Кадровый вопрос

Утро принесло с собою нового — вернее прежнего — личного помощника, на удивление не болящую голову и положенный руководителю такой солидной организации, как СБ, аналитический подход. Как сержанту удалось добиться его согласия, интересно? Возможно, капитан Негри обучал своего доверенного человека — а кому доверяют больше, чем сыну? — специальным психотехникам для воздействия на умы слишком упрямого начальства. А возможно, Иллиан и вправду переборщил со стимулятором, поэтому Стефанису он теперь должен. Он, конечно, тщательно прочитал вкладыш и список противопоказаний, и даже витаминным коктейлем запил эту дрянь, но все же его знакомство с медициной ограничивалось сдвоенным курсом экстренной помощи: общим плюс еще одним дополнительным перед тем, как его перевели на службу во дворец… Ладно, пусть специальными проблемами занимаются специалисты. Если Стефанис такой универсал и шустро соображает, работа для него найдется. Он для проформы поинтересовался у сержанта, не прибавить ли тому к работе еще и звания, а то как-то несолидно получается, но Стефанис в искреннем ужасе замотал головой: — Иллиан, ты что, издеваешься? В мои годы мне мичманские кубики нацепить? Зверь. И не думай! — он перевел дух и решительно добавил: — Я достался тебе в наследство вот таким, как есть. И, как со старинной фарфоровой кисой из запасов нелюбимой тетушки, сделать со мною ничего нельзя. Терпи. А ты как думал, работа шефа СБ — сплошь одни пряники? Пряниками в работе и не пахло. Или это были такие твердокаменные и древние кондитерские изделия, о которые было недолго обломать все зубы, если атаковать проблему в лоб. Докладные записки, поступающие от кадровой службы и финансистов, Иллиан уже исчеркал разноцветными стрелками настолько густо, что они напоминали карту военных действий, а задача все не сходилась с ответом. Как растянуть ограниченные денежные и людские ресурсы на целого монстра, каким должна стать новая Служба безопасности? До императорского Дня Рождения, от которого, естественно, и отсчитывался финансовый год, оставалось еще месяцев восемь, а реорганизацию было необходимо проводить уже сейчас. В конце концов, он заставил своих подчиненных подготовить три слегка отличных друг от друга проекта, которые, точно три линии обороны, намеревался выставить последовательно перед бюджетным комитетом Совета, решающим вопросы дополнительного финансирования. «Посмотрим, на каком по счету варианте у них кончится терпение». С Эйрелом, конечно, воевать за деньги не придется: тот сперва потребует с Иллиана детальный расклад, поморщится, безошибочно ткнет пальцем в самые спорные пункты, посоветует не роскошествовать — но согласится. Сложности начнутся уже у самого Форкосигана, когда он начнет пробивать нужное решение в Совете Графов: обязательства, уступки, обещания, торговля и прочая мутная политическая водичка, в сравнении с которой дела СБ казались кристально ясными. Даже грозная форкосигановская репутация, подкрепленная победой в гражданской войне, и свежая память о том, как пять графских титулов сменили своего носителя после процесса по делу о государственной измене, не делали эту яростную торговлю легче. Рабочий день пролетел, как скоростной флайер на бреющем полете: вжик — и нет его, один гул в ушах. Стефанис все это время был где-то поблизости — но глаза не мозолил; работы на него Иллиан специально навалил немеряно, что не помешало сержанту возникнуть за его плечом где-то в середине рабочего дня с обедом на подносе. Надо было рявкнуть: «Ординарцем я тебя не назначал!», но препираться на глазах у секретаря оказалось так некстати, что Иллиан молча и быстро съел все принесенное, не замечая вкуса и не отводя глаз от экрана комм-пульта. «Кстати, — понял он, уже дохлебывая кружку, — какао я не заказывал. Вот еще баловство». Наконец, наступил вечер, и секретарь ушел, опасливо покосившись на остающегося в кабинете шефа — то ли прикидывал, не перегреется ли у Иллиана его чудо-чип сегодня ровно в полночь, то ли до сих пор ожидал естественного, но