Кадровый вопрос

— Шеф, а, может, хватит на сегодня? Не все такие железные… то есть с железкой в голове. А что будет, если она у тебя перегреется? — сержант интимно понизил голос, будто его мог услышать кто-то посторонний, хотя кабинет был защищен по высшему разряду. — Не помню, чтобы просил учить меня моей работе, — привычно огрызнулся Иллиан, поднимая голову от электронного досье. Настроение у него было прескверным. — Что ты собираешься еще извлечь из этих файлов, порцию головной боли наутро? — Стефанис мазнул пальцем по комм-панели у себя на коленях, перелистнул страницу. Судя по рассеянному виду, наверняка не делами занимался, а читал. — Ответа, почему сбежал твой Мийоч, там все равно нет, ты уже смотрел… И не пытайся убить меня взглядом. Я только хотел поддержать беседу. — Я, — признался Иллиан нехотя, — устал. — Немудрено, — Стефанис показательно зевнул. — Четвертый час ночи. Если бы Иллиан вылетел на Комарру, как собирался, он бы уже миновал первый П-В туннель. Хотя время все равно осталось бы тем же: все корабли барраярского флота жили по одному общему часовому поясу — Форбарр-Султаны, и почтовый курьер не был исключением. Но при всей своей стремительности даже он долетал от Барраяра до Комарры почти за трое хвостиком суток. Бессмысленная задержка. — Пошли спать, Саймон, — Стефанис самым фамильярным образом присел на край комм-пульта. — Пожалей меня. Во-первых, я соскучился, а во-вторых, сейчас вывихну челюсть, зевая. Да уж, глас здравого смысла. Давно пора ложиться, и для спасения от кошмаров (более правдоподобный вариант: удовольствия ради, поскольку кошмары к Саймону не возвращались уже давно) — с любовником под боком. Иллиан молча растянулся на койке, и Стефанис, не смущенный его неприветливостью, устроился рядом. Подлез под руку, привычно умостился на подушке... Любовник под рукой — это приятно. А умелый и знающий помощник рядом — еще и удобно. Но вот потенциальный «крот» в ближнем окружении шефа СБ — уже некстати. Добро бы Иллиан знал, в чью пользу работает сержант Стефанис и кому через него можно сливать необходимую дезинформацию. Но по всему, что ему было известно об этом человеке, тот был до неправдоподобия лоялен, ему лично доверял прежний глава СБ и нынешний регент, и он обладал самым высоким допуском из возможных. И при этом просто врал своему начальству в лицо. Как-то с этим бардаком надо было заканчивать. — А знаешь, от чего я устал больше всего? — решился он. — От твоего вранья. — Э-э? — Стефанис опешил. — Сейчас на самом деле двадцать минут четвертого. Неужто у тебя впрямь чип закоротило? Иллиан приподнялся на локте: — Фил, — сказал он очень мягко, — хамить начальству именно в тот момент, когда это самое начальство основательно на тебя злится, не лучшая стратегия. Я верю, что у тебя хватает ума это понять и внимательно меня выслушать. — Ты зануда и параноик, — констатировал Стефанис печально. — Прекрасное качество для твоей должности, согласен. Но ты уверен, что мы не переживем его обострение до утра? Спать-то хочется. — Я не склонен сейчас к шуткам, Стефанис. — Значит, чушь несешь! — отрезал тот. — Что на тебя нашло на ровном месте? Саймон! — Место уже давно не ровное, и мы катимся черт знает куда. Пора поговорить. Конечно, мы с тобой в комнате один на один, но я полагаю, твоя нелояльность ко мне не доходит до попытки покушения. Иначе в тебе ошибались и Форкосиган, и Негри, а их совокупное мнение дорогого стоит. Вот это уже была шутка, но невеселая. Определенно, тело Иллиана интересовало Стефаниса исключительно в сексуальном смысле, а если что и стало объектом его намеренной диверсии, то мозги. И этот вопрос следовало прояснить раз и навсегда. — Нелояльность? — сержант оторопел, посмотрел совершенно честными глазами, чем укрепил Иллиана в подозрениях еще сильней. — И ложь. Ты врал мне и до того, не говоря об умалчивании и утаивании