per aspera ad astra

      Сонхва не хотел более тратить время впустую и потянул Минги на прогулку. Они обошли рыночную площадь, где был установлен деревянный подиум. Артисты играли какую-то пьесу, заставляя зрителей то охать от удивления, то смеяться до слёз в глазах.       — Это сказка о принцессе, которая сбежала от своего жениха, чтобы выйти замуж за пирата, — усмехнулся Минги, наблюдая, как девушка в перьевой маске сидит на коленях перед импровизированной статуей Истиннолунного и молится.       — Кто захочет выйти замуж за пирата? — Сонхва небрежно фыркнул.       — Согласна, — неожиданно вторил ему женский голос откуда-то слева. Вздрогнув, герцог обернулся и наткнулся глазами на скрюченную старушку, что сидела в деревянной коляске и угрюмо смотрела представление. — Пираты - неблагородные создания. Топят корабли и убивают без разбору. То ли дело герцоги, принцы и цари.       Сонхва её уже не слышал, увлекая Минги подальше от сцены.       — Ну, в чём-то она права, — стражник завернул в переулок, чтобы дать компании детей в сопровождении огромной собаки беспрепятственно пройти. — Какая девушка захочет выйти замуж за морского разбойника?       — А как же великие чувства? — засмеялся герцог. — Впрочем, я того же мнения. Мне и мужа в лице царя хватает.       Они проползли между домами и вышли к набережной. Ограждение к озеру было украшено красными бантами - в цвет царской семьи. Несколько лодочек и один приличных размеров парусник мерно покачивались на воде. Старичок в колпаке, похожем на шляпу ведьмы, маршировал по причалу и проверял крепость тросов, которыми судна были привязаны к пирсу. Так же вокруг было расставлено несколько столиков, за которыми сидели и разговаривали люди. Сонхва понял, что здесь располагается отель, куда заселяются прибывающие в Юмей по воде путешественники или торговцы. Отсюда действительно было рукой подать до торговой улицы и совсем рядом находилось здание центрального управления.       — Надо же, — пробормотал себе под нос Минги и в ответ на вопросительный взгляд неловко почесал затылок. — Уже столько лет не видел гадалок. Мне казалось, сейчас их довольно сложно найти на улицах, учитывая влияние Собора и мудрецов.       Сонхва проследил за направлением его взгляда и обнаружил палатку с сидящей за круглым столиком девушкой. Она была молода, с вьющимися белокурыми волосами и рассыпанными под глазами яркими блёстками. На столешнице перед ней стояли какая-то чаша и разложенные карты.       — Таро и гидромантия, — задумчиво протянул герцог и понимающе фыркнул: он немало литературы изучил, чтобы максимально точно восстановить старинную книгу с уроками обучения гаданию по воде. Тогда это казалось очень интересным, но сейчас вызывало лишь скептичный хмык. — И насколько точны их предсказания?       — Никогда не интересовался, но мудрецы называют их уличными шарлатанами и нарекают их способы оскорбительными для истинных чтецов звёзд.       — Мне даже интересно узнать, увидит ли она во мне по своим картам и кольцам на воде мужа царя, — хихикнул Сонхва.       Минги склонил голову.       — Господин, рискну предположить, что вы переборщили с алкоголем, иначе откуда у вас такие смелые мысли?       — Да ладно тебе, — насмешливо подпихнул герцог его в плечо своим.       — Юные господа, не хотите узнать свою судьбу?       Зазывающий голос гадалки прорвался через шум озёрной воды, что волнами поднималась из-за сильного ветра, и разговоры на причале. Тело Сонхва сковал странный холод, когда он встретился взглядами с девушкой. Казалось, она могла видеть его лицо даже через слой маски. Сглотнув скопившуюся во рту слюну, он в нерешительности переглянулся с Минги. Стражник пожал плечами и сделал первый шаг к палатке. Лицо гадалки тут же преобразилось, сделалось нежным и почти влюбленным.       — У вас такая тёплая аура, — улыбнулась она севшему на свободный стул напротив столика Минги.       — Спасибо, — несколько вопросительно отозвался он и благодарно кивнул.       Сонхва остановился за его спиной, наблюдая, как руки девушки тасуют карты, а затем раскладывают их одним движением в длинную полосу на столе. Гадалка попросила Минги выбрать три карты из колоды, а сама подвинула к себе чашу и заглянула в неё, точно пользовалась водной поверхностью как зеркалом. Стражник некоторое время колебался, а затем-таки выбрал себе три карты, оставив те лежать рубашками вверх.       — У вас тяжёлая судьба, — вздохнула девушка и притянула их к себе, но не переворачивала, предпочитая вместо этого водить пальцем по идеально ровным уголкам. — Много боли постигло вас в детстве, и тяжёлая цепь долга и обязательств по сей день тянется за вами.       Сонхва нахмурился и скрестил руки на груди. Гадалка даже не посмотрела на выбранные Минги карты, а уже что-то вещала глубоким, мечтательным тоном, при этом взгляд её неудержимо обращался к чаше с водой.       — Ваша удача пользуется вашим мягким сердцем и играется, но вскоре вы сможете поймать её за хвост. Стеклянные ступени поднимутся из воды и проведут вас выше. Но будьте осторожны… Нечто страшное поджидает наверху. Ваше сердце может быть в опасности, — девушка поджала губы и запустила руку в чашу, чтобы в следующую секунду вытянуть какой-то камень, сверкающий то ли от влаги, то ли от своего естественного цвета, но его было сложно разглядеть в темноте палатки. — Молодой господин, у вас великое будущее. Я вижу кого-то действительно могущественного, однако вы стоите не перед, а за ним, и готовы склонить колени.       Минги невольно повёл плечом, а герцог за ним озадаченно прикусил щеку.       — Вам следует быть решительнее. Не оставайтесь в стороне, когда можете что-то исправить. Ваши слова и действия окажут огромное влияние, если их услышит правильный человек, но только вы знаете, кому должны служить. Ваш талисман... — девушка положила перед стражником камень, что достала до этого из воды. — Защитит вас.       — Он защитит моё сердце? — усмехнулся Минги и повертел в пальцах маленький, неровной формы цитрин.       — Сколько брони не надевай, а сердце может быть ранено невидимым оружием, — печально улыбнулась гадалка и благодарно поклонилась, когда на столешницу опустилась пара монет.       Сонхва с сомнением глядел на таинственную чашу. Выполненная из прозрачного тёмного стекла, она имела вытянутую форму. Её дно было пустым, и герцог задавался вопросом, откуда девушка достала цитрин. Ощущения были странные: в горле словно встал ком, а дышать стало разительно сложнее, но всё мигом прошло, стоило Сонхва просто отвести взгляд от чаши.       — Молодой господин, — обратилась к нему гадалка, когда тот развернулся и хотел было уже уйти.       — Простите, но я не нуждаюсь в предсказаниях, — постарался вежливо отмахнуться он. Что-то внутри него горячо шептало, призывало уносить от палатки ноги.       — Я не стану настаивать, но позвольте всё же скажу пару слов, раз уж ваш спутник заплатил мне больше, чем требовалось, — девушка снова одним плавным движением вернула карты в колоду, оставив лишь те три, что выбрал Минги, так и лежать рубашками вверх. — У вас очень необычная аура. Я вижу и свет, и тьму, что тесно переплелись у вашего сердца. Ощущение, будто ваша звезда на пределе и готова взорваться. Я не могу поведать, что вас ждёт в дальнейшем. Скажу лишь, что солнце готово согреть вас, если вы всё же решитесь сдаться, поэтому… Держитесь ближе к солнцу.       — О, — протянул недоуменно Сонхва и выдавил слабую улыбку. — Спасибо.       Гадалка кивнула и подцепила ногтем одну из карт, являя её красочное изображение взору.       В этот момент герцог застыл с застрявшим в горле вздохом. Его глаза были прикованы к колоде, а в голове одно за другим проносились воспоминания о том, как он, будучи в своей мастерской в лавке Кевина, работал над этими же картами. Как он чистил их от пыли и грязи, как опускал в чистую воду, как сушил и выпрямлял под прессом. Ставшая такой привычной последовательность действий сейчас казалась чем-то чужим, точно из прошлой жизни.       — Какая у вас необычная колода, — прохрипел он, ощущая внезапную слабость в ногах.       — Благодарю, — любезно отозвалась девушка и показала им карты, что выбрал Минги: стеклянная лестница, ведущая в небеса, пронзённое стрелами сердце и тень человека, стоящего под солнцем. — Это семейная реликвия. Вот уже несколько поколений мои родственники занимаются гаданием. Знаю, что мудрецы считают этот способ аморальным, но все мы - дети Истиннолунного, и каждый сам решает, как ему быть и во что верить. Просто я предпочитаю слушать воду, а не считать звёзды. Что ж, хорошей вам ночи, господа. Пусть луна будет к вам благосклонна.       — Вам тоже, — кивнул Минги и направился следом за уходящим обратно к площади герцогом.       Сонхва шёл очень быстро, почти бежал. Сложно описать то, какая буря разгневалась в его голове. Он полагал, что попал в параллельный мир, но вот этот день, и он видит карты, которые сам же реставрировал, в руках молоденькой девчушки, что предсказывает будущее за деньги. Это звучит как насмешка судьбы. Разве это может быть возможным?       — Хотите еще куда-нибудь сходить? — поинтересовался нагнавший его Минги. Если стражника и удивило странное поведение герцога, то он решил смолчать о своём любопытстве.       — У нас еще есть время? — с дрожью в груди откликнулся Сонхва, хватаясь за голос Минги, как за спасительную соломинку. Он здесь, всё будет нормально.       — Около часа. Смотрите, там лавки с едой.       Улочку затопил запах чего-то сладкого. Сонхва послушно проследовал за Минги, рассматривая ассортимент сладостей на прилавках.       — Здесь есть пирожные с восточной розой, — сказал стражник и потянулся за мешочком с монетами раньше, чем Сонхва успел вставить хоть слово.       — Твоё любимое лакомство, полагаю? — улыбнулся он и благодарно кивнул мальчику, что передал им бумажную коробку с двумя пирожными, похожими на печенье с творожной прослойкой.       — В море разнообразие угощений довольно скудное. Изредка, если хотелось чего-то сладкого, наш кок просто готовил партию карамельных конфет на весь экипаж. Но с этими пирожными меня познакомили вы, — смущенно поведал Минги и протянул герцогу открытую коробочку. Сонхва в нерешительности замер, а затем осторожно подцепил двумя пальцами нежное печенье, тихо пробормотав благодарность. Стражник добродушно улыбнулся и смял пустую упаковку, пряча ту в карман. — Кажется, тогда вам подарили целый короб сладкого, но вы отдали его нашим матросам, сказав нечто наподобие «я не люблю сладкое». Но, глядя на вас сейчас, думаю, вы нас обманули.       Сонхва фыркнул и прикрыл рот свободной рукой, прожевывая откусанный кусок. Пирожное правда было очень сладким, с отчётливым ярким вкусом вишни и чего-то необычного. Само оно действительно пахло розой, словно на печенье опрокинули флакон духов.       — Я просто берёг свою фигуру, — промычал он и засмеялся, когда Минги показательно обвёл его тело задумчивым взглядом.       На перекрёстке слышались яростные крики, а взмахи руками сидящих за столиком мужчин и того было видно издалека. Сонхва заинтересованно привстал на носочки, гадая, что же там может быть.       — Игра в кости, — вздохнул как-то особенно тяжело Минги. — Излюбленное занятие матросов. Хотите сыграть?       — Только если с тобой.       — О, нет, — быстро замотал стражник головой. Сонхва поразился мелькнувшему в его глазах испугу с каплей насмешки. — Боюсь, это очень плохая идея. Мне особенно не везёт во всём, что имеет связь с удачей.       Герцог сморгнул.       — Постой, гадалка тоже что-то говорила про твою удачу, — припомнил он и скрестил руки на груди.       — Да. Возможно, я выгляжу как человек, которому всегда не везёт? — предположил с хмурым смешком Минги. — На службе меня в шутку часто просили сделать ставку, будет шторм или нет. И обычно, когда я говорил, что нет, он обязательно был. И эти кости… Я никогда не выбивал нужную комбинацию. Полагаю, удача действительно просто насмехается надо мной.       — Раз уж мы заговорили об этом, — протянул в нерешительности Сонхва и двинулся дальше по улице, уводя стражника подальше от шумной толпы. — Как думаешь, что означали другие части твоего предсказания?       — Вы про её слова, что у меня тёплая энергия, или про то, что передо мной стоит могущественный человек? — герцог отметил, как Минги проигнорировал высказывание гадалки о том, что его сердце может быть в опасности, и тоже не стал заострять на этом внимания. — Я думаю, что вполне себе ясно, кого она имела в виду под моим покровителем, ведь все мы находимся под светом нашего царя и его мужа.       — Я тоже так считаю, — смущенный гордостью и ликованием, прозвучавшими в чужих словах, Сонхва вздохнул с облегчением. — Об этом мог любой человек догадаться, верно?       — Не имею ни малейшего понятия, что значит теплота моей энергии. Я даже не знаю даты собственного рождения, так откуда мне познать такие подробности?       Герцог притормозил, и не заметивший этого Минги прошёл мимо, что-то бормоча себе под нос. Обнаружив отсутствие господина рядом, он резко обернулся и вопросительно склонил голову на широко раскрытые глаза.       — Прости. Поднимать эту тему всё же было бестактно с моей стороны.       Минги со смешком пожал плечами, делая свой образ максимально невозмутимым, но Сонхва успел поймать мелькнувшую в его глазах искру печали.       — Вовсе нет. Я даже рад, что могу с кем-то это обсудить. Любой, вошедший в Собор Истиннолунного, отрекается от своего земного начала. Люди, рожденные на Земле, привязаны к ней своей датой рождения, но мудрецы не отмечают этот ежегодный праздник, поэтому и у меня его никогда не было. Я знаю только, что меня нашли где-то в августе.       — Мне очень жаль, — отрешенно отозвался герцог, сцепляя руки перед собой и печально хмуря брови. Он всё больше проникался словами гадалки о том, что у Минги была тяжёлая судьба, и эти цепи всё еще тащились за ним по рыхлой земле. Он не знал ни своих родителей, ни даты рождения, его имя было даровано ему Великим Жрецом, взявшего новорожденного сиротку на попечение. Какими тяготами и невзгодами Минги пробивал себе путь можно было лишь догадываться.       — Пожалуйста, не жалейте меня, — несколько грубо произнёс стражник и тут же себя отдёрнул, выдавливая виноватую улыбку. — Это моя судьба, и я пройду этот путь, каким бы он ни был. Я рад уже быть здесь, а не оставаться в той корзине никому не нужным младенцем.       — Ты столь многого достиг, — кивнул обнадеживающе Сонхва и, подойдя ближе, чуть подпихнул Минги своим плечом в ребяческом жесте, так, как делал весь вечер, словно они закадычные друзья, заставляя хмурую складку меж его бровей мгновенно разгладиться. — И я верю, что ты взберешься еще выше.       — Так вы верите в слова той гадалки?       — Честно, не очень. Но ты стоишь за мной. Продолжай стоять за моей спиной, и я проведу тебя выше по этой стеклянной лестнице.       Лицо Минги озарилось, и он, прижав правую руку к груди, отвесил герцогу низкий поклон.        — Всегда готов служить вам, мой господин.       Этот миг был чем-то волшебным. У Сонхва спёрло дыхание, лёгкие сжались до размера маленького облачка, а уголки губ покалывало из-за того, как счастливо он улыбался.       — Ты никогда не задумывался над тем, чтобы самому выбрать себе дату для дня рождения? — полюбопытствовал он спустя несколько минут безмолвного спуска вниз по дороге, когда пелена былого возбуждения несколько опала. — Ты ведь уже не в Соборе, да и к мудрецам не относишься, ты же солдат.       Минги осоловело моргнул и покачал головой.       — Ни разу. А разве так можно?       — А почему нельзя? — тут же встрепенулся Сонхва. — Рядом нет тех, кто мог бы поведать тебе истинную дату твоего рождения, но есть ты, тот, кто родился. Давай выберем тебе этот день. Ты должен отмечать день своего рождения, потому что ты жив, дышишь и ходишь по этой земле. Тем более скоро август! Мы сможем отпраздновать вместе…       Стражник покусал губу, выглядя действительно раздумывающим над этим. Сонхва сам не знал, отчего подобная идея вызвала в нём такую яростную волну воодушевления, но он чуть ли не подпрыгивал на месте. Он отдёргивал себя тем, что не следует так бессовестно лезть в чужую жизнь, тем более что у Минги она и без того была далека от идеала. Он ожидал, что стражник отмахнётся от его предложения, но он внезапно кивнул:       — Давайте выберем.       