так и не последовавшего разноса за приглашение вчера в святая святых Стефаниса. Кстати, а вот и Стефанис, легок на помине. — Ну что, хорошим мальчикам пора сладкое на ночь и в постель, — сержант потряс поднятым кулаком, в котором сжимал что-то небольшое. Оно загремело сухим пластиковым звуком. — Шуточки в строю? — Выходи из строя, садись, поболтаем, — сержант пожал плечами и придвинул себе стул. — Я принес, что обещал. Стимулятор, бетанская разработка последнего поколения: трехфазовый, с суточным действием и снотаймером на четыре часа. Контрабанда, естественно, но проверенная. К нему еще есть медицинская инструкция длиной с твою руку, почитаешь потом на досуге. Иллиан протянул руку к яркой коробочке, но Стефанис решительно накрыл ее ладонью. — Не отдам. План А: ты прямо сейчас бросаешь все дела, берешь одну дозу у меня из рук, лепишь на предплечье сканер, и мы идем спать, а посреди ночи ты просыпаешься, в идеале, свежий как огурчик, а я проверяю, все ли с тобой в порядке. Ну или, если ты решил, что хватит себя травить, тогда План Б: никаких стимуляторов, включая кофе, а всех дел тебе все равно сегодня не переделать, так что ты идешь спать. Со мною. До утра. «Вот так просто». И самое паршивое, что если отмести в сторону соображения приличий, то идея подремать под боком у Стефаниса без какого-либо повода казалась естественной. Приятной даже. — Что-то не помню, чтобы нас с тобой успели поженить, — огрызнулся Саймон. — Женушка из тебя, кстати, вышла бы сварливая, ты мне и так умудряешься плешь проесть. — А то, что ты прошлой ночью ворочался, стонал, зубами скрипел и в ворот футболки мне так вцепился, что чуть не придушил — это ты помнишь? Надо посмотреть, что это у тебя такое: побочка от того, чем ты накачался, или… — Нечего смотреть. «Или», если тебе так любопытно, и покончим на этом. — Кошмары? Похоже на то. Потому что когда я тебя подгреб поближе и за бок обнял, ты тут же притих. Иллиан, а Иллиан? Хочешь спокойного сна? Радуйся, что у тебя есть я. Саймон неожиданно разозлился. Забота о здоровье и кружка с теплым какао — в теории звучит неплохо, но отгонять по ночам подкроватного буку он точно никого постороннего не просил. И лезть в свою голову — тоже. — Желаешь со мной спать? Вперед! Раздевайся быстренько и ложись. Нижний чин, почти ординарец — обычное дело, чтобы койку греть. Если буду лапать в постели, не обессудь, мужская привычка. Ну? — И я тебя тоже люблю, Иллиан, — отозвался сержант добродушно и протянул ему на ладони глянцевую капсулу. — Ну что, берешь химию или предпочтешь здоровый образ жизни? Нет, может это никакое не приглашение к близости. Но на ритуальное мужское оскорбление сержант отреагировал очень интересно. Нечто среднее между «а я и не против, красавчик» и «ради тебя, дружище, я пропущу сказанную тобою гадость мимо ушей». Следует обдумать. Под пристальным, можно сказать, наглым взглядом Иллиан взял стимулятор и закинул в рот. — Здоровый образ жизни, — пояснил он, запив, — я планирую вести на пенсии. А ты, значишь, в обоих случаях идешь в комплекте: как вредный вирус или полезная биодобавка? — Я иду как булочка к компоту. На сладкое, — и он потянул Иллиана за рукав. — Раздевайся. Влеплю тебе сканер на плечо и смогу, наконец, лечь. Загонял ты меня сегодня, как призовую кобылу на скачках. Вот показательная разница между двумя военными. Иллиан разделся до футболки методично и с аккуратностью, форму повесил на специально приготовленные плечики, а китель даже предварительно встряхнул и смахнул с него несуществующую пылинку. В конце концов, если Стефанис не врет, через четыре с хвостиком часа он снова наденет эту свою броню, а пока он находится в самом безопасном сердце своих владений. А Стефанис избавился от одежды так, словно над ним стоял кто-то с секундомером и поторапливал: рубашку он стащил через голову, не расстегивая пуговиц, и размашисто кинул на иллиановский комм-пульт, как некую чудную скатерть, брюки же скатал в тугой валик и пристроил прямо на ботинки. В общем, под одеяло он забрался