информации, но я списывал это на изначальное недоверие к человеку, занимающему кресло, в котором раньше сидел твой приемный отец. Мы тогда с тобой хорошенько объяснились, и я полагал, что ты этой чушью переболел. Как выяснилось, нет… И отодвинься хоть немного, мы с тобой о серьезных вещах говорим, а не в постели тискаемся. — Да я вообще сесть могу, — буркнул Стефанис. — Надеюсь, встать руки-по-швам ты от меня не потребуешь? — Не передергивай, — Иллиан поморщился. — В последнее время этих неприятных признаков стало слишком много, чтобы я мог закрыть на них глаза. И это время приблизительно совпадает с тем моментом, когда начались сложности с Эскобаром. Ты допустил муниципальную стражу к сведениям об эскобарских агентах. Не знаю, от тебя ли, но в то же самое время вовне ушла информация о том, что я сижу на препаратах. Ты в один голос со старым хреном Форзауном убеждал меня, что внешнюю разведку СБ не потянуть. Помнишь? Это все можно было бы списать на случайность, но о недавних разговорах и якобы интимном знакомстве с пропавшим Мийочем ты уж точно сам мне соврал, никто тебя за язык не тянул. — Я не… — «Твой бывшенький», да ну? Я знаю, что у Мийоча была любовница. Практически невеста. Время после возвращения на Барраяр он проводил с ней, тебя там и близко не было. Я умею распознавать ложь, сержант, когда мне ее преподносят так нагло. О чем вы с ним разговаривали? Почему вскоре после вашего разговора незаметный прежде офицер совершил государственную измену в наиболее скандальной форме? — Ну… да, в общем, — признался сержант неохотно. — Это был художественный вымысел. Совсем невинный. Мы с коммандером на самом деле давно знакомы. Но у тебя нет поводов для ревности, ни малейших. А все остальное… ну, если быть предельно точным, это не моя тайна! — заявил он, быстро изобразив на лице что-то вроде благородного негодования. — Ты говори, да не заговаривайся! Здесь все тайны мои. Сержант посмотрел на него. Прищурившись. На его физиономию явственно наползала маска «простого парня из народа». Не лучший ход в этой ситуации, но, видимо для него это был своего рода защитный рефлекс. — Ой, я сейчас испужаюсь вашего, не на ночь будь помянут, начальственного пафоса! А если он на меня не подействует, что тогда делать будешь? Фаст-пентой меня не накачать, сам знаешь. — Точно? — прищурился шеф СБ. — Точно. Ну зачем вам, господин начальник, труп в кровати? Даже такой молодой и красивый, как мой. Остается разве что допрос по старинке. Вызовешь арестную команду или сам мне руки выкрутишь? «Эй, мужик, я тебе не враг! Надеюсь, как и ты мне». — Не дури, — поморщился Саймон. — Ну что за «чужая тайна», детский сад какой-то. Надеюсь, ты не пытаешься намекнуть, что тебя с эскобарцами связывает душещипательный секрет, порочащий при раскрытии доброе имя какой-нибудь сеньориты? — Да при чем тут эскобарцы! — сорвалось у сержанта в сердцах, и Иллиан подхватил: — Значит, все-таки пропавший коммандер? Стефанис помедлил. — Саймон, поверь, тебе это не нужно. Дела хоть и СБшные, но давние. Восходящие еще к временам Негри, причем те, информация о которых тебе сейчас ничем не пригодится: еще засекречено, но уже неактуально. А почему Мийоч сбежал, я понятия не имею; более того, я вообще не верю в то, что такой человек мог исчезнуть под глупый политический скандал. Разве что прикрывал тем побегом что-то совсем иное. И это все правда до последнего слова. Но ты ведь сейчас вцепишься как клещ в каждый бит информации, что я тебе дам, и начнешь тянуть остальное. У тебя пунктик на информации. Как у дракона — на золоте. — Ты хорошо смещаешь фокус разговора, браво, — Иллиан покачал головой. — Но недостаточно, чтобы я все-таки начал оправдываться и чувствовать себя неуютно. Любопытство положено мне по должности, и по той же должности все секреты Негри теперь мои. Эта отговорка тоже не пройдет. И не надо изобретать