Vires in nexu

      Шумно.       Вокруг очень шумно.       Звона в ушах больше нет. Зато теперь Гермиона отчетливо слышит чужую ругань.       Ей даже кажется, что она находится в очередной раз с мамой на базаре, на который они часто ходили закупаться продуктами.       Там было много прилавков. Мама всегда торговалась, выбивая лучший товар. А потом давала пакеты Гермионе.       Грейнджер протягивает руку, чтобы взять, но ничего нет. Ни мамы, ни пакетов, ни прилавков.       Есть только куча Пожирателей смерти в одной большой спальне. Есть не споры на рынке, а только брань. Пожирателей. Сердце стучит где-то в горле.       Гермиона вскакивает, распахивая глаза. Лучи из окна освещают комнату.       Пожирательниц.       Много девушек в мантиях, судорожно копошащихся в спальне. Грейнджер хватает палочку под подушкой. Занимает стойку и направляет на них, переводя с одной на другую. Никто даже внимания на нее не обращает. Просто ругаются, волнуются и переговариваются. Гермиона думает, что это её шанс.       Может, она невидимая? Глупое предположение, но единственное объяснение такому поведению только…       Господи. Метка.       Она теперь одна из них. Они все. Гермиона опускает взгляд на левое предплечье. Смотрит на изящно свернувшуюся змею вокруг черепа. Такая знакомая. Грейнджер будто видит чужую руку. Ей вообще кажется, что все, что сейчас происходит не по-настоящему. Не так. Все — метка, спальня, пожирательницы.       Господибоже.       Это не сон. Это не рынок. Это все не должно было быть так. Орден нуждается в ней сейчас так сильно. Гермиона вновь смотрит на метку, ожидая что-нибудь почувствовать.       — Она будет двигаться, если ты опоздаешь, Грейнджер, — внезапно слышится от одной из них. Паркинсон. — А это ощущение не из самых приятных.       Гермиона хочет спросить. Любую. Громко. Как она обычно привыкла разговаривать с Джинни и Клэр. Открывает рот, но, осмотревшись, снова закрывает. Они никого здесь не знает. Она здесь чужая. Хочется сползти к полу от бессилия.       Боже.       Зачем она согласилась. Оставаться среди них. Оставив все Сопротивление без нее. Без всякого шанса.       Грейнджер сглатывает комок в горле, глубоко вдыхая. Она закрывает глаза, мысленно давая себе отсчет.       Ей говорили считать на японском до десяти, чтобы остыть. Клэр говорила. Пусть ее наставления не пройдут даром. Гермиона досчитывает, выдыхает и распахивает глаза.       Надо быть надежным солдатом. Надо быть гибким. Хорошо. Она это помнит. Со всех тренировок, проведенных в Ордене.       Она выжила. Значит, что-то еще должна сделать. Гермиона решает, что даст шанс Сопротивлению. Потому что теперь сможет орудовать информацией с другой стороны баррикады.       Вдох.       Господи, помоги.       Тогда сейчас не стоит выделяться. Просто делать то же, что и другие.       А это…утренний сбор. Грейнджер видит, что все кровати заправлены, кроме её. Она быстро накрывает постель и замечает, что остальные выходят.       Зачем идти в такую рань Пожирателям. Девушкам. Возможно, на какую-то вылазку. Судя по их тревожным шепоткам, это ежедневная рутина. Они идут по бесконечным коридорам какого-то Мэнора. Грейнджер пытается определить, кому он принадлежит.       Здесь много портретов мужчин. Светлые волосы. До плеч. Почти у всех. И когда они доходят до конца поворота, Гермиона узнаёт последний.       Длинные платиновые волосы. Трость. Люциус Малфой.       Боже.       С ней никто не разговаривает. Гермиона идет сама. Это поместье огромное. Широкие длинные коридоры. Высокие потолки. Множества дверей. Кажется, они идут в большой зал.       Здесь везде витает густая темная магия в воздухе. Грейнджер снова опускает взгляд на метку. Не двигается. Пока.       Где-то в одном из ближних холлов звенят часы.       Кажется, сейчас шесть. И сразу после этого слышится больной стон всех Пожирательниц. Гермиона даже задаться вопросом не успевает, когда чувствует это. Движение. Оно даже ощущается как склизкое ползание, которое буквально прорезает кожу.       До костей.       — Прибавь шагу, Грейнджер, — говорит Пожирательница, которая идет слева от нее.       Девушка с каре хватает Гермиону за локоть, выводя в другой коридор, ведущий в Главный зал. Стук их каблуков эхом отдается от стен. Они одни. Грейнджер это не нравится. Она вырывает руку, останавливаясь.       — Куда мы идем? — спрашивает Гермиона, складывая руки на груди. Ей уже не страшно. Теперь она с ними. Пожирательница с прямой осанкой медленно оборачивается. — Пэнси?       — Салазар, Грейнджер, — закатывает глаза. — Тебе хочется снова почувствовать вызов? — кивает на метку.       Что? Гермиона остается стоять, когда Пэнси подходит.       — Как давно ты одна из нас? — спрашивает, скучающе отводя взгляд к панорамному окну.       — Со вчера.       — Молодец, — она притворно радостно улыбается, подходя ближе. Вмиг серьезнеет. — Тогда ты должна, как новый член нашего скромного сообщества, представиться всем вышестоящим Пожирателям.       Еще раз, что? Гермионе даже смешок удается издать. Здесь никому доверять нельзя. Особенно в их логове. Ни одному этому гребаному монстру. Надеяться только на себя. Так ее учили. И то, что сейчас происходит довольно…подозрительно.       — И ты что, вызвалась меня сопроводить? — Грейнджер делает шаг назад. — Мы никогда не дружили в Хогвартсе, Пэн…— осекается. Сама не понимает, почему, когда Паркинсон резко вскидывает на нее взгляд черных глаз. — Паркинсон. Тебе незачем мне помогать. Ты всегда меня ненавидела.       Паркинсон выдерживает взгляд. Смотрит так, как будто хочет что-то увидеть. Она грустно улыбается, отступая назад.       — Можешь мне не верить. Я просто задолжала кое-кому. И здесь нет места твоей смерти, — Пэнси больше не поворачивается к Грейнджер. Она лишь разворачивается на каблуках. — А теперь идем.       Гермиона остается в своих размышлениях.       Это странно. Так быть не должно.       Они допрашивали пойманных в плен Пожирателей. Смотрели их воспоминания. Вполне возможно, что нашлись какие-то ущемленные и ненавидящие Пожиратели. Такие как Беллатриса, например. Но даже она больше не подходила к Грейнджер.       Они все слушаются своего хозяина. Никто не посмеет перечить ему. А он только вчера посвятил ее в свой закрытый клуб.       Гермиона вскидывает взгляд на Пэнси. Прямая осанка. Красивая линия челюсти. Глубокие черные глаза, когда она мельком смотрит на Грейнджер. Да. Гермиона точно должна пройти этот обряд посвящения. Ей придется стать такими же, как они ради своих. Ради Ордена. Ради ее любви. Ради того, чтобы ни он, ни кто-либо еще не страдал.       Они идут в очередной раз заворачивают за угол и выходят в широкий коридор с большими окнами. Разноцветные стекла и узоры играют на полу, когда разной формы листья деревьев на улице отбрасывают блики солнечных лучей.       Похоже на танец. Танец смерти. Учитывая такой явный контраст с тем, что происходит сейчас.       Гермиона бы любовалась прекрасным видом, открывавшимся из одного из запасных входов с распахнутыми двойными дверьми, если бы это было обычным днем. Хотя бы днем в Ордене.       Но сейчас это больше выглядит как насмешка. Словно показывая, насколько все относительно и ужасно, когда происходит здесь и сегодня. В поместье Малфоев среди этих чудовищных людей, которые носили метки.       Как и она.       Гермиона теперь тоже. Ей стоит привыкнуть.       По мере приближения к залу концентрация темной магии увеличивается. Грейнджер даже дышать стала глубже. Значит, он там.       Массивные двери открываются сами, когда они только к ним подошли. Внутри темно. Все Пожиратели, сидящие за длинным овальным столом, разом замолкают с их приходом. Они почти сливаются с обстановкой.       И выделяется только Темный Лорд. Он восседает на главном месте, на высоком кресле…или троне.       Боже. Его бледная кожа так блестит на фоне всего остального, что он кажется статуей.       — У нас гости, — шелестит глухим голосом Волдеморт. — Какой сюрприз, должно быть, — расплывается в тошнотворной улыбке.       Пожиратели вглядываются колючим взглядом в Гермиону. Осматривая каждую часть тела.       Кто-то смотрит с презрением. Кто-то сально улыбается. Кто-то демонстративно отворачивается, как Белла. Грейнджер узнает среди них немногих. Только довольно активных. Таких, как Яксли, Люциус Малфой, брат и сестра Кэрроу, Крэбб-старший, Макнейр, Мальсибер. Остальных Гермиона не знает. Но эти остальные знают ее. Смотрят, смотрят, разглядывают.       Ей кажется, что скоро они выжгут дыру на ней. Поэтому она лишь выше поднимает подбородок, выдерживая каждый взгляд.       — Это…это грязнокровка, мой хо…хозяин, — встает и указывает на нее пальцем Петтигрю.       Грейнджер бросает на него взгляд. Его сутулая осанка и скрюченные конечности еле намекали на то, что он человек. Он — крыса. Гермиона даже его заметить не успела. Он сидел в углу зала.       — Замолчи, Петтигрю, — шипит Волдеморт и выжидающе смотрит на Пэнси.       — Мой Лорд, я привела Грязнокровку, а теперь и вашего нового последователя, по вашему приказанию, — прокашлявшись, говорит Паркинсон.       Ее голос до ужаса отличается от того, каким она говорила с Гермионой. Каждое слово жесткое. Четко выверенное. Холодное.       По залу пробегается гул шепотков. Волдеморт довольно лыбится, получая нужную реакцию. Дает им всем полную свободу в действиях. И они постепенно с шепота поднимаются до переговоров.       — Мой Лорд, — выкрикивает один из них. — Она же грязнокровка! Мы не можем позволить ей сражаться вместе с нами.       — Нет, не может быть, — протягивает Яксли. — Она просто не может оказаться среди нас. В этом, должно быть, какой-то подвох, мой Лорд? — он смотрит на своего хозяина так, будто итак уже обо всем давно знает.       