первым. — Иди сюда, поболтаем; тебе нужно успокоиться естественным образом и медленно. О чем, кстати, желаешь говорить? Иллиан лег рядом, не отстраняясь, не выстраивая никаких барьеров — ни в мыслях, ни физически, напряженным корсетом мышц. Черт его знает, что думает про двусмысленность этой ситуации Стефанис и замечает ли ее вообще, но сам-то Иллиан — взрослый человек и к самообману не склонен. Да и трудно обманывать себя, если каждый миг твоей жизни подкреплен безжалостным документальным свидетельством чипа. Так вот, Стефанис ему нравится. Ага, физически. Сексуально. Показывать это не обязательно, но знать нужно непременно. — Я заказываю музыку? Прекрасно. Тогда можешь интимно нашептать мне на ухо, зачем лично тебе весь этот цирк. Про знакомство и доверие ты мне уже рассказывал, но то, что происходит — малость вылезает за грань разумного. — Хочется? — предложил Стефанис свой вариант. Теплый бок рядом непривычно грел, однако ощущение было скорее умиротворяющим, чем тревожащим. Стефанис уверенно потянул его за запястье, пристраиваясь затылком на его откинутой руке и придерживая Иллиана за бедро так, чтобы он не сполз с дивана. Можно было бы пресечь этот неуместный жест, но спокойней — оставить все, как есть. Телячьими нежностями все это было, вот что, но не давай происходящему ярлыков — и оно покажется почти в порядке вещей. — В такой позе «хочется» обозначает вполне конкретные вещи, — сказал он мягко. — Ты рассчитываешь на секс или провоцируешь меня на подобный вывод? Давай говорить как взрослые мужики, а то бери отдельный спальный мешок, застегивайся и спи. — Я не говорил про секс, — усмехнулся сержант, но руки не убрал и даже чуть шевельнул пальцами, точно незаметно погладил. — Еще и не начинал. Знаешь, что мне в тебе нравится? Ты очень и очень любопытный тип, Иллиан. Есть в тебе что-то эдакое. То ли характер, то ли чип. И мне начинает казаться, что оно сгодится для шефа СБ, — он тихо засмеялся. — Но этого не выясняют в постели. В постели надо делать совсем другое, но тут одна тонкость: Стефанис — его подчиненный, и даже если в голову тебе придет игривая мысль, это «другое» зовется неуставными отношениями. «Ограничься невинным лежанием бок-о-бок, капитан». — А где выяснять, если не тут? — Стефанис перешел на доверительный полушепот. — И когда? Ты все время занят. Вот разве ночью можно с тобой пообщаться, да и то недолго. В постели ты меня вполне устраиваешь. Ведь спали уже вместе, и мир не рухнул. — И ты готов из одного желания познакомиться терпеть стянутое одеяло, чужое сопение в ухо и закинутые на тебя конечности? Тут уже физический интерес нужен. А от него рукой подать до того слова на букву «с», которое не «субординация» и о котором мы не говорим. — Так ты предполагаешь, что я хочу с тобой под шумок переспать пару раз? — сержант покачал головой. — О, нет. Секс на разок — это несолидно. А мы же с тобой люди серьезные, да и не дети уже. И, как бы подтверждая свой серьезный и основательный интерес, Стефанис повернулся на бок и пододвинулся ближе. Если до этого они лежали рядом, то теперь он тесно прижался, и ладонь, так естественно придерживающая Иллиана за бок, легла уже на спину. Но прикосновение никакого отторжения не вызывало: сержант не давил, не перехватывал контроль над ситуацией, а всего лишь устраивался поудобнее. — О, так ты предлагаешь нам пожениться? — Иллиан попытался прибегнуть к иронии. — Полететь на Бету, создать семью, записаться в двоюродные любовники по контракту на трехгодичный срок?.. Стефанис фыркнул: — Браво, какая картина! Хотя ты почти угадал. Семья — ключевое слово. Это для тебя родные — где-то в провинции, и ты им шлешь открытки на Зимнепраздник. А для меня семейным делом была Имперская Безопасность. Мне так... надо. Хочешь, считай капризом, а хочешь — давней привычкой в кабинет к шефу СБ без стука заходить. Вот теперь ты вместо бати. И усыновить ты меня никак не в силах, уж извини, а вот если будем спать вместе, то это, пожалуй — самое оно. — Сержант приподнялся на локте, поглядел на него