новых, пожалуйста: с каждой очередной уловкой твой кредит доверия уменьшается. — Ты рассуждаешь, как лавочник, — фыркнул Стефанис. — А ты трындишь, как придурочный стихоплет! — отрезал Иллиан свирепым шепотом. — А ведь еще недавно я от тебя слышал совсем другое: и про «близкого человека», и «всей шкурой верю». Извини, но я запоминаю формулировки точно. Теперь уже это называется «не моя тайна» и «будешь руки выкручивать»? Растяжимая у тебя шкура. — Брейк! — Стефанис поднял руки. — Сдаюсь. Не шипи. Ишь, набрался от Форкосигана. Он помолчал и протянул: — Там долгая история... — Ничего страшного. Ты столько времени мне врал, что теперь я намерен обстоятельно и не спеша выслушать то, что ты намерен выдать за правду. И оценить. — И? — Без всяких «и». Или ты выйдешь отсюда с моим мандатом доверия, фактическим и официальным, и отправишься разбираться, что именно случилось на Комарре с твоим давним приятелем, поведение которого мне тоже кажется странным. Или я вызываю арестную команду, и мне будет плевать на то, насколько доверял тебе капитан Негри, потому что в качестве источника информации ты все равно будешь необратимо скомпрометирован. Стефанис с лицом человека, которому собираются рвать коренной зуб без наркоза, только вздохнул: — А, может, сразу под арест? Иллиан молча покрутил пальцем у виска. — Ладно. Я уже говорил тебе про блокировку... — Стефанис явно тянул время: то ли желая посмотреть, как Иллиан отреагирует на такое начало рассказа, то ли проверяя, не накрывает ли его самого запрограммированная паническая атака от перехода на скользкие темы. А, может, сочинял свою историю на ходу, такое тоже не исключалось. — Так вот, деньги, пароли и все такое прочее батя... то есть капитан прятал под нее просто потому, что так было удобнее. Но удостоился я замка в голову еще мальчишкой и совсем по другой причине. Стефанис помолчал, поморгал и выдавил из себя, словно нехотя — Как ты думаешь, кто мой отец? — В смысле? — переспросил Иллиан недоуменно. — Ты сам только что сказал, что капитан Негри. Фактически. Потому что по документам... — Угу. У меня хорошие документы. Но... если кратко, капитану я не сын. Хоть он был и не против, чтобы меня таковым считали. Батя был человек ответственный. Если его боевой командир распорядился присмотреть за своим ребенком, то... — За чьим ребенком? — тупо переспросил шеф СБ. Кстати, они сначала намеревались обсуждать сбежавшего к эскобарцам Мийоча, и такой поворот событий изрядно озадачивал. — Генерал Форбарра. За своим ребенком, — терпеливо разъяснил Стефанис. — Тот самый генерал, что тогда еще Зеленой Армией командовал и под чьим началом Негри служил, ну, ты понял? Давай лучше без имен, мне как-то спокойнее, привычка. Я, кажется, говорил, что мама в молодости была необычайно хороша собой? Вот командир гарнизона и увез ее, при полном ее согласии, конечно... Из родительского дома, так сказать, умыкнул. — Он, кажется, не заметил, что слегка покраснел и начал тянуть паузы. — Ты еще удивлялся, спрашивал, за какие грехи меня под психопрограммирование упекли. А я говорил, что о ничего не натворил, верное, натворил, но не я? Батя был человек мудрый и понимал, что шестнадцатилетнему оболтусу лишнее ляпнуть — как сплюнуть. И запрещать — только провоцировать. И замок на рот не наденешь. Это я сейчас... застенчивый. Он наконец-то смолк, оборвал нервную болтовню. Иллиан поглядел на него оторопело. Это было слишком. Складно, занятно и неправдоподобно, прямо из любовного романа для простонародья. Самоназванный принц, в меру прекрасный и совсем не законный, сидевший напротив него, имел до крайности сконфуженный вид. Саймону удалось только выдавить: — Ты не похож. — И слава богу! — с облегчением встрепенулся Стефанис. — Хоть такой проблемы нету! И лицом, и мастью я в маму пошел. Ты же видишь, внешность у меня — грех жаловаться! И тут Иллиан предсказуемо взорвался: — Ты понимаешь, придурок, что на работе такими вещами не шутят? Надо совсем свихнуться, чтобы ради красного словца объявить себя родным… родным дядей императора! «Родным сыном Эзара», хотел сказать он, но это прозвучало бы чем-то настолько личным, что Саймон предпочел не выдавать своей тайны даже краешком. — Не шучу я, — Стефанис окончательно уставился в стену. — Не верь на слово, посмотри закрытый раздел в моем досье. Там есть результаты генной экспертизы. — Закрытый раздел? — Ну да. Ты, что, и не подозревал, что он у меня имеется? Тоже мне, всезнающий шеф… Под тихое виноватое бурчание Стефаниса Иллиан ласточкой слетел с постели, бросился к своему комму и, введя допуск почему-то дрожащими пальцами, увидел ранее закрытую часть данных и обрел там подтверждение сказанного и аргумент в пользу правдивости дешевых любовных романов. Действительно, перед ним был биологический сын Эзара Форбарры, с таким количеством перекрестных меток и подтверждающих ссылок в досье, что подделать это было бы крайне сложно и совершенно бессмысленно. Шеф СБ немного подумал и схватился за голову. — Господи, только этого мне не хватало! Особый протокол охраны, надзор, биологическая безопасность, информационная безопасность… Я знал, что ты — моя персональная головная боль, но не предполагал, в каких масштабах. И много еще таких, как ты, напло… э-э, оставил нам на радость его величество Эзар? Хотя нет, молчи. Я и одного тебя-то с трудом переживу. — Но я… — Заткнись! Объектам охраны слова не давали. Мне еще приставлять к тебе сопровождение, снова проверять допуск, снова людей от дела отрывать… И вдобавок я с тобой сплю! — он тихонько застонал. — Значит, у тебя хороший вкус. Или ты сноб, — подсказал сержант. — Что-что у меня? — Иллиан свирепо на него воззрился. — Да уж, только мне могло так повезти, что из пары сотен молодых вменяемых мужчин в штаб-квартире я затащил в свою постель именно тебя… Хотя стоп. — Его осенила жуткая мысль. — Погоди. Тебя ко мне Эйрел приставил. Он что, знал?! — Нет! — быстро и немного испуганно опроверг Стефанис. — А кто знал? И знает сейчас? — продолжал допытываться у него Иллиан. — Из живых — почти никто, — тот вздохнул. — Поэтому я и не хотел тебе рассказывать. В жопу такие тайны. Но и к Грегору мне не положено в охрану идти. Ты представляешь, если с мальчиком, не дай бог, что-то стрясется? Представлять подобные вещи даже в теории Иллиан не хотел категорически. Оттого и набросился: — Да! Какого черта ты посмел утаивать от меня подобную информацию? Или, думаешь, раз ты понятно чей сынок, то для тебя законы службы не писаны? А я тебе не шеф СБ, а так, погулять вышел?! Кстати, он вовсе не заимствовал у Форкосигана привычку тихо говорить в гневе. Вон, рявкнул сейчас так, что сержант отшатнулся. — Мне, — заявил Стефанис с мрачной убежденностью, — блокировку на мозги приемный отец повесил с полного согласия и одобрения родного. Чтобы я не мог этим похвастать. Чтобы не стал опасен. А чтобы не зарвался, мне заодно запрещено занимать командные должности начиная с комвзвода, выезжать за границу, как-либо светиться на людях. Батя приказал мне в случае каких-либо беспорядков и угрозе власти Грегора немедленно зарываться поглубже. И хорошо, если не на три фута под землю. В буквальном смысле: мертвые — они не опасны. А ты мне опять про твою чертову субординацию… эх. — Негри был еще тот параноик, — искренне согласился Иллиан. — Я тоже, но по-другому. Почему ты считаешь, что представляешь собой угрозу? Аргументируй. В ответ раздался только тяжкий вздох: — Четвертый час ночи, ты не забыл? Если ты не дашь мне сейчас заварить кофе, я засну на половине рассказа. — Пытаешься меня разжалобить? — Да иди ты. Тебя разжалобишь, с твоей железкой в мозгах… Стефанис наболтал свое месиво в кружку и с наслаждением присосался. Иллиан ждал. Сержант поглядывал на него искоса, и выражение на