Темный Лорда загадочно улыбается, явно наслаждаясь атмосферой.       Ему весело. Боже.       Проходит мгновение, прежде чем кто-то сверху издает болезненный стон. Гермиона сразу же бросает глаза вверх и видит подвешенное в воздухе тело. Оно выгнуто неестественно, голова откинута назад, белки глаз на выкате.       Темный лорд лишь небрежно отмахивает палочкой, после чего звуки прекращаются. Кажется, никто не обращает внимания на эти звуки, явно увлекаясь Грейнджер. Только несколько из молодых Пожирателей едва заметно передергиваются.       — Пусть покажет метку, — шипит сестра Кэрроу. — Как вообще она смеет появиться здесь с таким заявлением, когда долж…       — Верно, ведь…       Яксли и Кэрроу одновременно замолкают, когда Грейнджер поднимает рукав мантии на предплечье. Ее сердце стучит в висках. А во рту поселилась пустыня. Тишина в зале звенящая. Оглушающая. Гермионе не страшно. Это ведь Темный Лорд захотел ее взять к себе. Она просто волнуется. Это просто знакомство с новой компанией. Это ради Ордена.       — Вот вы и убедились, — тянет Волдеморт. — Вы, наверное, удивлены, не так ли? — пробегается по каждому шокированному лицу. — Ну же, не стесняйтесь. Задавайте вопросы. Вам всем должно быть интересно, почему я так поступил.       Теперь он смотрит на Гермиону. Сузив глаза и слегка наклонив голову. Грейнджер чувствует толчки в голову.       Господи. Он снова это делает. Ей уже не больно. Только сейчас ей пора поднимать щиты. Спрятать свои мысли подальше.       И так она и делает. Мысленно представляет, как сознание покрывается каменной корой. Достаточной хрупкой, чтобы удержать хоть что-то от него.       Адреналин в крови поднимается все выше, заставляя жилу на шее бешено пульсировать. Волдеморт уже пробивает защиту, когда один Пожиратель задает вопрос.       Господибоже.       Спасибо.       — Но…почему, мой Лорд? — еле размыкая челюсти спрашивает Люциус. Он говорит еле слышно, но в такой тишине этого достаточно, чтобы услышать. — Разве ваши идеи не заключаются в очищении мира от грязной крови? — смотрит на Гермиону с отвращением.       — Ты прав, Люциус, — доносится шепот Волдеморта, отражаясь от стен. — Я не изменяю своим идеям. Это действительно так. Эта Грязнокровка, как и все остальные, является моим подопытным. Только она самый важный подопытный. И самый интересный…       — Мой Лорд, ведь…       — Помолчи, Яксли, я не закончил, — перебивает он. От его тона Гермиону внутренне передергивает.       Она пошатывается, когда ее локоть встречает рука Пэнси. Грейнджер бросает удивленный взгляд на локоть, когда ее кисть соскальзывает обратно.       — Итак, эта Грязнокровка нужна нам. Мы получили от нее, все, что хотели. Но на это ушло слишком много времени. Я мог бы позволить ей уйти из мира живых. Однако зачем выбрасывать вещь напрасно, когда из нее можно выжать еще больше пользы? Когда можно медленно искусно ломать…       После его слов по залу снова проносится волна шепота. Почти все Пожиратели дружно закивали головами. До Гермионы доносится противные смешки злорадно ухмыляющихся Пожирательниц.       Пэнси не издает и звука. Даже кажется, что ее нет. Но Грейнджер ощущает ее дыхание. Паркинсон стоит сзади. Там же, где и была.       Но почему-то ближе.       — Поэтому теперь Грязнокровка будет проходить полное обучение для всех Пожирательниц, чтобы наконец открыть нам путь туда, куда мы не можем пробраться так долго.       Жарко. Ей очень жарко.       Гермиона не понимает, что именно на нее так влияет. Высокая концентрация темной магии или всего происходящего. Но она заметила, что ее дыхание учащается. Капелька пота падает с виска на ключицу.       Это плохой знак.       — Грязнокровка откроет нам вход в лагерь, — торжественно заявляет Волдеморт.       Все Пожиратели радостно загудели, восхваляя своего хозяина. А сердце у Грейнджер упало.       Боже, нет. Сколько она пробыла в камере? Сколько времени им потребовалось, чтобы догадаться? Грудная клетка грозит разорваться от агрессивного набата в ребрах.       Они знают. Они знают, они знают.       Гермиона пытается понять, почему потолок медленно отдаляется. Она только слышит последнее, что говорит Темный Лорд.       — Поэтому ее нужно как следует обучить, чтобы она не завалила операцию. А теперь идите.       Грейнджер все больше отдаляется от потолка. Ноги ватные. Ей кажется, что совсем скоро произойдет долгожданная встреча с полом, когда ее уши прорезает крик. Собственный крик. Левую руку жжет. Змея выжигает на коже свои отметины. Вонзает ядовитые клыки в плоть.       — Темный Лорд велел убраться! — сквозь шум в ушах слышится голос Беллатрисы.       Чьи-то руки подхватывают Гермиону. И единственное, что она успевает услышать — как пленный наконец сдается и еле слышно шепчет одно имя.       Рольф Саламандр.       Ее выводят в коридор, где она судорожно хватает ртом воздух. Она будто не дышала. Сердце постепенно успокаивается. Грейнджер мельком бросает взгляд на Пэнси, когда та смотрит на нее с беспокойством. Искренним.       