Анемэтч. Когда пробудиться заря

Нам твердили

Вновь и вновь,

Что свет истинной морали

И есть истина добра.

Но час осознаний

Пробил на часах яви,

И вот прозрев

Стал виден истинный цвет.

О, как же гнилы

Души людских сердец!

Белый свет

Оказался чернее ночи,

А мрак

Белоснежной пеленой.

Где ваша истина?!

Ведь так горды

Вы были нам лгать

О чести и мечтах!

И каков итог?!

Где любимый вами свет,

Когда на грани

И жизнь, и мы

Во гибели стоим?!

Монеты с двух сторон,

Нет правды, а лишь страх,

Полны зла и без добра.

Жребий брошен

Во тьму,

Где мираж свет,

А защиты нет.

Грёзы – надежда тень,

Лёд – окова для сердца,

Но холод внутри живёт

И миг свободы

Жаждет сердце моё.

Забыты мечты,

Что разлетелись как пыль,

Единственный дань выбор:

Слепо либо за светом,

Иль в бездне вечно тонуть.

Вокруг лишь стены,

Что крепче стали,

И каждый шаг кажется

Громким эхом разочарований.

Вздохнув, я вглядываюсь в тьму,

Ищу в ней искры надежды,

Но тени прошлого обнимают,

Вспоминая былую всю боль.

Быть мне любимой,

Не суждено, не так ли?

      Ночная тьма постепенно сгущалась, окутывая все вокруг своим зловещим покровом. По сырой земле стремительно мчалась молодая девушка, изо всех сил используя каждую крупицу энергии, что оставалась в ее истощенном теле. Однако оглушительное рычание не утихало; напротив, оно становилось все громче, наполняя воздух, словно звонкое эхо, непередаваемым страхом. «Чёрт, они слишком близко!» — в паническом шёпоте прокатилась мысль по её голове, осознавая, что от этих адских тварей нет пути к спасению.       Воздух сжимал её грудь, и боль, подобная пронзающему лезвию, заполнила её тело. Ощущение острого нехватки кислорода росло, как темная тень, окутывающая её. Каждая попытка вдохнуть напоминала ужасное сражение с невидимым врагом, а легкие сжались в безнадежной борьбе. С каждой секундой она понимала, что удерживаться больше нет сил. И, словно кукла без нитей, она рухнула на землю, отдавшись объятиям истощения.       К ней надвигались огромные и мощные волки, их темная шерсть, напоминающая призрачное пламя тьмы, переливалась рубиновым блеском при лунном свете. В мерцающем сиянии поверх их тел виднелись скелеты, побелевшие из под их густого покрова, словно обрамленные серебром. Глаза волков горели, как неистовое багряное пламя, жаждущие крови, отражая древние инстинкты охоты. Их пасти раскрылись в ужасном оскале, обнажая острые, как кинжалы, клыки, готовые разорвать любую жертву. Их приближение состояло в тихом, но неумолимом торжестве, наполняя ночную тишину тихим воем, который заставлял дрожать сердца. Она чувствовала их дыхание, воздух будто переполнился голодом и дикой злобой волков.       Из теней возник мужчина, на губах которого играла злорадная улыбка, направленной к своей давней знакомой. - Вот ты и попалась, моя дорогая Прима, - произнес мужчина, словно смеясь над ней. - Ахлис, - тихо ответила Прима, её тон был наполнен презрением.       Прима попыталась подняться, но Ахлис прижал её к земле, поставив ногу на её спину. Из её уст вырывался беззвучный всхлип боли. - Ну-ну, советую тебе последние силы потратить на информацию. - Убивай, я тебе ничего не скажу, — подавленным голосом ответила Прима. - Зачем такая самоотверженность? Если расскажешь, где скрыто сердце Лакринис, может, у тебя будет шанс вернуться к своему ребенку. У тебя дочь? - К счастью, сын. - К счастью? Разве ты никогда не мечтала о дочери? - Конечно, я хотела бы свою маленькую принцессу и помощницу, но зная, что она может стать анемэтч, я говорю «к счастью», что у меня нет дочери. - Не желаешь наследницу? - Не хочу страданий своему дитя. - Что ж, твое дело, - произнес он, отпустив свою ногу и наклонившись, чтобы схватить Приму за волосы. - Вернёмся к нашему делу. Где сердце Лакринис?! - Вы его не получите, — с холодной решимостью произнесла она, её глаза, утратившие прежний блеск, смотрели на него. Но в глубине этих бездн все же искрилась бледная тень странной надежды. - Рр, повторю последний раз. Где сердце Лакринис?! - Там, где оно будет полезнее всего!       Он усмехнулся, осознав, что её упорство не сломить обычными угрозами. Слова Примы резонировали в его уме, как издевательство. - Если ты откажешься говорить, ты только ухудшаешь свою судьбу. Я могу сделать твои последние мгновения более мучительными, чем ты можешь представить - произнес Ахлис с открытой злобой.       Прима закусила губу, стараясь сохранить спокойствие - Я не позволю вам заполучить сердце Лакринис. Даже если это означает мою смерть - шепнула она. - И новые анемэтч не позволять.       Ахлис прорычал, неумолимо припечатывав голову Примы к сырой земле. Отстранившись от её тела, он глубоко погрузил руку в карман и извлёк из него крошечный костяной свиток. Осторожно дунув в него, он воспроизвёл пронзительный и писклявый свист.      Услышав сигнал волки, взбешенные голодом, ринулись на Приму с нечеловеческой яростью истерзать её тело.       Прима закрыла глаза, зная, что время истекает. В её сознании мелькали образы прошлого — она вспомнила, как сердце Лакринис однажды светилось в её руках, как она ощущала его тепло, когда мир был ещё полон надежды. Но сейчас этот мир разваливался, и единственное, что оставалось, — грязь. Это был её конец. Ахлис, наблюдая за безжалостным представлением, почувствовал холодное спокойствие. На его лице появилась безумная улыбка.       «Хотя бы от этой заносы избавились», - мысленно произнесла Ахлис. Обернувшись, он увидел, как волки почти поглотили её тело. Сердце Ахлиса стучало в унисон с гулом зверей, а воздух наполнился зловещей аурой. - Дура - с усмешкой сказал Ахлис и растворился в тенях.