его физиономии больше всего походило на смущение, если допустить, что это ходячее бедствие вообще умеет смущаться. — Кстати, я помню, что мы начинали говорить про Мийоча, — заметил тот после очередного глотка. — Он… тоже чей-то родственник? — уточнил Иллиан опасливо. Стефанис усмехнулся: — Нет. Меня одного тебе предостаточно. Ладно, я постараюсь покороче, а там и до Мийоча дойдет. Я ведь уже говорил, что некогда Негри приставил меня приглядывать за кронпринцем? Зерг, разумеется, был не в курсе, что я ему сводный брат, но знал меня во дворце с детства и поэтому подпускал достаточно близко. Так что я своими глазами наблюдал, что он из себя представляет. И мог, хоть я всего лишь скромный военный токсиколог, присоединиться к выводу более умных людей относительно его здоровья и наследственности. Тебе нравится, как красиво я все это рассказываю, а, Саймон? — Переведу тебя в отдел пропаганды, — буркнул Иллиан. — Продолжай. Пока что из рассказа ни черта было не ясно, при чем тут ничей-не-родственник коммандер Мийоч и зачем о нем изощренно врать. Впрочем, стоило выслушать версию Стефаниса до конца. Но тема была крайне щекотливая, и кричать о ней вслух не хотелось. Так что Стефанис снова утащил его в спальню и продолжил рассказ, уже сидя вплотную на краю постели и почти на ухо: — Я был вхож в комнаты Зерга, был знаком с Карин, и... мое мнение спрашивали, оценивая их обоих и поодиночке, и как супружескую пару. Не уверен, повлиял ли на что-то мой ответ на самом деле. С будущим наследником предпочли не рисковать и не оставлять ничего на волю случая. Сам Зерг представлял собой слишком неудачный пример того, что природа может вытворить сама по себе, да и с генами у него было.. не слишком хорошо было, скажем так. Достойный племянник дядюшки Юрия. Ты наверняка знаешь, что Грегор подвергался генной коррекции совсем маленьким? Ну вот, это не совсем точное определение. Не «маленьким», а когда существовал еще только в проекте. И не коррекции в привычном понимании. Генетики проделали отличную работу, и, полагаю, ты почувствуешь одновременно облегчение и ужас, если узнаешь, что от Зерга в нем меньше четверти. Хотя он — Форбарра, это неоспоримо, — Стефанис бледно усмехнулся. — Продолжать, или сперва хочешь сам чего-нибудь глотнуть? — Эзар? — односложно уточнил шеф СБ. Хотя хотелось восхищенно выпалить «Вот же сукин сын!». Если нынешний император приходится своему предшественнику не внуком, а сыном, это, конечно, дает известную надежду в отношении характера правителя Империи в будущем, зато может создать дополнительные проблемы безопасности уже сейчас. И не дело какого-то сержанта хранить эти тайны в своей упрямой голове. Пусть рассказывает. — Это было бы самым лучшим решением, но увы. Непосредственно биологическим отцом своему преемнику он стать не мог — и возраст, и, как он говорил, слишком много всякого накопилось в его генах еще со времен Первой Цетагандийской. Если бы не последствия войны, может, он был бы сейчас жив. — Стефанис вздохнул. — Короче. Часть генного материала была взята от Зерга, часть действительно от Эзара, а еще значительная часть... Меня, в общем, никто и не спрашивал, согласен ли я быть донором. Родной сын, молодой, здоровый, связанный молчанием, облеченный доверием, бла-бла. И чтобы не втягивать в это дело лишних, мне же Негри заодно поручил и курировать все это с СБшной стороны. Так я познакомился с Мийочем — можешь перестать скрежетать зубами, видишь, я наконец-то до него дошел. Он был флотским агентом Негри, мотался по всей Вселенной с патрульными рейсами, негласно вел контакты с инопланетными генетиками... ты что думаешь, процедуру наши домашние коновалы проводили? Нет, конечно. И недавно к нему обратился один из них, он связался со мной... собственно, рапорт я напишу, если потребуешь, но если коротко — оснований становиться диссидентом и пускаться в бега у