Тошнота подкатывает к горлу. Гермиона жадно хватает ртом кислород, наклонившись вперед в попытке унять позывы. Вся густая темная магия, витавшая вокруг нее все время, что она пробыла среди них, улетучивается вместе с хлопком закрывшихся дверей. Дышать легче. Ее плечи судорожно поднимаются и опускаются, восстанавливая дыхание.       Пэнси молчит. Выражение ее лица снова приобрело небрежный и скучающий вид.       — Что теперь? — через отдышку спрашивает Гермиона.       Паркинсон быстро смеряет взглядом Грейнджер. Поворачивается с идеально ровной спиной к ней.       — Идти на тренировку для Пожирательниц. ***       Сердце Гермионы бьется быстрее чем у любого птенца. Такого количества выброса адреналина Грейнджер еще не испытывала. Особенно когда ее одолевало смутное предчувствие в виде тошнотворно приторного запаха духов.       По пути обратно свет сквозь окна бил сильнее. Еще больше насмехаясь. Гермиона старается не думать об этом. О том, что придется снова и снова переживать в этом логове Пожирателей.       Когда они минуют последнее распахнутое окно, Грейнджер замечает посаженную витиеватую аллею, усаженную розами. Больше всего выделяются среди них только глубокого малинового цвета порода роз.       Они кричат. Заявляют о себе. Алые, как кровь. Алые, как все вспышки боли во времена сеансов легилеменции в ее заточения. Алые, как цвет Гриффиндора. Алые, как глаза того, чьей смерти Гермиона жаждала больше всего. Грейнджер решает, что этот цвет отныне будет ее целью и мотивацией…       Она проводит рукой по правой стороне макушки вниз.       …В дополнение к волосам.       Поэтому, проходя мимо и заворачивая за угол, она не отрывала глаз от них пока из виду не пропал последний цветок.       У Гермионы даже шея ноет, когда она поворачивает голову обратно и неожиданно врезается в массивную черную стену.       Грейнджер ожидает хруста в носу, но осознает, что только что клюнула в какого-то Пожирателя, идущего навстречу. Она медленно поднимает глаза, попутно отсчитывая шаги назад, пока не упирается спиной в соседнюю стену.       Массивная черная форма Генерала Пожирателей, которая очень хорошо подчеркивает этот размах плеч. Холодный прищуренный взгляд цвета ледяного айсберга. Такого же цвета волосы. Ухмылка в отвращении.       Гермиона резко отшатывается, сильнее врезаясь в каменную плиту. Сердце стучит где-то в горле. Самый ненавистный человек, виновный в бесчисленном количестве смертей, стоит сейчас перед ней.       Вдох. Боже. Судорожный выдох.       А дальше все идет автоматически. Гермиона тянется за палочкой за пазуху, попутно проводя ладонью по левому бедру. Чувствует жадно ловящий это движение взгляд серых глаз. Сама не знает, зачем это делает. Так же интуитивно, наверное.       Вот только тогда Гермиона с ужасом обнаруживает свою палочку в его руках.       Драко лениво осматривает палочку, неодобрительно цокнув.       Грейнджер хочет что-то сказать, вот только во рту поселилась пустыня. Она открывает рот, но снова закрывает. То, что она чувствует не может быть страхом. Это должно было быть предвкушением возмездия. Мести, которой она питалась все это время. Гермиона долго думала, как именно она сможет отомстить за всех. Возможно, ценой собственной жизни. Но она покончит с ним.       Однако сейчас…встретиться вот так лицом к лицу. Точнее, врезаться в его грудь, лишиться палочки в считанные секунды… Гермиона к своему нежеланию признавать чувствует страх.       Это не должно было быть так. Не когда он одним движением завладел ее палочкой.       Малфой ничего не делает. Стоит, сложив руки на груди и наблюдая. Его пальцы в кожаных перчатках постукивают по ее палочке.       Ничего не происходит, но Грейнджер все равно испытывает ощущение тревоги. Часто дышит. Неосознанно прижимается к стене, но тем не менее держит голову прямо. Драко даже усмехается.       — Полагаю, — тянет он, — надо извиниться перед своим Генералом.       Страх в сердце Гермионы на мгновение уступает место ярости и ненависти. Теперь она смотрит с вызовом. Цепляется за это ощущение, чтобы не оставаться застигнутой врасплох. Черпает оттуда силу.       — К великому сожалению, сэр, вы еще не являетесь моим Генералом, — преодолев наконец желание слиться с плитой, Грейнджер ступает медленно вперед. — Я на испытательном сроке новоиспеченных Пожирательниц. Так что у меня нет необходимостью называть вас именно так, — презрительный взгляд. Язвительный тон.       У самой только быстрее сердце бьется. От осознания, как много она себе позволяет. Но Гермиона виду не подает. Держится твердо. Сама не знает, откуда у нее такая самоуверенность. Из-за адреналина, выплеснувшегося перед ним, наверное.       Краем глаза она замечает приближение Пэнси. Та кажется, не заметила отсутствия Гермионы. Она быстро шагает к Грейнджер.       — Какое удовольствие знать, что ты надолго не задержишься у нас, — презрительно бросает Малфой.       И Гермиона может поклясться, что видела мимолетный отлив красного в его зрачках. Уголок его губ медленно поднимается вверх в ледяной ухмылке. Лицо остается отстраненным и холодным.       Вот с такой ухмылкой она его запомнила. Убивающего целое население деревень в Европе, когда они сталкивались там.       Ее отшатывает назад, когда Пэнси настигает ее. Она кивает Малфою в знак почтения и хватает Грейнджер за локоть.       — Генерал, нам нужно немедленно пойти на подготовительные занятия.       — Верно, — кивает он, глядя на палочку. — Потому что здесь не остаются легко обезоруживаемые Пожиратели.       Драко медленно поднимает глаза, и Грейнджер выдерживает его тяжелый взгляд. Чувствуется, как воздух вокруг него пропитан темной магией. Он играет с ее палочкой в руках.       Гермиона не отрывает взгляда от его рук, когда Малфой это делает. Еле двигает пальцами, превращая палочку в черную пыль, летящую к ней. А затем превращающуюся обратно, заставляя ее оказаться в ее руке.       Ее вена на шее отчетливо пульсирует. Она перебрасывает палочку с одной руки в другую, все еще не веря. Грейнджер ожидала, что он уничтожит ее. Или отбросит куда-то. Вместо этого Малфой достаточно бережно вернул палочку обратно.       Господи. Какая бережность. У Гермионы должно быть разум давно повернулся, пока она прибывала здесь со времен своего заточения.       Точно. Она совершенно точно скоро сойдет тут с ними с ума.       Грейнджер поднимает глаза и спотыкается о колючую пару его прищуренных глаз, внимательно наблюдающих за ней. Трудно определить, что они выражают. За его маской безразличия этого не понять. Догадываться только.       — Идите, — так же отстраненно бросает Малфой, когда Гермиону разворачивают.       Учащенный пульс. Сухость во рту. И отвратительный осадок ненависти и ярости.       Пэнси ведет Грейнджер за локоть. Она явственно чувствует гнев Паркинсон сквозь ее нервные шаги.       — Грейнджер, — тяжело вздыхает она. — Ты можешь хотя бы на немного оставить свою задницу без приключений?       Гермиона несколько раз моргает.       — О чем ты говоришь?       — О, ну только не говори мне, что ты не знаешь, что только что говорила с…       Грейнджер смотрит на Пэнси склонив голову в сторону.       — Я знаю, кто такой Малфой. Генерал, как он сказал, — глаза Паркинсон расширяются, когда Гермиона продолжает. — Я и так знала, кто он. Я не настолько все забыла, — складывает руки на груди.       — Тогда какого хрена ты это сделала?       Гермиона хотела ответить, но Паркинсон остановилась. Грейнджер вопросительно смотрит на Пожирательницу. Пэнси глубоко вздыхает и поднимает глаза на Грейнджер.       — Сейчас твое положение здесь очень шаткое. Ты не можешь просто прийти сюда и быть самой умной. Это не Хогвартс, — она разворачивается всем телом к Гермионе. — Здесь каждый борется за свое место в строю. Каждый сам за себя. Никому нельзя доверять.       Грейнджер смотрит на нее с большим удивлением.       Чтоб Паркинсон помогала ей? Она, наверное, сделала в этой жизни что-то очень хорошее…или плохое.       — Я услышала тебя, — произносит Гермиона. — И … ты хочешь, чтобы я доверяла тебе?       Пэнси хищно улыбается, как истинная слизеринка.       — Решать тебе. В любом случае, — добавляет она серьезным тоном, — я уже говорила о моем долге.       Мозг Гермионы теперь делает самое лучшее, на что способен. Энергично обрабатывает информацию.       Они в полном молчании доходят до высоких кованых дверей. Паркинсон оставляет ее там, напоминая о своих словах.       Грейнджер глубоко вздыхает. Настраивается. Приторный запах духов усиливается со скрипом открывающихся дверей.       И Гермиона застывает. Ноги превращаются в раскаленный свинец, когда она видит ее. Розовые туфли. Малиновая накидка. Пурпурная юбка. Отвратительно доброжелательная улыбка. Долорес Амбридж.       Весь зал наполнен ее ароматом сладких душных духов. И Грейнджер стоит на месте не от страха. От шока.       Она оглядывает помещение. Несколько десятков девушек, расставленных в шеренги, одеты в черные мантии в то время, как мантия Амбридж выкрикивала из общей картины розовым пятном. На поясе каждой весят серебристые маски.       У них всех она должна быть? А Гермионе должны были дать?       По залу пробегается тревожный шепот новоиспеченных Пожирательниц. Кажется, Амбридж здесь местный профессор.       Теперь ей стали понятны утренние копошения и торопливые сборы. Грейнджер вскидывает глаза на Амбридж, пока та терпеливо ждала ее взгляда.       — Доброе утро, — вежливо улыбается она, аккуратно сложив руки перед собой.       От ее тона Гермиону чуть не стошнило. Она очень вовремя смачно отправляет содержимое желудка обратно.       — Полагаю, вы мисс…— она нервно хихикает, демонстративно окидывая ее взглядом с ног до головы, — Грейнджер.       