сверху, серьезно и настойчиво. — По-другому я не умею и не хочу. Да, считай меня блатным и избалованным. Но я хочу служить с тем, кому всей шкурой верю, и к кому могу прийти и не щелкать каблуками по уставу. А обняться. Ну, а интим… это дело совсем отдельное, хотя чертовски полезное в деле сокращения дистанции. И он сократил ту самую дистанцию, устроив голову у Иллиана на плече и положив руку ему пониже спины. — На всякий случай, должность кузена и ученая степень алкоголика-собеседника у тебя в плане вовсе не предусмотрены? — Затейник ты, Иллиан! Про выпить мы с тобой уже обсуждали. И какие беседы, выспаться бы успеть. Вот и получается, что самое оно — это спать с тобой. — Стефанис уткнуся в него лицом, потер нос о ключицу, то ли почесываясь, то ли ласкаясь — с настойчивостью крупного кота, ищущего в постели свое законное место. — И ты не хуже спиртного действуешь на меня, я уже чуток захмелел, похоже. — Да ну? — Иллиан потянулся и зевнул — Ну да. И я тебе скажу, эротический интерес у нас с тобой самый что ни на есть взаимный. Разве нет? Говоря честно, и положа тебе руку на задницу… то есть, пардон, на сердце. Иллиан прижался щекой к чужому затылку, к жестким, коротко постриженным волосам, и очень мягко добавил: — Кстати, руку оттуда убрал бы. — Не вопрос, — ладонь Стефаниса прошлась по боку и плечу, безошибочно ласкающим движением. — Но ты в эти самые руки отлично идешь. — …А ты их не распускаешь. И это не вопрос, а приказ. Негоже клеить своего командира как доступную девицу. — Тебе решать, шеф, — однако ладонь не прекращала своего мягкого, настойчивого блуждания под футболкой, имевшего явной целью заставить Иллиана замурлыкать и подставить для почесывания спину. — Я хочу не дразнить тебя и не злить, а, наоборот, сделать так, чтобы тебе было со мной удобно и приятно. Вообще-то, по всем правилам инициатива должна быть за тобой, и я ничуть не против, чтобы это ты меня щупал. Но только не сегодня. Сегодня тебе надо засыпать, поэтому расслабься, мы пообнимаемся чуток, и баиньки, ну а если я тебе приснюсь в интересном виде… Иллиан невольно улыбнулся: — Много чести. Вообще-то, я почти не вижу снов — а исключение составляют скорее кошмарные. — Бедняга, — Стефанис наклонился ближе к нему, и Иллиан подумал, что тот хочет что-то добавить с особо близкого расстояния, но жаркое дыхание и долгое вдумчивое прикосновение губ к шее под ухом и ниже едва не заставили его ахнуть. И все же выгнуться, потянувшись всем телом, было бы естественно, зато совершенно неуместно, а, главное, послужило бы для Стефаниса прямым приглашением «заваливать можно, вперед!». Так что он всего лишь двинул сержанта локтем в бок: так, не слишком сильно, предупреждающе. Стефанис вздохнул и чуть отстранился. — Ладно, надеяться на эротические сновидения не приходится. Попробуем обойтись приятными разговорами. Расскажи, кто тебе нравится? Ну, не считая Форкосигана? — Форкосиган? — удивился Иллиан вполне искренне. — А кому он не нравится? Это уже как-то не патриотично даже, да и, с его харизмой, маловероятно. Но таких, как он, больше не найдется, поэтому брать его за базу для сравнения бессмысленно. — Иллиа-ан, — мурлыкнул ему Стефанис чуть не в самое ухо. — Не притворяйся, что не понимаешь, о чем я. Ты к нему неровно дышишь… Он не станет ревновать? Иллиан аж приподнялся от неожиданности. И в потрясении от неуместной осведомленности сержанта относительно вещей, бывших давно, недолго и вообще похороненных в секретных рапортах тогдашнего лейтенанта СБ. — Какого черта ты про Эйрела так говоришь, словно мы с ним спим? Он женат, и ему бы такое заявление очень не понравилось. — Не спите, так спали… Про это все говорили… эй, не дерись! — от очередного тычка локтем он увернулся. — Ты знаешь, кто распускал эти слухи, — поморщился Иллиан. — У Джеса Форратьера был чересчур длинный и весьма грязный язык. — Я в курсе. Как ты думаешь, чьим делом было ставить информблокаду после вашего возвращения с Эскобара? Негри передал все данные мне. Значит, говоришь, не спали? А вот я — спал. И