Лабиринты памяти

      (Сентябрь 1999 года)       Чувствовать себя спокойно и расслаблено под пристальным взглядом одного из целителей, приставленных ещё пару месяцев назад, было сложно, но Тео всегда справлялся. В этот же раз было немного сложнее.       Целитель Гиррас, специализирующийся на психологии и психосоматике, проводил завершающее собеседование, от которого фактически зависела дальнейшая жизнь Нотта, хотя, очевидно, слизеринец не был в восторге от всего происходящего и перспектив, сулящих ему при любом вердикте специалиста. Парень, развалившись на диване таким образом, что его голова покоилась на одном подлокотнике, а ноги — на другом, смотрел в зачарованный потолок, по которому проплывали облака, и ещё ни разу не ответил на поставленный вопрос так, как того требовал от него Гиррас.       — Мистер Нотт, если вы продолжите вести себя, словно вам снова одиннадцать, я не смогу подписать для вас заключение, благодаря которому…       — … благодаря которому наш с вами многоуважаемый Лорд убедится в том, что моя психика стабильна и что я всё ещё способен обучаться в Хогвартсе, а после служить на благо нашего нового общества, в котором нет места слабым и психам, — прервал его Теодор, заелозив на диване и закатив глаза. — Я всё это знаю, мистер Гиррас. Однако и вы прекрасно знаете, что моё пребывание в этой треклятой больнице абсолютно бессмысленно. Я здоров, и моя психика ничуть не пострадала.       — Однако игнорирование предписаний колдомедиков и отвратительное поведение на моих сессиях с вашей стороны говорят об обратном. Вы сами не хотите себе помочь, сами вынуждаете меня и весь наш коллектив сомневаться в вашей способности сохранять здравый рассудок и вести себя так, как полагается, — целитель сохранял непроницаемое выражение лица, хотя по его тону было понятно, что он раздражён и долго терпеть выходки Тео не намерен.       Тогда Нотт, тяжело вздохнув, всё же принял сидячее положение, складывая руки на животе и переплетая пальцы в замок. Он приподнял одну бровь — ту, которую на две неравные части делил уже побледневший шрам — и уставился на мистера Гирраса уставшим взглядом.       Он хотел, чтобы ему подписали это заключение, потому что устал проводить в специализированном филиале больницы Св. Мунго всё своё время, устал выполнять (пусть и с переменным успехом) всё, о чём требуют целители, устал посещать сессии и выслушивать речи колдомедиков, считавших, что он и его психика всё ещё находятся в критичном состоянии после войны. Просто потому что это была неправда. Он был абсолютно здоров.       Конечно, у многих сдавали нервы на фоне ужасного стресса в военное время, а завышенные требования лорда Волан-де-Морта доводили до специализированного отделения Мунго быстрее, чем долгие пытки круциатусом, однако Тео был в порядке. Он был достаточно силён, чтобы пережить всё это, но Лорд оказался настолько осторожным, что заставил всех своих подчинённых пройти обследование, выявляющее прорехи в их физическом и ментальном здоровье. Всех тех, кто оказывался подвержен каким-либо рискам или же сам являлся своеобразным риском для установившегося, но всё ещё шаткого нового мира, надолго запирали в отдельном филиале Мунго, где их пытались вылечить любыми методами. Если это получалось, то с подписанным заключением в руках они возвращались к обычной жизни и служению Тёмному Лорду, если же нет, то… с ними поступали так, как обычно поступали с грязнокровками — тех, кто вёл себя довольно спокойно (жёлтая и оранжевая категории опасности), отправляли выполнять простую работу, для которой не хватало рабочих рук. Чаще всего такие «слабые звенья» оказывались прислугой и приравнивались почти что к домашним эльфам или же отправлялись на восстановление каких-либо важных зданий в качестве обычных работяг, способных разве что разгребать завалы и уничтожать останки тех, кого не обнаружили в первые дни после окончания войны. Однако же тех, кто приравнивался к «буйным» и «особо буйным» (красная и фиолетовая категория, соответственно) тут же убивали.       Наиболее ценных сторонников Лорда проверяли более тщательно и лечили куда с большим рвением — строить новый мир без верных соратников было бы сложно, но держать под своим «крылом» людей с расшатанной психикой было попросту опасно, ведь они могли не только помешать созданию чистокровного общества, но и поднять бунт.       