Рой женских шепотков становится громче. Амбридж все так же натянуто приторно улыбается. А когда шум становится сильнее, она притоптывает маленькой ножкой, гневно осматривая остальных.       И все разом замолкают.       — Она самая, — не отрывая взгляда от нее спокойно говорит Грейнджер.       Глаза Амбридж выпучиваются на мгновение прежде, чем она снова натягивает улыбку, обнажая акульи зубы.       — Что ж, добро пожаловать, моя дорогая, — она проводит рукой в приглашающем жесте.       Гермиона делает шаг в сторону общей шеренги. Девушки перед ней судорожно двигаются, оставив ей место только в переднем строю.       Господи.       Грейнджер уже идет в строй, когда ее окликает Амбридж.       — Ах, мисс Грейнджер, — с поддельным вздохом тянет она. — Подождите, вы ведь…опоздали.       Гермиона выгибает бровь. Что эта женщина несет. Боже.       — Меня вызвали на инициацию, — ровно отвечает Грейнджер.       — Это правда. Вот только вы должны были предупредить нас о вашей задержки через кого-то, — она с интересом оглядывает собственную палочку. — Чего вы, к сожалению…не сделали, — пожимает плечами, невинно вздыхая.       Ярость в венах Гермиона начинает кипеть.       — Я не могла об этом знать, профессор…       — Но-но-но, — перебивает Амбридж. — Я не приму никаких оправданий. Вы уже учились на моем курсе, мисс Грейнджер, — холодно храбриться она. — Вы прекрасно осведомлены о моих правилах преподавания.       Она проходит вдоль всей шеренги, аккуратно ступая по линии плитки пола.       — Вы ведь все об этом знаете, не так ли?       Большинство девушек протягивает дружное «Да, профессор».       — Профессор, мне не сказали…       — Когда ученик хочет что-то сказать, он поднимает руку, — резко развернувшись, нервно бормочет она.       Гермиона глубоко дышит. Невольно вспоминает, как это было в Хогвартсе. Ей хочется снова отправить ее к кентаврам.       Амбридж смеривает ее взглядом полным отвращения. Натянуто улыбается, сложив руки на груди, и склоняет голову набок.       — С вами мы разберемся, мисс Грейнджер, — хихикнув, отворачивается и идет вдоль передней шеренги.       Проходит некоторое время, прежде чем Амбридж разделяла всех девушек по парам для тренировочной атаки.       Слышатся женские восклики и возгласы, когда проносятся различных цветов проклятия.       Грейнджер даже видит несколько красных вспышек. Господи. Они используют Непростительные. Естественно. Среди девушек есть те, которые атакуют ими так безумно, что каждая из них напоминает Гермионе Беллатрису. Они все.       И Гермионе становится интересно, они становятся или являются такими с рождения.       Эхо отражается от стен. Вспышки освещают зал. А Амбридж медленно, качаясь из стороны в сторону, проходит мимо каждой пары, которую только что сформировала.       Все это невольно напоминает Гермионе об Отряде Дамблдора. Все тренируются. Зал почти такой же большой. Вот только с Гарри они не обучались на людях. Это были безобидные заклинания. В основном только Защита. Потому что Амбридж не обучала их должным образом. Одна лишь теория, одобренная Министерством.       При мысли об этом Гермиона содрогается. Это был такой ужасный и одновременно прекрасный год. Было очень весело ненавидеть ее вместе. А особенно волнительно было нарушать правила. Идти против того, что выпускала эта карга. Гермиона бы даже не подумала, насколько это может оказаться интересным. Но так они все сблизились.       Весь Отряд. Под руководством Гарри они все стали семьей. Семьей, которой больше нет у Грейнджер. Никакой. Она одна.       И теперь, видя, как Амбридж занимается тренировкой девушек Пожирательниц, Гермионе даже становится смешно. Как все может поменяться.       Амбридж приближается в сторону последней шеренги, в которой стоит Гермиона. Только сейчас она замечает, что та расставляет их в соответствии с ненавистью к друг другу. Эти девушки агрессивно бросаются проклятьями. А когда она настигает такую миниатюрную девушку, слышится ее мольба.       — Нет, пожалуйста, — шепчет она. — Я не хочу никого проклинать. Пожалуйста…       Амбридж смотрит на нее холодным взглядом, смотря той прямо в глаза. Эта девушка съеживается еще сильнее, из-за чего кажется ниже нее.       Несколько других девушек оглядываются на них, прервав свою дуэль. Гермиона замечает их из-за резкого прекращения бликов цветов. И они смотрят…с надеждой.       Большинство из них кажутся такими же молодыми, как и эта девушка. Невинные такие. Неиспорченные темной магией. Возможно, они попали сюда так же, как и Грейнджер. Скорее всего, их вынудили даже способом похуже, чем ее собственный. Учитывая их различную национальную принадлежность, которую захватила армия Волдеморта.       — Ты должна это сделать, моя дорогая, — тошнотворно улыбаясь, говорит Амбридж. — Ты ведь чистокровная, это твой долг, — сводит брови вместе, заглядывая в глаза, когда девушка отворачивается.       