сверкнул глазами почти победоносно. Мол, знай наших. Ну вот, подумал Иллиан устало, только этого еще не хватало. Он бы превосходно обошелся без подробностей относительно личной жизни Эйрела с участием одного вездесущего типа. Следовало осадить его, заявить, что сплетничать насчет регента даже в постели и даже с шефом СБ не слишком уместно, но его уже охватывала пассивность первой дремоты. Он только неодобрительно покачал головой. — Поверил? — Стефанис необидно рассмеялся. — Ага, спали. Вместе. В ходе общего запоя на одном диване. Не буду врать, не без непристойных намерений в начале, но очень быстро мы поняли, что у нас друг на друга не стоит. Похожие мы с ним слишком, не прими за манию величия. Эйрел меня совершенно не привлекает, не то, что ты. — Ты бы придержал язык насчет милорда регента, — все же попросил Иллиан. — Язык — пожалуйста, если не попросишь еще и руки придержать, — руки, эти наглые и чересчур хорошо знающие свое дело руки гладили его по спине и плечам, пощипывали, ласкали; хотелось льнуть к ним, чего, разумеется, делать было нельзя. — Нет, ты определенно лучше, вот, гладкий какой. И не драчливый. Вот у Эйрела рука тяжелая, не дай бог снова. — Ты… с ним не в ладах? — вопрос не праздный, хотя, наверное, после того, как Форкосиган лично направил Стефаниса ему в помощники, несколько неожиданный. — С тех пор, как мне от него влетело, уйма времени прошла, не беспокойся. Но мой рассказ будет с эротическим уклоном, как я и обещал, — заявил Стефанис, бессовестно подкрепляя этот аргумент поцелуем в шею. — Вообрази: почти семнадцатилетний я, красавец, каких поискать, в плечах уже раздался, гормоны играют, мозгов в голове ноль, разумеется. И Форкосиган застает меня прямо на своем… тогдашнем. Понимаешь, решил уже помянутый тобой Джес (а как у него мозги работают, ты и сам видел), что его другу не помешала бы сцена ревности, срежиссировал всю постановку, а я по тогдашнему скудоумию — только рад стараться… — он вздохнул. — Нет, мне определенно повезло: Эйрел не был пьян в доску и увидел, что имеет дело с малолеткой. Поэтому обошелся со мной более чем гуманно: отвесил пару затрещин и пинком с лестницы спустил… — Выдумываешь ты все, — сумел выдохнуть Иллиан, опомнившись от шока и совершенно непристойной картины, которую успело нарисовать ему воображение за секунду, едва он закрыл глаза. — Может, и выдумываю, — согласился Стефанис. — А ты вон уже совсем дрыхнешь, отлично. Сладких снов, дорогой. Иллиан хотел было возмутиться, но уснул. И вопреки категорическому утверждению, что снов он не видит, в этот раз ему снилось что-то такое… эдакое. До крайности неприличное для взрослого мужчины, профессионального циника и руководителя самой грозной организации в Империи: любовь ему снилась. Не слишком выразимая в конкретных словах, не поддающаяся логике обученного аналитика, зато дающая полное ощущение того, что все правильно и так, как должно. Зато и проснулся он — как положено при действии снотаймера, ровно в пять утра — обнимая за шею мирно посапывающего сержанта, да еще закинув на него для верности одну ногу. Он ощутил неловкость и хотел было высвободиться, но тут у Стефаниса на руке завибрировал будильник, и сержант, еще не открывая глаз, чутко уловил начинающееся движение и прижался к его шее губами. Иллиан почти инстинктивно запрокинул голову, подставляясь для поцелуя, плавая в последних дымных волоконцах отступающей дремоты и сонного наслаждения, которое ему было не положено, но вот же оно. Хорошие у сержанта рефлексы, ничего не скажешь, да и его капитан, получается, не отстает. Он выгнулся, Стефанис легко подгреб его под себя, и получившаяся композиция приняла окончательно неприличный вид, а гипотеза о стояке, неизбежном при пробуждении у двоих здоровых мужиков, получила свое фактическое подтверждение. Но сопротивляться не было никакого желания, когда Стефанис жарко выдохнул ему в ухо: — Умница. Что я тебе сейчас скажу… «А уж что ты мне сейчас сделаешь!», — мысленно прибавил Иллиан, но сержант продолжал: — Информация с