По всей видимости Теодор наряду с некотрыми из своих друзей — Драко Малфоем и Блейзом Забини — всё же ценился Волан-де-Мортом, ведь их проверки были тщательными и продолжались около месяца, после чего всех, кроме самого Нотта, отнесли к зелёной категории и выпустили из больницы, в то время как Тео оказался запертым здесь ещё на долгих два месяца для проведения дополнительных тестирований и профилактики некоторых расстройств, связанных с психикой.       Пункт первый: курение.       — Вы всё ещё курите? — поинтересовался Гиррас, глядя прямо в глаза Теодору.       Тео раскусил конфету, что всё это время находилась в его рту, с тихим хрустом и отрицательно покачал головой. Малиновый привкус, достигший его рецепторов, вынудил слизеринца скривиться — вкусовые иллюзии, вызванные процессом отказа от сигарет, никак не хотели проходить, доставляя юноше дискомфорт. Внезапно он почувствовал головную боль, вызванную вторжением целителя в его сознание, хотя Гиррас пытался сделать это как можно незаметнее, и услужливо вытолкнул на поверхность последнее воспоминание, связанное с курением.       Мистер Гиррас, явно довольный такой переменой в поведении Нотта, покинул сознание слизеринца, не обнаружив никаких следов подмены воспоминаний и лжи. Теодор едва слышно хмыкнул, ощущая, как головная боль постепенно стала отступать.       — Я принимаю успокоительные настойки, чтобы облегчить процесс отказа от сигарет и избавиться от раздражительности, как вы и рекомендовали. Когда возникает желание закурить, обычно я обхожусь леденцом, однако меня всё ещё порой преследует бессонница, а вкусовые галлюцинации мешают наслаждаться вкусом еды, — отозвался Тео, подавив желание вновь завалиться на диван и рассматривать облака.       Теодор решительно не понимал, почему он должен был отказываться от курения только из-за того, что сигареты были «маггловским изобретением», а курение никак не ассоциировалось с образом аристократа, но всё же решил сыграть по правилам новой власти лишь для того, чтобы наконец выйти отсюда и жить дальше. Там, на свободе, никто не будет пристально следить за тем, как он, стоя у окна, выпускает изо рта кольца дыма. Стоило лишь потерпеть.       Целитель Гиррас кивнул, делая несколько пометок в больничной карте.       — Я дополню ваш лечебный лист парочкой препаратов, которые как можно скорее избавят вас от последствий зависимости, — деловито сообщил он, после чего вновь посмотрел на пациента, решая, какой вопрос задать следующим. — Вас всё ещё мучают кошмары?       Пункт второй: сны.       — Кошмары? — Нотт нахмурился, пытаясь понять, какова истинная цель этого вопроса. — Чаще я страдаю бессонницей. Сны мне не снятся уже несколько недель, а про кошмары я совсем не вспоминаю.       Пункт два-точка-один: она.       — И та девушка вам тоже не снится больше? — Казалось, Гиррас подался вперёд, чтобы заметить любое изменение в выражении лица или в поведении Теодора, однако тот ни на секунду не поддался на явную провокацию, хотя в глубине души всё же ощутил, как нарастает гнев.       Пункт третий: неконтролируемая агрессия.       — Нет.       «Да».       — Хорошо, — хмыкнув, отозвался колдмедик и вновь сделал какие-то пометки у себя. — Теодор, вы всегда можете рассказать мне, если вас что-то тревожит. Насколько я помню, те сны очень докучали вам первое время. Вы можете мне доверять.       — Интересные у вас понятия о доверии, мистер Гиррас, — с усмешкой отметил Нотт, явно намекая на проникновение в собственное сознание несколькими минутами ранее. Он с вызовом посмотрел на целителя, однако тот ни капли не смутился в ответ на подобное поведение, поэтому парень продолжил. — Это было всё, что вы хотели узнать от меня? Теперь вы дадите мне заключение с зелёной пометкой, и мы, дай Мерлин, никогда не встретимся вновь.       Гиррас, поджав губы, сделал несколько заключительных пометок и, подписав несколько листов, протянул их Теодору. Парень выдавил из себя подобие улыбки и, проигнорировав протянутую руку целителя, круто развернулся, а затем направился к выходу из кабинета.       Как только дверь за ним захлопнулась, Нотт несколько раз шумно выдохнул, рукводствуясь одной из методик управления гневом, которую ему здесь втолковывали несколько недель подряд, и победно улыбнулся, сжимая покрепче подписанные листы, а затем спокойным шагом направился в сторону своей палаты, дабы собрать скопившиеся за два месяца вещи.       Он наконец-то возвращается к своей нормальной (если её, конечно, можно было так назвать) жизни.