Слышится всхлип, а затем звонкая хлесткая пощечина отражается от стен. Девушка падает на колени, судорожно трясясь.       Амбридж вскидывает глаза на остановившихся Пожирательниц, когда они снова возобновляют дуэль.       — Ты должна очистить мир от этих грязнокровок, — бросает ненавидящий взгляд на Грейнджер и снова смотрит вниз. — Темный Лорд взял вас всех под свое крыло, и вы должны отплатить ему за эту возможность.       Ее глаза выпучены и расширены. Маленькая ножка топает возле девушки. И в этот момент Грейнджер видит в ней схожесть с Беллатрисой. Только более истеричная и поддельно сдержанная версия. Беллатриса в этом плане остается верной своим эмоциям.       — Ты все еще отказываешься? — невинно состроив брови домиком, спрашивает она.       Девушка смотрит на Амбридж снизу вверх и кивает.       — Круцио!       Грейнджер чувствует, как резко ускоряется ее сердце. Крики смешиваются со звуком каждой дуэли. Кажется, никто этого и не замечает. Только несколько девушек, которые еще не состоят в паре, смотрят с нескрываемым страхом на лице.       Гермиона отворачивается. За последние два дня она уже насмотрелась пыток. Она опускает взгляд в пол, когда замечает собственные дрожащие руки. Тремор стал ее сопровождать еще со времен ее пыток после ритуала. И Грейнджер обнимает себя, в попытке унять дрожь, как делала это всегда.       Возможно, Амбридж не умеет преподавать Защиту от темных искусств, но в этом деле она чуть ли не лучшая после Беллатрисы. Потому что она и есть Темное искусство. Проклятие. Возможно, именно поэтому Волдеморт поручил ей тренировать Пожирательниц. Тогда это имеет смысл.       Боже.       Гермиона вздыхает.       Она это делает, потому что у нее есть цель. Она найдет способ спасти Орден. Все Сопротивление.       Амбридж опускает палочку, проходит мимо девушки и ее напарницы и продолжает распределение. Гермиону на удивление распределяют в пару с одной из стоящих рядом Пожирательниц.       Грейнджер сбита с толку. Она не ожидала, что ее поставят в пару с одной из тех девушек. Последние слова Амбридж напрягли Гермиону. Это не может быть так просто.       Гермиона выгибает бровь, глядя на Амбридж. Та просто проходит мимо, ведя себя так же, как с остальными. ***       В течение всей тренировки Грейнджер отбивает атаки своей напарницы. Та не бросается проклятиями так яростно, как другие. Для Гермионы это не сложно. Она бросается только проклятиями обездвиживания, связывания, отвлечения внимания, подвески вверх ногами.       Амбридж несколько раз подходит, рекомендуя ее напарнице бросать Непростительное и испытывать желание причинить вред сильнее. Кажется, та девушка недостаточно опытна. И Гермионе приходится лишь усиливать защиту.       Тренировка подходит к концу. Все расходятся. Грейнджер чувствует пристальный взгляд. Оборачивается. Ищет глазами, пока не натыкается на холодные выпученные глаза Амбридж. Она предупреждающе скалится, склонив голову набок.       Гермиона выдерживает взгляд, чувствуя насколько быстро ускоряется ее сердце. В этом взгляде она видит неозвученное обещание. Угрозу. Грейнджер прищуривается на мгновение, когда до нее доходит.       Она может поспорить, как только что увидела в ее зрачках промелькнувшего Кентавра. То есть не одного. Табун Кентавров.       Господи.       Амбридж не забыла. Ну конечно. Кто может забыть, как его однажды бросили в руки ненавистных и опасных существ. Зато Грейнджер ни разу не жалеет об этом. Она бы сделала это снова.       Что ж. Понятно. Кое-что планируется для Гермионы.       Амбридж крепко улыбается и, развернувшись, уходит.       Гермиона выдыхает так, словно была все это время под водой. Покидает зал, наслаждаясь тем, как медленно стекает с ее плеч темная магия. Кажется, словно все поместье пронизано такой давящей атмосферой. Кроме некоторых коридоров, выходящих в сад.       Грейнджер глубоко вдыхает, пока идет вдоль открытых нараспашку окон с видом на цветущие клумбы. Позволяет себе не думать сейчас об этом.       Какая разница в том, что может сделать Амбридж? В любом случае, Гермиона нужна Темному Лорду. Грейнджер планирует воспользоваться этим.       Так она и идет в своих размышлениях, наслаждаясь прекрасными ароматами. Наполняет легкие этим запахом, пока идет во внутренний двор.       Пэнси сказала, что будет ждать ее там. Не похоже, чтобы они вдруг стали подругами. Но и не похоже, что Пэнси желает ей чего-то плохого. Так или иначе Грейнджер нужна хоть какая-то информация.       Гермионе прежде надо взять свою маску из комнаты. Хорошо, Амбридж не завела ничего про ее отсутствие. Слишком занята была планом своих наказаний.       У всех была маска на занятии. И Паркинсон ей напомнила, что они должны быть всегда под рукой, когда проводила до дверей.       Проводила, потому что должна кому-то.       Бред.       