грифом совершенно секретно. Класс данных Б3. Иллиан инстинктивно напрягся, однако в подобной позе это выглядело лишь как «и прижался к нему крепче», пока Стефанис называл цифры по одной, тяжело дыша, делая паузы, но не сбившись ни разу, пока не произнес все двадцать две подряд. БЗ — «закрыто под блок». Иллиан не только не перебивал, боясь его прервать, но при первых же словах сообразил положить руку ему на затылок, поглаживая, перебирая короткие темные волосы, стискивая пряди. Поэтому буквенную последовательность, завершившую цифровой ряд сержант выпалил уже на одном дыхании. — Отлично, милый, — попросил Иллиан тихо, — а теперь еще раз, пожалуйста. Второй раз Стефанис повторил все в точности, без ошибок. Он замолчал, глубоко вздохнул, и только тогда, выждав секунду, Иллиан уточнил: — И что это было? — Номер счета, пин-код и пароль полного доступа. Комаррский банк Сосьете Галактик. Счет особый и недекларируемый, естественно. Капитан Негри хранил там спецфонд для операций за пределами империи. Ага. Много смешных денег. — Много, это сколько? — То, что его у предшественника были какие-то отдельные, не задекларированные в общем бюджете, заначки, Иллиан предполагал и ранее, но, разумеется, не рассчитывал получить к ним доступ. Хотя кому, как не личному помощнику, знать эти секреты. — Два с половиной миллиона. Бетанских долларов, конечно. — И пока его собеседник ловил ртом воздух, прибавил: — Неплохо за ночь любви, а? «Ага, — мысленно усмехнулся Иллиан, — похоже, ты любил не меня, а мои миллионы. То есть наоборот, миллионы, которые ты хотел передать мне. Но считайте меня семнадцатилетним девственником, если я поверю, что твой интерес был исключительно деловым и не подкрепленным настоящим желанием». — Кто ставил тебе блок? Ты можешь об этом говорить? — Могу. Это был эксперимент, с привлечением инопланетников; по приказу капитана, разумеется. И давным-давно. Примерно тогда же, когда Форкосиган спустил меня с лестницы, хотя, поверь, эти события ничем не связаны, кроме моей молодой дури. — Что же ты натворил? — удивился Иллиан как степени провинности семнадцатилетнего мальчишки, так и суровости запретов, которые капитан Негри решил наложить на собственного сына. — Не я, если точно. Но в те времена мой язык опережал мозги, и батя счел, что лучше наложить на них крепкий замок. Ну, а потом под этот же блок легло еще много полезных вещей, о которых я имел право говорить только с ним, как с шефом СБ, ну или с персонами — одной персоной — рангом выше. Если бы ты получил свой пост нормально и был введен в курс дела, моих подсказок не понадобилось бы, а мне бы не пришлось выдумывать всякие пикантные способы обойти блок. — Пикантные? — Ну, а то! — Стефанис, все еще крепко державший его в объятьях, повернул голову и прижался губами к губам, осторожно раздвигая их языком, и Иллиан получил крепкий и сладкий поцелуй, абсолютно не дружеский по всем приметам. Он охотно запрокинул голову и ответил, позволив себе на секунду отвлечься от дела и насладиться, со всем тщанием отвечая на такое проявление мужского интереса. И Стефанис явно понял, что ему сейчас демонстрируют: одновременно возбуждение и желание поддаться — потому что аж застонал. Иллиану пришлось упереться обеими ладонями ему в плечи и, мягко отодвинув, подождать, пока его взгляд не прояснится. — Ты что же, любому в постели мог бы такое выболтать, если постараться? — спросил он мягко. — Гм-м… — Стефанис потеребил губу. — Любому начальнику Имперской СБ наверняка. Хорошо, что Фордариан не успел своего назначить, а то окажись он таким же милым… Ой. Знаешь, Иллиан, а процитируй-ка по-быстрому номер указа регента о твоем назначении — у меня что-то пульс зашкаливает. Иллиан рассмеялся: — Тогда в холодный душ. Я, во всяком случае, а дальше — работать. Мне еще разбираться с твоим подарочком; главный бухгалтер просто умрет от счастья при необходимости на скорую руку переделывать весь бюджет… Об остальном мы с тобою поговорим… потом. — Вечером? — с надеждой спросил Стефанис. И Саймон Иллиан кивнул.