобильный Пака приходит уведомление с довольно громким звуковым сигналом, что и спасает самоуверенного омегу от ювелирно разукрашенного ебальника под чутким контролем той самой стервы, которую он вовсе не боится. А стоило бы.       Чимин хватает сумочку и выходит из своего «укрытия», однако будущего трупа и след простыл. Подходит к умывальникам и только тогда вспоминает, что до сих пор держит в руках сломанный тест на беременность, и швыряет обломки в урну рядом.       — Если ты там, — омега опускает взгляд на свой плоский живот, — то рискуешь стать единственным наследником своего папашки-полудурка. Потому что прямо сейчас я собираюсь пойти и скрутить ему яйца в бараний рог, чтобы он вообще больше никого не смог обрюхатить.       Он не шутит, ведь совсем скоро дверь в раздевалку альф распахивается с ноги, ударяясь о стенку с таким грохотом, что даже перекаченные мужланы шарахаются от неожиданности.       — Чон Чонгук! — зовёт по имени, будто вызывает на смертную казнь. Хотя это она и есть.       Совершенно игнорируя вываленные наперевес причиндалы, омега заходит внутрь и движется в направлении своей цели, замеченной в самом конце у шкафчиков.       — Ты пришёл поздравить нас с победой, зефирка? — подаёт голос самый смелый.       — Заглохни, ушлёпок, — бросает ему Пак, даже не обернувшись, ведь его взгляд прикован к обнажённой широкой спине, поблескивающей от пота.       — Ты как разговариваешь? Забыл, где твоё омежье место? Так мы тебе сейчас напомним, раком…       — Раком ты станешь и свой член заглотишь, если ещё слово скажешь, — подаёт голос главный альфа. Этого оказывается достаточно, чтобы заткнуть успевших учуять сгущающийся аромат того, чья сила преобладает над всеми здесь присутствующими. Чимин знает, что Чонгук является тем самым альфой среди альф, поэтому и чувствует себя столь уверенно в своём наглом поведении, выходящем за все допустимые рамки. — Оставьте нас, — не просит, а приказывает Чонгук, затягивая потуже на бёдрах полотенце.       Позади слышится недовольное бурчание, и через пару минут все действительно покидают раздевалку, оставляя их одних.       — То ты игнорируешь меня неделями, — наконец-то оборачивается лицом к омеге, — то вламываешься в раздевалку альф, как фурия. Ты такой непредсказуемый, Чимин, — складывает руки на груди и опирается спиной на холодную дверцу шкафчика позади.       — Ты играешь грязно, Чон, — Чимин подходит ближе, тряхнув копной розовых волос и вынужденно запрокинув голову из-за существенной разницы в росте, — очень грязно, — облизывает пересохшие губы, заставляя этим жестом нервно дёрнуться адамово яблоко на шее альфы. — Пытаешься манипулировать мной с помощью ревности, — изящная ладошка ложится на влажную грудь и медленно ползёт вверх, к ключицам.       — А у меня получается? — улыбается Чонгук, обнажая красивый ряд белоснежных зубов, и даже не пытается отрицать подлость, в которой его уличили.       — Получается, — согласно кивает тот и смещает взгляд на свою руку, подобравшуюся к горлу достаточно близко, чтобы в следующий момент плотно сжать то в кольцо маленьких пальчиков, приложив затылком о поверхность, — но смотри, не заиграйся в свои игры, — тёмный взгляд из-под пушистых, густо накрашенных тушью ресниц взметнулся вверх. — Тебе не удастся меня подчинить себе, мы уже это проходили. А если продолжишь пытаться…       Договорить Чимин не успевает. Потому что Чонгук в буквальном смысле затыкает его. Поцелуем. Отбросив тонкую ручку в сторону, впивается в мягкие губы, терзая их, покусывая и слизывая маленькие капельки крови. Теперь уже омега оказывается зажат между шкафчиками и альфой. Чон и не думает сбавлять обороты. Одна за другой вещи летят на пол, пока единственным препятствием между их разгорячёнными телами не остаётся то самое идиотское полотенце, что продолжает держаться на бёдрах Чонгука каким-то магическим образом. Чимин без раздумий срывает ткань и отшвыривает в сторону.       Чимин слишком возбуждён, его не приходится долго растягивать, достаточно пары минут, но и те удаётся с трудом пережить. У них не было секса уже около трёх недель, не считая того случая, когда на позапрошлой неделе Пак бессовестно трахнул пальцы Чонгука и ушёл, оставив с каменным стояком, из-за чего Чону пришлось воспользоваться оставшимся временем и самому себе подрочить. Это была самая дорогая дрочка в его жизни. В прямом смысле слова.       Гладкое металлическое покрытие приятно холодит спину, омега не задумывается о том, что завтра у него вполне могут появиться синяки из-за того, с каким напором альфа вдалбливается в него, время от времени заставляя ударяться то затылком, то локтем в попытке удержаться на весу. Он даже успевает забыть о том, зачем вообще изначально пришёл сюда, занимаясь именно тем, что и послужило причиной такого внезапного появления.       