Кто может быть настолько важным ей, чтобы она испытывала чувство долга.       Грейнджер идет по коридору, вспоминает дорогу. Пытается, то есть. Потому что сложно запоминать хоть что-то, когда вдруг надо идти на встречу с самым сильным и жестоким волшебником всех времен.       Она доходит до очередного лестничного пролета, когда понимает, что не знает, куда идти. Стены везде одинаковые, проходы. Здесь даже окон нет.       Гермиона огибает дугообразный вырез в полу, отмечая невероятный вид сверху на цветущий сад. Дальше минует проход на балкон, за которым, переливаясь на свету, шумел фонтан. Здесь красиво.       Невероятно красиво. Ей самой хотелось бы жить здесь. С таким видом. Вряд ли в Малфой Мэноре.       От одного только названия поместья Грейнджер водит плечом, сбрасывая с себя звучание фамилии.       Ее кровь снова наполняется гневом и ненавистью. Она живет в доме своего врага. И она продолжит кормить себя этим чувством, чтобы не переставать видеть цель. Видеть землю в этом бескрайнем океане. Видеть другую сторону пропасти, пересекая раскинувшуюся на ее пути бездну.       Убить. Убить. Убить.       Гермиона не убийца. Но сейчас готова стать безумным маньяком ради этого.       Мысли Грейнджер сменяются какой-то ностальгией, когда она проходит мимо очередной комнаты.       Этот запах. Она не помнит, о чем именно он ей напоминает. Сложно подобрать слово. Но если уж говорить, то это скорее…дом.       От этой комнаты пахнет домом. Смесь мускатного ореха и шоколада. Невольно Гермиона вспоминает ее любимые пряности, которые ела дома у родителей. Горячий шоколад и ореховые конфеты.       Прикрыв веки, она снова вдыхает. И ощущает кое-что еще. Что-то особенное в этом запахе. Ель. Хвоя, наверное.       Грейнджер решает заглянуть в эту комнату.       Совсем ненадолго.       Потому что не может устоять. Ей нужно знать, что в этом доме нет ничего, что заставило ее так почувствовать. Она все равно сожжет это чертово поместье.       Ручка поддается легко. Дверь с легким скрипом отворяется, и запах усиливается. Комната обставлена сдержанно. Плотные глубокого синего цвета шторы. Рабочий стол в викторианском стиле. На нем под стеклянным куполом хвойная ветвь. Несколько кресел. Еще одна дверь. Гермиона решает, в ванную. Широкая кровать с черным постельным бельем. Одеяло смято.       Дует легкий ветерок с балкона, развевая тюль. Гермиона вдыхает. Шторы трепещут, открывая вид на кресло за панорамными окнами.       Грейнджер присматривается за очередным порывом ветра и замирает.       Кресло, на спинку которого закинута платиновая макушка.       Господи.       Она стоит в его комнате, разглядывая все подряд, когда он здесь. Сердце забивается быстрее. Гермионе хочется уйти. Малфой ведь не заметил?       Гермиона не шевелится и не дышит, наблюдая за ним. Малфой не двигается. Кажется, спит даже.       Грейнджер отсчитывает мысленно до десяти на японском. Сглатывает, прогоняя волнение.       При возможности обнаружения солдат должен незаметно покинуть территорию угрозы. Покинуть, вадав себе короткое время на моральную подготовку. Потому что незачем браться за то, что не способен делать твердой рукой.       Вот и Гермиона твердо намеревается развернуться и уйти. Она уже так и делает, когда ее осеняет.       Это ли не шанс? Когда вот он. Здесь, перед ней. На блюдечке преподнесенный. Малфой спит. А Грейнджер столько мечтала об этом.       Гермиона накладывает оглушающее на ноги, крадется. Заходит на балкон. Запах ореха ударяет ей в нос.       Малфой так пахнет. Грейнджер сейчас это понимает. Вся его комната пропитана им. Тем, что ей кажется домом.       Он спит. Закинув ноги на перила и откинув голову. Спит так спокойно. Его грудь мерно поднимается и опускается. Веки плотно прикрыты.       Его лицо такое безмятежное, что просто сложно поверить. Вот он, убийца и генерал Пожирателей смерти. Самый жестокий и безжалостный. Тот, кто убил бесчисленное количество людей. Тот, кто рушил чужие жизни. Ее жизнь.       Черная рубашка на нем почти полностью расстенута. Видна его бледная грудь и подкаченные широкие плечи. Пресс и… кровь.       Гермиона опускает взгляд ниже. Его живот почти наполовину вспорот и кровоточит. Малфой уже давно должен был умереть от потери крови. Если он так и останется в таком состоянии, то совсем скоро так и случится.       Так было бы лучше. Просто подождать.       Но ей совсем не хочется ждать. Она хочет сделать это сама. Чтоб наверняка.       Гермиона наклоняется. Ей хочется, чтобы эта грудь перестала подниматься. Чтобы опустилась и замерла. Навсегда. Так Грейнджер избавила бы всех от него. Спасла еще множество жизней.       Его веки трепещут, дыхание учащается.       Грейнджер вскидывает палочку.       Сейчас. Она вырисовывает руну, набрав воздух в легкие. Собирается произнести убивающее. А дальше все происходит быстро.       Рывок.       Удар спиной о кресло.