* * *

      Гермиона сидела на каменном полу вокзала Кингс-Кросс, прижав к телу колени и уронив на них кудрявую голову. Иногда до её слуха доносилось едва уловимое бормотание людей, заполонивших залы ожидания, но это её не волновало. Возможно, только поначалу тревожило и нервировало. Теперь, спустя долгое время — Гермиона не могла сказать точно, сколько именно, — даже убаюкивало. Люди вокруг бормотали что-то о поездах, которые вот-вот должны прийти, и о том, что они торопятся, но поезда всё не прибывали, а люди никогда не уходили.       Они все были заперты здесь — в месте, которое так много значило для Гермионы, — и это даже казалось ей комичным. Место, в котором она всегда хотела поскорее оказаться, ведь появление здесь влекло за собой встречи с друзьями, школьные будни и дни, наполненные приключениями, теперь являлось ловушкой, из которой невозможно было выбраться. Гермиона Грейнджер знала это совершенно точно, ведь в первые дни, когда оказалась тут, испробовала все известные ей методы.       Магия здесь не работала, а выход через двери, ведущие на улицу, неизменно возвращал девушку туда, откуда она пришла.       Находиться здесь было изнурительно. Гермиона никак не могла понять, сколько провела тут, когда начинался новый день и как вообще текло время в этом измерении, если это вообще можно так назвать. Единственные часы, висевшие рядом с расписанием прибытия поездов, застыли на 04:04 и не собирались больше двигаться.       Гермиона понимала, что находится не в привычном ей мире, будто оказалась в параллельной реальности или «зависшем» пространстве, где время было искажено, а все вокруг было лишь подобием чего-то настоящего. Казалось, она была единственной, кто остался в сознании и был способен мыслить. Вот только ей это совсем не помогало. Она всё равно оставалась здесь, несмотря на все попытки выбраться, а безысходность и жалость к самой себе накрывали сильнейшими волнами, заставляя девушку в бессилии сидеть на полу часами напролет.       Несмотря на это, она не переставала надеяться, ведь надежда — всё, что у неё осталось.