И вспоминает только тогда, когда чувствует на своём плече лёгкий укус — недостаточно глубокий, чтобы оставить метку, но его бёдра сминают с ещё бóлишим остервенением. Движения становятся рваными, альфа тяжело дышит, и омега понимает: он близко. Осознание простреливает от мозга по всему позвоночнику. Чимин резко открывает глаза, широко раскрывает рот, чтобы что-то сказать, но из горла вырывается лишь очередной протяжный сладкий стон.       — Чонгук, постой, — Пак пытается остановить альфу, хлопает ладонями его по спине, но тот будто оглох, продолжая особенно глубокими толчками проникать в омежье нутро, растягивая до предела и готовясь вот-вот наполнить собой. — Чонгук!       Громкий вскрик приводит парня в чувства. Он замирает внутри, затем поднимает поплывший взгляд на омегу, в непонимании хмурит брови и недовольно поджимает губы. Стенки любимой задницы сжимают его член, который на грани оргазма становится таким чувствительным, что бездействие кажется почти болезненным.       — Если ты сейчас скажешь, что передумал, я тебя задушу. Потому что пошёл ты нахер, Чимин, со своими закидонами. Ты еще должен мне за ту ночь в клубе.       — Не рычи, волчонок, — Чимин плавными движениями массирует его затылок, притупляя ярость, чтобы просьба, которую он собирается озвучить, не вызвала у альфы подозрений. — Ты кончишь, обещаю. Просто у меня появилось предложение, от которого ты не сможешь отказаться, — коварно улыбается, когда Чонгук поудобнее подхватывает его под бёдрами, всё ещё держа на весу. Омега чувствует, как внутри него головка члена отзывчиво дёргается, предвещая скорое формирование узла. — Тебе же нравятся мои губы? — он наклоняется и мажет пухлыми губами по губам Чонгука. — Хочешь кончить на них? — шепчет в поцелуй, заглушая своим ртом чужое рычание.       Чон был бы круглым идиотом, если бы отказался от подобного. Чимин облегчённо выдыхает, когда альфа буквально снимает его со своего члена и мягким нажатием на плечи заставляет опуститься вниз, будто омега стал бы сопротивляться, предложив закончить жаркий секс не менее жарким минетом. Он вбирает крупную головку в рот, с обожанием обводит языком кромку уздечки и пропускает глубже в узость своей податливой глотки, уже привыкшей к внушительному размеру альфы за столько лет близости. Всего несколько плавных движений головой, и Чонгук, будучи уже на грани, изливается белёсой струёй прямо в рот омеги, выстанывая его имя с особым трепетом. Одной рукой надавливает на затылок Пака, погружаясь по самое основание.       — Считай, что ты прощён, — облизывая пересохшие губы, альфа рвано дышит, откинув голову на дверцу шкафчика. — Так о чём ты хотел поговорить? — вдруг вспоминает он немного протрезвевшим разумом, с чего всё началось.       — Ни о чём, — Чимин поднимается с колен и подушечкой большого пальца утирает остатки семени на губах.       — Хочешь сказать, что ты влетел сюда гарпией только для того, чтобы потрахаться? — усмехается Чон и, наклонившись, поднтмает с пола откинутое ранее полотенце. — Не мог до дома потерпеть?       — Не мог. Планы поменялись, так что этот секс был скорее компенсацией за то, что в ближайшее время мы больше не сможем трахаться, — омега отворачивается и тоже принимается собирать свои разбросанные вещи.       — Это ещё почему?       «Потому что я, блять, походу залетел от тебя, и мне нужно будет время, чтобы восстановиться после аборта».       — У меня новый курс лечения, — монотонным голосом объясняет Пак, натягивая на себя штаны. — Врач сказал, что несколько недель нужно воздержаться от половых актов, — заканчивает одеваться и оборачивается к зависшему альфе, который по-прежнему стоит абсолютно голым.       Чонгук знает, что у Чимина давно проблемы с омежьим здоровьем: тот почти всё время на таблетках. Поэтому у него не возникает никаких вопросов. Он лишь угрюмо кивает, когда омега подходит ближе и на прощание целует его в губы, а потом уходит. Чон даже не подозревает, что, выйдя за пределы раздевалки, Пак тут же тянется к телефону и пишет своему лечащему врачу с просьбой о срочном приёме вне очереди.       Альфа отпускает своего омегу с неспокойной душой, нутром ощущая, что может произойти что-то неладное. Спустя несколько минут прострации он приходит в себя, оборачивается к шкафчику, достаёт оттуда телефон и, открыв переписку с Чимином, пытается найти адрес больницы, куда тот регулярно обращается. Чонгук осознаёт, что врач, вероятнее всего, не станет разглашать личную информацию о пациенте. Однако он всё же надеется узнать хоть какие-то детали, которые подтвердили бы, что его любимый не скрывает серьёзных проблем со здоровьем и не пытается вновь справляться со всем в одиночку.