Сонхва споткнулся, не ожидая подобного. Стражник поймал его под локоть и вернул в устойчивое положение. Герцог внимательнее всмотрелся в его лицо, выискивая намёки на шутку или игру, но видел лишь суровую решительность. Возможно, Минги согласился просто из желания развлечь своего подвыпившего господина, которого ему хватило смелости украсть из дворца. Но даже будь это так, Сонхва чувствовал что-то щекотное в груди, омывающее его рёбра горячей волной, и кусал губу до боли.       Он позволял ему выбрать его дату рождения. И даже окажись это в дальнейшем лишь пустыми словами, сейчас Сонхва был очень тронут таким широким жестом со стороны стражника.       — Я не настаиваю. Это просто... — неуверенно пробормотал герцог.       — Я знаю. Но я правда благодарен вам за это, — тепло улыбнулся Минги, заставляя сердце Сонхва сделать кульбит. — Значит ли это, что я также могу самостоятельно выбрать себе звезду, что благословила моё рождение?       Сонхва фыркнул и кивнул.       — Конечно. Всё звёздное небо в твоём распоряжении.       — Тогда, — медленно протянул стражник, поднимая лицо к ночному небу. Сонхва повторил его жест и поразился обилию звёзд. Они ярко сияли на тёмном полотне, точно готовые осветить любой путь, на какой бы не ступили их ноги. — Раз меня нашли в августе, давайте остановимся на этом месяце.       — Ты выбираешь дату своего рождения, а не я, — напомнил герцог с морщинками у глаз.       — Ладно, тогда вы выберете мне звезду, — тоном, не терпящим возражений, согласился Минги. — А я остановлюсь на дне, когда меня нашли. Девятое августа.       — Замечательно, — Сонхва наскоро осмотрелся, дабы убедиться, что вокруг никого нет, приподнял свою маску, открывая лицо, и протянул вперёд руку. — Приятно познакомиться, Сон Минги, рожденный девятого августа.       Стражник тихо засмеялся и совсем легонько сжал чужие пальцы своими.       — Рад познакомиться с вами, мой господин.       Все звуки исчезли, и время как будто остановилось. Сонхва ощущал себя на корабле, что попал в штиль и мерно покачивался на воде. Было так спокойно, дышалось легко, а голова была пустой.       Он никогда не ощущал себя так в присутствии Ёсана. Его камердинер словно всегда знал наперёд, что нужно сказать и сделать, предугадывал каждый его шаг, точно распорядок его действий был прописан на подкорке.       С дядей было ощутимо непросто. Его давящая аура заставляла невольно поджимать плечи и опускать взгляд, быть всегда на стороже, слушать и внимать.       С Хонджуном Сонхва вскипал.       И только с Минги ему было так комфортно.       Возможно, это игра его воображения. Возможно, он сам себя в этом убеждает в попытке спрятаться от тягот этого мира, что свалились на него.       Всё возможно, но именно сейчас ему хотелось остаться здесь навсегда, остановить ход времени и просто быть.       — С вами всё хорошо? — еле слышно спросил стражник, встревоженно заглядывая в его лицо.       Сонхва улыбнулся и покачал головой.       — Да, всё отлично, — он поправил маску с тяжёлым вздохом, точно она вшивалась в его кожу и причиняла боль. За этой маской прятался не только герцог, но и Сонхва, который пришёл не в свой мир. Такая маленькая и неброская, она денно укрывала за собой сразу две души, не позволяя бренному миру испещрить их ранами.       — Господин, хотите покататься на лошади? — неожиданно предложил Минги. — Мы недалеко от городской конюшни, и время еще есть. Заберем нашу лошадь, вернёмся на территорию горы, где вам не нужно носить маску.       — Как ты это делаешь? — фыркнул насмешливо Сонхва и с радостью принял предложение, двигаясь вслед за стражником к конюшням.       — Что именно?       — Понимаешь, в чём я нуждаюсь больше всего на данный момент. Ты вывел меня из замка, хотя у тебя могут быть большие неприятности, если об этом узнают. Ты даже откуда-то достал для меня одежду. И сейчас… Я выгляжу настолько расстроенным?       — Не то чтобы… Я просто почувствовал, что должен предложить вам это. В конце концов, вы улыбнулись, а значит моё предположение было верным.       Сонхва в смущении поджал губы.       — Если вы беспокоитесь о том, что слишком много рассказали мне о себе сегодня... — продолжил Минги, бросая весёлый взгляд на герцога через плечо. — То не стоит. Я - ваш слуга. И если вам требовалась компания, то для меня было честью стать ею.       Юноша сжал пальцы в кулак, чувствуя, как кольца впиваются в кожу. Это был как призыв вернуться с небес на землю, напоминание о том, кем именно Сонхва является в этом мире.       Не забывай, кто ты и чей муж.       Сонхва боялся, что по возвращении в замок эта сказка спокойствия и умиротворения закончится так же быстро, как началась. Они оба вернутся на свои места: Минги на службу, а Сонхва - в свои покои, где будет ждать очередного зова от дяди или укола от мужа.       — Вы слишком много думаете, господин, — Минги затормозил на углу прямо у поворота к конюшням. Герцог прерывисто вздохнул и поднял голову, находя дворцовые огни высоко на пике горы. — Если меня поймают, это будут лишь мои проблемы, ведь это я вас украл, а не наоборот. А по поводу одежды… Это моя запасная форма.       Сонхва заинтересованно покрутил руками, рассматривая вышивку из тонкой тёмно-синей нити на чёрных рукавах, из-за чего её было почти не видно.       — Теперь я точно должен отплатить тебе как-нибудь, — хихикнул он в ответ.       — Не стоит. Я от этого вечера получил гораздо больше, чем вы можете представить. Подождите, пожалуйста. Я приведу лошадь.       Сонхва со вздохом прижался спиной к уже остывшей каменной стене и откинул голову, закрывая глаза и глубоко вдыхая ночной воздух. Возможно, не стоило так раскрываться незнакомому человеку, показывать свою уязвимость. Всё же он сейчас герцог и муж царя, нужно вести себя сдержаннее. То ли это алкоголь в нём взыграл, то ли животный магнетизм Минги, но Сонхва просто не смог себя контролировать. Стражник был выше и ощутимее сильнее, но в нём чувствовалась какая-то мягкость. Минги не стеснялся говорить о своём несчастливом прошлом, являя тем самым свою слабость и настоящее лицо: лицо брошенного ребёнка, который просто искал заботы и утешения. Он вырос, но научился ли справляться с этим?       «Возможно, он нашёл во мне такое же утешение, что и я в нём», — подумал Сонхва и почесал зудящую под маской щеку. Незнакомому человеку всегда проще выговориться, нежели тому, кто тебе близок. Неизвестно, какие слухи о герцоге доходили до Минги, но благородное воспитание просто не позволило бы даже бывшему Сонхва насмехаться над чьей-то судьбой. Он куда выше этого. Стражник встретился с ним на корабле лишь раз. Очевидно, герцог не общался с обычными матросами столь близко, и сейчас поведение Сонхва могло сподвигнуть Минги на более открытую беседу.       Но, глядя на вас сейчас, думаю, вы нас обманули.       Юноша хмыкнул. Да, он обманывал всех вокруг себя, притворяясь другим человеком, и только с Минги сегодня ночью он был максимально откровенен. Настолько же, насколько сам Минги был душой открыт ему.       Сонхва напрягся, услышав какие-то возгласы с другой стороны подворотни. Он глянул туда, куда ушёл Минги, но стражника нигде не было видно. По спине прошёлся холод, когда на улице раздался девичий испуганный визг. Сонхва сделал решительный шаг на звук и вышел из узкого проулка, натыкаясь взглядом на охваченную страхом молодую женщину в светло-голубом платье. В свете уличных фонарей ткань сияла, как горящее пламя. Скрестив руки на груди, Сонхва смерил угрюмым взором троих мужчин, что облепили девушку со всех сторон, похабно ухмыляясь ей прямо в лицо и не позволяя сдвинуться с места.       — Боюсь, господа, прекрасной даме глубоко неприятна ваша компания, — достаточно громко, чтобы привлечь их внимание, произнёс он и призывно вздёрнул подбородок, когда заплывшие от алкоголя взгляды обратились в его сторону.       — Господин, — засмеялся один, самый высокий. Его шляпа с дурацким длинным пером то и дело сползала на лоб, из-за чего мужчина недовольно её поправлял своей трясущейся рукой. — Шли бы вы дальше. Мы не стоим вашего внимания.       