* * *

      Теодор замер перед массивными дверьми Большого зала на несколько секунд. Вероятно, он бы простоял там с минуту или даже больше, если бы не недовольное бурчание каких-то семикурсников с Когтеврана, которым явно не нравилось, что для того, чтобы оказаться на завтраке, теперь необходимо было ещё и сдвинуть с места застывшего слизеринца. Тогда, закатив глаза в ответ на их возмущения, Тео шумно выдохнул и, сжав кулаки, толкнул двери, заходя в зал.       Слизеринец был полностью уверен в том, что обязательно должен встретить кого-то здесь и сейчас. Он мог поклясться, что кто-то должен был ждать его, что это было крайне важно. Тео нахмурился, пытаясь вспомнить подробности, но в голову не приходило ничего, что могло хоть отдалённо напоминать встречу за завтраком.       Парень внимательно осмотрел помещение, гудящее от болтовни студентов. Как бы Амбридж ни старалась, заставить детей молчать в Большом зале у неё никогда не выходило, поэтому оставалось только смириться с тем, что они — не послушные солдаты под Империо, а обычные подростки.       Внезапно его охватило какое-то необъяснимое волнение. Дышать стало немного сложнее, поэтому пришлось слегка ослабить галстук, за что он обязательно будет наказан Амбридж, но сейчас это не казалось чем-то глобально значимым. Он ощутил, как сердце болезненно сжимается в груди, а затем начинает биться слишком быстро. Его взгляд зацепился за кучерявую шевелюру какой-то девчушки, что-то показалось ему до боли знакомым, но одновременно неправильным.       Тео не мог точно сказать, что именно казалось ему не таким: цвет волос, факультет девушки, её лицо, которое оказалось незнакомым ему, или… или она просто была не тем человеком, в котором нуждался слизеринец.       — Нотт, ты чего застыл? — Блейз помахал перед его лицом руками, пытаясь привести друга в чувства. — Что-то случилось? Ты себя как-то не так чувствуешь?       — Я? Нет, не знаю. Просто…       Тео моргнул, переключая внимание на Забини и пытаясь забыть странное ощущение, которое вызвал в силуэт кучерявой девушки. Будто дежавю. Будто попытка воспроизвести в голове воспоминание, которое кажется одновременно близким и слишком далёким, чтобы вспомнить. Как слово, которое вертится на языке, но вспомнить его всё равно не получается.       — Просто показалось, что увидел знакомую. Ничего такого, идём за стол? — произнёс Нотт, отмахиваясь от своих же слов, а затем направился к слизеринскому столу.       Как только парни подошли к Драко и Пэнси, уже занявшим свои привычные места, Тео тяжело опустился на скамью, сбрасывая на пол сумку. Малфой кивнул в знак приветствия, продолжая жевать свой омлет и делать вид, словно ничего необычного не произошло, будто перед ним не сидел друг, которого он не видел последние несколько месяцев.       — Привет всем психически здоровым, — сказала Паркинсон, отсалютовав при этом стаканом с тыквенным соком. — Как ты?       — Нормально, — отозвался Нотт, без особого энтузиазма глядя на тарелку, наполненную едой. — Если верить Гиррасу, конечно.       Блейз лишь смерил друга недоверчивым взглядом и, едва слышно цокнув, попытался отвлечь Пэнси каким-то глупым будничным разговором, однако девушка была слишком настойчива — она прекрасно видела состояние Теодора и твёрдо решила выяснить причину.       — Тео, ты же знаешь…       — Пэнси, — Драко накрыл её ладонь своей, заставляя замолчать. — Мы можем поесть в тишине? Кажется, миссис Паркинсон недостаточно хорошо преподавала уроки, связанные с этикетом.       Намеренно уколов девушку, Драко дождался, когда она наконец посмотрит на него, и указал взглядом сразу на несколько смотрителей, демонстрируя тем самым, что слизеринка выбрала не лучшее место для обсуждения подобных тем. Один из смотрителей с особым интересом наблюдал за четвёркой друзей и, Тео готов был поспорить на сотню галеонов, применил чары, улучшающие слух. Девушка кивнула, однако выдернула руку из хватки Малфоя, намеренно цокая.       — Кажется, уроки миссис Малфой, касающиеся общения с леди, прошли мимо тебя, — прокомментировала Пэнс, делая вид, что замечание Драко её задело, и возвращаясь к своему завтраку.       — Потрясающе, — отозвался Нотт, усмехаясь. — Я мечтаю о том, чтобы услышать, как вам обоим читают лекции по этикету для чайников.       — Поддерживаю, — поддакнул Забини, пережёвывая кусок омлета. — Я напишу их матерям, чтобы восполнили этот пробел в их, казалось бы, безупречном воспитании.       — Блейз, дружище… — Тео уже придумал шутку, касающуюся воспитания мулата, однако не смог произнести ни слова больше.       Внезапный громкий крик поразил Нотта, и парень дрогнул всем телом, едва заметно подпрыгивая на месте. Брюнет резко обернулся, пытаясь отыскать источник звука, и только сейчас заметил пятый, небольшой и практически разваливающийся стол, за котором сидела небольшая группа учащихся, облачённых в серые одеяния. Один из студентов постарше катался по полу, его лицо исказила гримаса боли, а остальные жались друг к другу, пытаясь не смотреть на мучения парня. Над ним возвышался мужчина в маске, не дающей распознать выражение его лица, но интуиция подсказывала, что он смеялся, наслаждаясь пыткой.       Тео, сжав кулаки, дёрнулся было вперёд, однако Блейз вовремя схватил друга за плечо, силой вынуждая оставаться в сидячем положении. Нотт отчётливо ощутил, как его желудок начинает сводить от ужаса, а сердце начинает биться невероятно сильно. Брюнет, казалось, не слышал ничего, кроме истошного вопля парнишки, всё ещё катающегося по полу.       Забини что-то говорил ему о заинтересовавшихся его реакцией смотрителях, пытаясь при этом аккуратно повернуть голову друга в нужную сторону, но Тео не реагировал.       Пэнси, заметив происходящее, намеренно уронила на пол вилку и пнула её так, чтобы та оказалась в поле зрения Теодора.       — О, Тео, так мило с твоей стороны вернуть вилку на место, но не стоит переживать. Я уверена, эльфы всё приберут, — громче обычного произнесла слизеринка, улыбнувшись и похлопав ресницами.       Девушка внимательно проследила за тем, как один из надзирателей вновь теряет интерес к их компании, а затем тяжело вздохнула, покачивая при этом головой.       — Что? — Нотт, нахмурившись, обернулся на подругу. — Я не…       — Заткнись и веди себя так, будто всё происходящее в порядке вещей, — командным тоном заявил Малфой, поправляя спавшую на глаза чёлку и не отрывая глаз от полупустой тарелки. — Твой героизм тут никому не нужен, Тео.       — Драко хочет сказать, что если ты сейчас попытаешься что-то сделать, то хуже будет только тебе, — пояснил Блейз более спокойным тоном, внимательно следя за реакцией Нотта. — Те в сером — грязнокровки, Тео. Смотрители в масках — солдаты. Им только дай повод, они не станут разбираться чистокровный ты или нет, а серым и без повода достаётся. Так что сиди тихо, чтобы тебя не задело.       Теодор рассеянно кивнул, пытаясь осознать всё услышанное и увиденное. Он был отрезан от магического общества всего два месяца, а в школе отсутствовал около недели, но за это время многое успело измениться, и такие изменения пугали молодого человека. Это именно то, за что сражались их отцы? Именно то, ради чего они продали своих детей в рабство Тёмному Лорду?       — Ешь, Тео, — напомнила ему Пэнси, глядя на нетронутый и уже остывший завтрак.       — Не хочу, — отозвался Нотт, кривясь. — Я плохо спал сегодня, нет аппетита, рецепторы ещё не полностью восстановились, что делает вкус еды ужасным. Выберите из предложенного списка более подходящую причину.       Парень отодвинул от себя тарелку, переключая внимание на сок, однако, сделав несколько небольших глотков, отодвинул и его тоже.       — Как Гиррас отнёсся к тому, что твои кошмары не прошли? — поинтересовался Драко, наконец поднимая глаза на Нотта.       Под тяжёлым взглядом серых глаз Теодор съёжился, но всё равно не отвернулся, стойко выдерживая переглядки.       — О каких кошмарах ты говоришь, друг? — Тео улыбнулся, пытаясь выглядеть при этом расслабленным. — В последнее время меня мучает бессонница, но это связано с отказом от сигарет. Целитель Гиррас выписал мне несколько препаратов, чтобы облегчить процесс отказа от зависимости.       — Да что ты говоришь? — Малфой качнул головой, всем свои видом показывая, что не верит Нотту. — Я живу с тобой в одной комнате, помни об этом.       Тео тяжело вздохнул, прикрывая глаза и сжимая кулаки. Всё происходящее начинало раздражать его.       — Кошмары? — спросила Паркинсон, поочерёдно переводя взгляды с одного слизеринца на другого. — Ты имеешь ввиду те кошмары? Опять? — Она получила едва заметный кивок от Забини. — В этой компании хотя бы кто-то будет со мной делиться всей информацией?       — Хватит, — попросил Тео. — Неужели нет никаких других тем для болтовни?       Нотт, будучи всё ещё встревоженным сценой, развернувшейся на глазах у всех, кто находился в Большом зале, обернулся туда, где лежал магглорожденый, однако он уже сидел за столом с остальными. От остальных его отличали лишь свежие пятна крови на серой мешковатой кофте.       — Неужели с начала учебного года прошла всего неделя? — спросил Нотт, всё ещё не веря своим глазам. — Во что превращается школа и весь наш мир? — намного тише добавил он.       — Они все растят солдат, способных защищать режим любыми способами, — так же тихо ответил Блейз. — Ты же помнишь, слабым здесь не место.       Тео взглянул на мулата, и тот грустно улыбнулся ему, пытаясь тем самым выразить свою поддержку.       — Мы что-нибудь придумаем, приспособимся, — отозвался Драко, подмигивая другу. — Мы ведь и не на такое способны.       — Мальчики, ну вы будто вышли из какого-то романа о братстве, силе духа и приключениях, — Пэнси смахнула невидимую слезу со щеки и улыбнулась.       Каждый из четырёх слизеринцев замолчал, погружаясь в свои мысли на недолгие мгновения. Практически сразу воцарившуюся тишину нарушили крики сов, принёсших утреннюю почту. Помимо нескольких экземпляров Ежедневного пророка на стол рядом с слизеринским квартетом приземлилось два письма, запечатанных одинаковыми печатями и адресованных Драко и Теодору.       Малфой и Нотт переглянулись, с опаской глядя на богато украшенные узорами конверты, а затем поочерёдно разломили печати, чтобы изучить содержимое. Карие глаза тут же забегали по строчкам письма, а сердце болезненно сжалось. Парень обессилено уронил руку, сжимающую лист, на стол и вновь взглянул на Драко, который, казалось, стал ещё бледнее, чем был.       Пэнси, сбитая с толку подобной реакцией друзей, быстро вырвала из руки Тео письмо, пробегаясь по нему глазами.       — «Поздравляем вас, мистер Нотт, с получением зелёного статуса. Все мы очень рады, что ваше состояние улучшилось», — вполголоса прочитала Паркинсон, хмурясь. — «Лорд Волан-де-Морт приглашает вас присутствовать на праздничном вечере, посвящённом героям Войны, к числу которых относитесь и вы…». А у тебя, Драко? То же самое?       Драко кивнул, прочищая горло:       — Значит, пьянка в компании великих Пожирателей и зрелища в виде пыток грязнокровок, что же может быть лучше? — попытался пошутить Малфой, однако по нему было видно, что подобное времяпрепровождение ему ничуть не прельщает.       — А мы с Пэнси будем сидеть в этих ужасных сырых подземельях и умирать со скуки, пытаясь дождаться вас с такой потрясающей тусовки, — отозвался Блейз, пытаясь поддержать друга.       Тео выдавил из себя усмешку, пытаясь показать, что эта новость совершенно не беспокоила его, однако притворство далось ему с трудом. Слизеринец и не думал, что ещё хоть раз в этой жизни встретится с Тёмным Лордом лицом к лицу, ссылаясь на параноидальный страх Лорда быть убитым или свергнутым, хотя, он должен был признать, это было слишком наивно с его стороны.       — Подумать только, одна новость лучше другой, — прокомментировал Теодор, тяжело вздыхая. — Лучше бы я оставался в больнице.       — Ой, вы посмотрите, наш герой магической Британии чем-то недоволен, — Блейз хихикнул. — Может, вам слишком душно, милорд? Позвать слуг с опахалами?       — Заткнись Блейз, или меня объявят всемирным героем за то, что спас мир от одного ужасно надоедливого мулата, который считает себя богом юмора, — фыркнул Тео, залпом допивая тыквенный сок.