Мийоча не было никаких. Вообще. Стефанис шумно выдохнул и чуть отстранился. Рассказ дался ему нелегко, он весь взмок, словно мешки ворочал. — И это все? — коротко уточнил Иллиан. — А тебе мало? — Много. Даже слишком. Еще одна уязвимость в системе безопасности — это именно то, о чем я мечтал. — Согласен. Особенно после того, как Грегора пару месяцев прятали неизвестно где, а потом вернули мальчика... который, согласно всяким инсинуациям, может быть нашим императором, а может и не быть вовсе. К тебе еще никто не приходил со светлой идеей опровергнуть эти слухи, опубликовав заключение экспертов-генетиков? Имей в виду, его генная карта не подлежит разглашению ближайшие лет сто, это самое малое. А уж если кому-то придет голову сопоставить ее и генскан некоего скромного сержанта, процент совпадения будет означать, что вместо законного наследника Форбарра у нас бастард, чья мать, светлая ей память, оказалась неверна супругу. Слишком много бастардов в этой истории, ха-ха. Ты еще не пожалел о собственном любопытстве, Саймон? — Я много о чем пожалел, — сказал Иллиан мрачно. — Что с тобой познакомился. Что пошел у тебя на поводу. Что переспал с тобою... Нет, последнее к государственным тайнам, слава богу, отношения не имеет, просто такой дополнительный способ свести меня с ума. «И еще Фил — ЕГО сын!» Прямо взвыть хотелось. Это какой-то, какой-то... инцест получается! Глупость этого возражения и его ничтожность перед лицом всех прочих новостей почему-то делала его особенно весомым. — О, да, я и хотел, чтобы ты был от меня без ума, — Стефанис, договорив до конца, на глазах повеселел и сделался даже игрив. Но когда он снова пощекотал дыханием ухо, Иллиан тут же с ворчанием вывернулся из его объятий. — Почему? — удивился Стефанис. Да потому что стоит начать эти игры, все эти поцелуйчики и так далее, и ты уже стоишь на четвереньках в самой удобной для употребления позе и объясняешь, как именно стоит продолжать и почему желательно именно сильней и глубже. А ведь… — Спать с объектом охраны непрофессионально. — А как же Форкосиган? Вот зараза, сержант! Умеет же одним словом ввернуть такое, что гарантированно сбивает с логических мыслей на сплошные эмоции. Не может он знать про Форкосигана, но Иллиан-то знает и прекрасно помнит, что его ни разу не остановило его положение охранника-шпиона при тогда опальном коммодоре. А потом сами всплывают воспоминания — думаете, легко человеку с чипом не просто не вспоминать нечто настолько выразительное, а, наоборот, на голубом глазу и с полным правдоподобием это отрицать? — Ох, не начинай с начала, — поморщился Иллиан. — Тогда и ты. Не хочу новых бесед про твой моральный облик. — Стефанис подлез к нему под руку. — Ты меня должен охранять? Охраняй. На таком расстоянии это особенно удобно. А заодно и позаботишься, чтобы я не завел неподобающих связей, не наплодил детишек и не умножил тем многократно заботы имперской СБ. А еще я наполовину фор, да еще из каких, и наверняка тешу тем самым твой снобизм маленького провинциального мальчика. И я тебя хочу. Ну? По-моему, я идеальная кандидатура. — Будь уверен, я проверю все, что ты мне рассказал. Ты ведь охренеть какой талантливый лжец. И манипулятор. Я начинаю догадываться, откуда взялось твое обаяние, но даже половину твоей наглости невозможно объяснить никакой наследственностью. Капитан Негри, может, и занимался твоим воспитанием, но определенно не справился. — Он очень старался, — согласился Фил. Он прижался к боку Иллиана вплотную, и Саймон чувствовал телом, как потихоньку стихает его глубинная нервная дрожь, инстинктивная настороженность перед панической атакой, которая в любой момент могла бы заставить его онеметь, заговори он о недозволенном согласно сложным нелогичным правилам. И на смену ей приходит усталость, та же, что затапливала сейчас самого Иллиана. Подумаем об этом завтра, завтра, завтра…