Сонхва наклонил голову, внимательно осматривая съежившуюся от страха девушку. Она вся дрожала и крепко сжимала руки на груди. Когда один из пьяниц захотел погладить её по плечу, она отскочила в сторону, на секунду опустив ладонь, и Сонхва увидел, что ткань её платья в районе ключиц была разорвана. Внутри него вспыхнул гнев, который он не пытался спрятать за прелестной улыбкой.       — Вы правы, — он обошёл мужчину в дурацкой шляпе, направляясь к женщине. — Вы не стоите и капли моего внимания. Госпожа, позвольте, я провожу вас.       Девушка вцепилась в его вытянутую руку, точно испуганная кошка.       — Молодой господин, очевидно, нас не услышал, — загнусавили над ухом, а на плечо приземлилась увесистая ладонь, заставляя Сонхва в презрении сморщить нос.       — Проблем со слухом у меня не наблюдается, чего я не могу сказать о вас, — отмахнулся от крепкой хватки пьяницы герцог и вовремя отступил на шаг, как прямо мимо его скулы пролетел в воздухе кулак. Девушка за спиной испуганно ахнула, пуще прежнего вгоняя в локоть Сонхва ногти.       Сонхва тяжело вздохнул. Он ненавидел драться, предпочитал решать проблемы словами, а не кулаками, но не сказать, что у него не было подобного опыта. Лицо разбивали и ему, и он сам оставлял синяки на чужих телах, раздирая костяшки в кровь. Всё же это обязательный этап взросления из мальчика в мужчину.       Юноша хмыкнул, осознав, что ладонь с кольцами была занята, удерживая женщину за его спиной. Жаль. Он бы с радостью оцарапал надменную физиономию фамильной драгоценностью правящей семьи Элеарда.       — Вы очень неустойчивы. Советую вернуться домой и отоспаться, иначе в таком состоянии вы рискуете нарваться на неприятности.       — А тебе-то какое дело, а? Чего маску напялил? Смазливое личико прячешь? Пф, в наше время мужчинам выгодно быть женственными. Один поклон в ножки царю - и вы в его опочивальнях! — разглагольствовал заплетающимся языком мужчина в шляпе, и ему вторили смехом его приятели.       Сонхва закатил глаза и еле сдержался, дабы звучно не цокнуть языком. Даже здесь Хонджуна приплели. Царь Элеарда - козёл отпущения в глазах его народа.       — Что, я прав? Давай-ка посмотрим, подходишь ты под стандарты нашего государя или нет.       Герцог крепко сжал запястье тянущейся к его лицу руки и резко вывернул его, заставляя пьяницу завопить от боли и ухнуть коленями на пыльную каменную дорогу. Когда его компаньоны ринулись другу на помощь, Сонхва отпустил заломленную руку, легко вздёрнул мужчину за воротник, точно тот ничего не весил, и толкнул в их объятия, показательно отряхивая ладони.       — Понятия не имею, подхожу ли я под стандарты красоты государя, но если вам так любопытно, сходите и спросите его сами.       — Мы вполне можем вас сопроводить, — дополнил его речь голос из темноты.       Сонхва, бывший в тугом напряжении, тут же расслабился, заслышав знакомый баритон. Минги вышел на свет и остался стоять под фонарём. Пистолет в кобуре, о которой герцог и не подозревал всё время прогулки, опасно сверкнул рукояткой.       — Ты с ним? Того лучше! Будет веселее…       — Да тише ты, — внезапно испуганно затараторил один из мужчин, с тревогой бегая глазами между Сонхва и Минги. — Ты что, совсем ослеп? Посмотри на их форму.       Буйный мужчина шмыгнул носом и прищурился, стараясь в темени разглядеть нечто большее, чем тёмные костюмы. Но затем его брови взлетели на лоб, а рот в потрясении открылся.       — Вы… дворцовые псы, что ли?       Сонхва глубоко задышал, почувствовав болючий укол от такого язвительного высказывания, но ничего не успел сделать и даже сказать, потому что более здравомыслящие пьяницы обеспокоенно переглянулись и потянули своего приятеля прочь из подворотни, с опасением оглядываясь назад, точно стражники будут их преследовать.       — Небеса, огромное вам спасибо! — низко в благодарном поклоне склонилась молодая женщина, когда яростные голоса напавших на неё персон исчезли в гуле города.       — Не следует в такой час гулять одной. Вас проводить?       — Всё в порядке. Мой дом как раз здесь рядом, — женщина прерывисто вздохнула. — Обычно у совиных врат много городской стражи. Я не ожидала…       — Сейчас большая часть городских солдат мобилизована в центре, — пояснил Минги. — Советую вам завтра обратиться в здание центрального управления и рассказать дежурному рыцарю о случившемся. Руководство Юмея примет меры.       — Да, наверное, вы правы, — девушка подобрала длинный подол юбки одной рукой, второй продолжая удерживать разорванную ткань у ключиц, и, еще раз поклонившись, засеменила прочь из закоулка. — Спасибо вам за помощь.       — Будьте осторожны, — бросил ей вдогонку Сонхва и скрестил руки на груди с недовольным вздохом. — Что-то мне подсказывает, что она мало поверила в твои слова о поддержке со стороны центрального управления.       — Боюсь, это из-за дурного влияния господина Нама и его сына, — угрюмо согласился Минги. У Сонхва от одного упоминания четы Нам всё внутри начинало дрожать от ярости из-за воспоминаний о ссадине на голове Ёсана и перепуганной девочке-цветочнице, которую чуть не затоптала лошадь. — Однако она права в том, что сейчас совиные врата не охраняются. То, что я сказал ей, лишь моё предположение, ведь нельзя же оставить единственную дорогу к территории дворца без защиты.       — Может, смена караула?       — Возможно, — с сомнением дёрнул плечом Минги и обернулся к герцогу, оглядывая его прищуренными глазами. — Господин, вам следовало просто позвать меня, а не решать проблему самому.       — Это просто кучка неадекватных разбойников, с которыми я вполне мог справиться и сам. Я даже не ударил никого, — фыркнул Сонхва, растягивая губы в милой улыбке. — То ли дело герцоги, принцы и цари, а?       Стражник пару мгновений стоял в задумчивости, а затем обреченно прикрыл глаз и потёр переносицу.       — Да, вы полны сюрпризов.       Герцог довольно хохотнул и подтолкнул Минги в спину.       — Пошли. Чувствую, у нас осталось маловато времени до смены караула в замке, куда я совсем не горю желанием возвращаться.       Стражник понимающе кивнул. Мальчишка-конюх переступал с ноги на ногу, держа за поводья их скакуна, и облегченно вздохнул, когда увидел двух выходящих из-за поворота юношей. Сонхва уже более уверенно забрался на лошадь, хоть ему было еще непросто подтягивать себя, удерживаясь за седло. Он провожал залитые светом улицы Юмея печальным взором, надеясь, что это его не последняя такая беззаботная прогулка. Подумать только, его нет во дворце уже почти два часа, и за это время никто не поднял тревогу. Кусая губу, герцог надеялся, что у Ёсана там всё в порядке.       — Если бы вашу пропажу обнаружили, — со смешком сказал Минги, точно прочитав его невеселые мысли. — То на ушах уже стоял бы весь город, не только дворец. Поверьте мне.       — Думаешь?       — Уверен.       — Тогда доверюсь твоему слову, — улыбнулся Сонхва и расслабил плечи, когда за их спинами замкнулась роща, но затем в ночной темноте меж деревьями мелькнуло какое-то яркое пятно. Запоздало герцог понял, что это была мраморная статуя. — Это Лес тысячи звёзд?       — Вам не нравится? Хотите куда-нибудь еще?       — Нет, всё в порядке, — ответил он и вопросительно склонил голову, когда Минги спешился и пошёл рядом, оставляя поводья лежать у передней части седла.       — Вообще, мне не положено ездить с вами на одной лошади, — поведал стражник и в смущении почесал переносицу. — Но если бы мы взяли двух лошадей из дворцовой конюшни, это было бы слишком подозрительно.       Сонхва мысленно поблагодарил его за подобное решение, поскольку езжай он на скакуне один, вероятно, на первом же повороте въехал бы лицом в ближайшее дерево или, того хуже, выпал из седла. Однако сейчас он чувствовал себя удивительно уверенно. Хотелось взять поводья и припустить коня нестись галопом между толстыми стволами разнообразных и даже диковинных деревьев, ощутить холодный ночной воздух на лице и вдохнуть его полной грудью, слыша цокот копыт по земле.       «Наверное, это как с роялем», — подумал Сонхва с тихим фырком.       Если герцог Пак был заядлым наездником, то эти какие-никакие способности и воспоминания могут начать возрождаться в теле Сонхва столь эфемерными прикосновениями призрачной руки к его сознанию. Это было странное ощущение, но далеко не страшное. Он испытал подобное, когда по возвращении в родной город впервые спустя много лет сел на отцовский велосипед. В Сеуле он привык пользоваться либо автобусом, либо такси, но в приморском городке общественный транспорт ходит довольно редко, что ставит необходимость искать иные способы передвижения, чтобы добраться туда, куда на своих двух не хватит сил дойти. Тело помнит больше, чем сознание. Однажды научившись ездить на велосипеде или верхом на лошади, никогда не забудешь, как именно это делается.       — Вы снова мыслями где-то далеко, — позвал герцога Минги, что шёл рядом чуть впереди спиной по ходу движения с умиротворенным выражением лица. — Всё в порядке? Я начинаю беспокоиться, что моя затея с прогулкой по городу не пошла вам на пользу, а только навредила.       — Как ты можешь так думать? — возмущенно нахмурился Сонхва и наконец-то снял треклятую маску. Он неуверенно крутил её в пальцах, испытывая желание избавиться от вещицы, за которой он чувствовал себя, как актёр на сцене, но при этом хотелось сохранить её в качестве памятной мелочи.       — Можете положить в карман мундира. Я передам её вам при встрече, — помог с решением стражник. — Так, что тогда вас беспокоит?       — Ничего. Просто думаю о том, как бы хотелось вот так, верхом на лошади, встретить рассвет, — герцог вместе с маской спрятал во внутренний карман заколку, что секундой прежде стягивала его волосы на затылке, позволяя им свободно растрепаться вокруг лица, и облегченно вздохнул.       Минги хохотнул и прикрыл рот ладонью.       — Прошу прощения. Просто у нас с вами удивительно схожие мысли. Когда был мой первый день службы в замке - простите, первая ночь - госпожа Чан Гюри пришла сменить меня задолго до подъема солнца. Тогда она сказала, что беспокоится о том, обосновался ли я на новом месте, и посоветовала перед тем, как ложиться спать, встретить рассвет. Думаю, она имела в виду сделать это где-то в пределах замка из башни, но я взял лошадь и выехал к обрыву на севере горы. Зрелище было и правда чудесным, поэтому я могу вас понять.       — Если бы не твой ночной патруль, я бы взял тебя с собой как-нибудь.       — Я был бы рад составить вам компанию в любое время.       — Тебе нужно отдыхать и набираться сил перед службой. Я не смею просить тебя о подобном. Ты же не мой личный страж, что всюду сопровождает меня и следует по пятам.       — Но я мог бы им стать.       Сонхва взмахнул ресницами и невольно сглотнул.       — Пожалуйста, не говори об этом так бездумно, — попросил он, дуя губы, как маленький ребёнок. — Ты жаждал спокойной службы во дворце, а подле меня о тишине и спокойствии можно забыть. Боюсь, у меня больше не будет возможности вот так незаметно улизнуть из дворца, а я не хочу привязывать тебя к себе неприятностями.       Несколько секунд прошли в молчании, прерванном игривым смешком, что вырвался из груди стражника.       — Вы только об этом беспокоитесь?       — Сон Минги, с чего это ты вдруг воспылал желанием перейти ко мне на службу? — подозрительно прищурился Сонхва, наклоняясь в седле вперёд корпусом.       Минги в ответ неожиданно покраснел, хоть в темноте это было не особо хорошо видно.       — Простите, это было невежливо, — пробормотал он и почесал кончик носа. Герцог настолько часто видел сей жест за один вечер, что даже бровью не повёл. — Просто… Я могу быть с вами откровенным?       — Что за глупый вопрос? Разве мы оба не были столь откровенны друг с другом сегодня?       — Мне с вами весело, — выдал на одном дыхании стражник и отвернулся, подбирая в ладонь болтающиеся в воздухе поводья. — Мне давно не было так весело с момента, как я покинул Эйл-Риф. Я никогда не просил государя о столь тихой службе, но, думаю, его и генерала дворцовой стражи в равной степени беспокоит моя травма. Я благодарен за возможность службы в самом дворце, но… Видите ли, я не привык к такому. И если вы спросите, я никогда не был на личной службе, но быть вашим стражником - огромная честь.       — Признайся, ты используешь меня, чтобы подняться по карьерной лестнице, — фыркнул Сонхва беззлобно.       Минги засмеялся.       — Вот же, вы меня раскусили.       Герцог в задумчивости прикусил губу. Жуть как хотелось иметь Минги подле себя. С ним уютно, абсолютно не страшно и так спокойно даже просто говорить. Сону и Ёнджэ всегда молча стояли у его дверей, они даже не смотрели на него, при получении указаний их лица всегда были опущены. Минги же держал голову прямо и глядел на Сонхва в упор.       Соблазн был столь велик, что у юноши даже пальцы подрагивали. Это было желание маленького ребёнка - каждый день видеться с другом, с которым можно поиграть.       — Сон Минги, ты знаешь, что в день моей коронации с потолка упала люстра, и я прошёл по битому стеклу босиком?       Стражник повёл плечом и бросил на герцога осторожный взгляд.       — Да, я слышал об этом.       — Ты должен понимать, что именно тебя ждёт на службе подле меня, — вздохнул Сонхва и впился пальцами в седло перед собой. Он сам не понимал, что его ожидает, но хотел отгородить от этого практически чужого ему человека. — И если твои слова подпитаны лишь желанием выйти из глубин обывательской жизни, желанием выслужиться и показать себя в глазах других гораздо выше, чем есть сейчас, то советую еще раз подумать. Нам с тобой весело сейчас, потому что мы не связаны обязательствами друг перед другом. Но рядом со мной ты всегда должен будешь быть настороже… даже в замке.       — Вы думаете, что я не справлюсь с этим?       — Я плохо тебя знаю. Как и своих нынешних стражников тоже. Я не сомневаюсь в твоих способностях, ведь будь ты невеждой в военном искусстве, Хонджун бы не пустил тебя во дворец так просто, — Сонхва сам поразился тому, насколько уверенно прозвучали его слова. — Просто мне тревожно. Не хочу, чтобы люди страдали из-за меня.       Вывалить как на духу суровую правду, что больно давила где-то в области рёбер, было облегчением. Таким, что герцог даже вздохнул свободно и позволил себе лёгкую улыбку. Он не вправе выбирать тех, кто ему служит, разве нет? Ёсан был с ним еще до того, как Сонхва очнулся в этом мире. Сону и Ёнджэ приставил к нему дядя. Даже Хонджун посылал с ним Сана, своего личного стражника. Отныне у Сонхва много подданных, но ему бы хотелось иметь кого-то, кто будет отличаться от них.       Бросив осторожный взгляд на Минги, точно опасаясь, что произнесенные слова могли его задеть, герцог заметил, как стражник посуровел: его брови были сведены к переносице, губы поджаты, а острый взгляд направлен куда-то в глухую чащу. Казалось, будь у Минги уши, как у волка, он бы шевелил ими, стараясь уловить малейший шорох в траве.       — Господин, вы слышите это?       Сонхва невольно подобрался от волнения и завертел головой.       — Слышу что?       Сначала из-за стука сердца в собственной груди он правда ничего не слышал, только шум в ушах. Но затем, когда первоочередная волна тревоги сошла, он уловил цокот копыт. Мороз мгновенно сковал его плечи.       — Это из дворца? — сказал он, еле шевеля губами.       Ты - правитель. Муж государя. Тебе недопустимо быть настолько глупым.       Минги не ответил. Он лишь остановил лошадь и еще угрюмее всмотрелся туда, откуда доносились звуки едущего по дороге экипажа.       — Не думаю, — протянул он медленно, отчасти успокаивая этим тряску внутренностей Сонхва из-за переживаний и отчасти угнетая и без того напряженную атмосферу. — Они едут из города.       Герцог прикусил губу и, моргнув, увидел огонь факелов. По мощеной дороге, которой он уже не раз пользовался, покидая дворец, чтобы съездить в Юмей и вернуться обратно, катилась изысканная повозка в окружении десятка лошадей. Каждый наездник держал источник света. Тень от огня танцевала на их металлических наплечниках. На шторках кареты в моменты, когда ткань не складывалась из-за быстрого движения и ночного ветра, мелькала незнакомая эмблема.       — Трёхглавый пёс, — донесся до ушей пораженный выдох Минги, а затем стражник ловко вскочил на лошадь и подстегнул её.       — Кто это? — ахнул от неожиданности Сонхва, лопатками почти врезаясь в грудь солдата сзади из-за того, как резко скакун побежал галопом по траве.       — Послы из Ирлеса.

      ♛♛♛

      Когда Ёсан только появился в особняке хозяина дома Аллеитов, он понятия не имел, какая участь ему уготована, но был готов к любой, даже самой гнусной работе. Быть личным слугой, камердинером молодого герцога - предел мечтаний безродного, брошенного родителями мальчишки.       И в первую очередь его учили не читать и писать, а держать лицо.       — Ты будешь не только помогать молодому господину Паку с документами, следить за его питанием и одеждой, — его наставником был Чхве Рёук, главный дворецкий и смотритель. Под его покровительством были все слуги, от мала до велика, в доме Великого герцога. Ёсан помнил, что все уроки проходили в бальном зале на первом этаже, откуда открывался великолепный вид на сад с фонтанами и статуями, слепленными руками покойной хозяйки особняка. Чхве Рёук был взрослым статным мужчиной, высок ростом и с узкими серыми глазами, а в руках он всегда держал длинную деревянную линейку. Будучи ребёнком, камердинер очень боялся, что рано или поздно вес этой линейки обрушится на его спину или ладони за какую-нибудь ошибку, но этого никогда не происходило. — Ты станешь его глазами, ушами и руками. Ты будешь сопровождать его на каждой встрече, будешь обслуживать его за столом в богатых домах и слушать. А на тебя будут смотреть куда пристальнее и внимательнее, чем на молодого господина, потому что все знают: личный слуга всегда видит и слышит больше, чем его господин. Не стань для него угрозой.       Молодой господин Пак Сонхва был важной фигурой в аристократическом обществе Элеарда. Его рассматривали не столько как герцога дома Аллеитов и подающего надежды юного художника, сколько как высококачественный актив, глубокую шахту, полную драгоценных камней. Все хотели заполучить его себе в союзники, абсолютно каждый, с кем господин Пак успевал переброситься хоть парой слов, жаждали отужинать вместе с ним. Он был холоден и расчётлив, но удивительно обаятелен.       Рядом с таким человеком не могло быть низменного слуги.       Ёсан и не был им с самого первого дня службы герцогу Паку. Он знал, что незаменимых не бывает: если не будет справляться, его с лёгкостью отстранят и отправят работать куда-то на кухню, а может и того выгонят из особняка. И в день, когда молодой господин был завален письмами, он ждал, что ему отдадут приказ позвать главного дворецкого на помощь, но Пак Сонхва внезапно сказал:       — Возьми стул и садись рядом.       Ёсан прочитал и ответил на множество писем от лица своего господина. Он с лёгкостью мог подделать его почерк, знал, где лежит герцогская печать. Он побывал на множестве балов и банкетов, где господы были готовы вылизать дочиста ноги его господина в моменты, когда герцог Пак на них смотрел, но затем, стоило ему отвернуться, и в спину летели колкие фразы. И Ёсан все это видел и слышал. Он был прекрасно осведомлён о том, какие люди в высшем обществе на самом деле стервятники. И он прекрасно знал, что его лицо может поведать этим адским птицам больше, чем слова.       Очень редко камердинер оказывался порознь от своего господина на разного рода встречах, однако, если такое происходило, то исключительно по воле господина из расчётливого и выгодного решения: в присутствии герцога Пака его оппоненты не были настолько смелы, чтобы позволить себе развязать языки. Но Ёсан в их глазах - обычный слуга. Да, он может донести своему господину всё, что услышал, однако и из него вытянуть можно не меньше. Вскользь, но великие господы бросали в его сторону личные вопросы, касающиеся его господина, и ждали, пока лицо камердинера даст им все ответы.       Но они очень ошибались в своих поспешных выводах, ведь Ёсан - далеко не простой слуга.       Лицо Ёсана - абсолютно непробиваемая маска. Его разного цвета глаза - прочное стекло. Его вежливая улыбка - стена.       Поэтому Ёсан был готов к тому моменту, когда спустя почти два часа, как его господин покинул замок, царь обернулся, выискивая камердинера мужа взглядом и подзывая к себе ладонью.       — Сонхва вообще собирается возвращаться? — Хонджун со стуком отставил бокал на столик.       — Прошу прощения, государь, — Ёсан поклонился. — Мой господин до сих пор чувствует себя дурно.       — Значит, сделай с этим что-нибудь. Послы из Ирлеса прибудут в ближайшее время, и если Сонхва не будет сидеть к тому моменту на соседнем троне, — царь бросил камердинеру предупреждающий взгляд, от которого, непременно, должны были мурашки пройтись по телу, но Ёсан стойко выдержал сей напор и даже не вздрогнул. — То его надобность как в моём муже отпадёт мгновенно.       Камердинер ни одним взмахом ресниц, ни одним дёрганьем мускула не дал понять, что его это взволновало. Он лишь еще раз поклонился и, сказав:       — Непременно, мой царь, — направился к выходу.       Ёсан несколько раз удалялся из бального зала в покои герцога, где задерживался на длительное время, делая вид, что обслуживает своего господина. Ему бы следовало испугаться того, что он подбил герцога на подобную авантюру, но Ёсан ничего не смог с собой поделать, когда увидел искру предвкушения в глазах молодого господина Пака. Разумеется, будучи столько лет подле него, камердинер не мог не заметить, что с его покровителем что-то не так, и он был готов бросить все силы на то, чтобы облегчить его ношу. Если два часа вне стен замка без царского венца на голове стоят тех улыбок, что Ёсан с трепетом собирал в своих воспоминаниях, зная, какой его господин скупой на эмоции, значит, он выстоит любой напор даже под дулом пистолета государя.       Сердце камердинера билось, как бешеная птица о прутья золотой клетки, но лицо его было абсолютно невозмутимым, когда он двигался в сторону боковых ворот. Он знал, что за ним нет слежки, потому что научился чувствовать на себе пристальные взгляды и ауру чужого присутствия. Ёсан доверился тому стражнику, Сон Минги и, видят звёзды, хоть он не умел стрелять, он найдёт способ вонзить пулю в его грудь, если с господином Паком что-то случится. Если послы из Ирлеса вскоре должны прибыть во дворец, значит, они уже пересекли Юмей. Экипаж другого царства точно не мог остаться незамеченным, поэтому Ёсану оставалось лишь ждать, когда боковые врата отворятся пред его герцогом.       Царский венец в сухих и обветренных из-за бесконечных работ руках слуги казался слишком тяжёлым. Ёсан даже не представлял, как его господин мог носить его на голове весь вечер.       С каждой утекающей сквозь пальцы минутой сердце камердинера билось всё быстрее. Он начинал беспокоиться, особенно когда услышал со стороны главных врат какой-то шум. Ёсан только хотел пойти туда, чтобы посмотреть, в чём дело, как увидел в темноте меж деревьев чей-то силуэт.       — Ёсан! — воскликнул герцог Пак, со смехом падая в руки своего камердинера и прячась тем самым в тени дворцовой колонны.       — Я уж начал переживать, — вздохнул Ёсан с облегчением. — Государь ищет вас. Нужно поспешить.       — Послы из Ирлеса прибыли, знаю, — господин через голову снял с себя военный мундир стражника и принялся судорожно застёгивать пуговицы на рубашке, пока камердинер занимался его волосами. Помедлив, он всё же взял с подоконника корону и осторожно опустил её на голову герцога.       — Ступайте, я догоню, — оповестил на секунду появившийся Минги, подобрал валяющийся у ног мундир и, не сказав более ни слова, скрылся в неизвестном направлении.       Ёсан почувствовал себя лишним, когда заметил, как его господин и этот страж обмениваются заговорщицкими улыбками.       — Пойдём, — раскрасневшийся Сонхва под кивок Ёсана застучал каблуками ботинок по глухому коридору назад в бальный зал. — Хонджун думает, что я страдаю от похмелья?       — Да.       — Отлично. Не зря я щипал себя за щёки всю дорогу назад, — хихикнул герцог.       Ёсан сам не понял, как его губы растянулись в довольную ухмылку. Бредя шаг в шаг за своим господином, он всё не мог отделаться от мысли, что что-то в герцоге изменилось.       Корона теперь ему определенно не давила.

      ♛♛♛

      Сонхва переступил порог в бальный зал под аккомпанемент шёпота, но его это мало волновало. Он сразу ощутил, как едкий взгляд Хонджуна обводит его фигуру с головы до ног, и только тогда ощутил боль в стопах. Ему определенно не стоило так бегать, ведь раны на ступнях еще малость, но тревожили, но герцог хватался за эти ощущения, чтобы не погрязнуть в эйфории и не дать улыбке расцвести на лице. В крови еще бушевал адреналин. В самом деле, какой царь будет таким беспечным, как Сонхва?       Хонджун не произнёс ни слова, когда муж плавно опустился на соседний трон. Сонхва успел выровнять дыхание, пока шёл по длиннющему коридору, и надеялся, что стук его сердца утопает в разговорах и музыке, становясь для ушей царя неуловимым. Он ощущал на себе чей-то любопытный взор, а затем в поле зрения появился дядя. Чон Джонхан лишь обошёл толпу перед ними и замер по левую руку правителя как его канцлер. Сонхва видел, как вдоль стеночки пробежался мальчик, одетый в форму дворцовых слуг и, дёрнув герольда за рукав, что-то прошептал тому в ухо.       — Благословенные господа и дамы! — объявил герольд через несколько секунд, предварительно прокашлявшись. — Прошу внимания! Поприветствуем почтенных гостей из соседнего царства!       Гости в зале тут же стушевались и разошлись в стороны, оставляя огромное пространство по центру пустым. Сердце в груди Сонхва пошло на второй заход. Юноше казалось, что от силы ударов у него даже разболелись рёбра.       Когда разговоры стихли, массивные двери бального зала отворились, впуская внутрь небольшую, но богатую процессию. Стражники в капюшонах несли флаги с эмблемой трёхглавого пса, гербом Ирлеса. Во главе процессии шествовали двое юношей, на чьих плечах сияли серебряные наплечники, чем-то напоминающие раскрытую волчью пасть. Их военные мундиры были простыми, чёрными с белыми пуговицами и тонкими веревочками. На поясе одного парня болтались ножны, в которые была вставлена изогнутая сабля, а за спиной другого торчало острие копья. При виде их оружия Сонхва невольно сглотнул. Он хоть и видел обилие пистолетов и даже ножей во дворце, никогда особо не задумывался о том, ради чего именно они используются.       За двумя солдатами, неспешно и с любопытством осматривая убранство зала, шествовал молодой юноша, чей внешний вид сразу приковывал к себе внимание: светлые, пушащиеся в разные стороны волосы, улыбающиеся губы, сверкающие кофейные глаза и веснушки, осыпающие щёки и нос. Одежда была далека от военной. Тонкий шёлк рубашки и свободных брюк напомнили Сонхва его собственные наряды, от которых ломился шкаф. Очевидно, это и был посол из Ирлеса, учитывая то, как солдаты обтекали его по кругу, словно вода. Уже дальше, за их спинами, мельтешили лица других представителей соседнего царства.       Процессия остановились, и посол вышел вперёд, с улыбкой кивая сначала Хонджуну, а затем и Сонхва.       — Приветствую в Элеарде, принц Ли Феликс.       — Рад быть здесь, — Феликс лишь слегка опустил голову в почтении, когда остальные представители Ирлеса низко поклонились, вторя словам своего официального представителя. Низкий тембр его голоса абсолютно не вязался с миловидным лицом, из-за чего Сонхва не смог удержаться и в неверии вскинул брови. — Признаться, не ожидал, Ваше Высочество, что вы женитесь раньше моего брата.       — Надеюсь, Кристофер не в обиде на меня за это, — хмыкнул Хонджун и поднялся одним слитым движением, чтобы сойти со ступеньки и остановиться ровно перед принцем.       — Ни в коем случае. Боюсь, он даже слишком за вас счастлив, — Феликс крепко пожал руку царю и глянул через его плечо в сторону Сонхва. — Герцог Пак, рад встретиться с вами так скоро. Позвольте от всей души поздравить вас с бракосочетанием.       — Спасибо, — улыбнулся Сонхва, краем глаза провожая Хонджуна, что вернулся к своему трону. Царице не положено спускаться навстречу гостям. Обычно те поднимались, чтобы с благоговением поцеловать ей руку, но ситуация несколько изменилась. Последнее, чего Сонхва бы хотел, это чтобы ему дарили реверансы. — Надеюсь, дорога к нам прошла благополучно.       — Нам оказали радушный приём на границе, благодарю, — принц развернулся к ним боком и взмахнул рукой, поднимая в воздух тонкий шёлк своего походного плаща с эмблемой трёхглавого волка. К нему поспешил солдат, держащий в руках огромный деревянный ящик, больше напоминающий компактный шкафчик. Стоящий в начале процессии стражник с саблей открыл дверцу. — Мой государь изрядно поломал голову, обдумывая, как бы поздравить вас от лица нашего царства со свадьбой. Пожалуйста, примите этот скромный дар.       Назвать скромным предмет, находящийся в ящике, у Сонхва не повернулся бы язык. То был огромный стеклянный шар, помещенный на золотую подставку. Её прутья были связаны между собой жемчужными цепочками, изгибающимися ровными дугами. Внутри шара, ведомые каким-то механизмом, крутились разные металлические фигуры. Присмотревшись, герцог понял, что они были в форме людей. Запертые под стеклянным куполом, они могли лишь танцевать вокруг неподвижного, собранного из шестерёнок подобия здания в самом центре композиции.       — Кристофер превзошел сам себя, — польщенно протянул Хонджун. Сонхва с довольством отметил изумление в его голосе и был с ним полностью солидарен.       — Он знал, что вы оцените, — льстиво улыбнулся Феликс и снова взмахнул рукой. По другую сторону к нему снова поднесли какой-то свёрток, и уже стражник с копьём принял его в руки и развернул расшитую золотыми нитями тёмно-бордовую ткань. — А это уже лично мой подарок.       Сонхва гулко сглотнул, когда в огне свечей бального зала сверкнула закаленная сталь меча. Рукоять была усыпана агатами, а на лезвии переливалась какая-то надпись. По бальному залу прошлась волна восхищенного рокота.       — Очень богатые дары, спасибо. Мы ценим это, — Хонджун велел слугам забрать подарки. — Полагаю, вы устали с дороги?       — Немыслимо как.       — Прошу вас, господа послы, — подал голос канцлер, махая рукой в сторону Сонхва. Тот, взглянув на дядю, нашёл вдовствующую царицу, что с идеально ровной спиной восседала за первым и самым ближним к Хонджуну столом, и тогда осознал, что с его стороны тоже расположили места для гостей. — С удобством пользуйтесь благами Элеарда.       — Мой генерал позаботится о ваших солдатах, — добавил Хонджун и кивнул сделавшему шаг в их сторону Юнхо.       — Премного благодарен. Если позволите, я бы хотел оставить обсуждение политических вопросов на завтра, — Феликс смущенно фыркнул. — Мы припозднились, и я приношу за это свои извинения.       — Не стоит, — царь отмахнулся и, поймав взгляд Сонхва, растянул губы в улыбке. — Боюсь, мы сегодня тоже не в состоянии вести дела царства. У нас будет еще целая неделя впереди, чтобы всячески надоесть друг другу с предложениями и дебатами.       — Ваша правда.       Смех посла, казалось, стал тем самым спусковым крючком, после которого повисшее невесть откуда взявшееся в зале напряжение тут же лопнуло, как мыльный пузырь. Принц поприветствовал и царицу с канцлером перед тем, как в сопровождении тех же двух стражников занять отведенные для них места. Сонхва ответил на улыбку Феликса слабым кивком. Краем глаза он видел Ёсана и не смог побороть соблазн обернуться.       Его камердинер стоял, сложив руки за спиной, и что-то нашёптывал пригнувшемуся к нему Минги. Эти двое, казалось, были в своем собственном мирке. Ёсан фыркнул на беззвучное высказывание Минги и, сморщив нос, легонько ткнул стражника локтем под рёбра, на что тот только улыбнулся и оправил рукава мундира.       Дыхание застряло где-то в горле в этот момент. Сонхва заставил себя отцепить от них взгляд, отвернуться, выпрямить спину и надеяться, что его глаза не блестят сейчас так лихорадочно, как в груди полыхает пожар.       Он бы очень хотел сохранить идиллию в этом маленьком мирке.       Феликс, чью верхнюю одежду забрали вёрткие слуги, наклонился ближе к столу, стараясь пересечься глазами с герцогом.       — И каково это? — заговорщицки пропел, когда всё же обратил на себя чужое внимание. Видя, что Сонхва в непонимании хмурит брови, усмехнулся и качнул головой в сторону Хонджуна. — Быть замужем за царём?       — Честно? Ужасно утомительно.       Феликс засмеялся, прикрывая ладонью рот.       — Понимаю. Быть принцем тоже невыносимо.       И с этого началась их беседа. Незатейливо в неё влился Хонджун. Настолько непринужденно и спокойно, что Сонхва даже не заметил, как начал разговаривать и с ним. Очевидно, игнорируй они с мужем друг друга, это было бы слишком заметно.       — Я не спешу, — Феликс помахал перед лицом руками так, словно фраза о его браке вызвала у прекрасного принца мигрень. — Для начала хочу избавиться от этих двоих, а уж потом жениться самому.       Стражники, стоящие за его спиной, лишь улыбнулись, когда их упомянули в разговоре.       Сонхва довольно быстро расслабился. Феликс был очень учтивым и не позволял теме беседы ускользать в такие дебри, где герцог не смог бы принимать участие. Однако Сонхва старался не забывать о том, что посол был принцем. Наследным или нет, он познал прелести жизни во дворце. За добродушной улыбкой могла скрываться гнилая душа. Чем ближе люди к политике и власти, тем темнее и глубже их истинные домыслы.       — Где твоя заколка? — внезапно спросил Хонджун, разрывая повисшую на пару секунд для передышки тишину.       Сонхва недоумевающе моргнул, касаясь ладонью своего затылка. Губы раскрылись сами собой.       Точно. Его заколка в кармане мундира Минги.       Удивительно, что Хонджун вообще заметил её исчезновение. Неожиданно для себя, Сонхва ощутил волну негодования из-за этого.       — Снял, чтобы волосы не стягивало, и было удобнее лежать, — ответил равнодушно, игнорируя задумчивый прищур мужа.       — Лежать? — Феликс заинтересованно вскинул брови.       — Да. Видите ли, до вашего приезда я где-то два часа провел в постели после долгой прогулки на свежем воздухе, пытаясь прийти в себя из-за высокого градуса алкоголя, — Сонхва с ноткой смущения заправил за уши начавшие так некстати лезть в лицо волосы. Вот теперь отсутствие заколки стало весьма ощутимым.       Посол пару мгновений сидел со странным выражением лица, а после уткнулся в свои руки с протяжным тихим стоном.       — Небеса, простите меня, — проблеял он виновато, пока Сонхва и Хонджун обменивались удивленными взглядами. — Это моя вина, что мы так опоздали. Если бы знал, то велел гнать лошадей, но… У вас так красиво! Я не мог сопротивляться соблазну остановиться чуть ли не у каждого дерева или реки. И воздух в вашем царстве совсем другой… А уж город! Не знаю, что за праздник, но Юмей сейчас невообразимо прекрасен. Я помню его совсем другим, но столько лет уже прошло. Так редко покидаю Ирлес, что совсем позабыл о своих прямых обязанностях.       — Всё в порядке, — со смешком отмахнулся Хонджун. — Вас можно понять. Я чувствую то же самое каждый раз, когда выхожу в море.       Ирлес хоть и был в разы больше Элеарда, но всю центральную территорию царства занимала огромная пустыня. Ёсан даже сказал как-то, что у них две столицы: одна, которую все знают, лежит близ границ с соседними государствами, а вторую нарекли зарубежные торговцы, что заплывают в Ирлес через Амурный пролив - самый богатый и безопасный морской путь.       Сонхва вспомнил, что принц Феликс здесь, в Юмее, не только ради того, чтобы поздравить их со свадьбой. Но и чтобы обсудить возможное сотрудничество, развитие обширной торговли между их царствами и предоставить разрешение Элеарду пользоваться Амурным проливом.       Если все хорошо сложится. Однако насколько Сонхва мог судить из того, чему стал свидетелем, между его мужем и государем Ирлеса хорошие отношения, а значит успех этих переговоров - лишь вопрос времени.       — Правда, нам не на что обижаться, — добавил герцог, стараясь сгладить атмосферу из-за неловкости посла.       — Мне действительно очень неловко, — Феликс буквально растёкся в своем кресле, прижимая ладонь ко лбу и виновато улыбаясь.       — Может, игра моего мужа на рояле поможет вам позабыть об этом?       Сонхва сначала отрешенно кивнул, а после обернулся к Хонджуну с вопросом в глазах. Тот абсолютно расслабленно улыбался одним уголком губ и постукивал пальцами правой руки по подлокотнику.       — Герцог Пак, вы еще и искусный пианист? — не скрывал своего удивления Феликс. — Поразительно, но вполне ожидаемо от такого человека, как вы.       — Вы мне льстите, — улыбнулся Сонхва и медленно поднялся, не разрывая зрительный контакт с царем. Что-то в его глазах не давало герцогу воспротивиться его слову, поэтому, сойдя с постамента, юноша двинулся вдоль стены к лестнице, что вела на балкончик с музыкантами. Обхватив пальцами резные перила, он осознал, что дрожит.       Этот взгляд Хонджуна, которым тот окатил своего мужа после слов о рояле, не спутать ни с чем. Не хватало только вздёрнутого вверх подбородка и в презрении искривленных губ, но это последнее, что мог позволить себе царь в присутствии посторонних.       Дирижёр при виде герцога выказал своё удивление лишь лёгким взмахом ресниц и безмолвно велел музыкантам продолжить играть, пока сам прошёл к арке.       — Мой принц, — поклонился с прижатой к сердцу рукой. — Вам не нравится исполнение?       — Нет, всё чудесно. Я к вам с небольшой просьбой, — Сонхва повёл плечами и бросил взгляд вниз, где Феликс в предвкушении ёрзал в своём кресле, а Хонджун лишь кивал, точно он общался с непоседливым ребёнком. — Позвольте ненадолго одолжить ваш рояль?       — Хотите сыграть?       — В качестве ответного подарка послам из Ирлеса, да.       Герцог знал, что в миг, когда музыканты перестали играть с быстрого взмаха руки дирижёра, все взгляды в зале обратились в их сторону. Он знал, что губы его мужа были изогнуты в глумливой ухмылке, которую он прятал за своей рукой. Он буквально ощущал ниточки, которые были привязаны к его конечностям.       Присев на мягкое сиденье, Сонхва задумчиво провёл пальцем по чёрно-белым клавишам и рискнул взглянуть в дальнюю нишу, где под покровом длинных плотных портьер стояли обслуживающие господ слуги. Ёсан вышел вперёд и прижал ладонь к колонне, глядя на своего господина с неким трепетом. Таким, что Сонхва невольно улыбнулся, глубоко тронутый его верностью. А затем нашёл за спиной камердинера Минги. Тот скрестил руки на груди, словно он был гостем в этом зале, а не несущим службу солдатом.       — Уважаемые гости, — громко произнёс Хонджун и поднял в воздух полный бокал. — Мой муж - великодушный и благочестивый хозяин, который не мог побороть искушение отплатить принцу Феликсу и государю Ирлеса за драгоценные дары. Я прошу вас всех стать свидетелями его небольшой импровизации.       А затем отсалютовал Сонхва с ухмылкой на губах, к которым в следующее мгновение прижалось холодное из-за напитка стекло.       Герцог хмыкнул, одновременно с осознанием истины нажимая на клавиши и выдавливая из инструмента первые аккорды.       — Признаться честно, герцог Пак, — хлопал в ладоши Феликс, когда Сонхва под восторженный гомон возвращался на своё место. — Не будь вы уже женаты, я бы всерьёз задумался над тем, как бы украсть вас в своё царство.       — Самый лучший комплимент за всю мою жизнь.       — Принц Феликс, мой муж изрядно понатаскал свои навыки, чтобы впечатлить вас.       Тон Хонджуна заставил Сонхва лишь поджать губы. Он обернулся к мужу в миг, когда внимание принца было занято его стражниками. Царь безразлично покачивал тёмную жидкость в своём бокале и улыбался одним уголком губ.       — Ты знаешь, — не спрашивал, а утверждал Сонхва, не чувствуя, однако, ни капли страха и уязвимости. Он просто констатировал факт.       — С твоей стороны довольно самоуверенно было полагать, что подобная выходка останется мною незамеченной.       Предложение сыграть для посла прозвучало не столько из желания в действительности похвастаться талантами герцога, сколько из намерения Хонджуна прояснить ситуацию между ними двумя. Всё время, проведенное в Юмее, Сонхва хватал и отпускал из внимания мысль, что всё идет слишком хорошо. Каким бы действенным и незаметным не был способ покинуть дворец через боковые врата, вряд ли исчезновение мужа царя из бального зала на два часа осталось без внимания. Сонхва просто нравилась сама идея, что он свободно разгуливает по улочкам, а не сидит в дорогом троне в окружении сотни незнакомых ему людей.       — Но ты отпустил ситуацию на самотёк, — напомнил Хонджуну герцог.       Царь хмыкнул и покачал головой.       — Отпустил? Нет, дорогой муж, — он наклонился в сторону, касаясь кончиком носа уха Сонхва и пуская мурашки по спине одним еле уловимым вздохом. — Я позволил этому произойти. Так и быть, дал тебе поиграть с твоим новым другом. Но это не значит, что я оставляю ситуацию без внимания. Просто напоминаю, Сонхва, где ныне твоё место. Еще одна подобная выходка не пройдёт для тебя даром. Подумай о людях, замешанных в исполнении твоих эгоистичных желаний.       Герцог не смог побороть волну дрожи, сковавшей его пальцы.       — Я говорил тебе, чтобы ты не смел трогать моих людей.       — И я это помню, — Хонджун сел ровно с безапелляционной улыбкой, но глаза его были подёрнуты угрожающей пеленой, словно одно слово царя - и в зале разразится настоящая буря.       Сонхва глубоко вздохнул и, закинув ногу на ногу, придал себе невозмутимый вид.       — Раз уж ты позволил этому случиться, то разреши мне еще одну вольность.       — Ты сегодня решил разгуляться на моих нервах? — Хонджун пристроил бокал на своём подлокотнике. — Что еще?       — Переведи Минги ко мне на службу.       Царь вопросительно промычал себе под нос и, подперев голову рукой, намеренно толкнулся вперёд корпусом, чтобы заглянуть в лицо Сонхва. Тот же не отводил цепкого глаза от орнамента на стене, боясь, что если взглянет на Хонджуна, то тут же откажется от своих слов.       — Еще не наигрался? — царь насмешливо фыркнул, устало и даже как-то безнадёжно покачал головой и плавно поднялся на ноги, оставляя бокал маневрировать на резном подлокотнике. — Это не в моей компетенции, знаешь ли. Я не занимаюсь распределением военной силы во дворце. Если так хочешь иметь у ноги ручную собачку, обговори это с Юнхо. Сон Минги сейчас на попечении генерала дворцовой стражи, а я за подобной мелочью не слежу.       Хонджун, кивнув Феликсу, удалился. Сонхва пришлось пару раз моргнуть, чтобы избавиться от странного видения, словно дорога, по которой прошёл его муж, была усыпана стеклянной крошкой.       Но это были лишь осколки бокала, который всё же упал с чужого пьедестала и разбился о мраморный пол.